Текст книги "Охотник на ведьм"

Автор книги: Ольга Баумгертнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

3. Полнолуние

Первым делом, придя домой, я снял и встряхнул пальто. Послышался возмущенный писк, и из него кубарем вывалился на пол чертенок.

– Мог бы повежливее, Янош, – произнес он своим глумливым голоском и заскочил на диван.

– Да неужели? – я сцапал его за шкирку и потащил в ванну.

– Нет, Янош, только не мыться! – завопил чертяка.

– Чтобы у меня опять вся квартира псиной провоняла?

Я заткнул в раковине слив, раскрыл на всю мощь кран и ливанул под водяную струю приличную порцию шампуня. Потом, засомневавшись, высыпал туда же полпачки стирального порошка и утопил в пене вопящего черта. Я бы и в стиралку мог без зазрения совести его запихнуть, если бы не был уверен, что тот без труда оттуда смоется. А так я его хоть за загривок крепко держал. Всласть поизмывавшись над чертом, я прополоскал его, замотал в полотенце для рук и поставил на закрытую крышку унитаза. С обвисших его острых ушей текла вода, шерсть слиплась и он стал казаться совсем маленьким, тоненьким, хрупким существом. Но я знал, насколько все это обманчиво. Сам он морщил мордочку, чихал, фыркал и сморкался в край полотенца. Под копытцами натекла лужица, в которой плавала кисточка хвоста. Я вгляделся в цвет подсыхающего меха. Он становился ржаво-рыжим.

– Я думал, ты Черныш, – заметил я.

– Он остался у Элишки, – насупился чертик. – За то время, как мы жили с тобой, мог бы и научиться нас различать.

– Больно надо. Давай, хорош сопли пускать.

– Да, хозяин, – Рыжик с некоторым неудовольствием расстался с полотенцем, отряхнулся, как собака, разбрызгивая остатки влаги, и весь взъерошенный запрыгнул мне на плечо.

– Так кто из вас двоих таскал протухшее крыло вампира и уверял, что это жизненно необходимый талисман? – поинтересовался я, направляясь на кухню.

– Боюсь, мы оба. Но ты путаешь, хозяин. Это была еда, а не...

– Как мило.

– Но мы ведь выкинули его.

– Еще бы.

– Еще бы не выкинули, – подхватил Рыжик и гнусно захихикал. – Ты подумал, что из-за этого крыла мерцало кольцо у охотницы?

– Да, припомнил ваш «талисман», – я за шкирку перетащил черта с плеча на стол, достал бутылку вина, бокал и сувенирный наперсток с гербом города.

– Мне можно и побольше, а тебе, хозяин, доктор категорически не рекомендовал.

– А тебе с твоим братцем не вредно иногда вовремя заткнуться, – я отвесил ему шелбан.

Я выпил полный бокал вина, накапав и Рыжику в наперсток, и принялся готовить себе обед.

– Если бы ты остался там, тебе не пришлось бы этим заниматься, – заметил Рыжик, вылизывая последние капли из наперстка. – Пока я жил у них, я запомнил несколько рецептов старухи, так что, если ты пожелаешь, хозяин, чего-нибудь более...

Он принюхался, мигом перескочил на плиту, суя свой нос прямо в сковородку. Я ткнул ему в пузо вилкой.

– Всегда хотел узнать, каков на вкус поджаренный черт. Брысь, пока там не оказалась твоя шерсть.

– Колбаски! – у него разве что слюнки не текли. – Пахнут ничуть не хуже, чем у старухи.

Он вернулся на стол, облизнувшись и показав мелкие, острые как иглы зубы, и вздохнул.

– Чернышу лучше – его там накормят всякой вкуснятиной.

– Тараканами что ли? Или молью с ее старой шубы?

– Фу, – Рыжик скривился. – Моль на вкус ничем не лучше пыли, а вот таррр...

Я сунул ему под нос блюдечко с нарезанными кружками поджаренной колбасы. И чертик наконец умолк. После обеда мне захотелось жутко спать, как обычно бывает в день полной луны. Я бросил посуду в посудомойку, добрел до спальни и, задернув шторы на окнах, в которых ярко сияло полуденное солнце, не раздеваясь, упал на постель.

Разбудило меня постукивание по оконному стеклу. Комната тонула в темноте. А за портьерами виднелись две размытые тени, которые и производили шум. Рыжик, который спал у меня под боком, буквально свернув уши в трубочку, с недовольным бухтением полез под подушку, но я выволок его оттуда за хвост и подошел к окну с безвольно болтающимся, словно марионетка, полусонным чертом. Я чуть отдернул штору и увидел Элишку. Она что-то заговорила, но до меня не долетело ни звука, пока я не распахнул окно. И тут же обе обнаженные девицы, облаченные только в лунный свет, метнулись внутрь и, дрожа от холода, прижались ко мне.

– Ну, наконец-то, Янош, – Элишка уткнула лицо мне в шею, и я ощутил какие у нее ледяные губы, нос и щеки.

– Вы зачем прилетели? – с неодобрением поинтересовался я. – Да еще в таком виде?

От обеих пахло вином, но пока добрались до меня они протрезвели.

– Сегодня же полнолуние, – постукивая зубами, Катерина прислушалась к какому-то визгу, открыла дамскую сумочку – единственное, что на ней было – и оттуда выскочил лохматый комок.

– А этого вы зачем притащили?! – я уже возмущался в полный голос. – Мне вполне хватает одного.

Я словил второго чертяку. Элишка между тем закрыла окно и нашла выключатель. Загорелся электрический свет. Сестры отрыли рот от удивления.

– Ты здесь живешь, Янош?

Они принялись оглядывать все вокруг. Я жил в студии. Это была огромная комната примерно в сто квадратных метров, с высоким потолком, разделенная на несколько зон. Вся она была выполнена в стиле хай-тек в серо-стальных тонах. Ничего лишнего здесь не было. В зоне спальни только кровать и встроенный в стену вещевой шкаф. Далее шла зона кабинета с небольшим столом, где стоял компьютер, и книжными шкафами, который перетекал в гостиную зону с диваном, парой кресел и низким стеклянным журнальным столиком. Кухня в том же стиле располагалась в отдельной комнате. Еще была ванная, выполненная более традиционно.

– Не лучшая идея посетить меня сегодня, – заметил я и подтолкнул дрожащих девушек в сторону ванной комнаты. – Вам лучше принять горячий душ, а потом...

– Ты выпроваживаешь нас?! – возмутилась Элишка.

Ее холодные руки скользнули мне под рубашку, и я почувствовал легкий, но чувствительный укол ее когтей.

– Милая... – начал я, оказавшись беспомощным, потому что держал обоих чертенят за горло с риском удушить обоих, но чтобы они и слова не сказали.

– Ты ждешь сегодня женщину? – в глазах Элишки разгоралась ярость, и я ощутил более чувствительный укол.

– Что?! Конечно, нет. Но за моим домом следят, и вам далеко небезопасно здесь появляться и тем более оставаться.

Элишка смягчилась.

– Ты уже виделся с ними?

– Разумеется, а завтра мне надо быть с утра на совете...

Наконец мы добрались до ванной. Здесь они издали вопль восторга и взлетели чуть ли не до потолка.

– Я сказал – душ! – запоздало напомнил я, но обе уже опустились в светло-лазурную раковину джакузи и раскрыв краны на полную мощность принялись плескаться там, открывая бутылочки с шампунем и мылом для ванн, нюхая содержимое и выливая под шипящие водяные струи. Конечно, разве после вида такой роскоши кто-нибудь из них обратил бы внимание на скромную душевую кабину по соседству. Смирившись с неизбежным и воспользовавшись тем, что обе сестры увлечены, я занялся чертями. Первым я отпустил задыхающегося Рыжика. Потом выстирал Черныша, как недавно его братца. Он долго выплевывал мыльную воду, прежде чем обрел дар говорить.

– Я все понял, хозяин, – пропищал он едва слышно. – Считай, что мы проглотили языки.

– Вот и отлично. А теперь брысь на кухню.

Они исчезли. Я посмотрел на сестер, раздумывая, как бы все-таки отправить их обратно.

– Янош, иди к нам... – Элишка оказалась рядом, сорвала с меня рубашку и прижалась уже разгоряченным мокрым телом.

Я мгновенно позабыл о своих намерениях. В самый пик полнолуния контролировать себя практически невозможно, когда разум отказывает смятый чувством жадного вожделения... В себя меня привел звонок в дверь, когда меня уже затащили в ванну.

– Это что? – спросила Катерина.

– Ты кого-то ждешь? – к Элишке опять вернулась подозрительность.

– У меня всегда могут оказаться незваные гости, – заметил я, выбираясь из ванной.

– Это женщина. Я чувствую, – в глазах Элишки заплясала ярость.

– Будь внимательнее, дорогая, – поправил я. – С ней ее помощник. И мне было крайне неприятно общаться с ними сегодня утром.

Я обмотал бедра полотенцем. Сестрички примолкли, насторожившись.

– Охотники? Чего они хотят?

– Вам лучше сидеть здесь и помалкивать.

Я плотно притворил за собой дверь в ванной и замер в прихожей перед входной дверью. В действительности мне еще никто не звонил, но кто-то явно стоял у меня на пороге. Небольшой индикатор предупреждал меня о гостях за несколько секунд до того, как они действительно бы нажали кнопку звонка. От визитеров меня отделяла только дубовая доска, и я прекрасно слышал, о чем они спорят.

– Это глупая затея, Диана, – говорил Томаш. – Я не позволю тебе зайти к нему одной. Я много слышал о нем...

– Не говори глупости, Том, он ничего не посмеет сделать.

– Разве я чем-то помешаю тебе? Ты слышала, что у ведьмаков сносит крышу в полнолуние, что любая женщина...

– Я не любая женщина.

– А если еще твоя гипотеза о его крови оправдается – это уже вдвойне опасно.

Я неслышно повернул замок и также незаметно отворил дверь. На площадке было темно – в цоколь была ввинчена дежурная перегоревшая лампочка. В прихожей тоже стоял полумрак.

– Вы собираетесь заходить или как? – полюбопытствовал я.

– Боже! – Диана отшатнулась, а Томаш подпрыгнул на месте.

– Прошу прощенья, – я включил в прихожей свет, чтобы получше разглядеть их обескураженные физиономии и заметил: – Вы так громко спорили, что я вас даже из ванны услышал.

Впрочем, Диана очень быстро пришла в себя.

– Я зайду, а Томаш подождет внизу в машине, – и с этими словами прошла в квартиру.

Я оскалился в улыбке и захлопнул дверь перед носом явно готового не согласиться Томаша. Диана между тем оглядывалась.

– И ты сегодня один, Ян? – поинтересовалась она.

– После того как меня тюкнули по голове, как-то не тянет к общению...

– Вот как? На тебе даже царапины не осталось. Я читала, что ты был несколько раз ранен. Самая серьезная рана была здесь, – она тронула шестое ребро снизу и слева, а я вздрогнул словно от удара тока. – Пуля прошла всего в паре миллиметров от сердца. Но у тебя на память даже крошечного шрама не осталось...

– Я и без шрамов все прекрасно помню, – заметил я и отвел ее руку от себя. – Тебе лучше этого не делать.

– А что будет? – притворно наивно спросила она.

– Твой напарник тебе объяснил...

– Я слишком ненавижу всех, в ком течет колдовская кровь, чтобы на меня это подействовало.

– Тогда не стоит проверять, верно, – я отодвинулся от нее на один шаг. – Так чем обязан?

– Ты ведь сам сказал – заглядывай вечером.

Я несколько мгновений тупо смотрел на нее.

– А, ну да, конечно, – я скривился, хотя утром я вряд ли имел ввиду именно сегодняшний вечер. – Может, хочешь выпить чего-нибудь? Чай, кофе или что-нибудь покрепче?

– Кофе по-венски, если тебя не затруднит.

Я указал ей на кресло и направился на кухню. На столе уже стояла банка с кофе, сахар, взбитые сливки и шоколадная стружка, а также пара чашек. А на электрической плите начинала закипать турка с водой. Черныш махнул мне лапкой и затворил за собой дверцу шкафчика. Я быстро приготовил кофе, вернулся в гостиную и, поставив поднос с двумя чашками на столик, сел на диван. Охотница проницательно глянула на меня и взяла чашечку.

– Любопытное у тебя жилье, Ян, – она отпила глоток. – Никогда бы не подумала...

– Почему?

– У вашего народа плохо со вкусом. Сколько я насмотрелась – убогие крошечные квартирки со старой мебелью, будто еще с советского периода, полные всякого хлама, грязные и неряшливые. Здесь все наоборот.

– Да? Наверное, мой папаша был дизайнером интерьеров, а не вампиром, как ты полагаешь, – я криво усмехнулся и тоже сделал пару глотков кофе.

– Одно другому не мешает.

– Тебе лучше знать, я никогда не общался с вампирами.

– А как же тот памятный случай? – она пересела с кресла на диван рядом со мной, и ее рука вновь коснулась кожи там, где ее когда-то пробила пуля. Пуля, выпущенная в темноте и неразберихе Петром, когда вместо ведьмовского притона, мы оказались в вампирятнике.

Я напрягся – этот инцидент не упоминался в моем деле. Зато он оказался занесенным в секретный архив, доступ к которому был только у основного состава совета. Да кто она такая, черт побери, и что ей от меня надо?

– Ты, наверное, удивлен, но у меня есть доступ к засекреченным файлам, – угадала она мой немой вопрос. – А в Праге я недавно...

Ее пальцы продолжали мягко скользить по коже, и я начал потихоньку выходить из себя.

– Откуда же ты приехала?

– Из Рима.

– По-соседству с Ватиканом полно вампиров? Никогда бы не подумал.

– До Рима я еще кое-где работала, но это конфиденциальная информация.

– У тебя в Праге особое задание?

– Меня сюда временно перевели, что-то вроде обмена опытом.

На это у меня даже слов не нашлось. Я поглядел на ее тонкие пальцы, продолжающие то ли ласкать меня, то ли... А ведь она так вполне улавливала мой пульс. Он, однако, был ровен, хотя, может, чуть учащеннее, чем следовало... Интересно, она этими хрупкими руками сама забивала кол в сердце вампира или это делал ее помощник.

– Твой чешский безупречен, – заметил я.

– Я здесь родилась, но потом семья иммигрировала. Правда, дома мы всегда общались на нем.

Черт, мы так и будем трепаться о ерунде? У меня в ванной – две ведьмы, а у этой стервы несомненно связь с Томашем, и он слышит все до последнего слова. А может, и не только он. На какой-то миг я пожалел, что вывел Доминика и Петра из игры – вот через кого бы без труда можно было достать любую информацию. Но это все бред – есть причина и есть следствие. Вот это следствие как раз в виде охотницы сейчас и пытается из меня вытянуть невесть что... Я поставил пустую чашку на поднос и облизнул губы.

– Проверим? – спросил я.

– Что? – она также поставила пустую чашечку.

– Насколько ты стойкая.

– А ты?

– Когда я отпущу тормоз, меня уже ничто не остановит.

– А если кто будет сопротивляться? – ее глаза сузились.

– Такого не бывает. Это... хм... обоюдное желание.

– Очень сомневаюсь. Ты вызываешь во мне только отвращение. Ты что же – себя сдерживаешь? А по мне, так твоя аура на меня не действует.

Диана тоже была мне малоприятна, но полнолуние способно подавить разум... Я взял ее за пальцы, отведя от свой давно зажившей раны. Между нами было ничтожное расстояние, однако эффект был бы тот же самый, даже если бы она находилась от меня на другом конце комнаты. Я чуть расслабился, позволяя себя захватывать тому пьянящему, шальному и завораживающему, незнающему преграды лунному смерчу. Однако сейчас отдаться ему целиком, было бы равноценно самоубийству. Охотницу внезапно охватил жар, окрасивший алым ее бледные щеки, глаза ее удивленно распахнулись, лихорадочно засверкав. Задыхаясь, не в силах вымолвить ни слова, со сломленным стоном, она попыталась прильнуть ко мне, но я не позволил. Она закрыла глаза, когда от переполняемых чувств у нее закружилась голова, и почти потеряла сознание. Я отшатнулся и, метнувшись к двери, которую распахнул, прежде чем в панике помчавшийся обратно Томаш успел со всей дури пнуть ее. В грудь мне уперлось дуло пистолета.

– Не глупи, ты ведь все слышал, – сказал я ему. – Я ведь не идиот, чтобы очаровывать охотницу...

Он зло глянул на меня.

– Она хотела урок по обмену опытом – она его получила.

– В этом ты прав, – он убрал оружие и прошел в квартиру.

Меня порадовал факт, что он мог трезво смотреть на вещи. Диана была в отключке.

– Ведь предупреждал ее, – он нахмурился.

– Я тоже.

– А чего ты хотел? – он сверлил меня взглядом.

– Ничего. Просто пытался понять, чего ей от меня надо. Завтра, на совете, я попрошу предоставить мне других кураторов. Надеюсь, у нее хватит ума не возражать?

– Надеюсь – сомневаюсь, что мы сработаемся.

«Тогда катитесь отсюда к черту!» – мысленно выругался я. Но Томаш и без моей помощи решил убраться. Бережно взял охотницу на руки и вынес вон. Я с облегчением закрыл за ними дверь. Когда я зашел в ванну Элишка, злая и испуганная одновременно, бросилась на меня с когтями, наверное, от ярости желая исцарапать мне лицо. Но я встал в дверях, чуть покачнувшись от перенесенного напряжения, и без сил прислонился к холодному голубоватому кафелю. Все ее бешенство мигом исчезло – она прижалась ко мне, нежно ласкаясь и целуя. Я с благодарностью ответил ей тем же. Только любовь могла вернуть мне равновесие. Я целовал жаркие губы и всей душой ненавидел полнолуние, которое каждые двадцать дней делала нас такими уязвимыми и беспомощными...

4. Совет

Где-то к концу ночи я проснулся. Справа от меня лежала Элишка, слева – Катерина. Я подумал, почему Элишка ревновала меня к кому угодно, только не к своей сестре. Осторожно высвободился из их объятий, чтобы никого не разбудить, и удалился в ту комнату, которую они не видели. Там включил ноутбук и около получаса искал нужную информацию. Потом я улегся на узком, но вполне удобном диванчике и уснул.

– Янош? – тихо позвала меня Элишка.

Я ей что-то вопросительно промычал сквозь дрему. Похоже, я не притворил плотно потайную дверь, и Элишка отыскала меня.

– Тебе плохо с на... со мной? – спросила она встревожено.

– Нет, что ты, мне только надо было кое-что поверить по работе...

– К дьяволу твою работу! – тихо выругалась Элишка, забираясь ко мне под одеяло, и засмеялась. – Ты едва помещаешься на постели, но здесь уютнее, чем там. Тебе не тяжело?

– Нет, спи, – я легко приобнял ее.

Она расслаблено вздохнула, устроив голову у меня на груди.

– Янош, у тебя отвратительный будильник! – на этот раз меня разбудил голос Катерины.

Я разлепил глаза и увидел, как она поставила мне тикающую коробочку на стол. На циферблате было шесть утра.

– Вам что в твоей спальне показалось тесно? – полюбопытствовала она, и я заглянул в ее смеющиеся глаза.

– Трудно сказать... – я уклонился от ответа.

На мне шевельнулась, просыпаясь, Элишка. Она хмуро глянула на сестру. Вот оно – утреннее любовное похмелье.

– Может, сделаешь завтрак? – полюбопытствовал я сквозь зевок. – Раз ты уже встала.

– Если найду на твоей кухне что-нибудь съедобное...

Она удалилась. Элишка соскользнула с меня, отправившись следом, и я размял затекшее тело. Я направился в душ, следом в спальню, где оделся. Потом зашел на кухню. Элишка все такая же хмурая сидела на стуле, завернувшись в простыню. Катерина же по-прежнему нагая как раз заканчивала с приготовлением завтрака. Черти, облюбовав подоконник, уже что-то сосредоточенно грызли. А за окном поднимался такой же как вчера холодный, солнечный рассвет.

Сестры глянули на меня и невольно вздрогнули. На мне был дорогой черный костюм, белая рубашка. Правда в отличие от всего нашего совета я не носил галстук.

– Тебе хорошо платят за твою работу, Янош, – заметила Катерина. – Даже Марек, имея собственный бизнес, не мог позволить себе столь дорогие вещи и... квартиру в самом центре города.

– У него работа не связана с риском для жизни, – сдержанно заметил я. – Ты что же – считаешь, что я занимаюсь этим из-за денег?

– Из-за чего же? Ты нам так и не сказал.

– Мне хватает совета перед которым я постоянно отчитываюсь.

– Вот как? Ты собираешься оставить все как есть? Мне казалось...

– Катерина! – предупреждающе оборвала ее Элишка, и это было первое слово, которое она произнесла за утро.

– Тогда я ничего не понимаю. Что за двойная игра?

– Разве?

– Что будет, если они обнаружат нас здесь?

– Вам придется плохо.

– А с тобой?

– Ты не о том беспокоишься, – отрезал я, допил кофе и поднялся. – Вам надо переждать здесь до темноты. Вечером я провожу вас.

– Янош, – Элишка взволновано подскочила следом.

Я обнял ее и быстро поцеловал.

– Будьте хорошими девочками...

Я вошел в здание совета, однако комната, в которой работали Доминик, Петр и я, оказалась опечатанной. Я понял, что предстоит долгое и нудное разбирательство. До начала совета оставалось минут пять, и я решил, что вряд ли стоит опаздывать. Я уже хотел войти в зал, когда меня окликнул Томаш.

– Можно тебя на минутку? Думаю, лучше предупредить – Диана не собирается оставлять кураторство.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я. – Я постараюсь, чтобы этого не случилось...

«...любым способом.» И вошел в зал. За овальным столом сидело уже человек пять. Руководитель пражской группы Матиаш стоял в сторонке и разговаривал со своим помощником Карлом. Заметив, сперва он окинул меня быстрым внимательным взглядом, но потом протянул руку для пожатия.

– Доброе утро, Ян. Рад, что ты поправился.

– Спасибо, что позаботились об этом, – я ответил на рукопожатие.

– Ты уже понимаешь – будет расследование.

– Да, конечно.

Это был обмен всего лишь дежурными фразами. Матиаш вряд ли полностью поддерживал идею Доминика и Петра подключить меня к работе. Однако, когда оценил ее эффективность, он даже ввел меня в совет, чтобы я мог консультировать остальных. Вместе с тем он заставлял и меня, и Доминика, и Петра писать подробнейшие отчеты, чего не требовал от остальных, и всегда с особой скрупулезностью изучал их. Его отношение ко мне было вполне терпимое со смесью профессионального уважения. Но вряд ли он мне стопроцентно доверял. Остальные испытывали примерно то же самое. И, пожалуй, только Доминик с Петром симпатизировали мне.

Я занял свое место. Остальные, взяв пример с Матиаша, поприветствовали меня. Диана, которая делала вид, что занята какими-то пометками в ежедневнике, оторвалась на миг и сдержанно поздоровалась. Я ответил тем же. Вошел Томаш и сел рядом с Дианой. Пустовало еще одно кресло. Матиаш глянул на часы. Начал он как обычно с того, что объявил план предстоящих обсуждений, предложив решить мелкие вопросы, а самый сложный – Доминика и Петра – оставить на конец, так как он не знал, сколько времени займет разбирательство. Никто не возражал. Мы около получаса спокойно обсуждали наши обычные проблемы, пока не вошел опоздавший Штэпан. Первое что он сделал – остановился в дверях и уставился на меня. В глазах его разгорелось изумление с яростным возмущением.

– А он что здесь делает, Матиаш?!

– Сохраняй спокойствие, Штэпан, – сдержанно ответил тот. – Назначено расследование. Никто не должен обвинять Яна, пока ничего не выяснено. Считайте это моим распоряжением.

Штэпан нахмурился, сделал шаг и замер в нерешительности. Единственное свободное кресло находилось рядом со мной, а места Доминика и Петра занимали мои новые кураторы. Я встретился с ним взглядом, и он взяв себя в руки сел рядом.

– Нам надо поговорить, Ян, – шепнул он.

– Когда?

– После совета.

– Хорошо.

Инцидент не произвел на меня ни малейшего впечатления. Я думал, что все окажется гораздо хуже. Мы вернулись к обсуждению. Когда все мелкие вопросы были решены, Матиаш перешел к главному.

– Итак, повторюсь для Яна и его новых кураторов. Все что у нас есть – это видеозапись, образцы крови и яда.

Я удивленно посмотрел на Матиаша.

– Что за видеозапись? – спросил я.

– Марек Йиржи, муж, одной из проживающих в той квартире ведьм решил последить за женой и обратился в детективное агентство. Они установили три камеры в квартире и повесили жучка на ее дамскую сумочку. Однако все записи обрываются именно в момент, когда... погибают Доминик и Петр. Точно в это же время ломается и жучок.

– Черт, – тихо выругался я. – Выходит...

– На пленке нет того, кто ударил тебя по голове. Позже мы обнаружили, что был обрезан кабель передатчика, связанный со всеми тремя камерами, который находился в спальне. Отсюда можно сделать вывод, что действовали несколько лиц, минимум двое. Один перерезал кабель, другой совершил нападение на тебя...

– Почему тогда Ян не почувствовал нападавшего? – перебил Матиаша Штэпан. – Петр говорил, будто у нашего подопечного глаза на затылке.

– Могу предположить, что действие яда понизило чувствительность, но не возымело нужного действия, из-за чего им пришлось ударить его, – Матиаш не спускал с меня глаз.

– Все что я помню, это как умерли Доминик и Петр, – тихо произнес я.

– Ты не чувствовал действия яда?

Я покачал головой.

– Кажется, нет. Вы установили, что это была за дрянь?

– Да, мы взяли образец из твоей крови, – отозвался Карл, который специализировался на медицине. – Яд с быстрым нервно-паралитическим действием. Смерть наступает в течение двух-трех минут от остановки сердца. До конца не распался, благодаря чему удалось установить, что это было за вещество. Возможно, он не распался из-за того, что попал не в кровь человека, и, вероятно, из-за этого же не оказал на тебя обычного влияния.

– Через сколько времени вы поняли, что что-то идет не так, – поинтересовалась Диана.

– Через десять минут после предполагаемого времени окончания операции, мы попытались выйти на связь, поскольку Петр обычно всегда сообщал, – сказал Матиаш. – На место прибыли спустя еще десять минут.

– Итого, минимум двадцать минут, – подсчитала охотница. – За это время...

– Это очень быстро, поскольку нам пришлось ехать на другой конец города, – заметил Карл. – Кроме того, там уже были врачи скорой, которых вызвал Доминик для Марека Йиржи.

Диана и Томаш недоуменно переглянулись.

– Хотите сказать, что во время операции в доме находился человек?

– Он как раз должен уйти на работу, а мальчишка в школу, – ответил я.

– Господи, – выдохнул Томаш. – Вы собирались убивать ведьм в присутствии ребенка?

Матиаш прокашлялся.

– Видишь ли, Том, не знаю, как у вас, но в нашем ведомстве принято проверять у детей кровь – люди они или нет... – и добавил с некоторым недоумением. – Разве вы по своей работе не знаете?

– С нашей все понятно, – отозвалась вместо Томаша Диана. – Если в семье один кровопийца, то и все остальные заражены.

– Я думал, у вас несколько иная ситуация, – добавил Томаш и глянул в мою сторону.

– Ян – это исключение. Единственное исключение, – подчеркнул Матиаш.

– Так что же было дальше? – спросила Диана.

– А дальше началась какая-то чертовщина, – Карл поморщился. – Врачи скорой обнаружили на кухне Яна в луже крови... То есть минимум они должны были обнаружить там четыре трупа. Но ни тел ведьм, ни тел охотников там не было. Так же исчезла оставшаяся в живых младшая ведьма. Медики попытались оказать Яну первую помощь. Кроме того они вызвали полицию, которая умудрилась прибыть на место на две минуты раньше нас... А теперь самое важное. Скорая зафиксировала время прибытия по вызову. В итоге между оборвавшейся видеозаписью и обнаружением Яна мы имеем около пяти минут. Но и это не все. Скорая прибыла через семь минут после поступления вызова. Если восстанавливать хронологию. Вызов в скорую был в 6.30. В 6.35 обрывается видеозапись. В 6.37 скорая прибывает на место.

В зале повисло молчание. Из рассказа Карла вырисовывалась картина, что четыре трупа надо было как-то спустить вниз с пятого этажа дома, лишенного лифта, причем за две минуты, так как иначе бы произошло столкновение с врачами, пока я не сказал:

– Никто не обратил внимание, что за моей спиной было окно?

Карл покраснел до ушей. Он почему-то всегда стыдился своих недочетов.

– Проклятье, мы это как-то упустили. Значит, мы уже знаем, чьих это рук дело.

– Вы сомневались? – я нахмурился. – Уж человек никогда бы...

– Выходит, ведьму ты мог не почувствовать? – спросил Штэпан.

– До сих пор такого не бывало, – мрачно признал я.

– Постойте-ка, – Диана обратилась ко мне. – Можно узнать, почему ты не убил ту ведьму сразу.

– Мне нужны были сведения. Мы часто так делали – оставляли самую слабую.

– И потом добивали?

– Было только одно исключении, и ты о ней знаешь.

Диана с недоумением смотрела на меня.

– Я говорю о Марьяне.

– Уже два исключения в вашем ведомстве, Матиаш, – заметила она.

– Марьяна всего лишь доставляет нам сведения. Если ведьмы знают, что Ян работает на нас, то ничего не подозревают насчет Марьяны.

– Вы уверены? Она надежна?

– Более чем. Думаю, в этом деле она нам особенно пригодиться, – сказал Матиаш глядя на меня.

Я согласно кивнул.

– Значит Марьяной займутся... – Матиаш перевел взгляд с меня на Диану с Томашем.

– Еще один важный вопрос, Матиаш, – оборвал я его и жестко выговорил. – Я прошу назначить мне других кураторов.

На лице Матиаша отразилось удивление, он вновь глянул на новеньких.

– Основания?

– Мы немного не сошлись во взглядах, – произнесла Диана. – Но думаю, мы поладим в дальнейшем...

– Это исключено. Во-первых, я не смогу работать с человеком, который даже не пытается скрыть свою ненависть. Во-вторых, пани Диана имела неосторожность посетить меня сегодня ночью.

Краска залила лицо охотницы.

– Штэпан?

– Хорошо, Матиаш.

– Ян, отчет, – напомнил Матиаш, поднимаясь и убирая бумаги в папку.

Диана хлопнула глазами, еще не осознав, что кураторство уже переопределено. Зал быстро пустел.

– Но...

– Зная об опасности, вы тем не менее пошли к ведьмаку в полнолуние, – отрезал Матиаш.

– Но ничего не было!

– Вы слушали меня? – Матиаш смерил ее взглядом. – Меня не интересуют подробности и последствия в данном случае. Работники, которые знают цену опасности и тем не менее пренебрегают риском, здесь долго не задерживаются. И вовсе не потому, что я их увольняю. Хорошо, если, совершив еще раз подобную ошибку, вы останетесь живы. Мне представлялось, что охотники за вампирами должны быть более осторожны с нелюдями...

Матиаш проводил меня и Штэпана взглядом, оставшись в зале с Дианой и Томашем.

– А что насчет кабинета? – спохватился я.

– Решите со Штэпаном, кто из вас к кому переедет, – Матиаш вышел вслед за нами, но Диана вновь удержала его, на этот раз вцепившись в локоть.

– Ваша комната была побольше, – заметил Штэпан, когда мы спустились на этаж ниже. – Но... не могу поверить, что их больше нет.

Мы остановились перед опечатанным кабинетом. Потом я сорвал печать и вошел внутрь. Раскрыл жалюзи на окнах, и комнату затопило солнце.

– Ты прав, слишком много воспоминаний, – заметил я. – Но стоит ли от них отказываться?

Штэпан взял со стола Петра рамку с фотографией, где мы трое были на отдыхе в Карловых Варах и перевел взгляд на меня.

– Ты действительно решил, что я мог бы лишить их жизни?

– Наверное, меня затронуло это больше, чем остальных. Отчаяние и непонимание творят странные вещи... Сколько лет тебе было, когда они взяли тебя к себе? Пять?

– Да.

– Лучше, пойдем ко мне. Здесь я не смогу работать, – Штэпан покачал головой.

Я кивнул, достал пару коробок из-под бумаги, в которые забросил все свои вещи. Штэпан взял одну коробку, я – другую, водрузив на нее свой рабочий ноутбук. Так мы перебрались к нему. Кабинет его было поменьше. Я расположился за пустым столом – уже больше года как погиб напарник Штэпана. С тех пор Штэпан предпочитал работать в одиночку, несмотря на недовольство Матиаша. Когда я устроился, мой новый куратор достал из стола бутылку и пару стаканов и плеснул коньяка. Слова тут были не нужны, и мы молча выпили. После чего я занялся своим отчетом. Через час я уже положил десять печатных листов на стол Матиаша.