Текст книги "Призрак большого города"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Что она могла сказать на это? Что Костя всегда воспринимал ее прежде всего как верного товарища? Своего Санчо Пансу? Палочку-выручалочку? Что он женился на ней лишь затем, чтобы получить отпуск? Жил из-за удобства? А бросил ради другой без сожаления?

– Кстати, где он? – спросил Паша. – И почему его телефон не отвечает?

– Он мертв, – выдала Герда на одном дыхании. Подготовить Павла не получилось.

– Телефон сдох? Надо же, а вроде Костян только недавно его купил…

– Нет, Паша, вы не поняли, Кости нет в живых. Его убили.

Савицкий отреагировал на эту новость странно. Несколько секунд он молчал, хмуро глядя перед собой (не на Герду, стоящую напротив, а сквозь нее), а потом вдруг шарахнул кулаком об стену.

– Сука! – прорычал он. И снова замахнулся, но взял себя в руки и остановил удар. – Я так и знал, что эта сука…

– Вы о ком?

– О Снежане, естественно. Хотя вы, возможно, не знаете, кто это.

– Знаю. Именно в ее доме произошло убийство.

– Надеюсь, ее арестовали?

– Нет. Снежана вне подозрений.

Паша плюхнулся на высокий крутящийся табурет и обхватил голову руками.

– Не могу поверить, – прошептал он. – Кости больше нет… А эта сука даже вне подозрений.

– Может, вы объясните, почему обзываете Снежану сукой и считаете виновной в смерти Кости?

– Он собирался уйти от нее и организовать свою фирму. Вместе со мной. Она не могла Косте этого позволить.

– Почему?

– Во-первых, мы мигом вытеснили бы ее с рынка. Во-вторых, Костя увел бы за собой многих. В-третьих, без него фирма Снежаны развалилась бы. Сама она давно отошла от дел, а ни ее брат, ни сын не способны руководить крупным бизнесом. Все последние годы держалось на Косте. Если он уйдет, все рассыплется, как карточный домик.

– Снежана нашла другой способ оставить его при себе

– Какой же?

– Сделала его основным наследником и фирму завещала ему.

– Что ж… Мудро, – подумав, сказал Паша.

– Да. Да вот только это кому-то из ее родственников не понравилось, и Костя мертв.

Савицкий рванул галстук, как будто тот мешал ему дышать.

– Может, хотите выпить? – предложила Герда. – У Кости тут много всего в холодильнике.

– Да, пожалуй… Надо выпить.

– Что вам налить?

– Давай на «ты», а? Терпеть не могу официоза.

– Хорошо, я не против. Так что тебе налить?

– Водки.

Герда достала запотевшую бутылку «Столичной» и стала выбирать стопку, куда налить. Паша помог: протянул руку к держателю для посуды и взял бокал для виски:

– Наливай половину и не мучайся.

Она сделала так, как велели. И подала ему бокал.

– Я один не пью. Никогда.

– А я вчера слишком много выпила… Одна.

– Герда, налей и себе, пожалуйста. Я алкаш в завязке. Причем тихий. Когда-то я пил много, часто и один. Когда понял, что это – болезнь, бросил. Не кодируясь. Просто решил – хватит. С тех пор если и выпиваю, то в компании и немного.

– Это – немного? – поразилась Герда, показав взглядом на бокал.

– Поверь, это ерунда. К тому же друга я теряю впервые.

Герда не стала спорить. Налила себе мартини.

– Спасибо, – поблагодарил ее Паша. – А теперь давай выпьем за Костю… Вернее, за упокой его души. Не чокаясь и до дна!

Герда сильно пожалела, что налила себе так много, но все же опорожнила фужер. Вермут, хоть и был не так крепок, как Пашина водка, обжег горло. Герда, не привыкшая пить залпом, задохнулась. А вот Савицкий даже не поморщился. Опрокинул в себя все содержимое бокала. И закусил конфеткой, лежащей в вазочке.

– Похороны завтра? – спросил он, прожевав трюфель.

– Да.

– Где и когда?

– Снежана сообщит позже.

– Не забудь мне сказать.

– Конечно…

– Давай еще вмажем?

– Я больше не буду!

– А я буду… – Паша тяжело вздохнул. – К сожалению, алкоголь – единственное, что помогает мне забыться.

– Напиться и забыться, разве это выход?

– Если дело касается финансовых или личных проблем, то нет. Я считаю – если от меня зависит хоть что-то, надо действовать, но когда кто-то умирает… Я не умею воскрешать. Но и как жить без умершего человека, не понимаю… Поэтому пью. С тех пор как завязал, такое случалось дважды. Когда я хоронил бабушку и отца – ездил к нему на Кубу, и там все от меня были в ауте.

– Надеюсь, ты не буйный, когда напьешься?

– Нет. Напротив, я очень ласковый… И глупый.

– Пьяные все глупые.

– Я особенно… Своей бывшей жене я сделал предложение как раз в подобном состоянии. Трезвому бы мне в голову не пришло жениться на женщине, которую знаю три недели.

– Мог бы, протрезвев, пойти в отказ.

– Не мог. Я ж мужчина и должен за свои слова отвечать.

Савицкому от водки стало жарко, и он стянул с себя пиджак. Под ним была тонкая белая рубашка, и Герда смогла рассмотреть фигуру Павла. Он оказался не таким худым, как ей почудилось. Под кожей бугрились мышцы, говорящие о том, что Савицкий регулярно посещает тренажерный зал.

– А пожрать там ничего нет? – спросил Паша, с кислой миной покосившись на конфеты.

– Сейчас посмотрю. – Герда открыла холодильник и исследовала полки взглядом. – Майонез. Кетчуп. Горчица. Все!

– Это в Костином стиле. Иметь в холодильнике одни соусы. Он мог сожрать с ними все, что угодно. Даже подошву. Но больше всего он любил поливать смесью из кетчупа, майонеза и горчицы булки. – Павел встал, подошел к навесному ящику, потянул за ручку. – Хлеба нет, зато имеются крекеры, хорошо. Буду ими закусывать. Наливай.

Герда видела, что Павел уже захмелел, но спорить не стала – налила. Себе же она заварила чай. Хотя в животе уже булькало, она все же решила выпить еще чашечку.

– Мне до сих пор не верится, – проговорил Павел, опорожнив бокал. Про крекеры он и не вспомнил. – Костян мертв! Как это осмыслить? Мы еще вчера днем вместе обедали и строили планы на будущее. Ближайшее и далекое. Сегодня, кстати, мы хотели сходить в одно заведение… Оно только открылось. Называется «Персик».

– Стриптиз-бар? – догадалась Герда.

– Ага… Мы часто посещали подобные места. Ржали… Совали девочкам в трусики мелочь – да не нашу или американскую, а какие-нибудь экзотические банкноты. Костя как-то египетскими «пиастрами» стриптизершу одарил (а они мало того что ничего не стоят, так еще в России не меняются), но потом его совесть замучила, и он в гримерку прорвался – дал девчонке двести баксов.

Он встал, подошел к холодильнику, достал из него бутылку, в которой оставалось каких-то сто граммов водки, и вернулся на свое место. Вылив содержимое в бокал, он без промедления выпил.

– Давно вы с Костей знакомы? – спросила Герда, стараясь не выказать своего неодобрения. Она считала, что Павлу достаточно, но не имела права ему запрещать пить. Тем более что вчера сама вела себя не лучше!

– Не помню точно сколько лет. Учились вместе в институте. Ни мне, ни ему это высшее было ни к чему – я имел свой бизнес, он отлично управлялся с делами в фирме Снежаны, но без бумажки ты – какашка… – Паша вспомнил наконец о крекерах и соусах и принялся сооружать себе красивую закуску (полоски красные, белые и желтые не столько придавали вкуса, сколько красоты). – Помню, как я выпадал в осадок, когда за Костей приезжала госпожа Мороз. Он младше меня на пять лет, а за ним лимузин к крыльцу. А в нем роскошная баба… Завидовал ему, не скрою… А потом жалеть стал.

– Почему?

– Мороз подавляет. Даже плющит. Она не баба, а асфальтоукладчик. Слабенький будет рад подстелиться под нее, но сильный, такой, как Костя… Он мучился, находясь рядом с ней. Но и без нее не мог. Если бы они познакомились, когда оба были в одной весовой категории, создали бы идеальную пару. Но… – Он засунул в рот крекер и захрустел им. Герда видела, что Паша пьянеет на глазах. – Когда они рассорились в пух и прах, я обрадовался. Думал, наконец Костя заведет серьезные отношения с НОРМАЛЬНОЙ бабой, но он не изменил привычному образу жизни. То есть снимал телок, однако его хватало максимум на три свидания.

– А из-за чего они рассорились? – не смогла сдержать любопытства Герда. Ну почему ее волновало, какая кошка пробежала между ее любимым и той, кого любил он?

– Я точно не знаю. Но вроде бы инициатором была Снежана. За что-то она на Костю осерчала. Они в последнее время постоянно цапались, но по мелочи, а тут всерьез разругались. Она не потому на него ополчилась, что узнала о его изменах, а из-за чего-то другого…

– Он и ей изменял?

– Конечно. Костя не мог без этого. Снежана знала и смотрела на его измены сквозь пальцы. На моей памяти она лишь раз устроила ему нагоняй за адюльтер. Но тогда он просто оборзел. Серьезно увлекся одной довольно известной моделью и вел себя вызывающе. Мог при Мороз на звонок ее ответить и поворковать. Или подарок ей купить и оставить на видном месте. В итоге Снежана вскипела и устроила ему выволочку, нет, хуже – поставила условие. Или он все прекращает, или они расстаются. Снежана – женщина гордая, и измены (не плотские, а духовные) ее унижают. Ей легче вырвать человека из сердца, чем терпеть его предательство… – Паша, заметив непонятную для себя гримаску на лице Герды, поспешно добавил: – По крайней мере, Костя характеризовал свою любовницу именно так.

А Гердино лицо изменилось по одной причине: она вдруг осознала, что вела себя все эти годы неправильно. Гордая и уважающая себя женщина не должна прощать предательства. Снежана на этот счет имела совершенно правильное представление. А вот она, Герда, нет. Она, узнав, что ее мужчина полюбил другую, ни перед выбором его не поставила (понимала, он будет не в ее пользу), ни из сердца не вырвала. Она ждала, когда его чувства к другой иссякнут, чтобы принять его назад…

– Разве это достойное поведение?

– Она твоего мизинца не стоит, – выпалил вдруг Паша.

– Что? – Герда так глубоко погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла, о ком идет речь.

– Мороз. Она тебе по всем статьям проигрывает.

– Ну конечно! – рассмеялась Герда. Сама мысль о том, что Снежана хоть в чем-то хуже ее, казалась ей абсурдной.

– По крайней мере, я, если б мне предоставили выбор, не раздумывая, отдал бы предпочтение тебе. Ты – настоящая. И ты… Прекрасна!

– А ты слишком много выпил.

– Да, я пьян, и что? – Паша подался вперед и накрыл кисть Герды своей ладонью. – Народная мудрость гласит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!

– И что из этого следует?

– Что ты мне невероятно… Просто фантастически нравишься!

Герда рассмеялась. Она не верила пьяным мужчинам… Вернее, особенно им. Трезвым хоть как-то… Но когда представитель сильного пола нетрезв, то он делает всякие глупости и говорит их же…

– Дура ты! – неожиданно услышала Герда. – Самая настоящая, классическая баба-дура.

– Спасибо, Паша, за твое, бесспорно, объективное мнение, – проговорила Герда холодно. По ее мнению, пора было заканчивать и разговор, и посиделки. Савицкому самое время отправляться восвояси. Такси, слава богу, ходят круглосуточно!

– Выходи за меня замуж!

Герда могла бы оставить его предложение без внимания (и это было бы правильно!), но что-то заставило ее ляпнуть:

– А если я соглашусь? Тебе ж как настоящему мужчине завтра придется за свои слова отвечать.

– И отвечу! Ты мне нравишься гораздо больше, чем моя бывшая жена.

– Дурак! – вырвалось у Герды против воли. После чего она рывком встала и хотела уйти, но Паша схватил ее за руку и дернул на себя. Потеряв равновесие, Герда упала на его колени и уже собиралась подняться, как Паша нежно сказал: – Сиди…

А потом вдруг потянулся губами к ее губам и…

Герда не успела отстраниться. Если б она знала, что произойдет именно так, то она бы…

«А что бы я сделала? – запоздало подумала Герда. – Убежала заранее? Или выставила бы вперед ладонь? А может, просто сцепила бы зубы?»

Пока Герда размышляла, Паша целовал ее. Страстно, если не сказать алчно. Он терзал ее губы так, будто это сосуды, содержащие дорогое вино, а он гурман и умирает от желания его испить…

– Хочу тебя, – прошептал Паша. Страсть, сквозившая в его голосе, была почти осязаемой. – Люблю тебя… Когда ты станешь моей женой, я ни на день не забуду о тебе. Я буду хорошим мужем, обещаю…

Его рука потянулась к груди Герды. Секундой позже она уже теребила ее сосок. Потом Павел прижался к нему губами. О чем думала Герда в это время? Чужой мужчина лобзал ее, а она вспоминала Костю. Вернее, последний секс с ним. Тогда он был так же пьян, как и Паша. Хотя нет, сильнее. Он что-то отмечал с друзьями. И в их компании были девушки. Одна из них Косте понравилась, и он стал ее домогаться. Но девушка, распалив его, упорхнула (потом она со смехом рассказывала об этом подружкам, а Герда слышала). Костя вернулся домой ни с чем. Возбужденный и злой. И сразу кинулся к жене, чтобы утолить свой плотский голод. Герда, как обычно, не отказала ему. А когда Костя во время секса назвал ее чужим именем, сделала вид, что не слышит…

«Он использовал меня, как надувную куклу, – запоздало обиделась она. – А этот, чужой, жаждет именно меня. И так хорошо говорит про любовь. Понятно, что это алкоголь, не он, но Костя даже пьяный не сказал мне подобного. Так чего я сижу, как каменная? У меня не было секса семь лет. А последний был таким унизительным, что я старалась его не вспоминать…»

Пока она размышляла, Паша целовал ее, будто не замечая, что девушка ведет себя пассивно. Но он замечал! Однако продолжал ласкать, чтобы разжечь ее. А еще он знал – именно секс поможет ей забыть обо всем.

Ей и ему…

– Не думай ни о чем, – шепнул он ей на ухо, а затем легонько куснул мочку. – И не слушай внутреннего голоса. Слушай свое тело!

И Герда сделала так, как он велел. Когда она отринула все мысли, то почувствовала возбуждение. Сначала оно было слабым, едва уловимым, такое Герда испытывала, когда показывали эротические сцены в фильмах, но стоило Паше перейти к более интимным ласкам, как желание ее усилилось.

От Павла это не укрылось, и он поднял Герду на руки.

Раз – и она уже взмывает над полом. Два – прижимается к его груди. Три – падает на кровать. Четыре – избавляется от одежды. Пять – срывает ее с Паши. Шесть – дает ему войти в себя. Семь – окончательно забывает обо всем и слушает лишь свое тело…

Глава 5

Герда проснулась, будто от толчка. Словно ее кто-то с силой встряхнул. Она рывком поднялась, села и завертела головой. Через пару секунд пришло понимание, что ее никто не тревожил, а разбудила…

Нечистая совесть!

«Костя умер только позавчера, а я уже кувыркаюсь в постели с другим, – с горечью подумала она. – Ничего себе скорбящая вдовушка…»

Тот, с кем она несколько часов назад «кувыркалась», мирно спал рядом. Волнистые волосы разметались, длинные черные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, полные губы были приоткрыты, и изо рта вырывались клокочущие звуки.

– Предупреждаю сразу, я храплю, – сказал он ей перед тем, как уснуть. – Если что – толкай!

Герда несколько секунд слушала мирный храп Павла, после чего поднялась с кровати. Толкать Савицкого она не стала, пусть себе спокойно спит… Без нее!

«Вчера я совершила самую большую глупость в своей жизни, – констатировала Герда. – А именно: переспала с единственным человеком, с которым хотела бы дружить. Паша – хороший. И скорбит по Косте так же, как и я. Даже его вчерашнее поведение говорит об этом. Многие мужчины с помощью секса уходят от переживаний. Тем более те, что не пьют. Наверное, я вчера хотела того же самого. И мне даже удалось. Но что мне делать сегодня? Как вести себя? Из нас с Пашей получился бы отличный товарищеский тандем, а теперь… Теперь мы вынуждены будем разойтись в разные стороны, потому что в дружбу после секса я не верю, а любить друг друга у нас не получится…»

Вот с такими грустными мыслями Герда умывалась, а затем готовила себе чай.

– Ты что так рано? – услышала она, когда засыпала заварку в чайничек.

– Как ты меня напугал! – выдохнула Герда, вздрогнув всем телом. – Вот даже чай из-за тебя просыпала! – сердито буркнула она, увидев на столешнице несколько оброненных чаинок.

– Прошу прощения. – Паша стоял в дверном проеме совершенно голый. Его поджарое тело, бледное, с густой черной порослью на груди, в паху, на ногах и руках, вызывало в Герде смешанное чувство отвращения и желания. Ей оно не казалось привлекательным, но при этом возбуждало, что невероятно злило Герду. Столько лет она умудрялась избегать всяческих соблазнов, а тут вдруг такое… И к кому? К единственному человеку, с которым она хотела бы дружить!

– Чего ты вскочила так рано? – повторил свой вопрос Паша. – Ладно я, у меня похмелье…

– У меня тоже, – едва слышно проговорила Герда, имея в виду, естественно, не общее недомогание организма, наступающее после обильных возлияний, а нечто другое. Но Паша, как ни странно, не только расслышал ее слова, но и понял, какой смысл в них заключается.

– Ты раскаиваешься? – спросил он.

– О чем ты? – Герда очень старалась, изображая недоумение. Но Пашу не провела.

– Ты знаешь, о чем… – Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Когда их разделяло меньше метра, Паша попытался обнять Герду, но она увернулась, сделав вид, что не заметила его маневра, а сосредоточена на том, чтобы достать чашку. – Герда, я помню, что вчера говорил, – выпалил вдруг Паша.

– Ты много чего говорил. О чем речь?

– О своем обещании… Вернее, желании.

– Взять меня замуж? – рассмеялась Герда. – Забудь, Паша. Я не воспринимала твои слова всерьез, так что не требую за них отвечать.

– А если я хочу? – с вызовом спросил Савицкий.

– Хочешь что? Жениться на мне?

– Да. – И он, изловчившись, все же обнял ее и прижал к своему обнаженному (и бесстыдному!) телу. – Ты думаешь, это глупость, потому что я тебя совсем не знаю…

– Да, именно так я и думаю.

– И зря. Я знаю тебя очень хорошо. Костя много о тебе рассказывал… К тому же я чувствую людей и сразу, как увидел тебя, понял – с этой женщиной мы на одной волне…

– Паша! – Герда оттолкнула его от себя. – Паша, ты взрослый мужчина, а я взрослая женщина, и мы оба понимаем, что произошедшее ночью – всего лишь плотский порыв. Ты захотел меня, я – тебя, и это все, что мы испытываем друг к другу…

– Боишься? – перебил ее Паша.

– Чего? Не говори глупостей…

– Ты любила его, я знаю, – продолжил свою мысль он, не дав ей закончить. – Ты и сейчас испытаешь к Косте чувства… В твоей голове не укладывается, что его нет. Поэтому ты не можешь допустить мысли о том, что в твоем сердце появилось место для кого-то другого. Ты боишься своей симпатии ко мне. Тебе, возможно, даже кажется, что это предательство по отношению к нему…

– А разве нет?

– Герда, Костя мертв. Это грустно и страшно, но факт. Его уже нет на этом свете, но главное – другое…

– Что?

– То, что твоим мужчиной он был только в твоем сердце… И еще на бумаге. Но если судить объективно, то тебя Костя (по крайней мере, в последние годы) воспринимал не как свою жену или даже бывшую любимую, а как друга детства. Поэтому я повел себя с тобой не как с супругой умершего друга, а как с его хорошей знакомой, которая мне невероятно понравилась. Между прочим, Костя надеялся на то, что ты за эти годы устроила свою судьбу. Он и мысли не допускал, что ты ждешь его и хранишь ему верность. Он давно отпустил тебя. Хотя, сдается мне, и не держал никогда. Так что не считай себя обязанной хранить верность ему или его памяти.

Он думал, что открывает ей Америку. Будто Герда сама не знала и не понимала всего… Знала! Понимала! Но не могла ничего с собой поделать…

– Я в душ, – сухо бросил Паша, заметив на ее лице сурово-упрямое выражение. – Если тебе не трудно, сделай мне кофе.

И удалился в ванную.

Когда он скрылся, Герда облегченно вздохнула и занялась кофе. Пока она готовила его, старалась не думать о том, что Паша скоро вновь появится, и с ним придется о чем-то говорить. И ладно бы просто поддерживать беседу! О погоде, политике, киноновинках и прочих ничего не значащих вещах Герда могла болтать сколько угодно. Но Паша ведь опять заведет разговор вовсе не о том, о чем Герда может с ним спокойно беседовать…

– Кран подтекает, – услышала она за спиной. Она и не заметила, как пролетело время. Или Паша очень быстро ополоснулся? – Новому владельцу этой хаты придется вызывать сантехника.

– Новый владелец – это я.

– Да, точно, ты же жена… Я и забыл.

– Кофе готов.

– Я уже по запаху понял.

Паша, одетый в махровый халат, уселся за стол. Герда налила кофе в чашку, подала ему.

– Спасибо, – поблагодарил ее Паша официальным тоном. Будто говорил «спасибо» не той, кого несколько минут назад звал замуж, а официантке.

– Обиделся? – спросила Герда.

– Я? С чего бы?

– Правильно, обижаться тебе не на что. И вот еще… – Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела Паше прямо в глаза. – Я искренне тебе симпатизирую и хочу, чтоб мы стали друзьями.

– Без проблем, – небрежно бросил он. – И не забудь мне позвонить, чтобы сообщить, когда похороны.

– Конечно.

Савицкий сделал глоток, поморщился и отставил чашку.

– Кофе ты варить не умеешь, – констатировал он. – Но это без обид… По-дружески. А теперь я пошел одеваться.

И удалился. А Герда осталась, думая о том, что ждала от Паши чего-то другого, и как он себя повел, выйдя из душа, ее не порадовало.