Текст книги "Счастье на высоких каблуках"

Автор книги: Ольга Хмельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Попробуйте вот это, – сказала консультант.

Жанна скользнула по ней взглядом, на секунду сфокусировав взгляд на светлой коже, бровях вразлет и волосах цвета воронова крыла. Парикмахер Жанны постоянно говорила ей, что черный цвет старит, но девушка была столь свежа и юна, что радикально черный цвет не портил, а лишь подчеркивал молочную белизну ее кожи и легчайший румянец.

– Попробуйте. Вам пойдет, – повторила консультант.

Жанна взяла в руки бирюзовое платье из шелка, невесомое, со шнуровкой на спине.

– Спасибо, – кивнула Жанна.

Консультант дружелюбно улыбнулась. Дима в леопардовом кресле, казалось, заснул – он сопел. Складывалось впечатление, что он вот-вот захрапит. Жанна мерила платье за платьем, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что бирюзовое действительно сидит намного лучше, чем все остальные.

Марина слегка наклонилась вперед и сжала виски.

«Мариночка, никогда не трогай свое лицо руками. Это очень вредно», – все время повторяла ей косметолог.

На столе лежал лист бумаги со словами «Смерть близка». Марина была уверена, что записка попала к ней не просто так. Ей тридцать два года. У нее муж, риелторское агентство, две квартиры, загородный дом, дача в Крыму и полтора миллиона долларов на личном счету. Плюс красота и молодость. Марина привыкла к тому, что ей завидуют. Если бы они знали, что ей пришлось пережить для того, чтобы оказаться в выгодном и комфортном положении, в котором она сейчас пребывала! Все это не свалилось с неба, а было результатом упорного труда.

«Смерть близка».

Люди, которые это писали, явно не знали, сколько раз за Маринину жизнь смерть была к ней близка. Но все же она пока жива.

Марина встала и прошлась по кабинету.

Конкуренты? Недовольные подчиненные? Кто-то из родных? Кредиторы? Сестра? Кто за ней следит?

Она покинула кабинет, вышла на улицу и отправилась к машине.

– Пообедаем? – спросила Жанна.

Дима кивнул.

– Почему ты никогда ничего не рассказываешь? – спросила Жанна. – Ну хоть что-нибудь рассказал бы.

Он взглянул на нее с удивлением.

– Например, что?

– Ну, допустим о работе.

– Не вижу смысла, – сказал Дима. – Я же тебя об опере не прошу рассказать.

Жанна оскорбилась:

– Ты считаешь меня дурой?

Дима не стал отвечать. Вместо этого он заказал себе пасту «Нептунито», хлеб «Фокаччо» и лосося на гриле. Жанна взяла зеленый чай.

– Я на диете, – сказала она, жеманно хлопая ресницами.

Дима кивнул. Жанна посмотрела на его толстые пальцы. Ей стало нехорошо, но потом она вспомнила о бирюзовом шелковом платье, и снова стало просто отлично.

– Ну, тогда что-нибудь о машинах, – попросила Жанна, отхлебывая безвкусную зеленую жижу, в которой плавали белые ошметки цветов. – У тебя же «Мерседес».

Дима устремил на нее взгляд. Впервые в его глазах мелькнули какие-то эмоции.

– Это уже третий, – сказал он, – первые два были той же модели и того же цвета.

«Зануда, – подумала Жанна, – хорошо, хоть не сообщил, что до меня у него были две девушки, как две капли похожие на меня».

– И что с ними? Ты их продал?

– Разбил. Оба всмятку.

– А ты? Не пострадал?

– В первый раз ничего, а во второй раз удар на часы пришелся.

«Были бы мозги, было бы сотрясение», – зло подумала Жанна.

– Ты превышал скорость? – спросила Жанна, демонстрируя эрудицию и знание правил дорожного движения.

– Да. Ехал сто тридцать семь километров в час в зоне, где максимум – сорок.

Жанна хихикнула.

– Ты такой смелый, – сказала Жанна, захлопав ресницами.

На лице Димы появилось утомленное выражение.

– Я больше так не делаю, – сказал он.

Жанна едва сдержалась, чтобы не зевнуть.

Сестра открыла дверь не сразу.

– Кто? – спросила она.

– Лена, это я, – отозвалась Марина.

Дверь открылась на две ладони. Посередине болталась толстая цепочка.

– Что? – спросила Лена.

– Открой.

Сестра распахнула дверь. На ней был мятый халат с пятнами кетчупа.

Марина вошла в прихожую.

– Чаем угостишь?

Елена кивнула.

В квартире было не убрано. Везде валялась одежда, на полу стояли грязные тарелки, по углам висела пыль и паутина.

– Почему ты не ищешь работу? – спросила Марина, стараясь не глядеть по сторонам.

– За гроши? – спросила Лена с вызовом.

– С чего-то надо начинать, – сказала Марина.

– Мне предлагают работу в супермаркете. Тебе не понять, – зло сказала Лена. – Я не хочу… без перспектив… с утра до вечера.

Марина молча села на стул. На спинке этого стула висела мятая одежда. Пахло чем-то немытым и нестираным.

– А это все почему? – спросила Марина, обводя взглядом бардак. – Ты же ничего не делаешь, на работу не ходишь, детей у тебя нет. Почему бы порядок не навести?

– Это мое личное дело! – процедила Лена. – Как хочу, так и живу. Тебя не касается. Я тебя в гости не звала. И вообще, не всем же жить во дворцах.

– Пойми, – сказала Марина, наклоняясь вперед, – я свои дворцы заработала. Я дневала и ночевала в своем первом казино. Я открыла бар и сама круглые сутки стояла за стойкой. Я выращивала лук. Я сделала ремонт в квартире и сдала ее, когда у меня был полнейший финансовый коллапс, а сама мерзла зимой на дачном участке в щитовом домике. В моем первом ресторане был пожар, все сгорело дотла, у меня по суду забрали помещение, которое я купила для магазина запчастей. Тебе ненамного меньше лет, чем было тогда мне, но ты сидишь, сидишь и жалуешься… Ты бы хоть пять процентов сделала от того, что провернула я.

– Не задирай нос, – сказала Лена, морщась. – У тебя был стартовый капитал.

– У меня ничего не было! Откуда? Мы же сестры! У нас все было одно и то же. Ты могла взять те же кредиты, что и я. А лук я выращивала вообще почти бесплатно, только за кусок земли!

– Тебе везло.

– Блин. Ты ничего не понимаешь. Сделай хоть что-нибудь. Пока ты будешь сидеть дома, точно ничего не произойдет. Езди. Общайся. Ищи друзей-бизнесменов. Читай книги о бизнесе, наконец. Неважно, что делать! Начни хоть с чего-нибудь. Голову, наконец, помой.

Марина сделала глубокий вдох и хлебнула чаю. Чай был отвратительным – вода из-под крана плюс пакетированная пыль. Не спасал даже сахар.

– Спасибо, – сказала Марина, отставляя чашку в сторону.

Она встала и ушла. Сестра проводила ее ненавидящим взглядом из-под жирной челки.

Марина толкала перед собой тележку.

– Туалетная бумага, – строго сказала она сама себе. – Туалетная бумага, и все! Ну, может, еще мыло.

Она прихватила с полки бутылочку жидкого мыла «Мед и молоко». Мягкое, матовое, оно нравилось Марине запахом и консистенцией. Затем в тележку отправилось несколько упаковок мыла марки «Чистая линия». Прозрачное, плотное, оно напоминало большие карамельки.

«Вообще-то он энтомолог, но с тех пор, как потерял очки, охотится на слонов», – вспомнила Марина старый анекдот.

Секунду спустя Марина подумала, что ей не помешал бы новый шампунь, мгновенно тающая маска для волос, бальзам и спрей, который наносится на влажные волосы и обеспечивает им впоследствии дополнительный блеск.

– Это все очень нужно, – убедительно сказала Марина вслух.

Цепкие пальчики схватили зубную пасту Colgate с экстрактом облепихи. Новая зубная паста была Марине совершенно ни к чему, и вообще она не пользовалась пастой Colgate, предпочитая Lacalut. Но упаковка с оранжевыми ягодами облепихи выглядела столь ярко и притягательно, что Марина решилась.

На следующей полке стояли ряды хорошеньких баночек с солью для ванн. Персиковая, хвойная, с чередой, с календулой, с лавандой, с ромашкой и еще чисто-белая – натуральная. Марина мгновенно представила, как это замечательно – лежать в ванне в теплой морской воде, вдыхать аромат соснового леса и читать какой-нибудь глянцевый журнал. Или женский детектив.

«Вечером так и сделаю», – решила Марина, складывая в тележку соль с хвоей и лавандой.

В голове была приятная легкость. Шопинг не всегда был любимым развлечением Марины, у нее случались и тяжелые времена – безденежье, одиночество, отчаянная борьба за бизнес.

Тем слаще ей сейчас.

– Почему ты покупаешь все в обычном супермаркете? Простенькое мыло, зубная паста, ты же можешь приобретать все самое дорогое, – иногда говорил Виталик.

– Непрактично, – пожимала плечами Марина. – Я обожаю хорошие вещи, но чувствую разницу между комфортом и качеством, а бессмысленно выбрасывать деньги на ветер не люблю. Я же их заработала, они мне потом и кровью дались, а не с неба свалились. Вспомни Сергея Брина, миллиардера, основателя компании Google. Заработал почти двадцать миллиардов долларов, а продолжал жить в съемной квартире и ездить на старенькой «Тойоте».

– На зубной пасте много не сэкономишь. Особенно если учесть твою страсть к платьям, золоту, бриллиантам и дорогим машинам, – пожал плечами Виталик.

– Легко сэкономишь, – не согласилась Марина, – именно такие мелочи съедают большую часть средств. Поверь мне.

В такие моменты она особенно остро и с сожалением чувствовала, что Виталик понимает ее не на сто процентов.

«Главное – любовь, – говорила себе Марина. – Он меня любит, это важнее всего».

– Дорогой, мне больше всего нравятся вот эти, – сказала Жанна, приторно улыбаясь и показывая на алые босоножки с плетеным ремешком и стальной пряжкой.

Игорь задумчиво смотрел на ряды обуви. В его высокой фигуре в черном пальто чудилось нечто демоническое.

– Примерь, – кивнул он.

Консультант на мгновение замешкалась, глядя на Жанну. Ей казалось, что у нее дежавю, но потом она потерла пальцем лоб и пошла за нужным размером.

– И еще вот эти, – Жанна тронула пальчиком белую лаковую туфлю с золотистой пряжкой.

– О’кей, нет проблем.

Жанна внутренне торжествовала. Она оглядела магазин, но шоколадных босоножек со стразами на каблуке не увидела. Раскупили.

«Ничего, пусть хотя бы белые и красные купит», – подумала она.

Консультант принесла две коробки, внутри которых в ворохе тонкой шуршащей бумаги пряталась обувь, приятно пахнущая кожей, слегка клеем и чуточку краской. Этот запах Жанна просто обожала.

– Прекрасно. Восхитительно. Я так о них мечтала! – приговаривала Жанна, примеряя алые босоножки и белые туфли.

– Я рад.

На лице Игоря появилось подобие улыбки.

– Ты не поверишь, дорогой, но я опять не купила туалетную бумагу, – сказала Марина.

– Не волнуйся, сейчас съезжу, – сказал Виталик. – И вообще, я мог бы ездить за покупками, а ты бы больше отдыхала.

Он отнес пакеты в холл и накинул куртку на широкие плечи.

– Я люблю делать покупки. Это для меня развлечение, – сказала Марина, сбрасывая туфли и утопая в мягком ворсистом ковре. – Только раз за разом забываю про туалетную бумагу.

– Девушка должна быть слегка легкомысленной, – сказал Виталик, выходя на лестничную площадку.

Марина подошла к окну и выглянула на улицу. Хлопнула дверь подъезда, ее муж направился к машине. Марина видела, как он открыл дверь, сел за руль, а потом снова вылез и взял какой-то лист, лежавший на лобовом стекле под «дворником». Марина видела, как он читал. Потом Виталик принялся вертеть лист, изучая его с разных сторон.

«Смерть близка»?

И Виталику тоже?

Муж пошел к мусорному баку, смял и выбросил бумажку.

– Перекрась мне ногти в глубокий винный цвет, почти черный такой, – сказала Жанна Юле.

– Давай что-нибудь другое, – покачала головой Юля, – а то получится цвет засохшей крови, а вовсе не винный.

Жанна растерялась.

– Давай тогда уж банальный розовый, – предложила Юля. – Или белый. Раз уж ты не хочешь ничего изобразить. Может, я все-таки нарисую тебе какую-нибудь картину? Ренуара? Мунка? Дали?

– Нет, ничего не надо, – ответила Жанна. – Может, чисто белый сделаем? Перламутровый?

– Можно слегка розоватый. Жемчужный, – предложила Юля.

– У меня будет бирюзовое платье. Легкое такое, шелковое, со шнуровкой на спине и двумя карманчиками впереди.

– Платье с карманами?

– Сейчас это последний писк моды, – кивнула Жанна. – Я видела в ELLE.

– Ну, если платье бирюзовое, то жемчужный цвет ногтей подойдет, – сказала Юля. – С бирюзовым будет красиво. А туфли какие?

– Белые лаковые.

Юля взяла руку Жанны и слегка помассировала.

– А куда ты идешь?

– На показ Вивьен Вествуд. Мне Дима достал приглашение. Вернее, не достал, а так… Ему дали, а ему ни к чему. Он мне и отдал.

– Он с тобой пойдет?

– Этот сухарь ничем, кроме своей работы, не интересуется. Конечно, не пойдет! И, в общем, хорошо, а то он не слишком красив, ты же знаешь.

Юля села рядом с Жанной на пуфик.

– Ты играешь с огнем.

– Игорь ни о чем не догадывается. Я убеждена. У меня на будущей неделе день рождения, так он мне купил красные босоножки, белые туфли и то платье бирюзовое. Стал бы он покупать, если бы хоть в чем-то меня подозревал?

– Это может закончиться в любой момент. Не думай, что ты самая умная.

Жанна раздраженно пожала плечами.

Виталик вернулся домой не в духе. В руках он держал пакет, а в пакете лежала туалетная бумага и ничего, кроме туалетной бумаги.

– Привет, – сказала Марина. – Я поражаюсь твоему умению сконцентрироваться только на том, что нужно. Я так не умею. Только не знаю, хорошо это или плохо.

– Хорошо, – ответил Виталик, пытаясь выдавить псевдоамериканскую улыбку. – Все, что ты делаешь, хорошо и правильно.

– Не улыбайся, – сказала Марина, – я же вижу, что ты нервничаешь. Скажи, а что было напечатано на листочке, который ты нашел под «дворником» на лобовом стекле своей машины?

– Э-э-э, – протянул муж, растерявшись.

– «Смерть близка»? – спросила Марина.

Виталик удивленно взглянул на нее.

– Это не мои шуточки, можешь на меня не смотреть, – сказала Марина, – просто мне такая же записка пришла.

Виталик сел на пуфик, стоящий в прихожей.

– Ну надо же, – сказал он. – И тебе тоже?

Он сморщился, лицо стало похожим на печеное яблоко.

– Ха-ха, – серьезно ответила Марина.

– Надо позвонить в милицию, – сказал Виталик, все еще сидя на пуфике.

Марина тоже села и положила ногу на ногу.

– Не паникуй, – сказала Марина. – Надо подумать, что бы это значило. Кому мы вдвоем можем мешать. Пока я не вижу в этом никакого смысла.

– Может, соседи? – неуверенно спросил Виталик. – Потому что ты регулярно занимаешь «Хаммером» два места? Или твоя сестра?

Марина задумалась.

– Я, возможно, глупость сейчас скажу, – произнес супруг, – но ее зависть к тебе переходит все границы. У тебя и бизнес, и муж, и красота, а у нее ничего.

– Я в свое время сделала большую ошибку, – сказала Марина. – Когда Лене было семнадцать и она не поступила в институт, я взяла ее на работу в свое первое казино. Кассиром. Она была на особом положении – еще бы, младшая сестра хозяйки. Деньги в карман рекой потекли. Потом казино у меня отобрали, мне пришлось бежать, сестра, разумеется, потеряла работу. И вот с этого момента Лена уже ничего не хочет делать. Она все время вспоминает: «Ах, как мне тогда было хорошо». Говорит: «Я не собираюсь работать за гроши» и прочую чушь. Но я ни секунды не верю, чтобы она подбрасывала нам с тобой записки или что она хочет моей смерти.

– Но смотри, – сказал Виталик, – если мы умрем, кому достанутся наши деньги?

– Наши родители разделят все между собой. Лена не получит ничего.

– Да, ты права, – сказал Виталик. – Кстати, ты проверяла, в прошлом месяце предкам деньги перевели?

– Звонила, они все получили.

– Если не соседи из-за «Хаммера» и не Лена, то я не знаю кто, – сказал супруг. – У меня вообще никаких идей. Предлагаю все же позвонить в милицию.

Виталик встал с пуфика и пошел на кухню.

Платье, на которое Марина положила глаз, было цвета пудры. Узкое, с вырезом-лодочкой и молнией на боку, оно предназначалось, чтобы обхватывать тело, как вторая кожа. Размер был меньше, чем нужно, но Марина углядела в этом не недостаток, а перспективы.

«Ничего, похудею, – подумала она. – Вот и стимул».

Сбросив одежду, Марина принялась натягивать платье.

– Выдыхай, дорогая, выдыхай, – подбадривала она саму себя.

Зазвонил телефон, который лежал в сумке, брошенной на пуфик в примерочной. Марина застыла с поднятыми вверх руками и затрепыхалась. Рукава платья болтались, как ушки у зайчика, и вся она была похожа сейчас на туго запеленутую личинку. Телефон все звонил. Марина повернула голову, и ее физиономия уперлась в расстегнутую молнию платья, которая в обычном состоянии должна была быть сбоку. Выглядывая в проем, как в окошко, и согнувшись в три погибели, Марина попыталась схватить молнию на сумке зубами и расстегнуть. Ушки-рукава свесились и болтались, как белый флаг при виде неприятеля.

– Смирительная рубашка, – сказала Марина сама себе, приняв решение платье не покупать, но не в силах из него выпутаться.

Телефон замолчал. Марина почувствовала, как по лицу стекают капли пота.

– Ну отпусти меня, а? – обратилась она к платью, которое крепко сжимало ее со всех сторон.

Оно, казалось, охватило еще плотнее, рукава крепко держали руки.

– Я знаю, ты в меня влюбилось. Стивен Кинг, блин, – сказала Марина.

Ткань, которая недавно ласково обнимала тело, теперь давила, врезаясь швами, и мешала дышать. Извернувшись, наконец Марина сбросила платье. По разгоряченному телу прошел легкий сквознячок. Девушка расстегнула сумку и вытащила наконец телефон.

– Я хочу сдать это и это, – сказала Жанна, положив на прилавок две коробки с обувью. – Не подошли по размеру.

В одной коробке лежали красные босоножки. Во второй – белые лаковые туфли.

– Чеки есть? – спросила кассирша, жестом подзывая продавщицу.

– Да.

Консультант подошла, взглянула на Жанну, потом на туфли и не удержалась от улыбки.

«Одну пару обуви ей покупает муж, вторую, точно такую же, – любовник. Затем она какую-то пару сдает и забирает себе деньги. Все гениальное просто. А уж если две пары хорошей обуви, то и деньги получаются неплохие», – подумала консультант, привычно заполняя нужные бумаги.

Жанна ждала, рассматривая перламутровые ногти. Вечером ее ждал показ Вивьен Вествуд.

Консультант подняла голову. В ее глазах Жанне почудилась насмешка.

По магазинам Виталик ходить любил. Он безошибочно находил в бутике одежды самую дорогую вещь, ему нравилось сминать ткань, ощущая фактуру. В обувных магазинах он рассматривал кожу, из которой были сделаны туфли, сапоги и ботинки, на предмет ее толщины, плотности и качества выделки.

– В корень зришь, – говорила мужу Марина.

– Да, – кивал Виталик. – По крайней мере, стараюсь.

Они шли по торговому центру. Белый мраморный пол сиял под яркими лампами, витрины отбрасывали блики, вообще все было чисто и ярко, как в операционной.

– Что ты хочешь купить? – спросила Марина.

– Пиджак, – ответил Виталик, – завтра к нам приедет вице-президент головной компании из Ирландии. Он, ходят слухи, любит зеленый цвет. А я хочу обратить на себя его внимание.

Маринины каблуки громко стучали, создавая эхо. В половине девятого вечера торговый центр выглядел совершенно безлюдным.

– Давай зайдем сюда, – вдруг сказал Виталик, останавливаясь. – Тут бывают неплохие платья. А я хочу тебе что-нибудь купить.

– С удовольствием, – сказала Марина. – Моя последняя попытка не удалась. А душа просит.

Они зашли. В бутике светил мягкий желтый свет – в отличие от голубовато-белого в коридорах. На прилавке лежало хорошенькое шелковое бирюзовое платье. Консультант – девушка со смоляными волосами и молочно-белой кожей – подняла голову, увидела Марину и расплылась в широкой улыбке.

– Здравствуйте.

Марина кивнула и обвела глазами бутик. Виталик посмотрел направо и налево, а потом прямо по центру, на бирюзовое платье.

– Шелк? – спросил он, делая шаг вперед.

– Да, – кивнула продавец. – Причем самого высокого качества. Только что девушка сдала – говорит, не садится по фигуре. Тут вот шнуровка на спине, на любой размер можно…

Виталик подошел, взял платье в руки и посмотрел ткань на свет, потом провел рукой.

– Да, шелк хороший, – сказал он.

– Блондинкам идет голубой, – сказала продавщица, глядя на Марину.

– Мариночка, примерь, – кивнул Виталик. – Думаю, тебе пойдет. Точнее, чувствую.

– Мне не нравятся кармашки впереди, – сказала Марина, – как-то странно. Я лучше померяю вот это черное в мелкий цветочек, вон то вишневое и, пожалуй, еще то, что висит у вас за спиной, цвета сливочного мороженого.

– Зря, кармашки – это пикантная деталь, сейчас очень модная, – сказала продавец.

– Их можно отпороть, – пожал плечами Виталик. – Примерь.

Марине платье не нравилось, но она взяла его и пошла в примерочную. Консультант с ворохом одежды стала у примерочной по стойке «смирно». Марина сбросила с себя все, оставшись в одном белье, и оглядела себя в зеркало.

Мышц почти не было видно. Марина вздохнула. А ведь еще с десяток лет тому назад она была тонкой, гибкой, сильной и меткой. На секунду перед ее внутренним взором мелькнула белая снежная трасса, лыжи, плечо ощутило тяжесть винтовки… Марина махнула головой и принялась надевать платье. Ласковый прохладный шелк охватил тело и гладко скользнул по коже. Сидело идеально. Марина провела руками по бокам, посмотрела, как красиво подчеркивается грудь, повернулась спиной, а потом сунула руки в карманчики.

Там что-то лежало.

«Только не „Смерть близка“,» – подумала Марина, холодея.

Но это оказалось всего лишь приглашение на показ Вивьен Вествуд.

Жанна бегала по квартире и пыталась найти приглашение. Она дважды перетряхнула сумку, трижды проверила все карманы и ящики, косметичку и страницы журналов.

Его нигде не было.

Бирюзовое платье висело на плечиках, белые туфли стояли в углу, вечерняя сумочка лежала на столе, сама Жанна благоухала духами Gucci Envy. Все готово, но приглашения нигде не было.

Отчаявшись и перевернув вверх дном всю квартиру, Жанна позвонила Диме.

– Димочка, – заплакала она в трубку, – я потеряла приглашение. То, что ты мне дал. На показ Вивьен Вествуд.

Еще семь минут понадобилось ей, чтобы объяснить, что за приглашение, потому что Дима давно о нем забыл. Он положил трубку, пообещал разобраться и перезвонил через пять минут, сообщив, что другого приглашения у него, конечно, нет, но ее имя внесли в список VIP-гостей.

Жанна тут же вытерла слезы и принялась прыгать по квартире, благодаря Диму и называя его «моим любименьким», но он тут же положил трубку.

В шесть Жанна принялась одеваться.

– А почему бы и нет? Съезди, развейся, – сказал Виталий.

– А ты?

– Я поработаю. У нас же завтра приезжает вице-президент из Ирландии.

Виталик махнул головой в сторону шкафа, где висел новый темно-зеленый пиджак, серый галстук в тонкую полоску и белоснежная рубашка.

– Может, меня повысят хотя бы до старшего менеджера, – вздохнул Виталик.

– Да ладно, – махнула рукой Марина, – я тебя все равно люблю, какую бы ты должность ни занимал.

Виталик промолчал. Марина подошла и поцеловала его в крепкое мускулистое плечо.

– Ты точно не хочешь съездить со мной? На показ Вивьен Вествуд? – спросила она.

Он покачал головой.

– Буду готовиться к завтрашней встрече. Английский вспомню, учебник по грамматике почитаю.

Марина надела бирюзовое платье, черные босоножки, слегка пригладила салонную прическу, пышную, с ровным пробором, придирчиво оценила свою кожу и красивые светлые глаза и вышла из дома. За ней тянулся шлейф духов La Perla.

Жанна, внесенная в список VIP-гостей, сидела в первом ряду. Показ ей нравился, хотя она и не была поклонницей хулиганской моды Вествуд. В частности, несколько лет назад Жанна пыталась купить юбку этого дизайнера, но невероятный косой крой, края, завязанные большим узлом, поразили ее воображение настолько, что Жанна так и не приобрела ни одной вещи.

Вокруг было много звезд, но Жанна не робела. Она, конечно, была не оперной солисткой, а всего лишь хористкой, но известных людей – в основном артистов и музыкантов – повидала предостаточно.

Справа от нее сидела главный редактор Marie Claire, слева – эстрадный певец, известный своей нетрадиционной сексуальной ориентацией. А напротив…

– О майн гот, – сказала Жанна по-немецки.

С другой стороны подиума, в третьем ряду, сидела девушка в точно таком же бирюзовом шелковом платье, что и на ней. Сердце у Жанны застучало быстро и мрачно.

«Ну все, конфуз, – подумала она, – откуда же оно у нее?»

Думать долго не пришлось: Жанна догадалась, где именно взяла гостья и платье, и приглашение.

«Лучше бы я завтра сдала его, – размышляла Жанна, – дернуло же меня двинуться в магазин именно сегодня утром».

Она присмотрелась – платье на девушке сидело как влитое. Секунду спустя обе женщины встретились взглядами. Все четыре глаза были полны досадой до краев.

По подиуму ходили модели, одетые в форму заключенных Гуантанамо, которых сменили девушки в замшевых костюмах с рваными краями, похожими на одежду неандертальцев. Но Жанна в основном смотрела на девушку напротив, а та – на нее.

«Ну вот, – думала Марина, – мало того, что у нас одинаковые платья, так еще и сидит она в первом ряду и ее лучше видно».

По подиуму прошла манекенщица в колготках, шортах хулиганской расцветки, больше похожих на трусы, черном топе, сером кардигане и с симпатичной сумочкой в руках. Сумка была сделана в виде мешочка, лежащего в корзине, и Марина вытянула шею, чтобы лучше видеть. Затем настал черед длинных платьев – самых неожиданных форм и расцветок.

«Красиво, елки-фиалки», – решила Марина, разглядывая платье желто-зеленого цвета, из-под которого виднелась розовенькая рогожка с рваным краем. Расцветка была просто колоссальной: сверху зеленые пятна, в середине – красные змейки, внизу – черные скарабеи, нарисованные вкривь и вкось.

Созерцание даже временно отвлекло Марину от мыслей о девушке напротив. В конце показа на сцену вышла сама старушка Вествуд под ручку с неприлично молодым мужем, и все утонуло в овациях.

– Вам положить креветок? – какой-то полный господин пытался ухаживать за Жанной.

Та благосклонно кивнула. Они с Мариной старались держаться в разных концах фуршетного зала, не выпуская друг друга из виду. Марина положила в свою тарелку пару ломтиков лосося и немного салата.

«Смерть близка», – вспомнилась ей фраза, напечатанная на листе бумаги. Марина огляделась. Зал был полон людей. Они переговаривались, перемещались с тарелками в руках, комментировали увиденное, планировали покупки. Вилки и ножи легонько позвякивали по фарфору, негромко играла музыка Sex Pistols – с помощью продюсера этой группы, отца ее сына, Вествуд открыла в свое время первый магазин. Марине становилось неуютно. Она незаметно встала на цыпочки, ощутив мышцы на ногах, потом напрягла руки, слегка подвигала шеей. Все это происходило рефлекторно, помимо сознания. Интуиция подсказывала: надо готовиться к бою – или к побегу.

У Марины в сумочке зазвонил телефон, но она не стала брать трубку, вместо этого отошла в затемненный угол и прислонилась к стене.

Как жаль, что в руках у нее нет винтовки и она не на лыжах.

Девушка в таком же, как у Марины, платье разговаривала с невысоким и полным господином, держа в руках тарелку. В открытую дверь зала вошел курьер с прекрасной розой в руках, перевитой красной лентой. Галантно поклонившись, он протянул розу девушке.

Жанне полный господин давно наскучил. Ей хотелось есть, а не разговаривать. К тому же она обратила внимание на высокого и мускулистого парня и планировала познакомиться с ним поближе, но тюфячок не отставал.

– Хотите анекдот? – болтал он. – Журналист в Нью-Йорке идет по Манхэттену и видит мужчину, который стоит, смотрит на небоскреб и курит. «Сколько лет вы курите?» – спрашивает он мужчину. «Да уже почти тридцать, по пачке в день. А когда нервничаю, и полторы». Тогда журналист достает калькулятор: «А вы знаете, что если бы не курили, то смогли бы за тридцать лет сэкономить достаточно денег, чтобы купить вот этот небоскреб?» Мужчина выбросил сигарету и повернулся к журналисту: «Вы курите?» – «Нет». – «А небоскреб у вас есть?» – «Нету». – «А у меня есть».

Полный господин громко захохотал. Жанна вежливо улыбнулась.

– Хотите еще один? «В далекий аул приезжает журналист, чтобы взять интервью у долгожителя. Видит дряхлого деда, который с трудом идет по дороге в сопровождении двух красоток и тащит в руках бутыль вина. „Расскажите о своем образе жизни“, – пристал к нему журналист. „Да как… утром просыпаюсь, выпиваю бутылку пива, потом до обеда занимаюсь сексом, потом во время обеда хорошо наедаюсь, выкуриваю пару трубочек, потом снова до ужина занимаюсь сексом, вечером выпиваю бутыль вина и до утра опять занимаюсь сексом“. Журналист снимает шляпу: „Вот это да! А сколько же вам лет, дедушка?“ – „Через месяц будет тридцать пять“.»

Жанна улыбнулась и съела креветку. Красавчик, на которого она положила глаз, переместился к десертам и завязал разговор с коротко стриженной брюнеткой в сером платье до колен, открывающем плотные икры.

В зал вошел курьер с розой. Толстая, длинная, с большим цветком, она дышала свежестью. Сверху донизу роза была перевита красной лентой.

– Красивая, – сказал толстячок.

– Да, – искренне согласилась с ним Жанна. – Очень.

Курьер приблизился к Жанне и протянул ей розу.

– Ой, – сказала Жанна, когда роза оказалась у нее в руках.

Острый шип проколол кожу на пальце. На руке медленно наливалась кровью большая алая капля.

– Как жаль! Я сейчас дам вам салфетку, – сказал тюфячок.

Жанна промокнула кровь и залюбовалась цветком, несмотря на боль в пальце. Никаких карточек или открыток к ней приложено не было.

Телефон в сумочке Марины звонил еще и еще. Наконец она взяла трубку.

– Марина Владимировна? – спросил чей-то голос. – Это вас беспокоят из больницы. У нас в реанимации находится Виталий Генкин… двадцать вторая палата.

Сердце ухнуло куда-то вниз, замерло, потом снова застучало.

– Что с ним? – спросила Марина.

Паники не было. Раз в реанимации – значит, жив.

– ДТП, – сказала трубка. – Состояние средней тяжести.

Марина пошла к выходу, и в этот момент девушка, одетая в такое же платье, пошатнулась и схватилась за сердце. Роза выпала из ее рук.

– Воды! – закричал кто-то.

Девушку подхватили на руки, потом уложили на ковер. Кто-то наступил на розу, она осталась лежать под ногами. Кто-то лил воду.

– Обморок? Тут очень душно, я же говорила, – сказала пожилая дама с крючковатым носом.

На девушку брызгали. Ее подняли на руки и отнесли на диванчик. На спине ослабили шнуровку. По прекрасному молодому телу пробежала судорога.

– Нужен врач, – сказала женщина с решительным лицом, – это не просто обморок. Я медсестра по первому образованию, мне симптомы не нравятся.

Кто-то принялся звонить в «Скорую». Люди шептались и толпились. Марина вытащила из крошечной сумочки платок, обернула, подняла розу и вышла. На нее никто не смотрел.

Виталик лежал под капельницей. На лице расплывались чудовищные синяки.

– Жить будет, – сказал врач. – Вывихнуто запястье и сломано ребро. Молодой здоровый мужчина. Поправится.

– Мне нравится ваш оптимизм, – сказала Марина.

Она посмотрела на руки травматолога. Почему-то именно у травматологов и хирургов руки самые красивые, всегда сухие и теплые, с гибкими и сильными пальцами.