Текст книги "Дети Ирия. Ладомира"

Автор книги: Ольга Крючкова

Соавторы: Елена Крючкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

На следующий день городище облетела новость: Яромир, сын воеводы, присох к Ладомире! Женская половина Велегоша перемывала эту новость и так и сяк. И большинство девушек, что на выданье, сошлись во мнении: Ладомира не дурна собой, но и покрасивше видали. А сын воеводы – видный молодец, красавец!

Сияна догадалась, что Ладомира провела ночь в лесу у Лесьяра и навели на неё порчу аккурат, когда та возвращалась домой. И ведунья решила разобраться: кто же это сделал.

Она смастерила оберег от нечисти, надела его и отправилась в лес. Не успела она углубиться по лесной тропинке, как перед её взором предстал леший Охальник с распахнутым плащом во всей своей красе.

Ведунья рассмеялась.

– Ох, изувечат тебя когда-нибудь! Доиграешься!

Охальник сник, насупился, грустно опустил острые ушки, запахнул плащ. И уже намеревался скрыться в лесу, как ведунья спросила его:

– Ладомиру намедни в лесу видал?

Леший отрицательно махнул головой, так что его длинные острые ушки издали шелест.

– Вижу – лжёшь! – наступала на него Сияна. – С девкой беда приключилась…

Охальник вскинул свою зелёную мордочку и воззрился на ведунью круглыми на выкате глазами.

– Значит, ты её вчера видал? – повторила вопрос Сияна.

Леший кивнул.

– Я проводил её до хижины Лесьяра. Он просил присмотреть за ней. А, сели не угляжу, обещал мне… Словом, мужской радости лишить.

Сияна задумалась.

– Ладно, ступай, коли не знаешь ничего.

– А может и знаю… Или догадываюсь… – вскинулся Охальник.

Ведунья присела на корточки, чтобы не смотреть на лешего сверху вниз.

– Говори, не томи…

– Вила влюблена в охотника, как лесная кошка! Я видал, как она частенько к Лесьяру шастает. В лесу все про всех знают – шило в мешке не утаишь! Негоже это! Вила – дух лесной! А Лесьяр – живой человек!

Смутные слухи по поводу связи Вилы и Лесьяра доходили до ведуньи. И даже сам охотник проговорился, увлечения своего не отрицал, когда Сияна после спасения из медвежьей ямы гадала ему на рунах.

– Вила, спору нет… – решила ведунья. – Она чуть Ладомиру не погубила. К тому же мужиков соблазняет и лишает силы. Они потом ко мне приходят, каются. Деньги сулят любые. Оттого и слухи по городищу ползут, что я, мол, с Вилой в сговоре! – Однако справиться с ней будет не просто… Надобно подумать.

Три дня Ладомира не покидала дома, спустя срок, едва забрезжил рассвет, отправилась к Сияне. Ведунья дала ей выпить три глотка ключевой воды, обрызгала водой с головы до ног и вывела девушку из избы.

– Повторяй за мной, – приказала она Ладомире. – Стану я, Ладомира, на рассвете, пойду из избы дверьми, из двора воротами, выйду на белую улицу. Белым светом обвяжусь, зарёю обтянусь, частыми звёздами осыплюсь. Древеснику, клеветнику, спережнику свято зло не подумать, лиха не помыслить, облака правой рукой не достать, зубами не перегрызть. Так же и меня, Ладомиру, ни причём не испортить во всяк день, в тёмную ночь. Ключ, замок, быть посему.

Ладомира в точности повторила заговор за ведуньей. Затем Сияна сняла с её запястий и щиколоток красные шерстяные нитки и зарыла их в дальнем углу заднего двора.

– Знаю, ту ночь провела ты у Лесьяра, – сказала ведунья. Девушка потупила очи долу. – Да не тушуйся, родителям твоим не скажу. Давно я заметила, что охотник глаз на тебя положил. Да только остерегаться тебе надобно…

Девушка изумлённо широко распахнула голубые глаза.

– Кого?

– Вилу, что сохнет по возлюбленному твоему и Яромира. Слыхала я, князь привечает его и гриднем намерен сделать.

– Доходили до меня слухи про Вилу, думала – брешут… – печально призналась Ладомира. – Это она на меня порчу навела?

Ведунья кивнула.

– К Лесьяру пока не ходи, я его предупрежу. Обожди сиречь до Русальной недели, недолго осталось Виле в облике прекрасной девы ходить.

– Яромир… – произнесла Ладомира, что-то тяготило её и не давало покоя. – Он заходил к нам намедни… – призналась девушка. – Вижу: отцу с матерью он приглянулся. Отец догадался, что я ночь с парнем провела. Только не знает, что это Лесьяр.

– Не кручинься… – подбодрила ведунья свою подопечную и приобняла её за плечи. – На всё воля Матери Сыра-Земли.

Наступил Ярилин день. Согласно древним поверьям, древний бог Ярило сам пахал землю, сеял зерно. Волхвы пели священные гимны о борьбе древнего бога Ярилы и Кощея. Пели как Ярило бежал от врага в Навь, то есть он умер, потому в этот день существовал у бодричей ритуал захоронения куклы. Действо это имело магический смысл: Ярилу хоронили, подобно посеянному зерну, но затем он возрождался в молодых колосьях. Однако Велес пришел Яриле на помощь и заточил Кощея в пещере. После того, как Ярила отправился в Навь, Велес придал ему облик бога Рыси.

Бодричи считали, что на Ярилу трава становится сочной, и выгоняли на луга лошадей и скотину. Говорили: «Травень лошадь откормит». С Ярилы начинали сажать овощи.

Во время весеннего праздника совершалось множество обрядов, связанных с полевыми работами и выгоном скота на подножный корм. У бодричей Ярилин день также считался конским праздником и потому возносились молитвы богам Велесу и Авсеню, чтобы те уберегли табуны от диких зверей, обеспечили коням хороший приплод и здоровье.

Бодричи на Ярилу устраивали мужские сборища-братчины, на которых чествовали пастухов и погонщиков. Мужчины разводили костёр, собирали нехитрое угощение, пироги и яичницу, выпивали и веселились всю ночь.

Лошадники проводили охранительные ритуалы, чтобы оградить табуны от хищников. Так они возводили магическую преграду между волком и лошадью – втыкали нож в стол или в порог, клали в печь железо, накрывали камень горшком со словами: «Моя коровка, моя кормилица надворная, сиди под горшком от волка, а ты, волк, гложи свои бока».

На Ярилин день бодричи устраивали молебны на полях и у колодцев, сопровождаемые прошениями Додолы о дожде.

Яромир остался в городище по велению князя и стал его гриднем. В конце травня после Ярилиного дня наведался он к своей сестрице и попросил её:

– Устрой мне заручины [29]29
  Заручины– помолвка у древних славян.


[Закрыть]с Ладомирой, дочерью Креслава…

Любава рассмеялась.

– Слыхала я: присох ты к ней к того самого разу, как на тракте бесчувственную подобрал. Ладно, помогу, девка видная; хозяйство у Креслава справное. А что батя наш говорит по этому поводу?

Яромир извлёк из-за пазухи узкий кусочек пергамента.

– Бате я грамоту отправил, просил согласия его на заручины. Вот он мне ответ прислал, читай.

Любава хорошо разбирала рунические письмена, она развернула пергаментную полоску и прочла:

– Здрав будь, сынок. Передай мой поклон Любаве. Ладомиру помню маленькой, но уверен выбор твой верный. Отец её Креслав – человек честный и хозяин справный. Теперича ты – гридень княжеский. А значит, отвечаешь за свои поступки. Жениться – дело серьёзное, посоветуйся с сеструхой. Она подскажет и пособит. На том кончаю. Твой отец, воевода Колот.

Любава в задумчивости вертела письмо в руках. Яромир с напряжением ждал её ответа.

– Коли батя наш не против, пособлю тебе с заручинами. Буду твоей свахой! Так тому и быть! Ключ, замок!!!

Лицо Яромира озарила улыбка, он бросился к сестре, обнял её и поцеловал. Любава едва высвободилась из его цепких объятий.

– Ох, и здоровый ты стал, братец. Для Ладомиры своей силёнки прибереги. Надобно подготовиться к заручинам, продумать всё. Тогда и пойдём к Креславу.

Любава выбрала на её взгляд подходящий момент и отправилась в дом Креслава. Тот, прослышав о намерениях Яромира, уже поджидал её. За столом сидела Милослава и грустная с заплаканными глазами Ладомира, ибо замуж за новоявленного гридня не стремилась. А намедни с отцом произошёл у неё неприятный разговор.

В тот день за ужином Милослава сообщила мужу:

– Сорока на хвосте принесла весть: намерена Любава на счёт заручин договориться с тобой…

Креслав, евший с аппетитом, черпал деревянной ложкой наваристую кашу – застыл с открытым ртом. Ладомира напряглась всем телом, понимая, что речь пойдёт о её судьбе.

– Что за сорока? – опомнившись, осведомился он.

– Одна из девок молодой княгини. Говорила мне, что её хозяйка брата Яромира намерена сама заручить за нашу девку.

Креслав усмехнулся в бороду, облизал ложку.

– Ждал я этого момента, не скрою. Путь приходят, примем, как положено. Так ты, жена, этой сороке и передай. Для меня честь породниться с княжьим родом.

– Батя! – взвыла Ладомира. – А как же я? Меня вы спросили?

Креслав смерил дочь суровым взором.

– Цыц! Негодница! Думаешь, не знаю – отчего посередь тракта оказалась? Небось, к полюбовнику бегала? Скажи спасибо, что знать его не хочу, а то бы прибил на месте. Потеря девичьей невинности – не повод отказа княжескому гридню. Али ты в тяжести?

Ладомира вздрогнула и сжалась под взором отца.

– Говори отцу! – наседал Креслав.

– Нет! Нет! – вскинулась девушка и заплакала. – Уж лучше бы дитя носила…

Креслав потерял терпение и огрел дочь со всего размаху ложкой по лбу.

– Брысь изо стола! Видеть тебя не желаю!

Ладомира, заливаясь слезами, кинулась к двери.

– Со двора ни ногой! – строго приказал ей отец. – Иначе отведаешь хворостины.

Девушка стрелой выбежала из дома и укрылась в старой конюшне. Она обняла коня за морду, уткнулась в гриву и разрыдалась в голос. Рабочий конь, помощник Креслава в поле, шершавыми губами попытался поцеловать девушку, утешить её.

«Сияна! Только она поможет мне и Лесьяру!» – пронеслось у неё в мыслях.

Нарыдавшись девушка вернулась в дом. Отец уже улёгся на палатях, мать ещё хлопотала по хозяйству.

– Заручины – дело серьёзное, почитай что свадьба. Сбежишь, али что выкинешь – прокляну! – коротко отрезал отец и вскоре раскатисто захрапел.

…Любава в красной рубахе, как и положено свахе, опоясанная пояском, расшитым речным жемчугом, преступила порог дома жреца.

Креслав и его домочадцы вышли из-за стола, накрытого яствами, и поспешили ей навстречу.

– Молодой княжне завсегда рады в моём доме! Здрава будь, Любава!

Креслав низко поклонился гостье. Она ответила ему тем же. Милослава и Ладомира также справили поклон, княжна ответствовала тем же.

– Милости просим к столу! – захлопотала хозяйка перед гостьей.

– Благодарствуйте! – Любава села за стол аккурат напротив Ладомиры. Та показалась ей грустной. Княжна истолковала это по-своему: мол, молода, из дома родительского уйдёт, да и все в городище знают: была она предназначена в жрицы Матери Сыра-Земли.

Тем временем Милослава наполнила праздничные чарки медовухой.

– Отведай напитка, княжна. Сама варила! – пыталась угодить Милослава. Любава из вежливости пригубила чарки, отломила кусочек от поджаристого хлебца и закусила.

– Ядрёная у тебя медовуха, хозяин!

Креслав рассмеялся.

– Поди уж знаешь, зачем пришла: у тебя, как говорится, товар, – она жестом указала на Ладомиру, – а у нас купец!!! Присох мой братец к твоей дочери! Заручины просит! А потом уж свадьбу на осенние дожинки, как водится, сыграть!

– Дело хорошее, – ответствовал Креслав. – Время надобно, чтобы невесте приданое собрать…

Княжна кивнула.

– Понимаю, оттого не тороплю.

– Мне Яромир ещё с первого раза приглянулся, – признался Креслав. – Молодец надёжный – одно слово, княжий гридень!

– Яромир намерен дом свой в городище поставить, тут и корни с будущим семейством пустить, – продолжила княжна.

Креслав одобрительным жестом погладил бороду.

– Добро, внуков увижу…

Видя такое одобрение, княжна перешла сразу к делу.

– Надобно о дате заручин сговориться. Думаю, за пару дней перед Русальной неделей…

Креслав и Милослава одобрили предложение княжны. Одна только Ладомира была готова разрыдаться.

Этой же ночью она ослушалась отца и отправилась тайком к ведунье. Та не удивилась визиту девушки посередь ночи.

– Ждала тебя, знала, что придёшь.

Ладомира рухнула ей в ноги и разрыдалась.

– Что делать мне, коли люб мне Лесьяр? А по воле отца должна я выйти за княжеского гридня…

Сияна прогладила девушку по голове.

– Я за тебя решить не могу… Коли отца ослушаешься и будешь любиться с Лесьяром, проклянёт он тебя. Придётся родной дом оставить… и городище тоже. Изгоем станешь, будешь жить с охотником в лесу. Только вот зверья и шкур у него в городище никто боле не купит.

Ладомира прильнула к коленям ведуньи.

– Знаю всё… После заручин отказаться от жениха нельзя – позор! Но сердцу не прикажешь!

– Яромир дом тебе справит, детишек народите. – Продолжила Сияна. – Они князю служить будут, в достатке жить. Или придётся тебе девка, тайно с Лесьяром браком сочетаться в лесном храме Лады, а потом бежать отсюда… А на новом месте всё сызнова начинать…

От таких слов ведуньи, девушке стало ещё тяжелее.

…Две недели кряду ждал Лесьяр Ладомиру в своей хижине. Не выдержал: добыл зверья и отправился в город. Часть добычи охотник продал в дом молодой княжны, часть на центральной площади обитателям городища. И тотчас узнал все последние новости: о том, что на Ладомиру, дочь жреца Креслава, кто-то порчу навёл и о том, что Яромир, сын воеводы Колота, присох к ней с первого взгляда.

Не понравились Лесьяру все эти разговоры, отправился он к Сияне. Та хлопотала в огороде. Но гостю, который некогда спас её от верной гибели, уделила время, угостила вечерними лепёшками с мёдом.

Лесьяр отведал угощенья, согласно обычаю, но аппетита у него не было. И он перешёл сразу к делу:

– Слыхал я, Яромир сваху в дом жреца Креслава засылал… С Ладомирой намерен заручиться…

– Так и есть, – подтвердила Сияна. – Не по своей воле девка этого желает. Родительский приказ выполняет. На днях ко мне вся в слезах прибегала. Любый ты ей, Лесьяр…

Охотник печально склонил голову.

– Что ж мне делать? Скажи ведунья…

– Ладомира тоже у меня совета испросила. Что я могу сказать?.. Против воли родительской пойти не каждая девка отважится. А коли уж случится такое, то бежать придётся из городища.

– Не могу я без неё! – признался Лесьяр. – Украду её! Сбегу куда глаза глядят!

– Ой ли?! – произнесла Сияна и тяжело вздохнула. – В бега пуститься – дело опасное.

– Прошу тебя поговори с ней! Ведь не любит она Яромира! Не любит! – убивался Лесьяр.

Сияна взирала на него с искренним сожалением. Сколь девок и парней к ней приходили за любовным напитком, умоляли о привороте. Но не всем помогала ведунья.

* * *

Перед Русальной неделей, аккурат в выходной день, в доме Креслава состоялись заручины. Кроме близких родственников, в том числе и Коршеня, на заручины жрец пригласил подруг будущей невесты и друзей жениха. Милослава устроила обильное застолье, наняла музыкантов. На помолвке молодые сидели друг напротив друга, как на свадьбе.

Ладомира, обряженная в лучшую расшитую цветными нитками рубаху, выглядела бледной и томной, и оттого казалась ещё краше. Яромир испытывал неподдельное волнение от всеобщей обстановки и от близости Ладомиры.

Яромира на заручинах представлял сам воевода Колот, спешно оставивший ради сыновнего счастья все дела в слободе на Альбе. Между Колотом и Креславом был заключен договор, согласно которому нельзя отказываться от брака, а если такое случится, то виновник будет жестоко осуждён и изгнан из городища.

На заручинах сваха, Любава, должна была символически связать руки молодых длинным льняным полотенцем. Для этого она положила на стол специально испечённый каравай, накрыла его полотенцем, после чего невеста положила на него руку. Все присутствующие на заручинах заметили, что рука невесты дрожит. В этот момент Ладомире хотелось умереть, ибо ей предстояло выйти замуж на нелюбимого. Накануне заручин девушка пыталась убедить отца и матушку отказаться от празднества, но тщетно.

Затем на руку невесты легла сильная рука жениха, а сверху – руки всех присутствующих свидетелей. В довершении действа почётный гость, связал руки всех присутствующих полотенцем, призывая их в свидетели предстоящего празднества.

После чего почётный гость полотенце развязывал. Родители невесты, жениха, гости одаривали друг друга подарками. И начинался пир…

После заручин считалось, что жених и невеста имеют законное право любиться. Однако Ладомира не спешила ответить на страсть Яромира. При малейших попытках со стороны жениха девушка убегала, объясняя своё поведением то смущением, то срочными делами, а то и страхом перед соитием.

Яромир воспринимал отказы невесты стоически. Однако он решил во чтобы то ни стало сорвать любовный цветок на Купалу [30]30
  Купала – летний праздник языческий праздник. Ночь накануне превосходит сам день Купалы по своему ритуальному наполнению. Как правило, совпадал с Ярилиным днём.


[Закрыть].

* * *

В начале святозара [31]31
  Святозар– июнь месяц.


[Закрыть]на Русальную неделю девки с парнями собирались группами, бродили по полям, собирались в лесу вокруг озера, колодцев, родников. Они дружно заводили песню-оберег от русалок:

 
– Русалка-сестрица, красна девица,
Велесова соседушка!
Не загуби моей душки, не дай удавиться,
Дай домой возвратиться!
На сём тебе кланяюсь.
Слово моё твёрдо,
Водою не размовимо,
Никем не преодолимо!
 

После чего компании развешивали на деревьях подарки для русалок: отбеленные рубахи, холсты, вышитые полотенца.

Согласно древним поверьям славян, Русальная неделя – это время пребывания русалок на земле. Поэтому она была наполнена различными охранительными обрядами, гуляниями, хороводами, ряжеными.

В эту неделю женщинам запрещалось прясть, ткать, отбеливать холсты, стирать, шить.

Бодричи старались не водить лошадей и скотину к водопою во избежание контактов с русалками. Как правило, Русальная неделя совпадала с периодом цветения ржи.

Девушки рядились в русалок, в одних рубахах с распущенными волосами, закрывавшими лицо, выходили вечером на улицу, бродили по задворкам деревень. Завидев прохожего, они появлялись из своего укрытия и пытались напугать его. Особенно доставалось маленьким детям. «Русалки» ловили и трясли насмерть перепуганных ребятишек.

Если в этот период у бодрича терялась домашняя скотина, то он отправлялся в лес и на дереве оставлял лапти, новую женскую рубаху, хлеб и соль, завязанные в чистой тряпице. При этом он приговаривал:

 
– Прошу вас, русалки,
Мой дар примите,
А скотину возвратите.
 

С Русальной неделей бодричи связывали ряд поверий. К примеру: кто будет пахать в эту неделю, у того скот будет падать. Или кто будет сеять, у того градом побьет хлеб; кто будет прясть шерсть, у того овцы будут кружиться; кто будет городить изгородь, вить веревки, вязать бороны, тот зачахнет и согнется в дугу. Мужу с женой в Русальную неделю следует спать отдельно друг от друга, ибо дети зачатые в это время родятся уродами. И приплод скота у этих хозяев будет ненормальным.

С каждым днём недели бодричи связывали определённые действа. Вторник назывался «задушными поминками». В этот день бодричи посещали места кремации своих предков.

В среду строго соблюдался запрет на беление холста. Считалось, что в случае нарушения запрета начнется буря и разостланные на земле холсты унесет к омуту. А там от русалок жди беды. Последний день недели назывался Русальным заговеньем.

Именно на Русальное заговенье ведунья Сияна решила отправиться в лес, дабы поквитаться с Вилой за то, что та навела порчу на Ладомиру.

Намедни, чтобы наказать Вилу Сияна решила сделать наговор на подклад, то есть на вещь, к которой та прикоснётся. И потому ведунья выбрала серебряный браслет со вставками из речного жемчуга. Она ночью вышла из дома, и отправилась в небольшое капище, на заднем дворе, где она поклонялась богам. За алтарным камнем стояли деревянные лики Матери Сыра-Земли, её дочерей, Мокоши, Велеса, Сварога, Агуни. Ведунья воткнула факел в специальное отверстие в алтаре. Затем окропила алтарь кровью лесного животного и положила на него серебряный браслет, предназначенный для Вилы.

– Ночь за полночь. Призываю силу богов. Помогите мне наказать и изгнать духа лесного Вилу, дабы не вредила она нашим девкам и парням. Как оденет она этот браслет, потеряет облик девичий, станет тем, что есть: телом женским по пояс, а ниже пояса – лошадиным. Пусть уходит из наших мест, не чинит нам зла. Ключ, замок, быть посему.

Сияна упала на колени и припала губами к земле. Неожиданно факел ярко вспыхнул, огненные искры посыпались в разные стороны. Ведунья поняла: боги услышали её молитву, браслет стал подкладом.

На рассвете Русального заговения, перед тем как пойти в лес Сияна сотворила ещё одну молитву.

– Странник Лег, Светлый мой Хранитель, данный мне Родом-Покровителем в охранение, прошу тебя усердно: «Ты меня днесь просвети и от всякого зла сохрани, ко благому деянию наставь и на путь праведный направь, да будут все деяния мои да во Славу Сварога и Рода Небесного. Ныне и присно, и от круга до круга! Ключ, замок, быть посему!»

Ведунья обернула браслет чистой тряпицей, положила его в холщёвую суму и отправилась в лес. Долго ли коротко шла Сияна, наконец, достигла она лесного колода, обиталища Вилы.

Ведунья извлекла подклад из сумы, развернула тряпицу и положила его на край деревянного колодца. Как и положено поклонилась, затем произнесла:

– Вила, Вила! Хозяйка колодца! Подарок тебе принесла – серебряный браслет. Задобрить тебя хочу, дабы путникам давала воды напиться. А коли засуха случится, то и всем жителям городища…

Сияна отступила от колодца, и тут же над ним нависло серое облако. Затем оно переместилось на землю, и перед ведуньей возникла Вила во всей «девичьей» красе. Сияна смерила её цепким взором и заметила:

– Хороша ты, Вила, дух лесной. Краше всех наших девок в городище.

Вила рассмеялась.

– Поди не просто так мужики к тебе без сил молить о помощи приходят… – самодовольно похвасталась она.

Сияна усилием воли смолчала и сказала спокойным тоном:

– Прими дар мой.

Вила взяла с края колодца браслет надела на руку.

– Красив! – заметила она, рассматривая подарок.

– Моравской работы… – пояснила Сияна, с нетерпением ожидая начала действия заговора.

К вящему удивлению Сияны Вила прохаживалась вкруг колодца, продолжая любоваться браслетом. Ведунья не знала, что и думать. «Неужели боги не вняли моим мольбам. И этот мерзкий дух будет и далее вершить грязные дела?»

Не успела Сияна подумать об этом, как Вила издала громкий рёв, от которого всколыхнулась листва окрестных деревьев, содрогнулся колодец. И буквально на глазах прекрасная дева приняла свой истинный облик – стала девой до пояса, за спиной её выросли крылья, а ниже пояса появились у неё лошадиные ноги.

– Ты! – ревел разгневанный лесной дух, срывая с руки браслет. – Подклад мне дала! Обманула! Погубила!

– Негоже тебе мужиков наших соблазнять и на девок порчу наводить! – резко ответствовала ведунья. – Прочь уходи из наших мет! Нигде тебе покоя не будет!

Вила не в силах противостоять сильнейшему магическому заговору, с диким рёвом скрылась в лесу.

Сияна некоторое время, покуда не стих рёв Вилы, доносившийся из чащобы леса, постояла подле колодца, а затем направилась к хижине Лесьяра.

Молодец уже пробудился и намеревался поохотиться. Сияна подошла к хижине в тот самый момент, когда Лесьяр проверял охотничьи ножи и распихивал их в специальные кожаные наручи [32]32
  На́ручи– часть металлических или кожаных доспехов, защищающая руки от локтя до кисти. Также использовались охотниками.


[Закрыть].

– Здрав будь, Лесьяр!

Охотник резко оглянулся.

– Сияна!? Откуда в такую рань?

– У колодца лесного была. Теперь Вила там не живёт… – поделилась ведунья новостью. Охотник удивлённо вскинул брови. – Посчиталась с ней за весь мир людской. Нечего бодричам пакости творить…

– Совладала-таки?! – удивился Лесьяр.

Сияна улыбнулась.

– Совет дать тебе хочу… У Вилы сундук был заветный, полный украшений и серебряных меркулов…

– Тот самый, из которого она мне якобы монеты отсыпала? – съёрничал охотник.

– Он, он… Я по слухам тоже к нему руку приложила…

– Слыхал – делилась с Вилой барышами… – поддакнул охотник.

Сияна передёрнула плечами, упоминание об этом ей было неприятным.

– Так вот, ты сундук найди. Пригодится ещё… Скоро Ярилин день. А с ним и Купала в силу вступит, костры не только огненные пылать будут, но и любовные. Пойду я… Да не забудь о чём сказала…

С тем ведунья и ушла. Лесьяр ещё постоял некоторое время подле хижины в раздумьях и отправился на охоту.

* * *

Наконец святозар достиг летнего солцеворота. Этот период чтился у бодричей, как время самых длинных дней и коротких ночей. Считалось, ежели парень и девица полюбятся на солнцеворот – ничто не сможет разлучить их. И дети родятся у них красивые, сильные, долго жить будут.

Солнцеворот издревле связывался у бодричей и соседних племён с праздником Купалы. Волхвы по обыкновению в зачине Купалы с незапамятных времён рассказывали подле ярких костров историю:

«Давным-давно, во времена Рода и Даждьбога, посланник богов Семаргл встретил богиню Купальницу. Семаргл и Купальница полюбили друг друга и родились у них двое детей: сын Купала и дочь Кострома.

Но вот однажды, когда Купала и Кострома гуляли по берегу реки Ра [33]33
  Ра– древнеславянское название реки Волги.


[Закрыть] , прилетели птицы Сирин и Алконост. И начали Сирин и Алконост петь чудесными голосами, прекрасными и завораживающими. И пела песни о печали птица Сирин, а Алконост – о радости.

И все, кто песни чудесные птицы Сирин слышал, обо всём на свете забывали, и шли за ней следом в подземное царство Нави.

Несмотря на то, что богиня Купальница много раз своих детей предостерегала, чтобы не ходили они слушать песни птиц Сирина и Алконоста, всё равно не послушались Купала и Кострома, и поддались соблазну. И последовала вслед беда…

Заворожило Кострому и Купалу волшебное пение. Кострома птицу Алконост заслушалась, что о радости пела. А Купала – Сирина, что о печали вещала дивным голосом. И унесла птица Сирин Купалу в царство духов, в подземное царство Нави, где спрятала его на долгие годы. И когда Кострома, очарованная пением Алконоста, заметила наконец-то отсутствие брата и начала его звать, искать, но было уже поздно.

Много лет минуло тех пор. И вот, однажды, как-то раз, Кострома гуляла по берегу реки и сплела себе венок. Но венок сорвал ветер с её головы, упал венок в реку. И загадала тогда Кострома, чтобы венок нашёл ей жениха, который был бы равен ей во всём.

А в этот момент, проплывал мимо по реке на лодке Купала, который из царства духов, из подземного царства Нави вышел. Подобрал Купала венок Костромы, и спросил: её ли это венок? И ответила Кострома: да, это её венок. Приглянулись друг другу Кострома и Купала, не узнав друг друга, и не зная, что они брат и сестра, сыграли они свадьбу, никому ничего не сказав. И лишь после свадьбы на утро, Купальница узнала о том, какая беда приключилась с её детьми, и сообщила им, что были Кострома и Купала единокровными братом и сестрой. И когда узнали об этом Купала и Кострома, то пришёл сразу же конец их счастью. Больше им не было места на земле, потому что не могли больше жить как супруги Купала и Кострома, но и порознь тоже не могли.

И тогда от горя Кострома бросилась в тёмное лесное озеро. Но не утонула Кострома, а превратилась вместо этого в мавку. А Купала с горя бросился в костёр и сгорел в нём.

В итоге, решили всё же боги смилостивиться над ними. И даровали боги вновь жизнь Костроме и Купале. Но даровать человеческий облик им было нельзя, и поэтому боги превратили их в цветок жёлто-синий, который получил название – Купала-да-Мавка [34]34
  Позднее с приходом христианства всем известный цветок Иван-да-Марья.


[Закрыть] ».