Текст книги "Не отдавай меня (СИ)"
Автор книги: Ольга Рузанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 19
Глядя прямо перед собой и переставляя непослушные ноги, иду, словно под конвоем, до комнаты, из которой мне велят не высовываться.
Меня колотит, и по коже гуляет озноб, но мозг кипит от догадок и предположений.
За что он так с Владом?.. Не случайно ведь тот выпал из окна?
Мечусь по комнате, запустив пальцы в волосы и царапая кожу головы. Задыхаюсь. То горю, то холодею от ужаса.
Не из-за меня ведь?.. Нет?..
Господи, что за мысли?! Конечно, нет!
Прижав ладонь в груди, осторожно, словно меня могут услышать, подкрадываюсь к окну и раздвигаю жалюзи.
Там стоит микроавтобус с раскрытыми задними дверями, в который как раз в этот момент толкают носилки с Владом. Его руки беспокойно двигаются на животе, а сам он что-то говорит равнодушно смотрящему на него Лютому.
Адам тут же. Накинув капюшон толстовки на голову, курит и наблюдает за тем, как убирают битое стекло с асфальта.
Нет, точно не из-за меня. Скорее всего, проштрафился где-то.
Немного успокоившись, я раздеваюсь до трусов и майки и снова залезаю под одеяло.
Свернувшись калачиком, концентрируюсь на мерном стуке дождя по стеклу и незаметно засыпаю.
Однако вскоре сквозь сон слышу звук открываемой двери и кожей чувствую скользнувший под одеяло холодок.
Открываю глаза и прямо перед собой вижу Лютого. Смотрит на меня, сидя на корточках у кровати.
Я ни пошевелиться, ни слова сказать не могу. Лежу перед ним ни жива, ни мертва. Во взгляде его как в трясине застряв.
Он не выглядит взбешенным или взволнованным. Черты его лица расслаблены, но пристальный взгляд из-под бровей и упавшая на лоб челка придают образу зловещности.
И запах... от него пахнет дождем, кровью и адреналином. Почти так же, как в ту ночь, что я нашла его раненого на берегу реки.
Сейчас я знаю, с чем ассоциировать этот запах и поэтому, сгребая одеяло в кулаки, подтягиваю его до самого подбородка.
Лютый реагирует незамедлительно. Протянув руку, тянет его вниз, и я не справляюсь. Ткань тут же выскальзывает из ослабших пальцев, и моя обнажившаяся кожа вмиг покрывается мурашками.
– Не надо... – пищу еле слышно, понимая, что это бесполезно.
Еще ни разу не помогло.
Не помогает и в этот раз. Снимая с меня одеяло, он обнажает сначала плечи, потом грудь и живот и, наконец, бедра. Убирает руку и, упираясь локтями в колени, кладет подбородок на сложенные в замок руки.
Я промерзаю насквозь, словно температура в комнате резко падает до минусовых значений. Даже трястись не могу, настолько мне страшно.
Закрываю глаза, мечтая умереть на месте и вдруг чувствую это. Легкое, почти невесомое, прикосновение к руке, что ударяет разрядом тока. Его пальцы на плече, дорожка вдоль ключицы, контур груди и тяжелая ладонь на ребрах.
Резкий выдох, и меня разбивает дрожь.
Он играет. Забавляется, как лев с мышкой перед тем, как раздавить ее лапой.
Закусив губы, подавляю всхлип.
– Тшш...
Я открываю глаза, смотрю в потолок, пытаясь принять неизбежное, а Ян поднимается на ноги и начинает раздеваться. Снимает черную футболку, тихо бряцая пряжкой ремня, расстегивает и стягивает джинсы.
Я не смотрю. Я боюсь.
Услышав шелест фольги, догадываюсь, что надевает презерватив. В этот момент у меня перехватывает горло, и я прячу лицо в руках.
Трясет сильнее. Я дышу, пытаясь настроиться, но не отнимаю рук от лица, даже когда просаживается матрас и с меня стягивают трусы.
– Убери руки. – говорит он тихо.
Я не могу, я боюсь видеть его!..
И тогда он делает это сам. Обхватив запястья, отводит руки в стороны. А затем, стянув бретели майки по плечам, оголяет грудь.
Я пытаюсь прикрыться, но Ян не позволяет, и тогда, поджав колени к груди, я отталкиваю его ногами. На что он, грубо разведя их стороны, устраивается между моих бедер.
– Нет! Нет!..
Замахиваюсь ладонью, которую он ловит на лету вдруг вижу его всего.
Огромного, сильного, беспощадного. Смотрю в пустые глаза татуировки на груди, а потом на стоящий вертикально член, настроенный на меня не менее агрессивно, чем его хозяин.
Сразу выдыхаюсь. Пусть возьмет, что хочет, и уходит.
Расслабляюсь и, Лютый, почувствовав это, тут же накрывает меня собой. Обездвиживает, придавливая всей тяжестью своего тела.
Хватаю воздух малыми дозами, моментально пропитываясь его запахом.
– Дыши. – касается губами ушной раковины.
Я пытаюсь. Пытаюсь,блин!.. Но снова и снова срываюсь на дрожь.
Он горячий. Он тяжелый. Он опасный.
– Расслабься. Не обижу.
– Я не хочу...
– Я хочу. – шепчет, целуя в шею за ухом.
С трудом сглатываю. Стараюсь контролировать дыхание, пока целует, удерживая шею под подбородком, трогает грудь, соски. Но когда его ладонь спускается ниже и накрывает промежность, в панике хватаюсь за его руку.
– Будь ласковой, Лена. – говорит ровно, но с предупреждением. – Обними мою шею и дай мне трахнуть тебя.
Едва не заскулив, кладу руки на его плечи и жду.
Он трогает. Сначала сверху, а потом, раздвинув складки – внутри. Я не дышу и не шевелюсь, но когда он пытается пропихнуть палец, которым только что трогал меня, в мой рот, сцепив зубы, глухо мычу.
– Оближи его. Смочи слюной.
– Ммм... нет!..
– Давай, открой рот. – повторяет терпеливо, но я в его терпимость не верю, поэтому расслабляю губы, чем он тут же пользуется.
Проталкивает в рот фалангу среднего пальца, гладит подушечкой мой язык.
– Помнишь, как сосала?.. Сделай так же.
Обхватываю губами и языком, обильно смачивая слюной.
Лютый внимательно смотрит, обжигая мое лицо горячим дыханием. Я сгораю от стыда. Прикрываю глаза, чтобы не встречаться с его пылающим взглядом.
– Умница. – выдыхает тихо, вынимая палец.
Возвращает руку к моей промежности и внезапно прижимается ко мне губами. Дышит в рот, увлажняя мой вход, а затем я чувствую, как палец заменяет член.
Зажмуриваюсь, сжимаюсь в комок, ожидая боли, но Ян не торопится.
– Расслабься... – хрипит он, – больно не будет.
Вдох, резкий выдох. Я максимально расслабляю мышцы таза и ощущаю растяжение. Толкаясь вперед, он наполняет меня. Продолжая удерживать под подбородком, смотрит в глаза пьяным взглядом.
– Горячо в тебе, пиздец...
Плавно толкнувшись, начинает двигаться. Я вообще не шевелюсь. Не могу. Смотрю на его переносицу даже тогда, когда он ускоряется и переходит в бешеный режим.
Мне не больно. Непривычно, страшно, но не больно.
Это можно терпеть. Это даже лучше, чем с Никитой.
Глава 20
Лютый кончает долго, бурно. Врезаясь в меня по инерции, содрогается всем телом.
Я продолжаю держаться за его плечи, ожидая, когда он вытащит свой член из моего тела.
Вынимает и, стянув презерватив, бросает его около кровати, после чего вытягивается рядом со мной и тянет меня на себя.
Я деревенею, слабо упираясь ладонью в его грудь, пытаюсь сопротивляться, но Ян укладывает меня на себя силой.
Почему он не уходит?..
Боже... он же взял то, что хотел! Почему он не уходит?!
Мне неудобно. От напряжения ноет спина и сводит мышцы. А еще я не могу нормально дышать, хватая и выталкивая из себя воздух рывками.
– Угомонись. – слышу у уха его голос и пугаюсь еще больше. – Дикарка.
Я не могу. Меня разбивает такая дрожь, словно в лютый мороз окунули в прорубь, а затем голую бросили в сугроб.
– Блядь! – цедит со злостью, обвивая меня руками и насильно прижимая голову к своей груди.
Тело прошивает током, и внезапно силы иссякают. Резко выдохнув, я расслабляюсь. Затихаю, прислушиваясь к собственным ощущениям. По телу разливается неестественная слабость и опустошение, как бывает после сильного потрясения.
Он твердый и горячий. Гораздо горячее меня. В нем бурлит жизнь. Я слышу размеренное биение сердца и работу его легких.
И я чувствую татуировку под своей щекой. Она как живая. Раздражая, пощипывает мою кожу и будто даже дышит.
– Давно он пристает к тебе? – вдруг спрашивает Литовский.
Замерев, перестаю дышать. В виски ударяет кровь. Меня осеняет страшная догадка.
– Он выпал из окна сегодня... Это... – шепчу на грани слышимости, – это же не из-за меня?..
– Давно или нет? Сколько раз и когда он прикасался к тебе до этого?
Из-за меня. Боже мой!..
Я пытаюсь оторвать голову от его груди, но Лютый, обхватив пальцами мой затылок, делает это сам. Жестко зафиксировав, вынуждает смотреть в глаза.
– Говори.
– Несколько раз... Ничего такого, но...
– Прикасался?
– Да.
На первый взгляд, Ян на мои признания никак не реагирует. Его лицо все так же расслаблено и подушечка большого пальца продолжает гладит затылок, но воздух вокруг нас будто начинает вибрировать. Становится колючим и холодным.
– Как именно прикасался, Лена? – интересуется тихо.
– Зачем тебе?.. Я же говорю, ничего такого...
Лютый не отвечает, но поднеся руку к моему лицу, обводит контур губ указательным пальцем. Я внутренне сжимаюсь от страха.
– Трогал ягодицу... ущипнул...
– Ущипнул... – бормочет под нос.
– Ты же... не убьешь его?
– Из-за тебя? – насмешливо поднимает бровь. – Нет, не убью.
Давит на мой затылок, заставляя положить голову обратно. Я подчиняюсь, нутром чувствуя перемену в его настроении. Он так же обнимает мои плечи, второй рукой лаская спину, но внутри весь кипит.
– Можно вопрос?.. – решаюсь в надежде направить мысли Яна в другое русло и узнать о его планах на мой счет.
– Какой?
– Когда ты планируешь отпустить меня?
– Куда отпустить? – уточняет лениво.
– Домой. Ты же не собираешься держать меня здесь всю жизнь?
– Ты слишком много знаешь.
– Ничего не знаю! – возражаю пылко. – Я понятия не имею, кто вы и чем занимаетесь.
– Сможешь доказать это тем, кто будет пытать тебя?
– Что?!.. – поднимаю голову и, упираясь ладонями к его грудь, пытаюсь подняться.
– Когда тебя будут избивать и насиловать в течение недели, ты вспомнишь даже о том, о чем никогда не знала.
– Кто?.. Никто не будет этого делать...
– Будут. Как только ты окажешься за пределами этой территории.
Я не верю своим ушам. Глядя в его равнодушное лицо, я не верю, что это не кошмарный сон!
Что он несет, вообще?! Боже...
– Успокойся. – хмыкает Лютый. – Пока ты здесь, ты в безопасности.
– Хочешь сказать, поэтому меня сюда привезли?
– Тебя раздавили бы как муху, как только узнали, кого ты выловила из реки. Ты сама виновата, Лена.
– Мне нужно было пройти мимо?
– Да. Так для тебя было бы лучше.
– И ты захлебнулся бы в иле... или тебя нашли Боров с подельниками.
– Это не твои заботы.
– Но...
– Не имей привычки лезть туда, куда тебя не просят.
– Хорошо. – киваю энергично. – В следующий раз, когда ты будешь умирать, лежа у моих ног, я переступлю и пойду дальше.
– И будешь умницей.
Выдохшись, я роняю голову и закрываю глаза.
– Я хочу домой.
– Здесь теперь твой дом.
– Нет. Я хочу домой! У меня есть свой дом! У меня есть работа и пес!..
– И парень. – вдруг произносит он.
– Какой парень? Нет никого... – не понимаю я.
– Нет?.. Куда же он делся?
– Ты о ком? – хочу поднять голову, но Литовский снова опускает на нее руку.
– Ты была не целкой. Кто он, Лена?
– Господи... Ты про Никиту? Мы работали вместе в S-Телепорт и встречались всего месяц... И было у нас всего один раз... – восклицаю и резко осекаюсь, когда понимаю, с кем и о чем я говорю.
– Почему один раз?..
Вскинув взгляд, смотрю на него снизу вверх.
Ни голос, ни лицо не выдают ни намека заинтересованности, но глаза... они как два скальпеля в руках искусного хирурга – точным и легким движением вырезают из меня правду.
– Он поспорил на то, что... – судорожно тяну воздух, – на то, что завалит меня... ну, то есть...
– Завалит? – выдвигает нижнюю челюсть.
– Да... на утро всем рассказал и... потом я уволилась...
Медленно моргнув, он запускает такую энергетическую волну, что меня буквально расщепляет на атомы. Паника закручивает в воронку, но разум... разум сдает свои полномочия.
Я абсолютно ничего не понимаю. Нет логики.
– Как его имя, говоришь?
– За-зачем?..
– Имя.
– Никита Сороковиков. – проговариваю как под гипнозом.
Скользнув ладонью вдоль позвоночника, опускает ее на ягодицу и впечатывает меня в свой пах. Зажатый между нашими телами член – снова горячий камень.
Я тяжело сглатываю.
– Не везет тебе с мужиками, да, Лена?
– Я их ненавижу.
Глава 21
Ян.
Впиваюсь пальцами в мягкую плоть в извращенном стремлении оставить отметины. Мну задницу, средним пальцем щели касаясь.
Девчонка лежит бревном. Оцепенев от страха, кажется, даже не дышит.
Боится меня.
– Подними бедра. – прошу на ухо.
– Зачем? – спрашивает испуганно.
– Поднимай.
– Ты опять?..
Вонзая ногти в мои плечи, поднимает таз, а я, быстро смочив два пальца слюной, натираю дырку и медленно ее на себя насаживаю.
Тесно... жарко...
Сука.
Охуенно.
– Выпрямись.
– Как?
– Сядь на мне.
Опираясь ладошками в мою грудь, выпрямляет спину и насаживается еще глубже.
Да, блядь...
Сидит, в шоке распахнув глаза, дышит часто и поверхностно, от чего сиськи в торчащими бледно-розовыми сосками ходят ходуном.
Тянусь к ним руками, сминаю пальцами, с трудом себя контролируя.
Еще больше ее пугаю.
Дикарка.
Шуганая, забитая. Ни жеманности, ни кокетства, ни хитрости. Раздражающе наивная и честная. Все эмоции на лице, все мысли во взгляде.
В моем мире ей не выжить. Раздавят, как мошку, и тут же забудут. Сама себе приговор подписала, дурочка.
Но в другой жизни – нормальной. Такой, как у всех людей. С хорошей семьей и надежным мужиком рядом она бы расцвела. Есть потенциал. Его вижу даже я, не чувствительный к подобной хуете. Внутренний свет, от которого режет глаза и чистота, от которой сводит скулы.
Мадонна в обличии порнозвезды, которую я неожиданно сильно хочу видеть на своем хую.
– Двигайся. – толкаюсь в нее снизу.
– Как?.. Я не умею...
Никита Сороковиков. Еблан заслужил наказание хотя бы за то, что сорвал целку, но так ничему и не научил.
– Попробуй... немного вперед и назад...
– Может, поменяемся местами?
– Не может. Давай, Лена...
Опускает голову вниз специально, чтобы упавшие волосы скрыли наготу. Переносит вес на опирающиеся на меня руки и делает первое движение. Скованное, неуклюжее от того, что все это ей противно и незнакомо.
Но старается. Пытается задать ритм, раскачиваясь на мне туда – обратно.
– Больно?
– Немного... трет...
– Может, тогда пососешь, чтобы он был влажным?
– Нет! – выкрикивает задушенно, чем вызывает мою улыбку.
Будет. Будет сосать. И скакать на мне будет, и раком вставать. И кончать будет, и просить еще и еще...
Но сейчас... пусть сначала привыкнет и перестанет бледнеть всякий раз, когда хер мой видит.
– Нагнись вперед.
– Как?
– Ко мне, Лена...
Тяну ее за руки, она, слабо сопротивляясь, поддается, но смотрит в сторону, избегая прямого взгляда в глаза. Затем, удерживая бедра, начинаю сам ее направлять. На себя и назад, до упора.
Передав инициативу, сразу расслабляется и даже выравнивает дыхание.
– Посмотри на меня.
Смотрит. На кончик носа, губы, подбородок. Не в глаза.
Я запах ее глотаю, теплое дыхание. Заходит мне. Нравится. На уровне инстинктов цепляет.
– Поцелуй... целоваться-то хоть умеешь?
– Нет...
– Никиту не целовала?
– Целовала... – шепчет еле слышно.
– Ну, а теперь меня поцелуй.
– Я не хочу.
– Через «не хочу», Лена. Давай...
Скорбно нахмурив брови, смотрит на мой рот, как на куриную жопу. Но, склонившись, мягко целует. Касается губами сначала верхней губы, потом нижней.
– Так?
– Язык.
Снова касается, и тут я чувствую скольжение ее языка по моим губам. Краткое как миг, но вышибающее пробки в башке.
Потеряв темп, резко подаюсь вперед и ловлю ее губы.
Девчонка пугается до ужаса, будто я ее сожрать собираюсь. Шарахается назад, но я хватаю затылок и впиваюсь в пухлый рот. Втягиваю мягкие губы, языком стиснутые зубы раздвигаю и атакую язычок.
Девчонка дрожит вся, руками по моей груди елозит, толком не понимая, чего хочу от нее.
Не умеет ни хрена. Ни целоваться, ни сосать, ни ебаться.
Сука Никита Сороковиков. Мою целку сбил.
– Тшш... угомонись... дыши ровно...
Смотрит на меня – глазищи на пол лица, влажные губы припухли и покраснели.
– Целуй, как до этого целовала.
– Без языка?
– Как умеешь, целуй...
Пусть привыкает. Подожду.
Трахаю с претензией на нежность, пока она губы мои своими щупает. Расслабляется, вроде, даже плечи гладит.
Мне тяжело, бля... терпеть эту возню, когда яйца горят, и крышу сносит от желания отодрать как следует, на сиськи ее охуенные излиться.
С первой предоргазменной судорогой ускоряюсь, усиливаю натиск и скидываю ее с себя в последний момент. Пока додрачиваю рукой, она скатывает с кровати и убегает в душевую.
Вытираюсь ее бельем и, поднявшись, одеваться начинаю. Слышу, как вода льется. Жду когда выйдет.
Открывает дверь, выглядывает и, увидев меня, замирает на пороге.
– Я уйду сейчас, не бойся.
Удерживая полотенце подмышками, юркает к шкафу и прячется за его открытой дверцей.
– Впредь о таком сразу рассказывай Дарье.
– Хорошо.
– Если что-то понадобится или чего-то захочется, тоже к ней.
– Она не разрешает мне ничего делать... – говорит, молниеносным движением натягивая трусы.
– Мое распоряжение.
– Можно я буду ей помогать? Я не могу сидеть без дела, не привыкла. – надевает длинную футболку и собирает волосы сзади.
– Что именно? Шконки мужикам перестилать и полы в их комнатах мыть?
– Нет... есть же другая работа. На кухне, например.
– Ты провоцируешь моих парней.
– Я?! Чем?! – взлетевшие брови выражают крайнюю степень изумления.
Даже сейчас, с небрежно собранными на затылке волосами и бесформенной футболке выглядит так, что у меня опять встает.
Она, правда, не понимает?.. В зеркало себя не видит, что ли? Плотоядных взглядов не замечает?
– Ничем. – бросаю сухо – скажу Дарье, чтобы давала тебе несложную работу.
От нее сразу в цоколь спускаюсь.
– Смотри, – зовет Адам, указывая в монитор стоящего перед ним ноута, – Варяги прислали.
Встав за его спиной, беру пачку со стола и выбиваю из нее сигарету. На экране видео с наружки от нашего же охранного агентства «Варяг».
– Видишь. – говорит брат, когда в объектив камеры попадает серый седан. – Смотри номера.
– Ну... – прикуриваю и сразу легкие никотином наполняю.
– А это через два дня.
Та же самая тачка, но уже с другими номерами. Турки пасут наши склады.
– За лохов нас держат?
– Уведем на север? – подмигивает Адам. – Пусть проветрятся, им полезно.
Пидоры. У меня руки чешутся отомстить, но пусть сначала расслабятся, а потом мы накроем.
Это их шестерки меня продырявили. За это Марат, единственный сын Турка поплатится жизнью.
– Не думал, что так быстро склад этот найдут. – говорит Адам, закуривая. – Что думаешь?
– Второй раз подряд. Не похоже на совпадение.
– Сука...
– Осторожнее надо. Кто-то сливает.
– Согласен. – кивает, отталкиваясь ногой от стола и откатываясь на стуле назад. – Девку свою драл?
– Не лезь. – отбиваю жестко.
– Убери ее отсюда, брат.
Выдыхаю дым вверх и сбиваю пепел в пепельницу. Подперев задом стол, скрещиваю ноги.
Бешусь от того, что прав он. Не место ей здесь. Против всех правил иду.
– Я решу.
– Ну, хочешь, я ее себе заберу, а?.. – склоняет голову набок, прищурившись. – Сочная малышка. Я разглядел.
– Нельзя, брат.
Усмехаюсь, глуша взрыв агрессии внутри.
– Даже мне нельзя? – спрашивает насмешливо.
– Даже тебе нельзя.
– Не привязывайся, Ян...
– Хуйню не неси... – выдвигаю ровным голосом.
– Увези ее в клуб.
– Нельзя ей в клуб. Пусть здесь будет.
– До добра не доведет. – говорит уже серьезно.
– Не загоняйся. Надоест, отдам... Владу... или еще кому... Останется здесь работать.
– Предчувствие херовое. Избавься от нее, брат.
Глава 22
– Спасибо огромное. – говорю Лидии, убирая за собой посуду после ужина.
Та, как обычно, даже ухом не ведет, но я привыкла. Она такая со всеми, не только со мной.
Выхожу из кухни и вижу, как Михаил, шагая по коридору, несет черный пластиковый ящик.
– Принимай. – ставит его на пол и упирает руки в бока.
– Что это?..
– Мне дали список. Я заказал в городе.
Присаживаюсь на корточки и беру в руки упаковку хозяйственных перчаток. Затем замечаю в ящике два разных секатора, маленькие грабельки, лопатку, небольшой опрыскиватель и две бутылки с какими-то средствами от вредителей.
– Это что?.. Это для розы?
– Не имею представления, – пожимает плечами мужчина, – мне Дашка... кхм... Дарья написала, я заказал.
– Спасибо!
Поднимаюсь на ноги и, подхватив ящик, тащу его к чулану.
– Дай мне! Я сам!..
– Спасибо... – посылаю в спину, – я вечером займусь кустом.
С той ночи, когда Лютый пришел в мою комнату прошло уже девять дней, а он ни разу больше здесь не появился. Ни его, ни его брата, ни их приближенных я больше не видела.
Слышала краем уха обрывки фраз о том, что они с Адамом уехали в Казахстан по делам, слышала, как шептались о каких-то поставках оружия.
Не поняла, чем именно они занимаются, но, кажется, бизнес не совсем законный.
Как бы то ни было, за эти девять дней я успела успокоиться. Почти перестала трястись от страха ночью и вздрагивать всякий раз, когда за дверью раздавались чьи-нибудь шаги.
Страх и ненависть к Лютому стали частью меня, и поэтому я ценила каждый день, что его не было. Выполняла мелкие поручения Дарьи и по вечерам ходила гулять на задний двор.
Трубы из-под розы убрали уже на следующий день после нашего разговора с Дарьей, а вот инструменты я попросила только вчера.
Довольно улыбнувшись, захожу в техпомещение за ведром и тряпкой и иду убирать расположенную тут же, на первом этаже, комнату отдыха.
В это время в ней обычно никого. После ужина мужчины обычно уходят в тир, на конюшню или поднимаются в свои комнаты.
Да и работа не сложная – смахнуть пыль с двух подоконников, плазмы, собрать с журнального столика крошки от сухариков и чипсов, пропылесосить и помыть полы.
Не теряя времени, помня, что на заднем дворе меня ждет мой розовый куст, принимаюсь за дело. Протираю все поверхности, тщательно очищаю диван и кресла, а когда выключаю пылесос, слышу доносящийся с улицы шум.
Отставив его в сторону, подхожу к окну и вижу, что вся территория перед зданием заставлена черными машинами. Замираю, почти не дыша.
Мне не следует смотреть, но я не могу перестать делать это. Оправдание есть, да – чем больше я знаю, тем больше шансов выбраться отсюда.
Вооружившись мокрой тряпкой на случай, если кто-то войдет, встаю у окна так, чтобы меня невозможно было увидеть снаружи.
Колени слабеют от страха, но я смотрю.
Их много. Около двадцати человек, кое-кто с оружием, и я делаю вывод, что они из охраны.
Этот тоже здесь. Стоит в толпе, разговаривая с другими мужчинами, не выделяясь среди них ни внешним видом, ни поведением, но одного беглого взгляда достаточно, чтобы понять – он здесь главный.
Вонзая ногти в ладони, скриплю зубами. Если бы ненавистью можно было убить, он бы прямо сейчас упал замертво.
Однако в этот момент задняя дверь одного из джипов открывается и из него выходит девушка.
Дыхание застревает в горле осколками стекла. Я цепенею.
Махнув кому-то рукой, она уверенно идет к нему и, встав рядом, кладет ладонь на его плечо.
Продолжая разговор, Ян словно не замечает этого, и я понимаю – они пара.
Она его женщина, верно?..
А я?.. Он рассказывал ей, что делал со мной?..
Сердце проламывает ребра, а тряпка неожиданно валится под ноги.
Не смотреть. Плевать.
Отворачиваюсь, поднимаю тряпку и бросаю ее в ведро.
Это даже хорошо. Да. Это, определенно, к лучшему!
Господи... если это его девушка, значит, он больше не тронет меня?..
В запале, через удушье и шум в ушах, руками, позабыв о швабре, вымываю полы и сбегаю в свою комнату.
Опустив жалюзи, но раздвинув ламели, я наблюдаю, как машины постепенно разъезжаются, и вместе с ними редеет толпа. Литовских и той девушки не видно, а через полчаса двор вовсе пустеет.
Еще через тридцать минут я отваживаюсь выйти из комнаты и спуститься на первый этаж. Дохожу быстрым шагом до чулана, забираю с полки пластиковый ящик и вместе с ним иду на выход.
Быстрым шагом огибаю здание и оказываюсь на заднем дворе, где меня ждет мой куст.
– Привет. – здороваюсь с ним, вынимая перчатки из упаковки. – наведем красоту?
С той стороны, что лежали трубы, роза совсем лысая, но я надеюсь, что со временем она обрастет новыми ветками. А если дать подкормку, то и вовсе станет красавицей.
Натягиваю перчатки на руки, вынимаю секатор и принимаюсь вырезать обломанные ветки.
– Я аккуратно. – приговариваю тихо. – Я немножко боюсь твоих шипов, но буду осторожной.
Срезаю веточки одну за другой, пока дело не доходит до самой толстой. Ее, очевидно, придавило теми трубами и поэтому она, неестественно загнутая и корявая, растет параллельно земле и портит весь вид.
– Так... – наклоняюсь так, чтобы достать до самого ее основания. – Придется немного потерпеть.
Просовываю обе руки под куст, примеряюсь секатором, как лучше срезать и вдруг напарываюсь правой кистью на огромный шип.
– Ай! – инстинктивно одергиваю руку и раздираю перчатку.
На коже тут же выступает капля крови.
– Черт!
Прижимаюсь губами к ранке и неожиданно громко всхлипываю. Щеки моментально становятся мокрыми, и нет, не от боли. Моя нервная система как драные тряпичные лоскутки.
Я устала.
Состояния от звенящего напряжения до полной апатии меняются за считанные минуты. Я устала бояться и ненавидеть, но не могу по другому. Я устала от неизвестности. Я устала от одиночества. Я хочу домой.
Позволив себе минуту слабости, я растираю слезы по щекам возвращаюсь к своему занятию.
– Я все равно это сделаю! – проговариваю строгим тоном. – Если ты думаешь испугать меня своими шипами, ты очень сильно ошибаешься.
Встаю на коленки, тянусь к стволу обеими руками и, зафиксировав секатор, с огромным трудом все же вырезаю старую ветку.
– Тебе самому легче будет, вот увидишь... – бормочу тихо, оттаскивая ее в сторону. – А пугать меня больше не надо, ясно! Я тебя не боюсь, Лютик!..
Отойдя на два шага назад, оцениваю проделанную работу.
– Вот теперь другое дело, – улыбаюсь сама себе, – завтра тебя обработаю.
Складываю инвентарь в ящик и возвращаюсь к зданию. Прохожу по бетонной дорожке вдоль его торца, поворачиваю к фасаду и неожиданно натыкаюсь на группу из пяти человек.
Оба Литовских, двое мужчин, те, которые были с ними, когда я встретилась с ними в цоколе, и... девушка.
Секундная заминка, колючий взгляд Яна на моем лице, и я, ускоряя шаг, прохожу мимо.
– Кто это? – доносится до меня женский голос.
– Никто. – отвечает ему голос Лютого.
