Текст книги "Лунный демон"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Когда все закончилось, первое, что почувствовала Варя, это стыд. Да такой, что она не могла на себя в зеркало смотреть. А оно на двери висело! Пришлось Варе выйти из купе и стоять в коридоре у окна, пока поезд не прибыл в Москву. Ее недавний любовник не мог понять ее поведения. Решил, что он сделал что-то не так, обиделся и потом с Варей лишь здоровался. Но ей было на это наплевать! Потому что она СТРАДАЛА от угрызений совести.

Промучившись неделю, она решилась рассказать мужу о своем грехе. В конце концов, он сам на этом настаивал.

Генрих выслушал ее исповедь спокойно. Варя, пока говорила, внимательно всматривалась в его лицо, но оно оставалось бесстрастным. Она решила, что это хороший знак.

Когда Варвара закончила, Мюллер задумчиво проговорил:

– Так я и знал…

– Ты о чем?

– О том, что все бабы шлюхи.

– Я не…

– Шлюха. Как и остальные. А еще обманщица.

– Я никогда не врала тебе.

– Говорила, что любишь.

– Я тебе действительно люблю!

– Когда любят, не изменяют.

– Но ты же сам на этом настаивал!

– Я всего лишь предложил тебе возможность выбора. Я был уверен, что ты не воспользуешься данным тебе правом на измену. Старый наивный дурак!

Варя потянулась к Генриху, чтобы обнять, но он отстранил ее и ледяным тоном сказал:

– Я не хочу тебя больше видеть. Мы разводимся, Варя. Надеюсь, у тебя хватит благородства, чтобы не претендовать на мое имущество…

Конечно, Варя не собиралась так легко сдаваться. Она умоляла Генриха простить ее. Пыталась достучаться до него, даже ввести его в заблуждение – сказала, что наврала насчет измены. Но все напрасно! Мюллер ушел из дома, бросив жене фразу о том, что завтра, когда он вернется, ее в квартире быть не должно.

И она ушла. Ранним утром. Всю ночь не спала, рыдала. В три позвонила подруге Ларе, рассказала все. В ответ услышала:

– Дура!

– Знаю, – всхлипнула Варя. – Я не должна была ему изменять…

– Ты не должна была ему рассказывать!

– Но ведь он сам просил ничего не скрывать…

– Точно дура, – вздохнула Лара. – Все это, как правило, развод, понимаешь?

– Нет.

– Он говорит: я хочу знать только затем, чтобы поймать тебя на измене. В глубине души все мужики считают, что мы, бабы… э… – Она знала, что Варя не переносит матерщины и грубости, поэтому выразилась не так прямолинейно, как собиралась: – …Слово на букву «бэ». Особенно такие, как твой Генрих, – потасканные кобели. И им обязательно надо в этом увериться, получить подтверждение своим выводам.

– Зачем?

– А вот мне зачем нужно было ловить своего благоверного на измене? – Варя помнила историю раннего Лариного замужества. Молодые поженились, родили ребенка, но подруга не верила, что ее супруг ей верен, уж очень хорош он был собой, и устроила за ним тотальную слежку. В итоге она все же застукала его с другой женщиной, хотя парень был очень осторожен. – Жила бы и жила себе спокойно. Так нет, я ночами не спала, только и думала, как бы его прижучить. Ну прижучила, и что? Развелись! А ведь я так его любила!

– Ты молодая была, глупая…

– А мужики не взрослеют никогда!

– Ничего я не поняла, – простонала Варя.

– Пойми одно: никогда, слышишь, никогда не признавайся мужчине в своих изменах!

– Поздно уже…

– Это тебе на будущее.

– Как ты думаешь, Генрих простит меня?

– Все может быть, – ответила Лара, хотя в глубине души была уверена, что нет.

Варя с Генрихом развелись через полтора месяца. Без скандалов и взаимных претензий. Варвара не стала претендовать на имущество Мюллера, ей хватило на это благородства. А ему – на то, чтобы в суде не обвинять юную супругу в адюльтере.

Спустя шесть дней Генрих умер от сердечного приступа.

Многие в его смерти обвинили Варю. В том числе продюсер ее шоу, давний приятель Мюллера. Передачу тут же закрыли. Варвара осталась без работы.

Что она испытала в тот период, какие душевные муки, не знает никто. Закрывшись в четырех стенах, она пила и плакала, плакала и пила. Естественно, не из-за того, что ее вышвырнули с телевидения. А из-за Генриха. Она все еще любила его, мучительно переживала потерю, а главное – так же, как и многие, считала, что его смерть на ее совести. Будь у Вари работа, она бы отвлеклась. Погрузилась бы в нее с головой, чтобы не думать об одном и том же, не казнить себя, не пить, не плакать, потому что ни вино, ни слезы не приносили облегчения…

Галлюцинации у нее начались до того, как закончились деньги. Поэтому Варе было чем заплатить за услуги врача. Ее сначала «прокапали», затем отправили к психиатру. Кроме этого, у Вари взяли все анализы, что естественно. Результат ее потряс…

Семь недель беременности!

Грех имел последствия…

Почему это случилось? Варя помнила, что ее партнер надевал презерватив.

Порвался?

Или парень его в последний момент незаметно стянул, чтобы не портить себе удовольствие?

Варя недолго думала, оставлять ребенка или нет. Хотя сомнения, конечно, были. Но, во-первых, этот ребенок будет вечным напоминанием о ее грехе, во-вторых, еще не известно, каким он родится, зачатый в пьяном угаре, часть срока выношенный вечно хмельной мамашей на грани помешательства… В-третьих, на какие средства его растить?

Варя сделала аборт. Как ни странно, сразу после этого мозги ее встали на место. Она стала почти такой, как раньше. А так как деньги кончились, Варя начала усиленно искать себе занятие. Вот только никак не получалось найти и то, что по душе, и чтобы платили нормально. От отчаяния Варя пошла на кастинг «Дикого рая». И благодаря тому, что режиссером шоу был их с Генрихом общий знакомый, один из немногих, кто не считал Варю «убийцей», а хотел ее поддержать, его прошла. Конечно, это совсем не то, о чем мечталось, но хоть что-то…

– Хочешь совет? – услышала Варя голос Сергея. Она уже и забыла, что находится в его обществе, так глубоко погрузилась в невеселые воспоминания.

– Валяй.

– Не связывайся с этим Сашей.

– С каким?

– С тем, который тебя сюда водил на свидание, – хмыкнул Сергей.

– Надо же… Я совсем забыла, как его зовут. – Варя на самом деле не сразу вспомнила, о ком речь. В последнее время она стала довольно рассеянной. – А почему не связываться?

– Он – слабое звено. Такой же кандидат на вылет, как ты. Если «спаритесь», точно оба вылетите. Тебе нужен сильный партнер.

– Кто, например?

– Дима.

– Этот Иванушка-дурачок? Нет уж, спасибо…

– А ты вспомни русские сказки. Такие Иванушки обычно и оказываются в выигрыше.

– Так это в сказках…

Варя зевнула. Не преднамеренно, просто ее вдруг стало клонить ко сну.

– Извини, Сережа, – пробормотала она.

– Было бы за что… – Он легонько приобнял Варю. – Иди спи!

– Спокойной ночи.

– И тебе!

– Не забудь про беруши.

Сережа подмигнул ей.

Поднявшись с лавочки, Варя зашагала прочь.

Пройдя метров двадцать, она услышала возглас. Ей показалось, что ее окликает Сережа. Она остановилась, обернулась, прислушалась. Романтическое гнездышко потерялось во мраке. Варя не смогла различить ничего, кроме очертаний деревьев. И звуков никаких не услышала…

Показалось!

Девушка продолжила свой путь, но тут снова…

Возглас. Только совсем иной.

Как будто вскрик. Чуть хрипловатый… испуганный.

Варя снова остановилась. Собралась вернуться. Но тут зашуршали листья, и с ветки стоящего рядом дерева взлетела птица. Издав хриплый возглас, она унеслась в темное небо.

– Чертовы птицы, – раздраженно пробормотала Варя. Затем прислушалась: тишина. Удовлетворенно кивнув, она зашагала к домику.

Часть вторая

Глава 1

Саша всегда просыпался в одно и то же время. Как и ложился. Его биологические часы работали идеально. Организм требовал отдыха в одиннадцать часов вечера и полностью восстанавливался к восьми утра.

Поскольку Саша сейчас находился в чужом для себя часовом поясе, то проснулся он в неурочный час. Все ребята спали. Дима похрапывал, приоткрыв рот. Аслан нервно подергивал ступней. Григорий шумно вздыхал во сне и что-то невнятно бормотал.

Саша спрыгнул на пол, потянулся. Размял руки, спину, ноги. Несколько раз присел. Затем сделал стойку «аист» и принял позу «собака мордой вниз». Он не владел кун-фу, не занимался йогой, но использовал многие элементы единоборств и гимнастик для разминки. Утром и перед тренировкой он делал ее обязательно. А еще бегал. Хотя бы пять километров. Обычно Саша делал это на тренажере, непосредственно перед тем, как начать качать железо. Но на этом диком острове не имелось спортзала. Поэтому он решил пробежаться по джунглям.

Шварц вышел из хижины, ополоснулся. Вода была прохладной, нагревалась она от солнца, но за ночь остыла, однако это было даже к лучшему – бодрила. Вытершись полотенцем и натянув шорты, Саша потрусил по тропке в сторону джунглей. Он решил пробежаться по ним, а затем искупаться в океане.

Саша Шварц (Швецов по паспорту) родился таким маленьким и худеньким, что, когда он лежал в коляске, его можно было принять за куклу. Многие и принимали! Когда с Саней гуляла восьмилетняя сестренка, все думали, что девочка играет в дочки-матери и в коляске у нее – игрушечный младенец.

В год Саша весил как нормальный трехмесячный малыш. Он практически ничего не ел, был слабеньким, чахлым. Если в него удавалось впихнуть немного каши, дома это воспринималось как повод для праздника. Накормить Сашу стало главной задачей всех членов семьи, начиная с бабушки и заканчивая сестренкой. В итоге Саша все же стал есть и к пяти годам набрал нормальный вес. Однако все так боялись, что он снова похудеет и начнет болеть, что пичкали мальчика всякими вкусностями. А так как он мало двигался, поскольку его приучили к спокойному образу жизни, ограждая болезного от беготни и игр на улице, то к семи годам он оброс заметным жирком, а в десять уже считался толстым. Одноклассники обзывали его «жиртрестом». Учитель физкультуры настоятельно рекомендовал родителям Саши ограничить его в питании, но те не желали ничего слушать. Ведь они так долго учили своего мальчика есть!

В одиннадцатом классе Саша весил сто двадцать килограммов при росте сто восемьдесят сантиметров. Вся семья уже понимала, что у их внука, сына, брата ожирение. Саша, естественно, тоже это понимал, ведь вес прежде всего мешал ему, но он никак не мог заставить себя похудеть. Он пробовал есть меньше, даже пару раз на диету садился, качал пресс и делал зарядку, но хватало его от силы на неделю.

Окончив школу, к слову весьма средненько, Саша попытался поступить в институт, но провалил экзамены. Семья его была небогатой, и «откосить» от армии не удалось. Все почему-то думали, что его не возьмут туда из-за веса. Но медкомиссия не нашла у Сани никаких серьезных заболеваний, а полнота службе в армии не помеха. Толстяков только в десант не брали да в кремлевские войска, а в пехоту – пожалуйста. И Сашу призвали. Мама рыдала, провожая сыночка, отец ее успокаивал, говорил, что сейчас армия не та, что была в его время, никакой дедовщины. Он и сыну это внушил. И Саша отправился служить со спокойной душой.

В общем-то, папа был прав. Драк и издевательств в части не наблюдалось. И отдавать весь свой паек «дедам» новобранцев не заставляли. Но старослужащие их все равно «жучили», а старшие по званию гоняли по плацу. Саша не привык к дисциплине, к нагрузкам тоже, а еще – к безвкусной пище. Поэтому армия показалась ему адом…

Тогда, в первый месяц службы, он еще не знал, что настоящий АД впереди!

Тот, кто показал ему ад, звался старшим лейтенантом Пузыревым. Когда Саша только призвался, он был в отпуске, улетал к себе на родину, на Дальний Восток. Вернулся через месяц. Злой и больной. Не просыхал весь отпуск, отсюда и то и другое.

Пузырев невзлюбил Сашу с первого взгляда. Еще до того, как узнал, что он портит все показатели по строевой подготовке. А уж когда узнал…

Лейтенант был хоть и мал ростом, но мускулист, силен, как бык. С ним боялись связываться не только солдаты, но и офицеры. Если он вступал в драку, то бился не на жизнь, а на смерть. Справиться с ним удавалось только вдвоем, втроем. Несколько человек он за время службы отправил на больничную койку, за что его не повышали в звании, а один раз чуть не отдали под трибунал. Пару раз Пузырев сам оказывался в больнице. Это те, кого он побил, мстили ему, нападая исподтишка, да еще и кучей.

Пузыреву было уже под сорок. Он имел семью, двоих детей. Ради них он старался не ввязываться в драки и вообще вести себя прилично, чтобы хотя бы до майора дослужиться. Если раньше он гнобил всех без исключения новобранцев, то теперь – только Сашку. Да и его он не бил, изредка давал пинка или затрещину, и то когда никто не видит, но унижал. Например, один раз, когда Саша не смог подтянуться на турнике больше четырех раз, заставил при всех раздеться. Не догола и даже не до трусов. Только снять гимнастерку.

Саша подчинился.

Он стоял по пояс голый на глазах у всей роты и сгорал от стыда. Пусть все присутствующие видели его совсем без одежды в душе – это ничего не меняло. В душе все равны. А тут…

Саша старался втянуть свой жирный живот, приосаниться, расправить плечи… Сделать хоть что-то, чтобы выглядеть не так отвратительно и жалко…

– Тебе не стыдно? – рычал Пузырев, ходя вокруг Сашки. – В восемнадцать лет выглядеть как пельмень? Не иметь мышц? Не уметь подтянуться жалких пятнадцать раз?

Саше было стыдно. Да Пузырев и сам это видел, поэтому продолжал мучить парня.

– Какой ты защитник Отечества? Ты – кусок сдобного теста! Солдат должен подтягиваться минимум двадцать пять раз, я снизил для тебя норму. И что? Ты все равно не справился…

Кто-то из строя… Кто-то, кто пожалел Сашу, выкрикнул:

– Легко говорить, а сами сможете?

Пузырев не стал тратить время на то, чтобы вычислить, кто посмел подать голос. Обнажившись по пояс, он запрыгнул на турник и без усилий подтянулся тридцать раз.

– Поняли, щенки? – гаркнул он, когда закончил. – А теперь все бегом, марш! Два километра по плацу. А ты, Швецов, три! И не натягивай на себя ничего. Беги так!

И Саша бежал. Не только видя, но и чувствуя, как колышутся складки жира.

Три километра он не смог пробежать. Даже два не осилил. Упал на асфальт плаца и изобразил обморок.

Пузырев подошел к Саше, нагнулся над ним и процедил:

– Симулянт. Встал и побежал… Немедленно!

Швецов поднялся, сделал несколько десятков шагов, но вновь остановился. Он реально больше не мог бежать.

Пузырев дал ему пинка. Саша только вздрогнул, но с места не тронулся.

Глаза ротного налились кровью.

– Марш в казарму мыть сортир! – рыкнул он. – Ужина лишаешься. Вместо него будешь учиться подтягиваться. Кроме этого, три наряда вне очереди. Пшел!

Это был не единичный случай. Пузырев постоянно находил поводы для наказания. И самым, пожалуй, страшным было лишение обеда или ужина. Саша и так не наедался. Армейское питание казалось ему очень скудным. Он постоянно хотел есть. Тех денег, что ему присылали из дома, хватало ненадолго; Саша тратил их за день. Шел в магазинчик при части, покупал тушенки, рыбных консервов, конфет, печенья. С этой снедью он отправлялся в лесок и за один раз все съедал. Он не мог принести продукты в часть – там нужно было бы делиться с ребятами, и тогда ему опять ничего бы не досталось. После этих «банкетов» Саша мучился несварением. А Пузырев, видя состояние солдата, только больше гонял его.

Однажды Саша объелся творога, и его всю ночь мучил понос. Утром он попросил разрешения у ротного сходить в санчасть. Но Пузырев решил, что солдат просто хочет отлынить от пробежки и подтягиваний, и погнал его на спортплощадку.

– Швецов, на турник! – скомандовал он.

– Товарищ старший лейтенант, я не могу, у меня болит желудок…

– С чего, Швецов? Ты вчера не ужинал. Или втихаря хомячишь? То-то я смотрю, жиров меньше не становится.

– Никак нет, не хомячу, – соврал Саша. Сослуживцы его и так недолюбливали, а если бы они узнали о его «банкетах», стали бы презирать.

– Тогда марш на турник! Сможешь подтянуться десять раз, отпущу в санчасть.

Саша подпрыгнул, зацепился пальцами за перекладину и начал…

– Раз! – считал Пузырев. – Два, три, четыре, пять… – Сделав половину нормы, Саша почувствовал усталость. А еще непреодолимое желание облегчиться. – Ну? – крикнул Пузырев. – Чего завис? Давай еще пять раз. Начали… Раз, два…

Но Саша больше не мог. Ни подтягиваться, ни терпеть…

– Ладно, давай еще разок, и хорош. Всего раз, Швецов!

Саша напрягся и…

В штанах стало горячо. Швецов чувствовал, как по ногам потекло теплое, жидкое, вонючее…

Дерьмо.

Вскоре вонь разнеслась по округе. Солдаты зажали носы. Пузырев матерно выругался.

Саша рухнул на землю. Сгорая от стыда, он, перемазанный землей и дерьмом, мокрый от пота и слез, понесся прочь от спортивной площадки.

На следующий день на стрельбах Саша прострелил себе ногу. Намеренно. Он был готов на все, только бы оказаться подальше от тех, кто стал свидетелем его позора. Саша надеялся, что после больницы его переведут в другую часть. Пусть в штрафбат, все равно.

Но вышло даже лучше: нога, зажив, плохо сгибалась, и Сашу комиссовали.

Вернувшись домой, парень сказал родителям:

– Я хочу похудеть. Пожалуйста, помогите мне.

– Как, сынок? – спросила мама.

– Не давайте мне жрать. Даже если буду просить, не давайте!

Они, конечно, согласились. Но их решимости надолго не хватило. Видя, как страдает их мальчик, поглощая капусту да пустой несоленый рис, старались подсунуть ему то пирожок, то конфетку. От одного пирожка ведь ничего не будет, как и от конфетки. Нельзя же себя совсем вкусненького лишать!

И Саша срывался. Где один пирожок, там и два. И уже нельзя остановиться…

Поняв, что так он никогда не похудеет, Саша пошел на крайние меры. У него недавно умерла бабушка, и ее квартира стояла пустая. Саша переехал жить туда. Сестру попросил навещать его два раза в неделю, приносить еду из минимального списка. А уходя, запирать его. Она сначала не соглашалась, ругала брата, говорила, что глупо сажать себя под домашний арест, в любом случае нужно дышать свежим воздухом, двигаться.

– Я буду проводить несколько часов на балконе, – сообщил сестре Саша. – Дышать воздухом и поднимать гири. Двигаться буду в комнате. Я купил кассету с аэробными упражнениями. Еще у меня есть твой старый обруч и отцовский эспандер.

– Но ты не можешь сидеть взаперти вечно! Тебе, в конце концов, на работу надо устраиваться.

– Мне нужен месяц! Если я продержусь, то дальше будет легче.

– Может, тебе лучше в институт питания обратиться? При нем есть клиника, куда кладут тучных людей, чтобы они худели грамотно. Там и врачебный присмотр, и компания. Будешь с другими толстяками общаться, глядишь, друзей себе заведешь.

– У нас на это нет денег.

Сестра вынуждена была это признать и согласиться на условия брата.

Месяц, который отвел себе Саша, тянулся мучительно долго. А вот еда в холодильнике таяла быстро. Трехдневный рацион уходил за день-полтора. И Саше приходилось остальное время пить одну лишь воду. Сил на занятия было мало, но он все же занимался. Делать все равно больше нечего было – телевизор не был подключен к антенне, из кассет – только аэробика, а читать Саша не любил.

По прошествии месяца парень покинул квартиру, чтобы проведать родителей. Мама, увидев его, ахнула:

– Сынок, что же ты с собой сделал-то? Одни кожа да кости остались! – И попыталась впихнуть в него тарелку наваристого борща. Но Саша отказался. Съел кусок мяса из супа и погрыз моркови. Потому что видел: до кожи и костей ему ох как далеко!

Вскоре он устроился на работу разнорабочим в спортивный комплекс. Таскал тренажеры, чистил бассейн, вкручивал лампочки, вешал рекламные щиты. Платили копейки, зато разрешали бесплатно пользоваться некоторыми услугами комплекса. А именно: залом, бассейном и сауной. О большем Саша и мечтать не мог! Каждый день, закончив работу, он отправлялся в тренажерку. Потом выгонял в парной молочную кислоту из мышц. Затем плавал. Посетители клуба и инструкторы смотрели на него с уважением, видели его упорство, понимали, как Саше тяжело. Он все еще оставался толстым. Не таким, как раньше, но все же. Брюхо мешало наклоняться. Жир на боках – поворачиваться. Толстые ляжки терлись одна о другую. Да еще нога… Она продолжала беспокоить. Но Саша занимался через боль… Через усталость… Через «не могу».

Через полгода он достаточно похудел, чтобы считать себя нормальным. Тренер, взявший над ним шефство, повесил в фойе комплекса Сашины фото «до» и «после», чтобы другие брали с него пример. Но Швецову уже было мало быть стройным, он решил накачаться. Во-первых, привык к усиленным тренировкам, во-вторых, каждому нужна какая-то цель. Кто-то учился, кто-то зарабатывал на машину или квартиру, кто-то женился, чтобы родить детей. Саша же решил стать известным культуристом. Это, по его прикидкам, могло у него получиться. Только это. Потому что учеба ему не давалась, деньги он не умел зарабатывать, жениться пока не собирался… Да и не на ком было! С девушками у него вообще не складывалось. Похудев, Саша начал с ними встречаться, но обычно все заканчивалось двумя-тремя свиданиями. Барышни хотели говорить не только о полезной пище и комплексах упражнений, а Швецов на другие темы беседу поддерживать не мог.

Еще через полгода Саша поехал на свои первые соревнования. Выглядел он еще не очень, но тренер решил, что парню пора посмотреть, что там и как. Посмотрел. Естественно, ничего не выиграл. Но проникся и стал заниматься еще упорнее.

Уже на вторых соревнованиях Саша взял бронзу. На пятых золото. Через год отправился на международные соревнования в Дублин, взял первый приз. Сразу по возвращении он поехал в городок, где служил, чтобы найти Пузырева. Он хотел, чтобы тот узнал, каких успехов добился жиртрест Саша Швецов. А еще мечтал дать ему в морду. А лучше плюнуть, а уже потом избить. Он знал, что Пузырев очень силен и закален в драках, но был в себе уверен. Его преимущество – умение сохранять спокойствие. Старлей выйдет из себя мгновенно, и Саша хладнокровно его уделает, нанеся удары по болевым точкам – этому его научил тренер, бывший спецназовец.

Но когда Шварц встретил Пузырева, передумал. Усталый, помятый, какой-то уж очень небольшой Пузырев возвращался со службы домой. Он остановился возле чипка, чтобы купить себе пива. Денег не хватало. И он обратился к Саше:

– Братан, не добавишь два рубля? Так неохота менять тысячную купюру…

Шварц понял две вещи. Первая: Пузырев его не узнал, вторая: нет у него никакой тысячи. Зарплата небольшая. Семья, двое детей. На пиво не хватает.

Саша молча сунул Пузыреву пятак и ушел. Он простил его. В конце концов, именно благодаря ротному он добился того, чего добился.

И все же Саша Шварц не любил вспоминать об армии. Как и о том, что был толстым. Потому что самый большой позор в его жизни был связан с лишним весом и нарушением пищевого поведения. Не обожрись Саша тогда, он не обкакался бы на глазах у всех. Поэтому в официальной его биографии о тучности не было ни слова. Все считали, что Саша был задохликом не только в раннем детстве, но и в юности. Как его кумир Шварценеггер. Саше очень хотелось повторить его судьбу: стать звездой (о губернаторском кресле не мечтал, понимал – мозгов не хватит) и жениться на умнице, красавице. Вот только никто Сашу Шварца сниматься в кино не звал. И тогда парень решил для начала пробиться на телевидение. Подал заявку на участие в шоу «Дикий рай» и…

Теперь он тут. В этом диком раю! Бежит по тропе к океану…

Земля была влажной, и ноги скользили. Саша никак не мог развить привычную скорость. Да и дыхание постоянно сбивалось. А так как воздух был влажный, душный, «невкусный», похожий на стоячую воду грязного пруда, то Шварц прервал свой бег, сплюнул. Горечь во рту не прошла. Саша пожалел, что не взял с собой минералки. До океана оставалось бежать немного – уже был виден просвет между деревьями, но Шварц решил повернуть назад. Ему ужасно хотелось пить!

В обратный путь он отправился быстрым шагом. Пот лился по лицу ручьем, Саша вытирал его рукой, но капли все равно попадали в глаза, и их щипало. Шварц плохо видел тропу, поэтому не заметил, как сошел с нее.

Преодолев метров пятнадцать, несколько раз запнувшись и едва не расцарапав лицо шипастой веткой, которую из-за слез не заметил, Саша присел на корточки и протер глаза тканью шорт. Стало лучше. Когда к Шварцу вернулась способность нормально видеть, он обнаружил, что находится в джунглях. Далеко от тропы он уйти не мог, но рассмотреть ее ему не удавалось.

Саша развернулся и зашагал в обратном направлении. Вернее, ему так казалось. Вот только, пройдя пятнадцать метров, он заветной тропы не обнаружил. Саша задрал голову и посмотрел на небо. Солнце находилось еще не настолько высоко, чтобы по нему можно было ориентироваться. Но Саша решил, что где небо светлее, там восток.

– Это значит, что наш лагерь там! – не очень уверенно пробормотал Саша, указав большим пальцем себе за спину. – Тогда тропа находится… – Он повертел головой и отвел руку вправо. – Там!

Стопроцентной уверенности в этом не было – Саша не умел ориентироваться на местности, но решил раньше времени панике не поддаваться. Покружит немного, но все равно выберется. Остров не такой большой, чтобы на нем заблудиться.

Саша сделал пятнадцать шагов в выбранном направлении, потом, для верности, еще пять. Никакого просвета. А земля под ногами превратилась в жижу. Саша уже вяз в ней. Он снова задрал голову, чтобы посмотреть, где находится солнце, но тут его нога провалилась в какую-то яму. Чертыхаясь, Шварц выдернул ее. К кроссовке прилипла какая-то гадость. Саша сломал ветку, наклонился, чтобы счистить ее, и тут…

В нос ударил мерзкий запах мертвечины!

Он был настолько едок и отвратителен, что Сашин желудок скрутил спазм. Парня вырвало.

«Где-то неподалеку умер и разлагается большой зверь, – пронеслось у него в голове. – Только откуда он тут взялся? Нам же сказали, что на острове не водятся животные крупнее крыс…»

Саша, зажав нос, осмотрелся, но трупа животного не увидел. И тут до него дошло, что пахнуло из ямы, в которую он провалился.

Шварцу сразу вспомнилась картинка из учебника истории. На ней были изображены люди каменного века, загоняющие мамонта в замаскированные сучьями, землей и листьями ямы. Саша, похоже, наткнулся на что-то подобное. Только ловушка, в которую он чуть не попался, была сооружена для зверя среднего размера. Кабана, например…

Только откуда тут кабаны?

И кто надумал на них поохотиться, если остров считается необитаемым?

Саша, отвлекшись на раздумья, разжал пальцы, сжимающие нос. Вонь тут же проникла в ноздри…

Шварц резко подался назад, желая убраться подальше от чертовой ямы, но налетел спиной на острую ветку, ойкнул и отпрыгнул. Приземлившись, он понял, что под его ногами не твердая почва, а чуть присыпанные землей сучья, под которыми…

Пустота!

Опять он угодил в чертову яму! Просто какое-то наваждение…

Под тяжестью Сашиного тела сучья треснули, и ноги его ушли в пустоту. К счастью, ушли только по щиколотки, и Саша смог быстро выбраться из замаскированной ямы и отползти от нее.

Теперь, когда ветки были сломаны, Шварц увидел, что в ней…

Труп, тут он не ошибся. Почти разложившийся. Смердящий так, что у Саши мутилось сознание…

Вот только в яме лежало не мертвое животное.

А мертвый человек.

Не ловушка…

Могила!

Саша вскочил на ноги, чтобы убежать, но услышал за спиной шум. Сначала это был треск ломающихся веток, затем горловые звуки, издаваемые каким-то живым существом, а в конце раздался хлопок. Саша хотел обернуться, чтобы посмотреть, кто создал этот переполох, но почувствовал острую боль в спине…

Охнув, Шварц повалился на живот и потерял сознание.