Текст книги "Суфражизм в истории и культуре Великобритании"
Автор книги: Ольга Шнырова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Вред, наносимый женщинам существующим законодательством, заключался не только в том, что их обделяли правами, – в той же степени они были лишены обязанностей. Женщина не отвечала перед законом за свои поступки, в частности, мужья несли ответственность своим имуществом за долги жен, даже сделанные до брака. Возможно, в ряде случаев это могло дать женщине определенные преимущества, но в целом, с точки зрения закона, замужняя женщина ставилась в один ряд с преступниками, умственно неполноценными и детьми, чья дееспособность была ограничена.
Неудивительно, что к середине XIX в. несовершенство и несправедливость брачного законодательства, делавшего «мужчину ленивым, а женщину безответственной» [28], стали очевидными для широкого круга юристов, политиков и общественных деятелей, особенно представителей радикального крыла либеральной партии. С их точки зрения, полное лишение замужних женщин дееспособности наносило им не только экономический, но и моральный ущерб, так как вело к деградации личности [29]. Поэтому в Англии, как и во многих других европейских странах, общественная кампания за женскую эмансипацию началась с борьбы за женское образование и улучшение правового статуса замужних женщин.
Другим предметом повышенного общественного внимания в 50-х гг. XIX в. была законодательная реформа. Результатом королевской комиссии по изучению ведения делопроизводства в судах общих тяжб стали рекомендации о сближении обычного права и права справедливости (и, соответственно, судов), которые привели к принятию нескольких актов. Была назначена комиссия по реформированию закона о разводе. В 1854, 1856, 1857 гг. в парламент вносились законопроекты, основанные на ее рекомендациях. В реформе бракоразводных законов были выдвинуты более широкие вопросы о правах женщины в браке. Эти вопросы привлекли внимание во многом благодаря К. Нортон, которая не являлась феминисткой, но в то время была знаменитостью. «История ее жизни была квинтэссенцией страданий женщин в браке из-за несовершенства закона, и собственный опыт заставил ее требовать тех же законодательных реформ, что и феминистки» [30]. Поскольку ее мать рано осталась вдовой с семью детьми, ей пришлось приложить немало усилий к обеспечению их судеб, особенно дочерей. В 1827 г. Каролина в возрасте 19 лет была выдана замуж за Джорджа Нортона, адвоката и члена парламента, младшего брата и наследника лорда Грантли. Выйдя замуж, она начала успешно заниматься литературной деятельностью, проявив себя как талантливая поэтесса (ее называли Байроном среди поэтесс), кроме стихов, писала пьесы, романы, редактировала несколько дамских журналов. Достаточно быстро она стала весьма популярной фигурой в литературных кругах, зарекомендовала себя в политических салонах благодаря красоте и уму.
В 1836 г. Дж. Нортон, воспользовавшись тем, что Каролина уехала навестить брата, запретил ей видеться с детьми и объявил через газеты, что жена оставила его, что он не несет ответственности за ее долги, и захватил имущество, которое по закону было ее собственностью. После этого он подал в суд на Уильяма Лэма, лорда Мельбурна и лидера либеральной партии, обвинив его в адюльтере со своей женой, но решение было вынесено в пользу ответчика. Поскольку суд не признал прелюбодеяния, развод Нортонов стал невозможным. Каролина не могла обвинить мужа в жестоком обращении, так как до этого согласилась принять его извинения. Тогда она начала борьбу за реформу законов о разводе и о праве женщины на опеку над детьми. В 1837 г. она публикует памфлет «Естественное право матери на опеку над детьми в свете прав отца, закрепленных обычным правом» (Observations on the Natural Claim of the Mother to the Custody of her Infant Children: As Affected by the Common Law Right of the Father), а в 1839 г. принимается акт об опеке над детьми (Infant Custody Bill). Он гласил, что мать, чьи дети находились на попечении отца или опекуна, была вправе обратиться в Канцлерский суд с апелляцией. Если дети были младше семи лет, суд мог вернуть их матери до достижения этого возраста; если они были старше, мог разрешить матери навещать их в отведенное время. Этот акт, утвержденный во многом благодаря усилиям К. Нортон и ее сторонников, был первым в серии законов по опеке над детьми, принятых в XIX в.: закон 1873 г. продлил право матери на опеку до достижения ребенком возраста 16 лет, закон 1886 г. провозгласил мать опекуном своих детей в случае смерти их отца.
Впоследствии К. Нортон боролась за право самостоятельно распоряжаться своими доходами и за усовершенствование законодательства о разводе. Отстаивая свои имущественные права, в 1854 г. она опубликовала памфлет «Английские законы XIX века, касающиеся женщин», а в 1855 г. «Письмо королеве по поводу билля о браке и разводе, выдвинутого лордом-канцлером».
Борьба К. Нортон привлекла общественное внимание к проблеме несовершенства семейно-брачного законодательства и дала толчок для возникновения кампании за его изменение. К ней присоединилось Общество по усовершенствованию законодательства (Law Amendment Society) под руководством лорда Г. Броугэма, включавшее многих известных политических деятелей. Кампания стала началом карьеры для целой плеяды молодых женщин, семьи которых были близки к членам этого общества. Эта группа молодых активисток сыграла в последующем видную роль в становлении английского женского движения. Пожалуй, наиболее значимыми фигурами среди них во второй половине 1850-х гг. были две подруги, чьи семьи принадлежали к радикальной политической элите, – Барбара Лэй-Смит и Бэсси Рейнер-Паркес. Дом отца Барбары и члена парламента от либеральной партии Бенджамена Лэй-Смита был местом встреч радикалов, входивших в Общество по усовершенствованию законодательства. Семья Лэй-Смит принадлежала к той среде, где женщины традиционно принимали активное участие в политической деятельности и публичных дискуссиях. Поэтому неудивительно, что Барбара оказалась вовлеченной в дискуссии о проблеме и в результате написала брошюру «Краткий обзор наиболее важных законов, касающихся женщин, данный простым языком», опубликованную в 1854 г. Работа была положительно оценена членами общества, и при его поддержке в 1855 г. Б. Лэй-Смит и Б. Рейнер-Паркес создали комитет по сбору подписей под петицией в парламент с требованием изменения закона об имущественных правах замужних женщин (Married Women’s Property Act). Секретарем комитета стала Мария Рай, дочь лондонского юриста, принадлежавшего к радикальным кругам. Комитету удалось собрать 26 тыс. подписей, и в марте 1856 г. петиция была представлена в парламент. В тот момент она не нашла поддержки, однако в следующем году в парламент был внесен билль о собственности замужних женщин (Married Women’s Property Bill), основанный на рекомендациях Общества по усовершенствованию законодательства. Он прошел второе чтение, но был отклонен.
Однако усилиями участников кампании за улучшение правового статуса замужних женщин, в том числе и К. Нортон, в 1857 г. удалось провести закон о разводе (Marriage and Divorce Act). Развод из церковного был передан в созданный светский суд по разводам и семейным делам (Court of Divorce and Matrimonial Causes), который мог давать разрешения как на разъезд супругов, так и на их развод, для чего ранее было необходимо специальное решение парламента. В обоих случаях женщина получала те же имущественные права, что были у нее до замужества, и супруг не мог претендовать на ее имущество и доходы. Таким образом, закон упрощал и удешевлял процедуру развода. Однако, несмотря на достигнутые результаты, закон по-прежнему оперировал двойными стандартами: для мужчин достаточным основанием для развода служил факт неверности со стороны жены, но женщина могла претендовать на развод, только если в дополнение к супружеской измене муж был повинен в инцесте, скотоложестве, двоеженстве или изнасиловании.
В 1867 г. начинается новая кампания по продвижению законопроекта о собственности замужних женщин. Достаточно быстро она слилась с формирующимся суфражистским движением: улучшение социально-правового статуса англичанок требовало адекватного представительства их интересов в парламенте, что было тесно связано с проблемой женских избирательных прав. Либеральный политик Дж. Брайт отмечал: «Мы принимаем законы в следующем порядке: сначала в интересах тех, кто может стать опасным, затем в интересах тех, кто может оказать влияние через избирательные участки, и, наконец, для тех, кто не имеет права голоса и, следовательно, конституционного влияния» [31]. Кроме того, поскольку избирательное право в это время являлось цензовым, право голоса и имущественные права были тесно взаимосвязаны. При существующем законодательстве суфражисты могли выступать за право голоса только для незамужних женщин и вдов. Так, хотя сам Дж. С. Милль полагал, что избирательное право должно распространяться и на замужних, поправка, внесенная им в законопроект об избирательной реформе 1867 г., предусматривала наделение правом голоса только одиноких женщин и вдов, которые платили те же налоги, что и мужчины. При внесении следующего суфражистского билля в 1870 г. Дж. Брайт при поддержке консерватора Р. Гурне решил не изменять этой позиции, параллельно продолжая кампанию за реформирование закона о собственности замужних женщин.
Это с самого начала ослабляло позиции суфражистов и вызывало серьезные разногласия в их лагере, а оппонентам, которые не преминули выдвинуть целый ряд обоснованных возражений, играло на руку. Когда суфражисты вносили билль о предоставлении права голоса одиноким собственницам, противники обвиняли их в несправедливости, поскольку они выступали с позиций интересов меньшинства одиноких женщин, оставив в стороне вопрос об избирательном праве для замужних. Законопроекты, предусматривающие наделение правом голоса замужних женщин, наталкивались на возражения, ведь в силу своей правовой недееспособности они не могли квалифицироваться как избиратели.
В случае принятия закона о собственности замужних женщин возникли бы новые противоречия. Одно из основных было сформулировано лидером антисуфражистской фракции в парламенте Э. Буври: «С того момента, как будет принят закон о собственности замужних женщин, они будут владеть имуществом, которое мужья не смогут контролировать. Поэтому, если билль пройдет, это станет неоспоримым аргументом для распространения права голоса на замужних женщин» [32]. Последнее означало существенное расширение электората и противоречило установке на постепенное распространение политических прав на различные слои населения, которой в то время придерживались английские правящие круги. Выражались и опасения по поводу возможного распада семей, если муж и жена решат голосовать за разных кандидатов. Кроме того, сомневающиеся парламентарии указывали на то, что «одинокие женщины и вдовы находятся, так сказать, „в переходном состоянии“, ибо могут выйти замуж» [33]. В результате женщина, вступающая в брак, теряла не только имущественные, но и политические права, что усиливало несправедливость закона и могло привести к появлению у целого ряда одиноких состоятельных женщин дополнительного стимула для отказа от вступления в брак, что в очередной раз нанесло бы ущерб институту семьи. Таким образом, решение проблемы имущественных прав было для суфражистов не только вопросом справедливости, но и необходимым условием реализации своей основной политической цели. Поэтому участники суфражистских обществ активно присоединялись к кампании по лоббированию закона в парламенте.
Новый законопроект был разработан юристом-радикалом Ричардом Панкхерстом, одним из лидеров Манчестерского национального суфражистского общества. С этой целью в апреле 1868 г. был создан Комитет по защите собственности замужних женщин (Married Women’s Property Committee), членами которого стали многие известные радикальные политические деятели и лидеры зарождающегося суфражистского движения (Джейкоб Брайт, его жена Урсула Мэллор-Брайт, сестра Присцилла Брайт-Макларен, Ричард Панкхерст, Элизабет Уолстенхолм-Элми, Лидия Беккер, Жозефина Батлер). Наибольший вклад в его деятельность внесли У. Мэллор-Брайт, бессменный секретарь комитета и казначей в период с 1874 по 1882 г., и Э. Уолстенхолм-Элми, которая являлась еще одним его секретарем. Обе были активными членами Манчестерского национального суфражистского общества.
Деятельность комитета способствовала тому, что законопроект несколько раз обсуждался в парламенте в 1868–1870 гг. и привлек внимание журналистов. Л. Холкомб считает, что дискуссия в прессе о праве собственности замужних женщин «была первым общественным обсуждением более широкой проблемы женских прав» [34]. Работа комитета во многом обеспечила прохождение в парламенте целой серии законов по улучшению имущественного статуса замужних женщин.
В 1870 г. после продолжительных дебатов был принят первый закон о собственности замужних женщин. Палата общин, опираясь на вариант законопроекта, разработанного комитетом, проголосовала за поддержку билля, рассматривавшего замужнюю женщину во всех отношениях собственности так же, как и незамужнюю. Однако более консервативная палата лордов пришла к выводу, «что в действительности такое полное разделение собственности могло привести к разлучению мужа и жены» [35].
Хотя замужние женщины и не были уравнены в имущественных правах с одинокими, их экономическая дееспособность была значительно расширена. Закон предусматривал право замужней женщины распоряжаться своими заработками; вклады, сделанные в банках, и наследуемое женщиной имущество и денежные суммы до 200 фунтов становились раздельной собственностью. При этом закон уравнивал мать, имеющую самостоятельный источник дохода, в обязанностях по содержанию детей с отцом. Однако закон не защищал сбережения замужних женщин, сделанные до брака, и не имел обратной силы, поэтому женщины, вступившие в брак до его принятия, по-прежнему не имели права распоряжаться своим имуществом, кроме того, оставались ограниченными права наследования, – поэтому комитет продолжил свою деятельность.
Непоследовательность закона 1870 г., по-прежнему не позволявшая квалифицировать вступивших в брак женщин как дееспособных избирательниц, обострила разногласия суфражистов по вопросу о праве голоса для замужних женщин. В 1874 г. секретарь манчестерского Центрального комитета Национального общества за избирательные права женщин (Central Committee of the National Society for Women’s Suffrage) поддержала консервативный билль, исключавший предоставление права голоса замужним женщинам, в противовес радикально-либеральной части суфражистов во главе с Дж. Брайтом. Конфликт привел к созданию новых суфражистских организаций, выступавших за гражданское равноправие замужних женщин: Женской избирательной лиги (Women’s Franchise League) в 1889 г. и Союза за женскую эмансипацию (Women’s Emancipation Union) в 1891 г.
В 1882 г., в то время, когда у власти находилось министерство У. Гладстона, был принят новый закон о собственности замужних женщин. Он уравнивал их с незамужними в имущественных правах: в приобретении, купле-продаже и наследовании имущества. В 1893 г. он был дополнен еще одним законом, окончательно определившим их имущественные права.
Наряду с реформированием имущественного статуса женщины, расширялись и другие ее права в браке. В 1878 г. принимается акт о брачно-семейных делах (Matrimonial Causes Act), позволявший женщинам получить ордер на разъезд с мужем в суде. Закон давал судам право выносить решение о материальной поддержке женщины, подвергавшейся насилию со стороны мужа. В 1886 г. закон об опеке над детьми (Guardianship of Infants Act) уравнял права обоих супругов.
Таким образом, к концу XIX в. завершилась реформа семейно-брачного законодательства, в результате которой были ликвидированы основные ограничения, налагаемые на замужнюю женщину обычным правом. Реформа стала шагом к независимости и экономической самостоятельности большей части дееспособного женского населения. Уравнение замужних женщин с незамужними в имущественных правах сделало неизбежной постановку вопроса о расширении их гражданских прав. В 1894 г. в результате кампании, инициированной Женской избирательной лигой, были внесены поправки в акт о местном самоуправлении (Local Government Act), по которым замужние женщины получили местное избирательное право. После этого положение о том, что вступившие в брак женщины должны получить политические права, больше не было предметом разногласий для суфражистов. Как и ожидалось, приобретение замужними женщинами имущественных прав стало основанием для требования включить их в списки квалифицированных избирателей и расширить избирательные права женщин. С 1905 г. сторонники суфражизма вносили в парламент законопроекты, предусматривающие предоставление права голоса всем женщинам независимо от их семейного положения.
Невзирая на то что суфражистская кампания в основном концентрировалась на требовании политического равноправия женщин, она с самого начала была связана с различными аспектами женского вопроса и движениями за социальные реформы, которые затрагивали не только женщин, но и другие социальные слои. Политическое равенство было невозможно без достижения равноправия в других сферах: образовании, профессиональной деятельности, имущественных правах. Опираясь на либеральную доктрину, викторианские суфражистки формулировали и пропагандировали универсальную концепцию гражданственности: «Мы полагаем, что социальный статус женщины поднимется, если будет законодательно признано ее равенство с мужчиной… Справедливость в отношении любого класса или индивидуума заключается… в предоставлении свободы определять свою жизнь, наиболее полно развивать свои способности, быть социально полезным и лично независимым… Мы не можем отделять политику в отношении частной жизни от социальных условий существования. И поэтому, когда говорят, что нам нечего делать в политике, мы отвечаем: зато политике есть что делать с нами» [36].
Суфражизм как образ жизни и субкультура
Викторианское общество было крайне консервативно в вопросах морали и отношений полов. Доктриной, регламентировавшей гендерные роли в обществе, выступала теория раздельных сфер, фактически разделявшая мир на мужскую и женскую половины. Мужчине отводилась публичная сфера: политика, бизнес, общественная жизнь, женщине – частная: домашнее хозяйство и воспитание детей. Образ «ангела домашнего очага» – добродетельной хозяйки дома, воплощенной скромности, рассудительности и терпения, полуженщины-полуребенка, нуждающейся в опеке и заботе мужа и не помышляющей о самостоятельных суждениях и поступках, активно разрабатывался в литературе второй половины XIX в. Этот образ, впервые воспетый в поэме К. Пэтмора «Ангел в доме» (1854), тиражировался в романах У. Теккерея, Ч. Диккенса, Э. Троллопа, Э. Гаскелл, М. Уорд и многих других романистов Викторианской эпохи. Теории раздельных сфер придерживались представители всех партий и движений, начиная с консерваторов и заканчивая радикалами, в середине XIX в. боровшимися за избирательную реформу. Большинство радикалов выступали с патриархальных позиций, полагая, что в то время, как рабочий трудится на фабрике, его жена должна оставаться дома и вести домашнее хозяйство, не составляя конкуренции мужчине в трудовой сфере. Тред-юнионы[10]10
Тред-юнионы – профессиональные союзы в Англии.
[Закрыть] разделяли эти взгляды, требуя достаточной зарплаты прежде всего для мужчины-кормильца.
Встает вопрос: как в столь консервативном обществе могла сформироваться широкая группа мужчин и женщин, выступавших за равноправие полов?
Изучение происхождения и семейных связей первого поколения суфражистов приводит к выводу, что это движение было порождено определенной социальной средой. Его участники (по крайней мере, это верно для викторианского суфражизма) являлись выходцами из среднего класса (в основном это были семьи средней промышленной и торговой буржуазии), но представляли специфический его сегмент.
Очень многое в суфражизме было заимствовано из традиций радикализма, берущих свое начало в последней четверти XVIII в., и более ранних традиций религиозного нонконформизма. Неслучайно практически все суфражисты первого поколения, как мужчины, так и женщины, происходили из радикальных либо диссентерских[11]11
Диссентеры (от лат. dissentio – быть несогласным) – религиозное течение протестантского толка, представители которого выступали против вмешательства государства в дела церкви; объединяло различные религиозные направления.
[Закрыть] семей, где женщины играли значительно более активную роль, чем обычно. Отмечая это обстоятельство, лидер Национального союза суфражистских обществ (NUWSS, National Union of Women’s Suffrage Societies) Миллисент Фоссет писала: «Женские идеи в Англии с самого начала нашли самую сильную поддержку в религиозном обществе квакеров. Эта секта никогда не мешала женщинам пользоваться благами демократического учения о равенстве» [37]. Так, Рашель Пристман, квакерша и мать четырех дочерей, сыгравших большую роль в формировании суфражистского движения, была активной аболиционисткой и выступала за бойкот товаров, произведенных с использованием рабского труда. Другой важной частью ее жизни была религиозная деятельность: ради чтения проповедей в Пенсильвании, Новой Англии и Мэриленде она даже оставила детей, то есть совершила поступок, совершенно невозможный для матери в обычной семье. Ее муж, Джон Пристман, был сторонником женского равноправия.
Практически все семьи, из которых вышли суфражистки, принимали участие в движении за отмену хлебных законов[12]12
Хлебные законы (Corn Laws) – законы о пошлине на ввозимое зерно, действовавшие в Великобритании с 1815 по 1846 г. Привели к значительному росту цен и породили широкое движение за их отмену, во главе которого встала созданная в 1838 г. Лига против хлебных законов.
[Закрыть], выступали за отмену рабства, расширение избирательного права, многие симпатизировали Дж. Мадзини и движению за освобождение Италии (например, семьи Тейлор и Швабс). Из этих семей вышли и другие выдающиеся женщины Викторианской эпохи: двоюродной сестрой суфражистки Б. Лэй-Смит была знаменитая Флоренс Найтингейл[13]13
Флоренс Найтингейл (1820–1910) – выдающаяся общественная деятельница, которая создала современную службу медсестер и способствовала проведению санитарной реформы в английской армии; во время Крымской войны (1854–1856) возглавляла службу медсестер военных госпиталей на фронте.
[Закрыть]. В этой среде приветствовались участие женщин в общественной жизни и их интерес к политике. Для многих суфражисток, как, например, для сестер Брайт, первым, еще юношеским, опытом политической деятельности стало участие в агитационной кампании Лиги за отмену хлебных законов: они ходили по домам, не смущаясь тем, что иногда хозяева захлопывали двери, узнав о цели их визита [38]. Принадлежность к радикальной среде обусловила участие многих суфражисток первого поколения в движениях в защиту гражданских прав, за отмену законов о венерических заболеваниях, за допуск женщин к профессиональному и высшему образованию, против принудительной вакцинации, за ликвидацию палаты лордов; тесные связи с Унитарианской и Квакерской церквями – в движениях трезвости и за чистоту нравов.
Следует отметить, что дискуссии о предоставлении женщинам избирательных прав начались в этой среде еще в 40-х – начале 50-х гг. XIX в. Так, Рэй Стрейчи описывает полулегендарный разговор в доме Гареттов, состоявшийся, вероятно, около 1854–1855 гг., между молодыми Эмили Дэвис и Элизабет Гаретт, при котором присутствовала маленькая Миллисент Фоссет: «После обсуждения всех великих целей, которые стояли перед обществом, особенно женского вопроса, которому они жаждали посвятить свои жизни, Эмили сделала следующее заключение: „Хорошо, Элизабет, теперь совершенно ясно, что нужно делать. Я должна отдать себя борьбе за допуск женщин к высшему образованию, а ты проложишь для них дорогу к профессии врача. После того как эти задачи будут решены, мы должны подумать о том, чтобы добиться права голоса“. И затем, повернувшись к маленькой девочке, тихо сидевшей на стуле и внимательно слушавшей, она сказала: „Ты моложе нас, Милли, ты и посвятишь себя этой задаче“» [39]. Все три собеседницы успешно выполнили определенное ими для себя предназначение, а то обстоятельство, что молодые девушки в разговоре о будущем обсуждали не замужество, а свой вклад в решение острых общественных проблем, свидетельствует о том, что мировоззрение и поведение женщин в этой среде существенно отличались от общепринятых норм. Данный разговор вызывает ассоциации с горячими спорами, которые вела радикально настроенная русская молодежь, в том числе и молодые девушки, приблизительно в это же время.
