Текст книги "День гнева. Часть 1, 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Грибова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Спасибо. Ты мне жизнь спас.

– За этим я здесь.

– Мой личный рыцарь, – она улыбнулась впервые за три дня со смерти мамы.

 Рома вскочил на ноги и отвесил церемонный поклон:

– Сэр Роман из Камелота всегда к вашим услугам, прекрасная леди.

Еве прикрыла рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу смех. Что подумают люди, услышав, как она смеется на поминках матери?

– Сэр Роман, – она в свою очередь спрыгнула с подоконника, приподняла края платья и присела в реверансе, – вы слишком добры ко мне.

Глава 3. Почитай отца твоего…

Сегодня он выглядел бодрым. Весть о скором окончании заточения придала ему сил. Мужчина, с трудом скрывая отвращение, изучал лицо старика. Если так пойдет дальше, старик, чего доброго, встанет с кресла и пожелает ознакомиться с делами. Подобная перспектива его не устраивала.

– Как все прошло? – старик впился взглядом в собеседника.

– На высшем уровне, сир. Помехи больше нет. Она полностью наша, – мужчина по привычке опустился на одно колено перед своим господином. Что ни говори, а могущество, дремлющее в теле старика, еще давало о себе знать.

– Отлично, отлично, – старик потер ладони. Послышался сухой звук похожий на шелест пергамента.  – Пора вам познакомиться. Остальных тоже возьми с собой. Пусть потренируются. И будь помягче с девочкой. Не забывай, выбор должен быть добровольным.

Мужчина просиял. Вспыхнули глаза цвета аквамарина, голос зазвенел от ликования:

– Я долго ждал этого момента, сир!

– Мы все его ждали, – кивнул старик. – У девочки было непростое детство. При живой матери она росла сиротой, а, как известно, все дети мечтают о любящей семье. Дай ей желаемое и она наша. Но смотри, не отпугни ее. Прочих можно заменить. Даже тебя, но не девочку. Она исключительная.

– Я помню, – мужчина с трудом подавил клокочущий внутри гнев. Бесценная, исключительная. Как забыть, когда тебя каждый день тычут в это носом? Всем своим черным сердцем он ненавидел девчонку.

– Как ты?

– В порядке.

 В последние дни Ева постоянно отвечала на этот вопрос. Все справлялись о ее самочувствие. Она натренировалась улыбаться и говорить, что все в порядке. Мама – единственный близкий человек – умерла, но у нее все в порядке. Возможно, ее отправят в приют, а дом, где она жила с рождения, пустят с молотка. «Как ты? – В ПОРЯДКЕ!».

    Нет ничего хуже ложного сочувствия. Но разве может староста группы остаться в стороне от событий? Ева отлично знала: крашеной кукле Светке плевать на нее. Месяц назад Светка увела у нее парня, после чего не упускала случая поиздеваться. Наверняка и сейчас спросила о случившемся лишь бы уколоть побольнее.

Сложив руки домиком, Ева опустила на них голову. Скорей бы закончился день.  Она вернется домой, запрется в родных четырех стенах и (кто знает?) немного поплачет. Она не рыдала над могилой матери, но думая о своем будущем не могла сдержать слез.

– Привет!

 На край парты присел Рома. Ева посмотрела на друга сквозь щели между пальцев. Он постукивал пяткой по полу, и его нервозное состояние мгновенно передалось ей.

– Ты нашел адвоката? – спросила она. Адвокат был ее последней надеждой на самостоятельную жизнь.

– В этом нет необходимости, – Рома отвернулся, пряча глаза, и заговорил о другом. – Мы теперь редко видимся. Давай, выберемся куда-нибудь?

– Конечно, – кивнула Ева. Что может быть лучше прогулки в компании друга? Пусть даже на следующий день ее отправят в приют. В конечном счете, Рома ни в чем не виноват. – Как насчет завтра?

– Было бы неплохо. Тебя вызывают к директору, – угрюмо добавил он.

– Я что-то натворила?

– Хорошо, если так.

Избегая расспросов, Рома заторопился к выходу из аудитории. Подхватив рюкзак, Ева побежала следом.

– Тебя назначили моим провожатым?

– Посчитали, что со мной тебе будет спокойнее, – он завернул к кабинету директора и притормозил у двери. – Ты главное ничего не бойся.

 Рома положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, ожидая ответа.

– Я вроде и не боюсь, – сказала сбитая с толку Ева.

– Вот и славно.

Рома постучал и после приглашения войти открыл дверь. Вдвоем они миновали комнату секретаря и прошли в директорскую. Помимо директора их встретили три его зама, куратор курса, на котором училась Ева, и незнакомый мужчина в строгом костюме. Все, не отрываясь, смотрели на Еву, точно стоило им отвернуться или моргнуть, и она исчезнет.

– Здрасьте, – прошептала Ева, вытирая потные ладони о джинсы. Ради нее  собрали консилиум? Хотят объявить ей, что с завтрашнего дня она переезжает в детдом? А седой мужчина в углу приехал забрать ее? У Евы свело желудок.

– Присядь, Ева, – директор, полный мужчина с лысиной на макушке, указал на стул.

На плохо гнущихся ногах она добрела до стула, неловко плюхнулась на него и   оглянулась на Рому, рассчитывая на его поддержку, но он ушел. Данный разговор ей предстояло выдержать в одиночку.

– Милая, – в голосе директора преобладали мягкие нотки, но глаза были студеными, как и всегда. За эту особенность в колледже его прозвали глубоководным крабом. Его глаза точно плавали в аквариуме, поглядывая на всех сквозь толстые стенки. – У нас для тебя есть хорошая новость.

Другие, поддакивая, как болванчики закивали головами. Хорошие новости для кого: для нее или для них? Ева глубоко вдохнула и приготовилась услышать самые ужасные слова в своей жизни. Но и в смелых фантазиях она не могла вообразить, что скажет директор.

– Ты многое пережила в последнее время. Мы все сильно за тебя волнуемся, поэтому мне вдвойне радостно, что ситуация разрешилась таким приятным способом. Познакомься, – директор  указал на незнакомца, и тот встал. – Это Борис Андреевич, адвокат твоей мамы.

У мамы был адвокат? От удивления Ева забыла поздороваться. Наблюдая за тем, как мужчина достает из кожаного чемоданчика бумаги, она думала о матери. Какие секреты у нее были? Слишком многого Ева не знала. Например, откуда брались деньги, на которые они жили все эти годы? Не могла же мама выиграть их в лотерею!

– Это завещание вашей матери, – Борис Андреевич продемонстрировал лист с кучей печатей. – Оно касается не только имущества, но и вашей судьбы, Ева. Я зачитаю его в присутствии свидетелей.

 Дверь позади скрипнула. Кто-то вошел в кабинет. Ева уловила легкие шаги за спиной, но не обернулась, сосредоточившись на адвокате и распоряжении матери относительно ее будущего. Вдруг мама в кои-то веки вспомнила о дочери и проявила заботу? Еве неистово хотелось в это верить.

Борис Андреевич нацепил очки и принялся читать завещание. Ева слушала внимательно, не упуская ни слова, но первые же строки настолько потрясли ее, что она забыла, на каком свете находится.

– Все имущество и опеку над единственной дочерью я завещаю Сергею Анатольевичу Рогозину – ее отцу.

 Отец? Это что за существо? Сколько Ева себя помнила, они с матерью жили вдвоем. Ни фотографий ее отца, ни задушевных бесед о нем не было. Даже имя его не упоминалось. И Ева заключила, что он чем-то обидел маму. Нанес ей душевную травму, из-за которой она и пристрастилась к алкоголю.

Конечно, в свои шестнадцать лет Ева была осведомлена, откуда берутся дети. У всех есть отцы, и у нее в том числе. Но она никогда не думала, что полумифическая фигура под названием «папа» ворвется в ее жизнь.

 Окончание речи адвоката заглушили мысли, которые носились в голове как стая бешеных собак, мешая сосредоточиться. Сжав руки в кулаки, Ева запретила себе паниковать. Ее не отправят в приют. Это плюс. Она сделала очередной глубокий вдох. «Во всем, что с тобой происходит, ищи положительные моменты», − однажды сказала ей мама. Тогда она еще не так сильно пила. Позже маленькая Ева не единожды смотрела на заснувшую посреди коридора пьяную мать и честно пыталась найти в этом хоть что-то положительное.

– Ева, ты в порядке?

 Она вздрогнула, осознав, что вопрос директора адресован ей. В порядке ли она? Минуту назад ей сказали, что с этих пор она зависит от отца, которого никогда не встречала и представляла либо мертвым, либо чудовищем. Конечно, она в полном порядке.

– Девочке необходимо время, чтобы прийти в себя.

Голос раздался из-за спины Евы, и она горько пожалела, что не обернулась раньше. Шестое чувство подсказывало: это он и есть – давно потерянный, а нынче чудом обретенный папаша. Положив руку на спинку стула, Ева развернулась и уперлась взглядом в широкую грудь. Запрокинув голову, она разглядела лицо мужчины.

   Ему было не больше сорока лет. Поджарый, статный он возвышался над ней подобно башенному крану. Темные волосы оттеняли бледную кожу, глаза цвета аквамарина прожигали насквозь. Ева съежилась под их взглядом. В лице мужчины читалось что угодно, только не отцовская любовь. Он смотрел на нее так, будто люто ее ненавидел. Точно один ее вид вызывал у него изжогу.

     Ева выпрямилась на стуле. Неужели директор ничего не заметил? Он не посмеет отдать ее этому человеку! Да и кто сказал, что он ее отец? Стоит ли верить алкоголичке, забывающий порой собственное имя?

 Но директор улыбался как ни в чем не бывало. Еще бы! Такая ноша свалилась с его плеч. Маленькая сиротка отныне не его проблема − прочитала Ева в его глазах.

– В ближайшее время я решу вопросы с бумагами, – от голоса мужчины (кажется, адвокат назвал его Сергеем) у нее побежали мурашки, будто вместо воздуха комнатной температуры он выдыхал ей в спину арктический смерч.

– Чудесно, – просиял директор. – Вам понадобится время, чтобы лучше узнать друг друга. Я надеюсь, вы не увезете девочку из города. До конца учебного года меньше недели.

– Мы поживем у Евы, – ответил мужчина. – Некоторое время.

 Мы? Местоимение насторожило Еву. Есть кто-то еще? Голова раскалывалась от вопросов.

    Руки легли ей на плечи, и она ощутила, что не может пошевелиться, как если бы ее приковали к стулу. Пальцы мужчины (отцом она отказывалась его называть даже мысленно) впились в кожу сквозь тонкую ткань блузки. Сто процентов будут синяки.

 – Ева, – он обратился к ней голосом напоминающим скрежетание металла по стеклу. Почему это слышит она одна? – Идем, я отвезу тебя домой.

Она бросила прощальный взгляд на взрослых и предположительно мудрых людей. Они не позволят незнакомому мужчине увезти подростка неизвестно куда. Что если он насильник, выдающий себя за ее отца? Они не родственники, это точно. Они даже не похожи! Ева открыла рот, позвать на помощь, но не выдавила из себя ни звука. Она лишилась дара речи. А ноги между тем послушно шли за незнакомцем.

Он вел ее по коридорам колледжа. Мимо проходили люди, но, сколько Ева не вглядывалась в знакомые лица, никто не догадался, как сильно она напугана. Лишь Рома был на ее стороне. Встревоженные глаза друга красноречивее любых слов говорили: он переживает за нее. Ему тоже не нравится история с отцом.

Мужчина направился к машине, припаркованной во дворе колледжа. Ева не разбиралась в марках, но автомобиль явно был дорогим. Его серебристые бока сверкали на солнце. Он походил на каплю воды – обтекаемую и изящную.

Дверца тихо чавкнула, когда Сергей открыл ее перед Евой.

– Садись, – прозвучало, как приказ.

    Не смея ослушаться, она скользнула внутрь салона. Сергей устроился на месте водителя, повернул ключ зажигания, и мотор негромко заурчал. Она чувствовала его вибрацию ладонями, лежащими на кожаном сиденье. Включился кондиционер, и салон наполнился приятной прохладой.

Колледж исчез вдали. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла: они едут не по той дороге. Так и есть: ее выкрали! Сейчас он завезет ее в укромное местечко, где будет зверски насиловать несколько дней, а потом, если повезет, пристрелит. Что с ней будет в худшем случае, представлять не хотелось.

– Куда мы едем? – Ева собрала волю в кулак, чтобы задать этот нехитрый вопрос. И теперь боялась услышать ответ.

 Сергей посмотрел на нее через зеркало заднего вида и усмехнулся:

– Маленький напуганный звереныш.

 Он задумчиво побарабанил пальцами по рулю:

– Нам с тобой предстоит подружиться, доченька. Я буду тебе отличным папой, и ты уж меня не разочаруй.

– Вы мне не отец! – Ева вложила в короткое восклицание всю силу своей неприязни.

– Кто знает? – он пожал плечами. – Возможно, мы гораздо ближе друг другу, чем ты в состоянии вообразить.

– Что вам надо?

– Выполнить последнюю волю твоей матери.

– Врешь! – Ева подалась вперед и вцепилась взглядом в отражение водителя. – Ты не был с ней знаком.

– О, мое золотце, я знал твою маму так близко, как другим и не снилось.

 Она откинулась на сиденье, ловя ртом воздух. От злости перед глазами все плыло. Что за грязные намеки? Он пытается убедить ее, что, в самом деле, приходится ей отцом?

– Мы приехали.

 Ева обнаружила, что машина припаркована у ее дома. Добирались они сюда окольными путями, но все же он привез ее домой. Никакого похищения. Она изумлено заморгала, силясь понять его хитрый план.

 Пулей вылетев из машины, она бросилась к входной двери, мечтая укрыться в своей комнате, но сильная рука схватилась ее за локоть и заставила остановиться.

– Я не сказал тебе главного, – Сергей наклонился к Еве, и ее затошнило от резкого запаха его одеколона. – У тебя отныне большая семья. Помимо отца ты обрела трех братьев и сестру. Добро пожаловать в семью, дочурка!

 Ева, дернув руку, высвободила локоть. До чего раздражающая манера постоянно давать ей уменьшительно-ласкательные прозвища. Они с Сергеем едва познакомились, а он уже бесил ее.

 Он оставил ее на улице, переварить услышанное, нисколько не тревожась, что она сбежит. Какой все-таки самоуверенный!

Ева окинула взором двухэтажный особняк. Бежевый фасад оттеняли коричневые оконные рамы и крыша им в тон. К двери вела дорожка из гравия, по бокам от нее были разбиты клумбы с примулами и флоксами, за ними росли кусты шиповника. Не дом, а уютное семейное гнездышко.

Идиллию нарушил силуэт темноволосого парня лет двадцати в окне ее комнаты. Войти в спальню в отсутствие хозяйки – что за наглость! Дом Еве больше не принадлежал. Еще утром он был ее крепостью, а сейчас превратился в чужеродный организм, в котором ко всему прочему завелись паразиты. А уж если братья и сестра хоть бы отдалено похожи на отца, она бы предпочла остаться сиротой.

  Глава 4. Большое семейство

– Как прошла встреча? – старик буравил его взглядом через экран. За его креслом виднелась стена занавешенная гобеленом. Сергей наизусть выучил штрихи репродукции Караваджо «Юдифь и Олоферн», на которой юная прелестница отрубала голову спящему воину. Не сосчитать сколько раз он смотрел на гобелен, пока господин диктовал ему распоряжения. Сергей был убежден: кровавый фон старик выбрал умышленно, чтобы напомнить, как поступают с неугодными.

– Отлично, сир, – маленькая ложь во спасение могла выйти ему боком. – Она восприняла все, – Сергей замялся, подыскивая слово: – достойно.

– Ты был с ней добр?

– Конечно, я ведь знаю, насколько она важна. Всех можно заменить, только не ее, – привычно повторил Сергей. Мелькнула мысль: когда покои старика перейдут ему, он первым делом избавится от набившего оскомину гобелена.

– Не забывай об этом. Потому что если ты ошибешься, – старик приподнялся в кресле, и Сергей едва не прервал сеанс связи, – то я лично займусь тобой.

Лучше собственноручно вырвать себе сердце и съесть его, чем попасть к нему в руки. Известно, как заканчивают жизнь подобные «счастливчики». Их крики способны свести с ума даже такого как Сергей.

– Дай ей время. Она должна к вам привыкнуть.

 Сергей кивнул. Над тем, кто ждал ни одну сотню лет, время не властно. Терпение – добродетель, которой его господин обладал в полной мере. Поразмыслив, он пришел к выводу, что это, пожалуй, его единственная положительная черта.

   Алекс провел пальцем по тумбочке. Ни пылинки. Комната образцовой девочки, не иначе.

– Фотки, – Вика щелкнула ногтем с идеальным французским маникюром по рамке. – И везде наша очаровашка. То она получает грамоту за победу на олимпиаде по литературе. Здесь она заняла первое место в стометровке. А вот участвует в самодеятельности. Чего-то не хватает. Ах да, фото с вручения Оскара.

 Вика повалилась на аккуратно застеленную кровать, не заботясь о том, что сминает покрывало, и протянула, закинув руки за голову:

– Ску-ко-та.

  Алекс окинул взглядом формы Виктории. Годы тренировок превратили ее тело в совершенство. Графитового цвета волосы напоминали черный агат. Глаза сверкали подобно изумрудам. Чуть вздернутый нос и упрямый подбородок намекали на упрямый характер. Его сестра, бесспорно, была хороша собой, но ее красота в купе с вздорным нравом лишь отпугивала парней.

– Как думаешь, какой она будет? − спросила Вика.

– Милой?

– Нет уж, убей меня сразу. Я многое могу вынести, но не милую сестренку.

– Ты справишься, – он отогнул ажурный тюль и выглянул на улицу. Тени удлинились. Скоро вернется отец.

– А что насчет тебя, Александр?

– А что я?

– Что ты думаешь обо всем этом? – Вика обвела комнату рукой, но речь, конечно, шла о большем. – Ждать осталось недолго. Скоро печати падут. Мы будем свободны, – воодушевленная собственными словами, она не усидела на месте. Вскочив на ноги, Вика принялась расхаживать по комнате. – Мы обретем полную силу!

– Звучит отлично, – он изобразил улыбку, чтобы попусту не тревожить сестру, хотя сам не верил в безоблачное будущее. Слишком многое зависело от воли одной единственной девчонки. Вырасти она вместе с ними, он бы в ней не сомневался. Но она провела всю сознательную жизнь среди людей и не подозревала об их существовании. Таковы были условия. Кто рискнет предсказать ее реакцию на правду?

 К дому подъехал «Лексус» отца. Алекс наблюдал за тем, как девушка вышла из автомобиля, как растерянно озиралась, стоя посреди двора. Она запрокинула голову и на миг их взгляды пересеклись, а после, поведя плечами, она вошла в дом. Его покоробила ее одежда: клетчатая юбка, белая блузка, туфли без каблука. Примерная школьница! Глаза хоть и имели свойственный их семье оттенок зеленого, но какой-то скучный – цвет пустой пивной бутылки. Разве что светлые волосы, обрамляющие овальное лицо, придавали ей миловидности.

– Приехали, – в комнату заглянул Макс и, не дожидаясь реакции, скрылся в коридоре. Его шаги прогрохотали по лестнице.

– Пошли знакомиться, – предложила Вика.

– Держи себя в руках, – попросил он ее, пока они спускались на первый этаж. – Сейчас многое зависит от того найдем мы с ней общий язык или нет.

– Ты просишь меня быть примерной сестрой?

 Он искоса глянул на Викторию. В изумрудных глазах плясали чертята, игривая улыбка придавала лицу озорное выражение.

– Ты и примерность? Я даже мечтать об этом не смею.

 Искристый смех Виктории разлетелся по гостиной, куда они вошли, и Алекс позволил себе улыбнуться. Но улыбка угасла, как только он увидел отца. Сергей был не в настроении. Тяжелый взор прожигал их с Викой насквозь, и они оба невольно опустили головы. Повиновение – столп, на который опирались их отношения. Алекс ни на секунду не забывал, кто его отец, отдавая себе отчет: если потребуется он переступит через сына и ни разу не оглянется, посмотреть что с ним стало.

 Из-за спины отца выглядывала девушка, похожая на хорька. Эти зверьки точно также смотрят из норок − нет ли поблизости опасности? Она еще не решила, кто представляет бОльшую угрозу: они или Сергей.

– Познакомьтесь,– отец как обычно не говорил, а отдавал распоряжения. – Я буду у себя в кабинете.

  Девушка скривилась. Ведь это был ее дом, а между тем она здесь уже не хозяйка. Они и въехали-то без ее ведома, пока она была в колледже.

– Макс, – первым представился младший. Максим был всего на год старше девушки. Он обладал приятной внешностью и покладистым характером. И то, и другое Алекса одинаково бесило. Но хуже всего были заискивающие нотки постоянно звучащие в голосе брата. Вот уж кто точно милый!

Девушка неуверенно пожала предложенную руку, то и дело косясь на Алекса. Молодец, признала в нем старшего. Может, она не так безнадежна, как он подумал.

Виктория – тайфун в юбке – бросилась к новенькой с объятиями, окончательно ее смутив.

– Ты невероятно хорошенькая, – Вика отодвинулась от девушки, изучая ее внешность. Алекс поморщился. Она явно переигрывала. – Я безумно рада нашему знакомству. Уверена, мы обязательно подружимся.

– А это, – Макс указал на арку в кухню, через которую открывался вид на Виталика, – еще один наш брат. Его зовут Виталий.

– О, – только и выдавила из себя девушка.

 Люди, как правило, именно так реагировали на Виталика. Огромный, как бочка, он восседал на стуле и жадно поедал пиццу. Живот упирался в край стола, двойной подбородок покоился на груди. Если бы не мутно-зеленые глаза, никто бы не заподозрил их в родстве. Очередной кусок пиццы исчез в перемазанном кетчупом рту, и до них донеслось смачное чавканье. Что поделать, Алекс вздохнул, в любом стаде есть паршивая овца.

–  Алекс, – Вика подвела девушку к нему.

– Ева, – пискнула та.

 Голос у нее и тот невыразительный.

– Приятно познакомиться, – стараясь быть очаровательным, произнес он. Надо думать о деле. Его личные симпатии не имеют значения.

  Девушка провела в гостиной ровно столько времени, сколько требовали приличия. Стоило Виктории ослабить хватку, и Ева улизнула к себе в комнату. Наверное, ей не терпелось остаться одной. В этом он ее отлично понимал. Многовато родни для одного дня.

– Как она тебе? – спросила Вика у Макса.

 Он посмотрел на лестницу, по которой минуту назад поднялась Ева, и сказал:

– Она мне нравится. Симпатичная девушка.

  Алекс прищелкнул языком, не скрывая досады. Братец закусил удила. Хотелось верить, что сердечные дела Макса не доставят им проблем, усложнив и без того непростую жизнь.

– Что именно тебе в ней приглянулось? – не унималась Вика.

Макс с удовольствием послал бы сестру куда подальше, но сдержался. С Викой предпочитали не конфликтовать. Себе дороже выйдет.

– Она милая, – поразмыслив, ответил Максим.

– Да что вы все заладили: милая, милая. Будто это достижение. Быть милой способна любая дурочка. Для этого и напрягаться не надо.

Наконец, Виктория показала истинное лицо. Роль доброй старшей сестры быстро ей надоела.

– А ты что скажешь, обжора?

 Виталик вздрогнул от ее звонкого голоса. Его заплывшие жиром глаза были пусты. Вряд ли он заметил, что в гостиной был чужак.

– Оставь его в покое, – Алекс махнул рукой. – Пока рано делать выводы. Не забывай, чья она дочь.

– Это и бесит сильнее всего, – призналась Виктория. – У такого отца и вдруг дочка – абсолютный ноль.       – Настанет день, сестренка, – Алекс коснулся гладкой девичьей щеки, – и ты будешь выполнять приказы этого ноля.

 Вику затрясло от ярости. Он ощутил, как она дрожит. Еще секунда и эта дикая кошка вцепилась бы ему в лицо. Не желая искушать судьбу, он отступил:

– Будь паинькой: выжди полчаса и поднимись к девчонке. Вы должны стать подругами.

  Вика закатила глаза, демонстрируя свое отношение к этой дружбе, но не возразила, понимая, чем для них грозит провал.

– А ты, – Алекс обратился к Максу, – соблюдай дистанцию. Любая незначительная ошибка будет стоить нам жизни.

– Не указывай, будь добр, что мне делать, – брат нацепил на лицо маску холодной вежливости. – Я не обязан тебе подчиняться.

 Алекс буравил глазами спину уходящего Макса, в который раз напоминая себе, что нынче не время для ссор. И все же парень здорово его нервировал.

– Забудь, – голос Вики вклинился в его молчаливый диалог с собой. – Он, конечно, заноза, но без него никак.

– Незаменимых нет, – Алекс кровожадно усмехнулся.

– Эй, и думать об этом не смей, – она дернула его за руку, разворачивая к себе. На краткий миг Алексу показалось, что она беспокоится за него, но ее слова развеяли заблуждение. – Мы близки к цели. Если из-за вашей ребяческой грызни все сорвется, я лично выпотрошу вам обоим кишки.

 Вика бросила Алекса одного. Осмотрев гостиную, он обнаружил на каминной полке перевязанную траурной лентой фотографию матери девчонки. Взяв ее в руки, он с интересом всмотрелся в лицо женщины. Кажется, ее звали Лиза. Он помнил вкус миндаля на ее губах и ужас, отразившийся в зрачках, когда до нее дошло: это конец. Слабое звено – вот кем она была. От подобных ей следует безжалостно избавляться, что он и сделал.