Текст книги "Воришка, хочешь в семью? (СИ)"
Автор книги: Ольга Коротко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Двадцать один
Потом я болела. Целую неделю не могла вылезти из кровати. По симптомам было похоже на грипп, но Римус уверенно заявил, что это от нервного истощения. Вся семья с ним согласилась и начала потчевать меня бульонами и легкими супчиками. Плюс много сна и отсутствие планшета, чтобы не начиталась каких-нибудь страшилок из внешнего мира.
Вернувшись в строй, я заметила легкие изменения. Тело стало более пластичным, спина перестала беспокоить, да и мышечные зажимы в шее чудесным образом испарились.
Отношения с семейством Браун изменились. Шарлотта превратилась в заботливого родителя и часто обнимала меня, даже на глазах гостей. Фокс стал будить меня по утрам, чтобы я помогала ему с уходом за животными. Римус стал проявлять ко мне больший интерес, несмотря на то, что Чарли каждый день по десятку раз говорил всем какая мы с ним приятная пара. Это не было навязчиво. Шутка, сказанная сотню раз, не перестает быть шуткой. А никак иначе я его слова и не воспринимала, слишком уж он шебутной. Отец семейства предложил мне помощь с поиском предков, а девочки стали чаще приглашать в свои забавы. Немного отодвинув от себя внимание братьев.
Следующий месяц пролетел незаметно. Дни были насыщены вкусной едой, смехом, проказами, заботой и теплыми мыслями. Я перестала ежедневно думать о своем прошлом, корить себя за него и думать, как могла бы выбраться "в люди". Мне стало легче. Да, мой опыт никуда не денется и мои родители те, кем являются. Но стоит отпустить прошлое. К тому же меня грела мысль, что я была маленькой, а все события казались мне страшнее, чем были на самом деле. Это как с собаками. В свой годик я могла испугаться овчарки, ведь она огромная. А теперь страха нет.
Долго рефлексировать о новых мыслях времени не было. Магию нельзя отправить на полку, чтобы она подождала своей очереди. Поэтому окончательно восстановившись, начала перебор учителей. Теперь Брауны платили за отдельные уроки. Причина заключалась в том, что один ментальщик – это терпимо, а два – это основа для заговора. Больше трех занятий, без смены партнера, не случилось.
Каждый ментальщик предлагал мне использовать свою магию в недобрых целях. Вторая решила, что мы обе вступим в клан Браунов, а потом я встану во главе и буду распоряжаться средствами. На мое возмущение, впрочем абсолютное непонятое, был предложен другой клан. Пришлось менять.
Третьим был мерзкий на вид старикашка. Уж насколько я стараюсь не судить по внешности или возрасту, тут было без шансов. Повезло, что рассказывал интересно. Но его тоже скосило. Он притянул меня к себе за талию, положил одну руку мне на грудь и горячо зашептал, что всегда искал себе в пару девушку с той же направленностью магии.
Четвертый, пятая, шестая, седьмой…Я начинала понимать нелюбовь остальных магов. Хотя Шарлотта успокоила, сказав что выплески безумия от постоянного напряжения. Дескать, сдерживаешь магию – сходишь с ума. Просто медленнее, чем если бы вообще не трогал. Я с ней соглашалась и шла к себе, делать упражнения из методички, что была выдана в академии. С безмолвным учителем было легче. Хотя и другие помогли. Узнала больше о себе и даже наклеила на стену стикеры, чтобы рассортировать то, что может пригодиться в будущем.
Зеленые стикеры. Умения: могу создавать пространства с определенным настроением, вытаскивать из людей то, что они уже умеют или хотят сказать, находить опасных людей в толпе, успокаивать животных.
Розовые стикеры. Возможные места работы: больницы, приюты, центры помощи, полиция, центры занятости, суды, ветеринарные клиники.
Белые стикеры. Вредное использование магии: получать скидки, получать помощь от незнакомцев, воровство, рассекречивать измены, принуждение, ловля преступников.
Стикеров было не так много, чтобы я была довольна, но решила, что главное начать. У меня будет больше мотивации к учебе, если я буду знать, где это потом использовать. Конечно, понимала, что цены мне не будет в политике или криминале. Но это никак не вязалось с тем, чтобы быть с Браунами. Опасная, нервная работа, из-за которой могут пострадать близкие…Ну уж нет! Пока что больше всего меня интересовала возможность создавать интерьеры с настроением и стрижка собак.
Первое – это масштаб. Польза большому количеству людей, которые страдают или прошли сложный путь. Второе – меньше ответственности и сразу виден результат. В том плане, что я не буду видеть, как людям в больнице легче от того, что там магия в стенах. Хотя стать тем самым, мифическим существом, что выдает в мир много пользы, не ожидая ничего взамен – заманчиво. Да и Чарли указал мне именно на этот способ взаимодействия с магией. Впрочем, спешить мне некуда, у меня есть семь лет на учебу, раз первый курс нам не засчитали из-за происшествия.
За месяц до той самой учебы, я стала частью клана Макбелерьон. Оказалось, что клан куда больше, чем я думала. Кроме семьи Браун, в нем была еще уйма народу. Среди которых были даже учащиеся академии, так что есть вероятность, что ко мне уже подходили с предложением присоединиться к семье. Сама процедура была довольно странной.
Мы с Сэмуэлем поехали во дворец, что находится в столице. Первые этажи дворца занимает канцелярия, в которой мне сделали укол и выдали магический паспорт. Жидкость, что была в шприце, заслуживает пристального внимания. Это нечто среднее между вирусом изменяющим днк, чипированием и укусом вампира. Я на физическом плане стала новым человеком. Меня легко будет найти, старший в клане сможет снять с меня навязанные чары и прочее-прочее… А самое главное – никто и никогда не сможет определить то, насколько я близка к семье. Одной ли мы крови. И даже больше, есть вероятность, что драконья часть не будет отвержена моим организмом и тогда я могу считаться потомком древней расы. Удивительно.
Я не собиралась забывать, кто я. Вся эта чушь про то, что можно начать жизнь с чистого листа – не по мне. Отказываться от слоего опыта – нашли дурочку! Пусть боль, что была в детстве, станет стоп-краном для воможных злодеяний. Лишения в прошлом, дадут возможность ценить то, что есть. Плохой опыт позволит увидеть тех, кто хочет использовать меня. А опыт жульничества и воровства укажет на прорехи в безопасности поместья.
Мне больше нет нужды быть оторвой и одиночкой. Маски белой вороны, незаметной любезной девушки, своим в доску парнем…Их можно было выбросить. Метафорично, конечно. Хотя было бы забавно рыться потом возле баков и шептать: "Нет-нет, эту стоит оставить на непредвиденный случай".
Теперь я могла быть никем. Не использовать ярлыки: красивая девушка, хорошистка, ментальщица, помощница. У меня появился буфер между мной и миром. Как слой ваты. Теоретически, мне можно было все, что я смогу воплотить. Ведь семья поддержит. Подскажет. А если сойду с ума, как мои летние преподаватели, то дадут опомниться.
Это ощущение, которому я всю жизнь завидовала, открывало много возможностей. Например, можно не планировать жизнь наперед, выбирая только одно направление, в которое упрусь лбом. Попробую разные. Не в теории, а на практике. Так будет гораздо понятнее, чем гонять по кругу мысли о том, что вдруг я не смогу или мне надоест. Да и ситуация с университетом теперь казалась не столь мрачной. Наверняка существует какой-нибудь свод законов, где указано, что мне должны дать нагрузку по профилю.
Только две вещи продолжали смущать меня. Первая – миф о том, что люди не меняются. Возможно этот настрой и воодушевление нечто временное, от еды или настоек. Второе – пророчество о замужестве. Вступление в клан никак не сказалось на желании братьев. Чарли действовал как буксир. Мощно, но с шуточками, чтобы не казалось, будто он не способен ждать. Римус был куда обходительнее. После того, как он выдал мне все справки о своей жизни, мы часто беседовали, пытаясь найти точки пересечения. Увы, с Чарли мне было куда как проще. Он жил культурой моего мира, смотрел фильмы, которые видела я, знал тысячу фактов о разных городах и байки, способные выставить его в правильном свете.
По-хорошему, мне стоит выбрать более темного брата. Римус спокойнее, устойчивее, добрее. Не имеет той червоточины, которую заметил во мне Чарли. Шалопай виделся мне более поверхностным. Балагур и весельчак. И я совсем не могла его представить в роли степенного мужа. Головой я понимала, что он учился на факультете боевой магии, что он воевал…Но соотнести это с реальностью не получалось.
Двадцать два
В академию мы возвращались вчетвером. Оказывается, Чарли договорился побыть временным преподавателем, пока у него перерыв в работе. Семья посчитала его поступок достойным, ведь подобная защита никогда не помешает. Особенно с учетом произошедшего в прошлом учебном году. Мне же Чарли улыбался, как начищенный пятак и утверждал, что с детства мечтал стать рыцарем для своей дамы сердца.
По приезду нас сразу отловил помощник ректора и попросил меня о незамедлительной встрече. Подхихикивая, пошла за юнцом. Вот будет странно, если главный сердцеед академии влюбился в меня и за лето осознал, что мы созданы друг для друга. Конечно, в моем случае следует делать ставку на слова гадалки и смотреть только на братьев…Однако новая влюбленность внесла бы долю безумия в выбор между мужчинами.
– Здравствуйте, Кира. – ректор слегка склонил голову. – Хорошо доехали?
– Да, спасибо. Вы хотите дать мне наставления на следующий учебный год?
– Ах, да. Сразу к делу. Возьмите чем записывать и бумагу, будете делать пометки. Разговор продлится несколько часов. Можете считать это первым уроком.
Дальше ректор академии провел мне лекцию о личной системе безопасности. По его словам, воспитание внешнего мира может сыграть со мной злую шутку. И что продолжить обучение я могу только если успокою свою гордыню и смогу прислушаться к тем правилам, что абсолютно естественны для тех, кто всегда жил по эту сторону.
Для того, чтобы защитить себя от нападений, оскорблений и любого насилия следует вести себя уверенно и спокойно. Мне стоит прекратить использовать просящие интонации, быть изгоем среди кланов и делать вид, что другие люди мне и вовсе не нужны. Ректор разыгрывал со мной сценки, где карикатурно изображал одинокого неуверенного юношу и уверял, что если бы у нападающего был выбор, то целью стал бы именно он.
Вторым правилом стало емкое: держать ушки на макушке. Значит больше никаких книг на ходу, витания в облаках и обдумывание зловещих планов. Впрочем, обдумывать могу, главное чтобы у себя в комнате или в любом другом безопасном месте. В остальных случаях – подсчитывать количество людей, что находятся рядом, если смотреть на 360 градусов; замечать обстановку и ее изменения; присматриваться к растениям.
Третьей стала идея о продумывании путей отхода. Стоит выбирать самые безопасные маршруты или такие, где смогу получить помощь и скрыться от преследователя. Еще мне настрого запретили заходить в двери, которых я раньше не видела. Это могут быть ловушки, созданные с помощью подпространства.
Четвертое правило гласило: быть в форме и ходить налегке. Если вдруг на меня нападут, а у меня при этом будет куча учебников – их надо бросить и бежать. И даже если вместо литературы будет что-то очень ценное, стоит поступить так же. А вообще, по мнению ректора, особые вещи можно хранить у него. Или заказать магический сейф в комнату.
Пятым, и последним, правилом оказалась банальная, в общем-то, идея. Нужно говорить. Если что-то не устраивает или есть сомнения в правильности происходящего. Еще в план занятий добавят риторику, на которой студенты, в первую очередь, научатся грозно и громко рычать.
Остальное касалось общей стратегии поведения. Довольно странной. Слова ректора никак не могли уложиться в моей голове. Он предложил мне стать той, что всегда убегает, молчит и подставляет вторую щеку.
– Безопасность превыше всего. Тебе нет нужды заботиться о чести, о том, что подумают окружающие или учителя. Если оскорбляют, то вместо перепалки, нужно уйти. Сделать вид, что ты не слышишь, что это к тебе не относится. Не реагируй, если незнакомец позовет тебя по имени. Не бросайся верить, если скажут, что твоя семья в опасности и ты должна пройти с ними.
– Очень странный у нас получается урок. Кого вы готовите из меня, ректор? Бездушного человека, что на первое место ставит свою безопасность и больше всего похож на параноика, если сравнивать с нормальными людьми? Про подсчет людей и бдительность на все окружающее пространство – я ведь не секретный агент. Ну ударят меня разок, в худшем случае. О чем вообще речь?
– Ах, ты наверное не так меня поняла. Ты обязана соблюдать правила личной безопасности, чтобы защитить других. Мы начнем готовить из тебя полноценного специалиста. Поэтому у тебя появятся навыки, которые очень опасны для тех, кто не поймет с кем решил связаться. Считай себя бомбой с замедленным действием, а любой конфликт – огнем для фитиля.
– Вы преувеличиваете. Летом я занималась и все больше склоняюсь к тому, что хочу наделять интерьеры особым настроением. Это, по-моему, самое безопасное использование моей магии, которое вообще может быть.
– Посмотрим. Учить тебя будут по новой, сырой программе. Та, на которой мы взрастили всех остальных ментальщиков, запрещена и уничтожена. Но не беспокойся. Думаю, что твоя семья будет довольна моим выбором учителей. Уж и не загадывал, что буду угождать клану Макбелерьон. Хороший выбор. – мне подмигнули.
На этом встреча была закончена. Я пошла к себе на чердак, надеясь немного отдохнуть перед тем, как рассказывать новости семье. Мне предстояло стать другим человеком. Снова. И, кажется, кто-то начал перевоплощение за меня. Потому что чердак был заперт, а вместо объяснительной записки висела карточка с номером комнаты, что мне выделили в общежитии еще в прошлом году. Нарываться на конфликт нельзя, так что молча развернулась и поспешила, чтобы проверить целостность того, что было в башне.
В женском общежитии было шумно. Даже в спешке заметила, что часть абитуриентов уж слишком хорошо выглядит. Ровный цвет кожи, блестящие волосы, хищная улыбка и клыки. Вначале подумала про горе-стоматологов, что за деньги модифицируют клиентов. Потом с сожалением вспомнила где нахожусь.
Мой завоевательский поход на выданную комнату прервался встречей с Лиссой и Амандой. Они так активно жестикулировали и подмигивали, что отложить разговор было невозможно. Единственное, что я смогла, обозначить, что он пройдет в моей комнате. А то я изведусь, так же как они.
– Мы уже все узнали! – начали они разговор, как прежде, продолжая слова друг за другом. – Большое количество смертей в прошлом году, обеспокоило родителей настолько, что не приехала даже часть студентов со старших курсов. О новичках и говорить нечего!
– Чтобы не закрывать академию и восстановить ее имя, было решено объединить потоки студентов с другими академиями. Альма-матер вампиров среди них.
Новость была удручающая. Решение было отличным, если смотреть с точки зрения администрации. Если бы они ничего не предприняли, то в академии не было бы второго курса и недобор на остальных. И тогда это уже не академия, а школа выходного дня на выезде. Тут понятно. Непонятно что делать со всем этим лично мне.
Вампиры знали кто я. Или могли бы узнать, при определенном любопытстве. Вряд ли безопасность студентки, что убила их первый курс, является для них высшим благом. Значит, будут преследования. У кого-то умер друг, брат, сват. А мне разгребать. Хотя виновата не я, а Ле.
Задумалась, пока девочки щебетали о том, что увидели. Зависла на одной точке, всматриваясь в узор ковра, что перенесли в мою комнату с чердака. Впрочем, перенесли почти все вещи, мне не на что было жаловаться. В конце своеобразной медитации на полу оказалась рыбина, очень похожая на сущность, что была со мной прежде. Только бок в розоватых чешуйках, а так точь в точь.
– Девочки, вы ЭТО видите? – тыча пальцем на ковер, произнесла я.
Большая рыба, выше меня ростом, если мой глазомер меня не подводит, махала мне плавником. На подмигивании, я отвернулась. Чур меня, от этих вестников апокалипсиса.
– Думаю, что не видим. А что видишь ты? – Лисса и Аманда переглянулись. Рыжики даже встали и сели на корточки возле того места, куда я указала.
– Помните вечер, когда вы меня долго успокаивали? Перед этим я рассказала как все было и упомянула большую рыбину Ле?
– Ооо, так она тут?
– Тут ее подруга. Хотя, нет. Может они и не знакомы. Тьфу, в общем лежит тут рыба. Похожая на Ле, только розовая. Цветом.
Повернула голову обратно, чтобы рассмотреть рыбу получше и описать сестрам приметы, но рыбы на ковре не было. На секунду понадеялась, что у меня просто галлюцинации. Это было бы прекрасно. Но нет. Рыба оказалась в углу комнаты. Она передвигалась с помощью мелких прыжков, стоя на кончике хвоста и по-хозяйски осматривала комнату. Я застонала, когда она проверила полку на наличие пыли.
– Девочки, познакомьтесь! – решила, что пора тренировать чувство комического. – Это моя новая соседка. Можете звать ее Чешуйка! Рыбина, познакомься, это девочки! Лисса и Аманда, моя семья.
Девочки неожиданно заорали. Они прыгнули на кровать, хотя до нее было метра полтора, как-то подтащили меня к себе, схватив по обе стороны за подмышки и начали громить комнату огнем. Удавалось им не слишком хорошо, так как рыбина, которая перестала быть невидимкой, решила что это приветственная игра. Она ловила пульсары всем телом, открывала рот и поднимала плавники вверх, будто победитель. Успокоившись, я заметила что при ударе по ее телу, пробегает рябь и она будто становится плотнее, поэтому перекрикивая гвалт уговорила сестер прекратить.
Дальше мы пили чай. Вчетвером. Чешуйка расположилась в кресле и пила из миски, но даже так было не слишком аккуратно. Хотя странно, что меня это так заботило.
Наводящими вопросами и угадыванием, выяснили следующее: Ле послала ко мне охранницу. Сущность перевоплотилась во что-то более значимое и ей теперь по чину не положено за мной ходить. А вот Чешуйке в самый раз. Опять же, вампиры приехали. Вдруг у них тоже бешенство, тогда и она сможет изменить свою жизнь.
У меня было стойкое ощущение, что мы разговариваем с провинциалкой. Горящий взгляд, желание работать, вера в светлое будущее. Ле наплела ей про мою исключительность, поэтому я заранее представляла, как мы вместе состаримся. Верить в то, что молния дважды попадет в одно место и я смогу накормить сущность вампирами, отказывалась. Оттого мое сознание рисовало картины, как состарившаяся Чешуйка стоит у моего гроба и рыдает крокодильими слезами.
Посидев в прострации некоторое время, было решено отправиться к Чарли. Честно попыталась уговорить рыбину посидеть в комнате или хотя бы снова сделаться невидимкой, но она отказывалась, по-военному отдавая честь. Если бы в тот день проходил конкурс по закатыванию глаз, я бы забрала все места. Уж на это моей уверенности хватало.
Наш проход по академии был впечатляющим. Для меня сущности стали чем-то нормальным, ведь я встретилась с ними как только попала в магический мир. Марицио, адская гончая и Ле сопровождали меня весь первый курс, для меня они стали такой же нормой, как магия. Оказалось, что мою точку зрения разделяют не все. От нас шарахались. Хлопали двери комнат. Совсем слабенькие падали в обморок.
Почему мы не позвали Чарли ко мне? Я задавалась этим вопросом много раз, но ответ так и не нашла. Сглупили, подумали, что рассосется или что Чешуйка отстанет и заблудится. Не знаю.
Чарли – необыкновенный мужчина. Он принял нас так радушно, словно мы прибыли с королевой государства. Предложил присесть, попросил подождать пока сходит за угощением. Вернулся быстро. Девушкам полагались шоколадные конфеты, рыбине – миска с сушеными насекомыми. После этого Чешуйка приняла моего возможного жениха как родного.
К тому же, он вел себя с ней очень обходительно. Рассказал, что тоже, в некотором смысле, мой охранник. К этой должности он готовился много десятилетий. Закончил боевой факультет, был на войне, потом много путешествовал – перевозил ценности. А значит готов ко всему. Рыбина даже удосужилась похлопать его по плечу.
Мне все происходящее напоминало зарисовку из Алисы в стране чудес, где она попала на чаепитие с мартовским зайцем, Шляпником и сурком. Жаль, что мои размышления на эту тему никого не волновали. Особенно ректора. Он ворвался в апартаменты к Чарли, стащил меня с кресла и начал трясти.
– Как ты посмела! Отвечай!
Вместо ответа он получил хвостом по грудной клетке. Отшатнулся. Дальнейшее сложно назвать дракой или поединком. Рыбина просто прыгнула на него всем своим весом, повалив на пол. Больше ректор вопросов не задавал. Ни в этот день, ни в последующие. После того, как он отошел от обморока, скрылся. Чарли потом узнал, что тот уволился по собственному желанию. Здесь такое редко, но бывает. Впрочем, следует сказать сразу, что мужчина, который прибыл на его место, был настолько безразличен ко всему, что даже когда я приходила в его кабинет вместе с Чешуйкой, делал вид, что так все и должно быть.
Потекли учебные будни. Моя мотивация к учебе была огромной, но лекции оставались такими же скучными, как и в прошлом году. С одной стороны – ожидаемо, но с другой – у всех студентов первого курса было свое собственное расписание, а значит мои надежды на полноценную учебу должны когда-нибудь оправдаться. Может дело в скучных вступительных лекциях? Но тогда их слишком затянули.
Лисса и Аманда успокаивали меня как могли. Объясняли, как маленькой, что скука связана с тем, что я повторяю уже пройденное и вместо того, чтобы отвлекаться, должна нащупать глубину того, что нам рассказывают. А еще заняться самообразованием. Они были очень добры ко мне. Не использовали фразы вроде: "ну ты ведь теперь Макбелерьон!", "это из-за тебя мы учимся второй год", "нашла о чем ныть!". Я до сих пор не могла полностью привыкнуть к такому обращению.
Чарли же пошел еще дальше. Во-первых, он захватил с собой мою книгу подсказок, что заставила поступить меня в академию. Часть лета она не подавала никаких признаков жизни, поэтому я забыла ее дома. Но Чарли взял к своим вещам. И, разумеется, после уговоров и увещеваний о том, что нечем растапливать камин, книга сдалась. Снова стала энциклопедией для меня, единственной ментальщицы – первогодки.
Кроме переговоров с книгами, меня поразило то, что Чарли знаком со стражем академии. С помесью адской гончей и цербера. Волк ластился к нему, будто тот его хозяин. В первые дни, мне было жутко обидно. Раньше думала, что хоть тут я абсолютный уникум и у нас с животным особая связь. Но оказалось, что страж любит минимум пару дюжин человек. А с каждым ректором, что заведовал академией, имеет ментальную связь. Предположила, что он мог выбрать меня из-за особенностей магии. Может быть думал, что мы сможем общаться и я буду таскать из кухни его любимые лакомства. Ведь он бы смог объяснить что именно хочет.
Еще Чарли подсовывал мне карточки с необычными магическими фактами. Я находила их в карманах, на раздаче среди салатов, в прическах студенток…Карточки были особенными на вид, их ни с чем нельзя перепутать. Очень похожи на те, что используются для печати фотографий на домашних принтерах. Написанное часто вызывало интерес.
Особенно удавались карточки с историями о том, как придумали то или иное заклинание. Например, один маг отмечал хэллоуин. Он разместил тыквы на копья, что венчали забор и влил магию, чтобы они не слетели. Что-то вроде клея. Но в моменте вспомнил о жене, что сбежала с любовником. Эмоции были так сильны, что наутро он проснулся от крика соседки. Вместо тыкв, висели человеческие головы. Точь в точь напоминавшие тех людей, что принесли магу так много страданий. С этого случая и началась эпоха отказа от эмоций во время колдовства.
Подробности, что стояли за историями, я узнавала либо в библиотеке, либо в преподавательских апартаментах Чарли. По вечерам мы часто сидели все вместе. Это было гораздо интереснее любых других возможных занятий, к тому же куда безопаснее.
Несмотря на Чешуйку, которая стала изумительным охранником, ведь ей не нужно есть, спать или ходить в туалет, меня обижали. Подлили в столовой снадобье – я стала изумрудной на несколько недель. Волосы, цвет кожи, радужка глаз. Так ко мне приклеилась кличка – изумительная жаба. Еще вампиры пытались меня обратить. Затолкали толпой в подсобку и пока рыбина отбивалась – укусили и напоили своей кровью. Чуда не произошло. Вампиром я не стала, как и в прошлый укус, который был в тот злосчастный день, когда парень схватил меня за палец, через открытую туфельку.
Нашла в библиотеке объяснение. Не каждый укушенный становится вампиром. Потому что это похоже на заражение вирусом, где вирус меняет днк клетки и каждая пробитая клетка становится мамой для новых, измененных клеток. У меня же, если судить по книге, нет рецептора, чтобы вампирская кровь смогла за него зацепиться и начать менять днк. Так что кровь просто плавает внутри и потом исчезает. Максимум, есть вероятность, что я могу сделать кого-то вампиром, если успею им закусить, после очередного нападения.
Из банального: дверь в мою комнату разрисовывали рунами и я каждый раз натыкалась на воздействие. Ожог, обморожение, сыпь, галлюцинации. Помогала семья. В конце концов, переехала к Лиссе и Аманде.
Удивительно, что никто ничего не замечал. Словно я находилась в вакууме. С одной стороны – я считала себя довольно заметной адепткой. С другой стороны – складывалось ощущение, что меня в академии вообще нет. Даже больше – как будто бы меня никогда и не было. Я не рождалась, не была воришкой, не соглашалась на сомнительную сделку, не попадала в магическую часть мира, не стала частью клана, не выбирала из двух мужчин, один из которых моя судьба…
Старалась мыслить трезво. Клеила стикеры на стену, возле своей кровати. Переспрашивала у сестричек о каких-то своих воспоминаниях, правда ли это или ложь. Строила в голове схемы и искала причины, чтобы поверить в свое существование.
Аргументы против: часть предметов мне вели тет-а-тет, то есть кроме меня в классе из учеников никого не было. Значит, есть вероятность, что преподаватели репетировали свой предмет наедине с самими собой. Моя жизнь резко изменилась и за пару лет я стала жить совсем другой жизнью. Возможно я такая же сущность, как Ле или Чешуйка, а Брауны просто не хотят меня расстраивать. Сложно поверить, что ученики так быстро привыкли к огромной рыбине, что не обращают на нас внимание. Да и прежние аргументы на тему того, что ну никак не могли такие люди, как Брауны, взять меня под крыло и назвать частью семьи… Они ведь тоже до конца не исчезли.
Аргументы за: чувствительность тела. Успехи в учебе и магии, ведь уже могла делать амулеты, что хранят настроение. К тому же, вампиры могли что-то нахимичить и внушить всем меня избегать. Еще любовь и принятие от семьи. Уж такое мне точно было бы не под силу выдумать. Отражение в зеркале.
Разумеется, я делилась своими переживаниями с девочками и Чарли. И не страдала от этой мозговой жвачки круглосуточно. Просто она стала навязчивым фоном. Как саундтрек к фильму. Вроде идет день. Классы, обед, физическая нагрузка, библиотека, ужин, посиделки с семьей. Все, как у всех. А ночью начиналось: тварь я дрожащая или правда существую?
К зимним каникулам, мое состояние менялось по щелчку пальцев. Вот я довольная своими успехами и жизнью, а через секунду реву над тем, что рама у картины в холле не слишком чистая. Все о ней забыли, как забудут и обо мне. Слава всем высшим силам, что раз в полгода нас отправляли по домам.
Потому что я уже всерьез задумалась над тем, чтобы выжигать свое состояние напалмом. Вернуться обратно. Стать прежней, во времена где были выпивка, секс и много обычного. Тогда я твердо стояла на ногах. Не рассчитывала на помощь сущностей, женихов или семьи. Не была связана по рукам и ногам правилами поведения и личной системой безопасности.
Возможно мне стоило бы взять академический отпуск, если тут такое существует. Объяснить все Браунам и вернуться к себе. Побыть без чудес. Устроиться работать на склад, чтобы руками таскать коробки и двигать ногами по десять часов в день. Чтобы ощутить себя прежней. Быть внутри тела, слышать пульс, ощущать температуру, отслеживать звуки. Ощущать течение времени. Уставать и знать, что прошел целый день. Что завтра будет еще, а через месяц дадут зарплату.
Ведь здесь, в академии, будучи счастливой девушкой с силой и семьей, я сходила с ума. Время текло незаметно. Казалось, что только недавно я впервые познакомилась с Браунами. О мыслях, что прошло чуть меньше двух лет – волосы вставали дыбом. Собственное тело тоже подводило. Я не узнавала себя в зеркале. Не понимала когда я успела так раскачаться и почему бегаю так, что мне позавидует любая индюшка бегущая по раскаленному асфальту. Я стала какой-то собранной, правильной, во мне не было злости. А из чувств осталось только недоумение и любовь к семейству. Я не понимала что со мной. И больше не хотела этого. Не хотела настолько, что была готова отказаться от всего, что со мной произошло.
