Текст книги "Разбитый на части (СИ)"

Автор книги: Ольга Славина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Но я слишком хорошо знал своего отца и прекрасно понимал, что ждёт меня за всем этим.

– Я буду ждать на кухне. Быстро оделись и пришли ко мне. Время пошло, – спокойно произнёс он и вышел из комнаты, предварительно закрыв за собой дверь.

Я и Кирилл одновременно выдохнули.

– Какая-то странная у него реакция, – усмехнулся Кирилл. – Я думал, он нас убьёт.

– Лучше бы убил, – пытаясь не смотреть ему в глаза, произнёс я, вставая с кровати.

– Хм, боишься теперь свою и его репутацию подмочить, да?! – Повысив голос, спросил Кирилл, с гневом посмотрев на меня.

– Ничего я не боюсь, вернее, боюсь, но не этого...

– Да ты что?! Ты трусливая сволочь, Антон!

– Не кричи, пожалуйста, – тяжело вздохнув, произнёс я, натягивая джинсы.

– Извини...

– Кир, ответь мне на один вопрос, – подходя ближе к парню и беря его за руку, попросил я.

– Хорошо, – кивнул он, почему-то отводя взгляд чуть в сторону.

– Ты хочешь быть со мной?

– Я...

– Просто да или нет, больше ничего не требуется, – перебил его я.

Именно сейчас я должен был это узнать для того, чтобы понять, что делать дальше.

Сам я решил, что хочу быть с ним. Навсегда. Жаль только, что перед этим я натворил миллион ошибок и вёл себя как тупая скотина, но сейчас не об этом.

То, что отец так спокойно реагирует, вовсе не значит, что он тем самым нас благословил. За его спокойствием и непробиваемостью всегда скрывается что-то такое, что потом просто ломает людям рёбра. Он любит страдания людей, это точно. Хм, теперь не надо думать, в кого я такой ублюдок.

Кирилл несколько секунд не отвечал. Он просто, молча, стоял и как-то внимательно смотрел на меня, а я дрожал от его взгляда. Было страшно, ведь именно сейчас одним словом он решит то, что захочет для себя. Быть со мной, либо бросить меня и уйти.

Я бы на его месте выбрал второе. Таких, как я, не любят...

– Пошли, – уверенно говорит Кирилл и, ещё крепче схватив меня за руку, тянет из комнаты на кухню.

Я облегчённо вздыхаю. Такое его поведение можно расценивать как согласие. И всё-таки он у меня святой. Надо бы ему памятник поставить...

– Значит, любите друг друга, да? – ухмыльнувшись, спрашивает отец, как только мы заходим на кухню.

Мы с Киром в ответ лишь синхронно киваем.

Он встаёт со стула и подходит к нам, останавливаясь напротив меня.

На его лице играет прежняя задорная улыбка, сквозь которую я отчётливо читаю всю злость и ненависть, какую он сейчас умело прячет. Именно от отца я научился тому, что носить маски полезно. Так можно нанести удар намного больнее, чем тот, который ты нанесёшь, пока будешь самим собой.

– Сынок, можно тебя кое о чём спросить? – Просит отец, смотря мне в глаза холодным насмешливым взглядом, от которого у меня внутри всё съёживается, но я пытаюсь совладать с собой и вести себя достойно. Я всегда боялся отца, но ради Кирилла можно хоть иногда не быть трусом.

– Я слушаю тебя, – как можно спокойнее говорю я.

– С каких пор эта шлюха отбила у тебя любовь к девушкам? – яростно спрашивает он, а потом резко подскакивает к Кириллу и со всей силы бьёт его кулаком в живот.

Кир громко ойкает и падает на пол.

– Ты чего делаешь?! – на несколько секунд потеряв концентрацию, кричу я.

– Вставляю тебе мозг в голову, которая находится сверху, а не снизу! – и на этот раз кулак отца ударяется об моё лицо.

Сильно, больно, жёстко. Он никогда меня не бил, поэтому я даже и не знал, что у него такой сильный удар.

– Ублюдок! Мой сын гей, это же немыслимо! – Орёт он и вновь бьёт всё ещё лежащего на полу Кирилла, на этот раз ногой прямо по рёбрам.

– Отойди от него! – Кричу я, подскочив к отцу, и резко отпихиваю его от Кирилла.

Сейчас мне всё равно, что будет со мной. Главное, что будет с ним. Я и так причинил ему слишком много боли...

– Ты что творишь, а?! – Кричит отец, схватив меня, за руку. – С мальчиками захотелось повеселиться? А ты не думал о том, что ты меня позоришь?! Какой скандал будет, если хоть кто-то узнает, что мой сын трахается с какой-то шлюхой!

– Не смей так о нём говорить!!! Я люблю его и мне плевать на тебя и на то, что о тебе подумают! Если бы я был дорог тебе, ты бы принял меня таким, какой я есть!– Кричу я, пытаясь вырваться из цепких рук отца, но безрезультатно.

– Антон, ты слышишь, что ты говоришь? – Вновь переходя на спокойный тон, спрашивает отец. – Я воспитывал сына, а не гея. Ты должен был вырасти мужчиной, а кем ты стал? Сопливый ублюдок, который сам в этой жизни ровным счётом ничего не добился. Забирай своего пидора и уматывай из этого дома, даже не смей здесь появляться. Если я увижу вас вместе в городе, пеняй на себя! – прошипел отец, резко отпихнув меня от себя, я даже на ногах еле-еле устоял.

– Кир, пойдём, – вытерев идущую из губы кровь, произношу я, поднимая Кирилла с пола.

Он что-то непроизвольно мычит и с трудом, но всё-таки встаёт на ноги.

– Ключи от машины даже брать не смей! – Кричит мне вслед отец.

Выкидываю ключи из кармана и, схватив нашу обувь и куртки, быстро выхожу из квартиры, выводя за собой Кирилла.

Лишь выйдя из подъезда, я усаживаю его на скамейку, сажусь рядом сам и обуваюсь, жестом сказав Кириллу делать то же самое.

Потом он, молча, встаёт и куда-то неспешно уходит. Резко вскакиваю со скамейки и бегу вслед за ним.

– И что нам теперь делать? – тихо спрашиваю я, беря Кирилла за руку.

Однако он вырывает свою руку из моей и ускоряет шаг.

– Что тебе, не знаю, а я пойду к себе домой, приму ванну и, наконец, смою с себя всю грязь, которая связывала меня с тобой, – хмуро отвечает он.

– Прости, что? – Нервно спрашиваю я, резко схватив его за руку и разворачивая к себе.

Кирилл останавливается, молча, смотрит на меня, а потом раздражённо произносит:

– Мне надоело, Антон. Я не хочу иметь с тобой больше ничего общего. Как только я вновь доверяю тебе, происходят какие-то нездоровые вещи. Я хочу жить спокойно и размеренно, а не умирать от боли каждый раз, когда тебе захочется её мне причинить.

– Но Кир, это отец, я не хотел, прости! Теперь у нас всё будет по-другому, правда! Тем более мне некуда идти и ты...

– Я просто хочу, чтобы ты хоть когда-нибудь почувствовал, что такое больно по-настоящему. Когда теряется смысл жизни и кажется, что подняться с колен уже вообще не реально. Именно сейчас отличный шанс, – горько усмехнувшись, отвечает Кирилл, а потом, резко вырвав свою руку из моей, уходит, оставив меня стоять в полном одиночестве на заснеженной и холодной улице.

От этих слов что-то внутри меня замирает и останавливается. Такое ощущение, что часть сердца покрывается льдом и замерзает на морозе, превращаясь в льдинку.

Становится нечем дышать, я с трудом вдыхаю холодный воздух и, закрыв глаза, резко сжимаю и разжимаю кулаки. Хочется догнать его, повалить в снег и задушить за то, что он смеет вот так со мной разговаривать. Но я сдерживаю себя, сдерживаю, потому что всё-таки очень сильно его люблю...

***

Почти целый день, бессмысленно проходив по городу, я решаю сходить к человеку, который действительно может мне помочь. Домой возвращаться бессмысленно, к Кириллу сейчас идти тоже не нужно, лучше дать ему время успокоиться. Поэтому я выбираю единственного человека – Никиту. Тем более я замёрз, целый день не ел, да и переночевать у кого-то надо.

Возле его дома я оказываюсь через час. Захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж и звоню в дверь его квартиры. Открывают через секунд тридцать.

– Чего тебе? – Хмуро спрашивает друг, с каким-то пренебрежением смотря на меня.

– Впускай, давай. Я замёрз, – хмыкаю я, подходя ближе к нему.

Однако Никита даже не думает отходить.

– Поздно уже, вали домой.

– Эй, ты чего? – недоумённо спрашиваю я, хлопнув его по плечу.

Никита как-то презрительно щурится и резко отталкивает меня от себя.

– Трогать меня не смей, понял! – шипя, произносит он.

– Что случилось? – удивлённо спрашиваю я, искренне не понимая такого поведения друга.

Обычно к нему в любое время дня и ночи можно было прийти, и принимал всегда как родного, а тут шарахается как от прокажённого.

– Мне твой отец звонил, рассказал, как ты развлекаешься, – сухо отвечает он.

Это вызывает на моих губах лишь ухмылку.

– И что? Теперь я тебе противен? – Улыбаясь, спрашиваю я.

– Антон, просто я...

– Да пошёл ты, Ник! – Выплёвываю ему в лицо я и, резко отпихнув его, сбегаю вниз по ступенькам, пулей вылетая из подъезда.

На душе противно и муторно. Значит, и об этом отец позаботился. Звонить остальным друзьям, наверняка, бессмысленно, он их всех знает.

Забавная всё-таки штука жизнь. Вот так вот за один день я потерял всё то, что согласился потерять. Однако это намного больнее, чем я думал.

Да, я всегда понимал, что родители не примут моих чувств к Кириллу, друзья меня тоже пошлют. Но я не знал, что всё будет именно так.

Мне не больно, просто холодно. Как будто бы из меня вытянули все органы и наполнили каким-то дерьмом. Я хочу дышать, но не могу, я хочу орать от безысходности, но голос охрип, я хочу плакать, но вместо этого лишь холодный мокрый снег на моих щеках.

Я иду по тёмной, почти безлюдной улице, наклонив голову и чуть ссутулившись. Мне холодно и я очень хочу есть, но на потребности тела и организма мне сейчас плевать. Я прекрасно понимаю, что мне лучше всего свалить из города, потому что отец точно не успокоится, но в кармане всего тысяча рублей.

Именно так выглядит безысходность. Когда ты идёшь и не видишь нигде света. Когда уже всё равно.

Я не считаю Никиту или отца предателями, потому что я делал ещё хуже. Я прекрасно понимаю поведение Кирилла, потому что уничтожал его нервную систему год за годом.

Ведь никто ещё не отменял такой вещи как бумеранг. И вот теперь он ударил в меня...

Глава 52. Pov Кирилла

Придя домой, я открыл дверь квартиры и, опёршись о дверной косяк, съехал на пол, закрыв лицо руками. Именно сейчас я понимал, что это конец. Конец того, что когда-то меня связывало со странной, но всё-таки счастливой жизнью. Потому что ещё пару часов назад в ней был он. А теперь лишь пустота. Хотя я сам выбрал этот путь и теперь что-то менять глупо и бессмысленно. Даже не смотря на то, что внутри меня отчаянно теребит душу и заставляет меня чувствовать себя последней тварью. Ведь я бросил его в ситуации, в которой должен был помочь. Мне нужно было позвать его к себе и спокойно решить, что нам делать. А как поступил я? Просто взял и предал его...

Оправдываться я не собираюсь, потому что считаю себя не правым, но всё-таки я сделал так, как сделал. Мне уже надоело всё это. Больше боли не хочется.

Да, я понимаю, что без страданий не получится хорошего нормального счастья, но сколько можно?

Разве я мало страдал? Мало перенёс унижений и обид?

Я давился слезами и своей глухой ненавистью, но жил, жил сжимая кулаки и корчась в муках.

А он уже пасует при первых же проблемах.

Хотя в чём-то я даже зауважал этого трусливого ублюдка – он наконец-то признался отцу в том, что любит меня. Если честно, я думал, что он начнёт оправдываться, пытаясь выйти сухим из воды, но он сказал всё, как есть. Ну что ж, похвально, только на дальнейшее развитие событий это уже не влияет.

Мне надоело, и именно сейчас я хочу разорвать нашу обречённую и никому не нужную страсть. Да, я поступаю, как последняя сволочь, делая это именно в момент, когда Антону особо тяжело, но пусть это будет моей персональной местью ему. Не я ведь один должен мучиться.

Тем более, не думаю, что ему слишком уж туго придётся. Наверное, уже стоит на коленях и просит прощение у отца, либо у своих друзей прячется. Такие, как он, всегда находят выход.

Поэтому я сделал всё правильно. Облегчил жизнь ему и себе. Он вернётся в семью, найдёт себе новых игрушек и забудет про меня. А я, наконец, заживу спокойно.

Может быть, даже и забуду его, не знаю....

Вообще, я даже сомневаюсь в том, что между нами именно любовь. Как-то наши отношения назвать этим словом язык не повернётся.

Антон говорит, что любит меня ещё со школы, но зачем тогда так изводил в то время? Для чего смешивал меня с грязью, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством?

А мне он вроде бы дорог, но я бросаю его в самые трудные моменты моей жизни.

Нет, так не любят, однозначно...

Поэтому всё, теперь я поставил точку. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Вытираю лицо руками, убираю влагу с ресниц. Хм, я всё-таки заплакал....

Поднимаюсь с пола и, зайдя в комнату, сразу же падаю на диван, закрывая глаза.

Конечно, правильно было бы позвонить маме. Она, наверное, волнуется, да и вообще странно, что её нет дома. Но потом... всё потом...

Сейчас мне просто хочется заснуть лет так на сто, и, вообще, ни о чём не думать.

***

Просыпаюсь я от настойчивой трели дверного звонка. Наверное, мама пришла. Поднимаюсь с постели и медленно плетусь открывать, протирая ещё не отошедшие ото сна глаза.

Открываю дверь уже с придуманной нотацией для матери, но все слова застревают в горле, когда я вижу, кто находится на пороге.

Антон стоит передо мной. Замёрзший, с посиневшими от холода губами, весь какой-то продрогший и жалкий. Вид у него сейчас, как у побитой собаки. Хочется обнять, прижать к себе и убаюкать его, как маленького ребёнка.

Однако я этого не делаю и, придав голосу ледяное спокойствие, произношу:

– Чего тебе надо?

– Мне больше не к кому идти, – еле слышно отвечает он, низко опустив голову.

– Как же так? А друзья, приятели? К папаше своему иди, в конце концов, – цинично произношу я.

– Отец всем им позвонил и рассказал про меня, наверное, как обычно приукрасил. Я ходил к Никите, он меня теперь видеть не хочет, остальным в таком случае вообще звонить бессмысленно... К отцу я не вернусь, тем более, он меня и не примет...

– А я чем могу помочь?

Хорошо хоть голос не дрожит... Я не знаю, почему сейчас продолжаю вести себя, как полный придурок. Зачем я всё это делаю? Для чего? Кому из нас станет легче от всего этого?

Я вообще себя не понимаю в данный момент. Когда Антон, ещё у него дома спросил меня о том, хочу ли я быть с ним, я не задумываясь ответил «да». Я бы и сейчас так сказал. Вот только моё поведение идёт в разрез с моими мыслями.

Просто мне хочется показать ему, как мне было больно. Хочется, чтобы он почувствовал всё то, что чувствовал я.

Я ведь никогда не забуду, как я страдал. Орал по ночам и ревел в подушку. Как я бил кулаками в стену лишь для того, чтобы заглушить душевную боль физической. Я не забуду, как пытался покончить с собой и как презирал себя за то, что не довел дело до конца.

Я всегда буду помнить, как он меня разбил, и всегда где-то в глубине души буду его ненавидеть.

Но опять же я никогда не смогу полностью его отпустить от себя. Почему? Потому что лишь этот человек смог меня сломать, причинить мне огромную боль и опять собрать меня из моих же осколков.

Лишь с ним я живой...

– Наверное, я в тебе ошибся, да, Кир? – каким-то на удивление спокойным голосом спрашивает Антон.

В его взгляде читается тоска и холодность по отношению ко мне. Уже нет никакой жалостливости, лишь сталь. Быстро же он меняется, однако. Хотя именно этого человека я всегда считал двуличной сволочью.

– Мы оба ошиблись, Антон, – киваю я ему в знак согласия.

– Ты испугался моего отца? – Хмыкает он.

– Я в отличие от тебя не трус.

– Да, что ты?

– Ты закончил? – Сглотнув, спрашиваю я.

Слова опять идут с трудом, и где-то в глубине меня закипает злость.

Почему он снова такой? Зачем строит из себя сильного и циничного, когда мог бы просто передо мной извиниться и сказать слова, которые я хотел бы услышать именно сейчас.

Зачем он всё это делает? Кому, что доказывает?

– Думаешь, что крутой, да?! – гневно шипит Антон, с ненавистью смотря на меня. – Теперь я в полном дерьме, Кир. Ты рад?! Ну, скажи же! Не думал, что ты такой...

– Какой такой? – С вызовом в голосе спрашиваю я.

Сейчас я вновь чувствую себя разбитым и опустошённым. Мне хочется броситься ему на шею, разрыдаться и повторять ему, что мы найдём выход.

Потому что я не знаю, что за странные чувства я испытываю к этому человеку, но именно они не дают мне просто взять и послать его.

– Зачем ты всё это делаешь, Кир? – глядя мне в глаза, спрашивает Антон.

Теперь в его взгляде нет злобы и усмешки, лишь непонимание и укор.

– Ты ведь говоришь, что любишь меня. Я не вижу логики в том, что сейчас ты меня бросаешь...

– Тебя логическое объяснение надо, да? – Гневно спрашиваю я. – Объясни тогда ты логичность своих поступков в школе?! Зачем ты всё это делал, если так безумно меня любил?! Зачем унижал и смешивал грязью, зачем заставлял отсасывать Валере? Школу жизни мне делал, да?!

Антон в ответ на мой злой выпад начинает смеяться. Звонко, громко и, по-моему, как-то истерично.

– Что смешного, а?

– Мы никогда не понимали с тобой друг друга, Кир, – Антон горько усмехается, глядя на меня. – Я делал так, потому что боялся своих странных чувств, а ты сейчас боишься наших с тобой проблем. Мы просто два придурка, которые когда-то не сумели просто нормально поговорить. Может, раньше и была любовь, а сейчас просто какая-то фигня. И ты, наверное, прав, пора с этим закончить. Пока, Кир. Нет, не так, прощай, – улыбнувшись, он машет мне рукой и, резко развернувшись, уходит.

А я даже, не закрывая дверь, вновь сползаю на пол и начинаю громко реветь, потому что понимаю, что это конец...

– Уже рыдаешь? – раздаётся над головой его насмешливый голос.

Нервно сглатываю и поднимаю голову вверх. Антон стоит надо мной и почему-то улыбается. По-доброму так и как-то счастливо, как будто бы миллион выиграл в лотерею.

– Я думал, ты ушёл, – вытирая с лица слёзы, произношу я.

Сейчас мне стыдно. Я вновь показал слабость, как последний идиот. Сначала веду себя, как придурок, и бросаю его, а теперь ещё и реву.

– Я тоже так думал, – усмехнулся парень. – Я уже собирался выйти из твоего подъезда, как меня осенило.

– В смысле?

– Мне надоело, Кир, – присев на корточки рядом со мной, произнёс Антон.

– Что надоело?

– Всё! Я упустил слишком много времени и наделал кучу ошибок, тем самым, чуть не потеряв тебя. Тебе также делать я не позволю. И дело не в том, что сейчас я в безвыходной ситуации. Просто я люблю тебя, Кир. Правда, и по-настоящему. Я должен был, обидеться на тебя из-за всего этого и, честно говоря, я до сих пор не понимаю, на кой чёрт ты всё это делаешь?! Но теперь я не позволю себе потерять тебя...

– Но...

– Молчи, дай я скажу, – поднеся свой указательный палец к моим губам, произнёс Антон, – Тебе есть за то, что меня ненавидеть, я понимаю. Но, Кир, я постараюсь сделать так, чтобы было, за что любить...Я вернулся ради тебя, потому что мой отец всё это так просто не оставит. Ты его не знаешь. Да, ты можешь не быть со мной, но ты должен уехать, ну или поменьше на улицу выходить. Потому что, если вдруг он тебя увидит – это может быть весьма печально. Ему на нервы лучше не действовать. Ну, а если, ты всё-таки решишь иметь со мной дело, то я обязательно что-нибудь придумаю...

– Мы, – пересохшими от волнения губами отвечаю я.

– Что «мы»? – удивлённо выгнув бровь, спросил Антон.

– Мы придумаем, – прошептал я, обняв его руками за шею и уткнувшись носом в его макушку.

Антон в ответ на это лишь как-то облегчённо выдохнул.

Мы так и сидели на полу в обнимку. Я перебирал пальцами его волнистые волосы и думал о том, что хоть раз в жизни поступаю правильно.

Да, он наделал много глупостей, но и я их сделал не меньше.

Но ведь настоящие чувства и заключаются в умении прощать...

Может быть, если бы мы не прошли через всё это, то и не почувствовали бы того, что я чувствую сейчас.

Я понимаю, что Антон вовсе не идеальный, и я мог бы найти себе парня намного лучше. Мог бы, но не вижу смысла, потому что прекрасно понимаю, что лишь с Антоном я буду счастлив так, как ни с кем другим. И, наверное, в этом случае не важно, какой он, и что с нами будет дальше. Ведь я его люблю не из-за чего-то, а вопреки всему...

Глава 53. Полтора года спустя. От третьего лица

Яркое июльское солнце старательно пыталось проникнуть в комнату, плотно завешанную шторами бежевого цвета . Погода была на радость всем тёплая и солнечная, без ветра. Этот факт сам по себе дарил людям хорошее настроение.

Светловолосый молодой человек, лежащий на большой двуспальной кровати, сонно потянулся и лениво открыл глаза. Его разбудил божественный запах кофе, который витал в свежем летнем воздухе.

Полежав несколько минут, он поднялся и одним движением раздвинул шторы. Лучи солнца сразу же проникли в комнату, заполняя её светом и какой-то детской радостью.

Парень счастливо улыбнулся и, открыв окно проследовал к выходу из комнату, по пути стянув с кресла плед и завернувшись в него. Одеваться было жутко лень, тем более, позавтракав, он вновь собирался лечь в постель.

Дойдя до кухни, он остановился, и на его губах заиграла улыбка.

– Сколько можно есть, особенно по утрам? – Пытаясь придать голосу укор, поинтересовался он у темноволосого молодого мужчины сидевшего за столом, на котором, помимо большой кружки кофе, лежало ещё четыре бутерброда.

– А собственно ты сюда для чего пришёл? – Хмыкнул темноволосый, задорно подмигнув блондину. – Боишься, что я твои запасы съем? Не волнуйся, хомячок, на зиму тебе хватит.

– Пф, я в отличие от тебя не обжора, – надул губы блондин, садясь на соседний стул.

Больше они не разговаривали. Брюнет, молча, ел, с улыбкой посматривая на блондина, а тот, обидевшись, высоко задрал голову вверх, пытаясь придать лицу независимость. Есть, конечно же, хотелось, но принципы были превыше всего. Вот только желудок был явно с ними не согласен, поэтому предательски заурчал.

Брюнет язвительно захихикал и молча пододвинул бутерброд.

– Какая щедрость, – фыркнул парень, демонстративно отворачиваясь.

– Ну, Олег, прекрати, – протянул брюнет, поднимаясь со стула.

Он подошёл к Олегу со спины и легко подняв его, поставил возле себя, тот только лишь успел еле слышно возмутиться.

– С добрым утром, малыш, – улыбаясь произнёс Алекс.

– Лети на крышу, Карлсон, – съязвил Олег.

Больше ему сказать ничего не дали, так как требовательные губы заткнули его самым действенным способом.

Олег сначала протестующее замычал и попытался отпихнуть Алекса, но через несколько секунд охотно отвечал на поцелуй и обнимал своего парня за талию, желая слиться с ним в одно целое.

– Я люблю тебя, хомячок, – отодвигаясь от блондина, произнёс Алекс покрасневшими и распухшими от сладостного поцелуя губами.

Олег счастливо улыбнулся. Да, эти слова он слышал каждый день, но до сих пор не привык к ним. Он всё ещё не мог поверить в то, что в его жизни наконец-то появился такой человек как Лёша. Тот, кто терпел все его капризы, странности и истерики, тот, кто его любил. Лёшка всегда был нежен и ласков с ним, и, если бы не его глупые шутки, то Олег бы его, наверное, боготворил. Хотя, что тут скрывать, он и так считал его своим личным Богом, вот только самому Алексу об этом знать не обязательно, а то зазнается ещё.

– Чего такой загадочный вид? Ты вспомнил, куда спрятал свою шоколадку? – Ухмыльнулся Алекс, легонько щёлкнув Олега по носу. Тот в ответ лишь недовольно фыркнул.

– Я не ем сладкое, – надув губки, ответил он и, показав средний палец правой руки, гордо проследовал из кухни под задорные смешки Алекса.

Зайдя в комнату, Олег скинул с себя плед и вновь лёг в кровать, плотно укрывшись одеялом.

– Вставай, хватит валяться, – весело произнёс Алекс, садясь рядом с парнем и стягивая с него одеяло.

– Отстань, – зевая, отмахнулся Олег.

– Скоро парни уже приедут, стол надо накрыть, – напомнил Лёша, пихая Олега в бок.

– Вот иди и накрывай, отвали от меня. Бесишь уже, – прошипел он, резко дёрнув одеяло на себя.

– Как скажешь, – обиженно произнёс Алекс, резко поднявшись с кровати и выйдя из комнаты.

Олег тяжело вздохнул и вылез из-под одеяла. Вот так всегда. Он просто хотел подольше поспать, а теперь придётся идти и просить прощение не понятно за что...

– Да ну его, – зевнув произнёс Олег, закрывая глаза.

Разбудила его громкая музыка, доносившаяся из кухни. Играла песня, которую Олег ненавидел всеми фибрами своей души. С учётом того, что её обожал Алекс, парень её вообще терпеть не мог.

Почему-то Олег всегда не любил всё то, что радовало его парня. Он сам не понимал как так, но это уже вошло в привычку. Именно поэтому поводу были вечные ссоры и обиды, в которых обычно был виноват сам Олег. Да, он понимал, что зачастую ведёт себя не правильно, но поделать ничего не мог. Характер изменить сложно, а тем более, если не пытаться, а просто делать вид, то вообще невозможно. Олег понимал, что ведёт себя как полный идиот и истеричка, вечно капризничает и обижается не понятно на что. Сначала это было чем-то вроде проверки нервов Алекса, а потом уже приелось. Олегу просто нравилось доводить парня до бешенства, а это было сделать трудно, очень трудно.

В отличие от самого Олега, который заводился с пол оборота, Алекс всегда был рассудительным и спокойным, и это иногда бесило. Однако, если он обижался, то надолго и всерьёз.

В памяти Олега навсегда отложился момент самой крупной их ссоры, которую он, наверное, никогда теперь не забудет. Произошло всё глупо и нелепо. Алекс задержался на дне рождении сестры, на которое сам Олег идти категорически отказался. Что ему там делать-то? Договорились, что Алекс вернётся в десять, так как в планах у них было сходить на ночной сеанс в кино. Однако в положенное время он не явился. Пришёл только в четыре часа ночи, довольно пьяный. Конечно же, извинился и сказал, что просто не смог отказать сестре, которая умоляла остаться. Олег хотел наорать, что нужно было позвонить, однако вспомнил, что сам же со злости выключил телефон ровно в десять часов вечера. Нужно было простить, однако злость и обида не позволили. Он просто накричал на Алекса и послал его куда подальше, назвав такими словами, которые даже в мыслях произносить нельзя. Конечно, потом сразу же пожалел и извинился, вот только ситуацию это не изменило. Алекс, молча, выслушал, зашёл в комнату, взял комплект спального белья и расположился на кухне, в которой стоял небольшой диван.

На следующее утро он не разбудил Олега привычными поцелуями, как делал это всегда. Он к нему даже не подошёл. Молча, собрался и ушёл на работу, так ничего не сказав.

Олег в ответ на это лишь фыркнул, решив, что вечером Лёша сам к нему прибежит и попросит прощение. Однако тот не прибежал, вернее вообще не пришёл домой.

Олег один сидел в комнате и грыз ногти от волнения, но так и не позвонил. Гордость не позволила.

Вечером позвонила мама Алекса и спросила, почему Олег не пришёл вместе с Лёшей к ним в гости. Её звонок чуть разрядил обстановку, но было не легче.

Алекс вернулся под утро, по-прежнему игнорируя Олега. Тот делал всё, что мог для того, чтобы докричаться. Извинялся, оскорблял, опять извинялся. Однако бесполезно.

Парень понимал, что повёл себя не так, что безумно виноват, но обида глушила все разумные доводы. Именно поэтому он срывался и после игнорируемых извинений посылал Лёшу куда подальше и гордо удалялся.

Они не разговаривали ровно неделю. За это время Олегу казалось, что он сошёл с ума. Он уже не мог без доброй улыбки Алекса, без его шуток и нежности, которую тот ему дарил. Казалось, что это конец. Тупик, из которого нет выхода. Потом, когда очередная попытка поговорить с Лёшей провалилась, он даже решил, что пора уходить. Собрал вещи и дал себе обещание уйти утром, которое пока так и не исполнил...

Почему? Просто Лёша как обычно оказался умнее. На утро Олег проснулся в объятиях тёплых рук и понял, что никогда больше не позволит себе обидеть того, без кого уже не будет его. Нет, вернее сам Олег будет, и даже без Лёши. Но только не тот, совсем не тот...

Тяжело вздохнув Олег резко вскочил с постели и вышел на кухню в одних боксёрах, так и не одевшись.

Лёша сидел за столом и курил, смотря в окно и слушая всё ту же песню под названием «Надежда». Олега от неё уже, честно говоря, тошнило, но сейчас дело было не в ней. Если Алекс считает её хорошей, значит она хорошая. Из-за этого не ссорятся...

– Я тебя люблю, – прошептал Олег, подходя к парню и обнимая его за плечи.

Тот потушил сигарету и убрал со своих плеч руки, не сказав Олегу ни слова.

Парень, молча, проглотил обиду, сделал музыку потише и, пододвинув стул ближе, сел напротив Алекса.

– Лёш, я не хочу с тобой ссориться, – тихо произнёс Олег, отводя глаза в сторону.

Встречаться взглядом с Алексом почему-то не хотелось. Возможно, он просто боялся увидеть там усталость. Ведь на месте Лёши, Олег бы уже давным-давно устал от такого идиота, как он...

– Я с тобой и не ссорюсь, – спокойно произнёс Алекс, наливая в стакан апельсиновый сок и садясь теперь уже на диван.

– Хочешь, я стол накрою или приготовлю чего-нибудь? – Улыбнувшись, произнёс Олег.

Алекс не ответил, выпил сок, поставил стакан в раковину и лёг на диван, закрыв глаза.

– Ну, Лёш, прости меня, я просто хотел спать, – тяжело вздохнув, произнёс Олег, садясь на диван рядом с Лёшей.

Тот промолчал и демонстративно перевернулся на другой бок.

– Я люблю тебя...– чуть нагнувшись, прошептал Олег в самое ухо Алексу.

– Олег, отвали. Иди готовь, я нормально поесть хочу, – нейтральным голосом произнёс Алекс.

Олегу хотелось послать его куда подальше и вновь вернуться в кровать. Но он сдержался, этого делать не стоило, потому что не хотелось терять того, кого искал всю жизнь. Вдох-выдох и уже легче.

– Что мне сделать, чтобы ты не обижался?

– Никто и не обижается, – вздохнув, произнёс Алекс, ложась на спину.

– Знаешь, а я очень боюсь тебя потерять, ведь ты спокойно можешь меня бросить. Я бы на твоем месте уже давно так сделал, – озвучил свои мысли Олег.

Он никогда не говорил этого Лёше. Да, говорил о том, что любит, ценит и так далее. Но именно таких слов – никогда.

Он просто привык, что Алекс всегда рядом, всегда весёлый и всегда любит. Но после той ссоры сердце очень часто непривычно кололо, даже из-за какого-то пустяка.

Он знал, что сможет жить дальше и без Лёши. Да, жилья не было, но снять квартиру он был способен, тем более родственники помогли бы. Но всё это ему было не нужно. Жить без Лёши было можно, но не зачем. В этом и был главный смысл.

– Я заметил, – горько усмехнулся Алекс.

Олег тяжело вздохнул, но промолчал. На языке вертелось множество слов, но он не произнёс ни одного. Было не за чем. Между ними вновь появилась стена обид и непонимания, которую создавал сам Олег по средствам своего скверного характера.

– А ты знаешь, что в среднем хомяки живут всего два года? – Задумчиво спросил Алекс, смотря в потолок.

– И что? – Удивлённо поинтересовался Олег.

– А то, что мы с тобой вместе уже полтора года. Поэтому осталось всего пол года...