Текст книги "За Калинов мост"

Автор книги: Ольга Денисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Нет, правда, не надо. Я еще иду, – попробовал он оправдаться.

– Скажи, если ты отдохнешь, тебе станет лучше?

Он покачал головой. Не в ледяной же воде. Они не застыли только оттого, что активно двигались.

– Эй! – крикнул Сергей, – чего застряли?

– Да плюнь ты на этого пижона, – Маринка проигнорировала его вопрос, – пусть себе прикалывается. Он вообще ненормальный какой-то. Знаешь, так ведут себя люди, которые в детстве в садик не ходили, и общаться не научились.

– Да нет, просто он привык к другому общению. Я думаю, у него была трудная жизнь.

– Это не повод. Опирайся на меня, пойдем. Я же никогда не устаю.

– Я тяжелый, – улыбнулся Игорь.

– Ерунда. Во время войны санитарки всегда носили на себе раненых, и ничего. Чем я хуже?

– Спасибо, Огненная Ладонь.

Она хмыкнула и задрала нос.

Сергей, увидев их, расхохотался.

– Да, юннат, ты совсем плох. Хочешь, я тебя понесу?

– Иди вперед, – выплюнула Маринка.

– Было бы предложено. Я серьезно говорю, я запросто тебя возьму на плечи. У тебя с ногой что-то?

Этого бы Игорь точно не пережил. Даже висеть на шее у Маринки было не так стыдно, как сидеть на плечах у Сергея.

– Сережа, иди вперед, – сказала Маринка, – не надо нам помогать. Мы дойдем.

Тот обиженно пожал плечами, отвернулся и двинулся дальше, но вскоре догадался забрать у них оба рюкзака.

Игорь старался не опираться на Маринку слишком сильно, но она быстро его раскусила:

– Я хочу облегчить тебе жизнь, а не осложнить. Не вставай на ногу. Вообще не вставай. И не смей мне говорить, что с тобой все нормально.

Он улыбнулся, прикусив губу.

Сергей время от времени недовольно оборачивался – его явно не устраивал их темп. Сперва он, наверное, надеялся, что они попросят его помочь, но постепенно начал раздражаться – конца болота не предвиделось, а травка висела над Игорем с Маринкой.

Маринка устала, в этом не было сомнений. Не меньше часа она тащила Игоря на себе, и он уже не мог не опираться на нее всей тяжестью – боль вымотала его.

Серенький рассвет они заметили только тогда, когда перелет-трава умчалась на восток, скрывшись за облаками.

– Ну что? – Сергей остановился и повернулся к ним, – вы никуда не спешили? И что теперь делать? Посреди болота?

Маринка перевела дух и огляделась.

– Ха! Смотрите! Там домик! – она показала пальцем в сторону, – Травка никогда не бросает нас где попало!

Игорю не хватило сил обрадоваться.

Маринка. 19 – 20 сентября, день

«...взошли в нее, а там стол накрыт, на столе всего много – и кушаньев и напитков разных; в углу стоит кровать тесовая, на ней лежит перина пуховая»

Буря-богатырь Иван коровий сын: N 136. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева

Домик приподнимался над землей на сваях, и был очень маленьким. Разумеется, Сергей добрался до него первым. Маринка радостно ступила на твердую землю и из последних сил добрела до лесенки. Она думала, что это всего лишь островок в болоте, но за домом лежало небольшое озерцо с прозрачной водой, а за ним начинался лес, настоящий лес.

– Игорь, ты еще жив? – спросила она.

Он ничего не ответил, помотав головой. Она вздохнула – ничего, сейчас они поднимутся наверх, обсохнут, и вылечат его коленку. Сил не хватало смотреть, как он мучается. Над крышей торчала труба, значит, в домике была печка.

– Сейчас, поднимемся наверх и отдохнем, слышишь? – шепнула она, – потерпи еще чуть-чуть.

За последние полчаса Игорь вообще не говорил ни слова, и Маринка подозревала, что он боится разжать стиснутые зубы. Глупый, она все равно отлично видела, как ему больно.

В единственной комнате домика действительно стояла печь, обложенная кирпичом, с широкой чугунной плитой и маленькой топкой. Вплотную к печи была придвинута огромная бочка с водой. Кроме этого, в комнате поместились две кровати – одна у печки, а другая напротив нее. Этим скудный интерьер исчерпывался. Ни стола, ни стульев в домик бы просто не влезло, настолько он был тесным. Два маленьких окошка выходили одно на север, другое на запад, поэтому в комнате было довольно темно.

Сергей сидел на корточках у печки, и, похоже, уже растопил ее, потому что грел руки у огня.

– Ну что? – усмехнулся он, увидев на пороге Маринку и Игоря, – Кровати – женщинам и детям, занимайте шконки, кому какая нравится.

– Ты осваиваешь обязанности кострового? – хмыкнула Маринка в ответ.

– Приходится, – он был миролюбив, – я нашел поленницу со стороны озера, и там же есть погреб, в котором полно еды. Отдыхайте спокойно. Сегодня я готов побыть и кашеваром.

Маринка скептически осмотрела одежду Игоря – надо быть ненормальной, чтобы посадить его на постель, она сразу же промокнет. Он, наверняка, долго сам стоять не сможет.

– Держись за печку, – скомандовала Маринка, и расстегнула его фуфайку.

На счастье, плотный ватник не промок насквозь, свитер под ним остался совершенно сухим. Маринка стащила вниз спортивные брюки, с которых на пол капала вода, чем смутила Игоря невероятно. Но сопротивляться он не мог.

– Садись. Осторожно, – ей снова пришлось подставить плечо, – можешь ногу согнуть?

Он покачал головой.

– Ничего. Сейчас, – пробормотала Маринка.

Из резиновых сапог на пол полилась вода.

Постель состояла из матраса, набитого сеном, такой же подушки и теплого стеганого одеяла – после прогулки по болоту Маринке она показалась роскошной.

– Отличная постель, – она помогла Игорю улечься, – сейчас я нагрею песок, и все пройдет, ты мне веришь?

Он кивнул и попробовал улыбнуться.

– Сережа, печка разгорелась? – спросила Маринка, раскрывая рюкзак и вытаскивая штанину с песком.

– Почти. Но готовить на ней рановато, плита пока холодная. Минут десять, наверное, надо подождать.

Маринка выругалась сквозь зубы и откинула одеяло, чтобы посмотреть на коленку Игоря. Разумеется, сустав сильно распух, но вчерашняя краснота прошла, и ноги посинели от холода.

– Это очень плохо, Медвежье Ухо, очень плохо. Я не знаю, как это лечат без лекарств. Я и с лекарствами не знаю, как это лечат.

Сергей подобрался к ним поближе и присвистнул:

– Да, не хило. Может, растереть? У меня есть водка.

– А анальгина у тебя нет? – на всякий случай спросила Маринка.

– Нет. Хотел взять, но передумал.

– Давай водку.

Она все же высыпала песок в кастрюльку и поставила ее на плиту – придет время, и песок согреется без ее помощи. Сергей достал из вещмешка плоскую фляжку и сначала дал Игорю отхлебнуть из нее, привычным движением приподняв его голову над подушкой. Маринка думала, что Игорь закашляется, но он только скривил лицо. А ей почему-то казалось, что этот медвежонок водки никогда не пробовал...

– Давай, я разотру, – предложил Сергей.

– Нет уж, – отказалась Маринка, – ты производишь впечатление грубого мужлана, ты сделаешь ему больно. А сустав – штука тонкая, его надо только согреть.

– Ладно. Я – грубый мужлан. Мне это даже нравится. А бинт у вас есть? Потом надо как следует перебинтовать, чтобы нога не двигалась.

– У меня есть бинт. В кармашке, в рюкзаке, – подал голос Игорь.

Сергей кивнул и потянулся к его рюкзаку. Маринка очень боялась трогать его коленку руками, но, в конце концов, решилась.

– Не бойся, Огненная ладонь, – Игорь улыбнулся, – больно мне не будет.

– Я тебе не верю.

– Честное слово. Мне больно ее сгибать, а тереть – нет.

Только через полчаса Маринка обернула его ногу теплым песком, замотала ее шарфом, и накрыла одеялом. Если бы не печка, которая начала здорово согревать, сама она давно бы окоченела от холода, но снять мокрые брюки в присутствии Сергея побоялась.

– Ну вот. Тебе хоть немножко лучше? – спросила она Игоря.

Он кивнул. Врал, наверняка, опять врал.

Как она не догадалась взять с собой смену одежды? Ведь было очевидно, что солнечная погода не навсегда. Хорошо хоть куртка оказалась непромокаемой. Пришлось приспособить в качестве юбки занавеску с окна и босиком отправиться к озеру, стирать грязные штаны и носки, и мыть сапоги, полные травы и размокшего торфа.

Она думала, ей придется снова лезть в ледяную воду, но заметила неподалеку удобные мостки. Вода в озерце была прозрачной и голубой, как будто не рядом с торфяным болотом оно лежало, а питалось водой из горных рек. Маринка глянула на свое отражение, и пришла в ужас – она почти три дня не мыла голову! Надо выспаться, нагреть воды, и помыться.

На ровном песчаном дне что-то блеснуло, она присмотрелась, но так и не поняла, что это такое. Любопытство оказалось сильней страха простыть окончательно, Маринка глянула на ноги в темно-зеленых разводах, и решила, что помыть их было бы очень кстати.

Вещь, которую она выдернула из воды, оказалась обыкновенным блюдечком из тонкого фарфора, с блестящей, почти зеркальной, поверхностью. Вещица ей приглянулась, и Маринка взяла ее с собой.

Когда она постирала вещи, надела чистые сапоги и хотела вернуться к печке, у самого леса ей снова померещилась фигура в сером балахоне с капюшоном. Маринка пригляделась, но так и не поняла – действительно ли кто-то стоял на опушке за озером, или ее фантазия очередной раз над ней подшутила. Во всяком случае, фигура не сдвинулась с места, пока она ее рассматривала.

Печь быстро нагрела небольшую комнату, в домике стало тепло и уютно, тем более что Сергей нашел пачку свечей на полке возле входа, и зажег несколько штук. Маринка осторожно протиснулась мимо него, кое-как развесила вещи над печкой и юркнула под спальник – Сергей ее пугал. После его казарменной шутки на переправе через реку она вообще боялась к нему приближаться. Он, похоже, считал себя неотразимым, и это ее невероятно бесило. Нет, конечно, надо отдать ему должное, любая женщина посчитала бы за счастье, если бы он только глянул в ее сторону, но Маринка любой женщиной не была, и за счастье его взгляды не считала. Ее злило его откровенное издевательство над Игорем, его попытки навязать ему соперничество – она видела, как больно это медвежонка задевает, и каждый раз ей хотелось ударить Сергея чем-нибудь тяжелым по голове.

– Игорь, ты спишь? – спросила она, когда Сергей вышел на улицу, видимо тоже стирать одежду.

– Нет, – сразу ответил тот.

– Мне показалось, что я видела монаха. Мне это могло показаться, я знаю. Но... я его боюсь.

– Знаешь, я думал по дороге, – ответил он, – и вчера смотрел в список. Я, конечно, далеко не всех в нем знаю, но примерно четверть я вспомнил. Это же мои односельчане. Кого-то я знал лично, с кем-то работал, про кого-то слышал. Так вот. Я думаю, человек, который писал этот список, не знал, кто знает, когда умрет, а кто – нет. Поэтому там есть вычеркнутые фамилии, и знаки вопросов. А вот восклицательные знаки стоят напротив людей взрослых, но еще не стариков. Во всяком случае, тех, кого я знаю. Если стоит сокращенное имя, Миша, или Таня, восклицательных знаков нет – это дети. А минусы – напротив стариков. И еще – напротив Лены, которая со мной работала.

– И что все это значит?

– Я не могу точно сказать. Возможно, человек, составивший список, пытался понять логику убийцы, а возможно – сам этим убийцей и был. А дети и старики в списке лишние. Они не вписываются в логику убийств.

– Но тогда зачем их убивали?

– Если автор списка – убийца, то я не могу этого объяснить. И... еще это связано с перелет-травой. Возможно, этот таинственный монах за ней охотится, и ищет людей, которых Волох пошлет на ее поиски. Тогда ему надо следить за нами, чтобы не пропустить момента, когда она окажется у нас в руках. Если хочешь, я прочитаю до конца, что на этом листочке написано. Может быть, что-нибудь станет понятно.

– Ты сначала поспи, и я тоже хочу выспаться, так что спешить некуда. Как твоя коленка? Еще болит?

– Нет, не так сильно. И греет хорошо.

– Проснемся, и я опять песок погрею. Ты, главное, не вставай.

– Я постараюсь.

Как бы Маринка не хвасталась, что никогда не устает и не простужается, у печки и под теплым спальником ей показалось, что она тяжело больна, и не может даже пошевелиться, настолько ей плохо. Но сон быстро сморил ее.

Ей приснился знак засеянного поля, который бабушка увидела в разлившемся воске. И сон этот, как ни странно, показался ей и тревожным и счастливым одновременно.

Она проснулась от собственного кашля, и села на кровати, чтобы легче стало дышать. Кровать Игоря была пуста, а Сергей богатырски храпел на дощатых полатях, которые утром Маринка не приметила, лежа на одеяле и укрывшись плащ-палаткой со своим вещмешком под головой. Кашель Маринки его не разбудил.

Печка давно прогорела, и в домике стало холодно. Или у нее поднялась температура? Она потрогала свой лоб, но, разумеется, ничего определить не смогла. Маринка хотела встать, свесила ноги на пол, но тут увидела, что рядом с ее подушкой лежит огромная белая кувшинка на длинном тонком стебле. Ничего себе! Кувшинки в сентябре не цветут!

Интересно, кто ее принес? Игорь или Сергей? Почему-то совсем не хотелось, чтобы это был Сергей. Маринка взяла цветок в руки: его только что сорвали, стебель оставался мокрым, а лепестки не успели хоть сколько-нибудь обвять. Наверняка, Сергей дрыхнет уже давно. А если цветок принес Игорь, то что он хотел этим сказать? Маринке неожиданно стало неловко, она почувствовала, как загорелись щеки. Или у нее и вправду поднялась температура?

Дверь со скрипом приоткрылась, и в домик зашел Игорь с охапкой дров в руках.

– Доброе утро, – смущенно сказал он и опустил глаза.

– Привет! Какой красивый цветок, – Маринка тоже потупилась.

Игорь кивнул, и ей показалось, что глаза его смеются. Значит, это точно он!

– Я хотел чаю погреть, но для этого надо топить печь, – вместо ответа пробормотал он, – ты кашляла все время. А говорила, что никогда не простужаешься.

– Ерунда, – ответила Маринка, соскользнула на пол и только тут заметила, что ее юбка-занавеска перекрутилась и больше напоминает набедренную повязку. Она судорожно начала дергать ее обеими руками вниз, но Игорь вежливо не смотрел в ее сторону.

– А шмотки высохли? – спросила она на всякий случай.

– Да, – отозвался Игорь, закладывая в печку поленья, – спасибо тебе. Ты вчера все постирала...

– Ерунда, – снова сказала она и улыбнулась, – за шоколадку я готова и не на такое!

Он улыбнулся в ответ и потянулся к рюкзаку.

– Ну не надо все понимать так буквально, – она рассмеялась, – я еще не умывалась.

Игорь пожал плечами. Маринка вынула из рюкзака косметичку и полотенце и собралась на выход.

– Погоди, – Игорь поднялся, отряхнул руки друг об друга и потянулся за ее сапогами, стоящими на кирпичном щите, – земля холодная.

Маринка не могла не согласиться – босиком зябко было и на полу.

От умывания в озере сразу же застучали зубы. И как они вчера несколько часов смогли идти по ледяной воде? Солнце из-за туч появляться не собиралось, Маринка не поняла даже, с какой стороны оно находится. Скорей обратно в домик, а лучше всего – обратно в постель, завернуться в теплый спальник! Вчерашняя усталость еще давала о себе знать – подрагивали руки, кружилась голова и во всем теле оставалась утренняя ломота.

Маринка бегом поднялась по лестнице и, все так же стуча зубами, влетела внутрь и запрыгнула на кровать.

– Ой какая там холодина! – пожаловалась она, кутаясь в спальник.

Игорь посмотрел на нее вопросительно и встревожено:

– Слушай, а ты не заболела?

– Нет, конечно! – поспешно ответила она.

Он покачал головой, прикрыл печную дверцу, привстал, положил руку ей на лоб и снова покачал головой:

– У тебя лоб горячий. Давай-ка ложись как следует. Каша уже греется, скоро будет чай. Поешь, чаю выпьешь и спать.

– Не буду я лежать, – заныла Маринка, – я как львенок, я не люблю лежать, я люблю бегать! Ты сам тоже обещал лежать, ну и?

– У меня все в порядке, – тут же ответил он, – может, тебе водки выпить немного? Это помогает от простуды. А лучше всего, конечно, спину растереть.

– Водки надо в чай добавить, это хорошо согревает. Фляжку этот поручик Ржевский спрятал или нет?

Игорь показал головой на фляжку, прислоненную к бочке.

Про растирание Маринка скромно умолчала – это представлялось ей не совсем удобным. Медвежонок тоже живой человек, хоть и порядочный. Вдруг он подумает, что она хочет его соблазнить? Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо, а после этого он точно подумает о ней плохо. Она вспомнила про цветок и опять смутилась.

Игорь положил ей каши в миску и пообещал вымыть посуду. Есть совсем не хотелось, но каша была горячая и вкусно пахла.

– А шоколадку? – улыбнулась Маринка.

– Сладкое – после еды, – ответил он.

Маринка попробовала ложку и подняла брови:

– А поручик неплохо готовит. Гораздо лучше меня.

– Просто это не тушенка. Там в погребе есть копченое мясо, и сало, и перец, и лавровый лист... У тебя бы получилось не хуже, честное слово.

– Ты мне льстишь.

Правду говорят, что аппетит приходит во время еды. Маринка с удовольствием навернула две полные миски и закусила их шоколадом. Игорь налил ей сладкого чаю с водкой, уселся на пол и прислонился спиной к своей кровати с кружкой в руках.

– Слушай, – рискнула спросить Маринка, – а где ты нашел кувшинку? Они же сейчас не цветут.

Он опустил взгляд:

– Я хотел тебе рассказать, но подумал, что ты испугаешься... пообещай, что не испугаешься.

– Конечно не испугаюсь. Я же ничего не боюсь.

– Боишься, – Игорь улыбнулся, – на самом деле это совершенно невероятная история. И если бы не цветок, я бы думал, что мне все это привиделось.

Заинтригованная Маринка привстала:

– Ну?

– Я умывался, и заметил, как ко мне плывет кувшинка. Вода там совсем прозрачная, когда она подплыла поближе, я увидел, что ее вперед толкает змея. Гадюка. Я решил – это подарок для тебя, чтобы ты перестала их бояться.

Маринка взяла цветок в руки. Да он нагло врет! Ни один здравомыслящий человек не поверит в эту историю. Змея в воде ничего толкать не может. И в зубах, как собака, тоже ничего носить не умеет.

– Спасибо. Мне приятно, – ответила она с улыбкой.

Игорь ничего не ответил, уткнувшись в свою чашку.

От еды и тепла Маринку разморило, но вместо блаженной сонливости потекло из носа, а как только она улеглась, опять начался кашель.

– Я говорила, что мне вредно лежать, – проворчала она и снова села.

– Давай, я натру тебе спину, – предложил Игорь, – честное слово, я... я ничего... ничего такого...

Он так смутился, что отказать ему на этот раз было бы тяжким оскорблением.

– Что ты, Медвежье Ухо, я ничего такого про тебя и не думаю, – поспешно ответила она, – может, это и вправду поможет. А то назавтра заболею и с кровати не встану, что мы тогда будем делать? А потом коленку твою завяжем опять, хорошо?

– Нет уж, тогда сначала завяжем коленку, потому что после растирания надо лежать под одеялом и спать, – он немного подумал, – и потом, коленку я могу завязать и сам.

Мысль об этом не приходила Маринке в голову, и сильно ее огорчила. Ей показалось, или Игорь и вправду сказал это с сожалением? А главное, ни одного аргумента против придумать она не могла.

– Знаешь, Огненная Ладонь, – он робко улыбнулся, – твое лечение имеет волшебную силу. Утром я думал, что вообще не смогу встать.

– У меня же бабушка – колдунья. Наверное, и мне что-то передалось, – она рассмеялась с облегчением.

Неужели он ей нравится? Если принесенный им цветок вгоняет ее в краску, а его предложение самому лечить свою ногу огорчает до слез? Нет, такого просто не бывает. Он милый медвежонок, добрый и славный. Ничего, кроме дружбы, между ними быть не может, это понятно. А еще он сильный и отважный, и рядом с ним спокойно и надежно. Но это вовсе не повод. Он относится к ней как к другу, как к дочери, наверное. А она воображает себе неизвестно что... Но он же принес цветок...

Лучше бы она не начинала думать об этом – вместо непринужденной обстановки между ними повисали неловкие паузы, прерываемые неуклюжими репликами. А когда Игорь начал растирать ей спину водкой, Маринка вообще замолчала и зажмурила глаза – нет, лучше бы он не прикасался к ней. Или она так соскучилась по ласке? Чего доброго, она и вправду решит, что он ей нравится. Надо заснуть, и проснуться, выбросив глупые мысли из головы. А главное – что Игорь о ней подумает? Что она легкомысленная дурочка, готовая вешаться на шею первому встречному?

– Ба! – раздался голос с полатей, – какой интим!

Этого только не хватало! Сергей, разумеется, проснулся в самый неподходящий момент!

– Ага, – Маринка скосила на него глаза, – но тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.

Сергей хохотнул, ловко спрыгнул вниз и подтолкнул Игоря в бок:

– А можно я разотру спереди? Не все ж тебе одному работать.

– Я не устал, – хмуро ответил Игорь.

Сергей хохотнул еще раз, и, как был босиком и в трусах, вышел за дверь.

– Знаешь, Медвежье Ухо, я его боюсь, – вздохнула Маринка, – надо скорей надевать свитер, пока он не вернулся.

– Не бойся. Я... Я конечно с ним не справлюсь, но...

– Даже не думай! – перебила Маринка, – он мне ничего не сделает, он только прикалывается. Просто меня это бесит, и все. Не вздумай с ним связываться, он же чокнутый. Знаешь, как я ночью испугалась, когда он с ножом на тебя пошел? У него глаза бешенные, как у берсерка. Он сначала делает, а потом думает.

– Да ладно, – сказал Игорь расстроенно.

Маринка привстала, натянула на спину свитер, закинутый на затылок, и повернулась к Игорю лицом. Ей показалось, что ему непременно требуется утешение.

– Послушай, Медвежье Ухо. Ты что, считаешь себя в чем-то хуже него?

– Да нет, – ответил Игорь и опустил голову.

– Это же машина для убийства, посмотри. Да, он может дольше тебя ходить по болоту. Он выносливей, он физически сильней. Но он не сможет поймать травку, никогда. Так что не бери в голову его казарменные шутки. Пусть прикалывается, не связывайся с ним.

– Хорошо, – Игорь в недоумении пожал плечами и поплотнее накрыл ее спальником, – спи. Выздоравливай. И за меня не беспокойся, ладно?

Маринка смешалась: и вправду, чего она так испугалась? Зачем кинулась Игоря в чем-то убеждать? Он же взрослый неглупый человек, ему не надо такого объяснять, он лучше нее это понимает.

– Ну как вам моя каша? – спросил, заходя в домик, Сергей.

– Отличная каша, Сережа, – нехотя ответила Маринка. Ей совсем не нравилось быть ему в чем-то должной.

– Спасибо, – сказал Игорь, – правда, очень вкусно. И за печку спасибо.

– Да ладно, – скромно отмахнулся Сергей, – вы ж вчера никакие были. Я хочу пройтись, осмотреться. Может, встречу что интересное. Марин, ты не хочешь со мной прогуляться?

– Я болею, – буркнула Маринка, – мне к ночи надо поправиться.

– Как знаешь, – Сергей загадочно повел бровями, и эта загадочность Маринке совсем не понравилась.

– Чаю попей, – предложил ему Игорь, – у нас есть шоколад и сухарики.

– Шоколад у меня у самого есть. А сухарики оставь зверюшкам. Мало ли еще кого приручать доведется! – он осклабился, – Я бы водочки выпил, но, вижу, ее тоже женщинам и детям придется отдать!

Маринка приподнялась и хотела сказать, что она думает по поводу женщин и детей, но Игорь кивнул и подмигнул ей.

Она проспала почти до темноты, и проспала бы еще столько же, если бы Игорь легонько не потряс ее за плечо.

– Вставай, Огненная Ладонь, скоро сумерки. Надо собираться.

– Еще пять минуток, ладно? – пробормотала она спросонья.

Ей захотелось заплакать, как младенцу, которого потревожили. Уйти из этого уютного домика? От печки и погреба? От прозрачного озера? А она так и не вымыла голову.

– Эй, ты же не любишь лежать, ты любишь бегать, – ласково улыбнулся Игорь.

– Да-а-а... – заныла она.

– Тебе надо только одеться и поужинать, все остальное я собрал.

– Я не хочу ужинать. Я хочу шоколадку.

– Давай, доедай кашу. Там немного осталось. Садись, – он взял ее подмышки, усадил спиной к стене и закутал в спальник, – вот так.

Маринка хлюпнула заложенным носом. В голове шумело и ломало суставы. Да, похоже, температура у нее нисколечко не упала. Даже наоборот. Игорь потрогал ее лоб.

– Знаешь, я тебя из Огненной Ладони переименую в Горячую Голову, если ты немедленно не поправишься...

– Не надо. Я не хочу быть горячей головой, – Маринка почувствовала, что на глаза навернулись слезы – она всерьез поверила, что Игорь хочет ее переименовать. Да что с ней такое! Действительно, как младенец!

Игорь испугался и сел рядом с ней.

– Ты чего, малыш? Тебе так плохо?

Маринка покачала головой и заплакала:

– Я сейчас. Я встаю, только не надо меня переименовывать...

Он улыбнулся и вытер слезы с ее щек:

– Ну что ты, я же пошутил.

– Я понимаю.

– Мы никуда не пойдем. Травка подождет до завтра.

– Нет! – почти вскрикнула Маринка, – не подождет! Я сейчас встану. Давай кашу, я поем, проснусь, и все будет хорошо.

– Кашу бери, – Игорь потянулся за кастрюлей на печке, – но вставать не надо.

В домик ввалился Сергей:

– Уф! Набрал в погребе всякого добра. Дня на три хватит.

– Мы сегодня никуда не пойдем, – покачал головой Игорь.

– В смысле? Как это «не пойдем»? – Сергей набычился.

– У Маринки жар, ей не стоит вставать.

– Очень здорово!

– Я сейчас встану, – Маринка чуть не подавилась кашей, – только доем, и встану. Сережа, не слушай его.

Игорь недовольно качнул головой. Сергей чесал в затылке, пока Маринка ела и пила чай, а минут через пять выдал идею:

– А может, пусть она остается здесь, а мы пойдем? И заберем ее на обратном пути. Правда, не идти же ей больной. Кто знает, сколько тут еще болот? А тут тепло, хорошо, еды навалом. Дров ей принесем...

– Ты чего? – довольно грубо перебил его Игорь, – ты понимаешь, что ты говоришь? Как тебе в голову-то это пришло? Бросить девушку одну, в неизвестном лесу, больную!

– Да ладно. Домик крепкий, кто ее тут тронет?

Игорь не стал отвечать, только сжал губы. Маринка чуть не расплакалась снова: нет, конечно, Игорь ее не оставит, но как обидно! Ведь Сергей прав, почему все должны ее ждать?

– Перестаньте, – всхлипнула она, – я все равно пойду!

– Ну и как далеко ты уйдешь? – поинтересовался Сергей.

– Марин, – Игорь присел рядом с ней, – не надо. Ты только заболеешь еще сильней, и нам придется тебя нести. Не надо. Подождем одну ночь, завтра станет лучше, вот увидишь. И завтра вечером пойдем, все вместе.

Сколько он ее не уговаривал, она не могла согласиться остаться. Поэтому решительно оделась, нацепила рюкзак, и вышла на крыльцо. Да, голова кружилась изрядно, но это можно было легко преодолеть.

Уже совсем стемнело, и над крыльцом, словно луна, висела перелет-трава. Маринка решительно спустилась вниз, придерживаясь за перила, Сергей направился за ней, и Игорю ничего не оставалось, как последовать их примеру. Но, оглянувшись, Маринка увидела, что глаза у него опять смеются. Как будто он что-то задумал, как будто не сомневался, что все выйдет по его разумению.

И он не ошибся. Травка не сдвинулась с места, продолжая висеть над крыльцом. Они даже не знали, в какую сторону двигаться дальше, и пройдя шагов тридцать, Сергей остановился.

– Ну? Чего она там повисла?

Игорь усмехнулся:

– Она сегодня тоже никуда не собирается.

Сергей выругался и швырнул вещмешок на землю.

– Ты что, с ней сговорился? – он угрожающе посмотрел на Игоря.

– Ага, – согласился Игорь.

– Слушай! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен немедленно сдвинуть ее вперед!

Игорь снова кивнул:

– Может, ты сам попробуешь?

– Знаешь что! – вскипел Сергей, – оставь свои шутки! Я сказал, вперед!

– Ты можешь говорить что угодно. Она никуда не полетит, неужели ты не видишь? И я тут совершенно не при чем. Она чувствует, понимаешь?

– Нет, не понимаю! И понимать не собираюсь! Почему вчера и позавчера она нас вела, а сегодня она никуда не полетит?

– Попробуй, спроси об этом у нее, – Игорь вздохнул, взял Маринку за руку и повел обратно к домику.

– Ладно! – крикнул Сергей, – я попробую! Смотри, не пожалей об этом.

Игорь не обернулся, затащил Маринку вверх по лестнице и довел до кровати.

– Все из-за меня, Медвежье Ухо! Все из-за меня! – пролепетала она, собираясь снова расплакаться.

– Нет, не бойся, – он помог ей снять рюкзак и стащил с нее куртку.

– Как это «нет»! А из-за кого же?

– Это из-за меня. Ложись, ложись и грейся. Сейчас я печку снова затоплю.

– Ты-то здесь причем?

– Понимаешь, я не хотел говорить, но я бы и километра не прошел. И травка это поняла. Так что болей спокойно, Огненная Ладонь, ты ни в чем не виновата.

– Ты мне врешь! – Маринка улыбнулась. Нет, разумеется, она ему не поверила. Но ей стало гораздо легче.

Игорь вытащил из ее рюкзака спальник и уложил ее в кровать. Как, оказывается, ей этого хотелось! И травка никакая не тварь, а очень милое и доброе существо. И спасибо ей за то, что она никуда не полетела.

На крыше послышался грохот, а потом неприличные ругательства.

– Он чего, травку ловит? – нервно засмеялась Маринка.

– Похоже, – Игорь попытался спрятать улыбку.

– Пусть ловит. Все равно не поймает.

– Нет. Не поймает. А главное, она отсюда никуда не улетит. Я думаю, мы очень близко от цели. В нескольких часах ходьбы. Здесь ее и сеткой не напугаешь.

– Откуда ты это знаешь, Медвежье Ухо?

Он пожал плечами:

– Понимаешь, со мной что-то происходит. В первый раз я это заметил после торфяного пожара. А во второй раз – сегодня утром, когда умывался. Как будто я начинаю понимать язык зверей и птиц. И с каждым разом все лучше. Мне кажется, я чувствую мысли травки. Не читаю, как телепат, а именно чувствую. И не только ее. Я тебе правду про гадюку рассказал, я знаю, что ты мне не поверила. Но это правда. Мне... Я понимал ее так же хорошо, как если бы она говорила человеческим голосом. Она сказала, чтобы я подарил этот цветок тебе.

То ли от собственного жара, то ли от его убежденности, Маринка на этот раз не усомнилась в его словах.

– Ты удивительный, Медвежье Ухо. Правда.

– Да нет, – он опустил глаза, – это происходит помимо меня, понимаешь?

– Все равно.

– Давай-ка я тебя опять разотру, и ты будешь спать, – переменил он тему.

– Нет, не надо. Когда температура, нельзя греть. Наоборот. Так что я лучше просто посплю, хорошо?

Он кивнул.

– Ты спи как можно больше. Сон – самое лучшее лекарство.

– Столько времени зря уходит, – вздохнула Маринка, – столько всего можно было сделать, вместо того, чтобы спать.

– И чего бы ты стала делать?

– Голову бы помыла, – усмехнулась она, – и листочек бы с латинского переводила.

– Ну, голову я вместо тебя помыть не могу, а листочек я перевел.

Маринка привстала на локте:

– И мне ничего не сказал?!

– Да как-то к слову не пришлось. Да и не очень-то там много интересного.

– Все равно расскажи, – она упала обратно на подушку.

– Я прочитаю, хорошо? Может быть, я не все правильно понял, конечно. И несколько слов там было, которых я не нашел в словаре.

Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:

– Мы остановились на том, что причины и закономерности ее перемещения не выяснены. Читаю дальше: «Есть люди, к которым это растение благоволит и позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и не мало: примерно один человек на сотню. Проникая за край...» Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке... это тоже не точно... к задней стороне, может быть... к изнанке дома... Да, смысла, конечно, очень мало... через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина совершенно однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой не понятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похоже.