Текст книги "Нереально, но вместе (СИ)"
Автор книги: Ольга Обр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
7
МАРИ
Мы бежим, оставляя позади всё, не берём ни единой вещи. Мне наплевать, напоминания о Палере не то, что я хочу забрать в новую жизнь. Немногочисленные фотографии, сделанные здесь, загружены в облако, доступ к которому есть у Нейта. А телефоны пойдут ко дну вместе с яхтой. Джамиль уже знает о предстоящем приключении и страдает, что не может взять все свои любимые гаджеты разом. Кир отмалчивается по большей части, уверяет, что нет ничего такого, что нельзя было бы купить потом. Мы отправляемся в море на неделю ловить свой шторм, но как назло погода стоит тихая. Для купания холодно, поэтому просто общаемся, играем с детьми и, конечно, проводим много времени вдвоём, спрятавшись от них в каюте. Боюсь представить, чем Кир с Нейтом заманили Ариадну, но она погибнет и воскреснет вместе с нами. Она действительно превосходная няня, так что я рада этому факту. Мы встали на якорь в довольно укромной скалистой бухте, максимально близко к границе с соседней Элеттой. Оттуда за нами придёт лодка, как только настанет время. А пока стараемся расслабиться и получать удовольствие.
Рада презабавно ползает по неустойчивому полу, смешно оттопыривая попу, чем приводит Кира с Джамилем в неописуемый восторг.
– Здорово же, что она есть, – он отвлекается на меня с такой тёплой улыбкой всего на пару секунд.
– Здорово, – улыбаюсь в ответ.
Кир тянется ко мне с поцелуем, но не спускает глаз с дочери. Это очень шустрый бесёнок, того и гляди норовящий плюхнуться за борт.
– Может ещё одну? – улыбка становится ужасающе провокационной.
– Я не против, при условии, что вынашивать и рожать будешь ты, – даже Джамилю смешно от этих слов. Мне нет, я чертовски серьёзна.
– Ну нет, так нет, – тут же идёт на попятную. – Мари, я не буду просить прощения, за то, что сделал это против твоей воли, потому что мне не жаль, – смотрю на него, прищурившись. Это он сейчас на ссору нарывается? Кир, до этого вальяжно развалившийся на диване, резко срывается с места, ловит дочь у самых дверей на открытую палубу и возвращается ко мне. – Но я клянусь больше так не делать, – продолжает, как ни в чём не бывало, сажая Раду мне на колени. Малявка смотрит на меня своими огромными глазами в обрамлении пушистых чёрных ресниц, и её, конечно, невозможно не поцеловать в курносый нос.
– Конкретно за эту дочь я тебя, так и быть, прощаю, – показываю ему язык. Рада бесцеремонно лезет в вырез сарафана, намекая, что пора перекусить, и сын понятливо выбегает, чтобы не смущать меня. На самом деле мне без разницы, это естественный процесс, но Кир непреклонен в данном вопросе. Что ж, особенности восточного воспитания никто не отменял. Для своей страны он итак излишне толерантен. Малышка сладко чмокает у меня на руках, а её отец шепчет мне на ухо, как идеально мы смотримся вместе. Когда она в итоге засыпает, отношу дочку в кроватку и хочу уже вернуться в кают-компанию, но Кир затягивает меня в нашу спальню.
– Я тоже хочу грудь, – заявляет нахально. Хорошо, я как раз хотела кое-что обсудить. Мы уже несколько дней на яхте, бриться при такой качке просто нереально, и он колет мне шею ощутимо отросшей щетиной. Может, стоит намекнуть ему, что человечество давно изобрело электробритвы? В некоторых вопросах мой мужчина чересчур консервативен. Достаю и защёлкиваю на его запястьях наручники, толкаю на кровать и преспокойно усаживаюсь сверху. Скованные руки не дают Киру снять с меня платье, и он недовольно фыркает, на что я лишь мило улыбаюсь.
– Я вот подумала, что тебе мешает сделать мне какую-нибудь гадость снова, а потом заявить, что ты не жалеешь и даже извиняться не намерен? – взгляд его тут же меняется, из обжигающего становится сердитым. – Потом пообещаешь больше так не делать… – тяну я, ладонями поглаживая нервно вздымающиеся бока.
– Мари, во-первых, Рада – не гадость…
Но я обрываю его:
– Рада – нет. Но то, что ты сделал, называется репродуктивное насилие. И тебе не жаль…
– Ты сказала, что прощаешь, – смотрит вопросительно
– Что поделаешь, я не очень умная женщина. Но где гарантии, что ты не выкинешь что-то подобное снова?
Вместо ответа Кир внезапно садится и перекидывает сцепленные руки через мою голову, крепко прижимает к себе.
– Никаких гарантий, солнце. Точно так же, как у меня нет гарантий, что ты не сбежишь с Джонсоном, стоит нам оказаться на Сайшере.
Признаться честно, в моей голове мелькала такая мысль, но… Этот хмурый засранец мне слишком дорог. Дороже свободы. У меня было время разобраться в себе, ведь по большей части последние полгода я провела в одиночестве.
– Не сбежишь, – ухмыляется Кир, поняв всё по моим глазам. – Обещаю советоваться с тобой по всем важным вопросам, касающимся семьи. Веришь? – киваю, само собой. – Тогда вернёмся к тому, ради чего сюда и пришли, – он целует меня глубоко и жадно. – Где моя грудь, солнце? – смеётся, прикусывая нижнюю губу. Этот "младенец" всё же гораздо настойчивее, придётся "покормить"…
КИРАМ
Ожидание тяготит, и в то же время, пока мы ждём… Я дома. Всё решено, но последний шаг делать мучительно. Давно так много не общался с семьёй, вечно занятый чёртовой кучей дел, и сейчас ловлю кайф от каждой минуты проведённой с ними. Джамиль так быстро и незаметно вырос, совсем взрослый уже, с ним интересно поговорить. Рада – тут и обсуждать нечего, моё крошечное солнышко. От одного взгляда на неё жизнь становится краше. Мари злится всё ещё, хоть и говорит, что простила. Репродуктивное насилие. Нет, солнце, ты обещала мне дочь, а обещания надо выполнять. Более чем уверен, что она так и не решилась бы. А я хотел, чтобы у нас появилась эта малышка ещё десять лет назад. Была бы сейчас уже такой же деловой как брат и вила бы из меня верёвки. Интересно, сделай я так на десять лет раньше, как сложилась бы наша жизнь? Рискнула бы Мари уйти с моим ребёнком под сердцем? Этого я знать, пожалуй, не хочу, поскольку сомневаюсь в ответе. Но сейчас она планирует остаться, и ради этого я готов горы свернуть, не то что затопить одну древнюю яхту. «Линию», конечно, жаль, с ней связано много воспоминаний, но она в любом случае устарела. Купим на Сайшере что-нибудь более новое и просторное. Я вкалывал как проклятый последний год для того, чтобы мы могли себе ни в чём не отказывать в нашем «посмертии».
Штормить начинает ближе к ночи на четвёртый день, я уже связался с неким Уоррингтоном, который страхует нас в Элетте и отвечает за все передвижения. Джонсон хотел прилететь лично, но в итоге мы решили, что это будет слишком «палевно» – его слова. Речь Нейта порой просто поражает, безусловно. Странно, что Мари не выражается так же, ведь они во многом похожи, от мимики и жестов, до взглядов на жизнь. Рада хнычет, Джамиль собран и серьёзен, что не может не радовать, а Мари словно горит вся изнутри предвкушением приключения. Судя по всему, надо ей периодически устраивать вот такие чётко контролируемые встряски в будущем, иначе она найдёт себе приключения самостоятельно. И, боюсь, мне это не понравится. За нами приходит совсем крошечный катер, который мотает по немаленьким уже волнам как щепку, и сажать в него детей откровенно страшно. Но парень, который управляет этой скорлупкой лучший из лучших, всё получится. Усадить женщин и детей – полбеды. Теперь мне надо запустить яхту прямым ходом на ближайшие скалы. Мари кусает губы, вся побледнела. Видимо, только сейчас поняла, насколько это опасно. Но выбора нет. Я спрыгиваю с борта, когда до столкновения остаётся каких-то метров тридцать, и я не совсем идиот всё же, мне ещё детей вырастить надо – поэтому в жилете. Меня втягивают на катер в четыре руки Мари с Джамилем, и зуб на зуб не попадает от холода. Мы уже полным ходом движемся в сторону границы, но, не сговариваясь, оглядываемся туда, где наша «Линия» беспомощно идёт ко дну с пробитым боком. Ветер кидает лодку из стороны в сторону, мокрые с головы до ног все, не только я. Все, кроме Рады. Наша няня не зря считается одной из лучших в мире – дочь укутана в какую-то клеёнку, смутно напоминающую дождевик для коляски. Почему она об этом подумала, а я нет? Спустя сорок минут адской качки, мы подходим к пристани какой-то крошечной деревушки, швартуемся с огромным трудом, и когда наконец покидаем катер, ноги отказываются стоять ровно, привыкшие к бесконечному движению. Немногословный мужик привязывает лодку и ведёт нас к миниавтобусу, припаркованному неподалёку. По внешнему виду этого парня не скажешь, что он только что заработал трёхгодовой оклад топ-менеджера крупной госкорпорации – он явно не в восторге от всего происходящего. Из автобуса выходит очередной незнакомый персонаж, но незнаком он только мне. Мари радостно бросается на мужика, не заморачиваясь с тем, что оставляет на его толстовке мокрые следы. Он поднимает и кружит её в воздухе, с идиотским смехом.
– Как же без тебя было скучно, Мари!
– Ну да, Чейз, со мной куда веселее, кто ж спорит, – улыбается она. Понимаю с запозданием, что это тот самый Уоррингтон, друг Нейта. Логично, что и моя девочка с ним знакома. – Кир, это Чейз, мы учились вместе, – представляет нас в итоге она. Мы пожимаем с мужиком друг другу руки, но на меня он смотрит уже не так весело.
Пока Мари здоровалась с другом, а я ревновал как дебил, Ариадна успела усадить детей в автобус, выдать Джамилю сухое полотенце и укутать во второе Раду. Невероятная женщина. А мы, безусловно, «родители года»… Мы тоже загружаемся в автобус, впереди ещё час дороги до аэропорта, поэтому можно расслабиться. Но расслабиться не выходит, потому что Мари, игнорируя мой возмущённый взгляд, садится на переднее сиденье с этим Чейзом и всю дорогу болтает с ним о всякой ерунде. Я делаю вид, что дремлю, благо дети отключились сразу, стоило нам попасть в тепло. Но уши помимо воли улавливают каждое их слово. По большей части они обсуждают каких-то незнакомых мне людей. Я вижу из-под ресниц, как Уоррингтон оглядывается назад, убеждается, что я сплю, наивный, и говорит моей женщине:
– Как же Нейт, Мари?
– Нейт мой друг, – пожимает она плечами таким повседневным жестом. – Слишком поздно для всего, Чейз. Наверное, мне стоило остаться в Кио тогда, после школы. Всё могло бы сложиться иначе. А может наоборот, мы бы устали с ним друг от друга и разбежались ещё до окончания университета. Как ни крути, а Джонсон тот ещё бабник. На черта ты тогда спросил его про бабочек, Чейз? – говорит с горькой усмешкой.
– Жалеешь? – спрашивает он. Этот вопрос и меня мучает, удерживать дыхание ровным стоит адских усилий. Мари оборачивается на нас, смотрит на меня в упор. – Я знаю, что ты не спишь, Кир. Я не жалею. Я смотрю в будущее, не в прошлое.
Приоткрываю один глаз, улыбаюсь ей, как иначе:
– Ты моё сердце, Мари, – говорю по-палерски. Наверное, стоит начать забывать родной язык, но как можно забыть то, что является неотъемлемой частью тебя самого?
– Ты моя жизнь, Кир, – отвечает она в тон. Возможно, мне будет, с кем пообщаться на моём языке, полном поэтических иносказаний и гораздо более романтичном, чем аранский, на котором говорят на Сайшере.
8
МАРИ
Моё любимое кафе на каменном причале с небольшими столиками на двоих и грубо сколоченными деревянными стульями. Волны бьются о стену, обдавая тысячами капель тех, кто рискнул сесть слишком близко к краю. Это, конечно же, мы с Нейтом, остальные посетители предпочитают остаться сухими.
– Ты не представляешь, как в Кио тоскливо без тебя, – говорит друг, подливая в мой бокал наше излюбленное вино, благо законы Сайшера позволяют садиться за руль после пары бокалов.
– Так переезжай сюда. Шейле теперь не до Роз, думаю, она с радостью переоформит на тебя основную опеку, – его бывшая снова выскочила замуж, родила не так давно и совершенно не занимается старшей дочерью.
Нейт смотрит задумчиво, кусает губы, совсем как я.
– Почему бы нет. Кто-то же должен мотать нервы твоему мужику, ты одна явно не справляешься.
Мы дружно смеёмся, вспоминая каменное лицо Кира, когда он обнаружил нас вчера ночью в саду, распивающими виски. Нет, он знает, что между нами ничего нет, просто ненавидит, когда я выпиваю. Это не изменилось. А мы всего лишь любовались звёздами и обсуждали мою новую книгу. Теперь они выходят под фамилией Эспозито. Ну, да, я поигралась немного со словами, и раз уж мы маскируемся под этнических андалийцев, всю жизнь проживших в Аране, то и фамилия андалийская. Переводится как "свободная", кстати, символично же.
– Жизнь заиграет новыми красками, – подначиваю друга на выгодное мне решение. Не только я скучаю по нему. Эрик всегда был привязан к "дядюшке Нейту", а после почти двух лет совместной жизни и вовсе воспринимает крёстного как родного отца. Мне бесконечно жаль, что он почти не помнит Алекса, столько времени прошло, а мой мальчик был слишком мал, когда его не стало… У сына нормальные отношения с Киром, взаимно уважительные, но не тёплые. А мальчишке нужен папа, тот, кто поможет и подскажет всегда. Тем более, что сейчас у него самый что ни на есть переходный возраст – уже двенадцать.
– Думаешь, этот остров выдержит наше славное воссоединение? – Нейту нравится дразнить меня, безусловно.
– Вот и проверим, – дёргаю поганца за прядь светлых, как и у меня, волос.
Мой телефон оживает звуками завораживающей восточной мелодии – так я сразу знаю, кто звонит.
– Да, Кир. Нет, мы ещё не нагулялись. Это же твоя дочь, вот и отмывай её теперь. Рада добралась до моей косметички, – уточняю тихо для Нейта. – Когда это мы напивались? – смеюсь на возмущение мужа. – Обещаю, что вернусь трезвой как стёклышко.
– Тотальный контроль, – фырчит блондинистая зараза.
– Забота, – парирую я. – Поехали домой, раз уж я обещала вернуться трезвой. Только надо ещё парочку таких с собой взять. Не напиваться дома я не обещала, – подмигиваю Нейту.
Как только мы выходим из белой теслы, подаренной Киром на последний день рождения, Рада бросается ко мне на руки. Жалуется на отца, который совершенно не оценил её поистине женское желание быть красивой.
– Надеюсь, он тебя хотя бы сфотографировал? – улыбается мелкой Нейт, а она беззастенчиво строит ему глазки. Такая кокетка растёт. Дочь перелезает на руки к крёстному (да, я не стала изменять традиции, а Кир, к моему удивлению, не возражал крещению в чужую веру), и увлечённо рассказывает ему, чем занималась в наше отсутствие.
– Стив забрал Эрика с Джамилем на рыбалку до конца недели, – Кир, подходит как всегда бесшумно, целует меня в висок.
Родители тоже переехали на Сайшер. Отец продал контрольный пакет акций своего холдинга и наслаждается морем и пенсией в компании Лиз и неугомонных внуков. "Всё равно от вас с Майком не дождёшься, чтобы вы занялись бизнесом", – ворчит он. Но я знаю точно, на самом деле папа рад, что каждый из его детей нашёл дело по душе. Майк прилетает редко, теперь он тоже семейный человек, и всё же минимум раз в год навещает нас в этом маленьком раю.
Дом, в котором мы живём, выбрал Нейт ещё три года назад. И он идеальный. Не Джонсон, дом. На самой окраине небольшого курортного городка и в непосредственной близости от шикарного пляжа. С прекрасным садом, укрытым от любопытных взглядов высоким белым забором, и с песочным бассейном. Большой, конечно, но для такой толпы самое оно. Посудите сами, кроме трёх детей есть ещё няня с домработницей (я всё так же не рискую травить людей своей стряпнёй), Нейт с Роз приезжают минимум три раза в год и неизменно останавливаются у нас. И Кир пока не оставил попыток уговорить меня на вторую дочь. Даже клянётся, что я смогу сама выбрать имя. Но ходить беременной в сорок совсем непривлекательно, так что восьми спален нам как раз хватает.
После ужина Рада командует, что уложить её спать должен папа и никто другой – у них какая-то совершенно необыкновенная связь. И Кир подчиняется беспрекословно, шепнув напоследок, что он в курсе, сколько именно бутылок вина мы припрятали с Нейтом в холодильнике у бассейна. Да, папочка, мы планируем прикончить сегодня обе. Он не присоединяется к нам после того, как дочь засыпает. Официальная версия – даёт нам пообщаться. По факту же ему не нравятся наши приколы, и просто-напросто скучно слушать весь пьяный бред, который мы несём. Когда я проскальзываю в нашу кровать далеко за полночь, Кир притягивает меня к себе моментально.
– От тебя пахнет алкоголем и чужим мужиком, – бурчит недовольно.
– Нейт не чужой мужик, – сегодня мой черёд кусаться, и у мужа нет других вариантов, кроме как проснуться и дать мне то, чего хочу. Впрочем, когда он возражал? Кир включается в игру мгновенно, позволяя мне оказаться сверху. Скользит руками по талии, задирая майку. Дыхание его учащается, стоит мне потереться об него, намекая на то, что скоро будет горячо.
– Не томи, свет души моей, – шепчет по-палерски. Он часто во время занятий любовью говорит на родном языке, скучает по нему. Мне нравится безумно. Его речь завораживает, как и пятнадцать лет назад, с той лишь разницей, что теперь я понимаю сказанное.
– В этом смысл моей жизни, Кир. Томить и издеваться над тобой – мой священный долг, – отвечаю на том же языке. За такую дерзость, естественно, оказываюсь снизу в мгновение ока. Он снимает с меня шорты, после чего возвращается к губам, терзает их бесконечно.
– Как насчёт ещё одной дочери? – эта фраза стала уже ритуальной.
– Обязательно, в тот день, когда ты напьёшься с нами, – в данный момент идея кажется забавной. Плюс я уверена, что он не будет пить даже под страхом смертной казни. Кир ухмыляется довольно, и я прикусываю губу с досадой: похоже, мне предстоит остаться в дураках в этой игре.
– Не кусай губы, – шепчет, целуя шею. И я расслабляюсь. Проигрывать ему всегда приятно.
КИРАМ
Жизнь давно вошла в привычную колею, и радует стабильностью. Я теперь управляю своими активами удалённо и трачу на работу гораздо меньше времени, что не может не нравиться. Я практически пропустил взросление Джамиля, не хочу повторить ту же ошибку с Радой. Из себя выводят лишь всегда внезапные приезды Джонсона, но это неизбежное зло, с которым я научился мириться. В предыдущий его приезд Мари согласилась на ребёнка, если я вольюсь в их дружный коллектив алкоголиков, но тогда были совсем неподходящие дни. Я давно разобрался, что такое овуляция, и понял, как ловить момент. А новое появление Нейта весьма удачно совпало с нужными днями, так что я морально готовлюсь к очередному неприятному опыту. На что только не пойдёшь ради мечты. И сегодня вечеринка планируется только для взрослых – все дети, включая Розали, отправлены к Стиву и Лиз. Не скажу, что наши отношения с родителями Мари стали особо близкими, но вполне родственными. И веселиться мы собираемся на яхте, приобретённой взамен погибшей смертью храбрых «Линии». Кроме Нейта с нами будут Майк с женой и приехавший в этот раз вместе с другом Уоррингтон. Хорошо, что этот кораблик просторнее предыдущего.
– Признавайся, что ты задумал, Кир, – Мари отвлекает меня от раздумий о прискорбной участи алкоголика, которому не светит вход в райские кущи. Когда выдаю ей свои размышления, смотрит на меня, склонив голову, довольно долго. Непостижимо, какими путями движутся её мысли, но то, что говорит следом, заставляет улыбнуться. – Варианта как всегда два, и меня, знаешь ли, устроит любой. Вариант первый – ты лелеешь надежду попасть в рай, а я остаюсь счастливо небеременной. Вариант второй, ты упускаешь шанс на вечность в тенистых садах, но присоединяешься ко мне в аду. Клянусь, там соберётся тёплая компания, – с этой точки зрения я не смотрел. На черта мне рай без неё?
Мы заходим в хорошо знакомую бухту, где редко бывает многолюдно, встаём на якорь и первым делом отправляемся на пляж. Время летит незаметно, хотя я просто сижу и наблюдаю со стороны, как остальные сходят с ума, играя в какие-то замысловатые догонялки. Казалось бы, взрослые люди. Даже Кэтрин, всегда такая серьёзная, сегодня поддалась общему безумию. Мари напрыгивает на меня сзади, кричит громко, что она в домике.
– Повеселись, Кир, – шепчет на ухо. – Ведёшь себя как древний дед, – и она снова убегает с хохотом.
Приходится встать и изловить её, как минимум для того, чтобы рассказать моё видение нашей старости:
– Так и вижу вас с Нейтом, играющими в черепашьи догонялки, лет через сорок. Песка на пляже определённо станет больше. И могу спорить на что угодно, вы не станете делать это в трезвом виде.
– А что в это время будешь делать ты? – Мари не обижается, а весело смеётся.
– Любоваться тобой, естественно, – затаскиваю своё сердце в воду, пора возвращаться на яхту. Она не сопротивляется, только шепчет: «Врунишка, я буду совсем дряхлая и непривлекательная». Глупая. Я и сейчас, глядя на неё, вижу всё ту же девушку, что предстала впервые моим глазам сто лет назад в аранской клинике однофамильца Нейта. Прекрасную и манящую. Мою.
Чуть позже мы собираемся вместе в кают-компании, девушки распаковывают и сервируют заранее заказанный ужин, а Джонсон достаёт из бара бутылку, которой там точно не было утром. Текила. Чёрт, с неё меня унесёт так, что есть вероятность упустить шанс сделать Раде сестрёнку. Нейт смотрит удивлённо, когда Мари ставит на стол шесть стопок вместо пяти, поднимает бровь в немом вопросе, и Мари тут же, никого не стесняясь, выдаёт мой коварный план.
– Ваши ролевые игры не перестают удивлять меня, – говорит он, а Мари щёлкает друга по носу.
– Завидуй молча, Джонсон, – ставлю его на место. Не сомневаюсь, что он всё ещё мечтает о моей женщине.
Нейт по-клоунски застёгивает рот на молнию и разливает алкоголь. Первый же глоток ощущается жаром по всему телу и ударяет в голову. Боюсь, пить наравне с ними у меня не выйдет. Мари, судя по всему, тоже так считает, предлагает мне пропускать и пить через одну, или даже через две. Склонен согласиться с ней, но мужики против и требуют, чтобы я не соскакивал. Довольно быстро вечер становится обрывочным. Вот мы играем в покер на желание, но проигрывают всё время Кэтрин, или Чейз, так что нырять в ночной океан мне не приходится. Вот уже я вижу, как Мари соблазнительно двигается, под стучащую в висках музыку. Остальные тоже танцуют, но я вижу только её. Мне определённо стоит проветрить голову, поэтому выхожу на палубу и опираюсь на поручни, в тщетной надежде вернуть ясность мысли. И что им нравится в таком состоянии? Непонятно. Рядом материализуется Джонсон и протягивает мне какой-то стакан. Смотрю на пойло с подозрением, и он снисходит до объяснений:
– Аспирин с лимонной кислотой. Пей, полегчает.
Выпиваю залпом, но чуда не происходит. Надо подождать. Алкоголь развязывает язык, и я спрашиваю о том, что мучает давно, и что я не планировал озвучивать ни при каких обстоятельствах:
– На что ты рассчитываешь, Джонсон? Мари ясно дала понять, каков её выбор. Почему ты всё время крутишься рядом? Это же паршиво, наблюдать, когда твоя женщина с другим. Я-то знаю.
– Тебе не понять, Арафат, – я не слышал собственную фамилию несколько лет, и её звуки отдаются мучительной тоской где-то в глубине души.
– Чего? – сейчас кажется важным услышать его ответ.
– То, что есть между нами, больше чем дружба, любовь и тем более секс, – говорит задумчиво. – Ты даже не представляешь, насколько эта женщина моя, хотя каждую ночь она ложится в твою кровать, – адски бесит его уверенный тон, но и возразить мне нечего. Иногда мне кажется, что они обмениваются мыслями на расстоянии. – Мы просто не можем быть по отдельности, вот и вся правда, – продолжает он спокойно. – И на твоём месте, я не стал бы ей делать сейчас ребёнка. Она ляпнула по пьяни, но будет жалеть потом. Уж поверь мне.
Он уходит, оставив меня в полном непонимании, как быть дальше. В голове наконец проясняется. Оборачиваюсь к ярко горящим окнам, за которыми моя девочка танцует со своими друзьями, счастливая и беззаботная. Разве не это главное? То, к чему мы так стремились. Не хочу, чтобы она переживала и, боже упаси, страдала. А детей у нас итак трое. Приняв решение, возвращаюсь к веселящимся друзьям, которые за это время стали, пожалуй, и моими друзьями тоже. Даже Нейт. Обнимаю Мари, двигаясь с ней в одном ритме, это не сложно. Она обвивает мою шею рукой, соблазнительно потираясь об меня бёдрами, выгибается, ложась спиной мне на грудь. И танцевать с ней восхитительно.
Вечеринка затихает сама собой поздней ночью, мы идём в каюту, чтобы продолжить наш танец в горизонтальной плоскости. Моя бейгали смотрит удивлённо, когда я тянусь за презервативом.
– Ты же хотел? – спрашивает еле слышно.
– В первую очередь я хочу, чтобы ты была счастлива, моё сердце, – произношу по привычке на родном языке. Мари улыбается так, что всё остальное становится незначительным. И что бы там не говорил Нейт, я знаю, она моя душой и телом.
