Текст книги "...И дождь смывает все следы (СИ)"

Автор книги: Ольга Бесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Ворона наклонила голову, разглядывая чёрными, словно антрацит, круглыми глазами предмет, заинтересовавшись его содержимым: сквозь зелень травы тускло пробивался отсвет металла, будоража любопытство. Внезапный шорох отвлёк её внимание. Ворона настороженно прислушалась, но повторившийся шорох прервал её размышления. Каркнув, она подскочила к вожделенному предмету и, схватив его клювом, взлетела.

   Боль... Боль уже не терзала её. Только тупое покалывание изредка пробегало волной по телу, растворяясь в кончиках пальцев, почти онемевших, как и всё её тело. Она уже не чувствовала рук, прижатых к животу, только иногда пыталась шевелить ослабевшими пальцами, не ощущая тепло крови. «А может, уже вся кровь вышла из неё? Сколько в человеке крови? Наверное, мало, раз она уже ничего не чувствует». Женщина приоткрыла веки, багровый горячечный свет резкой болью ударил в глаза. «Что сейчас, день? Ночь... Сколько времени она лежит тут? Что произошло?» Она напрягала память, но сквозь тёмную пелену, окутавшую сознание, мысли гасли, растворяясь в пустоте. И вдруг, судорога воспоминания пронзила все её тело.

   «Ребёнок!» – неимоверным усилием, напрягшись, она прижала пальцы к животу, пытаясь ощутить биение ребёнка. Но пальцы, липкие от загустевшей крови, только нащупали рану.

   «Боже! – взмолилась она. – Помогите! Ребёнок!»

   Рот женщины открылся, но с потрескавшихся губ сорвался только беззвучный шёпот. Она уже не почувствовала, как холодный мокрый нос ткнулся ей в лицо и, шумно фыркнув, исчез.

   – Рон, – резкий голос позвал собаку. – Ты что там нашёл? Ко мне!

   Но овчарка только повернула голову в сторону хозяина и недовольно тявкнула: «Ты что не понимаешь? Сам иди, здесь человек!»

   – Ну, что там? – недовольно пробурчал мужчина, пробираясь сквозь колючий кустарник шиповника. – Надеюсь, ты нашёл действительно что-то интересное, а то оставлю без косточки. Чёрт! – выругался, не удержавшись, Владимир.

   Сколько он видел трупов, но тут он вздрогнул и отшатнулся, сглотнув слюну от подступившей тошноты. Перед ним лежала человеческая масса, вся в засохшей крови с прижатыми к животу крест-накрест руками.

   Владимир присел на корточки и приложил пальцы к шее: «Мёртвая!»

   И тут, словно в раздумье, сердце сделало удар, отозвавшийся слабым, почти неслышным толчком в артерии. Владимира словно подбросило. Сдёрнув с себя рубаху, он бережно накрыл тело и, бросив овчарке «охранять!», ринулся сквозь кустарник, уже не обращая внимания, как шипы вонзаются в обнажённое тело. Выскочив на поляну, достал мобильный телефон и набрал номер...

   Вокруг стояла тишина, нарушаемая только гулом трассы, пролегающей в трехстах метрах от того места, где он стоял, и карканьем растревоженных чем-то ворон. Ещё никогда так медленно не тянулось время. Он боялся подойти к женщине. Боялся, что уже не ощутит пульс сердца на её шее.

   Прошли долгие двадцать минут, прежде чем послышался вой сирены. Подпрыгивая на ухабах, к нему приближалась «скорая», следом шла оперативная машина и белый «мерседес» с проблесковыми маячками.

   Увидев, как из машины пыхтя выбирается Шершень, Владимир с облегчением вздохнул: Олег был его другом. Сотрудники по отделу добродушно посмеивались над Шершнем, обзывая Фудзиямой, намекая на его страсть к японской еде и внушительную фигуру. На что тот только добродушно посмеивался, поглаживая лысый череп.

   Следом за ним из машины выбрался судмедэксперт Снегирёв и кинолог Ковач с собакой. Шустрый кобель по кличке Ральф сразу насторожился, видимо, почуяв кровь.

   Владимир, махнув рукой вместо приветствия, повернулся и бегом направился к зарослям. Санитары «скорой» побежали за ним, держа на весу носилки. Их опередил Снегирёв, с удивительной ловкостью пролезший сквозь кустарник. Оперативник замер, прислушиваясь.

   – Носилки! – гортанно произнёс Снегирёв, словно каркнул.

   «Фу, жива!..» – с какой-то детской радостью подумал Владимир, ощутив внезапное облегчение, как будто сбросил с себя неимоверную тяжесть.

   Подошедший Шершень деловито осведомился:

   – Ну, что там, давай докладывай.

   – Рон нашёл женщину. Живот разрезан, точно тушу разделывали. Чёрт, когда увидел, прямо обалдел, какая же сволочь это сделала.

   – Ясно, – Олег, насупившись, наблюдал за санитарами, выносящими тело, укутанное в простыни. – Удивительно, что ещё жива, видимо, сегодня смерть заблудилась в лабиринте. Пошли к начальству.

   Подмигнув Владимиру, он неспешным шагом направился к «мерседесу», где их уже ждал старший следователь Павлов.

   Чуть старше их с Шершнем, он был весь седой, невысок ростом, жилистый, с колючим взглядом светло-серых глаз из-под слегка нахмуренных бровей. Никто не слышал, чтобы немногословный Павлов когда-нибудь повысил голос, «взорвался». Не всех начальников устраивал независимый характер следователя, так что тому часто приходилось выслушивать выговоры, стоя «на ковре». Оперативники же уважали Павлова за то, что тот не держал любимчиков и был справедлив.

   Внимательно выслушав доклад Владимира, Павлов бесстрастно произнёс:

   – Ну, что ж, вы нашли женщину, вам и карты в руки. Вы и Шершень будете вести это дело.

   Вынув пачку сигарет, закурил, не предложив оперативникам.

   – Даю два часа. Надеюсь, времени достаточно, чтобы прояснить ситуацию, – немного помолчав, добавил: – Постарайтесь быстро пройти участок, пока свежие следы, будет дождь.

   Аккуратно затушив сигарету, Павлов засунул бычок в пачку и, сев в машину, ещё раз посмотрел на друзей.

   – Будете работать с Ковачем, – сказав, как отрубив, он захлопнул дверцу машины. Посигналив, «мерседес» направился в сторону шоссе.

   – Вот и накрылись выходные, – вздохнув произнёс Владимир, с тоской глядя вслед удаляющейся машине.

   – С начальством не спорят, это всё равно, что ругаться против ветра, – деликатно хохотнул Олег, погладив подбежавшего Рона за ушами. – Молодец, мальчик, молодец... Нашёл работу своему папочке.

   Рон вильнул хвостом в знак признательности и опустил голову, чтобы рука оперативника больше не касалась его ушей.

   – Нелюдимый он у тебя, – засмеялся Шершень.

   – Да, не любит нежности, настоящий мужик, – кивнул головой Владимир. Рон подбежал к Ральфу, и оба пса закружились, играя и слегка грызя друг друга. Подошедший Ковач, протянул пачку сигарет друзьям.

   – Ну что, начальство озадачило?

   – Начальство всегда право, – пробасил Шершень и, хлопнув по плечу Владимира, с сомнением взиравшего на небо, добавил. – Не смотри, если начальство сказало, – будет дождь... Значит, будет.

   – Ладно, работаем... – Ковач спрятал пачку сигарет в карман и, свистнув Ральфу, направился к пролеску.

   Часа два, сантиметр за сантиметром, оперативники осматривали пространство вокруг места, где нашли женщину. В небольшом углублении, где лежало тело, роились мухи над лужей загустевшей тёмной крови.

   – Чёрт, ну ты подумай... Сколько крови, как она ещё жива оказалась, просто немыслимо, – прошептал Владимир, внимательно осматривая всё вокруг. Вогнав лезвие лопаты в грунт на всю глубину проникновения крови, он вынул землю и осторожно высыпал в полиэтиленовый мешок. Собрав пробы в нескольких местах, в отдельный мешок насыпал грунта, не пропитанного кровью. Закончив, оглянулся, ища глазами своего пса. Рон, опустив нос в траву, описывал круг за кругом, словно пылесос. Ральф кружил поодаль.

   Оба пса были из одного помёта, но Рона забраковали ещё щенком, как сказал тренер-кинолог из питомника – слишком он умный какой-то и хитрый. Хочет – работает, хочет – нет. А нам нужны собаки-роботы, придётся отдать.

   Рон, словно поняв, что разговор идёт о нём, всё это время слушал, чуть наклонив голову. Неожиданно он подбежал к Владимиру и, встав на задние лапы, упёрся передними ему в колени. Одно ухо ещё не поднялось, вид у него был забавный и лукавый.

   – Вот хитрюга, – засмеялся тренер. – Возьмёшь?

   Оперативник задумчиво посмотрел в блестящие черносливы глаз щенка и неожиданно для себя произнёс:

   – Беру.

   Пёс, до этого настороженно наблюдавший за ним, весело махнул хвостом, словно поняв, что судьба его решена и, подпрыгнув, побежал, смешно хлопая ушами при беге.

   Так Рон выбрал себе хозяина.

   – Ищи, Рон, ищи! – подбадривал собаку Владимир. Но пёс и без команды знал своё дело. Постепенно расширяя радиус круга, он всё дальше отдалялся от следователей. Внезапно остановившись, сел и подал голос.

   Владимир подбежал и посмотрел на траву вокруг – что?

   Собака, пристально глядя ему в глаза, ещё раз гавкнула и слегка подпрыгнула. Подошедший Шершень уверенно проговорил:

   – Машина здесь стояла.

   – Похоже, – протянул задумчиво Владимир.

   Трава была примята колёсами, след вёл от дороги и обратно.

   – Уверен, что это именно наша машина? – Олег посмотрел на друга.

   – Верно, Рон не ошибается, у него верхнее чутьё. Может, и через три дня тебя по следу провести.

   – Значит, приехали на машине, сбросили тело в яму за кустарником и уехали. Остаётся только выяснить, что за марка автомобиля, номера... Рон случайно не в курсе?

   – Смейся, смейся, – пробормотал Владимир. Наклонившись, он подобрал окурок и положил в пакет. – Больше ничего, чисто. Видимо, они не задерживались долго, из этого следует, что привезли уже тело. Бросили женщину в полной уверенности, что она не выживет.

   – Ладно, берём пробу воздуха и, пожалуй, всё, – Шершень протянул Владимиру бутылочку, наполненную водой.

   – А закуска? – усмехнулся тот.

   – Щас, будет тебе и закуска, – проворчал Олег. – Иди, работай, зря, что ль, тащил бутылку.

   – Какой ты предусмотрительный, – покачал головой Владимир.

   Взяв бутылку, он пошёл в сторону, где лежало тело женщины. Подойдя, присел на корточки и, открутив крышку, вылил половину содержимого на землю. Подержав некоторое время бутылку открытой, крепко закрутил и, поднявшись, выбрался из кустов.

   – Не нравится мне всё это. Ни следов, ничего... Как бы не очередной «глухарь».

   – Будем надеяться, что женщина выживет.

   – А толку-то, – пожал плечами Владимир. – Она минимум неделю пролежит в реанимации, за это время преступники заметут следы.

   – С чего бы это? Ты сам подумай, голова... Они же не знают, что она жива. Чёрт, – Шершень хлопнул себя по макушке. – Дождь... – недоуменно протянул он и, подняв лицо, уставился на небо.

   Ещё несколько крупных тяжёлых капель упало на лысую голову Олега. Потом, словно нехотя, пошёл мелкий дождь и внезапно, с порывом ветра, вдруг обрушился на оперативников стеной ливня. Друзья, чертыхаясь, помчались к машине, где Ковач с Ральфом уже уютно устроились на заднем сиденье.

   – Слушай, а наш Палыч не шутил, – пробурчал удивлённый Шершень, протирая от дождя мокрую лысину.

   Владимир только усмехался, растирая мокрое тело руками. Его рубаха, вся промокшая от крови, лежала грязным комом на полу машины, словно немое напоминание о произошедшей трагедии.

   Шершень, глянув на рубаху, поднял глаза на друга.

   – Слышь, я буду не я, если не найду того гада, что сделал это.

   Высадив Владимира около его дома, машина с оперативниками направилась в отделение. Дождь, внезапно начавшийся, так же внезапно прекратился, подарив городу свежесть и прохладу.

   Г Л А В А 2

   Павлов, или как его звали между собой оперативники – Палыч, внимательно читал протокол осмотра места происшествия. Затем взял в руки заключение судмедэксперта. Владимир Ким и Шершень тихо сидели, ожидая, когда начальство обратит на них свой взор.

   – Итак, – Павлов положил бумаги на стол. – В крови нашей пострадавшей нашли нитразепам, препарат из группы бензодиазепинов. Касательно раны на животе, эксперт указал, что разрез длинный, узкий, прямолинейный. Края ровные, гладкие, неосаднённые, концы раны острые. Отбросив медицинскую терминологию, скажу короче. Разрез был произведён скальпелем и сделан человеком, имеющим медицинское образование. Говоря простым языком, женщине сделали кесарево сечение и вынули ребёнка.

   Повисла гнетущая пауза.

   – Ребёнка? – не выдержал Владимир, почувствовав, нечто сродни холодному ужасу, окатившему его с ног до головы и поднявшему волосы на спине. Шершень только крякнул, положив массивные руки на стол.

   Павлов продолжал:

   Состояние женщины средней тяжести, пока без сознания, но, как сказали врачи, угрозы жизни нет. Не удаётся пока установить, кто она. С этого и начнёте. Теперь слушаю о ваших дальнейших действиях, – он посмотрел на оперативников...

   Спустя полчаса оперативники вышли из кабинета следователя.

   – Придётся проверить все женские консультации.

   – Сизифов труд, – протянул безнадёжным голосом Шершень.

   – Есть другие варианты? – ехидно поинтересовался Владимир.

   – Тебе бы только ёрничать. Ладно, я поехал, звони, если что узнаешь.

   Владимир подошёл к машине. Рон, увидев хозяина, высунул голову и уставился на него, словно говоря: «Ну, что стоишь? Поехали».

   «Поехали-то поехали, вот только мне не даёт покоя одна мысль, – он сел за руль „восьмерки“ и задумался: – Что-то там, в пролеске, было такое, что я заметил, но не придал значения, только что?»

   Он уже хотел завести движок, как на стекло плюхнулась жидкая лужица, растекшаяся неровным пятном.

   – Вот зараза! – выругался Владимир, включив дворники. – Эти вороны специально, что ли, ждут, когда я машину помою? Достану воздушку, рука не дрогнет пристрелить парочку!

   Рон, ворча, улёгся на заднем сиденье, всем своим видом показывая, что полностью разделяет мнение хозяина.

   «Ворона, ворона... Что-то связанное с этим бомбардировщиком не даёт мне покоя. Что-то вертится в голове, только не пойму, что...» – думал оперативник, выруливая на дорогу.

   В пятой по счёту консультации дежурная регистратуры, яркая блондинка с выщипанными бровями на белом, словно алебастр, кукольном личике, мельком бросив взгляд на фотографию, нерешительно произнесла:

   – Не знаю... – она с сомнением взглянула на Кима.

   Но тут из-за её плеча выглянула молоденькая медсестра со вздёрнутой верхней губкой на симпатичной мордашке. Протянув холёные пальчики с длинными ногтями, она взглянула на оперативника.

   – Можно я посмотрю? – карие глаза с любопытством уставились на снимок. – Она что, спит? – девушка посмотрела на Владимира. – Постойте, я её видела недавно, кажется, на прошлой неделе, а может, не она... – задумчиво протянула девушка, теребя фотографию. Отдав снимок, она улыбнулась ему, блеснув острыми зубками, и отошла, состроив глазки.

   Он проводил хорошенькую медсестру взглядом и посмотрел на блондинку.

   – Вы не торопитесь, посмотрите внимательнее, – умиротворённым голосом проговорил Владимир, настойчиво глядя ей в глаза.

   Выщипанные бровки приподнялись, девушка, отрицательно качнула головой и, отвернувшись, стала перебирать медицинские карточки.

   Ким окинул взглядом холл клиники. Тишина, мягкие кресла, цветы, предупредительные врачи и медсёстры.

   «Как же так получилось, что, придя на консультацию, женщина оказалась в пролеске со вспоротым животом? Ясно, что с чужим человеком она бы никуда не пошла. Но она пошла... Почему?»

   Он уже хотел уйти, но что-то его удерживало. Что-то было не так, но что? Неясное предчувствие чуть холодило в животе. То ли медсестра отвечала чуть нервнее, чем нужно... То ли предположение другой, с симпатичной мордашкой, что она видела раньше женщину на фотографии. Ким медлил. Он обратил внимание на медсестру, нёсшую на подносе чашку и круассан. Подойдя к сидевшей в кресле женщине, она улыбнулась, протянув той поднос.

   Владимир повернулся к алебастровому личику.

   – У вас есть бар?

   – По коридору прямо и налево – кафе, – сухо ответила та, не отрывая глаз от монитора компьютера.

   -Скажите, а носить чай входит в обязанности медсестёр?

   Девушка, чуть приподняв бровки, уставилась на него блекло-голубыми глазами, аккуратно подведёнными чёрным карандашом. Затем, бросив взгляд за его спину, с лёгким нетерпением произнесла, чуть сморщив ярко накрашенные губки:

   – Нет, – затем, помедлив, добавила, пожав плечами: – Ну, если кто попросит...

   – По-про-сит, – по слогам повторил Ким. Ему внезапно пришла шальная мысль: «А что, очень даже вероятно!»

   Включив всё своё обаяние, оперативник ласково проворковал:

   – Вы любите капуччино?

   Но то ли обаяния в его голосе было мало, то ли ласкового воркования не получилось – блондинка холодным тоном отрубила:

   – Нет. Кофе портит цвет лица.

   «Чёрт, ну, что за кукла... Ну никак не проймёшь её. Надо Фудзияму подключать!»

   Немного помявшись, он, было, открыл рот, но тут девушка вперилась в него взглядом, температура которого явно опустилась ниже точки замерзания, и процедила сквозь зубы:

   – Вы беременны? Может, вам нужна помощь? Тогда позову охрану.

   Ким хотел уже вынуть удостоверение, но что-то его остановило: «Нет, погодь, светиться не надо. Что-то ты нервничаешь, куколка. Вопросы-то безобидные, а ты уже красными пятнами вся покрылась. Ещё немного, и штукатурка с личика посыплется».

   – Всё, сдаюсь, сдаюсь... – он в шутку поднял руки и направился к выходу.

   На улице, вынув телефон, набрал номер Шершня и безапелляционно произнёс:

   – Слушай, Фудзияма, тут кое-что наметилось. Дуй сюда, и по-быстрому, – он продиктовал адрес и, выключив телефон, осмотрелся по сторонам.

   Опускались сумерки. Наступал тот временной промежуток, когда уже закончился день, но ещё не настала ночь. Владимир верил, что в это междувременье что-то в природе происходит. Это всё равно, как Час Быка или дни Гекаты, когда Луна, затемнённая Землёй, воздействует на неё каким-то магическим образом. Его охватило необъяснимое предчувствие приближения какого-то важного для него события. События, которое, может быть, изменит всю его жизнь... Откуда оно возникло, он не мог понять. Проносившиеся мимо машины, спешащие куда-то люди, погружённые в свои проблемы. Весь этот звон, треск, гул... Казалось, что он наблюдает за происходящим из другого измерения и видит себя со стороны в этом энергетическом вихре, воронкой затягивающей его в свою бездну.

   – Эй! Ты что стоишь, как сомнамбула? Спишь с открытыми глазами? – резкий толчок в плечо заставил Владимира вздрогнуть. Грохот города обрушился на него с удвоенной силой, ввинчивая в реальность.

   Шершень стоял рядом и, наклонив лысую голову, заглядывал ему в глаза.

   – Маленький принц, просыпайся, твоя розочка пришла! – хохотнул он, довольный своей шуткой. – Ну, что тут за проблема?

   – Что-то в последнее время у тебя шутки со сложным философским подтекстом, – недовольно произнёс Ким, потирая плечо.

   – Значится так – как говорил капитан Жеглов. У меня предчувствие, что наша потерпевшая была здесь. Куколка, что заведует регистратурой, психует, не пойму почему, – он сделал паузу. – Я решил не вводить в ступор эту ксерокопию барби своим удостоверением. Чувствую, надо работать тихо, она как-то нервничает. Не знаю, может, нос не попудрила, а может, что и другое... Мои предположения: наша пострадавшая пришла в консультацию, и кто-то её отсюда увёл. Каким образом можно увести женщину, находившуюся в здравом уме и памяти, чтобы она не сопротивлялась? – он опять сделал паузу и выжидающе посмотрел на Олега.

   – Дав ей нитразепам, чтобы вызвать полуобморочное состояние и нарушение координации движений, – закончил Шершень мысль.

   – Вот за что я в тебя такой влюблённый, что ты такой умный, – хлопнул друга по плечу Владимир. – Что спрашивать у этой куколки знаешь? Предупреждаю, она – крепкий орешек, этакий персик тридцатилетней выдержки, так что вперёд, ты у нас известный сердцеед. Короче, работай, а я пивка пойду попью, что-то в горле пересохло, – он кивнул на вывеску, где белый медведь держал бочонок. – Я буду в том баре.

   Не успел Владимир насладиться и половиной кружки пива, как в бар вошёл Шершень и, пробравшись к столику, вполголоса произнёс:

   – Едем. Та куколка ушла с работы.

   – Вот зараза! – вскрикнул поражённый Ким. – То-то она всё кривилась, словно у неё флюс вскочил. Не случайно наша дамочка сбежала, чувствую, что разговор с ней будет обоюдно познавательный.

   – Да, ещё, что я узнал. Нашу пострадавшую зовут Илона Остроумова. Она здесь наблюдалась. У меня её адрес и адрес твоей куколки. Как распределимся?

   – Думаю, вместе надо ехать к куколке, кстати, как её имя?

   – Оксана Хмелевская.

   – Хмелевская, – повторил Ким. – Это не она пишет детективы?

   Шершень выпучил глаза на Владимира и покрутил пальцем около виска.

   – Ты, Володька, что-то совсем плохой стал... Та в Польше, а эта – здесь.

   – Нет? Ну, тогда поехали, нанесём визит мадам Хмелевской, которая не пишет детективы, – Ким еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.

   Они быстро нашли дом. Небольшая пятиэтажка, типичная хрущёвка затерялась в зелени старых клёнов и кустов жасмина.

   – Живописное место, старый район. Здесь и воздух совсем другой, – произнёс Шершень, вылезая из машины, вдыхая полной грудью и поводя носом. Ким нетерпеливо поджидал его, осматривая дом.

   – Ты из эйфории-то выпади, – пробурчал он недовольно. – Лучше «макарыча» приготовь, чёрт его знает, что за сюрприз нам приготовила мадам Хмелевская.

   Они вошли в подъезд. В нос ударил резкий запах кошачьей мочи и вонь мусоропровода.

   – Действительно, другой воздух, – насмешливо прошептал Владимир, бросив исподтишка взгляд в сторону друга.

   Поднявшись на третий этаж, они подошли к нужной двери и прислушались. Из квартиры доносились приглушённые голоса. Переглянувшись, вынули оружие. Ким, сняв с предохранителя свой ПМ, нажал на звонок. Голоса стихли. Спустя минуту, приглушённый голос за дверью спросил:

   – Кто?

   Шершень, как можно добродушнее, пророкотал:

   – Я сосед сверху, вы не займёте соль? Вот взялся варить борщ, а соли нет, даже и не знаю, неудобно как-то. Не поможете по-соседски?

   Раздалось шуршание, звякнула цепочка, и дверь распахнулась. Ким, выглянув из-за спины Шершня, улыбнулся куколке.

   – Не позволите?

   Хмелевская на секунду опешила, но тут же завопила:

   – Ааа... Менты!!! – голос её сорвался, перейдя на визг.

   В следующее мгновение произошло невероятное. Наклонившись, она со всей силы ударила Шершня головой в живот. Тот, охнув, согнулся пополам и тут же получил коленом в лицо.

   Владимир, в беспомощной попытке прорваться сквозь тело друга, перегородившего громадной массой узкий коридор, пытался протиснуться, но тщетно.

   Подняв вверх пистолет, он гаркнул, что есть силы:

   – Руки! Руки вверх, буду стрелять!

   В следующее мгновение прозвучал треск выстрела. Почувствовав, как что-то обожгло щёку, Владимир невольно пригнул голову. «Гады! У них пистолет!» – пронзила мысль.

   Будто в кошмарном сне, он увидел, как кукольное личико женщины вспухло кровавым пузырём. Упав на Шершня, она судорожно вцепилась в него руками и, увлекая оперативника тяжестью своего тела, упала на пол, забившись в конвульсиях.

   В отчаянном прыжке, перепрыгнув через друга и бившуюся в агонии женщину, Ким ворвался в комнату, но тут резкая боль пронзила висок. Вихрь ослепительного света ворвался в мозг, причиняя неимоверную боль и оглушая. Уже падая, увидел силуэт мужчины с выставленной вперёд рукой. «Чёрт, как глупо», – мелькнула мысль.

   Сверкающий водоворот света с оглушительным рёвом опрокинул его на спину и, закрутив, увлёк за собой в темноту.

   Г Л А В А 3

   Серые глаза Павлова колюче уставились на Кима. На впалых висках ёжики коротко стриженых седых волос чуть шевелились, что говорило о том, что Палыч сердит. Хмуро переводя глаза то на Владимира, то на Шершня, он сумрачно проговорил:

   – Славно. Вот уж не думал, что мои два лучших оперативника вляпаются, как щенки в своё дерьмо.

   Он критически посмотрел на перевязанную голову Кима.

   – Скажи спасибо, что стрелок попался аховый.

   Затем, переведя взгляд на Шершня, участливо поинтересовался:

   – Живот не болит?

   Ким услышал, как под Шершнем скрипнул стул.

   Палыч бесстрастно продолжал:

   – Имею полное право освободить вас от следствия, но сами кашу заварили, вам и кушать. Конечно, можете взять больничный, полежать дома, посмотреть бразильский сериал... Сделать массаж живота в косметическом салоне.

   Стул под Шершнем заскрипел ещё безнадёжнее.

   – Всё. Идите, к вечеру жду доклад. Учить не буду, что делать, сами всё знаете.

   Друзья вышли из кабинета и, сопровождаемые взглядами сотрудников отделения, в полном молчании прошествовали к выходу.

   – Чёрт, – Владимир потрогал голову.

   – Болит? – участливо поинтересовался Шершень.

   – Кусок кожи вырвали с виска, а так ничего, – поморщился Владимир. – Представляю картину, мы с тобой, как два овоща, валяемся: один с простреленной башкой, другой – нокаутированный головой куколки. Боюсь ребятам в глаза смотреть, так прошлёпать дело.

   – Да уж, – Шершень потрогал опухший нос. – Что говорить, расплата за расслабуху. Ну, кто мог подумать, что дамочка окажется такой прыткой, с футбольным мячом вместо головы.

   – Теперь у неё нет головы. Это какими же пулями стрелял этот гад, дум-дум, что ли? Голова у этой Хмелевской разлетелась, словно арбуз.

   Они помолчали.

   – Палыч мог врезать по первое число.

   – Мог, – коротко буркнул Шершень.

   – Итак, давай подумаем, что имеем, и что не имеем на сегодняшний день. Остроумова приходит в консультацию. Блондинка с футбольным мячом, вместо головы, приносит Остроумовой чай, куда добавляет нитразепам. Той, естественно, становится плохо, и куколка с материнской заботой помогает ей. В результате этой заботы Остроумова оказывается в пролеске. Вопрос первый: куда дели ребёнка? Тут несколько предположений: некто заказывает ребёнка, исполнители подыскивают донора, а именно женщину с отличным здоровьем, желательно одинокую, чтобы не спохватились родственники. Хмелевская, работая в консультации и имея доступ к информации, находит нужный вариант и, когда подходит срок, выводит женщину из консультации, увозит её в укромное местечко. Производит кесарево сечение, благо что работала в роддоме два года сестрой и знала, как это делать, чтобы не убить ребёнка. Затем вместе со своим напарником бросают женщину в пролеске и спокойно уезжают в полной уверенности, что женщина умрёт. Судя по тому, что ребёнка на той квартире не оказалось, его уже отдали заказчику. Второе,.. – Ким замолчал, потом нехотя произнес: – Органы... Не хотелось бы, чтобы был второй вариант, – он замолчал, пошарив в кармане. – Где-то был ксефокам, башка разболелась. Ещё сегодня на перевязку, – он глянул на друга. – Что-то ты задумчивый.

   – Думаю о фотографии, что нашли в той квартире. Рядом с блондиночкой два мужика. Я лет десять назад занимался билдингом, так вот, очень похоже, что эти ребята качают железо. Может, стоит пошарить по залам?

   – Ты знаешь, сколько их в городе? Да мы до второго Потопа будем шарить.

   – Ну, во-первых, – возразил Шершень. – Начнём с тех, что ближе к дому, где снимала квартиру наша парочка. Я обратил внимание, на заднем плане фотографии есть надпись. Правда, она смазана, но, думаю, наш Костик из технического отдела и не такие ребусы решал. Вот жду, когда позвонит.

   – Это когда ты успел? – удивился Игорь.

   – Да когда тебе латали башку, забежал к нашему хакеру.

   Ким задумался. Подкинув на ладони таблетку, оглянулся по сторонам:

   – Пойду куплю воды.

   Они направились к ближайшему киоску.

   – Ладно, двигай в этом направлении, а я начну с детских поликлиник. Думаю, надо узнать, кто со вчерашнего дня обращался к врачу с новорождённым ребёнком. М-да... – протянул Владимир. – Хочется думать, что всё это не бесполезно.

   Перед глазами опять предстала картина: окровавленная женщина, с судорожно прижатыми к животу руками. Он помрачнел: «Отморозки, это ж надо такое сотворить».

   Раздавшийся звонок мобильного телефона вывел его из задумчивости. Шершень, вынув сотовый, внимательно слушал. Затем, удовлетворённо хмыкнув, произнёс:

   – С меня ящик пива, – посмотрев на внимательно внимающего Кима, радостно сказал: – Костик прочитал то слово – Голиаф.

   – И что это?

   – Вполне возможно, название клуба.

   – Ну, это уж совсем было бы просто, – с сомнением в голосе покачал головой Владимир.

   -Иногда наименьший путь к истине – прямая, – произнёс Олег глубокомысленно.

   – Иногда ты меня начинаешь пугать, – засмеялся Ким.

   – Не смейся так сильно, ещё что-нибудь отвалится. Ты уж береги себя, – парировал Шершень, отечески похлопав друга по плечу.

   Ким ехал в десятую по счёту детскую поликлинику. Новорождённые были, но недельные, двухнедельные, месячные... Ему же нужен был его младенец, который только вчера родился, хотя рождением это нельзя было назвать, сказать по-другому у него не поворачивался язык.

   В поликлинике он сразу прошёл к заведующей и, показав удостоверение, выложил без обиняков, что его интересует. Врач, довольно моложавая женщина с рыжими густыми короткими волосами и внимательным взглядом серых глаз ровно через пять минут положила перед ним медицинские карты.

   Пробегая глазами записи в очередной из медицинских карт, оперативник замер.

   Подняв глаза на Зою Ивановну, так звали заведующую, спросил:

   – Сегодня был вызов к Холодовой, у неё новорождённый ребёнок. Можете сказать, где она рожала, в каком роддоме?

   Зоя Ивановна взяла медицинскую книжку: да, сегодня врач выезжала по вызову. У Холодовой очень интересный случай. Она родила дома, даже не успели вызвать «скорую помощь». Так бывает, что женщины рожают детей в самолётах, поездах...

   – Простите, что перебиваю, – с нетерпением прервав женщину, поинтересовался Ким. – Как ребёнок?

   Зоя Ивановна посмотрела в записи, – девочка доношена, три килограмма пятьдесят граммов, показатели в норме, поставлена под наблюдение.

   – Ещё один вопрос, эта Холодова была беременна?

   Глаза заведующей округлились, она недоуменно вздёрнула тонкие брови.

   – Простите? Не поняла.

   Владимир терпеливо повторил вопрос:

   – Она была беременная? Или только показала ребёнка, которого родила вне роддома?

   Зоя Ивановна на секунду смешалась, удивлённо посмотрев на оперативника, и снисходительно произнесла:

   – Простите, а как же ещё можно родить, если женщина не беременная?

   Ким хотел грубо ответить, что можно... Можно вырезать ребёнка из живота женщины, а потом бросить умирать её в кустах. Но, посмотрев на заведующую, смягчился, уж больно неподдельное изумление было на её лице.

   – Я, конечно, не совсем в курсе, как это происходит. Извините, вопрос задал некорректно.

   Зоя Ивановна улыбнулась:

   – Дело в том, что Холодова только прилетела из Испании, как дома начались роды, не успели даже вызвать «скорую». Хорошо, что всё обошлось.