сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
— Я уже сказал — вы похожи на женщину, которую я знал. Не только внешне. У вас взгляд одинаковый. А, не берите в голову. Наверное, это просто совпадение.
— Надо думать, — хмыкнула Мира. — Но это действительно совпадение. У меня нет даже похожих родственниц, так что…
— Говорят, у каждого из нас есть двойник, — заметил Алекс, но его тон показался Мире неестественным.
— Все может быть.
— Откуда вы?
— Из Москвы.
— А, столица… — последнее слово он произнес с несколько пренебрежительной интонацией, и Мира предположила, что он не в восторге от ее родного города.
— Что-то не нравится? — холодно осведомилась она.
— Нет, отчего же… Когда-то столицей был Петербург.
— Но изначально все же Москва.
— Согласитесь, Петербург больше для этого подходит. Достаточно просто пройтись по его улицам… — его лицо приобрело тоскливое мечтательное выражение.
— Вы там живете?
— Когда-то жил.
— А теперь?
— Теперь — здесь.
— Ну, это не так уж и далеко, — Мира опустила голову, разглядывая камни под ногами. Теперь среди песка было столько валунов, что их надо было обходить.
— Может, и недалеко, — по его тону Мира поняла, что он так не считает. — Вы давно там были?
— Несколько лет назад. Хотя, — Мира усмехнулась, — вчера доехала от одного вокзала до другого.
— Вам обязательно следует погулять по городу. Завтра утром будет хорошая погода. Хотя вообще-то лучше всего гулять по Петербургу вечером. Но поздно возвращаться вам не стоит.
— К сожалению, — Мира обошла большой камень, похожий на спящую собаку. — Иногда я думаю, что любое место становится во сто крат красивее на закате.
— А как же рассвет? — приподнял бровь Алекс.
— Кому что, — парировала Мира. — Но закаты я вижу чаще, чем рассветы, поэтому не имею полноценной возможности сравнивать.
— Попробуйте как-нибудь. На рассвете этот пляж становится совершенно другим, — он опустил голову, чуть кривя губы. — Все кажется нереальным, призрачным.
— А вы давно здесь живете?
— Очень.
— Я постараюсь, — пообещала Мира. — Возможно, и в самом деле увижу призраков.
Алекс усмехнулся.
— Вы надолго сюда приехали?
— На неделю. Два дня уже прошло.
— А чем вы занимаетесь, Мира? — он произнес ее имя со слегка неуверенной интонацией, будто приспосабливаясь к нему, и Мира подумала, что ему очень хочется назвать ее Лиз. Интересно, кем она была? Судя по выражению лица Алекса в тот момент, когда он ее увидел, Лиз была очень близка ему. Возможно, старая любовь… или очень хорошая знакомая, с которой он давно расстался.
— Я врач, — она решила не поворачивать голову. — Психиатр.
— Лечите души?
— Именно, — она слегка расслабилась.
— Наверное, это нелегко?
— Это адски трудно. Но, — она пожала плечами, — необходимо.
Нагнувшись, Мира подняла плоский камешек и кинула его в воду. Коснувшись поверхности воды, он отскочил и исчез, оставив в двух местах расходящиеся круги. Набежавшая следом волна стерла их.
— Думаю, мне пора возвращаться
— И не дождетесь заката? — насмешливо спросил Алекс. Мира поглядела на широкую золотую полосу, которую раскинуло на воде заходящее солнце, на потемневшие камни.
— Как раз успею дойти до пансионата.
— Тогда я вас провожу.
Обратно они шли молча. Мира вообще не слишком любила разговаривать, и сейчас просто наслаждалась тишиной, великолепным пейзажем и привлекательным мужчиной в качестве спутника. Именно в такой последовательности. Алекс же, похоже, думал о чем-то своем, лишь иногда искоса поглядывая на Миру. Так, в молчании, они и дошли до тропинки, по которой Мира спускалась к пляжу.
— Ну, — Мира остановилась и слегка улыбнулась, — было очень приятно с вами познакомиться, Алекс.
— И мне тоже. Вы еще придете сюда?
— Конечно.
— Тогда до встречи.
— До встречи, — Мира пошла к дороге, но внезапно остановилась. — Алекс!
Он обернулся.
— Алекс, а кто она такая, эта Лиз?
На миг он опустил голову, но тут же снова поднял.
— Она была моей женой.
— О… — Мира смутилась, что происходило с ней довольно редко. — Простите.
На его лице появилась то ли усмешка, то ли гримаса боли.
— Не беспокойтесь. Она уже давно умерла. Я почти забыл о ней.
Резко повернувшись, он пошел прочь по песку, и Мира, глядя ему вслед, поняла, что на самом деле он ни на миг не забывал о Лиз. Но человеческая гордость — вещь чрезвычайно странная.
Петербург очаровал Миру. Она уже была здесь несколько лет назад и теперь с радостным удивлением поняла, что не забыла шумный Невский проспект, Дворцовую площадь и величественный Казанский собор, заставивший ее на миг перенестись мысленно в древний Рим. Она прошла по знакомым местам, вспоминая, как часами бродила здесь вместе с подругой. Две студентки, приехавшие в Питер на каникулы, они облазили, если так можно выразиться, весь город до последнего переулка. Но даже тогда Мира не чувствовала себя чужой в нем — ей казалось, что она прекрасно знает город, вот только слегка позабыла, что где находится. Ощущение того, что она уже была здесь, преследовало ее все каникулы. А сейчас ей вообще казалось, будто она вернулась домой после долгого путешествия.
Свернув с Невского, она пошла вдоль одного из каналов, поглядывая на мутную воду. Вода — единственное, чего ей не хватало в Москве. Мира всегда любила смотреть на нее, неважно, море перед ней было или пруд. Вода успокаивала, а ей это иногда было так необходимо!
«Где? — подумала Мира, облокотившись на каменную ограду. — Где я допустила ошибку? Когда проглядела тот самый, последний момент? Ведь был же какой-то сигнал, его не могло не быть.
То, как она отозвалась о новой школе? «Я все равно не буду ходить туда.»
То, как улыбнулась на прощание? Словно сожалея, что больше они не увидятся.
То, как говорила о матери? «Я знаю, она счастлива. Это хорошо, что она счастлива.»
Потому что ей будет легче пережить твою смерть? Ты это хотела сказать? Ну почему, почему ты подумала, что это все решит?»
Ресницы дрогнули, и Мира торопливо, словно стыдясь, смахнула слезинку. Можно, конечно, поплакать. Кому, как не ей, знать, что слезы помогают избавиться от стресса. И никто не осудит. Даже наоборот. Катя, та самая подруга, с которой они ездили в Питер, а ныне соседка, сказала, глядя на бесстрастное лицо Миры: «Неужели она тебе так безразлична?»
— А я должна быть безразличной, — прошептала Мира темной воде. Вот только пока это так плохо удается.
Она стояла так почти час, сперва перебирая в памяти все те сигналы о помощи, которые посылала ей Наташа и которые она не смогла уловить, а потом уже ни о чем не думая, просто глядя на текущую воду. Мимо проходили люди. Юноша с тонким пакетом, в котором просвечивал компьютерный журнал. Строгий мужчина в костюме. Пара подростков, держащихся за руки. Две девушки, смеющиеся над чем-то. У каждого из них была своя жизнь, своя судьба. Свой мир.
Отвернувшись от воды, Мира рассеянно взглянула на двухэтажное здание с белыми колоннами и широкой изящной лестницей. Что-то заставило ее остановиться, какое-то странное ощущение… Внезапно Миру захватило то, что называют deja vu. Она впервые видела это здание, но абсолютно точно помнила, как идет по этой лестнице. Не саму лестницу, а то ощущение, которое испытывала, медленно поднимаясь по ступенькам. Захваченная странным чувством, Мира подошла ближе, недоуменно глядя на здание. Да, она видела его впервые… но уже поднималась по этой лестнице, одной рукой придерживая подол платья, а второй… Мира непроизвольно подняла руки, пытаясь вжиться в это ощущение. Вторая рука лежит… на чьей-то руке? Мира попыталась представить, как поднимается по ступенькам под руку со спутником, элегантным жестом придерживая платье, и смущенно рассмеялась. Глупость какая…
Перейдя по мосту через Неву, она спустилась на набережную Петропавловской крепости, решив напоследок пройтись по ней. Сперва она шла по самому краю, но вода начала заливать парапет, и Мире пришлось подняться выше. На одну из башен уселась чайка и замерла там неподвижной фигуркой. Взглянув на часы, Мира поняла, что пришла пора возвращаться. Слишком много впечатлений для одного дня… и потом, перед закатом она хотела прогуляться по пляжу. Будучи честной перед собой, Мира признала, что хотела бы еще раз встретиться с Алексом. Он заинтересовал ее. Даже разговаривая с ней, он сумел остаться ненавязчивым, не нарушая границ личного пространства Миры, которая была человеком замкнутым и крайне неохотно допускала кого-то в свой мир. И в то же время она почти ничего о нем не узнала. Только имя да неопределенное заявление, что живет он где-то рядом.
Электричка была набита почти до отказа, Мире кое-как удалось втиснуться в переполненный тамбур. Рядом стоял милиционер в форме, держащий лукошко с грибами. Представив, как он выглядел в лесу, Мира развеселилась. Милиционер подмигнул ей, и остальную часть пути они дружески болтали, то и дело вжимаясь в стену вагона, чтобы пропустить поток входящих и выходящих пассажиров. Оказалось, что милиционер этот когда-то тоже жил в Москве, а потом перебрался в Питер вслед за друзьями, поэтому разговор очень скоро перекинулся на столицу.
До пансионата Мира добралась уже под вечер и, к своему смущению, обнаружила, что непроизвольно ускоряет шаг. Когда в последний раз она к кому-то спешила? В институте, не позже. Потом спешили только к ней. Рассердившись на себя, Мира нарочно замедлила темп, но потом плюнула на все и пошла быстрее.
Кинув сумку на кровать (Мира до сих пор не могла выжить из себя неаккуратность при спешке), она быстро переоделась и, сунув в карман юбки яблоко в счет ужина, выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
«Ты ведешь себя как студентка, — сердито упрекнула она себя. — Успокойся, ненормальная. Это просто прогулка. Ну что ты мечешься, как суслик по тундре?»
Это выражение Мира придумала еще в институте. «Представьте, что суслик неожиданно очутился в тундре, — объясняла она, когда кто-то спрашивал ее о смысле этих слов. — Вокруг снег, холодно, никого нет. А он мечется туда-сюда и не может понять — где он очутился? Где его норка? Куда делась родная степь? Почему именно суслик? А почему бы и нет?»
Но с другой стороны, она чувствовала себя замечательно. Ей хотелось рассказать кому-то о Петербурге, о своих ощущениях. Раньше она использовала для этого дневник, но в последние годы как-то забросила это дело. Кажется, толстая тетрадь в кожаной обложке так до сих пор и лежала в верхнем ящике ее письменного стола. А может, она ее уже переложила в шкаф к папкам со старыми документами. Мира нахмурилась. Нет, в самом деле, где же ее дневник? Ах да, она не стала его перекладывать. Уже совсем собралась, но не стала.
Алекса она увидела издалека, на том же самом месте, где они встретились вчера и где она увидела его в первый раз. И как в первый раз, он стоял и глядел на залив. Мира была абсолютно уверена, что идет бесшумно, и все же он обернулся.
— Я уже начал думать, что вы не придете, — его лицо осветилось слабой улыбкой. Нет, скорее даже намеком на нее.
— Я была в Петербурге, — объяснила Мира, на миг остановившись, чтобы скинуть босоножки.
— Ну и как там?
— Прекрасно, — она жестом предложила пойти вдоль берега, и Алекс кивнул. — Знаете, у меня все время было ощущение, будто я просто вернулась туда, а не приехала второй раз в жизни.
— Мира, а вы… — он заколебался, не зная, как сказать.
— Что — я?
— Вы… вы верите в то, что душа человека может остаться на земле после его смерти и вселиться в другого человека?
Вот этого Мира не ожидала. Но вопрос был интересным, одним из тех, по которым Мира могла без устали спорить несколько часов подряд. Что в студенческие годы частенько и делала…
— Ну… вам ответить с научной точки зрения или с личной?
— А есть разница?
— С научной — не верю. Существование души вообще не доказано, хотя исследования в этом направлении велись, — Мира оседлала своего любимого «конька». — Было зафиксировано, что в момент смерти тело человека становится легче приблизительно на 9 граммов. Но это, как вы понимаете, не доказательство. К тому же нет определения, что вообще представляет собой душа.
— Чувства, эмоции, отношение к миру…
— Эмоции — это только кратковременные реакции на что-то, — возразила Мира. — Страх, интерес… И с чувствами почти то же самое, хотя они устойчивее. Некоторые считают, что душа — это информация, которой владеет человек, но и тут можно поспорить…
— А как же быть с теми, кто потерял память? — перебил ее Алекс. — Получается, они потеряли душу? И теперь это будет уже совсем другой человек?
— Вот то же самое и я обычно говорю, — засмеялась Мира. — Так что тут ничего не ясно. Поэтому и верить в существование души пока рано, а уж тем более — в возможность ее переселения.
— Вы говорили что-то о личной точке зрения, — напомнил Алекс. Он поддел ногой камешек и проследил, как тот упал в прибрежные волны.
— Я верю в реинкарнацию. Понимаете, ведь если то, что мы называем душой, существует — а что-то ведь существует — то после смерти оно должно куда-то деться. И потом, вы можете себе представить небытие?
Алекс покачал головой.
— И я не могу. Поэтому гораздо спокойнее думать, что после смерти у тебя будет просто новая жизнь, — она смущенно улыбнулась. — Ведь все подобные теории возникли именно из-за страха человека перед смертью, вы же понимаете. Кстати, может, нам перейти на «ты»?
— Конечно. А как насчет призраков? В них ты веришь?
— Нет, — твердо ответила Мира. — Вот это уже точно выдумки. Даже не столько выдумки, сколько галлюцинации или те или иные природные явления. А часто и игра подсознания, — она закрыла ладонью глаза, чтобы посмотреть на заходящее за горизонт солнце. По берегу протянулись длинные тени от валунов. Подойдя к одному из них, красно-коричневому камню со сколом, образующим естественное сиденье, она смахнула ладонью песок и села, скрестив ноги. Алекс сел рядом.
— Наверное, ты часто общаешься с людьми, которые говорят, что видели их, — предположил он, искоса поглядывая на Миру. Она пожала плечами.
— Нет. Поверишь, ни разу не встречалась с этим. Голоса из космоса были, а призраки — нет, — говорить с ним на ты» оказалось на удивление легко.
— Когда-то это были голоса святых или мучеников, — хмыкнул Алекс.
— Времена меняются.
— Наверное.
Какое-то время они сидели молча, глядя на волны. В небе раздался резкий крик чайки, и Мира подняла голову, выискивая птицу.
— А чем ты занимаешься? — спросила она, не отводя взгляда от облаков. Алекс неопределенно пожал плечами.
— Разным.
«Не хочет отвечать», — безошибочно определила Мира. Она уже столько раз слышала этот тон от своих пациентов. И приходилось прилагать немало усилий, чтобы объяснить им, что именно для их лечения она должна знать как можно больше. Но Алекс не был ее пациентом, и если он хотел оставить эту сторону своей жизни в тайне, она не могла мешать ему.
Очевидно, Алекс угадал ход ее мыслей, потому что внезапно тронул ее за руку.
— Не пойми меня превратно, я действительно занимаюсь разными вещами. Когда-то разводил лошадей, занимался недвижимостью… Трудно выделить что-то определенное.
— Вечный поиск?
— Да нет, смена обстоятельств. А тебе нравится твоя работа?
— Думаю, да, — Мира не могла не восхититься тем, как упорно он переводит разговор на нее.
— Думаешь? Значит, не уверена?
— Просто… понимаешь, у меня сейчас то, что называют кризисом. Я и сюда-то приехала, чтобы собраться с мыслями, подумать. Это у всех бывает.
— Неудача?
Мира грустно усмехнулась.
— Я впервые поняла, что не всесильна.
— Значит, большая неудача, — отметил он.
— Это была не неудача, — возразила Мира, не глядя на него. Вместо этого она наблюдала, как золотит темные волны заходящее солнце. — Это было… Я даже не знаю, что это было. Преступление, фиаско, осознание своей никчемности…
— Так плохо?
Она не поворачивала головы, но знала, что он смотрит на нее.
— Из-за меня погиб человек, Алекс.
В наступившей тишине она услышала, как где-то далеко прогудела электричка. Мира упрямо подняла голову, до слез вглядываясь в небо, подернутое полосками красно-золотых облаков, и вздрогнула, когда Алекс нашел ее руку и слегка сжал.
— Это ведь неправда, Мира. Я не знаю, что случилось, но ты сама знаешь, что говоришь неправду. Да погляди же на себя, — резко выдохнул он, когда она обернулась, собираясь возразить. — У тебя такой вид, будто ты намеренно берешь на себя чужую вину.
— Но это в самом деле моя вина! — Мира отдернула руку и обхватила себя за плечи. И тут же пожалела об этом. — Я должна была ее спасти! Обязана была.
— Кого — ее?
