Текст книги "Плюс на минус"
Автор книги: Ольга Громыко
Соавторы: Андрей Уланов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Со стороны это выглядело почти забавно: сжавшийся на табуретке здоровяк с бицепсами в три обхвата и орущий на него щуплый паренек.
– Короче, – чуть остыв, сказал Саня. – Сапог, ежу понятно, соорудил не ты. Но наверняка знаешь, кто в ролевой тусовке эти ходули тачает.
– С чего это?
– Васек, не юли…
– Да чё «Васек», «Васек», заладил тут… Говорю, мое дело простое, железное: мечи, кольчужки там, доспех кому подогнать, типа того! Ну и знаю я только тех, кто по железу работает, а всякие там сапожники-портные мне как зайцу стоп-сигнал!
– Неправильный ответ, Васек. Вспоминай лучше.
– Да е…
– И не выражайся при даме.
Хозяин квартиры, уже глубоко хватанувший воздуха для продолжительной и вряд ли печатной речи, на миг замер с открытым ртом, затем изобразил руками нечто вроде дирижерских па, пытаясь хотя бы жестами передать свои эмоции. А затем шумно выдохнул и обмяк на табуретке, словно сдувшийся шарик.
– Топляк, ну, честное пионерское, знать я не знаю, кто там эти сапоги мастрячит!
– Значит, будем искать средство для освежения памяти, – сказал Саня. – Твоей. Ну-ка, чего у нас тут развешано… тэк, этот кортик явный новодел, хреновый к тому же, а вот это…
– Не трожь!
– Сидеть! – не оборачиваясь, рыкнул Саня. Будь на месте Васька злющая овчарка – и та бы, наверное, послушалась. Сокурснику только и осталось уныло проскулить:
– Ножны попортишь, гад…
– Ничё, у меня руки чистые, – усмехнулся парень, снимая с настенного ковра нечто черное, лаково блестевшее. – Хорошее танто. – Щелкнув чем-то, он выдвинул лезвие примерно наполовину и осторожно коснулся ногтем. – И сталь неплохая. Неужели Япония? Или все же Испания?
– Не угадал, – с презрением буркнул Васек. – Златоуст.
– Во как, – без особого удивления протянул Саня. – Ну и почем же нынче танто по-русски?
– Нипочем. Это демонстрационный образец, не продается.
– Васек, а спорим, я этот самурайский ножик сейчас голыми руками сломаю? Или нет, спорим, что вон той кувалдой я его с одного удара перешибу?
– С ума сошел?! Повесь где взял! – «Друг» снова заерзал на табуретке.
– Вась… – Улыбка Сани показалась мне ничуть не менее хищной, чем синеватая полоска стали в его руке. – Сдается мне, ты, старче, упорно кой-чего не понимаешь. Да, я не убивал твоего дружка, но… я, Васек, всего месяц назад с войны вернулся. С очень поганой войны. Ты вот железками балуешься… а ты хоть раз в жизни кому-нибудь горло резал? А? Даже не человеку… ты хоть свинью пробовал зарезать?!
– Ты ж знаешь, – бледнея, пробормотал Васек, – меня от крови сразу мутит.
– Знаю, – без выражения подтвердил Саня. – Крови ты боишься. Кто сапог делал?
– Ё-о, опять ты с этим сапогом… положь нож!
– Ты не дергайся, не дергайся. – Ухмылка Сани стала откровенно издевательской. – Я его не ломать буду, а точить. Спорим, если хорошо наточить, Вась, ты даже не почувствуешь, как тебе ухо…
– Ну все, Топляк! Ты меня доста… – Здоровяк осекся, зачарованно глядя в две большие круглые дыры… стволов обреза.
– Мозги вышибу! – вкрадчиво пообещал Саня.
– Саш, ты чего… не надо, Саш…
– Чей сапог?! Последний раз по-доброму спрашиваю!
– Да не знаю я! – плачуще взвыл Василий. – Хоть ты меня на тыщу кусочков разрежь, все равно ни один кусочек тебе ни черта не скажет.
– Тыщу – не тыщу… – Стволы неторопливо обозрели его с головы до ног. – Васек, тебе какие пальцы больше жалко – на правом копыте или на левом?
– Ты не выстрелишь!
– Уверен? Пол у тебя подходящий, доски, рикошетить не будет. Пять, четыре, три…
Я зажмурилась.
– Стой!
– Вспомнил, склеротик?
– Вспомнил… епть, ты его хлопнешь, а меня ж потом наверняка за соучастие притянут!
– Ты не о потом беспокойся, а о здесь и сейчас, – посоветовал Саня. – Ну, Орех Николаевич, будешь колоться?
– Буду, – обреченно подтвердил тот.
– Лен, – окликнул Саня, не отводя обреза, – на столе мобилка валяется… будь так добра, дай ее Васе.
– Зачем?
– Затем, Васек, – ласково сказал напарник. В средние века ему бы цены не было, испанская инквизиция нарадоваться б не могла на такого сотрудника, – что ты сейчас будешь названивать своим друзьям-ролевикам. На предмет ценной сапожной информации.
Поиски нужного номера много времени не заняли – уж больно «друг» хотел от нас отделаться.
– Але, – Васек с тоской покосился на стоящую среди хлама пивную банку, но вставать с табуретки не рискнул, сглотнул всухую. – Толик?
– Ага, – жизнерадостно отозвалась трубка – не только Саня, но и я от двери услышала. – Приветствую тебя, алчный кузнец из Туманного Бульбиона! Какая печаль привела ко мне твой бестелесный глас?
Я зажала рот, чтобы не прыснуть со смеху. Васек из зеленоватого стал пунцовым.
– Слышь, Толян, мне щас не до шуток! Тут один знакомый, – «кузнец» покосился на ласково улыбавшегося ему Саню, – поговорить с тобой хочет. Насчет сапог.
– Так пусть подъезжает, – безмятежно предложил ролевик. – Где-то через часик, я сейчас не дома. А чего ты такой сердитый? Кувалду на ногу уронил?
– Типа того, – буркнул Васек и отсоединился. – Ну что, доволен?
– Адрес пиши. – Саня подобрал с пола клочок бумаги почище, разгладил и сунул «другу».
– Сам пиши, я продиктую!
– Графологической экспертизы боишься? – понимающе хмыкнул напарник. – Нет уж, пиши. А то соврешь и будешь потом оправдываться, что это я ослышался. Или ты хочешь, чтобы мы через час вернулись?
Окончательно сломленный Васек трясущейся рукой накарябал пару строк, и Саня, пробежавшись по ним взглядом, одобрительно кивнул и сунул добычу в карман.
– Где у тебя туалет?
– Вон там, – озадаченно показал «кузнец». – А тебе зачем?
– Тебе, Васек, тебе. Не оставлять же тебя после такого в жи… (сокурсник снова сменил цвет – на белоснежный) на свободе. Ты ж сразу в милицию названивать начнешь.
– Сань, за кого ты меня принимаешь?! – неубедительно возмутился тот, однако неумолимый тычок обрезом заставил его перейти в более тесное, зато и более пригодное для сидения помещение.
– А скотч у тебя есть? – поинтересовался Саня, самолично захлопнув за «другом» дверь.
– Зачем? – гулко и подозрительно осведомились из туалета.
– Гранату к косяку приклею. А кольцо на дверную ручку надену.
Васек начал бессильно ругаться, обещая много чего интересного «как только он отсюда выберется», однако не только не попытался обрести свободу прямо сейчас, но еще и заперся изнутри.
Скотч Саня нашел и даже с треском оторвал полоску, но доставать свой любимый боеприпас не стал – просто подпер дверь табуреткой.
– Пошли, Лен, – скомандовал парень и, напоследок оглядевшись, заметил лежащую на тумбочке в прихожей фотокамеру. – О, профессиональная цацка… самое то. Вась, ты не возражаешь, если мы с твоей щелкалкой недельку поиграемся?
– Чего?! Не трожь! Положи на место, сволочь, это папина! – снова оживился туалет.
– На нужды следствия, – нравоучительно сказал Саня. – Будем считать, что мы с тобой в расчете за тот крест из Беловежской. Кстати, у тебя парабеллума нет? Маузера на худой конец…
– Был бы – я б тебя уже давно пристрелил, гада! – рыдающим голосом выпалил Васек.
– Не врет, – с сожалением констатировал Саня. – Ну ладно, приятно было свидеться…
В туалете яростно взревел слив.
– Са-а-ань, – только в машине подала голос Леночка, – может, не надо было про гранату?
– Ничего, – злорадно отмахнулся я, – пусть отдохнет от трудов неправедных. И вообще, без еды человек может прожить месяц, а воды у него навалом.
Девушка продолжала тоскливо вздыхать, и я с досадой добавил:
– Да кончай ты из-за этого подонка переживать! Его уже вечером, на крайняк утром папаша выпустит, когда со смены вернется.
– Откуда ты знаешь? Вдруг он за два года умер или в отдельную квартиру переехал?
– Ага, умер, а шмотки в прихожей на светлую память висят? Фотик опять же…
– Все равно, – упрямо сказала Леночка. – Нельзя так с живыми людьми!
– Ты ж сама мне запретила его убивать, – иронично напомнил я. – Лен, это не человек.
– А кто?
– Гнида он. Паразит. Таких даже не убивают – давят.
– Давят?
– Угу. – С пятой попытки добыв – трением, не иначе – из китайской зажигалки сноп искр, я жадно затянулся. – Когда ногтем, а когда и танком.
– Это шутка? – неуверенно уточнила девушка.
– Нет.
Мы затормозили на светофоре – и стоящий впереди фургон сердито рыкнул движком, окутав «гольфик» облаком солярной вони. Я закрыл глаза – и солнечный ярко-желто-красный осенний город пропал, отдалился, зыбкой серой тенью повиснув где-то на краю сознания. А взамен из памяти выплыли низкие свинцовые тучи, хруст под подошвой – то ли прихваченная ночным холодом грязь, то ли стекло из развалины, меньше суток назад бывшей чьим-то домом. Бээмпэшка пофыркивает за оградой, автомат наготове, но сегодня мы идем в полный рост, не пригибаясь. Бой был вчера, когда под вечер банду загнали в селение. Вчера, когда, сдуру сунувшись за ними, мы потеряли шестерых только убитыми… отошли, замкнув кольцо, и подтянувшаяся наконец-то батарея самоходок принялась за свою работу – «перемешивать небо с землей», как, ухмыляясь до ушей, проорал нам чумазый пушкарь. Они стреляли неторопливо, прямой наводкой, благо местность позволяла – пологий холм, все селение как на ладони, но при этом дистанция три кэмэ, даже ПТУРом хрен достанешь. Ближе к утру те, кто еще оставался в живых, попытались прорваться, но напоролись сначала на пулемет, а затем, рванувшись в сторону, – на минное поле… Короче, если кто и ушел, значит, аллах ему крылья к ногам приделал. А с рассветом пошел снег, первый в этом году…
– Был у нас в соседнем батальоне один такой, – не открывая глаз, тихо сказал я. – Как-то раз после боя шел он… пьяный, успел уже принять «для снятия стресса»… и пристроился отлить… за танком, а мехвод как раз решил на пару метров назад сдать.
– И… и что потом было?
– А что могло быть? – отозвался я. – В танке зеркальца заднего вида нет, конструкцией не предусмотрено. Тем паче, свидетели, пять человек, все как один показали: шел зигзагом, шатался, запашок… обматерил их в пять этажей.
Пальцы обожгло – буквально несколькими затяжками я умудрился скурить сигаретину до фильтра.
– А то, – щелчком отправляя «бычок» за окно, договорил я, – что товарищ… гнида с офицерскими погонами… за неделю до этого двух человек на смерть послал, а еще раньше из конфиската налево толкнул… И не один ствол, больше… так слухи к делу не пришьешь.
– Но ведь это там, на войне, – запальчиво возразила фифа. – А Василий…
– Ваське просто случая не представлялось! – зло сказал я. – Развернуться во всей красе. А так… После второго курса мы с ним на практике вместе были. Копали… ну и наткнулись как-то на траншею немецкую, а там – тела… В смысле, уже давно скелеты, фрицы и наши вперемежку. Их тогда не похоронил никто – наверное, драка была лютая, кто в живых остался, тем уже не до мертвых было, – ну и шеф наш сказал: «Ребята, давайте пару дней потратим не в зачет». Мы, понятно, согласились. И в этой самой траншее, среди прочего, нашли орден «Железный крест», первой степени… Да уж, запомнилась эта цацка. Мне ее почистить дали… и Васек тут как тут нарисовался: типа, дай, я почищу, заодно рассмотрю хорошенько, давно, мол, хотел. Ну я и отдал… дурак. На следующий день шеф меня спрашивает – где? Я на Васю, а Васек, тварь, глазами хлопает и удивленно так: «Я ж тебе вчера еще отдал, вечером, у костра! Неужели не помнишь? Ну ты, конечно, уже хороший был весь из себя, веселый такой…»
– И ему поверили?
– Поверили, – с досадой сказал я. – Он же, гад, знал, по какому месту бить. Я неделей раньше на таких же костровых посиделках ножик перочинный задевал и всем про это уши прожужжал. А где одно, там и второе.
– А ты точно уверен…
– Уверен, Лен, уверен! Именно потому, что после ножика уже осторожничал, а не залпом хлестал! Не возвращал он мне крест, вообще в тот вечер к нашему костру не подходил! Просто взял и зажилил, гнида! Меня подставил, а ему – полсотни бакинских в карман!
– Ясно, – задумчиво протянула Леночка. – И что, так ему все и сошло?
– В тот раз – сошло! Только аппетит, он, как известно, приходит, а Вася покушать любит. В следующем году – меня уже не было, рассказали – из палатки шефа одна вещица пропала. Когда хватились да стали разбираться – вспомнил кто-то, как мальчик Вася в ту палатку нырял, а потом до кустиков бежал, курточку старательно придерживая. Сходили в те кустики, поискали, да и нашли… заявление от мальчика Васи, что забирает он документы из славного БГУ, не желает больше в его стенах гранит науки грызть.
Несколько минут Леночка молча переваривала услышанное, вновь заговорив только на перекрестке возле универмага «Полесье», где мы уткнулись в очередной светофор.
– Сань, – неуверенно сказала она, – я все понимаю, но… знаешь, там, в квартире, мне показалось… Или не показалось? Ты ведь и в самом деле готов был выстрелить?
– А ты как думала? Оружие в руки берут за тем, чтобы из него стрелять.
– Ты еще не настрелялся?
– Я… – Блин, подумал я, ну вот как ей объяснить, где слова взять? Я ж просто студент-недоучка, не писатель сякой-нибудь. – Похоже, что нет. Как только глаза урода видят… морального, так пальцы сразу начинают спуск искать.
– Да уж, – искоса глянула девушка, – с такими рефлексами остается лишь удивляться: как это тебя подставили прежде, чем ты на самом деле кого-нибудь угробил.
– Ну палку-то не перегибай! Ты из меня прямо суперманьяка делаешь…
– В зеркало посмотри!
Леночка выпалила эту фразу залпом, на одном дыхании, словно команду, и я, даже не успев толком ее воспринять, уставился в зеркальце заднего вида. Секунд на двадцать – улочка позади «гольфика» была девственно чиста, и за возможный «хвост» могла сойти разве что неторопливо шествующая поперек разметки бабка с клюкой.
– И где?
– Что «где»?
– «Хвост» где? – с трудом удержался я от рявканья.
– «Хвост»?! – Девушка испуганно дернула головой, словно пытаясь одновременно посмотреть и назад, и на боковые зеркальца. – Какой?!
– Который ты высматривать велела.
– Я?! Ну да, велела. Посмотреть в зеркало. На себя.
К этому времени я уже и сам догадался, что «приказ» был всего-навсего намеком. Вот как, значит… маньяк. Ну ладно, боевая подруга. Раз ты обо мне такого «хорошего» мнения, бум стараться оправдывать возложенное доверие.
– Долго еще?
– Где-то в этом районе, я его неважно знаю – надо будет у местных поспрашивать. – С этими словами Леночка резко выкрутила руль, ловко притирая «гольфик» позади огромного, вытянувшегося чуть ли не на квартал автопоезда. – Но! Прежде чем продолжим, я хочу с тобой кое о чем договориться!
– Ну?
– Во-первых, – решительно сказала фифа, – ты идешь без обреза!
– Как скажешь. – Это требование я предвидел и уже заранее прикинул, что тут устраивать с фифой спор бессмысленно: аргументов слушать не будет, а вот психануть – запросто! Впрочем, стоило признать, что и аргументы были в стиле: трудно жить в деревне без нагана…
– И без гранаты!
– Хорошо. Но учти, если что пойдет не так…
– Буду винить только себя, – отрезала девушка. – Будь уверен.
Угу, как же, подумал я, дождешься…
– Второе: в этот раз разговор веду я!
– А я что делаю?
– Старательно прячешь свою разыскиваемую физиономию за фотокамерой! А еще лучше – тихо сидишь в машине. Хотя, – с большим сомнением добавила фифа, – не знаю, стоит ли тебя без присмотра оставлять.
– Вот за физиономию можешь не беспокоиться, – усмехнулся я. – Ты ведь не думаешь, что я собрался просто так идти?
– Не думаю, – согласно кивнула Лена и сразу же пояснила: – Я давно уже не думаю, какой очередной глупости стоит от кое-кого ждать.
– Ну почему сразу глупости? – немного (блондинки больше не заслуживают) обиделся я. – Ты ведь даже не знаешь, что я придумал.
– А ты расскажи!
– Ладно. На самом деле, – сказал я, – идея у меня простая, как и все гениальное. Берутся две полоски купленного тобой пластыря и крест-накрест лепятся на щеку.
– И что?
– И все.
– Знаешь, Сань, – медленно произнесла Лена. – Может, тебе эта идея и кажется гениальной, но, по-моему – идиотизм полный. С таким украшением на лице ты лишь одного добьешься: каждый встречный будет пытаться твою рожу получше разглядеть.
– Не рожу, – возразил я, – а пластырь. В том-то и соль, что взгляд будет притягивать одна-единственная деталь!
– Соль в том, что притянутый взгляд тебе сейчас нужен, как зайцу стоп-сигнал! – отрезала фифа. – Ты б еще лоб этим пластырем обмотал, – хихикая, добавила она. – Как будто у тебя там свежий шрам от трепанации черепа. Или нет, еще лучше: презерватив на голову натянул. Мимо такого уж точно никто не пройдет!
– А что, есть лучшие идеи?
– Да!
– И какие же?
– Погоди, сейчас сформулирую…
Леночка побарабанила пальцами по рулю, огляделась и просияла:
– Мини-рынок видишь?
– Напротив которого мы стоим? – ехидно уточнил я. – Нет, не вижу!
– Значит, пойдешь на звук, – отрезала девушка. – Или на запах. Вот деньги, – мне на колени спланировали несколько купюр, – купишь себе кепку и солнечные очки.
– Солнечные очки осенью?! – И она еще мою идею идиотской обозвала! – Может, мне заодно купить шляпу, плащ и повесить на грудь табличку «Я – шпион»?
– Кепка, солнечные очки и камера, – наставительно произнесла фифа, – вместе органично дополняют образ фотографа. Корреспондентка и фотограф, что может быть естественней?
С закосом под репортеров Леночка попала в точку – для того, собственно, я и позаимствовал у Васька камеру. Однако мысль о черных очках моментально вызывала у меня в памяти обложки плохих советских детективов.
– Парочка сыщиков-самоучек. – Теперь настал мой черед хихикать.
– Почему бы и нет, – прикинув, согласилась Леночка. – У журналистов могут удостоверения спросить, а частные детективы у нас обычно без лицензии работают – уж больно муторно регистрироваться и с налоговой потом разбираться. Ну хоть какая-то умная мысль у тебя проскочила!
Похвала была сомнительной, потому что мне самому эта идея казалась исключительно дурацкой.
– Ага, так он все каким-то левым сыскарям и выложит! Нам ведь нужно, – с нажимом произнес я, – не просто мило поболтать о сапожных нуждах минской ролевой тусовки, а выбить из него…
– Бить, – перебила меня Леночка, – ты никого не будешь!
– Я фигурально выразился. В смысле, добыть конкретно нужную информацию.
– Что-то, – прищурилась девушка, – слабо верится в твое «фигурально».
– Васька я хоть пальцем тронул?
– Нет, всего-навсего запугал до судорог, ограбил и оставил запертым в туалете! Саня, это совсем не смешно. Для меня, по крайней мере.
– Для меня – тоже.
– Тогда пообещай, что не будешь вмешиваться в мой разговор с сапожником! – сразу же потребовала фифа.
– Угу, а если он будет молчать, как партизан в гестапо?
– А если ты сразу вылезешь со своими гестаповскими повадками, он тут же начнет орать, чтобы милицию вызвали. Это у Васи твоего рыльце в пушку, а сапожник запросто может оказаться честным человеком.
Похоже, Леночка настроилась на долгий спор – только вот мне спорить с ней не хотелось совершенно. Смысл? Если она и впрямь окажется такой великой убалтывательницей, какой себя мнит, это будет здорово. Ну а если нет… я и без обреза много чего могу.
– Ну хорошо. – Я взялся за пристежной ремень. – А с тобой чего будем делать? Ведь сапожник запросто мог быть на той поляне.
– За меня не переживай, – загадочно мурлыкнула девушка. – Увидишь… когда вернешься.
– Н-ну-ну…
Уложился я минут в семь. Пришлось только чуток поругаться с «кепочной» теткой, классической немецкой фрау по виду и столь же типичной торговкой с одесского привоза по манерам. Тетка отчего-то возжелала («Ну загляните в зеркало, молодой человек, вам же так идеть!») непременно снабдить меня кожаным блином типа «гиви-аэродром». Лишь после двадцатого или двадцать второго по счету объяснения, что именно мне нужно, «фрау» сдалась и выудила из-под прилавка черную бейсболку.
Уже на выходе я заметил продуктовый ларек и вспомнил, что мы со вчерашнего вечера почти ничего не ели – не до того было. Мне-то не привыкать, а вот Ленку, наверное, надо чем-то подкормить. Я уставился на прилавок, гадая, что из представленного там будет сочтено фифой подходящей едой. Фигура у нее хорошая, даже очень, небось сидит на всяких там диетах… Хотя по холодильнику в ее квартире не заметно.
– Вам чего, мужчина? – надоели продавщице мои муки выбора.
– Фисташков, пожалуйста. И…
Фисташки Леночка точно не будет, подумал я, это для блондинок нехарактерный корм. Может, чипсов каких ей взять? Или зефир?
– …и скажите, а девушки у вас чаще всего что покупают?
– Девушки у меня редко покупают, – белозубо сверкнула продавщица, – а вот для девушек молодые люди чаще всего покупают конфеты. Например, «Рафаэлло», или «Идеал» тоже часто берут. Попробуете?
– В другой раз, – решительно сказал я, мысленно добавив: когда нулей на ценнике будет меньше, чем денег в кармане. – А сейчас…
Все женщины любят шоколад, припомнил я, причем почему-то горький.
– Дайте просто шоколадку.
– Которую?
– А какие есть?
– Все на витрине перед вами, мужчина, весь товар налицо.
Сдачи оставалось не так уж много, но и шоколадные плитки по части цен были куда демократичнее конфетных коробок.
– Так что будете?
Себе бы я купил молочную с орехами, но раз уж решил угодить даме, пришлось ломать глаза, пытаясь разглядеть среди полутора десятков плиток шоколад с самым высоким содержанием какао. Ну да ладно – будет Ленке приятный сюрприз.
Кепку я одобрила. Очки Саня мог бы выбрать и поэлегантнее, в этих он напоминал агента ФБР из голливудских боевиков – но, по крайней мере, не преступника в бегах.
Отдавая мне копеечную (то есть рублевую, но смысл тот же) сдачу, парень мялся и отводил глаза. Надо же, сотню баксов рыбам на корм пустить ему не стыдно, пять тысяч перекрасить – тоже, а наличные еще будят в душе какие-то человеческие чувства. Впрочем, на скопленные с таким трудом доллары я махнула рукой еще утром. Точнее, печально помахала им на прощание, смирившись с полным крахом своей жизни и имущества…
Сама я распустила и начесала волосы, чтобы топорщились на манер ушей выставочного пуделя, намазалась броской лиловой помадой вместо обычной светло-кирпичной и жирно подвела глаза карандашом. Вместо делового костюма на мне сейчас были все те же черная водолазка, джинсы и куцая кожаная курточка, в которых я выглядела на три года моложе и на пять – легкомысленнее. Ролевик в жизни меня не узнает!
Увы, несмотря на 99,9-процентную уверенность, сердце трепыхалось как бешеное. К тому же жутко хотелось есть. Особенно при виде Сани, который методично щелкал фисташки, по-братски распределяя шелуху между пригоршней и машинным ковриком. Я тоже обожала соленые орешки, но клянчить их у парня было стыдно, а этот гад и не подумал предложить. Только и оставалось мрачно провожать взглядом каждое ядрышко – горькое прессованное какао меня ничуть не вдохновляло. Даже если Саня души в нем не чает, это вовсе не значит, что мне можно подсовывать всякую пакость. Шоколад я ела только молочный – причем после обеда, а не вместо. Лучше уж поголодаю до вечера, а там авось Федька сменит гнев на милость…
Искать нужный дом пришлось долго: улица петляла, за третьим номером почему-то сразу шел девятнадцатый, а опрашиваемые из окна прохожие как будто нарочно съехались в этот квартал из других районов, а то и городов, чтобы недоуменно развести передо мной руками. Так что когда мы совершенно случайно наткнулись на здание с цифрой 7, ликование по этому поводу перевесило страх перед предстоящей авантюрой.
Дверь нам открыл молодой улыбчивый парень. Вот уж кто даже в спортивном костюме был похож на эльфа: щуплый, невысокий, с длинными песочными волосами и миндалевидным разрезом лукавых глаз. По Минскому морю я его не помнила.
– Анатолий. – Паренек без колебаний протянул Сане ладонь. Уф-ф, не узнал…
– Вадим, – буркнул тот, отвечая на рукопожатие. Ну надо ж было из всех мужских имен выбрать именно это! Впрочем, его я точно не забуду и не оговорюсь.
– Люба, – представилась я всегда нравившимся мне именем, и Саня почему-то вздрогнул. – Мы от Василия.
– Странно… – Толик отступил на шаг и нарочито оглядел меня еще раз, перепугав до полусмерти. – От Васька обычно ничего хорошего не ждешь, а тут такая очаровательная девушка!
Я вымученно улыбнулась.
– Да вы заходите. – Паренек беспечно бросил дверь нараспашку и повел нас в комнату. Порядка тут было побольше, чем у «кузнеца», хотя хлама столько же – выручал самодельный дощатый стеллаж под потолок. Резковато, но вкусно пахло выделанной кожей, на компьютерном столе лежала неровная стопка пестрых книжек, меховая обрезь и недошитый ботинок с болтающейся на толстой нитке иглой. Кажется, нам повезло: Васек сдал не первого вспомнившегося ролевика, а местного «мануфактурщика». Если этот бот тачал и не он, то наверняка должен знать конкурента.
Саня дверь закрыл и даже заботливо защелкнул. Если бы Толик знал моего напарника получше, этот звук показался бы ему исключительно зловещим.
С нахрапа тыкать сапожнику в лицо его продукцией было, разумеется, нельзя. Хотя Сане, судя по выразительному покашливанию в мою сторону, очень хотелось.
Хозяин согнал с дивана рыжую, даже не соизволившую пошевелиться при виде гостей кошку, чисто символически отряхнул ладонью покрывало и предложил устраиваться поудобнее. Я присела с краешку, Саня вообще остался стоять рядом, только отступил к стенке, чтобы держать в поле зрения дверь и окна. Сам Толик плюхнулся в вертящееся кресло возле компьютера.
– Вы не похожи на любителей ролевых игр, – прозорливо заметил он, избавив меня от необходимости как-то начинать разговор.
– А на частных детективов? – О том, что мы являемся одновременно и заказчиками, и следователями, я скромно умолчала.
– Ого! – восхищенно присвистнул паренек. – А разве у нас в Беларуси они есть?
– Теперь есть, – с нечаянно вырвавшимся вздохом подтвердила я. – Мы ведем независимое расследование гибели… э-э-э… (с ходу вспомнить прозвучавшую в новостях фамилию я не смогла) вашего знакомого.
К счастью, знакомые у Толика погибали не так часто.
– Валеры? Дело! – обрадовался он. – А то от этих ментов толку ноль, убийцу даже по горячим следам поймать не смогли – а ведь такой приметный мужик, его засечь раз плюнуть.
Саня за моей спиной как-то подозрительно пыхтел и переминался с ноги на ногу, но голоса – вот уж что у него действительно было приметным – не подавал.
– Вы бы видели его рожу! – воодушевленно продолжал Толик. – Натуральный гоблин: морда синяя, опухшая, буркалы красные, дергаются, как у припадочного…
Пыхтение стало громче.
– А вы там кого отыгрывали? – поспешно перебила я.
– Тролля, – изумил меня эльфовидный Толик. – Который в детстве драконьим гриппом переболел. Жутко страшное и вообще-то смертельное заболевание, но проезжему знахарю удалось спасти меня с помощью настойки из пурпурных мухоморов.
«И их действие до сих пор сказывается», – выразительно сообщали Санины брови, поднявшиеся над очками.
– А что вы тогда во вражеском лагере делали? – удивилась я, постепенно входя во вкус следствия. Оказывается, если представить, что мы собираем информацию по очередной поступившей в Госнежохрану жалобе, ничего сложного и нового тут нет. Мне ведь приходилось разговаривать не только с нежитью, но и с обидевшими ее (либо, напротив, обиженными ею) людьми, исподволь направляя разговор в нужное русло. Если старушки с удовольствием рассуждали о мистике, дотошно следуя самым нелепым указаниям инспектора, то для скептической молодежи приходилось выдумывать более реалистичные объяснения. Так что школа вранья и его распознавания у меня была отменная!
– Пиво пил, – честно сказал «тролль». – То есть вересковый эль с вечнозеленых холмов Эриадора. Эльфы вообще жмоты, но я копченого леща с собой принес…
– Из вечносинего моря вокруг Нуменора? – Когда-то я тоже зачитывалась Толкиеном. Пока не ознакомилась с брошюрой «Сверхъестественные существа среднеевропейской полосы, классификация и повадки».
– Что-то в этом роде, – улыбнулся Толик. – Слушайте, а чего там расследовать-то? Убийца ж известен.
– Есть подозрение, что у него был сообщник в лагере, – многозначительно сказала я. – И все было спланировано заранее.
– А что, может быть! – невероятно воодушевился паренек. – То-то я смотрю: Валерка весь вечер насупленный ходит, под нос что-то бурчит… Я разок переспросил, а он меня в Мордор за кипяточком послал.
Мы с Саней переглянулись, явно подумав одно и то же. Похоже, накануне смерти «гном» с кем-то горячо поспорил – противник давно ушел, а аргументы и эмоции остались, не давая Валере покоя.
– А при вас он ни с кем не ругался?
– Не-а, – мотнул головой Толик. – Да я его и не видел почти, мы своей компанией в палатке сидели, а Валерка с Игорем и магами заклинания чиповали… ну, согласовывали.
– Он тоже мастером был?
– Официально – нет, но они вроде как друзья детства, постоянно советовались. Вы бы лучше с Игорем поговорили…
– Адрес-телефон дадите? – жадно поинтересовалась я.
– Нету, – с искренним сожалением развел руками сапожник. – Мы только по электронной почте общались. Ира вроде говорила, что он в третьем роддоме работает, но я туда, гы, ни разу не попадал… Хотите, ее координаты дам?
– Давайте, – на всякий случай согласилась я. Будет лишняя ниточка. – А с самим Валерием вы были хорошо знакомы?
– Так-сяк, встречались пару раз на играх, – пожал плечами Толик, листая записную книжечку. – Он на химфаке в БГУ лекции читал, а у меня еще студенческая преподофобия не прошла. Мужик как мужик, байки здорово травил, девчонки к нему так и липли… Вот, переписывайте. А вы с милицией совсем не сотрудничаете? – воспользовавшись паузой, поинтересовался паренек. – Как она к вам относится?
– Плохо, – честно сказала я. – Что нас весьма расстраивает.
– Да уж, к вашему бы рвению да их возможности – базы данных, осведомителей, аппаратуру там всякую… – по-своему истолковал мой ответ «тролль». – В два счета б это дело распутали.
– Зато у нас есть важная улика. – Я внимательно наблюдала за лицом парня, но там отразилось только боязливое любопытство.
– Какая?
– Вот! – Я забрала у Сани пакет, подошла к столу и торжественно поставила сапог возле клавиатуры. Кошка, все это время злобно буравившая меня взглядом со второй полки стеллажа, тут же прыгнула обратно на диван и разлеглась в прежней позе. – Узнаете?
Толик благоговейно, с видом эксперта-антиквара, взял улику в руки, повертел, пригляделся – и внезапно захохотал. Причем не картинным карканьем разоблаченного злодея, а от всей души, как будто я рассказала ему неприличный, но ужасно смешной анекдот.
– Я щас этому юмористу… – угрожающе зашипел подтянувшийся к нам Саня, но я осаживающе ткнула его локтем. Напарник тут же дал мне сдачи по ягодице, но это было все-таки лучше очередного явления «гоблина».
