Текст книги "Это всего лишь сон"

Автор книги: Ольга Юнязова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ольга Юнязова
Это всего лишь сон

Оксана

Темно-синее небо, раскрашенное багровыми закатными облаками, навевало невыносимую тоску. И тем не менее зрелище было невероятно красивым. Оксана не могла оторвать взгляд от пылающего горизонта. Ослепительный солнечный диск резал глаза и сквозь слезы казался пламенем, а облака были похожи на дым.

«Дым! У меня аллергия на дым, – вспомнила Оксана, – сейчас начнется приступ удушья! Надо уходить отсюда…»

Она развернулась и бросилась убегать. Но ноги словно проваливались в вязкую болотную грязь и залипали в ней. Тело двигалось как в замедленном кино. А дым уже настигал и обволакивал Оксану. Она пыталась кричать, звать на помощь, но вместо крика из горла вырывался сухой астматический кашель. Стоящие вокруг люди в серых лохмотьях завороженно глядели в сторону источника дыма. До нее никому не было дела… Она упала на колени и дернула за юбку какую-то женщину. Но женщина, не отводя глаз от пламени, протянула руку и сказала: «Посмотри туда!» Оксана хотела обернуться, но невероятный ужас сковал ее тело. Дышать стало невозможно, она почувствовала, что умирает…

* * *

Елена Сергеевна привыкла спать очень чутко, постоянно прислушиваясь к звукам из комнаты дочери. Малейший кашель – и она на автопилоте, не успев толком проснуться, бежала через всю квартиру, чтобы проверить, все ли в порядке, успела ли Ксюша дотянуться до ингалятора, не надо ли вызвать «скорую». На этот раз, заглянув в комнату дочери, она увидела, как та судорожно шарит по тумбочке в поисках лекарства и даже уже не кашляет.

Спокойно, отработанным движением Елена Сергеевна нажала кнопку телефона, на котором был запрограммирован номер «скорой», и начала оказывать дочери первую помощь.

Телефон сам дозвонился и включил запись текста, где указывались адрес, фамилия, возраст, причина вызова, ну, в общем, ответы на все вопросы, которые в таких случаях задают на том конце провода. Дежурный обычно высылал к ним машину, не дослушав до конца, – этот адрес уже знали почти все водители платной «Скорой помощи».

Через восемь с половиной минут в комнату вбежала медсестра с уже приготовленным шприцем, а следом два санитара с удобными носилками. Елена Сергеевна сдала вахту у постели дочери, посмотрела на часы и пошла на кухню готовить завтрак. Если приступ удастся снять, не увозя Оксану в реанимацию, то ничто не удержит эту противную девчонку в постели и, отлежавшись немного, она поедет в офис.

Но носилки пригодились. Санитары осторожно пронесли девушку мимо кухни. Рядом шла медсестра, придерживая портативную систему искусственного дыхания и капельницу.

«Слава богу, – подумала мать, – теперь хоть полечится. Всех денег не заработаешь…»

Выходя из квартиры, медсестра спохватилась:

– Ой, Елена Сергеевна, дайте мне Оксанин сотовый, а то она опять будет психовать, когда дышать начнет. Придется, как в прошлый раз, за ним ехать.

Елена Сергеевна сходила в комнату дочери и вынесла сотовый телефон и ноутбук, с которыми Оксана никогда не расставалась.

Запирая дверь, она еще раз подивилась современной технике: замок открывался автоматически, когда нажимали кнопку автовызова «Скорой помощи», и сразу же загорался свет в коридоре и комнате Оксаны. Если бы такая техника была пять лет назад, то, наверное, Василий, отец Оксаны, был бы жив до сих пор.

После смерти Василия Сергеевича его бизнес перешел дочери, которая до этого работала секретарем у отца.

Из милой услужливой секретарши она тут же превратилась в бизнес-стерву, чем страшно разочаровала и удивила заместителя и компаньона отца, который уже приготовился было занять президентское кресло. Через некоторое время она просто выжила его из компании, честно выкупив у него все акции.

Но вместе с предприятием Оксане досталась в наследство и болезнь. Конечно, диагноз «астма» у нее был с детства, но проявлялся недуг не агрессивно: весной были сопли и слезы от буйного цветения, зимой – аллергия на шубы подруг. А после смерти отца вдруг стали обнаруживаться новые и новые аллергены, дышать становилось все труднее, начались серьезные приступы по ночам.

Тогда Оксана и установила «кнопки скорой помощи» дома и в офисе, обратилась в самую хорошую и дорогую клинику в городе и поставила перед врачами задачу вылечить ее во что бы то ни стало, при этом не укладывая в больницу.

Врачи делали все возможное, но астма прогрессировала с чудовищной скоростью. Ездить на курорты и проходить стационарное лечение Оксане было некогда, поэтому ингалятором она пользовалась так же часто, как телефоном.

Оксана была просто одержима бизнесом, с азартом захватывала все новые области рынка и теснила конкурентов.

Елена Сергеевна боялась, плакала и умоляла дочь начать лечиться как следует, пока Оксану в первый раз не отвезли в реанимацию. Тогда Елена Сергеевна всю ночь простояла на коленях, глядя в угол, где должна была бы висеть икона. Она не знала молитв, но молилась о спасении дочери своими словами, какие приходили в голову.

Через неделю Оксана вернулась из больницы и с усиленным рвением взялась за работу. По вечерам она ходила по квартире, ругая нерадивых сотрудников по телефону и пшикая в рот ингалятором.

Сердце Елены Сергеевны сжималось от каждого покашливания дочери, от каждой одышки. «Ты совсем не думаешь обо мне, – причитала несчастная мать. – Что я буду делать, если ты отправишься вслед за отцом?!» – «Перестань каркать! – грубо отвечала бессердечная дочь. – У меня все под контролем». Но сама продолжала относиться к своему здоровью с преступной беспечностью.

Через некоторое время Елена Сергеевна привыкла к страху. Он стал для нее естественным и неотъемлемым чувством. Она отправляла дочь в реанимацию, как в командировку. Она оборудовала иконостас в углу, выучила молитвы и начала регулярно ходить в церковь, заказывать молебны во здравие Оксаны. Решила, что уйдет в монастырь, если с дочерью что-нибудь случится.

Здоровье Оксаны от всех этих процедур лучше не становилось, но самой Елене Сергеевне жить стало легче и спокойнее.

«Я еще жива?» – это первая мысль, которая всегда появлялась у Оксаны, как только она приходила в сознание после приступа. Разлепив веки, она увидела уже привычную белую палату. Рядом с ней попискивало какое-то оборудование, а у окна на табуретке сидела медсестра и болтала по сотовому телефону. Оксана собрала размазанное по стенкам черепа сознание в кучку и прислушалась к разговору.

– Оксана Васильевна не может сейчас подойти к телефону, у нее важная встреча. Как только она освободится, сразу же вам перезвонит. Представьтесь, пожалуйста…

«Интересно, с кем же это у меня такая важная может быть встреча?» – подумала Оксана, понимая, что сочинять продолжение вранья все равно придется ей.

Медсестра, заметив, что ритм пищания приборов изменился – пациентка очнулась, – быстро закончила разговор и подошла к кровати:

– Я уже позвонила вашему секретарю и попросила отменить все встречи на ближайшую неделю.

В ответ Оксана кивнула и провалилась обратно в темноту.

Александр

Примерно в то же время в том же городе, но совсем в другой больнице в длинной очереди томился еще один герой этой истории. Ему было больно, подташнивало, кружилась голова, и было трудно дышать. Болело в области печени и позвоночника, ныло колено. Он сидел у кабинета участкового терапевта в обществе унылых пенсионерок.

Если бы ему не было так плохо, то, возможно, было бы стыдно: молодой, спортивного телосложения парень сидит, как калека на паперти среди нищих и убогих.

Конечно, он сам виноват – мог бы лежать сейчас в госпитале ветеранов войн, лечиться за счет государства. И это было бы справедливо. Но он лишил себя этой справедливости. Потому что считал оскорбительным ходить по чиновникам и доказывать им свое право на пенсию, бесплатное лечение и прочие льготы, положенные ему как участнику боевых действий. Ему казалось, что каждый скучающий в кабинете толстый чиновник просто обязан знать все о его боевых заслугах и связанных с ними контузии, ранении и гепатите. Он приходил в ярость, когда его заставляли заполнять какие-то анкетки, приносить какие-то справочки. И все это сопровождалось таким же сидением в очередях.

И вот, когда унизительный путь уже был почти пройден и оставался последний кабинет, его терпение внезапно лопнуло. Уже стоя на ковре перед лощеным, гладким чиновником, который, громко посапывая, неторопливо искал в огромной стопке ветеранских корочек его документы, он почувствовал, как поднимается из желудка к горлу неконтролируемая волна ненависти. «Неудивительно, что в коридоре такая огромная очередь», – подумал он, и в голове загудело от злости. Мелодичный телефонный звонок остановил работу пальчиков-сосисок. Чиновник с удовольствием откинулся на спинку кожаного кресла и заговорил о чем-то с невидимой собеседницей.

Дальше все было как во сне. Мышцы заработали сами, не принимая во внимание мнение разума. Взбесившееся тело схватило телефон, вырвало его из розетки и вдарило по блестящей переносице. При этом оно сказало все, что этика и мораль пытались скрыть в закромах души. Потом оно скинуло со стола лежавшие аккуратной стопочкой корочки и со словами «Да подавитесь вы своими льготами!» выбежало из кабинета.

После этого он несколько дней с ужасом ждал, когда за ним придут и посадят его за злостное хулиганство, но никто не пришел. То ли чиновник благородно решил не подавать в суд на психа, то ли не смог вспомнить его фамилию…

Размышления прервались, когда подошла его очередь на прием. Участковый терапевт мельком взглянула на вошедшего и сказала:

– Фамилия.

– Ведьмин. Александр Ведьмин.

– На что жалуетесь? – как автомат произнесла она, найдя и открыв карточку.

– Живот болит. Голова кружится. Кости ломит…

– Все ясно, – оборвала она его и начала что-то быстро писать. – Раздевайтесь пока. Ложитесь на кушетку.

Александр снял рубаху и лег. Врачиха тонкими острыми пальцами больно надавила ему на живот. Он вскрикнул.

– Одевайтесь, – бросила она и села дописывать в карточку.

Когда Александр оделся и подошел к столу, врачиха оторвалась от своей писанины и изрекла диагноз:

– У вас либо гастрит, либо язва, либо печень. Гепатитом не болели?

– Болел.

– Ну, вот видите! Такие болезни бесследно не проходят. Придется сдать анализы для точной постановки диагноза. Но все анализы у нас делаются платно… если, конечно, у вас нет льгот. – И она вопросительно посмотрела на Александра.

– Нет. Льгот нет, – ответил Александр.

Еще минут пять терапевт торопливо заполняла какие-то бумажки, потом отдала их со словами:

– Подойдете в администратуру, там вам подробно расскажут, куда, во сколько и сколько стоит. А вот рецепт обезболивающего на первое время. И еще кое-какие укрепляющие витамины. Остальное будем выписывать после установления диагноза.

Когда скучающая медсестра объяснила Александру, сколько это стоит, вопросы «куда» и «во сколько» отпали сами собой. Таких денег у него не было. Да и, если честно сказать, у него никаких денег не было.

С работой ему не везло. Или работе не везло с ним. Нигде он не мог продержаться дольше испытательного срока. Почему-то по жизни его просто преследовали глупые начальники и их подобострастные секретарши. Они раздражали его, а он раздражал их. В результате они продолжали делать свои бессмысленные дела, а он вновь оказывался безработным.

Обезболивающее тоже не вписалось в его бюджет. Выйдя из аптеки, Александр сел на ступеньки крыльца. Боль становилась невыносимой. Проходящие мимо люди смотрели на него кто с брезгливостью, кто с жалостью.

«И что теперь делать? – возник в голове вопрос. – Идти на поклон к владельцу разбитого носа за своими льготами или лечь и подохнуть в муках в своей малюсенькой квартирке?» Первый вариант вызывал невыносимую тоску, второй – ужас. Ужас и тоска были разные по вкусу, но одинаковые по силе, и сделать выбор между ними Александр не смог бы.

Значит, должен быть третий вариант… Он вспомнил слова своего прадеда, у которого в детстве гостил каждое лето: «У Бога не бывает безвыходных ситуаций». От этого боль слегка утихла и на душе посветлело. Показалось, что он уже нашел заветный третий вариант, хотя на самом деле в его голове еще не было никакого дельного плана. Но Александр встал со ступенек и пошел в сторону дома.

Придя домой, он уже знал, что надо делать. И действовать начал сразу же, пока не включился «трезвый рассудок». Он набрал номер агентства недвижимости из какой-то газеты, которые бесплатно разносят по домам.

– Здравствуйте, я хочу сдать квартиру на длительный срок. Но чтобы официально, с договором и уплатой налогов.

В агентстве заинтересовались: спрос на однокомнатные квартиры в этом районе значительно превышал предложение. Уже через полчаса у него был агент с проектом договора. Александр наспех прочитал документ – неофициально он мог бы сдать квартиру в два раза дороже.

– А могли бы вы, за отдельную плату, сами отчитаться за меня в налоговой?

Агент улыбнулся и кивнул:

– Легко. Тысяча рублей в год.

– Вот и замечательно. Пропишите это в договоре. А то, что останется после уплаты налогов, перечисляйте мне на сберкнижку.

– Хорошо, как скажете. Запишите, пожалуйста, вот в этой графе место своего фактического проживания после сдачи квартиры.

– А это зачем? – удивился Александр.

– Ну как же! Мало ли что может случиться! Могут возникнуть вопросы, которые мы не сумеем решить без подписи владельца жилплощади.

Александр задумался. Адрес прадеда он не знал. Помнил только покосившийся дом на окраине и название деревни.

– Ну, пишите: деревня Трёшка. Там спросите, где жил Ефим Ведьмин. Вам кто угодно покажет.

На следующий день, уладив все юридические моменты и получив аванс, Александр собрал свои нехитрые пожитки и отправился на вокзал.

«Трезвый рассудок» включился, когда поезд набрал скорость. Вновь нахлынула волна одиночества и безысходности. Куда он едет? Кто его там ждет в этой глухой деревне? Прадед давно на кладбище, и он, Александр, не знает даже, где искать его могилу. Цел ли дом? А может, уже давно отдали участок деда каким-нибудь дачникам? Ну а если даже и ждет домик своего наследника, что дальше? Он ляжет и умрет в муках в глухой деревне? Кстати о муках… Александр прислушался к своему телу. Ни в одном месте не ощущалось боли, как будто бы рукой сняло все болячки. «Удивительно… и обезболивающее не пригодилось. Хорошо, что забыл купить», – подумал Александр и уснул под монотонный стук колес.

Пробуждение

На следующий день Оксана открыла глаза и почувствовала, что дышится относительно легко, да и аппаратура уже не пищала над ухом. «Значит, кризис прошел», – подумала она и сразу начала вспоминать список дел, которые у нее сорвались и которые надо было как-то восстанавливать.

Она никогда не оформляла больничных. Никто из ее работников, партнеров и клиентов не знал об астме. Никто, кроме троих. Первая – это ее секретарша Соня, получавшая двойной оклад за умение молчать о делах начальницы плюс приличные премии, если приходилось выкручиваться и придумывать правдоподобные объяснения отсутствию Оксаны. Второй – водитель, а заодно и механик трех ее автомобилей Алексей, бывший одноклассник. Они дружили до пятого класса, поэтому он с детства знает про астму. Его она не стесняется. Ну и еще уборщица Нина Николаевна – их бывшая классная руководительница.

Однажды она позвонила Оксане и предложила купить губную помаду. Голос ее дрожал, и слова из себя она выдавливала с трудом. Оксана с Алексеем заехали к ней после работы, и выяснилось, что их любимая учительница связалась с каким-то сетевым маркетингом, под гипнозом «лидеров» закупила большую партию товара и теперь совершенно не знает, что с ним делать.

– Ксюша, это очень хорошая косметика, – с улыбкой на лице и слезами в голосе без умолку повторяла изрядно постаревшая учительница.

– Нина Николаевна, у меня аллергия на косметику, – сказала Оксана, с грустью глядя на несчастную торговку.

– Ах, да, я и забыла, – расстроилась та. – А ты, Алешенька, может быть, для жены возьмешь?

– Спасибо, Нина Николаевна, только я уже давно развелся.

– Ай-яй-яй! Несчастье-то какое, – запричитала учительница, и было непонятно, кому она сочувствует – то ли Алексею, то ли себе.

– Нина Николаевна, а давайте я просто куплю у вас всю косметику и выкину ее на помойку, – предложила Оксана, – только с условием, что вы бросите этот бизнес.

Нина Николаевна сначала оживилась, но, услышав вторую часть предложения, сразу скисла.

– А как же мне жить-то на одну пенсию? У детей и внуков на шее висеть? Или идти уборщицей работать?

– А почему бы и не поработать уборщицей? – сказала Оксана. – Чем плохая профессия? Вот мне сейчас в офис позарез нужна хорошая уборщица. У меня усилилась аллергия на пыль, поэтому убирать надо два-три раза в день. И дома мама уже не справляется сама с уборкой.

Нина Николаевна энтузиазма не проявила. Тогда вмешался Алексей:

– Нина Николаевна, а еще у нас есть вакансия оператора клининговых устройств.

В глазах старой учительницы появилась заинтересованность.

– А я справлюсь? Там же, наверное, сложная техника?

– Да что там сложного? Нажимаешь кнопку и пылесосишь, – захохотал Алексей. – «Клининг» – это «уборка» по-английски.

Нина Николаевна тоже развеселилась.

– А что? Скажу детям, что устроилась в хорошую фирму начальником отдела клининга! Пожалуй, я согласна.

В палату вошла медсестра.

– Ой, Оксана Васильевна, вы проснулись. Сейчас я сделаю вам укол, а потом расскажу, кто звонил и чего спрашивал, хорошо?

– Юля, а может, пойдешь ко мне секретарем работать? – улыбнулась Оксана.

– Ничего не имею против. Буду вашим секретарем на время «командировок». Мы с Соней уже придумали легенду: вы узнали о возможном срыве поставок товара и срочно уехали в Загорск. Поэтому все звонят вам на сотовый, но вы постоянно заняты решением проблем, а я – ваша секретарша, которую вы наняли для работы в загорском филиале.

Юля выбросила использованный шприц в корзину для мусора и достала тетрадку со списком звонков и вопросов.

Через час Оксана уже обзвонила всех и скучающе уставилась в окно. На лазурном небе были вычерчены тонкие узоры ветвями прозрачных еще берез. Едва-едва подернулись зеленой дымкой стоящие поодаль тополя. Начиналась весна. Но для Оксаны начинался сезон тяжелых обострений. Прошлая весна была тяжелее на порядок, чем позапрошлая. Чего ждать от этой?

Можно, конечно, взять отпуск и уехать, как советует лечащий врач, к Мертвому морю. Но беда в том, что она совершенно не может бездельничать. Как только ее разум освобождается от вечных проблем, связанных с нелегким бизнесом… хотя он никогда не освобождается. И дома вечером, и в выходные, и даже в отпуске в голове постоянно крутятся проблемы. А если проблем нет, она начинает их себе придумывать и искать пути их решения. Поэтому она никогда не отдыхает по-настоящему. Стоит только на секунду отвлечься от мыслей о бизнесе, как на нее накатывает волна какого-то необъяснимого беспокойства. Ей кажется, что она теряет контроль над ситуацией, что драгоценное время тратится бессмысленно, жизнь проходит впустую. В итоге отпуска, которые она себе все-таки иногда устраивает – больше по требованию врачей, чем по собственному желанию, – превращаются для нее уже в конце первой недели в пытку развлечениями и свободным временем.

Возможно, кто-то скажет, что так не бывает. Бывает, но обычно этого не видно. Разве что глаз опытного психолога заметит болезненную суету во взгляде, а простым людям неведомы муки трудоголика. Но и тот самый опытный психолог не знает, как лечить эту болезнь (а это, без сомнения, тяжелая болезнь, можно даже назвать ее эпидемией века), – и не потому, что она неизлечима. Просто-напросто заболевшие не подозревают, что в них что-то разладилось, и уж точно никогда не обращаются за помощью. А поскольку за решение проблемы никто не платит, то и решать ее нет смысла…

В палату вошла высокая красивая женщина в белом халате – лечащий врач Оксаны, кандидат медицинских наук. Она села на табуретку рядом с кроватью и грустно посмотрела на свою подопечную:

– Ну что, Оксана Васильевна, открываем новый сезон?

– А что, Анна Даниловна, у вас есть какие-то другие предложения?

– Все мои предложения вы принимаете в штыки. А я, между прочим, ответственна за вашу жизнь. Я выписала вам преднизолон…

– Я не буду его принимать. Я от него тупею и толстею.

– От него все тупеют и толстеют, но по крайней мере живут.

– Я не буду…

– Жить?

– А что, все так плохо?

– Хуже уже некуда. Пора оформлять инвалидность. У вас аллергия практически на все, на что она только может быть. Каждый раз все сложнее заставить вас дышать, дозы лекарств уже максимальные, а весна еще даже не началась.

Оксана обреченно посмотрела в окно. Еще пара дней – и березы зацветут. При одном только воспоминании о набухших почках и распустившихся сережках дышать стало труднее.

– Вам просто необходимо уехать, – продолжала Анна Даниловна. – Есть путевка в один чудо-санаторий для астматиков, в соляных пещерах. Только там возможно создать изоляцию от всех видов аллергенов. Я считаю, что для вас сейчас это единственный выход. Хотя бы на время цветения, а еще лучше – на все лето. Идеальный вариант – на два-три года.

– Две недели. Больше я просто не могу себе позволить.

– Скажите, Оксана Васильевна, а если вы умрете, кто будет продолжать ваш бизнес?

Этот вопрос часто вставал перед Оксаной, но она старалась его не замечать, гнала от себя, как назойливую жирную муху. Теперь же проигнорировать его стало невозможно, он все-таки сформулировался. Оксана задумалась. Наследников у нее нет, мама, конечно же, не потянет. Многочисленные замы и начальники отделов? Она начала перебирать их в памяти, но почувствовала сопротивление души. Никто из них не владел общей картиной бизнеса, да и не был достоин получить такое наследство. Но отлаженный механизм не должен в одночасье заглохнуть, значит, наследника все-таки выбрать необходимо. Итак, кто? Соня? Возможно… Она в курсе всех дел, а кто владеет информацией, тот владеет всем. Лёха? Он тоже может. Он знает, пожалуй, даже больше, чем Соня. Он возит Оксану по всем делам, а Оксана имеет привычку размышлять вслух. Лёху она считает почти братом, поэтому нисколько не боится при нем проговаривать свои планы и подводить итоги. Ему известно не только состояние дел, но и характеры всех ее партнеров и клиентов, их слабые и сильные стороны. К тому же в отсутствие Оксаны Алексей и Соня всегда неплохо справлялись с руководством компанией от ее имени.

– Не знаю, – озабоченно ответила Оксана. – А почему вы спрашиваете? Неужели я действительно могу умереть? Как-то никогда об этом всерьез не думала.

– Надеяться надо на лучшее, но пусть уже ваш возможный наследник начинает потихоньку учиться управлять. Обидно будет, если предприятие, которое создал ваш отец, да и вы вложили в него всю свою душу, будет просто разграблено.

Оксана откинулась на подушку.

– Я подумаю.

– У вас осталось очень мало времени, чтобы подумать, – сказала Анна Даниловна и вышла из палаты.