Текст книги "Сказочное лето Миллены"

Автор книги: Ольга Деви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Сказочное лето Миллены. Пролог

ПРОЛОГ

– Эй ты.. – хриплым и дрожащим голосом обратился он к куче… Оглядываясь по сторонам прислушался в ночную тишину, потом всмотрелся

в кучу…

Тихий июньский вечер плавно переходил в ночь. От дневного светила оставалось ещё немножко света, и этот забугорного,

загоризонтного солнца остаток отражался багровыми бликами на фоне чёрных туч; ночной мрак властно набирал силу.

Охотники, приехавшие на двух джипах, среди которых затесался ожидавший их здесь спозаранку обшарпанный жигуль, располагались на

ночёвку. Уже запылал костёр на большой лесной поляне, его пламя заплясало на полотнищах двух больших брезентовых палаток. В котле

на треноге грели воду на вечернее чаепитие…

Один из прибывших, вооружившись фонариком, по нужде пошёл в кустики, и по тропинке забрёл на полянку, где чуть не споткнулся о

груду тряпок и ещё каких-то лохмотьев. «Это что ещё за сэконд хэнд в заповедном лесу?» – подумал он с некоторым омерзением: вот

сволочи, даже здесь ухитрились свалку устроить. Непонятно, что заставило его заинтересоваться, но пожилой мужчина остановился, и,

начав просвечивать фонариком, вдруг к своему ужасу в пятне фонарного света рядом на куске газеты с фото Президента Ельцина увидел

торчащую из-под лохмотьев одежды белую бледную руку с перстнями и кольцами на пальцах, камни заискрились огоньками…

Он сначала испугался, резво отскочил в сторону, повернулся и побежал, но пробежав немного остановился, вытер кровь с оцарапанного

лица, расчехлил охотничий нож и, крепко сжав рукоятку фонарика, решил вернуться, чтобы остальные охотники не посчитали его трусом…

Да и удостовериться, что это не обман зрения, ему тоже показалось не лишним; ведь коллеги по патронташу и ягдташу, могут запросто

засмеять, если ЭТО – просто-напросто оптическая иллюзия

– Эй ты.. – хриплым и дрожащим голосом обратился он к куче… Оглядываясь по сторонам прислушался в ночную тишину, потом всмотрелся

в груду лохмотьев…

– Эй ты! – повторил он уже громче. Хотя было жутко и очень неприятно, но именно в этот момент человек понял, что там – мёртвый…

Незадачливый охотник подобрал валявшуюся рядом палку и ее концом осторожно дотронулся до человеческой руки. Она была как … Короче,

она была действительно неживой как у большой в человеческий рост фарфоровой куклы на помойке… И в силу своей неподатливости

человеческий труп совершенно не являлся игрой света и тени.

Больше экспериментировать ему не захотелось…

Про нужду забыл совершенно. По-быстрому вернулся к собутыльникам по охоте

– Эй! – закричал он пронзительно, выйдя к костру на негнущихся ногах. Все оглянулись.

– Там…– голос у него неожиданно осёкся и он замолчал с протянутой в сторону находки рукой… – Там.. – и он махнул рукой…

Насторожившиеся охотники дружно пришли ему на помощь:

– Медведь! – сказал один.

– Рысь, – подкинул другой.

– Во-о-олк! – разверзсся бородатый…

– Человек, – пролепетал вернувшийся с той полянки.

Охотники как один расхохотались. Смеялись они от души и очень весело им было. Пять минут находчик не мог их перекричать, ни

привлечь внимания, сколько не махал руками… И только когда канонада и взрывы хохота поутихли, он выкрикнул:

– Там МЁРТВЫЙ человек!

Глава 1

   Если в последний  день весны, приехав из школы, сбросить с себя надоевшую за год форму,  опрометью выскочить из дома,

пропрыгать на одной ноге  пять из десяти плиток мощеной дорожки, а затем еще пять-на другой ноге,  громко хлопнуть задней

калиткой, пробежаться, раскинув руки, по заросшему шелковистой травой лугу, свернуть на проселок, что, виляя, поднимается на

Горбатый холм,  с которого видно пробегающее мимо Рублевское шоссе; а потом, утопая  по щиколотку босыми ногами в бархатистой

теплой пыли, взбежать на самую его вершину и упасть на цветочной полянке у Журчащего ручья, распугивая пестрых бабочек и глазастых

стрекоз, после долго-долго, до головокружения вглядываться в лазурное небо, то лето пройдет просто замечательно. И пусть старшие

братья сколько угодно смеются над Милленой, обзывая  ее за этот ритуал, как и за многое другое, «чудачкой».

…– Опять чудишь? – пренебрежительно осведомится Максик.

– Да, чужу…

– Если ты будешь много чудить, то ты можешь стать нам чужой… – не упустит вставить своё «вумное» слово Дениска.

– Ну и – стану!..

 Она-то знает, что это правда! Даже если сказать, что сегодня  проделала  это лишь третий раз в жизни, но примета еще ни разу не

подвела. В самом деле, как можно после такого удивительного забега провести скучное лето?

   Солнышко припекало, рядом журчал ручей, в воздухе гудели шмели, тренькали прозрачными крылышками стрекозы, ласковый ветерок

чуть шевелил растрепанные светлые кудряшки, бывшие с утра торжественной прической, а сейчас в беспорядке рассыпавшиеся вокруг

круглого личика. Миллена прищурила синие глаза и сонно вздохнула. Похоже, еще немного и она уснет.

Как не уснуть, когда так хорошо?

И день чудесный, хоть клонится к вечеру, и бабочки такие красивые, и  в воздухе стоит восхитительный аромат цветов, ручей поодаль

что-то  шепчет... Именно шепчет, хоть и нельзя  слов разобрать.

Она, вообще, считала, что  вода, деревья, звери и птицы, в общем все кругом способно  разговаривать, и сказка живет рядом с

людьми. Только  взрослые не умеют эту сказку видеть, и детей отучают.

Откуда они вообще берутся, эти взрослые? Вечно озабоченные, скучные, занудные с жутко умным видом читающие нотации о правилах

поведения, тратящие свою жизнь на всякие глупости навроде денег и хорошего тона... Она чихнула и, почесав за ухом лежавшую рядом

овчарку, лениво проговорила:

– Джини,   ты тоже думаешь, что это все ерунда? Ну... я имею в виду мою примету?

   Собака ласково лизнула руку маленькой хозяйки и преданно заглянула в глаза: «Нет, не ерунда.»

– Воот, и я так думаю, но им, ведь, бесполезно об этом говорить. Все равно смеяться будут как дураки... Мне вообще кажется, что с

возрастом люди только глупеют, но старательно делают вид, будто все наоборот. Особенно это заметно по моим братцам... Обзываются,

дразнятся, а сами ведут себя по-идиотски. Чего стоят только их постоянные разговоры о девчонках, мобилах и  стрелялках!  Еще и нос

дерут.  А дальше-больше. Мама, вон, только и делает, что одергивает: «Не бегай, не разговаривай слишком громко,  веди себя

прилично, ты же в обществе»! Фуу...

Джинни вскочила на лапы, завертелась, заскулила и забежала за спину маленькой хозяйки

– Место, Джини! – строго прикрикнула Миллена на собаку. – Джини, мне иногда кажется, что ты – очень плохая девочка, Джини!

Перестань бегать туда-сюда…Сядь и слушай меня внимательно!

Овчарка выполнила команду,  снова послушно опустилась перед девочкой на задние лапы, и подняла передние…

– Молодец!  Я же знаю, что ты, Джини, в душе очень хорошая девочка – похвалила собаку хозяйка. – Я всё это говорю не со зла, а для

твоей же пользы. Ты должна быть хорошей девочкой и вести себя культурно. Ты это, надеюсь, понимаешь…

Девочка потрепала её по загривку и продолжила:

– И сегодня вот: не успела из пансиона приехать , а уже получила кучу замечаний. «Не балуйся – к папе пришли!», «Не  носись рядом

с библиотекой – у отца важный разговор с клиентом...» Вечно у него... – голосок обиженно зазвенел, – ...работа. Я уже и забыла,

когда мы в последний раз всей семьей отдыхали так, чтобы не было этих дурацких телефонных звонков,  чтобы папка не ходил с

озабоченным видом, чтобы мама не хмурилась и не жаловалась на мигрень. Опять, небось, сплавят нас с братцами на все лето в какие-

нибудь лагеря на море. А что я там не видела? Иех!

  Прямо перед глазами,  по длинной травинке ползла, деловито перебирая лапками, божья коровка. Травинка качалась, колеблемая

ветерком, а несчастное насекомое изо всех сил старалось удержаться на тоненьком зеленом стебельке. Миллена протянула палец, и та

переползла к ней на руку.  Девочка сжала кулачок и стала придумывать, что бы такое загадать божьей коровке. Но, как назло, все

нужные волшебные слова вылетели из головы.

-Ну и ладно! Лети просто так, – милостиво разрешила она, раскрыв ладошку. Коровка не двигалась, притворяясь мертвой.

-Я честно-пречестно хотела тебя отпустить забесплатно, но раз ты не пожелала... – девочка задумалась на минуту, а потом выдала:

-Хочу, чтобы папа провел с нами этим летом целый отпуск! – насекомое опасливо пошевелилось,и, словно не веря своей свободе,

тихонько загудело и слетело с детской ладошки.– «Значит исполнится!» – лениво подумалось Миле.

-Милена! Милена  ты где? – послышался вдалеке голос  Дениса. Она поморщилась, нехотя встала, поправила смятую юбочку и поспешила

ему навстречу. Еще не хватало, чтобы он нашел ее секретное место! Джиннипотрусила следом.

– Ми-и-илена-а-а! –   Денис  шел по проселку, недоуменно крутя русой головой в разные стороны. Большой козырёк кепки с надписью

«Мандональдс» скрывал не только очки, но и добрую половину его лица. Увидав сестру, он нахмурился и строго спросил:

-Где ты пропадаешь? Ты что не знаешь, как нервируется матерь! Не успела вернуться из пансиона, как сразу куда-то ускакала. А мне

тебя ищи?!

-И вовсе я не скакала, – насупилась та. И братец туда же. Корчит из себя самого взрослого,  и думает, что если ему  пятнадцать, а

ей всего восемь, то он имеет право ей выговаривать. Подумаешь, взрослый нашелся...

– Ну что стоишь как столб? Идем скорей домой, малая! Уже все собрались, сейчас  ужинать будем, – покровительственно хмыкнул тот и,

не глядя на нее,  поспешил обратно.  Миллена скорчила ему вслед страшную рожицу, но делать нечего, поплелась за ним. По правде

говоря, ее снедало любопытство:  то, что обычно в других семьях именуют «завтраком», «обедом» и «ужином», когда вся семья

собирается за одним столом, случалось у них редко и по большим поводам. Неужели из-за того таинственного гостя решили устроить

показательное выступление: папа мама и я – ну очень дружная семья? Девочка быстренько догнала брата.

– А по какому поводу шабаш? – ввернула она удачное словечко,  вычитанное ею недавно в какой-то сказке, чтобы завоевать внимание

Дениски. И не ошиблась.

-Шабаш-то? – гоготнул братец. – Пожалуй, что и шабаш. Точнее и не скажешь. Скорее всего, отец в очередной раз будет двигать в наши

несознательные массы  идеи равенства, братства и научно-технического прогресса.

 -Лучше бы он всех нас на общий отдых двинул, – выпятила нижнюю губу девочка.

-А знаешь, мне уже никуда и не хочется, – вдруг погрустнел брат и неожиданно серьезно и доверительно  на нее взглянул. – Вот был

такой же мелочью, как ты, сам ждал этих  семейных отдыхов как манны небесной,  но чем дальше, тем тухлее становилось: понимаешь,

малая, предки наши вечно озабоченны своими глобальными проблемами: отца родная работа на море не отпускает даже на три дня, мать

у нас всю жизнь больна…

– Но у мамочки нашей и правда плохо со здоровьем: я слышала, как сегодня она сказала Шурочке, что у неё очень плохие анализы, и

она скоро умрёт… – выдала девчонка подслушанное на кухне. – Мне её так жалко стало. Как мы будем без мамы?

– Да-а-а?! Умрёт? – брат усмехнулся. – Это ты просто услышала в первый раз. А когда ты услышишь в сотый или тысячный… эти ее

постоянные  жалобы на плохое здоровье… Такое ощущение, что ей это просто нравится – рассказывать всем, как она несчастна замужем

за одним из лучших адвокатов столицы, и как ей, бедной и неизлечимо больной, тяжело управляться с тремя детьми, штатом слуг и

новым домом почти что на Рублевке... – погасив грустную усмешку, с горечью процедил он и тут же испуганно и чересчур внимательно

поглядел на Милу, будто чего-то опасаясь. Но  сестрёнка лишь наморщила нос и озабоченно спросила:

– Слушай, Дениска, – а что, разве манная каша падает с неба? Я первый раз такое слышу… И если да, то она что-очень вкусная?

-Ну ты и глупышка! – облегченно рассмеялся тот. – При чем здесь манная каша? Это просто такое выражение. Означает, что ждешь

чего-то очень-очень –  говорится: как манны с небес.

-Но что такое тогда-«манна»? Это что не манная каша? – не сдавалась девочка

-Ну как бы тебе объяснить...  Может, и не манная каша. Я и сам толком не знаю. Да и никто не знает. Это вроде как библейское чудо.

Ходили люди по пустыне сорок лет и питались тем, что падает с неба. То, что падает с неба они называли «манной», но это явно была

не каша. – пожал плечами брат, заходя в заднюю калитку их сада.

–  Милка, неужели ты всерьез подумала, что есть на свете манка вкуснее той, что готовит Шурочка? – хитро поинтересовался он.

– Вот еще! Не бывает на свете вкусной манки, уж я-то это точно знаю, – категорично покачала головой Миллена и мечтательно

зажмурилась. – Суши, пицца, попкорн, чипсы, жареная курица,  фондю, шоколадный тортик с вишней – сколько угодно, а каша – нет.

-Да будто ты ту кашу ешь,  чудик несмышленый, каждый день.  Шурочка и не готовит ее никогда.

-А в пансионе у нас каждое утро с каши начинается! – упрямо поджла губы она.

-С манной?

-Нет, с овсяной, но все равно невкусно, – помотала головой Миллена.

-Э-э, да  ты у нас гурман!-улыбнулся брат,  и открыл перед Милой дверь , – Прошу Вас,  мадмуазель Эмилия де Гурман!

 Миллена только  хмыкнула и, гордо вскинув голову, зашла в гостиную. Здесь уже был накрыт стол на шесть персон и  Шурочка,

маленькая  сухонькая и очень энергичная женщина средних лет в белоснежном накрахмаленном кокошнике и таком же переднике, как раз

выставляла на стол  свиные отбивные, от одного запаха которых  потекли слюнки. Миллена посмотрела на Джиннии поняла, что не только

у нее самой разыгрался аппетит.

-Привет, Шурочка! – она выбрала себе место за столом, отодвинула стул с резной высокой спинкой и уселась в предвкушении.

-Привет, разбойница! –ласково улыбнулась их бессменная кухарка. – А как  насчет руки помыть перед  едой?

-А грязными вкуснее, – гаденько усмехнулся стоявший у окна братец Макс и заговорщицки подмигнул сестрёнке.

Миллена показала ему язык, но внезапно услышала  у себя над ухом строгий мамин голос:

-Куда это ты уселась вперед всех?! Это, знаешь ли, верх неприличия... А ну-ка выйди из-за стола. У нас гости, а ты...

-Гости? – оттопырила нижнюю губу девочка. – А я думала, мы просто вместе посидим, всей семьей.

-Гости, дорогая. И ты, знаешь ли, должна вести себя как юная барышня, а не как чертенок. И  где ты была? Во что превратилась твоя

юбка? – нахмурилась мать.

– Я? – насупилась Миллена. – Я – дышала свежим воздухом!

-Дышала она!  Марш наверх-переоденься в зеленёнькое платьице.., Шурочка, проследи, будь добра, чтобы Милена  спустилась к ужину

приличном виде! Горе мое, стыдно гостю показать такую – хрюшку.

 Миллена вздохнула и поплелась наверх. Впечатления от летнего дня на лугу померкли, будто кто стер в них все краски. Ну – как

всегда! Она уже вовсе не радовалась, что вернулась домой. Опять ей надо что-то изображать перед кем-то. Ну что она, королевишна

какая, чтобы  ее так муштровали. В пансионе ее сторожили, так теперь и дома продолжают. Стол накрыли ради… –   ради какого-то

постороннего человека, а то, что она, Миллена, домой  вернулась из частной школы, так это и вовсе не повод...

Она уже дошла до предпоследней ступеньки,  когда в ее голове созрел коварный план...

Глава 2

  Глава Вторая

 Миллена повертелась перед зеркалом так и этак, кое-как забрала в хвост уже почти развившиеся белокурые кудряшки, поправила пышную

короткую юбку, показала себе язык и осталась довольна. Юная барышня, значит? Получите-распишитесь, уважаемые гости!

  Она еще раз повернулась, подмигнула своему отражению, затем сделала каменное выражение лица (Макс называл это «мордой

кирпичом»), выпряМиллена спину, задрала подбородок и горделивой походкой направилась вниз по лестнице.

 За столом, тем временем, уже собралось все «обчество»:  в торце стола – полноватый солидный  мужчина с роскошными усами – Георгий

 Михайлович (человек, которого побаивался и уважал сам главный прокурор города Москва, между прочим! А для Миллы он был просто

папочкой),  справа сбоку, его жена Мария Анатольевна – полная противоположность супругу – худенькая нервная блондинка с красивым

лицом и равнодушным взглядом. Вся  ее поза словно говорила: «Ах, отстаньте от меня! Что вам всем нужно?». Тем не менее на лице ее

играла вежливая улыбка, предназначенная гостю-подтянутому, а Миле даже показалость, что и затянутому (так плотно на нем сидел

костюм), человеку со строгими глазами и тяжелым подбородком. Дополняли картину братцы-оболтусы: рассеянно рассматривающий  сквозь

очки еду Денис, так как будто он первый раз в жизни видел свиные отбивные, и время от времени хитро поглядывающий на спускающуюся

вниз по лестнице Милку Макс, который, видимо, почувствовал, что сестрёнка немножко на взводе.

-Всем доброго дня! – чопорно поджав губки медленно и торжественно проговорила восьмилетняя девчушка, и Макс, не сдержавшись,

прыснул со смеху, а Георгий Михайлович и Мария Анатольевна изумленно уставились на свое чадо.

«Всем доброго дня и – спокойной ночи!» – прошептал как прошипел Максик, продолжавший давиться от смеха. – Ку-ку, сестрёнка!

Чадо, тем временем,  с каменным выражением лица продолжало, как ни в чем не бывало:

– Сегодня когда вся наша дружная семья наконец-то собралась за этим праздничным столом, Я рада приветствовать в нашем доме

дорогого гостя, – она подошла поближе, сделала неумелый книксен и  протянула удивленному мужчине свою пухлую ручонку тыльной

стороной вверх как для поцелуя:

– Меня зовут Миллена Георгиевна Березина, а как я могу обращаться к Вам? – тоненький, но такой упрямый голосок задорно дрожал в

сгущавшейся тишине…

Гость, слегка обалдевший от такого явления, но оказавшийся с завидным чувством юмора, вскочил со стула, уронив на пол

накрахмаленную салфетку, явственно щёлкнул каблуками, вытянулся во фрунт и, задрав тяжёлый подбородок, зычно представился:

-Петр Андреевич Радовский, подполковник в отставке, Военно-Космические Силы эСэССеР –   в конце он не сдержался и тоже заулыбался:

уж больно комично смотрелось перед ним это маленькое белокурое чудо в изумрудно-зеленом платье и диверсией на белобрысой голове.

От командирского голоса закачались и даже звякнули подвески на большой хрустальной люстре, недавно привезённой Марией Анатольевной

из турецкой Анатолии.

– Советский Союз! – громко присоединился к командирскому голосу Макс, самовольно взявший на себя то ли роль то ли, суфлёра, то ли

футбольного комментатора.

Статный мужчина в расцвете лет наклонился слегка, потом наклонился ещё ниже, взял, наконец, двумя толстыми пальцами девчонкину

кисть и приложился плотно сжатыми губами к детской коже, но тут же схватившись левой рукой за поясницу, громко крякнул…

– А-яйааа! – он медленно-медленно стал выпрямляться. – Извините, господа– товарищи, – обернулся он лицом к Георгию Михайловичу и

Марии Анатольевне, которые сидели, совершенно растерявшись, с полуоткрытыми ртами: – радикулит проклятый… Замучил… Меня и

комиссовали из-за него… Когда мы на Кубинке встречали дорогого Леонида Ильича…

-Петр Андреевич, рада познакомиться! – так же чопорно и величественно девочка прервала отставного полковника, и, игнорируя

страшные глаза матери, метавшие молнии в её сторону, преспокойно уселась на свободный стул. Придвинув к себе тарелку с салатом,

она продолжала совсем как взрослая леди:

-Вы знаете, товарищ полковник, Вы тут действительно…

– Ну-у– настоящий полковник! – Макс снова хрюкнул,  тщетно стараясь сдерживать смех.

…для нас самый дорогой гость: ведь это только ради Вас вся наша семья Березиных собралась, наконец, за одним столом… – говорила

девочка, упорно не замечая, как материнское тщательно накрашенное и набеленное  лицо покрывается мелкими багровыми пятнами и

искажается судорогами

– А то папочка постоянно ночует на работе, мамочка постоянно болеет, и только сегодня тут ради Вас мы все вместе, – радостно

щебетала она…

– Ну-у-у! Кла-а-ас! – восхищённо прошептал Макс; у него даже солёные слезы выступили на глазах от смеха.

– Ага-а-а! Михалыч! Попался! – весело закричал Пётр Андреич. – Устами ребёнка глаголет истина! Хватит дрыхнуть на работе! – и он

подмигнул папе…

Теперь уже побагровел папа, и его глаза заметали страшные молнии на дочку.

– Милена-а-а! – вдруг как-то дико завизжала Мария Анатольевны и все вздрогнув с испугом обернулись к ней.

– За.. – и тут на глазах у всех женщина как-то наклонилась набок, не договорив, и стала оседать со стула. Сидевший рядом муж не

растерялся, моментально вскочил и быстро подхватил жену, под подмышку дальней руки и талию.

– Шурочка! – заорал он благим матом. – Воды, скорее, а то ей плохо… мне воды быстрей, Шурочка, где ты … Воды!!

Петр Андреевич не теряя ни секунды схватил со стола графинчик, подбежал к мамочке и плеснул в лицо. В воздухе явственно запахло

спиртягой.

– Ты что творишь?! – вскричал адвокат. – Это же водка!

– Ничего! – отвечал бравый военный ничуть не смутившись. – А что тут такого? Во время ЧэПэ – главное вывести пострадавшую из

состояния комы! А чем это без разницы.. водка – это супер-лекарство от всех болячек… Чем быстрей, тем лучше.. – он принялся махать

большой как полотенце салфеткой на папочку и мамочку, одновременно издавая звуки похожие на жужжание вентилятора. Но мамочка по-

прежнему обвисла у папочки на руках без чувств.

Появившаяся Шурочка запыхавшись несла две двухлитровых полиэтиленовых бутылки с надписью Боржоми.

– Ой, не могу! Моей смерти хотите! – вскричал папочка. – Зачем ты притащила Боржоми? Нашатыря давай…

Шурочка ловко выудила из кармашка передника пузырёк с нашатырем (видимо, в семье Березиных это было настольным лекарством!),

вытащила пробку, но поскольку папочка и мамочка держались в обнимку, домработница промазала и вместо мамочки попала под нос папе.

Он страшно сморщился, разинул рот как крокодил и чхнул так громко и так страшно, что Джиннизалаяла изо всех сил.

– Где я? – очень слабо произнесла Мария Анатольевна, но глаза её снова закатились под лоб. Видимо, нашатыря было мало или он

помогал слабо, папочка вместо того, чтобы чхнуть второй раз только заплакал. Муж и домработница подняли её под руки и повели в

спальную на первом этаже…

Петр Андреич обратился к девочке, улыбаясь:

– Ну ты – разбойница! Всем разбойницам – разбойница!

– Она не разбойница, она – детерминатор! – попытался внести ясность Дениска

– Детери… дерите… а что это такое? Не знаю… Но всё равно – разбойница! – ты мне нравишься, я тебе сейчас подарок притащу – бравый

военный опрометью бросился по лестнице вверх в комнату, где стояли его вещи…

– Ну вот, доигралась… – с большим осуждением произнёс Дениска.

Но её спас Максик. Он воскликнул с неподдельным восхищением:

– Милка, я в полном отпаде! Ты такая артистка оказалась! Это вас такому в пансионате научили? Где бы мне такой пансионат откопать…

– Не пнасионат, а пансион…

Но продолжить свой суд они не смогли, потому что  бравый военный уже возвращался с полиэтиленовым пакетом в руках:

– Это вам, Милена Георгиевна, за … за бодрость духа! За то, что вы – прямо как настоящая Робин Гуд в борьбе за правду и

справедливость!

И вытащил из пакета с надписью «Great Future Fashion style» лоскуталойматерии:

– Что это? – удивилась девочка, .

– Это самый настоящий пионерский галстук! Он тебе пригодится…  если не тебе – то детям твоим обязательно! Береги его!

Милена взяла огненную материю и пожала плечами, не зная, что с ней делать, а Пётр Андреич размахивая руками как дирижёр отчаянно

гнусавя и фальшивя запел:

Взве-ейтесь костра-а-ами синие но-очи!

Мы – пионе-е-еры, дети ра-або-о-очих!...

– Нет, мы не дети рабочих, мы дети – адвоката – скучным тоном проговорил Дениска – А нам вы, наверняка, комсомольские значки

подарите?..

– Вам? А чтобы вы хотели? – прищурился солдат.

– Они на стрелялках помешались… День и ночь сидят за компом. Это и папочка говорит, и мамочка, и я…-сообщила Миллена, завороженно

разглядывая алевший в руках шелковый треугольник.

– На стрелялках? – переспросил подполковник в отставке

– … стрелялки до добра не доведут! – девочка привыкла завершать свои речёвки.

– Дак вы уже большие, вы небось в школьном тире уже стреляете?

– Каком тире? Нет у нас ничегошеньки…

– Ах да! Я и запамятовал – ведь ЕБН отменил энвэпэ!

– А что такое энвэпэ?

– Во время Великого Советского Союза все старшеклассники посещали уроки энвэпэ – начальной военной подготовки.

– Здорово! А автомат вы нам можете подарить? – поинтересовался Максик. Его глаза заблестели.

– Калашникова! – уточнил всеведущий Дениска. – а то у нашего папаши только советская двустволка без патронов.

– Знаете, что зовите меня просто – дядя Петя! Ладно?! Только я вам, орлы, прямо скажу – акээм – это боевое оружие; а вот из

Сайгака у нас вы могли бы у нас популять свободно…

– Где это у вас? – подскочил Максик. Его брови сошлись на переносице и он пристально вглядывался в отставника

– У нас? Новоозерском районе. Это Э-нская область, самая граница с Баларусью, места заповедные, просто волшебные – огромный бор,

живописнейшее озеро, всего одна деревенька рядом, тишь, гладь, Божья благодать... Дом большой, вишневый сад...  Кстати, приезжайте

в гости… Грибы, ягоды, на катере с ветерком… Иэх! А вы плавать умеете?

– И вы нам дадите пострелять?! – Максик даже вскочил со стула…Грибы=ягоды его не волновали…

Вышедший из спальни Адвокат сразу же направился к дочке…

-Милена! – не стесняясь гостя, прорычал папа и нахмурился. Гость, однако, оживился:

– Михалыч, ты зря орёшь на дочурку?! Она у тебя – молоток! Поверь мне, вырастет – гвозди будет забивать только так! И я тебе щас

всё объясню: ты – когда приезжаешь с работы? В одиннадцать ночью? А то и позже …

– Дак пробки знаешь какие стали: все иномарок понахватали и сейчас гарцуют…

– Я не о том. А эту разбойницу когда кладёте спать – в девять вечера. Значит, что она засыпает тебя не видит. Ты когда утром

уезжаешь на работу? В шесть часов утра. Она ещё спит. Она тебя не видит, понимаешь. У меня ведь в семье точно такая же хрень-

мигрень… а если она тебя не видит, она естественно думает, что ты спишь не дома, а на работе… То есть ребёнок совершенно прав! Ты

понял, в чём твой загогулин?!

– Э-э, нет, Петенька тут совсем другая петрушка… – он опасливо оглянулся на дверь, в которую увели Маша.

– Я вижу ты не доволен разъяснением: но пойми, пацан, у них своя логика – бабская: если тебя нету рядом с ней, значит тебя нету

дома…

Миллена благодарно улыбнулась «настоящему полковнику» за неожиданную защиту, хотя и не поняла, в чём она заключалась – всё равно

приятно.

– Что значит – рядом с ней?! Ты же прекрасно понимаешь, Петенька, если бы я сидел у Маши под юбкой, то ничего бы этого не было… -

и адвокат сделал широкий жест рукой обведя ею вокруг по стенам и окнам…

– Ты под юбкой у мамы?! – вскричала Милена. – – папочка, ты не вместишься под юбку! Ты такой пузатый как бегемот, а мамочка у нас

такая маленькая! Тебя всё равно будет видно!

Дядя Петя в восторге двумя кулаками сразу как барабанщик ударил по столу:

– Михалыч! Бегемоты под юбкой не спрячутся! Ты понял! Нет не спрячутся! Их выдаст пузо! Пора худеть Михалыч!

– Милена! – адвокат широко расставил руки и патетически воскликнул: – ну что мне с тобой сделать?! У тебя просто не язык, а … мой

враг.

– Я знаю, что… – состроив хитрые глазки, зашептал дядя Петя.

– Что?

– Давай ко мне на отдых, Михалыч! Хотя бы на пару неделек.. Процесс у тебя тяжелый идёт… Выкинешь всё из головы… Места у нас сам

знаешь какие… Заповедные, безлюдные… Разбойнице твоей, я уверен, понравится… Бойцам твоим – без вопросов, они уже готовы

пешкодралом драть на Псовщину – и он заговорщицки подмигнул братьям. – а с тобой, Михалыч, мы на рыбалку съездим, на охоту

смотаемся, пару тройку кило своего жирка сбросишь только так… это тебе не загазованное до отказа Ближнее Подмосковье...

– Замолчи, Петя! – прервал его адвокат. – Не тереби мне душу… Кто бы был против? Но ты сам знаешь – Маша у меня никогда не поедет:

навоз, комары, мухи, молоко, которое вместо пальмового масла пахнет коровой… А я без Маши невыездной!

– Ну это ты зря – Михалыч! – упорно гнул свою линию дядя Петя. – ведь у Марии Анатольевны проблемы со здоровьем? А тут деревенская

тишина, свежий воздух, здоровый образ жизни, шашлыки на природе и многое другое – это только укрепит её иммунитет…

– Папочка, соглашайся немедленно! – скомандовала дочка.

-Вот и хорошо, тогда жду Вас в деревне Гари Новоозерского района, ну, скажем, через две недели?

– А я смотрю вы тут всё без меня уже порешали?! – этот слабый голос полный бешенства заставил их всех вздрогнуть

Увлечённые разговором, они не заметили, что оклемавшаяся Мария Анатольевны стоит у них за спиной и слушает их разговор.

И тут поднялся Макс. Он жестом поманил к себе Дениску, который вяло, но покорно подошёл к нему. Макс положил левую руку на его

плечи и заявил.

– Я не знаю, вы там как хотите – но мы с братом уже большие. И мы решили – этим летом мы едем к дяде Пете! Советский Союз!

– И я с вами! – взвизгнула Милка и опрокинув стул подбежала к Максу и ловко подпрыгнув как обезьянка повисла у него на шее, он

вынужден был подхватить сестрёнку , чтобы удержать её на высоте… – Советский Союз!

– Это ещё что такое? И эта туда же! Ой-ой-ой! Вы все смерти моей хотите, а у меня малокровие, и  сердце слабое, – расплакалась,

вдруг, Мария Анатольевна. – Я этого не выдержу!

– Донна Роза, я – солдат! – шутливо воскликнул дядя Петя и тоже поднялся на ноги.

–  Вы не волнуйтесь только, дорогая Мария Анатольевна! – подскочил к ней бравый военный. – Я вам щас всё разъясню. Главное не

волноваться. Слезами горю не поможешь! Главное – не принимать близко к сердцу. Вы должны быть как железо, как сталь! И тогда  всё

будет в порядке. И я вам объясняю что происходит – это бунт на корабле. Махонький такой бунтик, почти что – пунктик.  Ваша команда

требует смены курса! Вместо берегов братской и знойной Анатолии они требуют взять курс на сестринскую и прохладную Псковщину!

– Хорошо! – Мария Анатольевна посмотрела на бравого военного непередаваемым взглядом.

– Ура-а-а… – тихо пророкотал Максик в ответ на слово «хорошо»…

– Хорошо! Я буду как железо! И как сталь тоже! И никто… никуда… – не поедет!! Поняли?...

После этих слов в огромной столовой воцарилось молчание.

-Так,  мне уже надоели эти семейные представления! – зло пробурчал Макс, опуская сестрёнку на пол. – Пойдем, Дэн,  представление

окончено, аплодисменты, занавес! Финита ля комедия!

-Куда, а ну назад! – грозно окликнул их отец, но тех уже и след простыл на лестнице. Вместе с ними умотала даже Джини.

Взрослые остались за столом втроём, не считая красного треугольного куска материи, завалившегося под стул …