Текст книги "Плюс на минус"
Автор книги: Ольга Громыко
Соавторы: Андрей Уланов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
В таком случае убийца был еще более контуженным, чем Саня, а такое я представляла с трудом.
– Что, например? Я даже лицо мастера, с которым пять минут ругалась, толком не запомнила – темновато уже было. К тому же на поляне человек двадцать стояло – ему теперь что, всех по списку убивать?
– Может, он кустами крался, а ты в ту сторону смотрела?
– Сань, мало ли кто там куда крался! Вдруг у него просто от эльфийского супа-концентрата живот прихватило?!
– И ты никого из них не узнала? – продолжал упрямо гнуть свою линию парень.
– Говорю же тебе – нет!
– Блин, ты бы хоть попыталась вспомнить! Он-то тебя… – Саня заметил телефон, который я все это время продолжала машинально сжимать в руке. – Ты что, кому-то звонила?!
– Не твое дело, – огрызнулась я, задетая его агрессивным тоном. – Мой телефон, кому хочу, тому и звоню!
– Дай сюда!
Ничего я давать, разумеется, не собиралась, но Саня был сильнее. Через две секунды моя рука оказалась заломленной за спину, а мобилка закувыркалась в воздухе и почти без плеска канула в воду метрах в двадцати от берега.
– Нет у тебя больше телефона! – откомментировал парень ее полет и, чуть ослабив захват, скомандовал: – К машине, живо!
На водительское место меня пихнули так, что я чуть не вылетела с противоположной стороны «гольфика».
– Ты что себе…
Мокрый сапог шлепнулся на заднее сиденье, прямо на велюровую обивку.
– Заткнись и рули!
Глаза и голос у Сани были такие бешеные, что возмущаться я не посмела. Пока современной женщине не доведется столкнуться с разъяренным мужчиной, она даже не представляет, насколько он сильнее нее. А еще говорят: феминизм, эмансипация…
Парня отпустило, только когда мы выехали на шоссе: он откинулся на спинку кресла и разжал побелевшие кулаки.
Но теперь уже трясло меня.
Мобилка стала последней каплей, переполнившей ночной горшок наших с Саней отношений. Ну кому надо отслеживать мой телефон?! Я ж не подозреваемая, в худшем случае – свидетельница. Да и то: ролевики подтвердят, что я удрала из лагеря даже раньше них. Правда, Вадим видел нас с Саней в гипермаркете, но у моего бывшего неважная память на лица, тем более на фотографии в каких-то там новостях. Нет, решено: надо как-нибудь избавиться от Сани. Не с помощью сука, конечно, – возьму машину, когда параноик заснет, и рвану в город, в родную милицию. Пусть она меня бережет, как обещала. Теперь, когда я знала, что убийца – обычный ролевик, страх перед ним почти пропал. Позвоню Серафиму, доложу о разговоре с лешим, пусть копнет по своим каналам… а я пока дома под охраной посижу, могу даже в участке у дяди Пети…
Меня охватил такой столбняк, что если бы дорога внезапно вильнула, то я спрямила бы ее сквозь дерево. К счастью, шоссе было прямым, как стрела, и по нему навстречу нам летел черный бумер с тонированными стеклами. Лобовое блестело на солнце, как облитое маслом.
Я не запомнила его номера ночью и не стала глядеть теперь, но у меня не возникло и тени сомнений, кто сидит за рулем. Только и оставалось беспомощно наблюдать за его приближением, ожидая чего угодно – от выстрела в упор, из базуки в том числе, до лобового столкновения.
Машины со свистом разминулись. Не столь впечатлительный Саня тут же обернулся и проследил за удаляющимся «бумером».
– К озеру завернул, – злорадно сообщил он. – Мобильник твой ловить.
Черный гроб давно скрылся из виду, а моя душа продолжала сидеть между педалями газа и тормоза, чтобы хотя бы в ней не наделали дырок.
Откуда у «обычного ролевика» такие связи?! Сомневаюсь, что в центральный офис сотовой службы можно запросто зайти с улицы и, подкупив операторшу шоколадкой, упросить ее отследить телефончик «гулящей жены» или «любимой девушки, которой хочется сделать сюрприз».
И откуда у простого оперативника такая машина? Теща на Новый год подарила?! Тут уже спецслужбами пахнет, а то и… профессиональным киллером. Если бы Саня не перекрасил машину…
Вся моя бравада испарилась, как тот леший. От убийцы такого уровня меня не спасет даже камера одиночного заключения! А единственное мужское плечо, которое могло защитить меня от вражьей пули, в данный момент находилось на расстоянии тридцати сантиметров, но ни малейшего желания служить бруствером не изъявляло. Саня небось сейчас тоже прикидывал, как бы от меня избавиться… и правильно делал!
– Сань, я не звонила, – дрогнувшим голосом призналась я. – Он сам, я решила – не туда попали… и номер не определился…
– Зато ты определилась, – уже спокойно (по крайней мере, очень стараясь) сказал парень. – Вообще нельзя было включать.
– Но я же только на минутку, время посмотреть! Мог бы просто выключить, выкидывать-то зачем…
– А ты выеживайся побольше, – с досадой проворчал Саня, – еще и тебя выкину, как Стенька Разин ту княжну… тоже небось достала его по самый… челн расписной. Надо будет и мне свой поменять, – озабоченно добавил он.
– Челн?! – О господи, только смены пола нам в качестве маскировки не хватало! Я сейчас была в таком взвинченном состоянии, что ожидала от Сани чего угодно – даже просьбы поассистировать ему в этой операции.
– Тьфу на тебя! Мобильник. Вроде у аппаратов тоже свой номер есть, – пояснил Саня. – Может, и врут… но лучше подстраховаться. Слушай, – вспомнив, оживился он. – А зачем ты переодевалась?
Я спохватилась, что до их пор сижу в вывернутой куртке.
– Подстраховалась от лешачьих штучек.
Саня недоверчиво оглядел мой нелепый наряд.
– А это помогает?
– Еще как. Слабое место нежити – подверженность безусловным рефлексам, сформировавшимся еще на заре человечества. А поскольку физического тела у нее нет, эти процессы протекают на психическом уровне. – Я покосилась на парня: не слишком ли заумно излагаю, но, кажется, Серафим Петрович не соврал про вуз. Вообще-то просвещать Саню должны были на трехмесячных курсах по подготовке инспекторов, однако импровизированная лекция на хорошо знакомую тему помогала мне успокоиться. – Оттуда и пошли все эти заговоры-наговоры-ритуалы, заставляющие нежить поступать определенным образом. Ни один упырь не перешагнет начерченный вокруг костра круг, ни один леший не сможет запутать в лесу человека в вывернутой одежде или ступающего задом наперед. Нам этого не понять, а для них – норма нежизни. Уж на что мой Федька образованный, и то ничего с собой поделать не может. Это как молоточком по колену тюкнуть: как ни крепись, а нога дернется.
– И много ты таких фишек знаешь?
– По паре на каждый вид нежити. Договор договором, но проверить инспектора на вшивость она любит. Как, впрочем, и уличная шпана – участкового. Тут главное – не нервничать и не дать себя спровоцировать.
Саня озадаченно примолк – видно, не ожидал, что работа в нашей конторе потребует от него таких титанических усилий.
А мне внезапно подумалось, что неспроста он услышал мой крик на поляне.
Нежконтроль – не то место, куда любящие папеньки протаскивают великовозрастных оболтусов, с которыми потом мучается весь коллектив: делать они ничего не умеют и не хотят, а за зарплатой первыми прибегают. Отбор в инспекторы был очень строгий и с протекцией никоим образом не связанный.
Во-первых, кандидат должен был обладать легкими медиумическими способностями, «чувством подвоха», как шутил шеф. Их не купишь и не подделаешь, хотя вообще-то они есть у доброй половины женщин и трети мужчин.
Ну и, во-вторых, получить одобрение нежити, что наглухо закрывало дверь «блатным». По какому принципу нас отбирали, непонятно, но с неугодным ей инспектором нежить наотрез отказывалась общаться, так что Серафиму Петровичу приходилось из кожи вон лезть, чтобы обеспечить контору кадрами. Ко мне он вообще подошел на рынке и, оторвав от жизненно важного выбора между синим и черным свитером, поинтересовался, не нужна ли мне интересная работа. На что получил мое честное мнение о вконец обнаглевших маньяках и пожелание дальней извилистой дороги.
Маньяк оказался настойчив, вручил мне визитную карточку и предложил зайти в четверг для собеседования. Я рассмотрела ее уже дома, вытряхивая карманы над мусоркой. Белорусский герб в углу картонки и приставка «Гос-» так меня изумили, что я рискнула отправиться по указанному адресу, прихватив зачетку (я тогда еще училась), паспорт и – на всякий случай – газовый баллончик. Беседа получилась короткая и дурацкая: какие у меня цели в жизни, люблю ли я фантастику, как отношусь к президенту… Через пять минут со мной вежливо попрощались, пообещали перезвонить и выставили под дождь.
«Ну и ладно, – думала я, злобно тюкая каблучками по стремительно углубляющимся лужам. – Все равно я до четвертого курса не собиралась на заочное отделение уходить, чисто из любопытства съездила…»
Туфли промокли насквозь, утром у меня прорезался зверский насморк, поэтому к работе я смогла приступить только через неделю. Как раз успела перевод с дневного оформить.
Так что, если бы у Сани не было нужных задатков, Серафим Петрович просто позвонил бы знакомому прорабу и попросил устроить племянника в строительную бригаду каким-нибудь цементомешателем или кирпичеукладчиком. Но шеф, видно, надеялся, что способный племянничек со временем пообвыкнет, пообтешется… лет эдак через двадцать, с весенне-осенними обострениями!
– Сань, а куда мы едем-то? – Я сбросила скорость у развилки.
Парень осмотрелся и неуверенно ткнул пальцем влево.
– Назад, на дачу. Надо все хорошенько обмозговать.
Я вздохнула и свернула вправо. С заблудами Саня и без лешего прекрасно справлялся.
Глава 5
Сапоги – это не роскошь, а средство передвижения.
С.
При должном старании даже из мужчины можно сделать человека.
Л.
Чертов сапог всю дорогу вертелся у меня в голове. Точнее, это я его там вертел, так и эдак. Ну, леший, ну, скотина… «Ничего, – зло подумал я, – попадешься ты мне как-нибудь на узенькой тропинке! Фейерверка тебе, видать, не хватило? Ничего, мы можем и покруче. Будет еще в твоем лесу праздник… Хэллоуин имени Варфоломеевской ночи. Я тебе устрою! Я тебе такой „Apocalypse Now“ организую, что Фы Фы Коппола в своем Голливуде от зависти позеленеет, как трава по весне!»
Месть сладка, и мне стоило немалых усилий прогнать соблазнительное видение идущих на лес «су-двадцатьчетвертых». Видел я один раз, как они работают, хватило: километрах в трех от сопки перекуривали – и все равно земля из-под задницы улетела, а «грибок» поднялся такой, что Лешка Мельников с перепугу чего-то про атом бормотать начал…
– Эй, ты куда рулишь?! – спохватился я.
– На заправку, – тоном оскорбленной невинности отозвалась Леночка. – Или ты думаешь, что машина будет на воде из-под крана ездить? Стрелка уже почти на нуле стоит.
– А предупредить? – отгибая светозащитный козырек, буркнул я. – Наверняка ж здесь камеры понатыканы.
– Ага, и подслушивающие устройства в заправочных пистолетах, – выкручивая руль, пробормотала фифа. – А ботинки у тебя сигналы в космос не подают?
– Подают, – согласился я. – И черные «бумеры» мне постоянно мерещатся – тоже, видно, из-за контузии.
Упоминание о «хвосте» заставило девушку вздрогнуть и затормозить прямо на въезде.
– Са-ань… бензин ведь и в самом деле кончается.
– Заезжай и заправляйся!
Нет, определенно женщины – это существа с другой планеты. Или даже из другой галактики. Вроде бы на одном языке говорим, но думаем при этом абсолютно по-разному.
Леночка аккуратно притерла машину к заправочному автомату, открыла дверь – и почесала в противоположную от кассы сторону.
– Стоять! Ты это куда?
– К банкомату, – спокойно сообщила эта… блондинка. – Деньги с карточки снять, у меня наличных даже на десять литров не хватит.
Нет, надо было ее все-таки утопить!
– Леночка, солнышко мое блондинистое, – вкрадчиво поинтересовался я. – Может, ты сразу ментам позвонишь, чтобы им время сэкономить?
– Не поня… Ой! – Девушка испуганно уставилась на коварный банкомат. – Карточка! Точно, она же именная…
– Отберу сумку! – пообещал я. – И даже копаться в ней не буду, так прямиком в костер и отправлю!
Правда, способным выполнить обещание я себя в данный момент не ощущал – фифа прижала сумочку к животу, явно приготовившись защищать ее до последней капли крови – причем не своей, а покусившегося на святыню.
– Сань, но…
– Иди к кассе, заплати за пять литров, заправь машину и поехали отсюда на фиг!
Подействовало. Я понаблюдал, как прыгают цифирьки на табло колонки, затем, спохватившись, откачнулся назад.
– Залила, – наклонившись к окну, отрапортовала Леночка. – Что дальше?
«Надо ее еще выдрессировать честь отдавать», – одобрительно подумал я, но фифа тут же все испортила, сварливо добавив:
– Только учти: через сорок минут езды снова придется заправку искать.
– А баксы ты с собой брала?
– Пару сотен.
– Тогда давай к ближайшему обменнику, – велел я. – Для сдачи валюты паспорт вроде бы не нужен… Или за два года что-то изменилось?
– Нет. – Лена села, завела мотор и медленно вырулила со стоянки.
– Только не в банк, – предупредил я. – Найди какой-нибудь мелкий пункт типа уличного вагончика.
– Сама знаю, – надменно отрезала фифа. Ох, какие мы внезапно умные стали…
Через несколько минут «гольфик» притормозил у небольшого универсама, над дверью которого висела бело-зеленая табличка «Обмен валют». Леночка отстегнула ремень безопасности и вопросительно поглядела на меня.
– Из продуктов что-нибудь прикупить?
Хороший вопрос. Учитывая, что на завтрак был голый кофе…
– Ничего! – твердо сказал я. – Деньги надо экономить, неизвестно, что там дальше будет. С едой-то как-нибудь выкрутимся, чай, не в пустыню едем… А вот что нам реально нужно, – добавил я, – так это мыло, ершик, пластырь, туалетную бумагу и три… нет, лучше четыре пачки презервативов.
– И все? – Кажется, Леночка приняла мои последние слова за очередное покушение на свою сомнительную честь. А в чем мне, спрашивается, патроны хранить? В одном кармане отсыреть могут.
– Все.
– А веревка не нужна? – с какой-то странной интонацией поинтересовалась девушка.
Я пожал плечами.
– Ну если считаешь, что надо… хотя, стоп, вчера в сарае видел. Моток бечевки точно и, кажется, бельевой тоже. Так что если потребуется… Ах, да, – вспомнил я, – газет купи обязательно.
– Каких именно?
– Свежих. И побольше.
– Хорошо, – на удивление покладисто произнесла Леночка. – Сейчас все будет.
«Сейчас» растянулось минут на пятнадцать. Еще почти сорок минут – я попытался убить их путем просмотра газет, но желудок решительно высказался против – ушло на дозаправку и дорогу к нашей берлоге. В итоге, выйдя из «гольфика» и полюбовавшись на осенне-тусклое солнце, я уныло констатировал: считай, утро – ёк, а всех достижений – сапог из болота.
Именно его я спустя полчаса торжественно водрузил в центр кухонного стола – предварительно подстелив газетку и еще более предварительно убедившись, что ничего интересующего оная газетка не содержит.
– Ну что скажешь?
– Скажу, что запах просто убийственный! – наморщила носик Лена. – В машине он так жутко не вонял.
Факт, легко поддающийся объяснению, если вспомнить, что передние боковые стекла были опущены до упора – частично из-за неистребимого амбре краски, частично из-за собственно сапога.
– Во-во, – поддержал хозяйку серый кот с подоконника. – Тащат в дом всякую мерзость, а потом еще и удивляются!
– Чему? – хором спросили мы с Леной.
– Что в этом самом доме невесть что твориться начинает! – гордо вскинув голову и хвост, отчеканил домовой.
Со стороны это выглядело довольно комично, и я с трудом сдержал усмешку – Леночкин домовой, как я уже успел понять, был существом обидчивым.
– Ценное мнение, Федор. Но все-таки не мог бы ты сказать про этот, – я кивнул на сапог, – предмет что-либо конкретное? Тебе твое нежчутье ничего не подсказывает?
– Грязный он. – Судя по тону, этот факт ужасно раздражал домового. Припомнив царство чистоты и порядка в квартире на Осипенко, поначалу списанное мной на маниакальную страсть хозяйки, я догадался, что Федька воспринимает столь антисанитарную вещь как личное оскорбление.
– Ага. И все?
– Сорок пятого размера.
Недоверчиво хмыкнув, я стянул ботинок и поставил его рядом с трофеем.
– У тебя что, тоже сорок пятый? – Леночка рискнула принести свой нос в жертву эксперимента и на шаг приблизилась к столу.
– Да.
– А это точно не твой сапог?
– Лен, если это шутка, то глупее просто не придумать! – раздраженно бросил я.
– Извини, вырвалось. Федь, – девушка обернулась к подоконнику, – а еще что-нибудь?
– Очень грязный. – Кот фыркнул, сел и принялся умываться лапкой. – Где вы его взяли-то?
– Это нам леший подкинул, – сообщила Леночка. – В качестве улики.
– Леший? – удивленно перепросил Федька. – А я-то думал… Да, этот наподкидывает, хоть улик, хоть улиток, хоть клещей в портки. А вы, я погляжу, и рады-радешеньки, – ворчливо добавил он. – Говорю же: тащат в дом всякую гадость, ну прямо дети малые.
– Федь, – устало вздохнула Лена, – ты б не ворчал, а лучше посоветовал что-нибудь дельное.
– А что я могу посоветовать? – удивился домовой. – Я в обуви только из дому в дом путешествую. Вон напротив тебя умник по сапогам сидит.
– С чего ты взял? – удивился я.
– Потому что служивый, – голосом занудного учителя начал Федька. – А на службе государевой все в сапогах ходют.
– Угу, – в тон ему кивнул я. – Но ты, милок, времена малость попутал. На дворе нонеча не двадцатый век, а двадцать первый, на троне – не царь-батюшка богоизбранный, а президент демократический. Так что кирзачи я в армии и часу не проносил, даже в учебке сразу берцы нам выдали – уж не знаю, с чего на интенданта благодать снизошла.
– Во как, – удивленно протянул домовой. – Балуют вас, значит.
Я только зубами скрипнул. Балуют… Тебя бы на этот курорт.
Впрочем, домовому как сказочному существу призыв не грозил, да и что б он делал в армии, с его-то запросами? Такого разве что в дальний гарнизон – улучшать бытовые условия личного состава. Вот давешний леший с его «немцами по оврагам» и волчьим капканом – он мог бы и пригодиться. Сбросить его вместо резиновой бомбы…
– Вы только не подеритесь. – Судя по небольшой запинке, первоначальный вариант фразы Леночки должен был звучать: «Ты его только не убей вот прям щас!» – Лучше давайте вместе подумаем, что с этим сапогом дальше делать?
– Что-что. – Федька, опасно подавшись вперед, прищурился и прыгнул. Я едва сдержал желание отшатнуться от стола – хлипкий, а тут с размаху такая туша, проломит ведь на фиг! – однако на стол шлепнулась уже крыса. Шустро обежав сапог, она встала на задние лапки, а передними… ну да, зажала нос.
– Помыть его надо, – прогнусавил домовой. – Пока дом насквозь этой гадостью не просмердел.
– В самом деле, Сань, – подхватила Леночка. – Может, ты его сначала отмоешь, а потом уже дальше будем думать? Мне этот запах всю дедукцию отбивает!
– Помыть?! – поразился я. – Люди, вы чего… то есть вы чего?! Это ж улика, там же следы крови могли остаться, да и вообще. Я тут голову ломаю, как бы его до лаборатории в нетронутом виде сохранить, а вы – помыть!
– И как ты его экспертам-криминалистам представишь? – ехидно поинтересовалась девушка. – Здравствуйте, дяденьки, мне тут в лесу нечистая сила улику вручила, посмотрите, пожалуйста, вдруг на ней какие-нибудь следы имеются?
– Ну-у… Можно его анонимной бандеролью отправить. Типа, от доброжелателя: нашел в болоте возле места убийства, прошу разобраться…
– А почтальонше, которая его упаковывать будет, скажем, что мы хотим послать земляку горсть тины с родного болота?
– Ну-у… – Контраргументов я с ходу не нашел, зато вспомнил, что лучший способ атаки – нападение, и повысил голос: – А ты, значит, хочешь вот так запросто избавиться от важного вещественного доказательства? После того как я его с таким трудом добыл?
– Я много от чего хочу избавиться, – устало произнесла Лена. – И от «кого» – тоже.
Сейчас заплачет, подумал я. Или нет? В прошлый раз плакать не стала.
И в этот – тоже.
– Сань, ну подумай сам…
– Ладно, – сдался я. – Мойте.
– Федь…
– Вот еще! – Крыс брезгливо дернул мордочкой. – И не подумаю! Его леший держал. От этих, лесных, только и жди всяких пакостей!
– Лен, похоже, тебе придется за мочалку браться.
Блондинка отчаянно замотала головой и дезертировала к двери.
– Нет, я не могу! Вдруг там все-таки кровь осталась?
– Надо же, какие мы нежные, – зло сказал я, кидая сапог в раковину. – Ручки боимся замарать, командовать-то оно приятнее…
– Давай я лучше что-нибудь другое сделаю, – заискивающе предложила девушка. – Кофе, например, сварю.
– Ты лучше вот что, – кофе я хотел, и даже очень, но поймать Леночку на слове было важнее, – возьми пока газеты, просмотри в них объявления насчет продажи мобилок и подбери из них вариантов десять. Справишься?
Момент был, мягко говоря, скользкий – потому что субсидировать покупку придется Лене, хотя поводом к смене аппарата служила, по большому счету, лишь моя обостренная паранойя. Но перед сапогом финансовые потери меркли – девушку из кухни как ветром сдуло.
Опыта отстирки сапог у меня не имелось, поэтому я просто подставил его под открытый кран, наполнил до верха, хорошенько взболтнул и перевернул. Толстая зеленая струя ударила в раковину, забрызгав пол и стенку. Воодушевленный успехом, я повторил маневр. Плеснуло еще громче и щедрее, водичка оказалась уже посветлее. Федька горестно всхлипнул и удрал из кухни, дабы избавить себя от варварского зрелища и моего победного насвистывания – музыкального слуха я лишен, зато всегда готов компенсировать громкостью и чувством исполнения.
Лена вернулась, когда я уже набивал отдраенный сапог мятой газетой. Сложенный вдвое газетный лист был сунут мне в лицо с таким победным видом, словно чернильные рамочки вокруг избранных объявлений представляли не меньшую ценность, чем сверхсекретная карта минского ПВО.
– Вот! Десять вариантов, как ты и просил!
– Зачитай вслух, а? – попросил я. – У меня сейчас руки, гм, немного заняты. И, если можно, с пояснениями, почему выбран именно этот аппарат.
Обзор новинок сотовой телефонии занял у Лены минут пять, не меньше. Правда, внимательно я прослушал описание лишь первых четырех мобил – этого вполне хватило, чтобы понять: стоящую рядом со мной блондинку при покупке телефона больше всего интересует вопрос: «Как я буду с ним выглядеть?!»
Именно так. Все выбранные ею звонилки были маленькими раскладушками серебристого или темно-красного цвета. Как у невинно убиенного, то есть перекрашенного мной, «гольфика», сообразил я. Интересно, это у нее любимый оттенок, или она «по старой памяти» хочет, чтобы с машиной сочеталось?
– И за которым из них мы поедем?
– Мы поедем, – вытянув шею, я заглянул через Леночкино плечо – и ткнул пальцем в одно из первых объявлений на странице, – вот за этой «нокией».
– Но ведь она же страшная! – возмутилась девушка.
– Зато дешевая и неубиваемая, – сказал я. – А в случае чего ею самой кого тюкнуть можно. Для нас – самое то.
Вырвавшийся у фифы стон являл собой нечто среднее между приветствием гладиаторов и бычьим вздохом: «Идущие на убой приветствуют тебя…»
– А потом?
– Потом… – Я полюбовался плодом своих усилий и поставил его сохнуть на подоконник. – Потом мы, вернее, ты позвонишь одному человечку и договоришься с ним о встрече, как можно более скорой. Если от него мы не узнаем имя сапожника, я на ужин эту подметку без соли жрать буду!
– А он согласится? – недоверчиво спросила Лена. – И что это вообще за человечек?
– Он – согласится! – уверенно сказал я. – Мы с ним учились вместе, пока… ты песенку жуликов из «Буратино» помнишь? «…На дурака не нужен нож…»
– «…ему с три короба наврешь…» – В отличие от меня, у Лены голос был. Хороший, звонкий – наверняка она еще и на гитаре умеет, почему-то решил я.
– Она самая.
– Хочешь сказать, твой сокурсник – дурак?
– Нет. – Я медленно покачал головой. – Дурак – это про меня. А Васька – просто гнида!
Санин знакомый жил в типовом двенадцатиэтажном доме по улице Некрасова. Домофона в подъезде не было, одной головной болью меньше. Увы, это была наименьшая из оных, и когда заглотивший нас лифт пошел считать этажи, мое сердце трусливо осталось внизу, а может, и провалилось в подвал.
– Сань, а откуда твой сокурсник может знать про сапоги? Он ролевик?
– Типа того. Два года назад ездил на игры, щас не знаю. Может, и на этой был, но я его не заметил.
Створки открылись. Саня первым шагнул в лифтовый закуток между лестницей и коридором с квартирами, осторожно приоткрыл дверь последнего, выглянул и кивком подозвал меня.
– Вон та. – Парень ткнул пальцем в железную дверь, обитую серым дерматином. На этаже было пусто и тихо, пахло борщом и хранящейся в ящиках картошкой. – Иди, звони!
– Сань, а вдруг он, – неожиданно осенило меня, – и есть убийца?!
– Хорошо бы, – ощерился Саня. – Тут мы его и положим!
– Да-а, а вдруг он – меня?!
– Ленка, не дури, – поморщился напарник. – Не станет же он тебя на пороге мочить.
– Ты уверен? – Я представила забрызганные кровью стены коридорчика и свои вытянутые ноги, рывком втягивающиеся в квартиру.
– Уверен! – Кажется, Сане жутко хотелось подпихнуть меня в спину, но он боялся, что я начну визжать и цепляться за косяк. – Даже я бы не стал.
Да уж, весомый аргумент. Я сделала пару шагов и снова застыла.
– Сань, поклянись, что ты его не убьешь!
– А, чтоб тебя… – зарычал парень, но, видя, что я начинаю пятиться на прежнюю позицию, заставил себя выдавить: – Ладно, клянусь.
– Полным текстом! – Работа с изворотливой нежитью научила меня педантичности.
– Клянусь, что не убью… Но в больнице он об этом очень пожалеет!
По-хорошему, надо было бы заставить Саню назвать свое полное ФИО, потом ФИО предполагаемой жертвы, сегодняшнее число, срок действия клятвы, оговорить, что именно подразумевается под «не убивать», на основании этого составить договор, подписать обеими сторонами и заверить у нотариуса… но у меня были серьезные опасения, что в таком случае я стану трупом еще у лифта.
Я на негнущихся ногах доковыляла до бронированного логова убийцы. Боязливо оглянулась на Саню, показавшего мне кулак, и обреченно вдавила черную кнопку. По ту сторону двери приглушенно запиликало, напомнив мне о чудном светлом детстве. В данный момент мне очень хотелось в него впасть, кубарем рванув вниз по лестнице.
Особенно когда дверь открылась и я увидела высокого широкоплечего парня в драной тельняшке, кожаном переднике и спортивных штанах, вполне способного убить меня одним щелбаном. Или плевком – если рукой не дотянется.
Тем не менее у меня отлегло от сердца: в тапках хозяина квартиры наш сапог болтался бы даже обложенный ватой. Пятидесятый размер, не иначе.
– Еще раз здравствуйте, – бойко затараторила я, – мы с вами созванивались час назад по поводу…
Дальнейших объяснений не понадобилось: судя по круглым от ужаса глазам, «друг» меня уже не видел и не слышал.
– Здорово, Васек. – Высунувшийся из-за косяка Саня по-хозяйски переступил порог, осмотрелся и, словно спохватившись, добавил: – Мы зайдем, ага?
Васек истово закивал.
– Мы ненадолго, – просачиваясь мимо него вслед за напарником, виновато пробормотала я. – У нас просто вопрос один…
Квартира оказалась двушкой. Одна комната была закрыта (Саня туда заглянул и равнодушно захлопнул дверь снова), во второй завывала что-то волыночно-этническое дорогая стереосистема. На стенах висело столько металлолома – различные мечи, ножи, щиты и даже арбалет, – что возникало ощущение, будто находишься в оружейном магазине. Пол был завален разнокалиберными железяками, покореженными и не очень, звеньями цепей и грязными скомканными тряпками, как будто посреди комнаты взорвали рыцарские доспехи (возможно, даже вместе с владельцем). Передвигаться по комнате следовало по извилистым тропинкам, ведущим к шкафу, кровати и окну.
– Васек, а ты чего застыл, как жена Лота? – окликнул хозяина Саня. – Проходи, садись, чувствуй себя, хе-хе, как дома.
Бедолага-сокурсник помешкал еще пару секунд, явно борясь с желанием выскочить за порог и припустить к ближайшему отделению милиции с криками: «Помогите, убивают!» Судя по тому, что в итоге Васек все же закрыл дверь и прошел в комнату, он понял, что обогнать Саню не сможет.
– Ты не стой, ты садись. – Напарник подтолкнул ногой стоявшую в центре комнаты табуретку. Сложенная на ней кольчуга обрушилась на пол с таким грохотом, что подскочили не только мы с Васей, но и весь дом.
– Чего тебе надо? – с вызовом произнес Васек, но при этом так покорно уселся на «предложенный» табурет, что эффект смазался. – Ты зачем пришел?
– Правильный вопрос звучит: «Чего тебе надобно, старче?» – наставительно сказал Саня. – Или: «Почто, боярин, пожаловал?» Мы ж с тобой историки, хоть и недоделанные.
– Ты зачем пришел? – упрямо повторил Васек.
– Да вот, – криво усмехнулся Саня, – шел мимо, решил дружка-сокурсника навестить, узнать, как жизнь молодая. Она ведь у тебя неплохо, как я погляжу, складывается. Все деньги куешь?
– Тебе-то какое дело?
– Вопросом на вопрос отвечать невежливо, тебе этого в детстве разве не говорили? Хотя, – задумчиво сказал напарник, – тебе в детстве много чего не говорили. Например, что на выездной практике ценные археологические находки надо с радостными воплями сдавать старшим коллегам, а не утаивать с целью последующей перепродажи.
– Кто бы говорил, – угрюмо проворчал Васек. – Мою рожу, по крайней мере, в новостях каждый час не показывают с эпитетами «особо опасный» и тэ дэ.
– Его подставили, – сама не знаю зачем вмешалась я.
Оба экс-истфаковца уставились на меня с одинаковым изумлением.
– Это еще кто такая? – подозрительно осведомился Санин сокурсник.
– Это со мной, – «объяснил» парень. – Звать Леной, то есть Еленой Викторовной. Елена Викторовна, достаньте, пожалуйста, наш любимый сапог – пусть Василий Алибабаевич…
– Николаевич! – ревниво поправил Васек.
– …посмотрит на него, – закончил напарник. – Вдруг у него на этот счет какие-нибудь светлые воспоминания прорежутся.
Если таковые воспоминания с Саниным «другом» и приключились, то делиться ими с гостями он не спешил.
– Ну и чего это?
– Узнаешь? – Саня обвинительно тряхнул уликой перед носом сокурсника, словно предлагая ему опознать сапог по нюху.
– Нет, – отшатнувшись, мотнул головой Васек. – А что, должен?
– Вась, а Вась, – укоризненно вздохнул напарник. – Ведь с тобой по-хорошему… пока, а ты моей доброты ну совсем не ценишь.
– Я обувью не занимаюсь! – повысил голос «дружок». – Глядите, ну! – Он махнул рукой в строну верстака с заготовками. – Хоть одну сандалию видите? Я кузнец, а не сапожник!
– Ты спекулянт хренов! – перебил его Саня. – Кузнец… ага, три раза. Будто я не знаю, кто для тебя заготовки кует! И вон ту, – он обвиняюще ткнул пальцем в какую-то кривую железку на стене, – саблю… польскую, середины восемнадцатого века, тоже, скажешь, этими вот ручонками отковал?
