Текст книги "Сирокко (СИ)"

Автор книги: Ольга Бесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   – Энтузиазм поубавился? – со смешком произнесла Римма, скрывая неуверенность. Она не страдала клаустрофобией, но мысль о том, что поднимающаяся вода может затопить эту мышеловку, ей была не по душе.

   Сашка исчезла в проеме, и Римме ничего не оставалось, как пролезть следом за девочкой. Позади, пыхтя, пробирался Вячеслав. Свод не сужался, а наоборот – расширялся, уходя вверх. Пройдя несколько метров по воде, которая едва достигала щиколоток, они ступили на сухие камни. Странно, но в пещере не было темно, откуда-то сверху и сбоку сочился бледный свет. Римма уселась на камень, покрытый высохшими водорослями, оглянулась. В пещерке было на удивление тихо и спокойно. Плескалась вода, звуки внешнего мира доносились в пещеру, искаженные сводами и узким пространством. Камень, на котором она сидела – отполированный многовековой работой соленой воды, был гладким, приятным на ощупь, странного розоватого оттенка.

   – Интересный камень, не находите? – Вячеслав потрогал камень. – Гранитная плита здесь, в пещере? Хотя... Возможно, его принес стекающий с гор ледник.

   – Ледник в Крыму? – рассмеялась Римма.

   – Крым не всегда был ЮБК, – усмехнулся Вячеслав. – Здесь были и вулканы, текла лава, сыпался пепел... И ледники, да, самые настоящие ледники. А здесь довольно уютно, чувствуете, как 'отдыхает' голова и тело? Весь этот электромагнитный фон, который разрушает нас извне, сюда не проникает.

   – Да... – рассеянно произнесла Римма, с удивлением прислушиваясь к внезапно возникшему ощущению тревоги. Сашка, присев на корточки, что-то сосредоточенно разглядывала между камнями. Подняв предмет, она несколько секунд разглядывала, потом положила в ведерко.

   – Наш юннат собирает останки бывшей цивилизации, – кивнул Вячеслав в сторону девочки.

   – А вы... Вы сделали вдох? – спросила Римма.

   – Позволите? – Вячеслав присел рядом с Риммой на камень. – Я верил во что-то, в кого-то... Но никто не скажет с уверенностью, какое будет завтра небо, какой будет ветер и пойдет ли дождь... Вы уже сами поняли – ничто не дается просто так. За все надо платить. Только плата бывает разная. Кто-то плачет, кто-то вкалывает до кровавого пота, а кто-то убивает.

   – Убивает?

   – Не пугайтесь, – усмехнулся мужчина, взяв ладонь Риммы, внимательно посмотрел. – Ваши линии прямые и глубокие. Слишком глубокие... Вы доверчивы и прямолинейны. У вас есть тайны?

   Римма выдернула руку, в смущении провела по волосам.

   – У кого их нет...

   – Задайте.

   – Что?

   – Задайте вопрос, который я читаю в ваших застенчивых синих глазах.

   – Ну... Если вы настаиваете, – с неловким смешком произнесла Римма. – Эта девушка, ваша жена...

   – Была страсть, как я понял позже – не любовь, а именно страсть, в которую раз в жизни погружается мужчина. В некоторых вещах человек не любит признаваться. Была семья – жена – теплая, доверчивая, сын...Как я думал, нуждающийся во мне. Некоторые знаки ясны, как прыщ на лице... Но мы не понимаем, мы закрываем душу, отключаем интуицию, которую подарила нам природа. Мы как охотники стремимся за убегающей ланью. Особенно, если лань изящно и красиво убегает. Ты достиг цели, ты радуешься, как ребенок, разворачивающий новогодний подарок, но неожиданно то, к чему ты стремился, оборачивается внезапно и необратимо другой стороной. У монеты, которую зажал торжествующей рукой – две стороны... Теперь ваш черед.

   – Рассказать о монете?

   – Иногда свои мысли надо произнести вслух, чтобы понять. Произнесите... Изумитесь, как это просто.

   – Нет... – Римма покачала головой. – Наверное, я еще не готова.

   – Потом будет поздно.

   – Поздно для кого?

   – Вы еще не поняли?

   – Поняла что?

   Вячеслав наклонился, подобрал камешек, покрутил перед глазами, бросил в воду.

   – Хорошо... Оставим... Тем более, что наш юный натуралист уже нашел все, что ее интересовало и в нетерпении смотрит в нашу сторону, анализируя ясной головкой то, о чем мы говорим.

   – Да... – Римма улыбнулась, с облегчением меняя тему разговора. – Этот ребенок – индиго меня иногда пугает.

   – Слушайте ее внимательно, поймете многое, о чем боитесь думать, – с этими словами Вячеслав поднялся. – Ага! Вода прибывает... Мне не хотелось бы выползать из этой уютной пещерки по горло в воде.

   Римма глянула на Сашку. Девочка сосредоточенно изучала ее лицо.

   – Мастер Йода прав... Пора выбираться.

   Обратную дорогу Сашка бежала впереди, перескакивая через ступеньки. Остановившись, в нетерпении подпрыгивая, ждала их, то и дело, поправляя сползающую на нос панаму.

   – У вас есть дети?

   Римма не отвечая, сняла футболку.

   – Я вас не смущаю? Жарко...

   – Прекрасные формы, почему я должен смущаться? Мне нравится смотреть на женское тело.

   – Вас ничем не пробьешь?

   – Почему? Можно... В каждом человеке есть мягкое место.

   – Какое же это мягкое место у вас? Молоденькие женщины?

   – Не ехидничайте, вам не к лицу. Вы серьезная молодая дама, воспитанная, интеллигентная...

   – Теперь ехидничаете вы!

   – Почему когда говоришь женщине правду? Она начинает подозревать вас в подлости?

   – Возмущаетесь? – усмехнулась Римма.

   – А вы хитрая...

   – Хитрая?

   – Я вас спросил о детях, а вы сняли футболку, обнажились передо мной, чтобы я потерял вектор разговора. Мужчину легко сбить с толку, показав грудь, ножки...

   – Вы циник!

   – Я безобидный и ласковый котенок. Можете погладить, – Вячеслав, наклонил голову к Римме.

   – Так вы еще и соблазняете замужнюю женщину?

   – Нельзя? – Вячеслав поднял лицо, посмотрел Римме с глаза. – Боитесь?

   – Я! Боюсь? – Римма рассмеялась. – Кого?

   – Себя, конечно... Кого же еще.

   Римма вздернула плечами, ускорила шаг, догнав Сашку, пошла рядом.

   – Смотрите! Что я нашла в пещере! – шепотом произнесла Сашка, делая огромные глаза, протягивая Римме золотую серьгу в виде колечка, перевитого змеей, вместо глаз у которой были вставлены два крошечных изумруда.

   – Дорогая вещица, – сказала Римма, разглядывая серьгу.

   – Что это вы там рассматриваете? – Вячеслав незаметно подошел сзади, сощурившись, уставился на кольцо в руке Риммы. – Это где ж ты его нашла? Сашенька?

   – В пещере... Оно лежало под камнем, я смотрю, блестит что-то...Правда, красивое? Жаль, что одно...

   – А ты загадай желание, чтобы найти второе... Может, 'куриный бог' поможет?

   – Вы про 'куриного бога' знаете? – сконфуженно спросила Сашка. – У меня его нет. – Огорченно закончила она.

   Вячеслав сунул руку в карман брюк, пошарив, вынул маленький камень.

   – Прошу принять в дар от мастера Йоды!

   – Ух! Ты! – восторженно воскликнула девочка, принимая камень из рук Вячеслава. – Спасибо. А вы уже загадали желание? Если загадали, то второе уже не сбудется.

   – Нет, маленькая принцесса, я не успел... У меня столько желаний, но я как осел, остался голодным, потому что не мог выбрать между морковкой и овсом.

   Овсянка полезная, – веско заметила Сашка, крутя перед глазами камень. – Нет... Не сбудется... – Она вздохнула. – Слишком все просто.

   – А мы поспорим! – Вячеслав выставил мизинец. – Римма! Разбивайте! Я говорю, что 'куриный бог' подарит второе колечко-сережку.

   – А когда? – возбужденно смеясь, спросила Сашка. – Когда подарит?

   – Юная леди, всему свое время!

   Сашка побежала вперед, перескакивая через ступени, размахивая ведерком, она громко пела:

   – Свое время всему! Свое время всему!

   – Зря вы так...– Римма с осуждением покосилась на мужчину. – Обманули ребенка.

   – Вещи описывают круг, пока не завершают его, – задумчиво глядя перед собой, произнес Вячеслав.

   3.

   На веранде отдыхающие уже обедали, их с Кириллом столик был пуст. Римма поднялась в номер, с запоздалым сожалением подумала, что надо было окунуться в море: воду включали только через час. Смочив полотенце водой из бутылки, протерла разгоряченное лицо, шею. Сменила футболку и шорты на платье, спустилась в столовую. Жареный судак ей показался безвкусным, сухим... Она жевала без аппетита, запивая рыбу красным вином. Как от камня, брошенного в воду, расходятся круги, так и от слов Вячеслава, мысли Риммы крутились вокруг разговора в пещере. О чем она боится сказать вслух? Ерунда... Душный ветер вконец измотал ее нервную систему. От жары у нее немного кружилась голова, оставив на тарелке недоеденной рыбу, поднялась в номер. Мелькнула мысль, что можно спуститься к морю, но, вспомнив о том, что придется подниматься по лестнице, передумала. Она легла на кровать, закрыла глаза. Засыпая, вдруг увидела ладонь Сашки. Серьга-кольцо ожило, змея, разомкнув кольца, подняла голову, угрожающе сверкнув изумрудной зеленью глаз. 'Вещи описывают круг, пока не завершают его! – Сашка в огромной панаме, закрывающей лицо, прыгала, махая ведерком. – Время останавливается, когда оно совсем остановится, вы увидите'! Что я увижу, хотела спросить Римма, но тут распахнулись, словно створки раковины, белоснежные шторы и черный силуэт мужчины выступил из темноты, лунный диск сиял над головой, оставляя в тени лицо. Римма вглядывалась, стараясь разглядеть черты. Она увидела, как шевельнулись его губы, – 'Ты смотришь, но не хочешь видеть... Не смотри в зеркало при ярком свете, смотри при свете свечей, и тогда темное станет ярким. Свое время всему!'.

   Римма очнулась, сердце неистово колотилось, во рту пересохло, кожа горела, словно ее натерли наждаком. Она села, посмотрела на часы. 'Так поздно?' На смену удивлению пришла тревога. Набрав на мобильнике номер Кирилла, вышла на балкон. Внизу в беседке за накрытым столом сидела компания, разгоряченные жарой и вином, голоса женщин – высокие, возбужденные, неприятно резали слух. Услышав мелодичное треньканье, вздрогнув от неожиданности, повернулась – звуки доносились из-под подушки мужа. Римма выключила телефон, наклонилась, заглянула на террасу, хорошо просматриваемую с балкона. Она увидела Вячеслава. Закинув ногу на ногу, он читал, изредка бросая взгляд на сидящую напротив молодую женщину с маленькой беленькой собачкой на коленях. Женщина кормила собачку печеньем, что-то оживленно говоря пожилому мужчине, попыхивающему сигарой. Ни Кирилла, ни Карины на террасе не было. Голова закружилась, она отпрянула от перил, провела по вспотевшему лбу, откинула взмокшие на затылке волосы. Закрыв глаза, некоторое время стояла, прислушиваясь к гулким ударам сердца, стараясь дышать неглубоко и спокойно. Влажный жаркий воздух слово тисками сжимал ее голову, обнимая липким покрывалом тело. Стук в дверь заставил радостно подпрыгнуть сердце. Она поспешила к двери, открыла. На пороге стоял Вячеслав.

   – Вы?

   – Да... В некотором роде – я. Вы бледная,.. опять голова?

   – Немного...Кирилл еще не вернулся!

   – Они вернутся, – спокойно сказал Вячеслав. – Не хотите прогуляться к морю?

   – Я буду ждать мужа, вы не против? – Римма хотела закрыть дверь.

   Вячеслав подставил ногу, не обращая внимания на удивленный взгляд, невозмутимо ответил:

   – Против.

   – Не кажется вам, что вы...

   – Кажется, – мужчина наклонился к Римме, внимательным взглядом ощупывая ее лицо. Взял за руку, не обращая внимания на слабое сопротивление.

   – Мы идем к морю...

   Римма покорно кивнула.

   – Хорошо... только не надо меня вести, словно маленькую девочку.

   – Вы и есть маленькая девочка. Маленькая девочка с синими доверчивыми глазами.

   Они молча прошли мимо беседки, стали спускаться по лестнице. Навстречу им поднималась семейная пара. Мужчина нес в руках большого надутого крокодила. Римма посторонилась, пропуская.

   – Как водичка? – спросил Вячеслав, глядя на полную грудь женщины, едва сдерживаемую легким 'топом'.

   – Восхитительная! – женщина улыбнулась и поспешила за мужем.

   – Вы – ловелас... – хихикнула Римма.

   – Только с хорошенькими, у которых такая роскошная грудь. Ревнуете?

   – Вы перегрелись?

   – Все женщины лукавые от природы. Жаждете услышать от меня, что вы хорошенькая, что у вас не хуже грудь, чем у той симпампульки, с которой я заигрывал.

   – Мне кажется, становится еще душнее, чем наверху, – прервала его Римма.

   – Что ж удивительного? Внизу и должно быть более душно, мы же не на гору поднимаемся, а спускаемся к морю.

   – Эта духота...Мне кажется, я схожу с ума, – Римма сняла шлепанцы, ступила на разогретую за день гальку. – Вчера ночью мне привиделся высокий черный человек... Он стоял в проеме балконной двери.

   – Да... – неопределенно протянул Вячеслав. Он провел рукой по волосам, приглаживая, кашлянул, словно прочищал горло. – Давайте сядем... – предложил, опускаясь на топчан. – У вас болит голова, тошнит по утрам, сухость во рту, вы чешитесь, будто наркоман во время ломки... У вас расширены зрачки, и... галлюцинации.

   Римма молчала, глядя на волны, с ленивой небрежностью перебирающие мелкую гальку.

   – Антидепрессанты?

   Римма наклонилась, взяла камешек, бросила в воду. Затем, повинуясь внезапному порыву, скинула платье, бросилась в воду, загребая воду сильными взмахами, поплыла все быстрее, пока перед глазами не вспыхнули сверкающие круги. Перевернулась на спину, глядя на мерцающий мириадами звезд Млечный путь: созвездие Лебедя, раскинувшего свои крылья, 'чайник' Стрельца... До ее слуха доносились звуки музыки, искаженные расстоянием, заглушаемые дыханием моря. Раздался всплеск воды, скосив глаза, увидела приближающегося Вячеслава.

   – За вами не угонишься... – голос мужчины был глухой, надтреснутый.

   – Никогда не видела столько звезд. В городе их почти не видно.

   – Римма... Я не против романтики, но, черт возьми! Давайте полюбуемся небом, лежа на устойчивой поверхности.

   – Ладно... – Римма поплыла чуть впереди, Вячеслав держался рядом. – Смотрите... Ай-Петри, как гора на картинах Чюрлениса – темная, страшная... сверкающими глазами фантастического животного...

   – Расстояние искажается в темноте... Мне хватит сил вернуться на берег? Вы меня спасете, если я буду тонуть? – спросил Вячеслав, шумно разгребая воду руками.

   Римма хотела отшутиться, но вдруг почувствовала, что мерзнет. Стоило только опустить чуть ниже ноги, как она ощущала холод, поднимающийся снизу.

   – Не тратьте силы, вы слишком энергично работаете руками, – сказала она, помассировав предплечья.

   – Ну, уж нет... – пробурчал Вячеслав. – Утонули с 'Титаника' те, кто очень хорошо плавал; те, кто судорожно барахтался – выжил. Будете равномерно двигаться – быстрее замерзнете.

   – Тогда поплыли быстрее! – она легла на спину и, сильно загребая руками, поплыла, глядя на Вячеслава. – Ложитесь на спину, так легче!

   Мужчина, не отвечая, молча продолжал разгребать руками воду, шумно пыхтя. Подплыв к берегу, Римма почувствовала дно под ногами, встала по грудь, отдыхая. Неожиданно Вячеслав взял ее на руки и понес, словно ребенка. Римма не сопротивлялась, отдаваясь рукам мужчины с каким-то внутренним удовлетворением, не ощущая физического отторжения, хотя раньше – одна только мысль, что ее могут обнимать руки другого мужчины, повергли бы ее в состояние близкое к отвращению. Вячеслав вышел на берег, поставил Римму на топчан. Несмотря на поздний час, на пляже было много народу. Жаркий душный ветер гнал людей к морю. Слышался смех, из приемника лился тоскующий голос певицы:

   "Возвращайся, я без тебя столько дней,

   Возвращайся, трудно мне без любви твоей."*

   – Было бы очень глупо... Вот так...

   – Утонуть? – спросил Вячеслав. Он взял Римму за плечи, развернул к себе лицом, осторожным движением убрал спутанные пряди волос с глаз, чуть помедлив, провел пальцами по шее, рука опустилась на грудь. Римма вздрогнула, качнулась, отстраняясь.

   – Ну же... – прошептал Вячеслав. – Сделай маленький шажок, люби, девочка.

   – Мне страшно...

   – Страшно умереть, любить не страшно.

   – А если это – месть мужу?

   – Да, черт с ним, отомсти!

   – Тебя это не унижает?

   – Римма! Либо ты отдаешься мне, либо возвращаемся в пансионат!

   Не отвечая, Римма прислонилась лбом к плечу мужчины, вдыхая запах тела – соленый, с едва уловимым запахом сандала. Руки Вячеслава оплели ее спину. Она подняла лицо, заглянула ему в глаза.

   – Скажи! Ты знаешь...

   – По-моему, мы сегодня достаточно наговорили друг другу. Пора передохнуть. – Вячеслав с легким раздражением оттолкнул от себя Римму.

   – Скажи мне... скажи!

   – Черт возьми! твоего мужа, тебя! – воскликнул Вячеслав. – Я устал от тебя, не обижайся, – он нащупал рукой футболку, натянул на влажное тело.

   -Куда делась арабская вязь слов? Надоело строить из себя профессора?

   Мужчина нервически встряхнул головой.

   – А ты знаешь, к чему приведет постоянный прием антидепрессантов? Изменение психики, частичная потеря памяти, зрительные галлюцинации, головная боль, тошнота... Передозировка может вызвать даже кому... Продолжить?

   Римма осеклась. Отошла в тень валуна, прижалась спиной к камню.

   – Тогда... Надо лгать? Видеть, как любимый человек тебя предает и терпеть... Но, зачем?

   – Зачем? – Вячеслав расхохотался. Так смеется человек над чем-то смешным, забавным. – Затем, моя глупенькая девочка, что это и есть жизнь.

   – Я хочу спросить... Хочу видеть его глаза.

   Вячеслав подошел к Римме, взял ее за плечи, встряхнул.

   – Женщины... Сентиментальны – до глупости. Ничего он тебе не скажет, будет врать.

   Вячеслав рывком привлек ее к себе, быстро зашептал:

   – Так мне хочется любить тебя в той пещере, на розовом граните... Стань женщиной, которая дает наслаждение, не будь безвкусной, как трава. Экстаз! Боль! в конце концов! Ты даже не пользуешься духами! Хитрые женщины используют духи с афродизиаками, которые действуют на мужчин, как красная тряпка на быка. Моя молоденькая женушка постоянно в сумочке носит духи.

   – Как все просто... Попрыскала духами, и мужик в твоей постели.

   – Никто не сказал, что будет просто. Тебе кто-нибудь сказал? Мне – нет.

   Они замолчали, гладя на море, медленно погружающееся в сиреневые сумерки. Воздух – душный, тяжелый, пропитанный солью и резким запахом водорослей, казалось, проникал под кожу. Солнце, обронив последний луч, ушло за горы; тихая рябь судорогой пробежала по поверхности воды; море замерло в полном штиле.

   – Можно тебя спросить?

   – Опять? Лекции по четвергам, девочка.

   – Ты ненавидел меня?

   Вячеслав, не выпуская руки Риммы, заставил ее сесть, сел рядом, достав, из барсетки сигару, щелкнул зажигалкой.

   – Ты была для меня наваждением, болезнью. Я хотел тебя, и бесился из-за твоей недосягаемости. Если бы меня пытали во времена инквизиции, то по бешенству моей крови, узнали бы твое имя.

   – Ты похож на злого насмешливого карлика.

   – Злой, насмешливый – да, но не карлик, – Вячеслав уткнулся лицом в ее плечо, пробормотал: 'Ты пахнешь водорослями, словно наяда. Я буду нежным с тобой, ты даже не почувствуешь'...

   – Не почувствую что?

   – Что станешь другой.

   -Нет,..не стану... – Римма замолкла, потом проговорила быстро, словно задыхаясь: 'Кирилл меня не любит, не любит... Не любит'!

   Вячеслав поперхнулся дымом.

   – Ты меня злишь, так и чешется рука влепить пощечину, чтобы ты очнулась! – он коротко рассмеялся, но Римме послышалась легкая нота: то ли досады, то ли раздражения. – Мне хочется проникнуть в твой череп и переставить клеммы. Ну, что ты заладила: любит – не любит... Живи, дурочка! Черпай, сколько поместится в твои ладошки. Не жди чистых светлых отношений, человек гнусен изначально – похоть, жажда власти, секса, богатства – вот истинная сущность хомо! Допускаю, есть люди, которые выше всего этого! но это выродки... Да! Да!...– Вячеслав в воодушевлении поднялся, взмахнул рукой, отчего тлеющий кончик сигары описал в темноте круг.– Высокоинтеллектуальные выродки! В нейрохимических связях их мозга происходят процессы, не исследованные наукой, и они становятся святыми, хотя, поверь мне, человек может прийти к этой пресловутой святости только через пропасть!

   Глядя на вздернутый подбородок мужчины, его жестикулирующую руку, Римма вдруг подумала, было что-то неестественное, наигранное в его позе, словах, будто перед ней стоял актер и проговаривал роль, уже не раз сыгранную. Внезапно раздавшийся смех, заставил его замолчать. Вячеслав оглянулся на проходившую мимо них парочку, покрутив потухшей сигарой, размахнулся, бросил ее в море, хрустнув костяшками пальцев, потянулся, заговорил другим тоном, в котором уже не звучал пафос, а только усталость.

   – Когда ты молод. Кажется, все приходит само собой – удача, женщины, карьера...Любовь... Не думай, что только женщины задают себе это вопрос – любит – не любит. Поверь, мужчине даже больше чем женщине, нужна любовь. Он страстно хочет, чтобы его любили, ласкали, обожали, но... Такова сущность мужчины – он не хочет ничего отдавать взамен. Ни-че-го... Потом происходит перелом – незаметный, как трещинка на асфальте, ты продолжаешь двигаться вперед, не замечая, что трещинка постепенно становится все шире и шире, и однажды, когда ты готов сделать шаг, уже заносишь ногу... А перед тобой пропасть, и ты боишься заглянуть туда, потому что ты.... Трус. – Он запнулся. – Не знаю, зачем я все это говорю...В твоих глазах – недоверие...

   – Говори...

   – Я жил своей мужской жизнью – работал, менял машины, женщин, когда они мне надоедали. Все было просто и незатейливо, как барабан спортлото – выпадает число, и ты – либо в выигрыше, либо в дерьме... Прости.

   – Тебе страшно?

   – Забавно слышать этот вопрос от женщины, но... раз уж мы тут с тобой играем в правду – да, мне страшно.

   – Ты боишься, что тебя не любит Карина?

   Вячеслав посмотрел на Римму, она не могла понять выражения его глаз.

   – Нет, моя девочка... Одиночество... Вот что страшит меня до холодного пота и дрожи в сердце. Время... Неумолимый маятник, который сжигает нашу жизнь... Невозможность вернуться, что-то исправить...

   – А ты бы хотел что-то исправить?

   – Немногое...Может быть, заставил тебя влюбиться в меня.... Вылечи меня! – с неожиданной страстью проговорил он, стиснув руку Риммы и прижав ее к сердцу. – Вылечи мое бедное сердце... Сжалься над бедным неудачником!

   Под напором мужчины, Римма подалась немного назад, прижимаясь спиной к камню, ища опору. Неожиданная слабость навалилась на нее, лишая сил.

   – Римма?! – голос Кирилла словно вздернул Вячеслава.

   – Черт! – мужчина оторвался от Риммы, резко обернулся, в замешательстве одернул футболку. – Вы уже вернулись?

   – Римма, с тобой все в порядке? – Кирилл в упор смотрел на жену. – В пансионате сказали, ты пошла на пляж... – Он перевел взгляд на Вячеслава. – Вас жена ищет.

   – Да... Да... – Вячеслав суетливо подобрал шорты, барсетку и, подхватив шлепанцы поспешил к лестнице. Римма смотрела вслед уходящему мужчине, как тот, нелепо выворачивая ступни, быстро шел, почти бежал по булыжникам гальки.

   – Я не пойму... Ты и этот, – Кирилл запнулся, – старый козел? Вы целовались...Не хочешь объяснить, что происходит?

   Римма вытянула руку вперед, словно предостерегая. – Я все знаю! – Скороговоркой, словно боясь, что не успеет сказать, она выпалила: – Ты и Карина были в той пещере!

   – Не понимаю, о чем ты...

   Он говорил мне, что ты будешь врать, глядя мне в глаза, – Римма расхохоталась.

   Кирилл схватил Римму за руку, слегка дернул.

   – Успокойся!

   Римма вырвалась, с размаху ударила Кирилла по лицу.

   – Я все знаю! Знаю!! Ненавижу тебя!

   – Знаешь? – Кирилл потер щеку, усмехнулся, и от этой усмешки в груди Риммы стало холодно.

   – Да, эта девка с длинными ногами моя любовница, и еще много и много других – молодых, сочных, жадных до любви, жизни! Но тебе-то что? Великолепная Ри! Красавица Ри! Часами сидит, вперившись, в телевизор, в перерывах закусывая нейролептики выпивкой и валяется целыми днями на диване, не снимая засаленного на животе халата. – Кирилл с силой сдавил плечи Риммы, проговорил, сглатывая окончания слов, словно захлебываясь:

   – Да я живу с тобой, может быть, только потому, что между нами стоит маленький гроб, в котором лежит наш сын, которого ты не смогла выродить! – он оттолкнул жену, рот его задергался, по лицу пробежала гримаса ожесточенного отчаяния.

   – Ты не смеешь... – прошептала Римма, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла. – Не смеешь...

   Кирилл мотнул головой, отвернулся, сел на торчащий из воды валун, замер, уставившись на лунную дорожку, дрожащую разбитыми осколками на темных волнах. Римма обхватила голову руками, судорожно глотая как воду влажный липкий воздух. Сердце неистово колотилось в груди, причиняя боль. Перед глазами вспыхнули радужные круги, и в этом бешеном вихре она вдруг явственно увидела себя и Кирилла, склонившихся над маленьким личиком в обрамлении белых цветов. Римма с пристрастием разглядывала бледное лицо мужа. Почему раньше она не замечала это выражение муки? В сердце вкралась тоска. С усилием, разлепив ссохшиеся губы, прошептала:

   – Я не понимала... – она замолкла, на мгновение, потеряв мысль, потом, медленно, словно капля, за каплей выдавливая из себя что-то непомерно тяжелое, горькое сказала:

   – Нет, нет... Опять ложь...Все ложь....Я понимала... Просто мне было удобно... Удобно держать тебя в постоянном состоянии вины... Прости!

  Римма выдохнула с натугой, будто вытолкнула из горла тугой ком. Кирилл обернулся. Она напряглась, пытаясь прочесть в его взгляде очень важное для себя, но в тающем сумраке наступающего утра, его глаза казались черными, непроницаемыми, и она ощутила, как страх сдавил горло – если он сейчас оттолкнет ее, и уйдет... Перед глазами возникла картина – кукла на дне аквариума, водолаз рядом со своей невестой, волосы светлым дымом окружают бледное лицо, по которому ползет краб...

  Свежий бриз, едва коснувшись волн, пробежался по верхушкам деревьев, стряхнул с олеандра бледно-розовые лепестки, взметнул забытый кем-то воздушный шарик. Кирилл обнял ее за плечи, привлек к себе. Провел по мокрым волосам с нежностью, от которой Римме внезапно захотелось заплакать.

  – Ты замерзла...

  Римма закрыла глаза, прижалась лицом к плечу мужа. Волна необычного радостного волнения накрыла ее, она почувствовала, как внутреннее напряжение – невыносимо тягостное и опасное как вязкая топь, – тает, и все тело ее наполняется необычным ощущением легкости и покоя. Она не слышала слова – тихий шепот мужа звучал ласково, умиротворяюще, словно шелест прибоя. И она качалась на этих волнах любви, обретая себя и прощая.