Текст книги "Набег"
Автор книги: Ольга Григорьева
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Заметив его растерянность, Рагнар хмыкнул.
– У тебя крепкая хватка, бонд! Мы оставили бы девку в море, однако ты держал ее так, что пришлось вытащить вас обоих. Но ты не выпустил ее даже на палубе. Пришлось отрезать ее от тебя.
Высокий воин размахнулся, намереваясь бросить свою ношу за борт.
– Подожди! – вскрикнул Сиргурд.
Он хотел шагнуть вперед, но подвели ослабшие ноги. Падая, Сигурд угодил головой в пах высокому воину. Тот не ждал удара, согнулся пополам, разжал руки. Податливым кулем Гюда сползла на колени упавшего бонда. Одна рука зацепилась за его плечо, другая безжизненно стукнулась о палубу.
Выронивший добычу высокий воин выпрямился, схватился за рукоять топора. Над головой Сигурда запело, рассекая воздух, острое лезвие.
– Льот!!! – громыхнул Рагнар.
Подчиняясь приказу, высокий Льот успел отвести удар. Его топор свистнул возле уха Сигурда, чавкнул, вонзаясь в палубное дерево.
– Чтоб тебя Фернир сожрал! – выругался эрул, потянул древко оружия на себя, вытащил острие из палубной доски. В оставшейся от удара щели виднелась белесая древесная сердцевина.
– Я сам! – Огромная лапа Красного подхватила Сигурда за грудки, вздернула вверх. Голубые глаза Рагнара впились в лицо бонда, рожа побагровела. – Ты ударил моего хирдманна, бонд! Это твоя благодарность?!
– Но… но… – Задыхаясь, Сигурд шарил взглядом по палубе, словно надеясь отыскать верный ответ средь корабельного груза. Зацепился взором за один из сундуков, окованный по углам золотом.
– Эта женщина пригодится нам, – прохрипел он. – Она дорого стоит, даже мертвая.
Налитые гневом глаза Рагнара подобрели, хватка стала ослабевать.
– Сколько? – не отпуская бонда, поинтересовался он.
– Князь Гарды даст за нее больше, чем ты можешь ожидать.
Рагнар не понял. Высокий Льот и те, что подошли послушать перепалку да поглазеть, как хевдинг убивает неблагодарную земляную мышь, – тоже. Чужие взгляды ползали по Сигурду, будто оценивая его, от эрулов пахло едким потом и рыбой. Сигурд покосился под ноги, туда, где на боку лежало тело Гюды, увидел ее распахнувшуюся юбку, открывшую ноги, сглотнул, облизнул пересохшие губы.
– Он заплатит за нее, живую или мертвую, – повторил он, не глядя на Рагнара. – Бьерн Губитель Воинов вез ее в Гарду, но буря помешала ему. Теперь ты можешь взять себе то, что хотел получить он.
Рагнар отпустил его так резко, что Сигурд чуть не упал. Пытаясь удержаться на слабых ногах, бонд не сразу уразумел, что странные квохчущие звуки над его плечом – это смех. Конунг эрулов смеялся. И не просто смеялся, а задыхался от смеха, сгибаясь в почти беззвучном хохоте. Правую руку он прижимал к животу, левой утирал проступившие на глазах слезы.
Похоже, Красному на самом деле было весело.
Вторя своему хевдингу, понемногу стали похохатывать и окружавшие Сигурда воины. Сначала один или двое, потом – больше. Ответ бонда передавался из уст в уста, кружил над кораблем, а за ним следом, словно волна за ветром, катился смех. Вскоре хохотали уже все эрулы – от Рагнара до рулевого, стоящего далеко на корме.
– Ты говоришь, будто Губитель Воинов шел в Гарду ради платы за одну женщину?! – смеялись воины. – Кто поверит тебе, земляной червяк?
Сигурд всегда боялся насмешек. Он не умел отвечать на колкость метко, быстро и остроумно. Достойные ответы почему-то всегда приходили ему на ум уже потом, спустя много времени после спора. Но на сей раз слова сами полезли на язык, словно кто-то другой вкладывал их в голову бонда, а ему надо было лишь открывать рот, чтоб выбросить их наружу.
– Она не просто женщина, она – дочь князя Альдоги, – хрипло сказал Сигурд.
Смелые речи придавали уверенности. Сигурд перестал таращиться на палубу под ногами, поднял голову, поймал удивленный, но еще смеющийся взгляд эрула.
– Отец захочет увидеть ее, – продолжил бонд. – Он заплатит даже за ее мертвое тело.
Смех ушел из голубых глаз Рагнара.
– Подумай, конунг. – Не дожидаясь ответа, Сигурд присел на корточки, осторожно перевернул княжну на спину, приподнял край распахнувшейся юбки, заботливо прикрыл ее ноги.
– Ее никто не трогал, – раздался над его головой голос Рагнара. – Моим людям не нужна падаль.
Красный шутил, но уже не смеялся.
Сигурд кивнул.
Рагнар присел рядом с бондом, размахнулся, сильно шлепнул ладонью по бледной щеке женщины. Ее голова мотнулась в сторону, на коже проступило розовое пятно.
– Зачем?.. – испуганно уставившись на конунга, прошептал Сигурд.
– Хочу говорить с ней, – пояснил эрул.
Сигурд растерянно смотрел на расплывающееся по щеке княжны красное пятно, сжимал и разжимал пальцы. Он уже привык к мысли, что княжна умерла.
– Ты пойдешь в Гарду? – наконец сумел просипеть он.
– Нет. – Конунг эрулов поднялся, отряхнул колени, поморщился. – Если она – дочь князя, я продам ее саксам. Их бонды любят женщин из знатного рода.
Его взгляд мазнул по расстроенному лицу Сигурда:
– Радуйся, бонд, ведь ты еще жив. И позаботься о ней, раз она так дорого стоит.
До середины дня эрулы словно не замечали ни Сигурда, ни княжну. Лишь Рагнар, проходя по палубе мимо нее, брезгливо морщился и торопился отвести взгляд. Гюда очнулась, однако не открывала глаз и металась в бреду, то полыхая жаром, то вдруг коченея, словно льдинка. Сигурд ухаживал за ней, как умел, – укутывал в плед, вливал в рот воду, утирал пот с лица. Больше он ничем не мог ей помочь – бонд не был лекарем или травником. Дома, в усадьбе, он, возможно, пожалел бы об этом, но нынче все изменилось. Спокойный Каупанг с его размеренной жизнью, незаметными радостями, запахом навоза, земли и хлебных лепешек остался где-то в другом мире. Сигурд больше не вспоминал своих жен, не тосковал, не мечтал, не жалел. Морской ветер прогнал яркость его чувств куда-то в неизвестность, как гнал нынче вдоль ободритских земель длинные снеккары Красного конунга.
По обрывкам разговоров Сигурд понял, что войско Рагнара насчитывало не менее тридцати судов. Малая часть кораблей принадлежала самому Рагнару, остальные – ярлам из Свеи, Эстфольда и Гаутланда [30], которых хитрый эрул невесть какими посулами заманил в опасный ранний поход. Задолго до бури войско миновало недружелюбные по ранней весне воды Эресунна, длинный язык острова Мэн и оскалившийся бухтами, с виду совсем мирными, берег Йотланда. Перед тем как повернуть в сторону Меркленбургской бухты и по реке Бойце достичь большого города саксов Гаммабурга [31], эрул зашел на остров Рэ. Он часто так поступал перед важными походами – оракул с Рэ славился верными предсказаниями. На сей раз слова оракула многим показались загадочными. Он обещал эрулам хорошую добычу, однако намекал, что помимо добычи их ожидает страшная опасность. Об этой опасности он предпочел рассказать лишь Рагнару. Они немного пошептались, затем эрул развязал толстый кошель на поясе и высыпал на ладонь оракула несколько восточных монет. Засунув монеты куда-то в складки красных одежд, оракул заявил, что поговорит со Свентовитом и вне всяких сомнений поход Рагнара будет удачен и безопасен. Услышав хорошие вести, эрулы повеселели. Как-никак переход затевался долгий – через земли дружественных Рагнару саксов, мимо побережья Фризов [32], во владения конунга франков Карла Лысого. Рагнар выбрал сложный путь по рекам, но он предпочитал не показываться у берегов Дании. До прошлого лета Красный водил дружбу с обоими датскими конунгами – Хориком Датчанином и его непримиримым врагом Харальдом Клааком, который нынче правил Фризскими островами и побережьем за Данвирком [33]. И тот и другой называли эрула дорогим гостем, пока прошлым летом не сцепились меж собой в Лимфьорде. Тогда эрулы Рагнара десятью снеккарами вышли за Клака и в честном бою убили старшего сына Хорика Датчанина. Рагнар не любил вспоминать ту битву – он ошибся, выступив за Клака, ведь победа и земля данов достались Хорику. Но о том лете вообще мало кто вспоминал – эрулы привыкли к битвам то за одних конунгов, то за других и без лишних переживаний меняли врагов на друзей и наоборот. Печальное утро лимфьордского сражения давно затерялось средь тьмы себе подобных…
После бури на море стояло безветрие, эрулы гребли поочередно, сменяя друг друга.
– Эй, бонд!
Оставив княжну, Сигурд оглянулся на голос. Один из эрулов манил его к себе, указывая на скамью для гребцов. Сигурд знал имена обоих сидевших на ней воинов. Одного звали Варин из Нерлы, другого – Арни Котел. Место между ними было свободно.
Осторожно подсунув под голову княжны свою смятую в ком рубашку, Сигурд поплелся к скамье.
– Не бойся, бонд! Наши весла не кусаются, – пошутил кто-то из гребцов.
Эрулы дружно расхохотались. Льот высунул в проход длинную ногу. После битвы с волнами и ветром спину Сигурда ломило, плечи ныли, а в пустом животе уныло урчал голодный зверь. Выставленная нога Льота оказалась последней каплей. Сначала Сигурд хотел просто переступить через нее, но смех воинов разозлил бонда. Не успев даже сообразить, что делает, Сигурд со всей силы пнул пяткой голень эрула. Удар получился хороший, Льот взвыл, схватившись за ушибленное место. Сидевший подле него воин вскочил, намереваясь отомстить за соседа.
– У тебя слишком длинные ноги, Льот, – осадил его голос Рагнара. Красный конунг стоял за спиной Сигурда, насмешливо взирал на перекошенное злостью лицо хирдманна. – Не следует выставлять их напоказ, иначе однажды кто-нибудь их укоротит.
Кто-то дружелюбно хихикнул. Сосед Льота сел на скамью, похлопал приятеля по плечу. Льот сбросил его руку.
Арни Котел приподнялся, пропуская Сигурда, и вдруг, замерев, ткнул его кулаком в плечо.
– Глядите!
Сигурд не сразу понял смысл его восклицания, недоумевающе поглядел на толстяка снизу вверх.
– Могучий Тор! – еще громче заявил Котел. Он смотрел туда, где Сигурд оставил княжну. Бонд оглянулся.
Гюда уже не лежала на палубе. Она стояла, опершись обеими руками на борт. За ее спиной переливалась бликами светлеющая морская даль. По гладким покатым валам с круглыми верхушками ползли выстроившиеся в линию снеккары Красного.
Справа от Красного шли корабли Дамира – эстфольдского ярла, слева – братьев могучего викинга Юггви из Эйде, а за ними, чуть позади, пестрели яркими бортами снеккары хевдинга Отара из Вендиля. Но Арни смотрел не на княжну и не на войско, а на поднимающуюся впереди темную тень – один из островов, во множестве разбросанных в Меркленбургской бухте. Флот Рагнара расползся по всему ее простору. Решив обогнуть остров слева, драккары братьев Юггви отдалились от кораблей эрулов, развернули острые носы к береговой полосе. За ними потянулись и змеиные лодьи Отара.
– Вестфольдцы! – крик рябого Гнупы пронесся над головами воинов, облачился в первый солнечный луч. – Я вижу корабли из Вестфольда!
Подтверждая его слова, из-за мыса, лихо накренившись и буравя воду острым носом, вынырнул большой драккар, двинулся наперерез судам Красного, отсекая его от судов Дамира.
– Губитель Воинов! – узнал Рагнар. Побежал к носу корабля, на ходу давая указания своим людям. Над морем разнесся гул барабанов, борта ощерились шишками щитов.
– Почему он один? Заманивает? – пробормотал Варин, неведомо как очутившийся подле Сигурда. Поправил шлем на голове, облизнул губы. Бонд не ответил. Не веря собственным глазам, он глядел на приближающийся одинокий драккар.
– Бьерн? – прошептал он, словно надеялся словами рассеять видение.
Однако корабль не исчез. Наоборот, теперь он был совсем близко и шел прямо на эрулов. Оскалившаяся драконья пасть гордо взмывала над морской равниной. Одной рукой обхватив деревянную шею дракона, на носу драккара стоял Бьерн. Неизменный клевец в его руке поблескивал острым лезвием.
Бьерн что-то выкрикнул, длинная стрела взвилась в воздух, перелетела через борт снеккара эрулов, вонзилась в моток пеньки у ног Рагнара и застряла в нем, покачивая двухцветным оперением.
– Началось, – негромко, но отчетливо сказал Арни Котел.
От его спокойного голоса Сигурду стало страшно. По кораблю сновали эрулы, цепляли на себя боевое снаряжение, готовили оружие. На корме заполыхали обмотанные паклей стрелы, легли гладкими древками на ложе луков.
Однако Рагнар не спешил сцепляться с Бьерном. Он держал обломленную у острия стрелу, прищурившись, глядел, как драккар ярла разворачивается, подходит к его кораблю.
– Пора, конунг. – Варин подобрался к хевдингу, заглянул ему в лицо.
Островерхий шлем был велик маленькому эрулу, налезал на нос. Для удобства Варин пробил в нем спереди две большие дыры для глаз. Неровные края дыр загибались наружу, как лепестки диковинного цветка.
– Погоди, – отмахнулся Рагнар. Прихватываясь то за натянутые веревки паруса, то за плечи затаившихся под прикрытием бортов воинов, он перебежал на нос снеккара и, взобравшись на приступок в основании змеиной шеи, убрал руку с мечом за спину, а другую, с обломком стрелы, вытянул вперед, показывая Бьерну свою находку.
– Ты потерял стрелу, Губитель Воинов, – голос Красного прокатился над стихшими водами.
По знаку хевдинга на драккаре Бьерна сложили весла. Еще немного корабль шел вперед без помощи людей, постепенно ход его замедлялся. Барашки пены под острой грудью драккара становились все меньше, затем вовсе исчезли.
– Я возвращаю твою потерю, – размахнувшись, конунг эрулов швырнул обломанную стрелу через борт. Обломок ударился в верхнюю щитовую доску, отскочив от нее, нырнул в воду под кораблем. Могучее тело судна вмяло его в ледяную воду.
– Жаль, что ты не можешь вернуть моим воинам разбитые корабли и утраченных друзей, – покосившись на исчезнувший в глубине обломок, сказал Бьерн. – Мне пришлось долго искать выживших, чтоб взять их на свой драккар. Вижу, тебе удалось переждать бурю в спокойном месте?
– Мы стояли на Рэ, – разоткровенничался Красный.
Бьерн кивнул и поинтересовался:
– Что обещал тебе оракул?
– Удачу и великую славу.
Бьерн улыбнулся:
– Когда это эрулы гнались за славой? Лучше бы он пообещал тебе хорошую добычу.
Корабли сошлись бортами. На палубе драккара Сигурд увидел Тортлава, спрятавшегося за походными сундуками. Юркий скальд прижимался к палубе, из-за укрытия торчала лишь его светловолосая голова. В хирде поговаривали, что метать ножи Тортлава учил сам Один, так велико было его искусство. Не приходилось гадать, что за оружие таилось в обеих руках скальда. Однако прочие хирдманны Бьерна вовсе не готовились к жаркой битве – щиты полностью закрывали борта, воины по-прежнему сидели на гребных скамьях без доспехов, хоть и держали в руках оружие – кто меч, кто топор. Старый воспитатель Бьерна, по имени Кьятви, узколицый, бородатый, с кустистыми бровями, гордо восседал на бочке справа от своего хевдинга. Лицо у Кьятви было мрачным. За его спиной настороженно замерли Харек и Рюрик. Желтоглазый берсерк улыбался, светлые волосы мальчишки трепал ветерок, голубые глаза ощупывали конунга эрулов. «Выходит, оба хевдинга выжили в буре. И оба потеряли свои корабли», – промелькнуло в голове Сигурда.
Варин, стоящий подле бонда, огорченно покачал головой. Сигурд понимал его досаду: Красный болтал с более слабым противником, упуская удобный момент для нападения.
Про эрулов говорили, будто они в любом деле найдут способ поживиться, однако, вопреки слухам, Красный неожиданно широко улыбнулся врагу.
– Мне не надо обещать добычу, я возьму ее без всяких обещаний. Но какая нужда столь рано выгнала в море тебя, ярл? Мы много лет не виделись, я слышал, будто ты стал бондом и больше не ходишь в походы.
– Разве под твоими ногами земля, а в моих руках – вилы? – в ответ насмешливо поинтересовался Бьерн. – Или я послал на палубу твоего корабля не стрелу, а мешок гороха?
Он по-прежнему стоял на носу так, чтоб не заслонять Тортлаву мишень – конунга эрулов. Короткий словенский корзень прикрывал его спину, на шее в вороте рубахи блестела золотая гривна и ремешок оберега, на поясе, рядом с пустой петлей для клевца, раскачивался топор.
– Ха! – оценил шутку Рагнар, стрельнул глазами, проследив быстрый взгляд Бьерна. – А еще я слышал, будто эта женщина, как и стрела, когда-то была твоей добычей, сын Горма. Я вытащил ее из воды после бури.
Сигурд тоже взглянул туда, куда смотрели оба хевдинга. Гюда по-прежнему стояла около борта, крепко стискивая руками щитовую доску. Из-за коротко обрезанных волос ее шея казалась совсем тонкой, на круглом лице блестели покрасневшие глаза, плотно сжатые губы таили радость. От напряжения костяшки пальцев на ее руках стали белыми.
– Не ее одну, – глянув на Сигурда, сказал Бьерн.
– Вряд ли бонд Каупанга мог принадлежать тебе. Женщина или стрела – иное дело.
– Ты поступишь с женщиной так же, как со стрелой? – спросил ярл.
Рагнар пожал плечами:
– А почему бы нет? Хотя…
Он задумался. Рядом с Сигурдом, стаскивая шлем, запыхтел Варин. Освободившись от железного колпака, облегченно вздохнул, тряхнул башкой, позволяя смятым космам лечь на плечи. Сунув шлем под мышку, почесал щеку, присел на походный сундук, скосил глаза на Сигурда.
– Чего стоишь? Не видишь – разговор будет долгий.
Подчиняясь его недовольному жесту, Сигурд опустился на край сундука, подпер Варина боком. Тот поелозил задом, устраиваясь поудобнее.
– Хотя… зачем отдавать то, что можно продать? – завершил свои размышления Красный. – Хочешь, я продам тебе эту женщину?
Понимая, что драки не будет, его воины потихоньку снимали доспехи.
Вместо ответа Бьерн склонился к Кьятви, что-то сказал. Старик важно кивнул, сполз с бочки, подступил к борту.
– Что ты хочешь за нее, конунг? – спросил он.
Бьерн отвернулся, делая вид, что вовсе не интересуется разговором. Про себя Сигурд похвалил ярла. Узнав, что княжна нужна Бьерну, Рагнар мог запросить слишком высокую цену. А так получалось, будто купить добычу Красного хочет лишь старый Кьятви.
На высоком лбу эрула пролегли две глубоких морщины.
– Я слышал, будто она – дочь конунга Гарды, – сказал он. – Хватит ли у тебя, простого воина, богатств на такую покупку?
– Я не сказал, что буду покупать, – пояснил Кьятви. – Лишь спросил цену.
Рагнар насупился, потемнел лицом. Совсем недолго он прожигал старика глазами, затем вдруг расхохотался. Не ведая, в чем причина его веселья, но уразумев, что радость конунга намного лучше ярости, эрулы встрепенулись, заулыбались.
– Эй, ярл! – сквозь смех окликнул Бьерна конунг эрулов. – Кроме женщины и бонда, ты, верно, потерял в море разум, если доверил сделку пытливому старику!
Кто-то из эрулов засмеялся.
– Ты хорошо шутишь, конунг, – одобрительно сказал Бьерн. – Возможно, мой разум канул в море, но чем больше потерь, тем меньше остается того, чем стоит дорожить. Буря забрала наши корабли и многих отважных воинов. Мы так много потеряли, что более нам нечего беречь, и славная смерть в хорошей битве будет для нас забавой. Хотя…
Он замолчал и точно так же, как недавно сам Красный, пожал плечами.
– Хотя…
– Навряд ли мы захотим погибнуть, не прихватив в светлую Вальхаллу многих достойных, – продолжил за него Кьятви. – Так стоит ли ради хорошей шутки становиться врагами?
– Ты угрожаешь мне, старик? – мгновенно насупился Красный. Меч выскользнул из-за его спины.
Бьерн заслонил собой Кьятви.
– Нет, – сказал он. – Кьятви не угрожает тебе, конунг. Это делаю я.
О Рагнаре в Каупанге, да и во многих других землях складывали целые саги. Поговаривали, будто однажды Красный столкнулся в лесу с самим Тором и в поединке бог признал его воинское умение. А еще рассказывали, как в далекой стране на Востоке на Красного напал зверь из подземелий Нидхегга – огромный, с круглой большой головой и клыками, выступающими из углов рта на длину хорошего копья. Чудовище валило грудью деревья и расшвыривало их в стороны длинной рукой, растущей изо лба. Оно издавало рык, подобный пению рога Хеймдалля, и все живое содрогалось от ужаса. Но Красный не испугался. Он не побежал. И даже когда страшный зверь перешагнул через его голову, Красный не шелохнулся, презрев опасность.
Правдой были эти разговоры или нет, никто не знал, но угрозы Бьерна заставили Рагнара отступить. Поход был для него важнее мелкой ссоры, грозящей гибелью его головному снеккару. Конечно, у Красного было большое войско, а у Бьерна всего один драккар, но идущие на гибель способны сражаться с отчаянием берсерков.
– Ты сказал, что славная смерть в битве будет для тебя забавой, ярл, – примирительно сказал Рагнар. – Мы оба не против доброй битвы и доброй сделки, так зачем нам ссориться?
– Что ты хочешь, Рагнар? – перебил Бьерн.
Красный безразлично взмахнул рукой:
– Я собрался пойти в земли франков. У тебя в хирде отважные воины, Бьерн, и у тебя крепкий драккар. Во франкских землях мне понадобится и то и другое. Когда я возьму золото франков, дочь конунга и бонд вновь станут твоими.
Из-за спины Бьерна высунулась тощая стариковская рука, затеребила хевдинга за полу корзня. Поднеся ладонь к губам, будто желая прикрыть слетающие с губ слова, Кьятви что-то торопливо зашептал на ухо ярлу.
Тот слушал, энергично кивал. Черные косицы подпрыгивали в такт кивкам на его плечах.
– Ты хочешь ощипать франкского петуха? Зачем, если курица саксов гораздо ближе? – наконец поинтересовался он.
– Саксы достаточно ощипаны Хориком Датчанином, – откликнулся Рагнар. – А у короля франков в его большом городе на Сене [34]хранится много серебра и золота. Там нас ждет обильный урожай.
– Но тебе не удастся миновать земли Датчанина без боя.
– Я пойду по Бойце и Лабе [35], через владения короля саксов и Клаака, – коротко ответил Рагнар. – Клаак – мой должник, он пообещал, что король саксов даст нам пройти через свои земли, если мы не станем трогать его людей. К тому же Людовик не жалует брата.
– Ты стал хорошим конунгом, Рагнар, – согласился Бьерн. – Ты сократишь путь вдвое, пройдя землями саксов. Но даже если тебе удастся договориться с Людовиком Саксонским, вряд ли тебя пропустят варги [36]. Озеро Шверинерзе на Бойце – опасное место для отважных хевдингов.
– А ты всегда был самым отважным из них.
Взаимные похвалы порадовали воинов с обоих кораблей. Отношения потеплели. Коекто из эрулов знал хирдманнов Бьерна, они принялись обмениваться приветствиями и новостями. Остальные приглядывались друг к другу, оценивали навскидку, где будущий товарищ, а где соперник по силе и умениям.
Край тяжелой мешковины, сваленной под креплением мачты драккара, приподнялся. Из-под него выскользнула тонкая женская фигурка, выпрямилась, встряхнулась, расправила плечи. Из-под упавшей на лоб колдуньи черной челки блеснули широко расставленные глаза. Сердце Сигурда сжалось, в ушах забухало, к щекам прилила кровь.
Айша огляделась, осторожно направилась к Тортлаву, который по-прежнему скрывался за сундуками, стискивая в пальцах метательные ножи. Зная коварство Красного конунга, Бьерн не хотел рисковать.
– Мы слишком долго говорим, ярл, – намекнул Красный.
Кьятви опять задергал Бьерна за рукав. На сей раз тот не обратил на старика внимания, задумчиво покачал в руке клевец, склонил голову к плечу, искоса посмотрел на подошедшую ближе колдунью. Айша улыбнулась ему одними глазами, кивнула. Клевец взметнулся в воздух, прочертил короткую дугу, вонзившись в доски палубы у ног Бьерна, выбил из них острую щепу.
– На своем оружии скрепляю наш договор [37],– Бьерн переступил через клевец, ударил рукой о борт, обозначая рукопожатие. В ответ Рагнар тоже положил ладонь на борт своего снеккара.
– Отвечаю тебе тем же, ярл, – сказал он. – Но до Гаммабурга дочь князя останется на моем корабле. Бонд Каупанга позаботится о ней.
Айша вновь кивнула.
– Пусть будет так, – устало произнес Бьерн, перевел тяжелый взгляд на Сигурда. В глубине черных зрачков ярла промелькнуло беспокойство.
Сигурд отвернулся. Он не желал заботиться о княжне. У него была своя жизнь.
2. Спящая вода
Река Бойца встретила корабли эрулов угрюмым молчанием. Как только по правому борту показались покрытые блеклой травой сопки, Айша прильнула к щитовой доске, вглядываясь в незнакомые места. После утонувшей в низине рощицы, за излучиной, на левом берегу реки появилась деревня варгов, запестрела покатыми крышами землянок, растянулась по холмам черными полосами полей.
Айша не сомневалась, что со сторожевого острова замеченного людьми Рагнара у входа в Бойцу, уже давно донесли об их появлении, запалив сигнальные факелы или выпустив голубей. Однако варги вовсе не обращали внимания на незваных гостей – на лядине ковырялись согбенные фигуры паотных людей, а на берегу, сопровождая корабли, мчалась только босоногая мелюзга да приставшие к ним собаки. Ребятишки что-то выкрикивали, бросали в драккар подобраные с земли камешки, размахивали руками. Из под их ног летели брызги, длинные рубахи облепляли коленки.
К Айше подошел Харек, косо взглянул на берег поинтересовался:
– Чего высматриваешь, ведьма?
После бури, потеряв корабль и половину хирда, Харек стал неразговорчив. Если он и открывал рот, то норовил сказать колкость. Рюрик, понесший такую же утрату, во всем подражал берсерку и теперь маячил за его плечом, нервно покусывая губу, жег Айшу светлыми, почти прозрачными глазами.
Пожав плечами, болотница мотнула головой:
– Что-то тут не так.
– А чего не так? – Харек сплюнул в сторону скривил презрительную гримасу. – Это – земляные черви, они слабы и на нас не полезут.
Вторя берсерку, Рюрик сцедил слюну за борт, надменно вскинул подбородок.
– Но они не прячутся, – возразила Айша.
– Так ведь мы и не нападаем. – Перегнувшись через борт, Харек постучал кулаком в щит, выведенный белой стороной наружу. – Белые щиты… Они не видят врагов.
Его беспечность разозлила Айшу.
– Они слабы, Волк, – сердито сказала она. – Слабые убегают от страха, а не от врагов!
Поежилась, разминая спину, вытянула шею, надеясь разглядеть впереди снеккар Рагнара. Хитрые эрулы не позволили Бьерну встать в хвост войска – зажали между своими кораблями. Айша не доверяла им. Большой, плосколицый, рыжеволосый и белозубый конунг эрулов казался весельчаком и задирой, однако в его голубых, узких, как щелки, глазах пряталось зло. Будто внутри человеческого тела скрывалось иное существо, вовсе не похожее на человека, – коварное, умное, расчетливое. Айше не нравился его взгляд, его речь – отрывистая, будто воронье карканье, его руки – длинные, с гибкими, подобными змеям, пальцами. Рагнар постоянно шевелил ими, словно сматывал в клубок невидимую нить. Пока Бьерн договаривался с ним о походе, Айша все время смотрела на его пальцы.
Урочище скрылось за деревьями, берег, прежде низменный, стал взбираться вверх. Мальчишки отстали, но над рекой еще слышались их звонкие голоса и восторженный собачий лай. Бьерн подгонял гребцов, те дружно налегали на весла. Корабль ловко разворачивался, увиливая от выскакивающих из-под воды отмелей. Некоторые из них были в Бойце издревле, некоторые появились совсем недавно. Их сотворили люди, оберегая свои земли от народников из-за моря. По обоим берегам реки растянулся невысокий лесок – холодный, еще не зазвеневший весенними птичьими трелями, не глотнувший солнечного тепла. Ветви нависали над водой, касались сухого камыша, ласкали речные омуты. Ветер гнал по воде мелкую рябь, раскачивал голые кроны деревьев. Недалеко от покатой, гладкой, как камень-голыш, горки идущий впереди войска снеккар Рагнара сбавил ход.
– Табань! – завопил Латья.
Весла вспенили воду, сопротивляясь ходу драккара, взмыли в воздух, громыхнули, укладываясь на борт. С лопастей на палубу закапала вода, побежала ручейками, ощупывая палубные доски и выискивая щели меж ними. Из разрыва облаков вынырнуло слабое солнце, погладило лучом палубу, мазнуло по щеке Рюрика, блеснуло в желтых глазах Волка. Порыв ветра хлопнул сложенной у мачты парусиной, запутался в юбке болотницы. От повисшей над рекой серой тишины Айше стало зябко. Она обхватила плечи ладонями.
– Ладно, – наконец сдался Харек. – Может, ты и права.
Рюрик одобрительно кивнул, зацепился взглядом за колдунью.
– В Альдоге говорили, будто варги родичи вам, болотным, – вдруг нерешительно сказал он.
Перебивая, Харек ткнул его кулаком куда-то под лопатку, мотнул башкой в сторону головного снеккара эрулов. Там на корме появилась высокая фигура Рагнара. Рыжие космы окружали его голову огненным сиянием.
– Там, за мысом, – Шверинерзе! – предупреждающе выкрикнул он, повернулся к своим гребцам. – Весла в воду! Гребите, дети Одина! Скоро мы минуем земли варгов! За ними нас ждет богатый стол и гостеприимство друзей!
– Хей! – одобрительно воскликнул Харек, вскинул сжатую в кулак руку. Айша поморщилась.
– Хей! – вторя желтоглазому, гаркнул Латья.
Весла взлетели вверх ровными рядами, вспенили воду за бортом.
– После Шверинерзе начинается Лаба, владения Людовика Саксонского, – негромко произнес мужской голос за спиной Айши.
Айша оглянулась. Говорил Хемминг, один из воинов Рюрика, плотный, кряжистый мужичок с хмурым лицом. Это он втащил Айшу на борт, когда буря чуть не сбросила ее с корабля. А после, когда драккар Рюрика затонул, он сунул в руки болотнице обломок доски и крикнул: «Держись!» Ей было очень холодно, но она держалась, пока не появился корабль Бьерна. Тогда, в бурю, Хемминг показался ей надежным и уверенным, но теперь он понуро месил веслом воду и вещал своему соседу:
– А на острове в Шверинерзе стоит крепость варгов Шверин. Слышал о такой?
Сосед поморщился, пожал плечами:
– Шверин, Хверин… Какая разница?
– Никакой, – устало согласился Хемминг.
«Он же здешний, из саксов», – вдруг вспомнила Айша. Направляясь к своему месту, она нарочно прошла ближе к Хеммингу. Подобрав юбку перешагнула через вытянутые в проход ноги воина.
– Дом всегда остается домом, – негромко сказала она. – Помоги нам, сакс.
Хемминг вскинул на нее тоскливый взгляд. Голова сакса была обмотана тряпкой, из-под ткани выглядывали лишь короткие кончики седых волос.
– Ты говоришь со мной, ведьма? – спросил он.
Айша не ответила. Она привыкла, что многие хирдманны называли ее ведьмой, но сама не могла точно сказать – ведьма она, колдунья, притка или хвити, как величал ее старый Финн. Раньше она думала, что она – хвити и ее предназначение в том, чтобы найти свою жертву, увести ее за край жизни, а затем и самой перешагнуть через этот край. Но все случилось иначе, и она осталась тут, среди людей, рядом с Бьерном. Он отобрал ее у владычицы Морены, и теперь у нее не было своего пути, только его путь. Не было своей жизни, только его жизнь. Наверное, и смерти своей у нее не осталось. Разве могла она зваться обычным человеком, не имея ничего, кроме любви к Бьерну и древних, полученных еще в словенских болотах, тайных знаний? А тут еще предсказание старого Финна… Старик мог бредить, но зверь снасти спел свою песню, прервав их путь в Альдогу. Что будет дальше?