Текст книги "Последнее желание гейши"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Марго

Она вглядывалась в темно-карие глаза старика и удивлялась: давно на нее не смотрели так, как этот Базиль. Клиенты обычно пожирали ее похотливым взглядом, парни на улице провожали брезгливо-удивленным. Девушки поглядывали свысока, бабки с жалостью, дети со страхом. Некоторые демонстративно равнодушно, но при этом за спиной держали кукиши, чтобы эта уродка их не сглазила. И только мама смотрела на Марго так же, как Базиль: понимающим, успокаивающим, сочувственно-ласковым взглядом, но без унижающей жалости.

Мама…

Почему Марго вспомнила о ней именно сейчас? Неужели всему виной ласковый взгляд старика? Такой забытый, такой долгожданный?

Мама…

Она жила в этом городе на берегу великой русской реки. Работала в школе преподавателем истории. Была не замужем. И уже потеряла надежду выйти…

Ей было тридцать семь, когда в нее влюбился ученик. Почему именно в нее: некрасивую, немолодую историчку Марину Павловну с небрежным пучком седоватых волос на затылке, а не в юную и модную физичку, не в стильную англичанку, не в фигуристую физкультурницу? Это было очевидно-невероятным фактом, которому больше всех поражалась сама Марина Павловна! Она не была милашкой, секс-бомбой, душкой! В таких, как она, ученики не влюблялись! Но мальчику, хорошенькому умненькому Коле Стоянову из 11-Б, нужна была только она, его историчка, самая лучшая на свете!

Он ухаживал за ней, как взрослый: провожал до дома, дарил цветы, писал длинные, полные чувства письма. И Марина Павловна не устояла, – ведь ее никто до этого не любил, кроме мамы и дворовых собак, которых она подкармливала – в день выпускного бала, когда было выпито больше, чем обычно, она отдалась ему…

Вот это «больше чем обычно», наверное, и сыграло роковую роль – Марина Павловна через восемь месяцев родила больную дочь: хорошенькую малышку с недоразвитыми нижними конечностями… Девочке дали отчество по имени деда. Но до этого был грандиозный скандал в школе, так как кто-то что-то видел, кто-то слышал, кто-то заметил округлившийся живот и сделал нехитрые подсчеты, в результате Марине Катаевой пришлось увольняться и бежать из города, спасая свою честь и репутацию.

Так Марина оказалась в поселке своего детства. Слава богу, ее мама еще была жива, она приняла дочь и внучку, и они зажили втроем в красивом деревянном доме на берегу другой великой реки – Оки.

Сначала было трудно: не хватало денег, но через полгода Марина устроилась на работу в школу, и стало полегче. Полегче, но и только, потому что Катаевы надеялась вылечить свою девочку, а это стоило дорого. Поездки на море, на минеральные источники, грязи; личный массажист, колдун, знахарь; импортные лекарства, мази, тренажеры – Марина не жалела на это денег, ведь в ней жила надежда…

Но время шло, Марго подрастала, а ее ножки по-прежнему оставались маленькими и слабыми. Два безжизненных отростка на крепком деревце.

Когда другие дети вовсю ходили, Марго только ползала, ловко подтягиваясь на крепких ручках. Когда те начали бегать, играть, прыгать через скакалку, Марго стала пытаться ходить. Шатаясь, то и дело падая, держась за стены, она научилась передвигаться по дому.

На прогулку ее возили в старой коляске.

На ней же по врачам, колдунам, санаториям. Марина тянула с покупкой инвалидного кресла – боялась сглазить дочь. Она верила в чудо!

Когда стало ясно, что Марго ничто не поможет, кресло было куплено, а Марина бросилась из одной крайности (вылечить дочь любой ценой!) в другую: вырастить маленького гения. Часами она занималась с девочкой: математикой, чтением, рисованием. Бабушка учила внучку вышивать, вязать, плести макраме. В семь лет Марго могла решить уравнение с несколькими неизвестными, связать отличный свитер, написать пейзаж в стиле раннего Моне. Мать была в восторге, а Марго радовалась оттого, что мама в восторге…

Когда ее ровесники пошли в первый класс, Маргарита под маминым руководством осилила программу четвертого. На следующий год Марина планировала нанять для девочки репетиторов по физике, химии и иностранному языку. А через пять лет наметила «поступить» дочку в университет. Но неожиданно Марго взбунтовалась!

Она не хотела быть вундеркиндом и не мечтала стать гением! Не хотела в одиночестве просиживать над книгами и не мечтала о Нобелевской премии… А больше всего ей не хотелось, чтобы к ней относились, как к инвалиду, она мечтала быть как все!

Поэтому в восемь лет Марго пошла в школу. Пошла, а не поехала на кресле. Она решила, что расстояние до школы в состоянии преодолеть на своих ногах.

Самым трудным был первый день. Даже час. Нет, минута, когда Марго подошла к школьному крыльцу и посмотрела на своих одноклассников. Рослые, сильные, неугомонные, уже сдружившиеся между собой (она пошла сразу во второй класс, так как в первом ей делать было нечего), они пугали ее. Вдруг не примут: засмеют, задразнят, изобьют? Или еще хуже: станут жалеть… Мама, видя состояние дочери, предложила в последний раз: «Давай уйдем, ты имеешь право обучаться на дому», но Марго лишь тряхнула головой и смело направилась к кучке одноклассников.

Своего будущего соседа по парте она выбрала тут же: он был самым рослым, самым сильным и, судя по поведению, самым хулиганистым.

«Если я подружусь с ним, – сказала себе Марго, – меня примет весь класс!»

Она подошла к нему, поздоровалась, похвалила его рогатку. Потом сказала, что собирается сидеть с ним за одной партой, потому что они могут друг другу здорово помочь: он будет ее защищать, а она давать ему списывать. Условия сделки мальчишке пришлись по душе, и они ударили по рукам…

Впоследствии он искренне к Марго привязался и защищал ее уже по собственной воле, а не в качестве вознаграждения за списанную контрольную, так как к пятому классу сам стал отличником. Он провожал ее домой, таскал за ней портфель, носил ее на плечах, когда ребята отправлялись в поход. Он даже обещал на Марго жениться, да погиб в пятнадцатилетнем возрасте – утонул в Оке…

Так что последний учебный год Марго в походы не ходила. Зато заниматься стала усерднее и вернулась к любимому занятию детства: вышиванию.

После школы, которую Марго окончила с золотой медалью, мама повезла дочь в город на Волге поступать в институт. Марго поступила без проблем, без блата, денег и инвалидских льгот на заочное отделение педагогического университета. Осенью Катаевы приступили к учебе. Вернее, училась Марго, а Марина сопровождала ее: водила из здания в здание, таскала по лестницам общежития, бегала вместо нее в деканат. Потом, когда дочь сдружилась с одногруппницами, мама ее только привозила и сдавала на руки приятельницам, они, слава богу, тоже относились к Марго как к полноценному человеку, иначе она ни за что не приняла бы от них помощи…

Во время сессий Марго жила в общежитии, участвуя в бурной студенческой жизни наравне со всеми. То есть посещала вечеринки, попойки, импровизированные дискотеки в красном уголке. Естественно, она не танцевала, мало пила, совсем не курила, но искренне веселилась, иногда пела, рисовала дружеские шаржи, складно врала, гадая на картах…

На одном из таких студенческих сабантуев она впервые влюбилась. Причем, с первого взгляда!

ОН пришел в гости к одной из девушек-соседок. Ввалился в комнату, румяный от мороза, улыбающийся, красивый. Все девчонки ахнули. Марго не стала исключением. Каково же было ее удивление, когда он направился именно к ней! Подойдя, он встал на одно колено, протянул ей подмерзшее яблоко и сказал: «Ты самая прекрасная девушка на свете!» Да, он так сказал, причем совершенно искренне, потому что не видел ее ног – они были прикрыты пледом.

Весь вечер он посвятил ей: читал стихи, пел Цоя, целовал в шею и исподтишка гладил грудь. О ее уродстве он все еще не подозревал, а она не знала об этом – думала, что ему уже сказали. Но в конце вечера, когда все, разбившись на пары, стали танцевать, он пригласил ее на «медляк». Она отказывалась, но он не стал ее слушать, сорвал плед, чтобы вынести Марго в центр комнаты на руках… В этот миг, миг, когда одеяло упало на пол, оба поняли, что ошиблись. Он в том, что принял уродку за самую прекрасную девушку на свете, а она в том, что в нее можно влюбиться…

После этого случая Марго впала в депрессию, ей не хотелось жить, а учиться тем более. Зачем? К чему диплом человеку, который почти мертв? На кой черт высшее образование уродке, которую все равно не возьмут в приличное место… Конверты клеить в обществе инвалидов и с тремя классами специнтерната можно!

Но мама уговорила ее не бросать учебу. «Ты не сможешь реализовать себя как женщина, так реализуй себя как личность!»

Марго послушалась.

Однажды, когда она училась на третьем курсе, к ним в общагу пришли ребята из водного института. Один из них, не самый красивый, но приятный, сразу положил на Марго глаз. Весь вечер он заигрывал с ней, делал комплименты, а ближе к ночи подсел к девушке, обнял и попытался поцеловать.

– Я тебе не подхожу, так что отстань от меня, – заявила Марго, отодвигаясь от парня.

– Почему? Ты мне нравишься…

– А теперь? – резко спросила она, сбрасывая с коленей одеяло.

– И теперь, – спокойно ответил он. – Мне всегда нравились девушки с короткими ногами… – Он приблизился к ней вплотную и шепнул на ухо. – Говорят, они самые темпераментные… Это так?

На этот вопрос Марго ответа дать не могла, потому что была еще девственницей (она намеревалась ею оставаться до самой смерти), и о своем темпераменте только догадывалась.

– Ты ответишь мне? – не отставал парень. – Или позволишь убедиться в этом лично…

Она позволила – ей тоже было интересно.

Оказалось, что темперамент у нее, как у обычных длинноногих девушек, ничего выдающегося, о чем парень сообщил ей после нескольких свиданий. Однако заметил, что секс с ней он никогда не забудет, потому что таких «коротконожек» у него еще не было!

После водника-первопроходца у Марго было еще несколько любовников, таких же падких на экзотику. Со всеми она спала без особого удовольствия, лишь бы чувствовать себя не хуже других. Так выяснилось, что Марго запросто может лечь в постель с человеком, который ей не симпатичен. Главное, чтоб он искренне ее хотел, а остальное не важно! Это ей очень пригодилось впоследствии, когда она раздумывала, чем же ей заняться, чтобы заработать на жизнь…

Естественно, она никогда бы не решилась стать проституткой, если бы были живы мама с бабушкой, но когда Марго сдавала предпоследнюю сессию, они сгорели вместе с красивым домом на берегу Оки, оставив свою девочку одну.

Пережив горечь потери, Марго задумалась над тем, как жить дальше. Первый вариант: можно вернуться в поселок, устроиться в библиотеку на полную ставку (она там раньше подрабатывала), снять убогонький домик и жить, умирая от тоски, одиночества, отчаяния, пока старуха с косой ее не приберет… Был еще второй вариант: остаться в городе, найти высокооплачиваемую работу, арендовать хорошую квартиру, завести любовника и начать жить ярко, весело, интересно.

Марго выбрала последний и стала обзванивать все конторы, которые давали в газетках объявления типа: «Требуются девушки на высокооплачиваемую работу». На первый ее звонок ответил мужчина с ярко выраженным кавказским акцентом и пригласил поработать танцовщицей в Турции или массажисткой в Греции, на второй – женщина, набирающая девушек в свой придорожный бордель (150–300 рублей час), на третий юнец, решивший в отсутствие родителей «сшибить бабки», устроив в своей квартире дом свиданий. На все три предложения Марго ответила отказом, газеты выбросила, а с мыслью о карьере путаны распрощалась, решив вернуться в поселок, но перед самым отъездом на глаза ей попалось объявление, напечатанное в бульварной газетке под названием «Оп-ля!», которое привлекло ее внимание своей оригинальностью. В нем было написано вот что:

«Куколки с экзотической внешностью, отзовитесь! У меня есть для вас работа! Ни возраст, ни рост, ни вес значения не имеют! Главное, чтобы в вас была изюминка и не было комплексов».

Марго откликнулась на это объявление, пришла на встречу с хозяйкой, прошла кастинг, собеседование, допинг-контроль (сдала анализы на ВИЧ, сифилис, герпес и прочее), затем, когда ее выбрали из десятка претенденток и приняли в лоно «Экзотика», курс «молодого бойца» – Мадам лично обучала ее премудростям любви. Марго быстро привыкла к своей работе и не видела в ней ничего постыдного, противного, унижающего. Конечно, поначалу было сложно морально – порой попадались такие уроды (извращенцы, импотенты, алкоголики, грязнули, от которых воняло, как от бомжей), что с ними не только в постель, а на одно поле не села бы… Но она привыкла к этому, и стало трудно только физически – Марго быстро уставала, но Мадам не было до этого никакого дела. Хозяйка требовала от своих девочек полной отдачи… Работать, даже когда сил уже нет, работать до последнего клиента, до последнего желания клиента, работать, пока он платит! Не нравится – идите вкалывать на завод. Или на рынок! Или в школу! Кто там у нас имеет высшее педагогическое?

Марго никуда не хотела: ни на завод, ни на рынок, ни, тем более, в школу, потому что за час зарабатывала столько, сколько не получала за месяц в своей библиотеке. За два года она смогла купить квартиру, мебель, машину, забить шкафы барахлом. У нее появилось все, о чем она мечтала, сидя на продавленной общаговской койке… Все, кроме счастья.

К сожалению, его невозможно купить даже за самые большие деньги!

Так Марго думала до марта 2007 года, пока не прочла статью в медицинском журнале, который ей всучила Венера (медсестра по образованию). В этой статье рассказывалось о докторе Гофмане, оперирующем в своей Чебоксарской клинике таких, как она. Через руки этого хирурга прошел десяток человек, и всем он помог. Двенадцать, пятнадцать, даже восемнадцать сантиметров прибавлял он к росту пациентов. Кривые, короткие конечности делал если не длинными, то нормальными. Для этого приходилось сначала ломать кости, потом выпрямлять их, наращивать. На фото в журнале Марго увидела фотографии двух пациенток, до операции и после. Это были небо и земля! Настоящие карлицы на первых снимках, на вторых они были уже миниатюрными женщинами с прямыми стройными ножками. Первая вытянулась на тринадцать, вторая на шестнадцать сантиметров, и все за счет ног!

Операции были безумно сложными. Проводились они в несколько этапов, а послеоперационная реабилитация длилась месяцами. Сначала полная неподвижность, потом железные тиски, костыли, затем клюшка… И адские боли!

Но люди шли к доктору Гофману. Желающих было так много, что записываться на консультацию нужно было за месяц. И это притом, что стоила операция очень дорого, а послеоперационное содержание в больнице еще дороже.

Но несмотря ни на что, Марго решила, что когда-нибудь она станет пациенткой доктора Гофмана! Потому что сделаться нормальной для нее было все равно, что стать счастливой. Рост Марго метр тридцать восемь (если бы не ноги, она вымахала бы до модельного стандарта). Даже если ей нарастят кости всего на дециметр, то она будет почти метр пятьдесят! А уж если на полтора дециметра, тогда сто пятьдесят три сантиметра! Ниже Мадонны всего лишь на пару сантиметров!

Но лечь на операцию Марго планировала не раньше, чем через три года, этого времени будет достаточно, чтобы заработать денег на черный день. А этот «черный день» придет сразу, как только она выйдет из клиники на ровных стройных ногах, потому что с «Экзотиком» придется распрощаться!

Да, как только из экзотической карлицы Марго превратиться в миниатюрную Маргариту, Мадам даст ей полный расчет. Ей не нужны нормальные девушки, пусть и очень красивые, таких везде полно. Ей подавай штучный товар: карлиц, гермафродитов, безруких, трехногих, а о паре сиамских близнецов Мадам Бовари просто мечтает. В ее понятии «экзотика», это не темная кожа негритянки, не раскосые глаза бурятки, не крохотная ножка японки, это то, что другие называют «уродством».

Кореянка Катя, например, для Мадам была недостаточно экзотична (они вместе с Марго проходили кастинг, только Марго стала «куколкой», а Катя поваром), даже Черная Мамба ей казалась пресноватой, несмотря на ее татуировки и украшенные пирсингом интимные части тела. Но Мадам взяла ее, потому что семеро девушек перестали справляться с потоком желающих отведать запретного плода. Афродита, Марго, Жизель, Далила, Багира, Венера – все они были роскошными плодами с червоточинкой. Шесть красавиц, каждая со своим изъяном, и седьмая Ева Браун. Страшная, как смертный грех, но не уродливая, для нее было сделано исключение, потому что Госпоже Всех Мазохистов достаточно иметь крепкую руку и железные нервы, а «экзотичности» ей добавит плетка, маска и фашистская фуражка…

От дум о прошлом, настоящем и будущем Марго отвлек стук в дверь.

Это была Катя. Она принесла шампанское и фрукты.

Поставив поднос на стол, Катя удалилась, прикрыв за собой дверь.

Марго и старик вновь остались одни. Оба молчали. Когда тишина в помещении стала гнетущей, старик не выдержал и заговорил:

– Меня зовут Базиль, а вас Марго, так?

Она кивнула, неотрывно глядя в лицо Базиля. Только сейчас она заметила, что никакой он не старик. Мужчина в возрасте, это, пожалуй, будет правильнее. Ему, наверное, шестьдесят с хвостиком, но выглядит он потрясающе. И дело даже не в ухоженности, подтянутости, густой, не стариковской шевелюре, дело во взгляде: молодом, пытливом, ярком… У Базиля глаза юноши, тело молодого человека, а улыбка младенца!

– В вас, наверное, до сих пор влюбляются молоденькие девочки, – сказала Марго весело. – Вы очень сексуальны…

– Мы перешли на «вы»?

– Вы первый начали…

– Да, я. – Он робко улыбнулся. – Это от смущения…

– Тебя смутило это? – Она хлопнула себя по бедру, затем прикрыла ноги простыней.

– Я не ожидал…

– Не ожидал? – Марго воззрилась на Базиля с удивлением. – Но ты сказал Мадам, что видел меня…

– Мельком. Ты выглянула из-за двери…

– Понятно, – протянула она. – Извини, что разочаровала…

– Марго, перестань. – Он взял ее руку и поцеловал. – Не надо… Ты все равно прекрасна…

– Да, конечно, – печально улыбнулась она, сделав вид, что поверила.

– Выпьем? – предложил Базиль, хватаясь за бутылку, как утопающий за соломинку. – За знакомство…

– Давай.

Он открыл бутылку, наполнил бокалы.

– На брудершафт? – немного смущенно спросил Базиль.

– Ты разве не смотрел фильм «Красотка»? Мы не целуемся…

– Тогда просто чокнемся, идет?

– Идет. – Она подняла бокал. – Давай, что ли, как говорит мадам, хряпнем?

– Я хочу хряпнуть за тебя, – сказал Базиль, отсалютовав ей. – За тебя, красавица Марго! И за то, чтобы твои проблемы разрешились как можно скорее…

– Откуда ты знаешь, что у меня проблемы?

– Мадам сказала. Она очень за тебя волнуется.

– Да, я знаю…

– Может, я могу тебе чем-то помочь? – с искренним участием поинтересовался Базиль.

– Если ты не умеешь воскрешать людей, то ничем… – Она прислонилась виском к спинке кровати, прикрыла глаза и тихо сказала: – Погибла моя лучшая подруга. Ее уже не вернешь…

– Афродита?

– Мадам тебе и про нее рассказала?

– Да, – коротко ответил он, затем вкрадчиво спросил: – Ты не знаешь, кто ее убил?

Марго открыла глаза и удивленно уставилась на Базиля.

– Откуда я могу знать?

– Да, конечно, – торопливо согласился он. – Но ты можешь догадываться… Ты была ее подругой, значит, знала о ее жизни больше, чем другие…

– Ничего я о ней не знала… Как оказалось.

– Тогда чего ты боишься?

– Я? Боюсь? Да с чего ты взял?

– Ты прячешься здесь, значит…

– Я не прячусь! – возмутилась она. – Я здесь временно живу, ясно?

– У тебя нет дома?

– Есть, но там уже две недели идет ремонт – мне соседи-алкаши в компании с пожарными всю квартиру загадили, пришлось выкатываться…

– То есть ты уже две недели тут обитаешь?

– Нет, я жила у Афы. Гостила… А теперь здесь.

– Значит, я угадал, ты боишься, – сказал он строго и погрозил Марго пальцем.

– Не боюсь я никого!

– А привидений?

– Что за фигня? Каких привидений?

– Ну раз ты выехала из квартиры своей подруги, значит, опасаешься, что она начнет являться тебе, как призрак…

– Не говори глупостей! – фыркнула она. – Я выехала, потому что… – Марго не нашла, что добавить, поэтому повторилась: – Потому что!

– Это не ответ, – заметил Базиль.

– Мне здесь хорошо, Мадам обо мне заботится, и девочки всегда готовы прийти на помощь…

– Значит, помощь все-таки нужна?

– Не придирайся к словам!

– Ты затаилась тут, потому что не хочешь общаться с милицией, – он проницательно посмотрел Марго в глаза, – я правильно понял?

– Не хочу. Что в этом странного? Девушки моей профессии не любят ментов!

– Наверное…

– Не наверное, а точно! – Марго надоел этот разговор, поэтому она встала с кровати и попросила Базиля. – Подай мне халат…

Он открыл шкаф, пробежал глазами по череде вешалок, выбрал самый броский пеньюар, подал его Марго. Не глядя, она взяла, накинула на плечи, кружевные полы тут же упали на пол.

– Из всех имеющихся в шкафу халатов, вы выбрали не мой! – со смехом сказала она.

– Не твой? А чей же?

– Афродиты, это ее апартаменты… А до нее здесь обитал сам Моцарт.

– М-м-м, – промычал Базиль и с новым интересом стал разглядывать интерьер комнаты. – Хорошо он обустроился. Богато.

– Да уж! Одна плитка в ванной чего стоит! Я видела такую в магазине: пятьдесят долларов за квадратный метр. – Марго быстро переоделась: Афродитин пеньюар засунула обратно в шкаф, а вместо него накинула на плечи свое китайское кимоно. – Но главная изюминка этой комнаты скрыта от посторонних глаз бархатными драпировками… Хочешь посмотреть?

– Не откажусь, а что это за изюминка?

– Вот что! – сказала она, откидывая портьеру.

– Окно? – удивился Базиль. – Откуда? Когда я шел сюда, то никакого окна не было – я видел только зеркало в золоченой раме. – Он подошел к окну, постучал по нему пальцем. – Толстое… Двойное, наверное?

– С одной стороны зеркало, с другой стекло.

– Круто, – только и мог сказать Базиль.

– Это точно, – согласилась Марго. – Я частенько сажусь около него и наблюдаю. Все равно, что телевизор смотришь… Оказывается, подглядывать за людьми очень интересно!

– Просто реалити-шоу, да?

Марго заливисто рассмеялась

– Да. Что-то типа, «Дом-3. Купи себе любовь»!

– Давай посмотрим это шоу вместе?

– Давай, все равно больше делать нечего…

Базиль подтащил к окну пуфик, устроился на нем, Марго усадил к себе на колени, после чего они оба стали с интересом наблюдать за людьми, находящимися в гостиной.

– Похоже, сейчас начнется самое интересное, – прошептал Базиль. – Клиенты будут выбирать девочек…

Он не ошибся – в тот момент гости действительно присматривались к куколкам Мадам Бовари. Клиентов было трое, а девочек пятеро, то есть выбор был неплохим, но мужчины почему-то никак не могли решиться – шушукались, сидя на диване, и кидали оценивающие взгляды то на одну, то на другую.

– Сразу видно – иностранцы, – бросила Марго. – Они всегда по полчаса думают! Наш мужик пришел, увидел, захотел, взял! А эти выбирают, выбирают, будто не девочку на час, а жену на всю жизнь…

Мадам, видя затруднение иностранных гостей, решила им помочь – кивком головы указала Далиле на помост, типа, иди спляши, продемонстрируй свои прелести, глядишь, мужики заведутся и будут более расторопными.

Далила, облаченная в кожаные шорты, сапоги до колен и боа, выплыла на сцену. Мадам поставила диск, и, когда из динамика полилась музыка, Далила начала свое представление. В прошлом профессиональная стриптизерша, она прекрасно двигалась, умело извивалась, соблазнительно выгибалась и виляла бедрами. Но так как сбрасывать с себя было нечего, Далила ограничилась боа – в финале выступления сорвала его с шеи и кинула на колени самому пожилому из гостей. Тот зааплодировал и, судя по артикуляции, крикнул «Браво, бэби!» – слуховое окно было за потайной дверью, и Марго и Базиль ничего не слышали. Далила послала ему воздушный поцелуй, кувыркнулась через шест и, тряхнув напоследок тремя своими грудями, сошла со сцены.

Увидев Далилиных тройняшек, Базиль ойкнул.

– У нее э… все настоящие? Или одна из папье-маше?

– Все настоящие, правда, в крайнюю правую пришлось подкачать силикона – она была на размер меньше двух других.

– Раньше я такое видел только в фильме «Вспомнить все»…

– У Далилы есть еще одна грудь, подмышкой, но она слабо развитая, ее почти не заметно.

– Хотел бы я посмотреть на ее лифчик, – пробормотал Базиль.

Тем временем на помост вскарабкалась Венера. На ней был красный кружевной комплект и чулки с подвязками.

– Она тоже будет танцевать? – ужаснулся Базиль.

– Да, Венера это любит…

Валя на самом деле обожала танцевать. Но в отличие от Далилы двигалась неуклюже – лишние сто килограммов мешали. Подвижными в ее теле были только жировые складки, поэтому никакого эротизма в танце не наблюдалось, но клиентам нравилось – слоновьи пляски их веселили.

– Какое уродство, – заметил Базиль и поморщился.

Услышав эту реплику, Марго резко развернулась, полоснула Василия взглядом и со злостью спросила:

– А ты разве еще не понял, что мы тут все уроды?

– Что?

– Ты в Петербургской кунсткамере был?

– Да, но при чем тут…

– Вот «Экзотик», это та же кунсткамера, только здесь все экспонаты живые, и с любым из них ты можешь переспать! – Она рванулась с его колен, но Базиль придержал ее за талию, усадил обратно, успокаивающе погладил по голове. Марго убрала его руку со своего затылка и спросила: – Ты разве не знал, что в заведении Мадам работают только уродки?

– Что значит «уродки»?

– Афродита была гермафродитом, я карлица, Венера безобразно толстая, у Далилы три груди…

– А Багира? Я видел ее час назад…

– Посмотри сейчас.

Он выглянул в гостиную, где Багира уже вовсю обнималась с одним из гостей – лысым красномордым коротышкой. Теперь на ней не было ни джинсов, ни водолазки, только набедренная повязка из шкуры леопарда и легкий серебристый пеньюар, наброшенный на плечи.

– Сегодня Багира простужена, поэтому Мадам разрешила ей надеть пеньюар, а обычно она ходит в одной набедренной повязке, – сказала Марго. – Туфли ей тоже не положены – хищники в обуви не ходят…

– А что у нее под пеньюаром? – спросил Базиль, приглядываясь к стройному поджарому телу Багиры. – Такое ощущение, что тонкая черная сетка… Это такое эротическое белье?

– Это волосы.

По вытаращенным глазам Базиля, Марго поняла, что поразила его до глубины души. Она сама была так же шокирована, когда впервые увидела нагое тело Багиры – до этого ей не приходилось видеть настолько волосатых женщин.

Багира (Бэла Григорян по паспорту) родилась такой. Как потом рассказывали Бэле, ее мама Карина чуть не лишилась чувств, когда увидела, что маленькое тельце ее дочки сплошь покрыто темным пушком. Однако врачи успокоили новоиспеченную мамашу, заверив, что волосики отпадут: многие малыши рождаются лохматыми, но потом «шерсть» пропадает без следа. Отец Бэлы тоже велел жене не беспокоиться, подумаешь, волосатая, говорил он, вон посмотри на меня, вся спина, шея, поясница покрыта мехом, и ничего! Потом, волосатые, они самые счастливые! Карина была с мужем не согласна категорически, так как считала, что для девушки иметь такое «счастье», как волосатые ноги и груди, просто смерти подобно, но старалась не расстраиваться раньше времени – врачи сказали, шерсть пропадет, значит, надо всего лишь подождать…

Но она не пропала! А с годами стала гуще, темнее, жестче. К двенадцати годам (южанки созревают рано) Бэла стала похожа на обезьяну. Руки, ноги, спина, грудь – все части тела юной армянки заросли волосами, и лишь безупречно красивое лицо оставалось гладким: на нем не было даже усиков.

На тринадцатилетние Бэле подарили депилятор, так как бриться каждый день было очень утомительно. В четырнадцать она прошла курс гормонального лечения. В пятнадцать хотела отравиться, потому что лечение не помогло. В шестнадцать отец решил выдать ее замуж за пузатого золотозубого Ованеса, единственного мужика в их небольшом городке, готового взять в жены волосатую обезьяну.

Бэле эту новость сообщили за праздничным ужином в честь дорого гостя и будущего родственника, а утром она сбежала из городка.

До девятнадцати лет Багира бродяжничала. Колесила автостопом по стране, спала, где придется и с кем придется, воровала, приторговывала анашой – покупала ее в Астрахани за копейки, в крупных городах Средней полосы продавала за рубли. Не исключено, что лет в двадцать она загремела бы в тюрьму за кражу или перевозку наркотиков. Или умерла бы от СПИДа, подцепив его от очередного случайного любовника, или погибла бы от руки бандюка, которых полно на дорогах. Но Багире повезло – она встретила Мадам.

Это произошло летним вечером на одной из заправок. Багира, увидев шикарно одетую женщину, напросилась к ней в машину, надеясь вытащить у нее кошелек. Естественно, ей это не удалось, потому что Мадам сразу раскусила девчонку и предупредила, что если она посмеет сунуть свои поганые руки в ее карман, тут же этих рук лишится.

Багира поняла ее с полуслова, поэтому всю дорогу сидела смирно. Только перед тем, как вылезти из машины, дотронулась до коленки Мадам и хриплым шепотом предложила: «Может перепихнемся. Стошку беру» – она слышала, что такие шикарные бабы любят спать с молоденькими девочками.

Мадам рассмеялась и велела ей раздеться.

Багира с готовностью скинула с себя рубашку, она ни разу не спала с женщиной, но перспектива заработать стольник ее вдохновила.

Мадам протянула руку, коснулась груди Бэлы, потом провела ладонью по животу и спросила:

– Бреешь?

– Да, – растерянно протянула Багира – она не ожидала такого вопроса.

– Зря. Волосатые женщины многих заводят.

– А тебя? – промурлыкала она, прижавшись к плечу Мадам.

– Меня заводят только мужчины: а волосатые они или лысые, это дело десятое.

– Так бы сразу и сказала, – обиженно буркнула Багира и стала натягивать рубашку. – Зачем было издеваться?

Мадам, не слушая бурчания девушки, достала кошелек, вынула из него две бумажки по сто рублей, протянула Багире.

– На. Купи мыло, шампунь, полотенце, трусы новые. Сходи в баню. Когда приведешь себя в порядок, явишься по этому адресу. – Она всучила Багире визитку. – Только, ради бога, не брейся больше.

– Почему?

– Потому что я собираюсь сделать тебя одной из самых дорогих проституток города!

Мадам свое слово сдержала – спустя полгода Багира стала зарабатывать по сто долларов за час, большим гонораром могла похвастаться лишь Афродита.

– Где Мадам находит таких, как Афродита или Багира? – спросил Базиль, отвернувшись от окна.

– Везде. Венеру, например, она увидела на улице, Далилу заметила в стрип-клубе. Она танцевала в занюханном припортовом клубешнике где-то в Прибалтике. Я и Черная Мамба сами пришли.