Текст книги "Вместо триз (СИ)"
Автор книги: Ольга Хорхой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Третий путь сборки пазла – идём от целого, от системы, её внутренней логики. Сперва определяем, какие процессы в ней происходят, а потом – ищем детали, которые могут это делать. Только вот кандидатов либо не находится очевидных, либо находятся – но сразу несколько. В результате приходится одновременно с этим использовать и первые два способа.
25) Именно тут матлогика и используется, но несколько ограниченно. Основная проблема, которая не даст мышлению использовать матлогику для моделирования в полном объёме – это несоответствие и недостаточность её синтакса для нашей семантики. Семантика тех моделей, что мы строим, принципиально больше используемого в матлогике синтаксиса. Мало того, мы и в обычном языке для многих подсистем, моделирующих реально происходящие процессы – названий не найдём. Лексический запас любых естественных языков весьма ограничен, по причине их происхождения и целей первоначального использования. От языков не требовалось «передать мысль», от них требовалось «уговорить сородича сделать то-то и то-то», а большая часть мыслей обходилась без слов. Это уже много позже мы стали пытаться и даже иногда удачно растолковывать сородичам, как и почему мы на это конкретное дело хотим их подвигнуть. А искусственные языки оказались ещё более ограничены решением узкоспециализированных задач.
Вторая проблема – наличие фактора случайности и нечеткая логика процессов (а как иначе представить "высказывание А для объекта N более-менее верно"? А классическое нечеткое отрицание "Да нет, наверно"?). Поэтому в нашем графе, который мы собираем из кусочков, связи будут рисоваться "разным нажимом" – от "жирной сплошной" до "пунктирной волосяной" линии. Иначе не получится.
Третья проблема – запутанная причинность. Нет, вообще-то, причинность имеет одно направление, которое совпадает со "стрелой времени", но, во-первых, мыслящие существа умудряются виртуально замыкать её в кольца, строя модели и замыслы, а, во-вторых, иной раз сложно определить, что же перед нами – причина и следствие или же два разнесённых по времени следствия неизвестной нам причины. Если нельзя детально разобрать механизм этих событий, то придётся просто инициировать то событие, в котором мы подозреваем причину и посмотреть – произойдёт ли то, что мы считаем следствием? Если, конечно, это возможно. А иногда можно пронаблюдать настоящий эффект нелокальности (и не только с элементарными частицами), когда причинность – налицо, а связь отследить не удаётся. Впрочем, скорее всего, это говорит просто о крайнем несовершенстве наших представлений о материи. Почему я говорю не о "представлениях о пространстве-времени"? Да потому что пространство и время – идеальные, придуманные категории, больше говорящие о нашем восприятии и мышлении, чем о материи, которую в этих категориях представляют. Я недавно на спор заморочилась и вчерне построила картину мира без этих двух категорий (пространство и время), используя более интуитивно понятные: объект, состояние, изменение, количество (число), конечность (сосчитываемость), бесконечность, наименьшее-неделимое. Интересная, кстати, картинка получилась, не скажу, что она чем-то лучше имеющейся, но – факт – она возможна и даже временами удобнее для построения моделей.
Так что стоит учесть этот случай, и когда модель "не вытанцовывается" в одних категориях – перевести в другие.
Есть и четвёртая проблема – причинно-следственная связь обычно выглядит как сеть, сплетённая из неровной кудели. У каждого события много причин, из которых одни более значимы, другие – менее, при этом оно инициирует собой опять же много следствий, в результате причинно-следственные связи выглядят как волокна разной толщины, а события – как узлы на них. И нередко после узла какое-нибудь волокно "толстеет", "обрывается" либо "разделяется на многочисленные волоски". Можно, конечно, "отодвинуться" и огрубить картинку, что в этих случаях рассудок делает автоматически, но тут мы сразу же рискуем вляпаться в какую-нибудь "нелокальность", из тех, которые от незнания причин. Как вляпались – включаем зум и возвращаемся к "запутанной кудели", только на небольшом участке, а не модели в целом.
26) Но вот модель построена. Что с ней делать? Проверять, то есть, действовать в соответствии с ней и смотреть результаты. Пока прогнозы совпадают с реальностью, можно считать её верной, но не стоит забывать о том, что, скорее всего, она неправильно отражает реальность. В мелочах или в чем-то принципиально важном. Помните – «нет верных теорий, есть только пока неопровергнутые». Ведь даже неверные теории могут на определённом ограниченном участке реальности давать почти правильные прогнозы. Это как sin(x) почти равен x при x близком к 0. Часто ошибки модели вскрываются именно при выходе за ту область, по которой мы строили эту модель. Поэтому надо постараться (если это не сопряжено с риском недопустимых проё... неприятностей) при обкатке модели осторожно выходить из «зоны первоначальных данных», на которых строилась модель, и отодвигаться от неё всё дальше и дальше. И, если возникают отклонения от расчётного, ставить модель в очередь на пересмотр.
27) Почему я говорила и трансовых состояниях при первичном обобщении? Конечно, можно данные чохом забабахать в комп и пусть он обобщает и ищет закономерности. Можно? А то! Только мы при этом рискуем получить смесь гипопотапочек, бизонтиков и сапогирь. Из любого небольшого случайного набора данных можно выстроить одну или несколько псевдозакономерностей, в случае «дохрена всего намеряли», даже если есть реальные закономерности, при автоматической обработке легко их упустить в общем шуме. То, что делаешь – надо видеть... или «видеть» (опосредованно представлять). А для первоначального сведения и обработки комплексно снятых данных у нас самих существует важный процесс – сон, причем, не столько парадоксальный-быстрый, сколько медленный, особенно – дельта-сон. Но во сне память очень избирательна, важное кажется ерундой, а на ерунде залипаешь напрочь. А транс – это тот же сон, но с сохранением приоритета «дневной» части памяти, поскольку так решило сознание. Помним, что видели (или «видели»), ставим себе задачу, ныряем сперва в расслабон и торможение, убираем говорильню, «забываем» собственное тело, слова и образы – всё, кроме того, что на обработку, проигрываем-прочувствуем процесс перед мысленным взором, не один раз, а по кругу гоняем – не строя предположений и не проговаривая ничего, а просто вчувствуясь в то, как он идёт, при этом как бы «погружаемся», «уходим вглубь». Не гарантия, что сразу «всё поймёшь и всё увидишь сам» – но очень хороший шанс на это имеется.
28) Потому что все эти «вИдения» – они не на пустом месте возникают. Это не какая-то мистика, а отражение твоей картины мира. Если в ней есть место только сплетням на лавочке, хоть обмедитируйся – никакого вИдения, например, перекристаллизации сплава в определенном диапазоне температур ты не увидишь. Даже если у тебя будут не только данные измерений, но и снимки с электронного микроскопа. Информация – мать интуиции, а выстроенная картина мира – мать понимания.
Н-даааа... Поражает меня стандартное убеждение людей с религиозным (адептов любой религии и даже без неё) складом ума, которые считают, что любое открытие, наитие, изобретение – это "дар небес" или "соблазн лукавого", вариант – "ему учителя/инопланетяне/душа мира подсказали", "он прочел в хрониках акаши!". Фактически, такой подход обесценивает всю сознательную жизнь сделавшего открытие или изобретение человека, его мысли, его труд, его талант. Подсказать-то могут любому, чтобы списать со шпаргалки – много ума не надо. Вопрос один: почему вся эта кодла контактёров, ченеллеров, просветлённых и прочих болтунов городит лютую дурь (мне столько не выпить), а чтобы изобрести переменный ток – человеку потребовалось задаваться загадками природы, учиться и строить свою картину мира с раннего детства. Кстати, у Теслы-то явно серотонина больше нормы в мозгу вырабатывалось: эйдетическое представление мысленных опытов – это ещё что, а вот неотступные визуальные представления всех возникающих мыслей и вспышки-фосфены при этом – уж очень напоминают легкий серотониновый синдром. Кстати, сейчас доказано, что небольшой избыток серотонина способствует росту гиппокампа даже в зрелом возрасте (не говоря уж о детском), а первоначальная обработка "слайдов" – работа именно гиппокампа.
Кстати, уровень серотонина в мозгу реально повышать комплексом соответствующего питания, освещения со спектром близким к солнечному и периодической аэробной нагрузкой (бег трусцой или даже быстрая ходьба не менее получаса, а лучше – больше). А ещё – как говорили в советское время, "аутогенной тренировкой", подразумевая под этой обтекаемой формулировкой трансовые состояния. Тут ещё что главное-то... не забывать в этом состоянии мыслить. Не отрешаться, как йог, а решать заинтересовавший вас вопрос, волнующую вас задачу.
29) Картина мира формируется у человека далеко не только из его собственных наблюдений и опыта – бОльшую часть составляющей её информации он получает в наследство от предшественников, и какой-то процент из неё – в таком возрасте, в котором не может подвергать её критике. Это касается не только естественнонаучной, гораздо в большей степени – социально-поведенческой, также в раннем детстве формируются основные навыки работы с информацией. Сама тема – объёмная настолько, что впендюривать её сюда не стоит, нужно лишь заметить, что человек, не научившийся думать до подросткового возраста, так и останется долбодятлом навсегда. Пусть даже и вызубрит наизусть пару энциклопедий и полтора десятка учебников. Память – это, увы, не ум. И скорость соображалки – тоже не ум. Быстрее всего реализуются автоматизмы, чуть помедленнее – заученные фразы и действия, а «на подумать» – нужно гораздо больше времени. Но на одних автоматизмах не проживёшь и на готовых приемах далеко не уедешь.
30) Кстати, о долговременной памяти. Что-то мы про неё забыли поговорить. Хорошо запоминается то, что встроено в модели. Даже если забыл о чем-то напрочь – логика самой модели заново выстроит недостающую деталь. Несколько хуже, но тоже хорошо – то, что запоминалось с яркой эмоциональной составляющей. Лучше запоминается негатив, но потом есть ненулевой шанс вытеснения неприятного воспоминания в самую малопосещаемую каморку памяти. Позитив запоминается несколько хуже, зато вспоминается «на раз». Вспоминаем мы либо самовызовом – когда видим или слышим то, что где-то в памяти валяется, либо – это чаще – по какой-то значимой детали или намертво привязанному к воспоминанию маркеру. Например, для меня воспоминания о крайне неприятном периоде моей жизни пахнут «ролтоном», а несправедливое обвинение, от которого не отвертеться – сырой картошкой. Вообще, удобнее всего ставить маркеры с помощью запахов – они пробиваются сквозь дикие завалы забывчивости и вытаскивают не только информацию, но и твое состояние в тот момент.
31) Ну и, под завязочку. Хрен ли думать, если ничего не делаешь? Состряпал модель – иди, проверяй об реальность. Без проверки и использования любая мысленная конструкция – так, бижутерия, звону много – толку ноль. Хотя... есть кое-какие непроверяемые абстракции, на которых держится вся картина мира, типа той, что в пункте 1). Помните? Ну, так взгляните.
