Текст книги "Космоэколухи"
Автор книги: Ольга Громыко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Ладно, – нехотя проворчал капитан, разжимая кулаки, – пес с тобой, давай консервами.
Продавец не выказал ни радости, ни огорчения.
– Выбирайте, – разрешил он. – Хотите из этих, хотите с полок. Распродам остатки и прикрою лавочку, все равно толку не будет…
Станислав почувствовал себя альпинистом, которого увлекает в пропасть сорвавшийся напарник по связке: вроде и обвинить его не в чем, и наказать больше, чем уже есть, невозможно, но сочувствовать ему совершенно не тянет.
– Сюда кто-то идет, – сообщил Дэн и, проследив глазами по стене, будто она была стеклянной, уточнил: – Трое. Люди.
– Отлично. – Капитан повернулся к продавцу. – Если они что-нибудь купят, то отдашь нам хотя бы…
Покупатели замялись перед дверью, а потом одновременно (хоть и с некоторым трудом) в нее ворвались и, потрясая двумя бластерами и виброножом, вразнобой заорали:
– Никому не двигаться! Это ограбление! А ну живо собрали все ценное и сложили вот в этот мешок!
Судя по размеру мешка, грабители были большими оптимистами – либо очень ценили консервы. В любом случае, он так и остался сиротливо лежать на полу. Космолетчики переглянулись, и пилот замогильным голосом озвучил общую мысль:
– Ну все, козлы, вы влипли!
Теперь переглянулись грабители, но придумать достойный ответ не успели: Дэн с Тедом кинулись вперед, как сорвавшиеся с цепей псы.
Грабители, надеявшиеся устрашить мирных работяг до паралича и икоты, от такой внезапной и яростной атаки растерялись сами. Выстрелить успел только один – мимо, потому что Дэн, безошибочно определив самого опасного противника, поднырнул под его руку и толкнул ее вверх, а потом за нее же кувыркнул грабителя через себя и грохнул об пол, выбив дыхание вместе с сознанием.
Второй грабитель бросился на заслонившего Полину Станислава, опрометчиво сочтя полуседого капитана легкой добычей. Рефлексы оказались быстрее мыслей: в следующий миг нападающий, поскуливая, лежал на полу с заломленной за спину рукой, а вибронож едва слышно жужжал у его уха.
Третий дрался еще паршивее, чем стрелял, – Теодор с разгону вмазал ему под дых, заставив согнуться, потом выпрямил ударом в челюсть и размахнулся для финальной пластики носа – но в этот момент на грабителя сбоку налетел Дэн и, не разбираясь, коротким резким ударом отправил в нокаут.
– Эй, – возмутился пилот, тряся зудящим от невыплеснутой ярости кулаком, – этот был мой!
Киборг покладисто наклонился, сгреб грабителя за шиворот и привел в вертикальное положение, а Тед с наслаждением довершил задуманное. Бедолага исполнил еще один пируэт, краше прежнего, и крест-накрест свалился на уже поверженного дружка.
– Хватит! – спохватился капитан. – Что вы делаете? Они уже сдались!
– Правда? – Пилот недоверчиво пнул нижнее тело в бок. – А так агрессивно лежат…
– Тед, я кому сказал!
Но Теодор уже отвел душу и, с видом торжествующего упыря посасывая разбитую костяшку, отошел в сторону.
– Вызывайте полицию, – велел Станислав продавцу, по-прежнему не выражавшему никаких эмоций, кроме тоскливой покорности судьбе. – И дайте мне пару мотков веревки покрепче.
– Мужики, ну зачем сразу полицию, давайте договоримся! – канючили связываемые грабители совсем другими, испуганными и униженными голосами. – Мы ж вас только припугнуть хотели и чуток деньжат отжать, а то нужда совсем заела, даже погаситься не на что… Ну войдите в положение, у всех же бывают черные дни…
Капитан мстительно затянул веревку потуже.
Пока Дэн переносил ящики на склад, Полина с Тедом осмотрели полки, но почти ничего интересного не нашли и, разочарованные, вернулись к прилавку.
– Желаете что-нибудь еще? – заученно поинтересовался продавец.
– Ага, – кивнула Полина. – Скажите, где здесь у вас туалет? Обожаю исторические музеи.
* * *
– Что это? – Вениамин вытащил из верхнего, вскрытого ящика одну банку, и его лицо вытянулось еще больше. – Три ящика консервированного хлеба?
– Два, – сумрачно поправил его капитан, передвигая коробки в кладовой, чтобы освободить место под «гонорар». – И один с консервированным салом.
– Зачем они нам?
– Понятия не имею. – Станислав вкратце изложил историю обретения провизии.
Вениамин внимательнее изучил этикетку.
– Что ж, они свежие и их вполне можно продать, – бодрым тоном заключил он. – Или даже самим съесть, все равно вскоре пришлось бы пополнять запасы. А учитывая, что они достались нам по оптовой цене…
– Все в порядке, Венька. – Капитан забрал у друга банку и бросил обратно. – Я не расстроен.
– Точно? – недоверчиво переспросил доктор.
– Абсолютно. Я уже понял: неудачники притягиваются друг к другу, и с этим ничего не поделать. Интересно, чем расплатятся с нами рудокопы за почту – посылками с домашним печеньем и шерстяными бабушкиными носками или парой тонн руды?
– Ты расстроен, – огорченно заключил друг.
– Нет. По крайней мере не настолько, чтобы меня утешать, как ребенка. Брысь!
Вениамин и кошка, сосредоточенно нюхавшая угол ящика, шарахнулись в стороны и уставились на капитана с одинаковым неодобрением.
– Рудокопы – богатые ребята. По контракту они безвылазно сидят на Самородке уже больше года, компания щедро компенсирует им тяжелые условия труда, а тратить заработанное не на что. Там даже ни одного бара нет.
– Может, и нам к ним в шахту наняться? – неубедительно пошутил Станислав, подхватывая ящик и запихивая на расчищенную полку. – Заодно от кредиторов спрячемся.
– Ну пока нас никто не дергает. Пара месяцев еще в запасе есть.
– Угу, – согласился капитан, благоразумно не поправляя, что «всего», а не «еще». Иначе Венька так и не отстанет, вконец опустив настроение в попытках его поднять.
Дэн, выполнив свою часть работы, тихонько пристроился на краю стола с чашкой чая, но к нему тут же с двух сторон подсели Полина с Теодором, перемигиваясь и хихикая.
– Вот, это тебе от нас. – Пилот торжественно, с громким стуком поставил перед рыжим большую жестяную банку с этикеткой «Вишня в сиропе».
– Издеваетесь, – констатировал рыжий, но банку взял. Покрутил в руках, помедлил, будто ожидая, что дарители, позабавившись, встанут и уйдут. Не дождался и, не поднимая глаз, неуверенно поинтересовался: – А себе что-нибудь выбрали?
– Не-а, – печально сказала Полина. – Пива Тед не нашел, а шоколад весь белый.
– Я думал, ты и белый любишь.
– Люблю. Когда он такой с самого начала, а не по жизненным обстоятельствам. В этой лавчонке полгода не было привоза, и все более-менее приличное давно раскупили. Мы и вишню-то последнюю забрали. – Девушка так тоскливо уставилась на банку, что Дэн без лишних слов ее вскрыл и поставил на середину стола.
Несколько минут слышалось только звяканье вилок по жести, пока в банке не осталась последняя вишенка, которую взаимная вежливость сделала неприкосновенной.
– Эх, видела бы это мама! – мечтательно пробормотала Полина, раз за разом обмакивая вилку в сироп и облизывая, чтобы растянуть удовольствие. А поскольку приятели ничего особенного тут не усмотрели, пояснила: – У меня аллергия на вишню.
– То есть ты сейчас покроешься сыпью, опухнешь, схватишься за горло и придется галопом тащить тебя в медотсек? – настороженно уточнил Теодор.
– Нет, я заранее таблетку приняла, – успокоила его девушка. – Не отказывать же себе в удовольствии из-за какого-то анафилактического шока!
На стол вспрыгнула кошка, осторожно понюхала острый край консервной крышки, скривила морду и отвернулась. Пошла дальше, осторожно переставляя длинные тонкие лапы между посудой.
– Ух ты наглая какая! – удивился-возмутился Теодор, но привстать, чтобы согнать ее на пол, поленился. – Совсем уже нас не боится.
– А чего ей бояться? – Полина сгребла кошку под тощее брюхо и, не обращая внимания на заунывное рычание, принялась любовно наглаживать по хребту. – Это же еще котеночек, он и должен быть ласковый и игривый… ай!
Кошка спрыгнула на пол, встряхнулась и, победно задрав хвост, ушла к диванчику. Сегодня она действительно была непривычно общительной, но насчет «ласковой» зоолог погорячилась.
– Полина, – замигал на комме вызов от Вениамина, – выйди, пожалуйста, в коридор.
Голос у доктора был такой странный, что друзья одновременно отодвинули стулья и встали, а потом, кое-что вспомнив, так же синхронно подались вперед, и вилки скрестились в банке, как шпаги.
* * *
Вениамин поджидал их на пороге каюты, не решаясь шагнуть внутрь, и Станислав вполне разделял его опасения. Странно обмякшая гроздь шапкой лежала на цистерне, будто сдувшийся воздушный шар. Сквозь него проступали контуры стула. Более того: по бокам цистерны и брызгами на полу вокруг нее серело, краснело и зеленело что-то непонятное: не то плесень, не то лишайник, не то вообще колонии бактерий, круглые и выпуклые. Из некоторых даже торчали щетинки или раздвоенные стебельки, и доктор мог поклясться, что часть из них развернулась на звук открывшейся двери.
– Они вылупились! – радостно взвизгнула Полина, кидаясь к цистерне и сдергивая с нее стул. Опустевшая оболочка грозди с чавканьем упала на пол. Девушка взлетела на сиденье и, засучив рукава, по локоть сунула руки в воду. – А-а-а, смотрите, какая прелесть!
Теодор опасливо, переступая самые крупные пятна, подошел к подруге. Под двойным грузом стул надсадно заскрипел, и пилот поспешил спрыгнуть – успев увидеть, что в горстях у Полины юлят два черных не то червячка, не то головастика.
– На пиявок похожи, – заметил пилот.
Девушка трусливо развела ладони, и «пиявки» утекли обратно в цистерну.
– Дайте фонарик! – нетерпеливо потребовала зоолог.
В пронзившем глубину луче космолетчикам открылось жутковатое, но завораживающее зрелище. Вода кишела черными черточками, будто в нее высыпали мешок живых гвоздей, со дна поднимались какие-то нити, унизанные пузырьками, а к стенкам лепились бороды мха. Зеленой мути, кстати, стало заметно меньше – личинки оценили усилия команды.
– А эта дрянь откуда взялась? – Станислав сковырнул с края люка кусочек «лишайника», оказавшийся шершавым и одновременно скользким, как кошачий язык. На потолке тоже что-то успело укорениться, частично свисая вниз, частично липкой ветвистой лианой расползаясь по обшивке.
– Оттуда же, – Полина ткнула пальцем в издырявленную оболочку грозди. – Те черные икринки, которые мы считали испорченными, развивались по другой генетической программе. Мерак – планета с олигомикстным биоценозом, там нет других многоклеточных существ, наш пассажир об этом говорил. Из одних икринок вылупляются растения, а из других – животные, которые по мере роста продолжают дифференцироваться, расходясь эволюционным древом…
– Стоп, – помотал замороченной головой капитан. – Ты имеешь в виду, что эти пиявки – тоже не конец, и из них могут вырасти вовсе не меракийцы?
– Меракийцы, – возразила Полина. – Просто разные. Вы только подумайте, – зоолог схватила капитана за рукав и медленно, одухотворенно, как в картинной галерее, обвела каюту рукой, – в этой цистерне… ну, и немножко вокруг нее… заключен целый мир! Рыбы. Амфибии и рептилии. Птицы. Разумные существа. И все это – из совершенно одинаковых икринок! Разве это не прекрасно и удивительно?
– Трындец, – подвел итог Теодор. – У тебя нет родни на Хохе?
Станислав тоже сомневался, что допустил бы такое буйство инопланетной эволюции, знай он о нем заранее. Но вернуть эти консервы поставщику точно не удастся.
– Но теперь-то, по крайней мере, мы можем выбросить лишнее? Вот это, с потолка, и ту гадость, что к ноге Михалыча ползет…
Техник глянул вниз и поспешно отскочил.
– Тут нет ничего лишнего! – возмутилась зоолог, отбирая у капитана «лишайник» и бережно прилаживая на место. – Все они – кирпичики пищевой пирамиды: растения потребляют неорганические вещества и свет, животные едят растения и других животных. Если выдернуть нижний ярус, вся система развалится!
– То есть меракийцы, по сути, питаются друг другом? – передернуло Вениамина.
– Ну да, – невозмутимо подтвердила Полина. – Как и мы. Только нас с нашей едой разделяют сотни тысяч лет эволюции, а меракийцев… немножко поменьше.
– Слышала бы это Анастасия, – хмыкнул Теодор.
– Против внутривидовой борьбы она как раз не возражала. Ты бы видел ее лицо, когда мы столкнулись у мусорного бака! Еще чуть-чуть – и убила бы.
– Полина, – с досадой перебил ее капитан, возвращая к основной теме. – Во-первых, ты, кажется, заблуждаешься насчет значения слова «немножко». А во-вторых, я не собирался превращать свой корабль в филиал Мерака!
– У вас и не получится, – утешила его Полина. – Мерак – единственная планета, на которой меракийцы могут пройти свой цикл до конца. Поэтому они так и стремятся туда на нерест. Если к концу третьей недели личинки, из которых должна развиться высшая разумная форма жизни, не попадут в строго определенное морское течение, они погибнут. Но мы ведь успеваем их довезти, правда?
– Может быть, – осторожно подтвердил Станислав, уже боясь загадывать. – Но одно дело – аквариум, и другое – полная каюта доисторических джунглей! Такими темпами они за неделю весь корабль заполонят. – Капитан снова посмотрел на потолок. Лиана успела обзавестись еще парой веток, пучком воздушных корней и чем-то смахивающим не то на бутон, не то на закрытый глаз.
– Вряд ли, – поспешно сказала зоолог. – На второй-третий день личинки перейдут на питание водяной растительностью, а потом и до наземной черед дойдет. Пищевая пирамида сильно сужается к вершине – для прокорма, скажем, одной лягушки нужно сто комаров в день, так что они быстро тут все подчистят. Думаю, достаточно будет закрыть дверь, и пусть этот маленький уютный мирок развивается по своим законам.
– Пока в эту дверь не постучат изнутри? Полина, я надеюсь, теперь мы знаем всё, что можно ожидать от меракийской икры? Или ты приберегла для нас еще что-нибудь «прекрасное и удивительное»? – категорично потребовал ответа капитан.
– Всё, – обиженно засопела девушка. – Я просто не хотела грузить вас такими мелочами.
– Ну да, лучше сразу нагрузить проблемами. – Станислав еще раз огляделся, неодобрительно покачал головой и вышел из каюты. Полина секунд пятнадцать честно терзалась угрызениями совести, а потом присела на корточки, вытащила планшет и упоенно в нем застрочила, будто беря интервью у ближайшей веточки мха.
* * *
В самом мерзком и назойливом кошмаре Теодора всегда гас свет. Постепенно, заставляя все сильнее напрягать глаза, пока они не начинали отчаянно болеть – но без толку. Сквозь серую пелену пробивались только алые всполохи аварийной сигнализации, вой сирены рвал нервы, заставляя ошибаться еще чаще и фатальнее. Корабль заходил на посадку, поднять его с этой высоты невозможно («Почему?!» – протестовали логика и опыт, но сценарий кошмара уверял: «Нельзя, и даже не пытайся!»). Автоматика отказала, рычаги и кнопки путались под неловкими пальцами, а то и вовсе исчезли с привычных мест, диспетчер орал что-то невнятное, и речь шла уже не о том, чтобы посадить корабль – а чтобы уронить его на что-нибудь не очень нужное и желательно не очень твердое…
…Когда Тед открыл глаза, в каюте было темно. Пилот поднес дрожащую руку к лицу, увидел фосфоресцирующую рамочку комма, пробормотал:
– Твою ж мать! – снова зажмурился и перевернулся на другой бок, натянув одеяло до самого носа.
Эта ахинея не снилась ему больше трех месяцев, с тех пор, как после долгих упорных тренировок он поверил: запросто посадит корабль и в темноте, ориентируясь по озвученным компьютером данным и вызубрив каждую вмятинку на пульте, не говоря уж о кнопках.
Тягучий иррациональный ужас отступал, но сирена продолжала выть.
«Почему Маша не дублирует ее на мой терминал и комм?» – сердито подумал пилот и тут же проснулся окончательно. Аварийная сирена?!
– Я-а-у… – доносились приглушенные, леденящие кровь звуки то ли из коридора, то ли вообще из пультогостиной. – Я-а-а-у…
– А, чтоб ты провалилась! – с ненавистью пробормотал Теодор, наконец сообразив, в чем дело. – Ни днем ни ночью покоя от тебя нету…
Парень пару минут посидел на краю кровати, сжимая виски ладонями; понял, что надеяться на наступление тишины бесполезно, а сон ушел безвозвратно, и отправился отключать «сигнализацию» вручную.
После темной каюты (а в особенности – паскудного сна) ночная подсветка коридора и пультогостиной казалась пилоту чуть ли не праздничной иллюминацией, вначале даже заставив сощуриться. Кошка сидела в нише иллюминатора, смотрела на звезды и выла так самозабвенно, будто в прошлой жизни была волком. Самца, явившегося на ее страстный призыв, она заметила, только когда над ее головой свистнул тапок. Разом заткнувшись и прижав уши, киса лазерным лучом стрельнула в навигаторский пульт, свернув стоящую на краю коробку. Кусочки сахара шрапнелью застучали по полу.
Тед опомнился и обул уже взятый на изготовку второй тапок. Не хватало еще перебудить весь корабль! Впрочем, из-за спинки диванчика и так высунулась рыжая всклокоченная голова и сонно поинтересовалась:
– Что случилось?
– Ничего, – досадливо огрызнулся пилот. – Тебе эти вопли под ухом разве не мешают?
– Нет, я их фильтрую, – честно ответил киборг. – Как несущественные.
– Мря-а-а! – обиженно подтвердила кошка с пульта.
Пилот поморщился:
– Столько фильтра я в уши затолкать не смогу. Кстати, чего ты тут спать повадился? Клаустрофобия разыгралась?
Дэн серьезно подумал и отрицательно покачал головой:
– Нет. Я не боюсь спать в каюте. Просто здесь – лучше.
– Почему?
Рыжий замялся. Объяснение было длинным и, как Дэну казалось, очень глупым. В каюте не было ни одной принадлежащей ему вещи. Собственно, у него вообще не было личных вещей – кроме свитера, который он и так не снимал. Но здесь по крайней мере стоял короткий кривоногий диванчик, а не стандартная, пусть и ортопедически правильная койка. На диванчике же приходилось повертеться, чтобы найти удобную позу; за это он Дэну и нравился. А еще – за предоставленный выбор. Да, экипажу положено спать в каютах, но не приказано. В отличие от «оборудования».
– И-и-ау! – снова напомнила о себе кошка, и Тед мигом забыл о своем вопросе.
– Котеночек, да? – зловеще уточнил пилот, вспомнив последний разговор с Полиной.
– Судя по ряду косвенных признаков, эта особь уже достигла половой зрелости, – заключил Дэн, сползая с дивана.
– И сейчас мы ее будем удовлетворять! – Теодор кровожадно потянулся за стоящей в углу монтировкой, но в последний момент сжалился и заменил ее шваброй. – Киса-киса-киса, – вкрадчиво заворковал он, медленно надвигаясь на усатую сирену.
– Йоу-у-у… – томно провыла та, изогнувшись так, что пилот одновременно увидел и ее морду, и задницу с призывно оттопыренным хвостом. Обманутый такой покорностью, Тед перебросил швабру в левую руку и попытался просто схватить кошку за шкирку, но в последний момент дама решила пококетничать и, игриво полоснув кавалера когтями, спрыгнула с пульта. Швабра два раза бесплодно саданула по полу, а потом уткнулась в боковину диванчика. Теодор упал на колени и потыкал под него палкой. Кошка зашипела и зашуршала, не то уворачиваясь от нее, не то отважно атакуя.
– Все понятно?! – грозно осведомился пилот и, решив, что певица достаточно устрашена и откажется от гастролей хотя бы до утра, оперся на швабру и выпрямился.
– Ува-а-ау! – несгибаемо донеслось из-под диванчика.
Тед в сердцах пнул его в бок.
– Яу-яу-у-у! – отозвался тот, как игрушка-пищалка.
Дэн наклонился и приподнял диванчик за край. Кошки там не оказалось: в днище зияла прямоугольная дырка, ведущая в ящик для белья. Туда швабра тоже не лезла, не желая сгибаться не то что под нужным углом, а и под каким-либо вообще.
Тед задумчиво поглядел на руки – правую, свежеободранную и нещадно саднившую, и левую, только-только поджившую. Обе было жалко.
– Обмотай чем-нибудь, – посоветовал Дэн.
Пилот кивнул, стянул футболку, накрутил на кисть и осторожно сунул ее в ящик. Кошка тут же вылетела оттуда прямо ему в лицо, проскакала по голым плечам, украсив их затейливым татуажем, и помчалась через пультогостиную к коридору. Выпущенный диванчик грохнул об пол и немного об Теда, попытавшегося его подхватить.
Киборги оказались лучше приспособлены к охоте на кошек, и Дэн в красивом вратарском прыжке на низкий мяч изловчился сцапать ее за хвост. Вместо того чтобы развернуться и объяснить ловцу его ошибку, кошка неожиданно решила: раз догнал, то достоин – и тоже распласталась животом по полу, взмуркивая и перебирая лапками от нетерпения.
Но в качестве любовных игрищ Теодор подскочил и накрыл ее железным баком, который Михалыч все забывал оттащить в свое логово.
– Ага, попалась! Ну все, теперь можно спокойно…
– Йяу-у-у… – печально всхлипнула кошка под баком и, приятно удивленная акустикой, уже увереннее продолжила: – Йа-йя-а-ау-у-у!
– Кажется, добровольно она не заткнется, – разочарованно заметил Тед. – Может, выкинуть ее тишком за борт, пока никто не видит?
– Полина нас не простит. – Дэн медленно, щадя больной и заново отшибленный бок, поднялся с пола.
– А мы скажем, что она сама выскочила.
– В открытый космос?
– В открытый шлюз! А космос был трагической случайностью.
Пленница на миг притихла, а потом разразилась такой руладой, что в пультогостиной стало одной благодарной слушательницей больше.
– Что вы делаете? – возмутилась она с порога. – Стыдно мучить бедное беззащитное существо!
– По-моему, ей совершенно не стыдно. – Пилот полуобернулся, демонстрируя Полине окровавленные плечи.
– Подумаешь, пара царапинок! Она же не со зла, у нее просто гормоны играют.
– Да пусть бы играли, но какого фига они поют? – Теодор подобрал мятую и измазанную пылью футболку.
– Это природа, ее шваброй не изменить! Животному плохо, а вы над ним еще и издеваетесь.
Девушка подошла к баку и, прежде чем Тед успел ее остановить, перевернула емкость. Напарники успели заметить два ошалело блеснувших глаза, а в следующий миг кошки на этом месте уже не было.
– Ну вот, – с упреком сказал пилот, – теперь опять ее ловить.
– Зачем? – удивилась Полина. – Мы же все равно ничем не можем ей помочь. Покричит три-четыре дня и успокоится.
– Ей?! Три-четыре? Немедленно отдай мне значок! – потребовал Теодор. – Он на тебя плохо действует.
– Ни за что! – Девушка патетично прижала ладонь к груди, хотя «награда» природозащитников осталась на комбинезоне в каюте. – Моя прелес-с-сть…
Кошка, видя, что общее внимание переключилось на другую самку, оскорбилась, вспрыгнула на стол и возмущенно заорала на изменников. Звук был такой громкий и противный, что Полина немедленно переметнулась на сторону зла и вместе с приятелями принялась крадучись окружать певицу.
– Маша, полный свет! – загрохотало от коридора.
Ослепленная Дикая Охота оцепенела, тщетно пытаясь притвориться голограммой.
Капитан только посмотрел, а нашкодившими котами почувствовали себя все, кроме собственно кошки.
– Станислав Федотович, мы… – робко начала Полина.
– Вижу, – веско проронил капитан, разворачиваясь. – Маша, ночной режим!
– Вот черт… – тихо, обреченно проскулила вновь воцарившаяся темнота, имея в виду то ли ситуацию, то ли нежданного ревизора.
– Хм? – уточнил Станислав.
Темнота стыдливо безмолвствовала.
* * *
Когда капитан, позевывая в ладонь и туда же украдкой усмехаясь, шел обратно в каюту, в коридор выглянул встревоженный Вениамин:
– Что случилось? Что там за вопли?
– Все в порядке, – сонно махнул рукой Станислав. – Это наши олухи кошку гоняют.
– Вдвоем?
– Нет, втроем.
– Значит, и правда порядок, – успокоился Вениамин и спрятался обратно.
* * *
К утру у кошки окончательно перемкнуло и без того ржавые контакты. Она отказалась от еды и даже от попыток украсть ее с чужой тарелки, утратила всю дикость и по пятам ходила за Станиславом Федотовичем, то и дело забегая вперед и с надрывным мурчанием падая под ноги.
– Чего ты ко мне прицепилась, дура? – ругался капитан, нарочно вполсилы на нее наступая. – Задавлю же!
– О-о-о! – блаженно плющилась кошка и смотрела на Станислава влюбленными глазами.
– А к кому ж еще? – ревниво заметила Полина. – Она инстинктивно отдает предпочтение вожаку стаи, который обеспечит ей самое сильное и здоровое потомство.
– С каких это пор коты живут стаями?
– Ну, местной популяции, – поправилась зоолог. – В каждой деревне такой есть – здоровенный, полосатый, одноглазый и весь в шрамах. На него потом половина котят похожа.
– Спасибо на добром слове, – с горечью сказал капитан, в сотый раз спотыкаясь о недвусмысленно выгнутую кошачью спину. Но запереть ее не требовал: тогда жертва гормонов начинала орать так громко и горестно, что Станислав чувствовал себя средневековым князем, сославшим нелюбимую жену в монастырь.
– Если на Самородке будет ветеринарный ларек, купим ей волшебную таблеточку, – пообещала Полина.
– Если его там не будет, я найду в кладовке волшебную веревочку, – проворчал капитан.
– Станислав Федотович, вы же на самом деле никогда так не поступите! – укоризненно возразила девушка. – Иначе приказали бы выкинуть кошку из корабля еще на орбитальной станции.
– Черт! – Капитан с искренней досадой хлопнул себя по лбу. – Из-за заварухи с консервами и грабителями совсем забыл это сделать. Ладно, выкинем на Самородке.
Посрамленная зоолог отступила. Кошка – нет. Она готова была любить Станислава, пока смерть не разлучит их – даже если это произойдет по его вине. Обхватив капитанскую ногу лапками, она с рыданиями поволоклась за ним, умоляя о взаимности.
– Вообще-то коты сопровождали капитанов еще с тех времен, когда на кораблях не было не только атомного реактора, но и парового двигателя. – Вениамин наблюдал за «неравным браком» с умилением человека, наивно уверенного, что уж с ним-то такой казус никогда не случится. – Даже у знаменитого адмирала Алькорра, возглавлявшего первый межзвездный флот, был любимый кот, который приносил ему удачу и считался талисманом команды.
– Вот именно – кот!А не эта нимфоманка. – Станислав раздраженно тряхнул ногой, и кошка ускользила по полу в угол, где принялась с урчанием кататься на спине.
Капитан с облегчением повернулся к голоподставке и вздрогнул: там лежала зеленоглазая черноволосая девица с накладными ушками и в пушистом розовом мини-бикини, повиливая длинным черным хвостом.
– Она просто тожехочет любви, – проворковала Маша, со значением выделив центральное слово.
Но Станиславу и одной кошки было многовато.
– Это транспортник или космический бордель? – Капитан резко наклонился к подставке и отключил визуализацию, давая понять, что шутки окончены. – И я здесь жрица любви или кто?
– Конечно, транспортник, – смиренно заверил доктор. – И ты, Станислав, никакая не жрица, а заслуженная бордель-маман.
Команда сдавленно захихикала. Капитан хотел цыкнуть и на них, но передумал. Самородок вот-вот должен был появиться на экранах, однако собравшийся в пультогостиной экипаж на сей раз не радовался, предвкушая увольнительную, а, напротив, мрачнел с каждым часом, боясь сглазить. Смех же хоть слегка разрядил обстановку.
– Есть изображение, – наконец сообщила Маша. – Ловите!
Над всеми пультами развернулась одна и та же картинка: висящая в пустоте серовато-синяя глыба неправильной формы, будто вылепленная из пористой глины. Там, где ее боков касались лучи хозяйки-звезды, виднелись оранжевые разводы.
– Ой, а что это за дым? – сразу заметила Полина.
Все дружно уставились в вирт-окна: пожар в вакууме был еще большим бредом, чем под водой. Тем не менее астероид издевательски показывал космолетчикам длинный серый язык.
– Это не дым, – наконец сообразил капитан, успокаиваясь за свой рассудок. – Это пыль. Или даже щебень, с такого расстояния не разобрать.
– Там и обломки покрупнее летают, – нахмурился Теодор. – Странно, это ж вроде легальный промысел.
– Верно. – Почтовый заказ был на совести Вениамина, и ответственный доктор постарался собрать о клиенте как можно больше информации, чтобы не подсунуть другу очередного кота в мешке. – Права на разработку Самородка принадлежат галактической корпорации «Зайцев и Ко», и семнадцать процентов иридия – весомый аргумент, чтобы соблюдать каждую букву договора. Рудокопы должны действовать предельно аккуратно, более того: вначале полагается очистить поверхность астероида, чтобы по космосу не разлетелся тот мусор, который лежал здесь еще до них. Иначе корпорация лишится лицензии.
– Тогда откуда взялась эта дрянь? И как будто прямо из порта торчит. – Ситуация нравилась Станиславу все меньше и меньше.
– Может, авария? – предположил пилот. – Разведкатер потерял управление и врезался в посадочную площадку.
– Тогда обломки разлетелись бы куполом. А так выглядит… – Капитану очень хотелось ошибиться, но Дэн тоже видел подобные «языки» и, когда пауза затянулась, уточнил:
– Направленный взрыв?
– Да. Маша, ты можешь установить связь с астероидом?
– Теоретически – да, – уклончиво отозвался искин.
– А практически?
– Слишком сильные помехи.
– Мжззпл? – предположил Михалыч.
– Да, возможно, фонит висящий над портом мусор, – согласился Станислав. Дело пахло уже даже не нарушением техники безопасности, а «грязной» взрывчаткой, которую такая солидная компания никогда бы не закупила. Для этого интенданту пришлось бы лететь на станцию типа «Ярмарки», где ему вряд ли выпишут гарантийный чек с печатью и счет-фактуру для отчетности. – Или рудокопы из каких-то соображений засоряют не только космос, но и эфир.
– На что только не пойдут люди, лишь бы не платить за грузоперевозку! – вырвалось у Теодора.
– Давайте их припугнем: «Если вы не отдадите наши деньги, то мы будем каждые десять минут вскрывать по посылке!» – невесело пошутила Полина.
– Так ведь связи нет, – напомнил Вениамин. – Не в рупор же кричать.
– И что, нам теперь до них вообще никак не достучаться?
– Достучимся, – зловеще пообещал капитан. – Тед, сажай корабль.
– Как? – растерялся пилот. Залетать в «задымленный» и заваленный обломками порт было слишком опасно, к тому же стыковочный узел скорее всего пострадал при взрыве.
– Прямо на грунт. – Сократившееся за время разговора расстояние позволило увеличить картинку и присмотреть относительно ровный и чистый участок неподалеку от пылевого языка. – Вот примерно здесь. А там наденем скафандры с ракетными ранцами и доберемся до входа своим лётом.
Теодор воодушевленно кивнул и принялся переводить корабль на ручное управление. На что только не пойдут люди, лишь бы с ними расплатились!
* * *
Ранцев хватало на всех, но Полина и Вениамин не умели ими пользоваться, поэтому на сей раз споров, кто останется на хозяйстве, не возникло.
Самым ловким и проворным, к стыду Станислава, оказался Михалыч – ему так часто приходилось работать в открытом космосе, ремонтируя приборы или латая пробоины, что в невесомости техник чувствовал себя как рыба в воде. Он первым добрался до края мусорного облака и встревоженно забубнил в динамик: уровень радиации значительно превышал фоновый. Скафандры выдержат, но по возвращении их придется тщательно чистить и дезактивировать.
