Текст книги "Магический код"
Автор книги: Ольга Егорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Впрочем, за превышение скорости гаишники на дороге его ни разу не останавливали. У них просто не было для этого повода, потому что по этой дороге Иван всегда ехал очень медленно. Со скоростью, которая была даже меньше допустимой.
Когда вдалеке показывалось здание спортивного комплекса, он даже уже не ехал. Он практически полз по этой дороге, провоцируя недовольные сигналы водителей-попутчиков.
Он уже целую неделю ездил только по этой дороге. И утром, на работу, и вечером, с работы. И целую неделю, завидев вдалеке спортивный комплекс, снижал скорость до тридцати километров в час.
Но от этого ничего не менялось.
Может быть, стоило снизить скорость до двадцати или до десяти километров? И ездить по этой дороге не два раза в день, а четыре, придумав себе обеденный перерыв? Может быть, стоило вообще остановиться посреди дороги, как раз напротив спортивного комплекса, включить аравийку и стоять, делая вид, что машина сломалась?
А может быть, все-таки стоило перестать играть в эти детские игры, вильнуть к обочине, поставить машину на сигнализацию и просто зайти внутрь спортивного комплекса? Подняться на второй этаж и зайти в тот зал? В тот самый зал, который светился огнями и в окнах которого мелькали тонкие детские фигурки, взлетающие в воздух, группирующиеся, переворачивающиеся в молниеносное двойное сальто, исчезающие и снова взлетающие…
И может быть, стоило перестать задавать себе этот дурацкий вопрос «зачем?». И обзывать себя кретином, и давать себе клятвы, что больше он не поедет по этой дороге, что сейчас он едет по ней в последний раз…
Может быть, и стоило. И если бы у него была возможность задать этот вопрос кому-нибудь другому, и если бы этот кто-то другой оказался таким мудрым, что смог бы ответить на него, дать Ивану правильный совет, – пожалуй, он последовал бы этому совету. Пожалуй…
Иван даже иногда представлял себе этого «мудрого», дающего ответы на самые сложные и бессмысленные вопросы. Мудрый в его представлении имел густую седую бороду, лицо, изборожденное морщинами, и почему-то походил на китайца. Это и злило Ивана больше всего – спрашивается, откуда может какой-то китаец знать, что творится в душе у обычного русского парня Ивана? Как быть с разницей менталитетов?
Впрочем, китаец все равно молчал и давать ответы на вопросы обычного русского парня Ивана, кажется, вовсе не собирался. Но лицо его тем не менее все время маячило в воображении, и Иван просто не знал уже, куда от него деваться.
Завидев вдалеке огни спортивного комплекса, он сбавил скорость и пристроился в первый ряд. Глупо, конечно, рассчитывать на случай. Но больше рассчитывать было не на что.
Юрка, узнав о том, что Иван все же подкараулил однажды свою девчонку, смеялся, наверное, полчаса. И полчаса, как дурак, хлопал в ладоши. И сказал Ивану, что он молодец. А Иван в ответ сказал Юрке, что Юрка кретин. Больше они к этой теме не возвращались.
Чем ближе он подъезжал к зданию спортивного комплекса, тем отчетливее вырисовывалась перед глазами противная китайская физиономия. Надо же было придумать этого идиотского китайца, чтобы потом не знать, как от него избавиться? Просто ужас какой-то, в лучших традициях Стивена Кинга. Нет, все, с завтрашнего дня он перестанет ездить по этой дороге. Мама будет рада, если Иван снова станет возвращаться с работы вовремя. С завтрашнего дня…
Снова замелькали перед глазами детские фигурки, взлетающие под потолок, переворачивающиеся в двойном сальто. Машина сзади раздраженно просигналила – какого черта, спрашивается, он едет на такой скорости и создает пробку? Спит, что ли, за рулем?
Иван выругался про себя и подвинулся вплотную к обочине. Белая «десятка» объехала его – девчонка, сидевшая за рулем, не преминула высказать Ивану все, что о нем думает. Она покрутила пальцем у виска и, надавив на педаль газа, оставила темно-синюю «ауди» Ивана далеко позади…
А Иван остановился совсем. Он вдруг со всей отчетливостью понял, что девчонка права – он на самом деле полный придурок, потому что ведет себя как школьник под воздействием взбесившегося тестостерона. Что так вести себя нельзя, потому что это ненормально, это патология, как сказал бы Юрка, имея в виду чей-нибудь больной зуб, и даже молчаливый китаец, как показалось Ивану, едва заметно кивнул, одобряя…
Он вышел из машины, поставил ее на сигнализацию и быстрой походкой, не останавливаясь, чтобы не передумать и не выглядеть потом в собственных глазах еще большим дураком, вошел в здание спортивного комплекса.
Тяжелая деревянная дверь, которую Иван с большим трудом отодвинул, видимо, была специально создана для спортсменов, чтобы поддерживать тонус их мышц. За столом возле входа сидела и вязала на спицах что-то большое и розовое пожилая тетенька-вахтерша. Иван улыбнулся тетеньке, постаравшись сделать улыбку максимально обаятельной, поскольку тетенька была для него сейчас единственно возможным источником информации. С ней просто необходимо было подружиться.
Обаятельная улыбка сработала. Вахтерша отложила вязание, подробно объяснила, как пройти в зал спортивной гимнастики, и подтвердила, что у Дианы Витальевны Пааде сейчас в этом зале проходит вечерняя тренировка. До конца которой оставалось пятнадцать минут.
Вокруг сновали разновозрастные теннисисты с ракетками, культуристы с накачанными мышцами и тоненькие, прозрачные, похожие на призраков девочки в эластичных купальниках с тяжелыми рюкзаками за плечами. Из рюкзака у каждой девочки-призрака торчали булавы, а на голове у каждой была такая шишка, которую обычно делают балерины. Возле горшка с огромной диффенбахией сидел, поджав по себя белые лапы, черный кот. Черный кот, завидев Ивана, лениво зевнул и отвернулся к окну. Зеленое табло электронных часов показывало восемнадцать часов сорок семь минут.
Иван стрелой взлетел на второй этаж, потому что все внутри уже начинало противиться этой авантюре, все в нем кричало: «Вернись, не будь дураком!» Вернувшись, он оказался бы дураком в значительно большей степени…
Иван не вернулся. Он взлетел по ступенькам на второй этаж, приоткрыл дверь с надписью «Во время тренировки вход родителям в зал строго воспрещен», протиснулся в зал, уселся на низкую скамейку возле подстраховочной ямы, глубоко вздохнул и уставился на мускулистого парня, который почти у него над головой крутился на гимнастических кольцах.
– Подвинулись бы, молодой человек, – вполне дружелюбно обратился к нему средних лет мужчина в спортивном костюме. По всей видимости, тренер крутящегося на гимнастических кольцах мускулистого парня.
Иван послушно отодвинулся на дальний край скамейки.
– Вы к кому? – все так же дружелюбно поинтересовался мужчина.
Иван не знал, что сказать в ответ. Поэтому просто промолчал, неопределенно кивнув в дальний конец зала, где занимались несколько групп разновозрастных девчонок.
Кивнул – и сразу увидел ее. Она стояла возле снаряда, называемого конем, и наблюдала за тем, как ее подопечные с разбегу вскакивают на этого коня, переворачиваются вниз головой, встают на руки и падают вниз. Изредка она их страховала.
В этот раз она опять была какой-то другой. Не похожей ни на русалку, ни на дельфина, ни на стриптизершу, ни на девчонку в широких джинсах и смешной кепке на голове.
Теперь она была в синем спортивном костюме, казалась высокой, слишком худой и очень строгой – возможно, из-за прически, потому что волосы были тщательно собраны в шишку почти на макушке, закреплены какими-то невидимками, ни одна прядка из них не выпадала, как у суровой классной дамы. Челка, к которой Иван еще не успел привыкнуть, куда-то исчезла. И голос ее, отражающийся гулким эхом от стен, казался совершенно незнакомым. Этим незнакомым голосом она иногда повторяла: «Молодец», обращаясь к своим воспитанницам.
Иван сидел и чувствовал себя зрителем в кинотеатре. Ему и хотелось, и не хотелось одновременно, чтобы она его заметила. А она очень долго его не замечала – видно, привыкла к тому, что настойчивые родители постоянно игнорируют табличку на дверях, протискиваются сквозь дверную щель и садятся на эту самую скамейку, чтобы полюбоваться на своих детишек. Чтобы увидеть своими глазами, как детишки крутятся на брусьях и перелетают через снаряд, называемый конем.
Она определенно не обращала на него никакого внимания. Она точно приняла его за родителя одной из своих подопечных. А может быть, была настолько увлечена работой, что вообще не смотрела по сторонам.
«Кашлянуть, что ли?» – подумалось вдруг, и Иван понял: нет, все-таки он хочет, чтобы она его заметила. Раз уж он пришел сюда, преодолев тысячу сомнений, так пусть уж заметит. Пусть снова начнет ругаться, возмущаться, выгонять его, обзывать ненормальным, требовать, чтобы он перестал ее преследовать, – только пусть заметит. А там уж он разберется, что сказать и как себя вести.
Она заметила его совершенно случайно. Спасибо доброжелательному мужчине в спортивном костюме, тренеру мускулистого парня. Это он привлек ее внимание, громко крикнув через весь зал:
– Диана! У тебя завтра первая тренировка во сколько?
В восемь утра! – отозвалась она. Естественно, при этом взгляд ее волей-неволей скользнул по низкой скамейке возле подстраховочной ямы. И она увидела Ивана, сидящего на этой низкой скамейке, согнувшегося в три погибели – колени были на уровне подбородка. Но сначала, видимо, и правда не поняла, что это Иван, приняла его за обыкновенного родителя. И отвела взгляд.
Но потом будто что-то вспомнила. Повернулась и стала пристально разглядывать…
Иван почти вжался лицом в колени. Всю его храбрость как ветром сдуло. Дурак, дурак, твердил он про себя, а она уже приближалась – лицо у нее было злое, и даже походка была злая, резкая и очень решительная. «Растерзает», – подумалось ему в этот момент.
Девчонки стайкой плелись за ней. Она подошла близко, почти вплотную, одарила его яростным взглядом и повернулась спиной.
– Тренируем акробатику на ковре. Разбег, рандат, переворот, снова рандат. Светлана, ты первая.
Веснушчатая девчонка в зеленых носках, желтом трико и красной майке – настоящий светофор – подошла к краю длинной гимнастической дорожки и заняла стартовую позицию. Разбежалась – Иван только и видел, как замелькали в воздухе ее пятки в зеленых носках, и снова, и снова…
– Молодец, Светик! Ноги только ровнее держи, не забывай! Теперь, Лена, ты!
Иван решил уже было, что она так и будет стоять рядом, демонстративно повернувшись к нему спиной. И не произнесет ни слова. Но, как выяснилось, он ошибался. Она сделала несколько шагов назад, все так же, стоя спиной, подошла почти вплотную. Повернула слегка голову в его сторону, одарила возмущенным и надменным взглядом сверху:
– Опять вы? Зачем пришли? – не сказала, а прошипела. Брови возмущенно поползли вверх, глаза цвета Средиземного моря в июле гневно сверкнули, отражая свет ламп на высоком потолке.
А Ивану вдруг стало легко. Так легко, что он даже перестал бояться, перестал вжиматься в свои колени и строить из них оборонительную крепость. Он расправил плечи, вытянул ноги и понял, что пришел не напрасно. Что очень правильно пришел, и спасибо мудрому китайцу, и девчонке той, что была за рулем «десятки» и обругала его дураком, тоже спасибо.
«Змея, – подумал он с какой-то странной патологической радостью. – Настоящая гремучая змеюка. Не говорит – шипит. Того и гляди – ужалит».
– И чему это вы улыбаетесь? – снова зашипела змея. – И как вы вообще меня нашли?
– Через ФСБ, – сказал Иван чистую правду. Она не поверила:
– Пришли и еще теперь врете мне тут.
– Ну хорошо. Раз не верите, тогда… Тогда можете считать, что мне подсказали звезды. Я профессиональный астролог…
Она промолчала. Наверное, версия со звездами показалась ей более убедительной – или же она наконец отчаялась добиться от него правды. В любом случае спрашивать о том, как он ее нашел, больше не стала.
– Динка, у тебя все в порядке? – послышался рядом голос мужчины в спортивном костюме. Того самого, что сперва показался Ивану доброжелательным.
Она в ответ только кивнула. Мужчина смерил Ивана недобрым взглядом и прошел мимо скамейки к выходу из зала, по пути слегка коснувшись ее руки.
Динка… Как это он здорово сказал – Динка. Чертовски захотелось вдруг тоже называть ее Динкой, и говорить ей «ты», и запросто касаться своей рукой ее ладони. И волноваться – все ли у нее в порядке, быть готовым в любой момент прийти на помощь и вышвырнуть из зала всех навязчивых субъектов вроде Ивана.
– Вы зачем пришли? – снова раздалось над ухом змеиное шипение. – Я вас спрашиваю! Отвечайте! Вы глухой, да?
– Да! – Иван не выдержал и рассмеялся. – Я глухой. И ненормальный. И француз. И еще я тону…
– Что?!
– Я просто пытаюсь ответить сразу на все вопросы, которые вы мне задавали. Тогда, когда мы первый раз встретились в море, вы у меня спросили, не тону ли я и не француз ли я…
– Что?! В каком еще море?
– В Средиземном, – снова честно ответил Иван. И она снова ему не поверила. Отмахнулась:
– Глупость какая. Этого не может быть.
– Ну как же не может. – Иван почти обиделся. – Разве не помните, как мы с вами встретились? Далеко от берега. Я тогда от неожиданности правда чуть не утонул. Я тогда подумал, что это дельфин плывет…
Она теперь уже полностью повернулась к нему. И смотрела недоверчиво и пристально. Словно пыталась идентифицировать его личность – настоящий следователь городской прокуратуры.
А глаза у нее на самом деле были точно такого же цвета, как море. Сейчас – абсолютно такого же сине-зеленого цвета, совсем как тогда, когда он встретил ее впервые.
Она смотрела по-прежнему недоверчиво. Чтобы окончательно добить ее, Иван напомнил:
– У вас тогда еще была такая прическа… Такая прическа – две косы. И на концах этих кос были розовые резинки. Вот. Ну, что вы теперь скажете?
– Вы совсем… Совсем не похожи. – Она растерялась, а от растерянности забыла про свою змеиную сущность и перестала шипеть.
Иван улыбнулся:
– У меня просто волосы мокрые тогда были. Поэтому вам кажется, что непохож. Хотите, я сейчас пойду волосы намочу? У вас здесь есть где-нибудь кран с водой? Или душевая кабина? Нет, серьезно!
Она почти улыбалась, и на лице у нее было написано: вы – ненормальный…
– Не надо волосы мочить. На улице холодно. Ноябрь. Простудитесь. Мне, что ли, отвечать потом за вас?
– Не простужусь. У меня машина.
– Все равно не надо волосы мочить. Я и так верю.
Теперь она стала казаться немного более доброжелательной. Видимо, Иван в роли русского парня с мокрыми волосами понравился ей больше, чем Иван в роли пьяного француза с сухими волосами.
Отчасти он был с ней согласен, потому что и сам себе не очень-то понравился в роли пьяного француза. Она помолчала немного, потом спросила:
– Вы правда астролог?
– Нет. Не правда, – честно признался Иван.
– Я так и думала, – ответила она как-то обреченно. – И чего вы от меня хотите?
– Да ничего особенного. Просто познакомиться. Поближе.
– Это как – поближе?
– Ну, так… Так, чтобы вы мне что-нибудь о себе рассказали. А я вам – о себе. Если вам, конечно, интересно обо мне…
Она подумала еще некоторое время, помолчала. Потом ответила серьезно:
– Нет, неинтересно, – и повернулась к своим девчонкам, которые, успев уже заметить, что внимание тренера временно переключилось на другой объект, валялись на ковре и хватали друг друга за пятки вместо того, чтобы делать свои сальто и рандаты. – Это что еще такое? Это что за куча-мала? А? Я вас спрашиваю! А ну, быстро все выстроились в ряд! Чья сейчас очередь?
– Моя, – охотно призналась все та же девочка-светофор по имени Света. Подпрыгнула на месте, оттолкнулась правой ногой и помчалась по ковру. И взлетела в воздух, да так высоко, что у Ивана на миг перехватило дыхание.
– Ноги вместе! Ноги вместе должны быть, Света! И носки тянуть!
Иван удивился: она еще недовольна! На его взгляд, эта Света-светофор летала в воздухе вполне безупречно.
Он продолжал сидеть на низкой скамейке и наблюдать за воздушными пируэтами десятилетних спортсменок, всем своим видом показывая, что это ему смертельно интересно. Но на самом деле все девчонки делали одно и то же, крутились в воздухе абсолютно одинаково, и после пятого или шестого по счету сальто Иван откровенно заскучал. Он перевел взгляд на тренерскую спину. Эта прямая спина и гордо расправленные плечи казались ему сейчас воплощением неприступности. Вот ведь, кажется, очередная неудача его постигла. Пожалуй, хватит уже проявлять настойчивость. Сказала же – «неинтересно». Без всякой злобы сказала, просто честно и откровенно. Если с третьей попытки не получилось ничего – нужно просто забыть. Забыть и не вспоминать. И это будет не так уж сложно. По крайней мере, не настолько сложно, как забыть Веру, – не придется вычеркивать из памяти пятнадцать прожитых лет.
Придется вычеркнуть только один день. Один-единственный разнесчастный день, да и то не целый день, а только одно утро и один вечер. Подумаешь. Нет ничего в жизни проще. Пожалуй, он так и сделает. Прямо сейчас – встанет с этой дурацкой низкой скамейки, на которой устал уже сидеть с торчащими выше головы коленями, попрощается и уйдет. И больше не вернется. И вспоминать не будет, и жалеть ни о чем не будет тоже…
Он уже и правда собрался подняться со скамейки и выйти из зала. Но секундой раньше произошло что-то такое, что вмиг разрушило все его планы.
Сначала он даже не понял, в чем дело. И никто, кажется, этого не понял. Привычное сальто девочки-светофора, десятое уже, наверное, по счету, вдруг закончилось как-то неправильно. Рыжая косичка метнулась в воздухе, корпус девчонки сдвинулся резко вправо, она беспомощно замахала в воздухе руками – И упала, ударившись головой о бортик такой же низкой скамейки, стоявшей вдоль стены. Упала – и замерла, не двигаясь и не говоря ни слова.
В зале повисла мертвая тишина. Иван успел только подумать о том, что этот звук, который он сейчас слышал, никак не может быть звуком удара головы о скамейку. Не может быть, потому что…
– Светка!!! – послышался крик Дианы.
Хотя Иван и не узнал ее голоса, но догадался, что кричит именно она. Он вскочил со скамейки и помчался вслед за ней к неподвижно лежащей на гимнастической дорожке девчонке.
Сама девчонка лежала на дорожке, и только голова ее неловко свесилась на пол и лежала теперь в промежутке между дорожкой и скамейкой. Иван сумел разглядеть дощатый пол спортивного зала. Доски были покрашены в синий цвет.
– Светка!!! Светка, очнись! Очнись, прошу тебя… Господи, да что же это?!
Иван опустился на колени рядом с девчонкиной головой. Одна коленка тут же сползла в щель между скамейкой и гимнастической дорожкой. Лицо у девчонки было бледным – ни кровинки, и губы были белые. Он осторожно подложил ладонь под ее голову, опасаясь, что ладонь станет мокрой от крови, но ладонь была сухой, и это значило, что крови не было.
– Светка! – слышалось отовсюду. Иван поднял на миг глаза и увидел над собой множество встревоженных лиц – детских, взрослых. И лицо Дианы – почти такое же бледное, как и лицо девчонки, которая сейчас была без сознания.
– Она жива. Просто ударилась и потеряла сознание. Ее нужно к врачу. Есть у вас здесь врач?
– Да, конечно… Конечно, врач… – Диана поднялась с колен.
Иван подложил другую руку под талию девчонки и поднял ее на руки, ощущая мягкие косточки под одеждой и кожей. Длинная рыжая коса с такой же рыжей резинкой на конце скользнула по предплечью и упала вниз. Она так и болталась, раскачиваясь, как маятник, из стороны в сторону, все время, пока Иван осторожно нес девчонку к медпункту, спускался с ней по ступенькам, а потом еще долго шел по вестибюлю спортивного комплекса, в котором по-прежнему было полно народу и скучал под огромной диффенбахией черный кот.
Диана шла рядом с ним, и для чего-то придерживала одной рукой Светкину голову, и все время причитала: «Господи, как же… как же так…»
Когда они наконец остановились возле двери в медпункт и Светкина коса перестала телепаться в воздухе, выяснилось, что медпункт закрыт. Хотя он и не должен был быть закрыт в это время – до конца последней тренировки оставалось еще полчаса. Диана долго дергала ручку двери, отчаянно стучала в нее кулаками, приговаривала «Господи…» и даже выругалась один раз – но медпункт все равно был закрыт. По всей видимости, в этот день дежурный врач решил уйти с работы пораньше, никак не ожидая, что Светка неудачно сделает сальто, ударится головой о край скамейки и потеряет от этого удара сознание.
– «Скорую». Нужно вызвать «скорую», – пробормотала Диана. – Девочки, быстренько, кто-нибудь, дайте телефон…
Иван только теперь заметил позади себя стайку девчонок с встревоженными, раскрасневшимися лицами. Диане протянули сразу два сотовых телефона.
– Не надо. Не надо «скорую», – сказал Иван твердым голосом, и две протянутых руки с сотовыми телефонами замерли в воздухе. – Не надо, – повторил Иван. – «Скорая» долго будет ехать, мы много времени потеряем. Я сам ее отвезу на машине. У меня машина здесь, рядом. И у меня врач знакомый в отделении травматологии первой областной больницы. Я сам ее отвезу.
– Да, – выдохнула Диана. – Да, конечно. Только… Нужно что-нибудь…
Она беспомощно осмотрелась по сторонам. Иван не понимал, что еще может быть нужно. Но Диана стояла на месте, поэтому он посчитал, что это «что-то» должно быть исключительно важным.
Наконец она сообразила:
– Теть Шур! Тетя Шура!
В поле зрения сразу же показалась уже знакомая Ивану тетенька-вахтерша. Лицо у нее было таким же встревоженным, как и у всех.
– Теть Шур, несите скорее свою теплую кофту! – приказала Диана. – Мы вашей теплой кофтой Светку накроем, чтоб она не замерзла, пока к машине ее будем нести…
Тетя Шура вмиг исчезла и спустя какую-то секунду появилась снова, словно материализовавшись из воздуха. В руках у нее была большая вязаная кофта из серого пуха – такого же, из которого обычно вяжут платки. Иван вспомнил, что почти такая же кофта была у его бабушки и есть у мамы.
Диана накинула кофту на Светку, расправила ее по длине, насколько это было возможно, плотно подоткнула с обеих сторон. Светка стала очень похожа на куклу, которую уложили спать и накрыли вязаной кофтой, потому что у куклы не было своего, куклиного, одеяла. Светкины ноги в зеленых носках все равно остались голыми, а рукава кофты теперь висели внизу вместе с рыжей Светкиной косой и тоже раскачивались в воздухе.
Но все это было не важно. Иван как-то отстраненно подумал про эти рукава и про голые Светкины ноги в зеленых носках – так всегда обычно бывает, когда что-то случается, в голову лезут совершенно непонятные и неважные мелочи.
– Девочки, а вы – по домам. Я вам всем обязательно позвоню… Обязательно!
И снова они шли по вестибюлю, снова мелькали перед глазами тоненькие фигурки девочек-призраков с булавами за спиной и мощные фигуры культуристов. Диана слегка поддерживала Светкину голову, но уже не приговаривала «Господи, как же…». Она обогнала Ивана на пару шагов, легко сдвинула с места массивную и тяжелую дверь, распахнула ее перед Иваном во всю ширь, чтобы Ивану было удобнее нести Светку.
Воздух на улице был сухим и морозным. Иван впервые подумал о том, что сама Диана без головного убора и без верхней одежды, что это очень плохо, потому что она может простудиться. Мысль эта была глупой, Иван понимал это, поэтому ничего говорить не стал, а только прибавил шагу, чтобы побыстрее добраться до теплого салона своей машины.
Пульт сигнализации был в кармане брюк. Иван замешкался, но потом сообразил, что другого выхода, кроме как просить Диану вытащить из кармана пульт и открыть машину, у него просто нет.
Ее ладонь легко скользнула в его правый карман, задержалась в нем на мгновение и вынырнула обратно. Легко прогнав прочь неуместные мысли, он объяснил ей, на какую кнопку нужно нажать, чтобы открыть машину. Сигнализация пискнула и мигнула синими огоньками.
– Открывайте дверь и садитесь в дальний конец. Чтобы ее голова была у вас на коленях.
Да, да, – послушно пробормотала Диана, проскользнула в салон и бережно приняла Светку к себе на руки. Светкины ноги пришлось согнуть в коленках, потому что во всю длину они не уместились на заднем сиденье.
Иван захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Диана на заднем сиденье все расправляла вязаную кофту, укутывая серым вязаным полотном Светкины плечи и руки. Мотор пришлось прогревать, но на это ушло не больше двух минут, после чего машина тронулась с места и очень быстро набрала такую скорость, с которой прежде еще никогда не ездила мимо спортивного комплекса.
Бледное и по-прежнему испуганное лицо Дианы отражалось в зеркале заднего вида.
– Все будет в порядке. Не переживайте, – сказал он ей, глядя в это зеркало, и заметил, как она улыбнулась в ответ вымученной и растерянной улыбкой. Улыбнулась и отвела глаза в сторону – теперь он уже больше не мог поймать в зеркале ее взгляда и не мог понять, перестала ли она так сильно переживать и верит ли, что со Светкой все будет в порядке.
По дороге он позвонил Юрке и выяснил, что отец его как раз сегодня вечером дежурит в травматологии. Юрка требовал объяснений, что случилось, но объяснять в присутствии Дианы не хотелось, поэтому Иван просто сказал, что все в порядке, а подробности он расскажет Юрке потом, потому что сейчас ему некогда. – Нам повезло, – сказал он, обращаясь к отражению в зеркале. – Сегодня в травматологии как раз дежурит главврач. А он – отец моего бывшего одноклассника и лучшего друга.
Она кивнула в ответ и снова отвела взгляд в сторону. Иван прибавил скорость, мысленно прикинув, что минут через семь-восемь, никак не больше, они уже будут в больнице.
Так и случилось. Теперь все действия совершались в обратном порядке – Иван сперва принял у Дианы Светку, потом подождал, пока Диана замотает Светку вязаной кофтой, потом велел ей взять с передней панели пульт от сигнализации, нажать на кнопку и положить пульт в правый карман своих брюк.
В приемной было не много народу. Своей очереди поджидал мужчина, Иван почему-то потом не смог вспомнить ни его лица, ни приблизительного возраста, отчетливо помнил только, что носки его ботинок были усыпаны мелкими-мелкими дырочками, и он еще подумал, что туфли у мужчины явно летние, не по погоде.
Усадив Диану в кресло и передав ей на руки драгоценную ношу, он постучал в приемное отделение и вошел, осторожно закрыв за собой дверь. И уже буквально через минуту появились медсестры и санитары, они осторожно забрали Светку из рук Дианы и переложили ее на больничную каталку. Каталка громыхнула и уехала куда-то в дальний конец коридора, а затем громыхнули двери лифта, и Светка на каталке скрылась в нем вместе с санитарами и медсестрой.
В глазах у Дианы заблестели слезы.
Иван, словно очнувшись, заметил эти слезы в ее глазах, увидел, что она в спортивном костюме и в кроссовках, с непокрытой головой. Стоит и сжимает в руках ненужную теперь уже серую вязаную кофту, кусает губы, а пальцы рук у нее белые.
Ему снова, как в спортивном зале полчаса тому назад, вдруг захотелось назвать ее Динкой и на «ты» и прикоснуться к побелевшим пальцам, разжать их и согреть, спрятав в своих ладонях.
Но вместо этого он только сумел произнести:
– Не плачьте, Диана.
Она кивнула в ответ и спросила:
– Как вы думаете, Иван, с ней… что-нибудь серьезное?
– Думаю, с ней все в порядке. Знаете, я в детстве тоже занимался спортом. Плаванием. Но у нас тоже были «сухие» тренировки в спортивном зале, и такие вот травмы случались довольно часто… Но в результате ничего страшного не происходило. Выяснялось, что это просто ушиб, на месте удара вырастала шишка – и все. Ну, в крайнем случае это было легкое сотрясение мозга…
Иван врал – безбожно и напропалую. На его памяти не было никаких таких случаев ударов головой о скамейку. Спортивное плавание вообще не травматичный вид спорта, и единственной травмой, полученной на его памяти, была травма Гоши Голубева, который сиганул с шестиметровой вышки без разрешения тренера и ударился животом о воду.
– А то, что она потеряла сознание? Знаете, я тоже всю жизнь спортом занималась. Но на моей памяти никто ни разу не терял сознания. Руки-ноги ломали, шишки набивали – это было. Но вот чтобы потерять сознание…
Дверь кабинета приоткрылась. Пожилой врач в белоснежном халате жестом пригласил войти. Переглянувшись, они решили, что нужно заходить в кабинет вдвоем. Одному Ивану там делать было нечего, поскольку он все же лицо в определенной степени постороннее. А отпустить Диану одну он не мог.
Поэтому они вошли вдвоем и остановились напротив стола, заваленного бумагами и рентгеновскими снимками. За столом сидел Аркадий Борисович, отец Юрки Трепакова, который знал Ивана с детства.
– Вы присаживайтесь, молодые люди. – Аркадий Борисович жестом указал на стул. Непонятно было, каким образом они могли уместиться на этом стуле вдвоем. Диана села, а Иван продолжал стоять рядом с ней, готовый в любую минуту прийти на помощь.
Хотя помощь его и не понадобилась. Диана, несмотря на бледность и испуганный вид, совершенно четко ответила на все вопросы и даже относительно точно назвала время, в течение которого Светка находилась без сознания. На заполнение медицинской карты ушло минут пятнадцать.
– Доктор, скажите, что с ней? – не выдержала Диана. – Вы ведь можете дать какое-нибудь предварительное заключение на основании…
– Предварительное заключение дать пока не могу. Если она в течение пяти-десяти минут не придет в себя, значит, внутренняя травма серьезная. Если очнется… Впрочем, давайте подождем результатов электроэнцефалографии и компьютерной томографии.
Загадочное и труднопроизносимое слово «электроэнцефалография» подействовало как успокоительная таблетка. Слово было серьезным, важным и очень специальным.
– Минут через сорок зайдите ко мне в кабинет. Думаю, смогу сказать что-нибудь более конкретное. Хотя, поскольку видимых признаков перелома костей черепа нет, будем надеяться, что это всего лишь сотрясение.
Эти сорок минут протяженностью почти что в сорок лет они провели в больничном холле, сидя в деревянных креслах с откидными сиденьями и общими подлокотниками. Точно такие же кресла из ДСП раньше стояли во всех школьных актовых залах и в некоторых кинотеатрах – пропитанные олифой и покрытые лаком, широкие, жесткие и очень неудобные кресла.
В холле пахло лекарствами и пылью. На стенах, покрашенных голубой краской, висели популярные медицинские плакаты. Слышались голоса, и изредка пробегали по коридору, стуча тонкими каблуками, медсестры. Наверное, все больницы похожи одна на другую.
Некоторое время они молчали. Иван испытывал неловкость от этого молчания, но просто не знал, что сказать. Диана же как будто вовсе его не замечала, сидела в деревянном кресле прямо, скрестив на груди руки и уставившись неподвижным взглядом в одну точку.
