Текст книги "Тринадцатая редакция"

Автор книги: Ольга Лукас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Наташа как раз очень любила собирать народ на совещания, летучки и прочие дружеские междусобойчики у шефа – можно ведь не по телефону звонить, а совершенно легально, то есть по делу, а не ради развлечения, заглядывать по очереди во все кабинеты и отвлекать от работы тех, кто там обнаружится.

Константин Петрович сидел за столом в своём кабинете, руки по локоть в документах, глаза горят, губы шепчут заклинание:

– Нет, я понимаю, у каждой фирмы должен быть свой скелет в банковском сейфе! Но если скелетов в нём больше, чем денег, – это уже перебор!

– Шеф вызывает, – пискнула Наташа и тут же захлопнула за собою дверь, потому что кто его, коммерческого директора, знает – вдруг он уже научился испепелять взглядом? Судя по всему, у него возникло такое желание.

Следующей жертвой стал Шурик. Договор был благополучно подписан, и теперь он уже в который раз объяснял Маше, что именно от неё ждут, а Маша в который раз соглашалась и обещала обязательно внести в текст все исправления. Затем они прощались, договаривались о точной дате сдачи материала, а потом в разговоре что-то сбоило, и он, как граммофонная игла по неисправной пластинке, с шипением перескакивал в самое начало. Собеседникам уже порядком надоела эта сказка про белого бычка, они бы и рады были её досказать, но нельзя же прерывать разговор на логической середине, а в логическом конце его поджидала царапина – пшш-чпок – и всё сначала.

При виде Марии Наташа собралась, чтобы не сказать ей какую-нибудь грубость и, глядя Шурику прямо в глаза, скомандовала:

– К шефу быстро! Вызывает! – и тут же умчалась, потому что у Шурика на лице отразилась такая дивная смесь благодарности с недоумением, что надо было поскорее бежать, чтобы не пришлось вдаваться в объяснения. К тому же, кто его знает, вдруг он тоже умеет взглядом испепелять?

– Мне, наверное, пора? – с надеждой спросила Маша.

– О да, вам пора! – радостно подпрыгнул Шурик, но тут же спохватился и добавил: – Пора решительно подойти к станку и отредактировать ваш прекрасный, несравненный, удивительный, чудный роман! Я жду окончательную версию завтра к вечеру!

– Тогда до свиданья, – заискивающе улыбнулась Маша и наконец-то двинулась к выходу. Кажется, все приличия были соблюдены. А эта странная девушка со всеми так грубо разговаривает. Видимо, так здесь принято, а может быть, это обычный деловой стиль. Господи, как мало она знает о настоящей жизни! Нигде не смогла удержаться больше трёх месяцев, три месяца – и то большой рекорд. А всё из-за того, что долг велит ей заботиться о больной немощной матери. Как хорошо, что полгода назад она нашла прекрасный способ излечить свою матушку от всех недугов. Стоило уволиться с последней работы и больше уже не искать новую, как мадам Белогорская выздоровела и теперь уже не нуждается в постоянном уходе и заботе.

Маша вышла на улицу и вдруг совершенно отчётливо поняла, что не хочет сегодня весь вечер проторчать в кофейне. Дмитрий Олегович, когда его не было рядом, казался не более чем выдумкой, очередным вампиром, романа с которым ей не видать, как своих ушей. «Мама приболела, мне надо быть дома. Завтра позвоню», – настучала на телефоне Маша. Врать при помощи SMS было проще и удобнее, чем по телефону. Да здравствует научно-технический прогресс, помогающий людям ещё больше запутаться в своих отношениях, чтобы в старости было о чём вспомнить.

После разговора с Шуриком на Машу нахлынула такая эйфория, что по возвращении домой она не только исправила, но и существенно улучшила «Роман с Вампиром», и скорее почувствовала, чем поняла, что всё вышло очень здорово. Но никакой гордыни она при этом не испытывала. Потому что любой человеческий творец – это просто хорошо отлаженный приёмник, который настраивается на ту или иную программу и транслирует её по мере сил. Плохие приёмники зачем-то увешиваются глушилками, создают помехи в эфире, чтобы их не отвлекали от разной сиюминутной ерунды, и, в конечном итоге, от их услуг отказываются. А хорошие приёмники, напротив того, прилежно транслируют то, что уловили, но при этом не приписывают себе авторство программ, не утверждают, что внутри у них сидит радиоведущий, три оркестра, пять музыкальных групп, два профессиональных чтеца, звукорежиссёр, оператор и редактор студии вещания.

Когда за Машей закрылась дверь, Шурик на радостях сплясал какой-то безумный, молниеносный танец. Дотанцовывал он его уже по дороге к кабинету Даниила Юрьевича. Виталик, задумавший внести существенные изменения в настройки кофейного автомата, вбежал в кабинет шефа последним, но не растерялся и занял самое лучшее место, у окна.

– Мне очень некогда, – начал наскоро организованное совещание Даниил Юрьевич. – Мы готовы, Константин Петрович.

– А я уже выставил защиту, – похвастался тот.

– А ведь правда. Надо же, я даже не почувствовал, ты всё-таки очень быстро растёшь. Отлично, остальные тоже не уменьшаются. Насколько я могу судить, Денис и в самом деле может считывать желания носителей, так?

– Может, – ответил за него Шурик.

– Мне нужно озвучить то, что я понял? – спросил Денис.

– Нужно, – серьёзно сказал Даниил Юрьевич, – а также то, чего не понял.

– Ну, хорошо, сейчас, – сосредоточился Денис. – Я неожиданно оказался как бы внутри самого желания. И, если честно, только сегодня сообразил, что имею дело с желаниями, а не с простыми глупыми мыслями недалёких людей… Нет, не это важно. Он хочет, чтобы его оставили в покое и дали возможность работать. Это – главная тема. Ещё он хочет, чтобы дело было сделано до того, как он потеряет зрение. Это – существенная деталь. А дальше я не понял, но – чтобы это сделанное дело затмило своими очевидными достоинствами глючные винды… Извините, это он так мечтает, а не я так ругаюсь.

– Какой молодец! – не удержался Виталик.

– Кажется, я знаю, кому мы доверим это дело, – подмигнул ему Даниил Юрьевич.

– Всё это, конечно, хорошо, но я не понимаю главного – зачем мы ищем и исполняем чужие желания? – задал главный вопрос Денис.

– Шурик? – нахмурил брови Даниил Юрьевич.

– Забыл рассказать, – развёл руками тот. Мельком взглянув на свою развесёлую команду, шеф Тринадцатой редакции сначала легонько подул прямо перед собой, а затем резко хлопнул в ладоши: и все как будто очнулись от странной спячки. Спячка эта длилась минуту, не больше, а если свериться с часами (сверился только Константин Петрович), то и вовсе нисколько, но Денис за это время узнал всё о принципах работы мунгов и шемоборов, об их вековечной вражде и некоторых существенных различиях в достижении поставленной цели.

– По крайней мере, тут нет неопределённости. Мы – хорошие, они – плохие. Мне это нравится, – удовлетворённо произнёс он.

– С нашей точки зрения, так и есть, – кивнул Даниил Юрьевич. – С их точки зрения – всё ровно наоборот.

– А если взглянуть со стороны? – не поддался на его уловку Денис.

– С чьей стороны? – уточнил шеф.

– Вообще – со стороны, незаинтересованной.

– Незаинтересованной стороне абсолютно наплевать на наши человеческие качества, – вполне серьёзно заявил Даниил Юрьевич. – Даже заинтересованной – то есть носителю желания – тоже наплевать. С его точки зрения, мы все хорошие. Как представители двух конкурирующих компаний, производящих прохладительные напитки и предлагающих ему в жаркий день широкий ассортимент своей продукции.

– Но всё-таки они покупают душу, а мы отпускаем её. Это ведь ощутимая разница! – азартно воскликнул мальчик.

– О да, ещё какая! – вмешался Виталик. – В некоторых восточных традициях как раз мунги считаются плохишами, ведь добрые шемоборы, по тамошним представлениям, вытаскивают несчастную душу из череды перерождений, а мы стараемся всячески этому помешать, этакие гады!

– Меня не интересуют традиции. Меня интересует правда. На чьей я стороне? – холодно перебил его Денис.

– Ты на нашей стороне. Вот всё, что мы можем тебе гарантировать, – отвечал Даниил Юрьевич.

– А вы на чьей?

– На твоей.

– Где находится эта сторона? – упрямо продолжал Денис. Даниил Юрьевич был сама невозмутимость.

– Ты в детстве читал «Трёх мушкетёров»? – мягко спросил он. – Наверняка, все их читали. Так вот, на чьей стороне они были?

– На стороне короля и королевы, насколько я помню, – пожал плечами Денис. Его гораздо больше увлекли приключения Шерлока Холмса.

– А на чьей стороне были король с королевой? С точки зрения их современников, наших современников, с точки зрения тебя-читателя? Всё относительно. И лично мы не можем гарантировать тебе ничего.

– Я хочу верить вам, – сказал Денис после некоторого раздумья. – Ещё не поверил полностью, а только отдал себе приказ – верить, даже не верить, наверное, а доверять. Это будет интересный и необычный опыт в рамках общения с людьми.

– Не надо общаться с людьми в рамках, – заметил Цианид (кто бы говорил!). – Выйди за них, и тогда тебе не придётся всякий раз ломать защиту, чтобы подслушать желания собеседников и попытаться понять, о чём же они на самом деле думают. К тому же по желаниям ты вообще вряд ли ход мыслей сможешь восстановить. Скажем, некто страстно желает сходить в туалет – но думает при этом о теореме Ферма.

– Новенький опять сломал твою защиту? – обрадовался шеф, так, как будто поставил на Дениса весь свой месячный оклад.

– Я поддался ему и тут же всё отстроил заново! – хмуро ответил Константин Петрович. – Надо же было понять, как это работает. Он, кстати, действует грубо, но эффективно, методом тарана. Я не знал, что так тоже можно.

– А значит, мальчик уже принёс за этот день пользы больше, чем все вы, вместе взятые! – потёр руки Даниил Юрьевич. – А уж когда он осознает себя, войдёт во вкус – тут держись. Кстати, если ты действительно сообразил, как это действует, сделай краткий обзор для наших иногородних коллег. Просто чтоб ребята знали, ага?

– Хорошо, я так и хотел поступить – после работы, – кивнул Цианид.

– Извините, что вмешиваюсь, – поднял руку Денис, – но я правда не понимаю, о чём вы говорите. Защита – это такой термин, да? А кого она защищает? И главное – от чего?

– Во даёт! – восхищённо протянул Виталик. – Сломал хорошую вещь, а как она называется – не знает.

– Я ничего не ломал! – смерил его взглядом Денис. – И вообще не имею привычки…

– Тихо-тихо-тихо, – приостановил новенького Даниил Юрьевич. – Защита – это одна из тех штук, которую проще показать один раз, чем объяснять, что это такое. Тем более что тебе тоже неплохо бы её освоить – хотя бы на индивидуальном уровне.

– Ну, вы попробуйте для начала объяснить. Иначе я так и буду постоянно ломать то, не знаю что, – заявил Денис. – Не настолько же я туп, чтобы не понять без наглядного примера?

– Тут дело не в тупости, – отмахнулся Даниил Юрьевич. – Вот попробуй объяснить мне, что такое павлинье перо.

– Ну, это такое перо, которое…

– Я не знаю, что такое перо.

– Это такая штука, которая торчит из хвоста у павлина.

– Я не знаю, что такое павлин.

– Павлин – это такая птица.

– Разве у птиц бывают хвосты? Разве им нужно заметать следы, как лисицам?

– Нет, не нужно.

– Тогда зачем птице, которая именуется павлином, хвост? И почему из этого хвоста торчат какие-то перья? Это посторонние предметы? Это что-то вроде заноз или, может быть, это стрелы охотника?

– Вот, стрелы, – ухватился за ложную подсказку Денис. – Стрелы обычно оперены, и перья… перья тоже оперены.

– Следовательно я угадал, – удовлетворённо кивнул Даниил Юрьевич. – У птицы, именуемой павлин, есть хвост как у лисицы, и из этого хвоста торчат стрелы. То есть павлином называют птицу-мутанта, раненную неумелым дикарём. Из чего мы делаем вывод, что павлиньи перья – это частный случай чего-то крайне неприятного и гнусного. Ничего не хочу о них больше слышать.

– Вы нарочно меня запутываете! Не так уж я бестолково объясняю.

– Ты объясняешь очень толково, просто я хотел тебе продемонстрировать, какая каша замешается в твоей голове после того, как я начну рассказывать тебе о принципах установки защиты, её возможностях и невозможностях. Ты всё узнаешь в своё время – и это, и куда более увлекательные вещи. А пока что нам надо разобраться с вашим сегодняшним клиентом. Виталик?

– Рад стараться!

– У тебя ведь как раз сегодня вечером – финал. Во всех смыслах слова. Проконтролируешь его – и берись за этого очкарика с его глючной виндой.

– Я думал, Шурик им займётся, – сразу перестал веселиться Техник. – Он и фильмы уже взял. Отличный повод продолжить знакомство, я считаю.

– Нет, с фильмами – плохая идея, – встрял Денис. – Этот парень решил, что мы неумны и нелюбопытны, поскольку наш выбор пал на самые примитивные картины из всех, какие только были на полках.

– Ты и это умудрился считать? – заинтересовался Цианид.

– Да там и читать ничего не надо было. Вернее, всё было написано у него на лбу. Очень крупными буквами. Но поскольку Шурик, кажется, не умеет читать – то этот Гумир на всякий случай озвучил свои мысли.

– А Гумиром он, кстати, сам назвался? – уточнил шеф.

– Да нет, у него на груди карточка висела, с именем и фамилией, – вмешался Шурик.

– А говорил, что он не умеет читать, – попенял Денису Виталик.

– Это, наверное, я ему вслух прочитал, – ответил тот.

– Слушайте, я понял, – схватился за голову Виталик. – Эти двое теперь заодно! Конечно! Как за девушкой ухаживать – так Шурик, а как какого-то слепого Гомера, злобного носителя тяжелой судьбы окучивать – так мне!

– Тебе девушек, что ли, мало? – строго спросил Цианид, немедленно припоминая, как Виталик обманом увёл Марию из приёмной. – Тем более что компьютеры ты любишь больше.

– Клевета! – подпрыгнул Виталик.

– Любишь, любишь, – гнул своё Константин Петрович. – И носитель их тоже любит. Вот на почве любви к компьютерам вы и споётесь. Глядишь, поможешь ему с его программой.

– С ума сошел, там, может быть, работы на несколько лет! – снова подпрыгнул Виталик. – И этим надо заниматься всерьёз, всего себя отдавая. А я так не могу.

– И не надо, – наконец заговорил шеф, – что-то мне подсказывает, что ваш Слепой Гомер сам всё сделает, справится без чужой помощи. Главное – чтобы он не стал совсем слепым до того, как закончит работу.

– А если это фанатик, который не может критически себя оценивать? Почему вы решили, что его идея жизнеспособна? – поинтересовался Цианид.

– А вот, кстати, тоже вариант, – не стал спорить Даниил Юрьевич. – И в этом, боюсь, придётся разбираться точно тебе, Виталий. Для начала я бы посоветовал тебе попробовать устроиться работать в этот прокат, скажем, уборщиком. Всё, что надо подделать, ты подделать в состоянии, вряд ли этот Гумир настолько дотошный, что станет выяснять у своего начальства, откуда взялся новый сотрудник и с какой стати он мешает ему работать.

– Я вот одного не пойму: если по предыдущему делу мне довелось поработать курьером, то уборщик – это повышение в должности или понижение? – задумался Виталик.

– Это стабильность! – утешил его Цианид.

У спящего человека медленная фаза сна сменяет быструю, а у Лёвы Разумного после медленной фазы бешенства всегда наступает быстрая – и наоборот. Если Лёва не в бешенстве – значит, он спит и видит сны (тоже бешеные, разумеется). В медленной фазе этот великий воин способен на такие трудовые подвиги, которые не снились даже самоотверженному Цианиду. Просто потому, что ни один нормальный человек не может работать так яростно и чётко, как медленно закипающий от гнева Лёва. В голове его перекатываются через пороги ненависти волны чистой злости, извергаются вулканы безумия, и вообще происходит такое, о чём лучше не задумываться – а то жалко его очень становится. При этом сам Лёва собран, сосредоточен, грациозно двигается, вежливо, хотя немного холодно, улыбается и производит на собеседников самое благоприятное впечатление. Когда Лёва один на один выходит на битву с дедлайном, он похож на трёхголового богатыря Муромца-Никитича-Поповича, он яростный многорукий Шива, живое божество кризисного менеджмента. До тех пор, пока не становится ясно: проблема решена, всё состоится, Лёва опять победил время, место и чужое бездействие. В такой момент как будто что-то переключается в голове этого сверхчеловека – и наступает быстрая фаза бешенства. Теперь в душе у Лёвы журчат ручьи умиротворения и порхают бабочки спокойствия, мозг отправляется в неоплачиваемый отпуск, а сам Лёва – на поиски приключений. Если повезёт – то в ближайший кабак, а нет – так может прямо в офисе набедокурить. Но стороннему наблюдателю кажется, что нет на земле человека страшнее Лёвы.

Полностью завершив подготовку к мероприятию, которым, по-хорошему, должны были заниматься не они с Даниилом Юрьевичем в течение суток, а целая банда московских бездельников недельки этак две, Лёва решил уточнить кое-какие детали. Сорвался с места, выбежал в приёмную и там уже обнаружил, что в кабинет к шефу ему нельзя. Дотошный Цианид, устанавливая защиту, наделял специальным допуском только тех, о ком ему сообщали заранее, все прочие сотрудники, не приглашенные на совещание, могли хоть лоб расшибить о дверь – это им не помогало. Поэтому Лёва, которому позарез нужно было поговорить с шефом, только бессильно сжимал кулаки, предчувствуя преждевременное наступление быстрой фазы бешенства.

– Чёртовы идиоты! – выкрикнул он, поворачиваясь к Наташе, ставшей невольной свидетельницей его неудачи. – Они там совещаются!

– А ты хочешь ещё немного подушить Виталика? Бедненький. Если так приспичило, можешь немного подушить меня. Только учти – я щекотки боюсь.

– Да я всех там передушу, когда они вылезут! – посулил Лёва, присматривая на этажерке безделушку подешевле, которую можно было бы без особых потерь для человечества разбить об пол. К сожалению, вся бесполезная бьющаяся мелочь уже давно закончилась, а за новой надо было ехать далеко, на блошиный рынок.

– Все совещаются, тебя не позвали, закрылись на замок и не пускают посекретничать? – решила угадать Наташа.

– Закрылись на Цианида! Замок бы я выломал! – скрипнул зубами Лёва и нанёс несколько сильных ударов по мягкой спинке дивана.

На такой случай был припасён очень простой и эффективный способ достучаться до тех, кто совещается у шефа, – звонок по прямому телефону. Просто звонок: два гудка, повесить трубку, и ждать, пока перезвонят. На этот раз перезвонили довольно быстро – Лёва успел ударить диван всего-то пять или шесть раз.

– Тут Лёва к вам просится, – сказала Наташа, снимая трубку.

– Ты кому это там говоришь? – свирепо поинтересовался тот, отвлекаясь от почти поверженного противника. – Я вроде помогать мне не просил!

– Иди к шефу, тебя там ждут, – улыбнулась в ответ Наташа. Она прекрасно понимала, что Лёва не лично ей сейчас грубит, а сложившейся ситуации. Так что пусть ситуация и обижается, если ей больше делать нечего.

Не поблагодарив её и не извинившись перед диваном, бешеный Разведчик распахнул дверь в кабинет шефа. И застал там идиллическую картину: все сидят за столом, активно обсуждают какую-то муть. Виталик корчит рожи и торопливо рассказывает, как ему удалось сделать так, чтобы песня группы «Банда «Чёрная Корюшка»» с провокационным названием «Растаманская Кухня» не только была записана в профессиональной студии, но и сразу же попала в эфир одной очень популярной радиостанции:

– … и сегодня вечером они об этом узнают! Прямо перед концертом, прикиньте?

– Неплохо, – сдержанно кивнул Константин Петрович. На его языке то означало что-то вроде: «Ты оказался ещё большим молодцом, чем я предполагал! Так изящно и точно всё задумать и проделать мало кто в состоянии, и я рад и горд тем, что мы с тобой работаем вместе, что я могу считать тебя своим другом. Молодец, Виталик, впрочем, к чему слова, ты и так прекрасно знаешь себе цену!»

– Даниил Юрьевич. У нас через полтора часа начало! – жалобно сказал Лёва, вместо того чтобы сообщить всем присутствующим, какие они а также …. Ему вдруг стало обидно за себя: он тут трудился не покладая рук, а хвалят почему-то другого. От обиды Лёва даже не заметил, как шеф оказался рядом с ним – очухался только тогда, когда тот спокойно положил руку ему на плечо. Рука была немедленно сброшена. Шеф повторил операцию. Тот же результат. В третий раз Лёва всё-таки решил стерпеть эту процедуру – из уважения к начальнику, который тоже, между прочим, работал не покладая рук и тоже не получил никакой благодарности.

– Совещание окончено, ребята. Вольно, – скомандовал Даниил Юрьевич, продолжая удерживать руку на плече неуправляемого сотрудника. Виталик тут же сорвался с места и побежал к выходу – ему нужно было ещё успеть переодеться перед концертом «Чёрной Корюшки». Шурик, и до того весьма вальяжно восседавший на своём стуле, чуть ли не ноги на стол положил – так, по его мнению, нужно было реагировать на полученную от шефа команду «вольно». Денис, которому неожиданно намекнули на некоторые удивительные тайны и продемонстрировали совершенно запредельные подробности из жизни, казалось бы, рядовой организации, постарался последовать его примеру – ног на стол не водружал, конечно, это некрасиво и совсем не культурно, зато весьма непринуждённо и грациозно откинулся на спинку стула. Один только Константин Петрович продолжал сидеть за столом ровно и прямо, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Но кто бы знал, какое он испытал блаженство, отпуская защиту! Для человека, практически не умеющего расслабляться, такой способ давать себе передышку является единственным из доступных – легально и без ущерба для здоровья.

– Теперь мы поедем? – спросил у шефа не вполне укрощённый Лёва, нетерпеливо поглядывая на оставшихся в кабинете: неужели им непонятно, что пора сваливать? Эй, чуваки, ваше совещание закончилось, до свиданья!

– Знаешь, тут Галина мне подкинула кое-что срочное… мне ещё придётся какое-то время поработать, – покачал головой Даниил Юрьевич. – Но, насколько я понимаю, ты можешь поехать один, без меня. Моё присутствие за час до начала совсем не обязательно.

– Мы же собирались ехать вместе, на вашем автомобиле, – напомнил Лёва.

– Езжай на метро, а то в такое время везде пробки! – очнулся Цианид.

– Ты обалдел? – рыкнул на него Лёва. – Мне ещё везти кучу материалов! Это как… Это как четыре пачки книг, на себе не утащишь! Скажи честно, что тебе неохота давать мне денег на такси!

– И это тоже, – не стал отпираться Цианид. – Но главное – там пробки. И ты можешь опоздать, что нежелательно. Так что пакуй свои материалы в рюкзак – небось, довезёшь.

– Тяжело!

– Довезёшь!

– Тяжело!

– Четыре пачки? Тяжело? А кто на прошлой неделе вырвал из пола барную стойку и швырнул её в окно?

– Ну, так её же не надо было тащить куда-то. Оторвал, бросил, делов-то.

– Ой, посмотрите на неженку, четыре пачки ему куда-то не дотащить! – раздался у него за спиной насмешливый голос Галины Гусевой. Убегая, Виталик, естественно, и не подумал закрыть за собой дверь, так что Лёвин рык разносился по всей приёмной, на радость старым насмешницам, решившим в тишине и покое выпить кофейку. Дождёшься тут тишины и покоя, как же!

– Если такая умная – сама бери и тащи, – грубо ответил Лёва.

– Четыре-то пачки? Да я их и не замечу. А тебе не стыдно будет, касатик? Что бабушка старенькая тащит здоровенный рюкзак, а ты бежишь рядом налегке?

– А я не буду рядом бежать. Я буду идти чуть поодаль.

– Вот размечтался-то, а! Видали дурачка наивного? – повернулась к коллегам Галина. – Думаешь, я не стану каждые пять минут обращаться к народу с жалобой на внука-обалдуя, неблагодарного мальчишку, оставившего бабулю наедине с тяжёлыми и тупыми предметами? Ещё как буду! И если спросят меня – где сей отрок недостойный? – тут же укажу на тебя! Ой, что тогда начнётся!

– Ну ладно – раз вы все против меня, то я пошел, – хмуро заявил Лёва.

– Слушайте, так же не честно! – спохватился Шурик. – Давай поделим твои четыре пачки на двоих, а? Даниил Юрьевич, можно я ему помогу немного? У меня «Романом с Вампиром» нашелся, так что не волнуйтесь, всё сдадим в срок!

– Ты уже в срок не укладываешься, – напомнил вредный Цианид.

– Да, Шурик, поезжай вместе с Лёвой, помоги ему там, я обязательно буду к началу, – рассеянно кивнул шеф. – А теперь мне действительнонадо поработать.

Это означало – «все вон». Сотрудники Даниилу Юрьевичу попались ничего такие, сообразительные. Шурик бодро вытолкал Лёву из кабинета и отправился вместе с ним грузить материалы в рюкзаки. Галина вернулась к недопитой чашке кофе. Денис, воодушевлённый всеобщим энтузиазмом, решил до конца рабочего дня навести порядок в рукописях, хотя бы рассортировав их для начала по смыслу и объёму. Константин Петрович побрёл в приёмную, раздумывая на ходу: стоит ли всё-таки засыпать в кофейный автомат дорогой кофе или все уже привыкли к дешевому? А шеф наконец-то смог заняться важными делами, от которых его постоянно отвлекали не в меру энергичные подчинённые. На мероприятие из-за этого придётся прибыть не на машине и даже не на метро, а, скажем так, с помощью телепортации, ну ничего, если не злоупотреблять, то изредка можно.

Через пару часов довольный и слегка подвыпивший Шурик вернулся в офис и сообщил всем, что Лёва, как и следовало ожидать, сотворил невозможное прямо на коленке: все довольны, даже он сам, вечеринка идёт полным ходом, и если ребята хотят, они могут присоединиться – он, дескать, нарочно приехал сюда, положить в кабинет шефа то, что нужно непременно туда положить, и, захватив с собой всех желающих, вернуться обратно. Желающих почему-то не нашлось, но послушать рассказ очевидца в приёмную, тем не менее, выбрались все, кто ещё был на месте.

– А стриптиз там будет? – лениво поинтересовалась Галина.

– Не знаю, – пожал плечами Шурик.

– А хотя бы кровавая драка без правил? – с надеждой спросила Марина.

– Ну, если на Лёву кто-нибудь косо посмотрит… И Даниил Юрьевич этот взгляд вовремя не перехватит – то запросто.

– Да кому он там нужен, смотреть на него, тем более косо, – зевнула Галина. – Мы лучше уж дома телесериал посмотрим.

– Ага. Только дунем для начала, – согласно покивала Марина.

– Костя, а ты чего сидишь, пошли! Там знаешь сколько всего вкусного? – Не сдавался Шурик, которому ну очень не хотелось возвращаться на вечеринку в гордом одиночестве.

– Судя по смете, которую я подписывал, – Цианид посмотрел на часы, быстро что-то прикинул в уме, – к нашему возвращению там не останется ничего вкусного. А может быть, и вообще ничего не останется. Раньше надо было приезжать. Так что я лучше поработаю.

– Раньше я не мог! – попытался было оправдаться Шурик.

– Не принимается, – покачал головой Цианид, решительно ставя точку в деле о кофейном автомате – то есть опуская в мусорную корзину упаковку с остатками дешевого кофе и клянясь перед лицом своих товарищей (правда, мысленно) больше никогда не заказывать эту гадость и вообще доверять подобные дела Наташе.

– Вы чего, отдыхать разучились, что ли? – расстроился Шурик. – Вот если бы Наташка в институт не ушла, она бы меня поддержала! Или Виталик – на него в таких вещах всегда можно положиться. Денис, ну ты-то хоть пойдёшь со мной?

– Я же не Виталик, – отвечал тот, – так что извини, но нет. Кстати, я что-то совсем не понимаю, какую он-то пользу приносит вашему делу – этот Виталик?

– Нам. И нашему делу, – поправил Константин Петрович (и на всякий случай защиту-то выставил).

– Ну да, нашему, – тут же исправился Денис. – У него же никаких выдающихся способностей нет, верно? В отличие от всех вас… Нас…

– Да ты что, он хороший, правда! – тут же вступился за отсутствующего благородный Шурик.

– Не сомневаюсь, что хороший – раз ты так говоришь, – задумчиво произнёс Денис, – но какая от этого практическая польза? Он что-нибудь умеет делать, кроме того чтобы быть хорошим? По-моему – нет. А ни один сложный механизм не терпит бесполезных деталей – в самый неподходящий момент они могут застопорить всю работу.

– А он не деталь, – неожиданно серьёзно сказала Галина. – Он батарейка. Или, если хочешь, источник энергии. Без него наш механизм, каким бы совершенным он ни был, – обычная груда хорошо подогнанного друг к другу металлолома.

– Какое абсурдное самоуничижение, совершенно вам не свойственное, – удивлённо вскинул голову Денис. – Или я чего-то не понимаю.

– Всё поймёшь со временем, – утешил его Константин Петрович, который тоже, прямо скажем, не с первого дня понял, что за кадр этот Техник и за какие заслуги ему прощается его редкостная неорганизованность.

– Запомни пока, что всё здесь держится на хорошем настроении Виталика, – добавил Шурик.

– Это как? – недоверчиво спросил Денис. – Пока он хохочет – мы все тут живы?

– Нет, что ты, что ты, – Шурик даже испуганно постучал по ближайшему деревянному предмету – стеллажу со всякой всячиной. – Пока, к счастью, до такого не дошло. Но я тебе от всего сердца желаю оказаться подальше отсюда в тот день, когда Виталику будет по-настоящему грустно.

– А такое возможно? – засомневался Денис.

– К сожалению! – хором ответили Шурик, Константин Петрович и сёстры Гусевы.

«Как они добры к этому своему Виталику», – с привычной снисходительностью подумал Денис. И вдруг поймал себя на том, что ему куда больше нравится думать чуть-чуть иначе: «Как они добры к этому нашемуВиталику!»

Вообще-то шемобор шемобору – волк, а в некоторых случаях даже шакал, в беде не только не выручит, но по возможности ещё и ножку подставит, и добычу из-под носа при случае уведёт. Так велит устав, ну и сердце то же самое, как правило, подсказывает. То есть в уставе шемоборском конечно же не написано прямым текстом: «Настоящий шемобор всегда подводит своих товарищей, извлекает из их неудач максимум пользы и оставляет соратников ни с чем». Всё не так прямолинейно, иначе бы многие умники-социопаты брезговали подобной работой. Достаточно ведь просто грамотно обозначить приоритеты. К примеру, объяснить, что желание – продукт скоропортящийся, так что если ты можешь подписать договор раньше, чем тот, кто нашел носителя первым, – подписывай. Или что если один шемобор засветился и попал под наблюдение мунгов (ну или, скажем, нарушил закон и оказался за решеткой), то другие шемоборы не имеют права подвергать себя опасности и помогать ему выкарабкаться, потому что в случае неудачи Организация может потерять не одного, а двух сотрудников, что рассматривается как халатность и карается посмертной работой в архивах при любом, даже успешном исходе дела.

Однако бывают исключения. Скажем, к своему учителю – если он всё ещё жив, разумеется, – можно без опаски обратиться за советом или помощью, он не откажет, если только не полный отморозок, но к полному отморозку только другой полный отморозок обратится за помощью, а такие кадры как раз способны найти общий язык. Да и какая от полного отморозка может быть помощь? Не пришиб в процессе обучения – уже, считай, сделал в три раза больше, чем мог бы. По шемоборским поверьям, которые ни опровергнуть, ни подтвердить никто пока не смог, после смерти учителя вся его сила, опыт и умения переходят к последнему ученику. А вместе с ними – и ответственность за старших товарищей, некогда воспитанных этим самым учителем. То есть, конечно, никто не следит за тем, чтобы эти традиции выполнялись, и при желании младший ученик может грубо указать всем прочим на дверь – и никто его в этом не упрекнёт, но шемоборы всё-таки тоже люди, и многих из них очень поддерживает эта иллюзия доверительных, почти родственных отношений между главным наследником учителя и остальным «семейством».