Текст книги "...И дождь смывает все следы (СИ)"

Автор книги: Ольга Бесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   – А когда она уехала в Испанию?

   – На пятом месяце, видимо, не захотела рисковать, вы же понимаете, в городе такая экология...

   Какое-то неясное чувство шевельнулось у Владимира внутри, будто ступив на тонкий лёд, он услышал зловещий треск.

   – Да, я понимаю, – промолвил оперативник. – Дайте мне её адрес, пожалуйста.

   ***

   Шершень вошёл в зал. Скользнув взглядом по одинокой фигуре, с натугой тягающей гантели, он развернулся и, увидев стенд с фотографиями, подошёл поближе, с интересом разглядывая снимки.

   – Вас что-то интересует? – голос сзади заставил его обернуться. Перед ним стоял, играя бицепсами, высокий мужчина с холёным лицом и подбритыми чёрными бровями над серыми выпуклыми, как у коровы глазами. Окинув мощную фигуру Шершня липким взглядом, он с хрипотцой в голосе спросил:

   – Пришли подкачаться?

   Шершень, поморщившись в душе, ткнул пальцем в одну из фотографий, бесцеремонно спросив:

   – Это кто?

   Мужчина, мельком глянув на снимок, чуть растягивая слова, манерно произнёс:

   – О... Это же Владислав Набоков. Наш чемпион. Он...

   – Ясно, – коротко бросил сыщик и, вынув удостоверение, сунул билдеру под нос. – Угрозыск, адрес вашего чемпиона и телефон.

   – Вы не понимаете, – мужчина мгновенно как-то скукожился, глаза его забегали. – К нам приходят люди со всего города, они не говорят адрес, просто качаются и...

   – Слушай, балерина, – Шершень навис угрожающей массой над билдером. – Ты тут мне своими стероидными выпуклостями не тряси. У меня, в отличие от твоих, мышцы не искусственные, можешь попасть под производственную травму. Хочешь сказать, что не знаешь, где обитает ваш чемпион?

   – Смирновская... – скороговоркой произнёс мужчина адрес и опустил глаза.

   – Ну, вот и молодец, – произнёс Шершень почти ласково, оглядывая его с ног до головы. – Надеюсь, ты мужик смышлёный, и понимаешь, что никуда звонить не надо. А то у нас в обезьяннике любят таких симпатичных девочек.

   Окинув взглядом зал, добавил:

   – Уютненько тут у вас.

   И развернувшись, неторопливо направился к выходу, провожаемый тишиной, изредка прерываемой только уханьем качка, тягающего гантели.

   Выйдя на улицу, Шершень набрал номер Кима.

   – Володька, у меня тут кое-что обозначилось, нашёл я этого, с фотографии. Есть адрес, что дальше... Шлем? Какой шлем? У тебя там, случайно, крыша не поехала? Бывают такие побочные эффекты после ранения в голову, я читал. Нет, у меня с головой как раз всё в порядке. Куда? Какая ворона?

   Выключив телефон, Шершень некоторое время стоял, в недоумении переваривая информацию. Затем хмыкнув, пошёл к машине, бормоча себе под нос, – надеюсь, это не горячечный бред.

   Владимир уже ждал его на той поляне, где они нашли женщину. В руке у него был хоккейный шлем. Шершень вылез из машины и осторожно поинтересовался, будто обращался к больному:

   – Володя, ты вообще как? Голова не болит?

   – Слушай, – возбуждённо проговорил Ким. – Долго объяснять не буду. До меня внезапно дошло, прямо как озарение... Там блеснуло... Если бы я сразу обратил внимание... Но только сегодня понял... Рон погнался за вороной... Там, на дереве... Короче, подстрахуешь, – буркнул Владимир. Надев шлем на голову, он начал снимать джинсы.

   Шершень оглянулся вокруг, потом с нарастающим интересом посмотрел на друга. Тот уже стянул джинсы и стоял перед ним в одних плавках.

   – А джинсы зачем снял? Надеюсь, приставать ко мне не будешь? – с наигранным испугом поинтересовался Олег, его уже стала развлекать складывающаяся ситуация. – Жаль, нет фотоаппарата.

   – Хватит зубы скалить, лучше подсади, – проворчал Ким.

   Взобравшись на плечи друга, он обхватил дерево руками и, подтянувшись, полез вверх по стволу. И только тут Шершень понял, зачем другу шлем. На самой верхушке дерева из гнезда вылетела ворона и с оглушительным карканьем закружилась над оперативником. Буквально несколько секунд спустя, показалась ещё одна и, откуда ни возьмись, уже несколько ворон, истошно каркая, кружили вокруг Кима, мужественно пробиравшегося сквозь этот гомон и хлопанье крыльев к гнезду.

   Шершень сжался внутри, когда одна из птиц, спикировав, с остервенением рванула рубаху на плече Владимира. Словно по какой-то команде, вороны набросились на оперативника, терзая его рубаху и клюя шлем. Шершень подумал, что уже видел в каком-то фильме нечто подобное... Только не помнил, где. Он пожалел, что не понял сначала, что задумал друг: «А то... А что то?.. Всё равно бы он полез туда, только зачем? Зачем он туда полез? Чёрт, эти вороны сожрут его сейчас там!»

   Оглянувшись по сторонам, Шершень вынул пистолет и, направив дуло в небо, нажал на курок. Треск выстрела заставил ворон шарахнуться врассыпную. С негодующим карканьем они закружили вокруг человека, спускающегося вниз.

   Ким спрыгнул с дерева и в изнеможении плюхнулся на землю.

   – Всю рубаху порвали... Звери, – он удовлетворённо вздохнул и посмотрел на Шершня, который в каком-то ступоре наблюдал за другом.

   – Вот, – протянул он руку. На ладони тусклым блеском сверкнул металл.

   Шершень с удивлением взял в руки медальон на толстой золотой цепочке.

   – Монета... – протянул он с ещё большим удивлением.

   – Ага, – кивнул Владимир, снимая шлем и надевая джинсы. – Монета.

   Шершень вполголоса прочитал:

   "Не Нам

   Не Нам

   А Имяни

   Твоему.

   Перевернув монету, недоуменно протянул:

   – Смотри, здесь крест какой-то. Может, просветишь меня, юродивого, что-то я ничего не пойму.

   Ким довольный засмеялся.

   – В тот день, когда я гулял с Роном, заметил, как из кустов, где женщину нашли, вылетела ворона. Тогда я не придал этому значения, но потом вспомнил, что в клюве у неё что-то блеснуло. Рон тогда помчался за ней... Она и села на это дерево, здесь у неё гнездо. Меня всё время не отпускала мысль, что я что-то упустил, а потом понял: а вдруг эта ворона стащила что-то, принадлежавшее нашей потерпевшей или преступнику? Одолжил хоккейный шлем у соседского парня, и сюда.

   Шершень задумчиво посмотрел на друга.

   – А знаешь, ведь я видел уже эту вещицу. Я даже знаю, кому она принадлежит.

   Владимир застыл, уставившись на Шершня.

   – Ну... договаривай, Фудзияма, не томи!

   Г Л А В А 4

   Шершень и Ким терпеливо ждали, сидя в машине с выключенными фарами. Около бара толпился народ, то и дело подъезжали машины, но тот, кого они ждали уже почти два часа, не появлялся.

   – Смотри, проститутки, – двинул локтем напарника Владимир. – Какие девочки... Какие же у них мальчики? – засмеялся он, подмигнув Шершню. – Жаль, что в засаде, а то бы сейчас оформили.

   – Угомонись, – буркнул Шершень, мельком глянув на проституток.

   – Нет, ты посмотри, – не утихал Ким. – Какие ножки у той, с офигенным бюстом.

   – Ноги как ноги, – протянул Шершень равнодушно. – Смотрю, как тебя шарахнули по башке, у тебя там какой-то чип залип. А вот и наша птичка, – Шершень кивнул по направлению бара.

   Из чёрного «хаммера» выбрался здоровый парень и, не торопясь, направился к бару.

   – Как думаешь? Получится? – Владимир с напряжением вглядывался в спину верзилы.

   – Да, как в той квартире, где мужик чуть не украсил интерьер твоими мозгами.

   – Не сомневайся, сейчас возьмём тёпленьким, не открутится, гад, – произнёс возбуждённо Ким. – Весь аж завибрировал, когда я ему по телефону сказал, что у меня его монета.

   Олег ещё раз критически оглядел друга.

   – А может, всё-таки доложим Палычу? Вдруг там будет дружок Хмелевской? Он может узнать тебя. Вставят перо в бок, не успеешь и крякнуть.

   – Нет, – резко оборвал Ким. – Это тебя, громилу, за версту можно узнать, а меня вряд ли он рассмотрел, такая заварушка была... Так что сделаем, как решили. Я выхожу из бара, даю знак, что всё в порядке, тут ты и подключишься.

   Выбравшись из машины, он поправил бандан на голове и, пару раз присев в узких джинсах, недовольно пробурчал:

   – И как они помещаются в таких колготках?

   – Ну, ты прям вылитый гомик, – хохотнул Шершень.

   – Щас в зубы дам, не посмотрю, что вместе в детский сад ходили, – прошипел возмущённо Ким и, бросив на друга негодующий взгляд, неспешной походкой направился к бару. В другом месте Набоков встречаться не захотел.

   В баре стоял полумрак. Оглушающе орала музыка, тут и там сидели парочки, нежно глядя друг на друга. Ким прошёл под обстрелом скользких взглядов к столику и, присев, осмотрелся. Мгновенно перед ним оказался молоденький паренёк с подведёнными губами и впалой грудью, просвечивающей сквозь сетку футболки. Взглянув на оперативника мутным взглядом наркомана, он произнёс глухим голосом:

   – Привет, байкер, косячка не найдётся?

   – Мадлен, пошёл вон, не пачкай стул, – Набоков в кожаных брюках и жилетке, сквозь которую обрисовывались внушительные бицепсы и трицепсы, смахнул парня со стула и сел, вперившись в Кима неприятным взглядом.

   Повисла пауза.

   – Ну, – произнёс Набоков, продолжая наблюдать за Владимиром. – Что скажешь?

   Весь его вид излучал силу и угрозу.Ким напрягся. На мгновение мелькнула мысль, что Шершень не так уж был и не прав: «Чёрт, бугай херов... С таким нелегко будет справиться».

   – А что тут говорить, – произнёс он вяло, – видел я тебя там, на поляне.

   – На какой поляне? – вязким голосом поинтересовался бугай.

   – Там, где ту бабу нашли... – Владимир подмигнул парню.

   Набоков откинулся на спинку кресла и, посмотрев на бармена, показал два пальца. Тот, подскочив, с готовностью поставил два бокала с пивом и исчез.

   – Продолжай, – сумрачно проговорил Набоков, отхлёбывая пиво.

   – Я хочу пять кусков. Не евро, только зелёные.

   Бандит молча пил пиво, угрюмо глядя на Владимира.

   – А с чего это ты, гнида, решил, что я вот так отвалю тебе пять кусков? Сейчас прихлопну, как таракана, и все дела, – с тяжёлой усмешкой он посмотрел оперативнику прямо в глаза.

   – Ну, знаешь, меня не вчера мамочка родила, думаешь, просто так пришёл? У меня всё в ажуре. Письмецо, где надо, и монетка та... Знакомый меня просветил насчёт монетки-то. Запоминающаяся вещица, – серебро, тысяча восемьсот первый год, да ещё мальтийский крест. Меньше, чем на пять сотен не тянет. Ну, а остальное – это чтобы я забыл о том, что видел тебя там, на лужайке. Говорят, баба должна была родить, да ребёнка из неё вынули. Умерла, говорят... Ким не успел закончить, как Набоков, стремительно выкинув руку, сжал его горло.

   – Заткнись, сучок, – сквозь зубы прошипел бандит. Так же стремительно отняв руку, он взял кружку и, не торопясь, отхлебнул глоток пива.

   Отпрянув, Ким помассировал горло:

   Не, мы так не договоримся... Не хочешь, не надо, – он сделал вид, что встаёт.

   Сядь, – со спокойной угрозой в голосе произнёс Набоков. – Ладно, жертва аборта, получишь ты свои пять кусков, но если ты, шестёрка, где-нибудь ляпнешь... – он многозначительно замолчал.

   – Я чё, враг себе? Мне с девчонкой покататься хочется, я уже тачку себе присмотрел. Монета у меня дома и... – скороговоркой добавил Ким. – Письмо в надёжном месте, и фотография, где ты стоишь с этим медальоном, я её из клуба позаимствовал.

   – Смотрите, какой предусмотрительный хорёк, – усмехнулся Набоков. В глубине его глаз недобро вспыхнул огонёк и тут же погас.

   – Ладно, пошли, – тяжело поднявшись, он незаметно подал кому-то знак и неспешной походкой направился к выходу. Владимир всё видел. Видел, как из-за столика в углу бара поднялись два мужика.

   «Вечер перестаёт быть томным!» – пронеслось в голове. Он ощутил прилив адреналина, кровь забурлила, отдаваясь болезненными толчками в ране на виске. Но боль только придавала воодушевления, заставляя ощущать злое нетерпение. Холодная сталь ПМ, спрятанного подмышкой, приятно согревала душу: «Ну, Шершень, готовься... Шоу начинается!»

   Выйдя из бара, они окунулись в духоту летнего вечера. Ким, вынув сигарету, щёлкнул зажигалкой. Набоков, критически окинув его взглядом, с мрачной иронией поинтересовался:

   – Не боишься?

   – Чего? – Владимир посмотрел на бандита.

   – Не дожить до старости.

   Ким пожал плечами и, бросив сигарету, направился к своей «восьмерке».

   Пока всё складывалось так, как они задумали. Только вот два шкафа, что вышли вслед за ними, не вписывались в продуманную схему.

   Подойдя к машине, оперативник оглянулся и, кивнув на сопровождающих, с деланной дрожью в голосе спросил:

   – Они тоже поедут с нами?

   – Не бойся, ребята тихие, девочками, вроде тебя, не интересуются.

   – Не... – Ким недовольно протянул. – Мы так не договаривались.

   – Мы вообще не договаривались, – прошипел сквозь зубы Набоков. – Залезай в тачку, вонючий хорёк, и не болтай.

   – Не... Я не согласен, – уже почти истерично заголосил Ким. Проходящая мимо парочка заинтересованно уставилась на них, чуть замедлив шаг, но, увидев появившегося ниоткуда Шершня, прибавила шагу.

   – Малыш, к тебе пристают? – услышал Владимир пророкотавший голос друга.

   Троица, как по команде развернулась к Шершню, и тут один из сопровождающих Набокова крикнул:

   – Влад! Это же мент! Тот, который... – он не успел закончить.

   Набоков, с удивительной лёгкостью для такой груды мышц, кошкой прыгнул на Владимира и, размахнувшись, обрушил на него всю мощь своей могучей руки. Ким интуитивно чуть отклонил голову, и кулак, с блеснувшим на нём кастетом, просвистел рядом с виском, только слегка его задев. Но и этого оказалось достаточно, чтобы из глаз оперативника посыпались искры. Резкая боль пронзила раненый висок.

   «Ах, ты, сволочь!» – пронеслось в голове оперативника.

   Выхватив пистолет, он коротким ударом, вкладывая всю свою ненависть, двинул Набокова в лицо. Холодная сталь пистолета так и вмялась в податливую кожу бандита, мгновенно порвав её. Набоков схватился за лицо, и тут же Ким нанёс ему ещё удар, прямо в висок. Груда мышц, обтянутая чёрной кожей, рухнула с глухим хрюканьем на грязный асфальт, разбрызгивая кровь, обильным потоком хлынувшую из раны. Один из дружков Набокова выхватил пистолет и направил на Шершня. Раздался щелчок. Олег, словно медведь гризли, навалился всем телом на стрелявшего и, сбив его с ног, опрокинул на асфальт. Другой бандит не стал ждать развязки и припустил во весь дух прочь. Стрелявший, вопя ругательства, извивался под тяжестью Шершня. Но тот, надавив коленом ему на грудь, с таким наслаждением врезал бандиту по лицу кулаком, что от удара у того чуть не оторвалась голова, только мотнулась, словно гуттаперчевая. Бандит затих.

   – Ну что, пальнула твоя пушка? Говорила тебе мама – не покупай левые патроны, заклинит. Уф... – тяжело поднявшись, Шершень потёр кулак и, оглянувшись на Кима, радостно произнёс: – Это тот гад, что стрелял в квартире. Узнал, видать...

   Владимир посмотрел на валяющегося у его ног Набокова, потом провёл ладонью по подбородку и, с удивлением увидев на ней кровь, удовлетворённо вздохнул:

   – Ну, вот и всё...

   Раздались раскаты грома. Лёгкий ветерок пробежался по листве деревьев, на лицо Владимира упала тяжёлая капля дождя, затем другая... Дождь забарабанил по асфальту, вздымая лёгкие облачка серой пыли.

   * * *

   Оперативники вошли в палату и остановились, глядя на молодую женщину, державшую на руках младенца. Ким не узнал в ней ту, которая всего три дня назад лежала умирая вся в крови, с безобразной раной на животе.

   Слегка вьющиеся светло-каштановые волосы, бледное чистое лицо и глаза... Когда она подняла на него глаза, жаркий комок подступил к горлу мужчины и застрял, заставив задержать дыхание. Женщина с тревожным любопытством смотрела на вошедших оперативников. Неуверенная улыбка застыла на бескровных губах.

   – Вот, – Ким положил на тумбочку плюшевую маленькую собачку. – Это вам от Рона.

   Женщина удивлённо вскинула на него свои карие с жёлтыми искорками глаза.

   – Это мой пёс нашёл вас.

   – Так это вы... – она хотела подняться.

   Ким поднял руку:

   – Нет, нет! Ни в коем случае. Врач сказал, вам нужен покой.

   – Так это вы... – словно заклинание, продолжала повторять Илона, переводя взгляд с одного оперативника на другого. – Это вы спасли её и меня.

   Шершень тихонько толкнул Владимира в бок и пророкотал:

   – Вот и ладно, не будем вас беспокоить, – пятясь, он начал двигаться в сторону двери, незаметно потянув за собой Кима. – Выздоравливайте.

   Друзья вышли из палаты.

   Шершень шумно вздохнул полной грудью.

   – Боялся дышать, такая маленькая, словно одуванчик... Как та дамочка, Холодова, вопила – не отдам ребёнка, я его купила! Думала, за пятьдесят тысяч можно купить счастье. Не вышло. Хотя её тоже можно понять. Муж поставил условие, чтобы был ребёнок, иначе развод. Своего ребёнка потеряла на пятом месяце, вот и обманывала его, что беременная. Нашла людей, те ей и продали новорождённую девочку. Интересно... она догадывалась, каким образом эти отморозки делают свой бизнес?

   – Как там было написано на той монете? «Не нам... А Имени твоему»? Наверное, это какой-то знак, – пробормотал, задумавшись про себя, Владимир.

   – Какой знак? – Шершень удивлённо уставился на друга.

   -Никакой, – засмеявшись, ответил Ким. Перед глазами возник образ рыжеволосой женщины с мягким взглядом светло-карих глаз.

   – Ты веришь в приметы?

   – Я? – Шершень на мгновение задумался. – Да, был один случай... Иду я, значит, как-то вечером домой, а навстречу...