Текст книги "Терра. Репродукция (СИ)"

Автор книги: Ольга Шлыкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

   Элс, Юмария. Экстренное заседание Координационного совета по применению нано технологий в изучении околоземного пространства. За кафедрой знаменитый Вуд Элс. Это в его честь назвали город – лабораторию, где расположен центр компьютерных технологий корпорации «Flow»* (Поток). Вуд заметно волнуется, но всё-таки начинает докладывать:

   – За последние сутки из программы вышли четырнадцать объектов. Перед вами посадочная полоса аэропорта в квадрате Ibc. Самолёт снова и снова заходит на посадку. В салоне происходит одно и то же. На момент съёмки командир объявляет о прибытии уже в шестой раз. Со стороны это выглядит, как будто сделан снимок на супер длинной выдержке. – Вуд поворачивается к экрану. – Вы видите данные с восточной камеры наблюдения аэропорта. Изображение трека огней садящегося самолёта исчезает на долю секунды и снова появляется там, где самолёт начал снижение. Благодаря стечению оптического эффекта сам самолет напрочь размазался, а огни остались. Потому как огонь вспыхивает на доли секунды, и попадает в экспозицию. А самолет для матрицы камеры остался просто невидимым. На других объектах происходит примерно то же самое, просто самолёт в аэропорту в квадрате Ibc самый наглядный пример сбоя программы. Мы понятия не имеем, чем вызван этот сбой. Все отчёты о работе аппаратуры стандартны. Целые сутки инженеры тестировали каналы компьютерных сетей, и не нашли ни одного нарушения протокола. – Голос Вуда Элса дрожал.

   «Конечно, если бы был очевидный сбой программы, вы бы давно его устранили. Тебе страшно, потому что ты столкнулся с неизвестностью» – подумал Дик Мартин, координатор программы «Road map»* (Дорожная карта), и выключил запись трансляции заседания совета, на котором вчера присутствовал лично. Ему всегда было непонятно желание руководства продолжить работу «Road map». Они уже выжали всю возможную и невозможную прибыль из проекта, и по первоначальному плану должны были свернуть работу ещё два года назад. Но они продолжали «доить» Бора с маниакальной настойчивостью. Дик понимал, что и кто за этим стоит – правительственный контракт на поставки борианского смута был очень выгоден лично Вуду Элсу. Величайший учёный современности оказался жаден до денег. Он делал всё, чтобы «Road map» осталась на Бора. И это не смотря на то, что смут научились синтезировать искусственно, и он был ничуть не хуже борианского. Вуд Элс убеждал правительство, что естественный смут не имеет срока годности и может храниться при комнатной температуре, тогда как искусственный требовал холодильника. А это лишняя трата энергии на космическом корабле. Элс лукавил, потому что естественный смут имел срок хранения. Он превращался в воду, даже в холодильнике, по прошествии сорока борианских лет. Но никто, никогда так надолго в космос не летал, и Вуда было невозможно уличить в его лукавстве. Ведь борианский год был равен шестнадцати земным годам, и все медицинские препараты на космических кораблях утилизировались по возвращении этих кораблей на Землю. Ради смута корпорация бросила все свои остальные проекты в ближнем космосе, и перенаправила всю свою мощнейшую технику только на переход к Бора. У Дика Мартина было в запасе ещё несколько часов, до того как он приступит к выполнению того, что ему предстоит сделать для корпорации, и того, что задумал ещё до возвращения на Землю. Поэтому он обошёл свои апартаменты, и поймал себя на мысли, что прощается со своим холостяцким жильём. Потом улёгся на кровать и, завернувшись в плед, предался воспоминаниям.

  Бора – маленькая планета тупиковой вселенной была открыта совершенно случайно. Жена Дика Амели посадила свой корабль на астероид IDV00012, чтобы сэкономить топливо. Астероид летел к Земле достаточно быстро и, подчиняясь гравитации Солнца, совершал маневры, на которые у Амели ушла бы львиная доля урановых таблеток для реактора. Команда расслабилась, и отдыхала на всю катушку, потому что им уже не придётся вести напряжённую работу во время посадки на Луну, учитывая каждый грамм топлива. Амели сама дежурила в командной рубке, давая людям передышку перед обязательным послеполётным карантином. Целый месяц им придётся провести в изоляции друг от друга в тесных боксах медцентра космодрома. Она слушала по трансляции, о чём разговаривают в кают-компании и улыбалась. И вдруг среди знакомых голосов она услышала торопливую арабскую речь. То, что арабскую, Амели не сомневалась. Она выросла в Каире, и свободно владела арабским, его египетско-суданским диалектом, но прекрасно поняла тех, кто говорил из динамиков корабля на классическом арабском. Амели догадалась, что таинственных арабов услышали и в кают-компании, потому что там наступила тишина.

  – Капитан, наши антенны поймали чьи-то переговоры? Кажется это арабы. – Спросил старпом.

  – Да, Имар. Но я удивлена содержанием их разговора. – Ответила Амели.

  – Так просвети нас, сирых и убогих, о чём они говорили.

  – Они говорили о том, что к Бора приближается астероид с земным кораблём. Они испугались того, что земляне научились преодолевать барьер, и высадятся на планету.

  – Какая ещё Бора? Какой ещё барьер? – Удивился старпом.

  Вскоре в рубке собралась вся команда. Они ждали, что арабская передача продолжится, и через час снова услышали арабскую речь.

  «Они пролетели мимо. Они просто экономят топливо. О Бора они ничего не знают».

  Ни Амели, ни её команда не были в курсе того, что вот уже несколько лет действует программа «Road map» по переходу в параллельные вселенные, которые пересекались с нашей Солнечной системой. А таких было всего три. Одна не поддерживала жизнь, и там было нечем поживиться, её изучали только из чисто научных интересов. Две другие стали надёжными поставщиками химически чистых веществ, которые очень редко встречались на Земле, и в большинстве случаев только в соединениях. Жизнь в этих вселенных находилась в зачаточном состоянии. Человечеству предстояло стать свидетелями развития жизненных процессов в этих мирах. Но пока то, что люди Земли уже могли проникать в эти параллельные вселенные, и даже добывать там определённые ресурсы, было тайной, скрытой от человечества. Корпоративной тайной компании «Поток», созданной Вудом Элсом, который сначала открыл эти вселенные, а потом нашёл способ в эти вселенные проникать.

  Дик Мартин, с самого начала работы в корпорации, сомневался, что Элс на самом деле был первооткрывателем параллельных вселенных, и что способ перемещения туда, придумал тоже он. Он был не похож на человека с интеллектом развитым до категории «научный прорыв». Элс словно где-то подсмотрел, или ему кто-то показал, и параллельные миры, и как туда перемещаться. Поэтому, когда Амели представила отчёт о том, что её корабль принял чьи-то переговоры на арабском языке о какой-то планете Бора, Вуд Элс просто подпрыгнул со словами – «Так вот она где!» Дик, тогда очень удивился. Никогда и нигде Элс не говорил о гипотетической планете Бора. Он вспомнил это его – «Так вот она где!», через два года, когда впервые на эту самую Бора ступил. Потому что то, чем ему предстояло заниматься на Бора, оказалось секретным бизнесом самого Элса. Но Дик тогда этого не знал, он думал, что ферма по разведению борианских слизней чисто правительственный проект по добыче смута – фермента, который выделяли эти слизни в брачный период. Смут был совершенным антисептиком. Когда его испытали на Земле, вся фармацевтическая промышленность начала искать пути синтезировать смут искусственно. А после катастрофы корабля «Тукан» на спутнике Юпитера Европе с выбросом топлива в жилые отсеки корабля, где люди получили страшные ожоги, смут был признан не только антисептиком номер один в земной медицине, но и главным регенерантом – репарантом. Потому что члены экипажа «Тукана» получившие смертельные ожоги, не только выжили, но и полностью восстановились после страшных ожоговых травм. Мартин сам видел, что у ребят даже следов от ожогов не осталось. И это после того, как корабельный врач, на свой страх и риск, наложил умирающим членам экипажа повязки со смутом.

  Дик Мартин, долго изучал способ, которым ему, и его помощнику Чаку Брамсу, предстоит переместиться в тупиковую мини вселенную, где находилась Бора. Существование таких вселенных было предсказано Вудом Элсом. Когда Дик, читал те теоретические работы Элса, у него было такое чувство, что Вуд пишет о том, что хорошо знает. Лишь позже Дик догадался, что каждая строчка в работах Элса кричит о том, что вселенная Бора это источник невероятных ресурсов для землян. Словно он бывал в маленькой вселенной, которая имела выход только в одну из соседних вселенных. И это была совсем не та вселенная, где вращалось Солнце. Типичными были как раз те миры, которые пересекались с несколькими соседними. А вселенная Бора была тупиковой. Из выкладок Элса следовало, что вселенная Бора это некий слепок с нескольких систем нашей вселенной, включая Солнечную систему. И что там существует своя Земля, на которой тоже живут люди. Тупиковая вселенная была совсем рядом, а планета Бора, существовала в пограничном пространстве с Марсом, но добраться до неё, с помощью взрыва антиматерии, как в остальные соседние параллельные миры, было невозможно. Нужно было добираться до неё через мёртвую вселенную, а на это ушла бы не одна человеческая жизнь. Мёртвая вселенная тормозила любые корабли, у неё было крайне медленное пространство заполненное материей, которая напоминала густой сироп. И хотя звёзды в мёртвой вселенной были обычными, но их короны, соприкасаясь с «сиропом» становились похожими на медленные взмахи крыльев гигантских птиц. Звёздный ветер просто не расходился от звезды, создавая вихревые потоки вокруг светила. Земная наука разводила руками, исследовать мёртвую вселенную было проблематично. Любой зонд, запущенный в пролом пограничной мембраны мёртвой вселенной, образованный после взрыва антиматерии, зависал рядом с проломом, и даже включенные двигатели «проталкивали» его вперёд всего на несколько земных километров. Учёным только и оставалось, что собирать данные, пока пролом не затягивался.

  И вот Вуд Элс испытывает виртуальный коридор – проход во вселенную Бора. На взгляд обывателя, это было несколько застывших точек во времени, которые вели в прошлое. По расчётам Элса вселенная Бора отставала от нашей вселенной на многие циклы. Путешествовать во времени люди ещё не научились, поэтому используя «подделку» – искусственное время, можно было попытаться добраться до места, где вселенная Бора ещё соприкасалась с нашей вселенной. Это была авантюра, в которую никто не верил. Но Элс был царь и бог в своей корпорации, и поэтому было изготовлено и испытано оборудование позволявшее сотворить некий виртуальный переход во вселенную Бора. Это напоминало компьютерные игры прошлого. Пилот виртуального аппарата летел со скоростью света мимо Парижа начала двадцать второго века, затем Юга Западной Сибири двадцать первого века, затем мимо Кабула двадцатого века, а далее точки виртуального времени были друг от друга на расстоянии двух тысячелетий. Заканчивался этот коридор на стыке нашей и тупиковой вселенной. Даже Элс не знал, какой именно это был исторический период на Земле. На скорости света виртуальный летательный аппарат вылетал в космическое пространство, где трансформировался в реальный, и пробивал мембрану тупиковой вселенной направленным взрывом антиматерии.

  «Как это получается?» – спрашивали Элса все, кто был в курсе испытаний. А Элс только улыбался. И лишь самые необходимые для работы аппаратуры люди знали, что происходит на самом деле. Вселенная Бора была крошечной. Она вся уместилась бы в футбольном мяче. А планета Бора, была размером с одну стотриллионную часть макового зёрнышка. Пилот уменьшался при помощи нано технологий до размеров электрона. Элс понимал, что знай люди правду, никто бы не согласился на такое виртуальное путешествие. Поэтому пилота, который первым слетал во вселенную Бора, обследовали целый год. И не нашли никаких отклонений в его организме, прошедшем через несколько трансформаций всего за какой-то час реального времени. А Элс только улыбался, и говорил лаборантам – «Реальность едина», но что он имел в виду, не понимал никто.

  Пока Дик Мартин готовился исполнять свои прямые обязанности координатора программы «Дорожная карта» на Бора, его жена Амели вернулась из длительной экспедиции в пояс астероидов. Она вела себя странно уже на подлёте к Земле. Её старпом Имар Гнедеш дважды слышал, как она разговаривает сама с собой на арабском языке. Когда проверили запись трансляции, Дика вызвали в управление космоплавания.

  – Твоя жена повредилась рассудком. – Сказал Дику руководитель полётов, и протянул ему перевод того, что говорила Амели на арабском.

  Дик не поверил своим глазам. Амели понятия не имела о программе «Дорожная карта», но рассказывала кому-то на арабском о том, как корпорация «Поток» собирается проникать в маленькую тупиковую вселенную. «Нет, я не знаю, зачем им это надо, но они уже подготовились, и испытали виртуальный путь времени». Тех, с кем Амели разговаривала, она называла – восточные. Сама Амели не помнила об этом разговоре. Дик попросил руководителя полётов, никому не рассказывать, о том, что происходит с Амели, пока он с ней не поговорит. Но не успел он доехать до своего дома, как ему сообщили, что его жена Амели Мартин погибла во время тренировочных прыжков с парашютом. Её парашют не раскрылся.

  В тот вечер я сидела в своём любимом баре «Порог желаний», и привычным жестом отшивала подвыпивших мужичков, предлагавших купить мне выпивку. Наткнувшись на колючий взгляд бармена, незадачливые приставалы быстро ретировались. Бармен по прозвищу Люк, почему-то меня уважал. Наверное, потому, что я всегда платила прежде, чем передо мной оказывался стакан с моим любимым коктейлем, и никогда не спрашивала сдачу. На бейджике Люка красовалось вычурное имя Эммануил, но оно тоже не было настоящим. Хозяин бара присвоил всем своим работникам псевдонимы, кто-то был Рамсесом, кто-то Аресом, а Люку достался «Эммануил». Если Эммануил был не занят, мы болтали о том, о сём. Вот и теперь мы рассмеялись, вспомнив старый анекдот, когда кто-то тронул меня за плечо.

  – Мадам, разрешите вас угостить? – Вкрадчивый, до боли знакомый голос. Люк уже напрягся, а я, обернувшись, обомлела.

  Я не видела его много лет, но узнала сразу.

  – Дик, Дик Мартин с планеты Бора? – Прошептала я.

  – Он самый. – Дик широко улыбнулся и, наклонившись, крепко обнял меня. – Ты совсем не изменилась, не смотря на свои адмиральские погоны.

  Услышав про адмиральские погоны, Люк вскинул брови. «Ну и чего ты удивляешься?» – подумала я. «Работаешь в баре рядом с управлением звездоплавания, неужели не знаешь, что под форменной курткой, общей для всего персонала управления, может скрываться любой мундир. В том числе, адмиральский». Дик же смотрел на меня, словно искал во мне ту девочку лейтенанта, которая робела под его взглядом брутального мачо, на забытой богом планете Бора. Мы молчали. Я вспоминала, как полжизни жалела, что не осталась тогда на Бора с Диком. О чем думал Дик, я представить себе не могла. Наконец он взял меня за руку, и жестом пригласил выйти из бара.

  На улице Дик снова обнял меня и спросил:

  – И давно ты ходишь по барам?

  Я не ответила. В бар я приходила только один раз в неделю, перед выходными, чтобы хоть как-то расслабиться, и потом вовремя уснуть. В будни я почти не спала по ночам. Жёсткий график и привычка подремать днём в перерывах между важными делами, сбивали мой суточный ритм. Дик, не выпуская меня из объятий, повёл по улице в сторону моего дома.

  – Куда мы идём? – Спросила я.

  – Ко мне. Гер Зингер выделил мне шикарные апартаменты на шестом этаже в Южной башне холостяцких квартир для работников управления.

  Да уж, Южная башня! Это здание предназначалось для временного проживания высокопоставленных гостей Земли, которые приезжали без своих семей. «Дик, высокопоставленный гость?» – я удивилась. В годы моей службы на планете Бора, Дик был простым фермером. Я помню, что он выкупил огромную территорию в восточном секторе планеты, и никого туда не допускал. Поговаривали, что он поставил какой-то многолетний эксперимент, и ждёт результатов. Со мной он никогда об этом эксперименте не говорил, а я и не спрашивала. Я была влюблена в него по уши, и всё своё свободное время проводила у Дика на ферме. По территории никогда не гуляла, я не отходила от Дика, чтобы не терять зря свои драгоценные свободные минуты – они предназначались только ему, моему любимому мужчине. И Дик отвечал мне взаимностью. По крайней мере, мне так казалось. Спустя пять лет, я улетела на Землю. Дик не предложил мне остаться, и я сочла это знаком. Он не хотел меня в своей жизни, вот и всё.

  Сделав карьеру, и помотавшись по космосу, я осела в управлении звездоплавания. Я принимала очень важные решения, выполняла представительские функции, была занята до предела. А на самом деле жила как на автомате. Каждое утро я просыпалась с его именем на устах: «Дик!» – шептала я, потягиваясь после короткого сна. Я смотрела на часы и высчитывала, который теперь час на Боре, и пыталась представить, чем сейчас Дик занимается. Так прошло больше тридцати лет. Поначалу я пыталась связываться с Бора, но система, в которой Бора вращалась, была двойной, магнитное поле звёзд – близнецов отклоняло любые излучения. И чтобы просто поговорить с кем-то из тех, кто служил на Бора, нужно было использовать галактическую сеть ретрансляторов. А я не хотела, чтобы мои личные разговоры слышали многочисленные операторы на протяжении миллионов парсек от Земли до Бора. Дик тоже ни разу не связался со мной за эти годы, и вот такая встреча. Даже когда я родила нашего сына, я не смогла преодолеть страх того, что весь космофлот узнает, кто отец моего ребёнка. Я никуда не отдала Форса на воспитание. Его детской площадкой был космос, няней галактика, а вторым отцом робот Мун. Надо ли говорить, что заказывая робота, я попросила предать ему черты Дика. Теперь Форсайт был капитаном лёгкого разведывательного судна. Его эскадрилья базировалась на Траме, в системе звезды Скат. Муна он забрал с собой.

  – Почему ты молчишь, Амели? – Спросил Дик.

  – У меня просто ком стоит в горле. – Прошептала я. – И я не знаю, что тебе сказать.

  Дик уже открыл дверь в свои апартаменты, и легонько подтолкнул меня, чтобы я вошла. Огромный холл, в котором было всё сразу – зимний сад, кухня, кабинет, гостиная и тренажёрный зал – обычная планировка для башен жилых зданий управления. У меня была такая же квартира. Я повернулась к Дику, а он страстно меня поцеловал. Потом резко отпрянул и сказал, обращаясь к кому то в глубине холла:

  – Прости, я очень люблю твою мать.

  – Мам... – Голос Форсайта заставил меня вздрогнуть.

  – Как ты его нашёл? – Дик и Форс встали рядом, и я смотрела на них широко открытыми глазами. Почему я раньше не замечала, что Форсайт вырос точной копией Дика?

  – Мам, это длинная история. И начала её Лу. – Лу это девушка Форса. Она тоже капитан, и даже одно время летала с Форсом, как второй пилот. Потом получила свой корабль, и они служат в одной эскадрилье.

  – Лу? – Удивилась я.

  – Да. Это она заметила, что я очень похож на Муна. Я этого никогда не замечал. И Лу сказала, что, скорее всего, робот сделан по образу моего отца. Я ввел фотографию Муна в систему распознавания лиц, и результат ошеломил меня – «Дик Мартин сенатор юго-западного сектора, уроженец планеты Бора, двойной системы 15.231. Учился на Земле в Пристанском университете и Академии космоса имени Гагарина». Я сопоставил твои биографические данные, с данными Дика, и понял, что он мой отец.

  – Но когда он учился на Земле, я ещё под стол пешком ходила. – Вырвалось у меня.

  – Зато ты провела пять лет на Бора во время волнений в юго-западном секторе галактики, и родила меня сразу по прилёту на Землю. Тебе ещё роды задерживали, чтобы я не родился в космосе. – Форсайт вскинул руку, и передо мной поплыли забытые фотографии моей службы на Бора, и документы об его рождении. – А на это, что ты скажешь?

  Я смотрела на наши с Диком личные фотографии. Некоторые были откровенно эротичными.

  – Где ты их взял? – Я снова шептала.

  – Это я разрешил Форсайту просматривать мой личный архив, и совершенно забыл про наши с тобой фотографии. Прости. – Ответил за Форса Дик.

  Мы провели втроём целую неделю. Непозволительная роскошь для меня. Но Дик всё уладил, и попросил выкинуть из головы, что я адмирал хотя бы на эту неделю. И я забыла про свои служебные обязанности. Маленький отель на побережье Средиземного моря был пуст, сезон ещё не начался. Я была в первый раз в жизни по-настоящему счастлива. Но отдых уже подходил к концу, когда я решила слетать в город на одноместном «Вайте», самолете который был предназначен для передвижения в горных районах, поскольку был оснащён навигационным оборудованием, реагирующим на нестандартные препятствия. «Вайт» меня подвёл. Мастерски обойдя все до одной горы, он не увидел антенну дальней космической связи космопорта. Удар был не сильным, но «Вайт» рухнул вниз с высоты пятисот метров. Его парашюты не раскрылись, и если бы машина не зацепилась за козырёк башни, на которой была установлена антенна, я бы погибла. А так только переломала ноги и руки, пока болталась по кабине во время падения. Я не пристегнулась...

  – Адмирал будет помнить именно это? – Спросил оператора высокий старик в лёгком скафандре.

  – Да, сенатор. Ваши общие воспоминания загружены точно. Общие воспоминания с сыном тоже. Сложнее с сослуживцами, мы не смогли найти всех. Существуют записи в памяти робота...

  – Я могу их посмотреть?

  – Конечно, сенатор.

  Дик Мартин сканировал память робота Муна целую неделю. Он не хотел ничего упустить из жизни своей Амели без него. Всё бы ничего, только Мун делал странные комментарии к тем или иным записям. Например, в своё первое появление на корабле Амели, он написал – «Задача серьёзная. Я не охрана. Охрана человек». Такие короткие записи появлялись нечасто за тридцать лет присутствия Муна в жизни Амели и Форсайта. И всегда они выражали сожаление, о том, что Муну чего-то так и не удалось. Дик деактивировал робота, и попросил Форса поднять архив полётных дневников корабля Амели. Тысячи и тысячи часов видеозаписей были поделены компьютером на несколько категорий – Мун в присутствии людей, Мун с Форсайтом, Мун один в отсеках корабля, и Мун в своей каюте. «Робот имел свою каюту?» – удивился Дик. И он вновь погрузился во многочасовые просмотры записей, теперь уже памяти робота Муна. Когда он отобрал для приращивания к памяти Амели фрагменты с её присутствием, и даже разговорами с роботом по внутрикорабельной связи, Дику попалась на глаза памятка, которую робот оставил для себя – «Выбрать 16 35 48 27». «О чём это он?» – подумал Дик и посмотрел на голову Муна, которая стояла перед ним на столе. Скомандовав компьютеру установить, что означают эти цифры, Дик задумался. Потом подхватил голову Муна, и кинул её в баскетбольную сетку, она была укреплена на стене кабинета, в котором работал Дик. Голова Муна разбилась вдребезги о стальное покрытие пола. «Минуточку, а из чего была изготовлена эта голова? Обычно головы рабочих роботов штампуют из высоколегированной стали, только иногда меняют черты лица. Как у Муна, например» – подумал Дик и, собрав осколки, пошёл в лабораторию.

  Сюрприз был ещё тот, когда лабораторный компьютер выдал результат анализа материала, из которой была сделана голова Муна – китайский фарфор, по древнему рецепту династии Юань. Компьютер подписал – «Самый первый фарфор в истории Китая, пронизанный металлическими прожилками». Лаборант аккуратно склеил фарфоровую голову, и сфотографировал её в рентгеновском излучении.

  – Сенатор, у меня получилось, что голова робота имела дополнительную схему процессора, которая, наверняка, и управляла роботом. Стандартный процессор стоял только для вида, там всего несколько элементарных программ. Память пуста, а это значит, что память робота заключалась в этой схеме, которая действовала, в том числе, как антенна для приёма и передачи лазерных волн, несущих информацию. Впервые такое вижу. Я проштудировал все данные о таких роботах, но нигде не указано, что существует модель с фарфоровой головой и дополнительной схемой для процессора. Данные о роботе адмирала не сохранились на заводе изготовителе. Можно посмотреть заказ адмирала, у неё персональная карточка высшего офицера. Нужно только знать, хотя бы примерную дату, когда она этого робота заказала. Но у меня нет доступа к таким данным.

  – Хорошо, я сам этим займусь. – И Дик Мартин вернулся к себе в кабинет.

  На экране компьютера его ждал ещё один сюрприз. Оказалось, что цифры 16 35 48 27 это код, который открывает любые двери в управлении звездоплавания, и даже в жилых башнях управления. Но им редко пользуются. У каждого работника есть свой личный код. Знают этот код только работники технических служб и высшее руководство управления. «Откуда его узнал Мун?» – подумал Дик и проверил, когда робот создал эту памятку, и какие события совпадают по дате. Когда на экране появился отчёт о результатах поиска, сенатор подскочил с кресла, и приблизился к экрану вплотную. Через два дня после того как Мун оставил себе памятку с кодом управления звездоплавания, в восточной жилой башне, где жила Амели, глубокой ночью, произошла утечка хлора из оборудования, которое обеспечивает работу кондиционеров. Пострадало несколько человек, в том числе Амели. Благодаря тому, что вовремя сработали датчики, людей удалось спасти. В отчёте об аварии говорилось, что была попытка взлома программы работы датчиков, но кто-то ввёл неверный пароль. Злоумышленника так и не нашли. Никто посторонний в башню не проникал. К отчёту были приложены видео с камер наблюдения установленных по всей башне.

  «Никого постороннего в башне не было...» – подумал Дик Мартин и проверил, где в тот день находился робот Мун. Он сопровождал Амели на какое-то совещание на Луне, потом помог ей донести до квартиры дорожные сумки, и покинул башню. Мун жил на корабле в своей каюте. Связавшись с лаборантом, Дик спросил, есть ли у роботов модели Муна функция невидимки. Лаборант быстро ответил, что у серийных роботов такой функции нет.

  – Сенатор, я бы хотел, чтобы вы пришли в лабораторию. – Сказал лаборант. И Дик не стал медлить.

  К склеенной голове робота были прикреплены датчики, которые выводили на экран какие-то цифры.

  – Что это? – Спросил Дик.

  – Голова до сих пор принимает закодированные сообщения, считывает их и посылает ответную передачу. Я экранировал голову, и её ответы никуда не уходят. Минуту назад компьютер расшифровал и то, что робот получает и то, что передаёт, и главное, рассчитал, откуда исходят передачи для робота – И лаборант протянул сенатору распечатку.

  Сенатор присвистнул – робот получал распоряжения с его родной планеты Бора. Судя по координатам, передающая станция находилась в двадцати километрах от дома Дика, и вплотную граничила с территорией его фермы. Он постарался припомнить, что же находится в том районе и обомлел, когда сообразил, что там базируется представительство восточного сектора галактики. Восточники всегда были сами по себе. Они не вступали ни в какие коалиции, и не принимали участия в решении галактических проблем, они только размещали своих представителей на всех столичных планетах. Бора была столицей Юго-Западного сектора. Собственно весь восточный сектор состоял всего из четырёх планет, одной материнской и трёх колонизированных. Цивилизация, которая населяла эти планеты, никому не сообщала своего самоназвания, поэтому их называли просто восточные. Дик Мартин всегда замечал необычайную схожесть восточников с земными китайцами. Но ему объяснили, что восточники не люди, а то, как они выглядят, просто маска для удобства жителей земных колоний. Почему Амели, разговаривая со своими невидимыми собеседниками на арабском, называла их – восточники, Дик не знал. И некоторое время пытался выяснить, это просто совпадение, или именно эти восточные как то нашил путь в большую вселенную, и общались с его женой. Но быстро бросил это занятие, потому что восточники вселенной Бора говорили совсем не на арабском, и как выяснилось, были летающими рептилиями.

  Содержание сообщений для Муна было каким-то примитивным. Словно детская игра в слова. Но Дик знал, что, скорее всего это сложное шестидесяти битное кодирование сообщений, которое можно расшифровать только вручную. Компьютер этого не мог, а лаборанту даже в голову не пришло.

  Немного подумав, Дик вызвал на связь своего управляющего фермой на Бора. Связи долго не было, и вот через бесчисленных операторов разных планет и рас, прорвался голос Чака Брамса, толстого темнокожего землянина, который остался на Боре, не пожелав, возвращаться домой из-за жены. Дик вспомнил, как смеялся над Чаком, который тщательно стирал из памяти своего компьютера все фотографии дородной Долорес, приговаривая – «Уж на Боро то, она меня не достанет».

  – Что-то случилось, хозяин? – Спросил Чак. Изображение искрило и изгибалось в разные стороны, но Дик увидел, что Чак стоит в пещере с контейнерами для гигантских боранских улиток. Было время сбора «улиточного молока», так земляне называли слизь выделяемую улитками, она была ценнейшим антисептиком, который был незаменим в условиях космических полётов. На Земле его называли смут.

  – Чак, ты случайно не замечал никакой активности на северной границе фермы? – Спросил Дик.

  – А вы откуда знаете? – Удивился Чак. – Всего несколько часов назад я вернулся оттуда, и просто не успел вам доложить, что восточники построили рядом с нашим забором какую-то башню. И поскольку она находилась в зоне нашего влияния, мы с Элли просто расстреляли эту башню. Она испарилась, а облако, образовавшееся после её разрушения, до сих пор висит у забора.

  – У бункера никто не появлялся? – Дик уже занервничал. При всём желании добраться до Бора, он мог только через земной год. «Если только...» – подумал Дик, но Чак прервал его мысли.

  – У бункера? Кажется, нет. Автоматика бы сработала мгновенно.

  – Хорошо. – Спокойно сказал Дик. – Буду через полчаса.

  Дик внимательно проследил за реакцией Чака. Тот удивился, но не испугался, и Дик облегчённо вздохнул.

  – Я думал, что вы на Земле. – Чак тоже вздохнул, и Дик понял, что Чак снова устроил в его доме беспорядок, и уже не успеет прибраться. Но его это не волновало.