Текст книги "Осени тёмная даль (СИ)"

Автор книги: Ольга Бесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Крепкие руки подбрасывают Тимофея, для отца – просто – Тимку – вверх.

От восторга захватывает дух, немного страшно. Но Тим смеется.

'Будешь воздушным акробатом!'

Голос отца вселяет уверенность, что так и будет.

Тим опускает руку, встряхивает. Кончики пальцев чуть покалывает. Подняв голову, всматривается на уходящую в небо стену. Панели скользкие, почти без выступов. Но он находит едва заметную выбоину – цемент от времени рассохся и слегка осыпался. Цепляется правой рукой – кровообращение уже восстановлено. Можно двигаться дальше. Тренированное тело без усилия преодолевает очередной подъем. Упёршись кантом кроссовок в щель между плитками, Тим перекидывает ногу через перила балкона и замирает, прислушиваясь. Тишина, только где-то выше этажом бухают колонки, изрыгая рэп.

Он раздвигает панели балконной двери и входит в комнату, вернее – зал. Холодный свет встроенных светильников отражается в хроме отделки мебели, зеркалах, инкрустированном паркете. Обстановка дышит спокойствием и роскошью. Расположение комнат дома класса 'люкс', где живут большей частью 'успешные' люди, Тим знает. И поэтому уверенно проходит в спальню. Усевшись на мягкий пуф, раскрывает многочисленные коробочки и шкатулки, раскиданные по трельяжному столику. Вынув лупу, внимательно разглядывает сверкающие камни в серьгах. Стразы! Перебрав еще несколько украшений, нахмурился,окинул комнату взглядом. С огромной картины, занимающей почти всю стену, на него с легким прищуром 'а-ля Мэрилин Монро' смотрела хозяйка апартаментов. В маленьких ушках серьги с изумрудами.

Ну, и где твои брюлики, милая? Тим неспеша обошел все комнаты, не найдя ничего интересного для себя, прошел на кухню, открыл холодильник. Взял две банки черной икры и бутылку 'Боржоми'. Развалившись на подушках дивана, включил телевизор. Запивая икру минеральной водой, несколько минут наблюдал шоу. Потом прошел на кухню, выбросил банку в мусорное ведро, туда же полетела пустая бутылка, и направился в гардеробную комнату, где вдоль стен висела одежда по сезонам. Отдельно располагались стеллажи с поворотным механизмом для обуви всех цветов и моделей. Взгляд Тима задержался на 'лодочках' цвета топлёного молока. Вырез был 'нужной' глубины, шпилька 'kitten heels' – столь любимая Одри Хепберн. Классика. Тим взял туфли, вдохнул аромат дорогой кожи. Шорох за дверью заставил его насторожиться. Осторожно выглянул в зал. На полу развалилась кошка. Дымчатая пушистая шерсть животного в неясном холодном свете отливала серебром.Присев на корточки, погладил животное по спине. Кошка выгнулась и замурчала, зажмурив голубые глаза. На ошейнике со стразами он прочёл: 'Эсмеральда'. Собственно больше ему тут делать нечего. Выйдя на балкон, свесился, глядя в пустоту.

– Привет!

Тим обернулся. На соседнем балконе стояла девушка в пеньюаре, едва прикрывающим наготу. Он одним взглядом охватил узкие мальчишеские бёдра, аккуратный живот с пирсингом на пупке, грудные импланты пятого размера и, с трудом отведя глаза от сосков, которые торчали, словно пробки на стеклянных шарах, посмотрел на лицо, которое явно проигрывало с нижней частью тела.

– Ты приятель Алевтины?

Еще не осознавая, правильно ли поступает, Тим забрался на перила и одним прыжком одолел расстояние до балкона.

– Ооо!Спайдермен? – хохотнула девушка.

– Как скажешь, милая.

– А я Шарлотта. Не путать с шарлоткой! – девушка пьяно рассмеялась, закинула на его шею руки, прошептала:"Симпатяшка...Покатаешь меня на своей паутине"?

'Дерьмо,.. – пропел гнусавый голос внутри. – Дерьмо!'.

Крепко обняв девушку за талию, другой рукой Тим отстегнул карабин, закрепил его за стальную балку балкона и... Шагнул в бездну.

– Лечуууу!!! – визжала Шарлотта, болтая голыми ногами и хохоча. Хорошо, что его 'skyspider' рассчитан на двух человек, а то приключение могло бы завершиться не так весело.

Коснувшись плит тротуара, Тим отстегнул трос, отпустил девушку. Шарлотта, лишенная поддержки, плюхнулась голым задом на бетон. Она всхлипнула, пьяно улыбаясь,– мне холодно.

Тим поднял её, уже засыпающую, растормошил. Но Шарлотта безвольно повисла на его руках. Сквозь стекло входной двери просматривался холл. За столом сидела немолодая консьержка. Тим посадил спящую девушку на пороге, расправил пеньюар, прикрыв голые ноги. Постоял некоторое время, глядя на спокойное, умиротворенное лицо. На мгновение ему стало жалко эту безбашенную девчонку – Эсмеральда на коврике...

Еще с порога Тим услышал плач ребёнка. Бросив рюкзак, подошел к детской кроватке. Видимо, Анютка плакала уже давно. Тим потряс игрушкой, висящей над головой ребёнка. На мгновение плач стих, затем возобновился с новой силой. Вздохнув, он скинул ветровку, пошел в ванную, помыл руки. На кухне заглянул в холодильник, взял смесь в бутылочке, поставил в микроволновку.Устроившись в кресле, сунул в рот ребенку соску. Мерно тикали часы, отбивая секунды. С экрана телевизора беззвучно смеялись люди, проживая свою жизнь. Наверное, на какое-то мгновение он отключился, потому что пробудился от толчка.

– Ребёнка не урони!

– Забавно, ты внезапно стала такой заботливой.

– Ничего с ней не случится.

В отличие от брата – сухопарого, жилистого, с острыми скулами на тонком лице, у Тамары было круглое лицо с широкими скулами, выпуклый лоб с широкими выразительными бровями и карие глаза, которые меняли цвет в зависимости от настроения – от золотисто-карего до чёрного.

– Тамара отнесла дочь в спальню. Прошла на кухню. Тим последовал за ней.

Обладающий тонким обонянием, он уловил запах алкоголя.

– Опять? – с укором спросил, садясь на стул.

– Ничего не 'опять'. У Ленки день рождения.

– Две недели назад у неё уже был день рождения.

– Уже и расслабиться нельзя, – усмехнулась Тамара. – Ты вообще-то младший брат. Не зарывайся.

– Всего-то на четыре года, – возразил Тим. – У меня для тебя кое-что есть.

С этими словами он поставил на стол банку.

– Надо же. Черная икра. Разбогател? – усмехнулась Тамара.

– Выловил. Вот... Еще.

Тамара в упор посмотрела на брата.

– Туфли от «Диор» тоже выловил? Ты же обещал!

– Я купил их. Это китайская подделка.

– Ну да,..– Тамара помассировала ладонями лицо. – Что-то я устала.Весь день работала у компьютера. Глаза болят.

Она сложила кисти рук в замок, упёрлась подбородком, пристально глядя на брата.

– Хочется плюнуть на всё и уехать. Куда угодно. Подруга уехала с ребёнком в Таиланд. Покрутилась, осмотрелась и устроилась при консульстве в школе. Говорит, не вернётся. Чёрт! Хочу на океан. Хочу ощущать бриз на лице, а не смог этого сволочного города.

– Томи! Мы вроде как неплохо живём. Вот накоплю достаточно деньжат, замутим что-нибудь.

– Как был бабуином, таким и остался. Ничего мы не замутим. Посмотри на меня. Что дало моё зашибенское высшее образование? Мне кажется, что всё вокруг настроено с одной целью – уничтожить меня. Тебе легче. Ты – мужчина. Реально мог бы устроиться водителем к какому-нибудь чиновнику. А не лазить по квартирам, нарываясь на неприятности.

– Не буду унижаться перед этими ушлёпками с их жёнами.

– Какой борзый!

Взяв туфли, Тамара повертела, разглядывая. На скулах проступила легкая краска удовольствия.

– Я знал, что тебе понравится.

Тим поднялся, подошел к сестре, обнял, уткнувшись носом в затылок.

– Не дыши в шею, – поёжилась Тамара. – Лучше расскажи, у кого туфли позаимствовал.

Не отвечая, Тим погладил Тамару по голове, распустил узел, освобождая длинные волнистые волосы.

– Так лучше.

– Завтра, – проговорила тихо Тамара. – Пойдешь?

– Нет.

– Скотина, – произнесла безучастно, словно констатируя факт. – Папа любил тебя.

– Тебя он тоже любил.

– Я была всего лишь дочь, которую надо воспитать, дать образование, выдать замуж. А ты был птичкой на ветвях его души.

– Я люблю тебя. Хочешь, продам почку и куплю тебе бриллиант с куриное яйцо?

– Да, хоть сердце продай, ни черта не изменится, – Тамара повернулась к брату, провела пальцем по щеке. – И что это за мода – не бриться? Ты ночуешь?

– Да! Иди спать, я посижу еще.

Тим проводил взглядом сестру. Вытянув ноги, потянулся до хруста в спине. Может быть, она и права. Надо завязывать. Сегодняшний случай выбил его из привычного ритма. Во-первых, наводка оказалась ложной, еще эта девка...Несмотря на то, что консьержка вроде как и не видела его, но эти бабульки приметливые, это Тим знал по опыту. Успокаивая себя, он подумал, что больше не появится в этом доме – одно из его правил: дважды не появляться в одном месте. Конечно, реальной угрозы не было, но на душе было неспокойно.

Г Л А В А 2

– Ты меня подставил.

– Нивжись! Богом клянусь!

– Оставь Бога в покое, – Тим пристально уставился на Ярослава. – Дать тебе сразу в морду или скажешь в чем дело?

– Так сразу и в морду, – обиженно поморщился Ярослав. – У неё должны быть брюлики. Может, в сейфе?

– Не видел я никакого сейфа.

Ярослав оживился, поёрзав безразмерным задом, с трудом поднялся с дивана, мелкими шажками забегал по комнате.

– А, может, за постером?

– А, может, за отрывным календарём? У тебя нарушение мозговой деятельности на почве онанизма? Шельмуешь, однозначно. Нутром чую: что-то тут неладно.

Ярослав опустил глаза, пожал плечами.

-Я же ради тебя стараюсь.

– Не смотришь в глаза, сучишь ручонками. Ярик!

Тим подошел вплотную, положил руки на плечи Ярослава, с силой сжал.

– Ну?!

– Не знаю, как они вышли на меня!

Голос Ярослава сорвался на писк. Щеки посерели и затряслись. Он затравленно покосился, сипло продолжил: – Сказали, что запостят фотки, где я и мой знакомый...

– Дальше! – резко оборвал его Тим.

– Если я не дам тебе адрес этой девчонки, чтобы ты побывал в ее квартире.

Тим опустил руки, нахмурился.

– Какого чёрта?

– Им нужна была запись с видеокамеры, что ты был в квартире.

– Ах, ты гнида! – Тим со всего маху двинул кулаком в жирный живот. – Ты понимаешь, что подвёл меня «под статью»?. Проникновение, кража. Да мне могут впаять срок!

Ярослав хрюкнул и плюхнулся на пол, упёршись головой в кроссовки Тима.

– Прости! – застонал он.

Зазвонил телефон. Тим посмотрел на экран смартфона. Номер был незнакомый. Поколебавшись, ответил: 'Слушаю'.

– Метро Сокольники. На выходе в три часа. И, надеюсь, твоей сестре понравились туфли.

Голос был глухой, ровный, словно говорил робот. Прозвучал отбой. Тим еще какое-то время смотрел на экран смартфона.

– Прости, друг, – голос Ярослава дрожал

– Ты мне не друг.

Тим пнул валяющегося на полу Ярослава.

«...Там, где в море тонет печаль. Осень – темная даль...»

Тим выключил радио. Положив руки на руль, с силой сжал. Ярко светило солнце, на газонах лежал плотный ковер из опавшей листвы. Небо – бездонно-синее, каким бывает небо только осенью. Хороший день: мирный и безмятежный – только не для него.

На лобовое стекло упало несколько листьев, Тим включил 'дворники' и, глядя на прилипший лист, мотающийся по стеклу, подавил непреодолимое желание вернуться и размазать эту жирную свинью по полу. Получается, пока он ходил по квартире, ел икру, выбирал туфли, всё это записывалось на камеру. А ведь Ярик уверял, что никакой камеры там нет. Чего хотят от него эти люди?

Тим посмотрел на часы.С учётом пробок он будет пробираться не меньше часа, да и проблема с парковкой в центре... Он выбрался из машины и пошел в сторону метро.

Ровно в три часа к нему подошел парень. Невысокий, вертлявый. В бейсболке, надвинутой на глаза, скрытые очками.

-Тим?

– Предположим.

Парень сунул в руки конверт, развернулся и нырнул в толпу. Тим открыл конверт, на листе было напечатано: 'Алые паруса'. 2375690. Картина. 9 ноября парк Коломенское. Вход со стороны МИФИ, семь вечера' .

Комбинация цифр была явно для сейфа. Тим знал эти дома под благозвучным названием 'Алые Паруса'. Совдеповский вариант с шикарным фасадом и убитой плиткой внутренних дворов. Ненадёжная кирпичная кладка внешних стен, перекрытия через каждые четыре-пять этажей. Неудобство было в подсветке зданий. Может увидеть случайный прохожий. Хотя, Тим по опыту знал – люди невнимательные. Но, чтобы не рисковать, придётся забираться с торца: лёгкая прогулка, если быть осторожным. Почему нет номера дома и квартиры? Словно отвечая на его вопрос, раздалась мелодия на смартфоне.

Всё тот же ровный голос назвал номер дома, квартиры и добавил: – Если всё будет сделано чисто, ты – свободен. И твоя сестричка тоже.

Тим нажал отбой. Знают о сестре. Отслеживали, прежде чем заманить в ловушку. Интересно, есть ли там сигнализация? Надо было спросить, но, если этот 'робот' не сказал ничего, значит, будет отключена. Или нет? До назначенного дня – неделя. Почему девятого ноября? Дерьмовый кроссворд.

'Сомневаешься – сомневайся' – это нехитрая стратагема никогда не подводила его. Правда, если быть до конца честным, перед походом в апартаменты 'а-ля Монро', он ощущал нервную вибрацию в груди, но проигнорировал это предупреждение. Один раз его уже подставили, второго раза не будет. Он возьмет картину, но придётся идти на риск – работать, когда хозяева будут дома.

Тим висел на высоте двадцатого этажа, ожидая удачного момента, когда сможет войти. Заранее пробив квартиру, узнал, что там живет чиновник из налоговой инспекции. Внизу город жил своей жизнью:по каналу плыл прогулочный теплоход. До него донеслись музыка,смех...Неожиданно накатило чувство одиночества – отчаянного, безысходного. Тим опустил глаза в колыхающуюся под ногами бездну. Впервые подумал, что она – живая и она ждёт... Ждёт удобного момента, чтобы проглотить. И, хотя на нём было термобельё, он ощутил лёгкий озноб.

Наконец, хозяин апартаментов выключил телевизор и направился в спальню. Тим выждал еще некоторое время и, поддев ограничитель, открыл окно. Опустившись на пол, прислушался. Прошел к спальне:мужчина спал на спине, раскинувшись, словно морская звезда, и храпел, вторя шуму океанического прибоя, раздающегося из колонок стереосистемы.

Тим прошел в кабинет, потом в гостиную. Нигде не было и намёка на сейф. Открыв дверь в гардеробную комнату, окинул взглядом ровные ряды модулей с одеждой. Прошел вглубь, сдвинул костюмы в сторону и увидел дверь. Сейфовый замок открылся с едва слышным щелчком, Тим вошел в небольшую комнату, где на стеллажах лежали различного калибра коробки. Пещера Али Бабы, – с сумрачным удивлением думал он, раскрывая коробки и разглядывая сокровища, добытые непосильным трудом. В одной из коробок он увидел несколько пар часов марки Blancpain Leman – символ статуса и власти, уложенные в гнёзда, обитые флоком. Тим взял часы с черным кожаным ремешком, надел на руку. Еще одни он положил в карман комбинезона. Теперь картина. Чехол для холстов стоял у стены. Тим раскрыл, вынул картину. На него смотрела унылая девица в сарафане, раскрашенном в желто-синие тона.

Г Л А В А 3

Тим прошел под аркой вглубь двора к двухэтажному дому. Войдя в подъезд, поморщился от запаха горелого масла и чего-то кислого. Так обычно пахли школьные обеды, которыми кормили их с Серёгой как детей из малообеспеченных семей. Поднявшись на второй этаж, прислушался и только хотел постучать, как дверь распахнулась.

– Ага! – внимательно оглядывая друга, усмехнулся Сергей. Обняв Тима за плечи, он втолкнул его в темноту прихожей и, окинув быстрым взглядом подъезд, захлопнул дверь. – Неплох, совсем неплох... Давненько не заглядывал. А я как раз собрался пожрать. Бухло принёс? А это что? Неужели ты принёс мне живописное полотно? – Рассмеялся.– Ты же терпеть не можешь всю эту мазню по твоему выражению.

Тим, не отвечая на ехидный выпад друга, прошел на кухню, поставил на стол бутылку виски, повёл носом.

– Пахнет вкусно.

Немного покашеварил, приготовил фрикадельки с кари и спагетти собственного исполнения.

– Женись. Будет больше времени на работу, а не на макароны, – усмехнулся Тим.

– Ты не понимаешь, когда я готовлю, у меня перед глазами вся композиция вырисовывается. Я, можно сказать, творчеством занимаюсь. А девчонки и так меня любят.

– Кто бы сомневался. Я бы тебя тоже любил. Без работы ни секунды?

– Работы хватает. Тут недавно подвалил с предложением один отморозок. Я ему долго объяснял, что заканчивал не химико-технологический университет, а художественное училище. И я не вмешиваюсь в финансовую жизнь нашей великой державы. У меня работа чистая, клиентура сплошь интеллигентная. Не знаю, надолго ли отвалил от меня. Не хотелось бы ломать себе пальцы.

Тим вспомнил, как Серега рассказывал о своём друге, который сломал себе пальцы на правой руке, чтобы от него отстали с предложениями по изготовлению купюр.

– Так серьёзно?

– Жизнь покажет. Пока пишу картины под заказ.

– И сколько по миру твоих картин? – рассмеялся Тим.

– Несколько штук точно в музеях Европы! – хохотнул довольный Серега.

– И зачем тебе это? Ты же художник от Бога! Напиши что-нибудь своё.

-Эх, Тимка, как был идеалистом, так и остался. Сейчас в моде портреты великих политических деятелей из Думы и олигархов с женами на фоне их несокрушимого богатства и величия. Только и отдыхает душа, когда пишу под заказ. Непередаваемое ощущение, когда начинаешь писать Тициановскую девушку или Серебрякову! Вот где настоящее искусство постижения тайн великих художников. Ты не представляешь, какое меня охватывает чувство восторга, когда работа завершена, и я смотрю на свой шедевр. Не смейся. И пусть эксперты со своими рентгенами, компьютерами и прочими заумными методами сканируют мои картины, они никогда не допрут, что держат в руках всего лишь копию! – Сергей рассмеялся довольным смехом.

-Тим с сомнением покачал головой,– всегда есть возможность сравнить с оригиналом.

– Святая простота! А ты уверен, что в музеях оригиналы? По миру ходят копии, которые сделаны еще в начале 19 века, и поверь, талантливейшими художниками! Когда началось воровство картин? Никто не скажет. Был случай, когда меня пригласили в музей сделать копию с картины. И что же я обнаружил? Это была подделка!

– Глянул и сразу понял, – не удержался Тим от ироничного замечания.

Серега налил в стакан виски, с удовольствием глотнул, чуть причмокнул губами.

– А у меня есть волшебный приборчик – регула. Понимаешь, мой сомневающийся друг, достаточно изучить подпись художника: измерить угол и наклон букв, межбуквенный интервал... Другие детали и характеристики подчерка. Как это ни странно звучит, но именно подпись художника очень трудно подделать. На этом многие 'запаливаются'. Так вот,эти деятели из музея даже и не подозревали, что у них в руках. А, может быть и знали. Конечно, я не дурак, сделал копию с видимыми специалисту недочетами, а то возьмут меня на заметку. Но, признаюсь, кое-что пишу для себя. А копии.... Так я пишу копии картин, что считаются пропавшими. Ты не представляешь, какой громадный список пропавших картин после Второй Мировой: безбрежное море. Так что без работы не сижу. Но, ты мне зубы не заговаривай, показывай, что там у тебя! – нетерпеливо произнес он.

Тим достал картину, поставил перед Сергеем.

– Узнаёшь? Что скажешь?

Сергей вскинул брови, бросив взгляд на Тима, некоторое время помолчал, потом произнёс:

– Еще бы не узнать! Знаменитая 'Читающая девочка' была украдена из музея в Роттердаме. Сумасшедшая старушка – мать вора – сожгла картины стоимостью несколько миллионов долларов. Жуть... Откуда у тебя такая великолепная копия?

– А если это оригинал, как думаешь, сколько стоит?

Сергей усмехнулся, – около двух лямов.Может, чуть больше.

– Так мало? – удивился Тим. – Я погуглил, Матисс стоит не меньше двадцатки.

– На Чёрном рынке свои законы. Цены на картины в десятки раз меньше. Сам подумай. Как правило тут цепочка разных людишек – от просто бандитов до высокообразованных профессионалов и чиновников. Кто купит украденный шедевр? Обычно такие картины оседают в личных коллекциях. Так сказать – для личного любования.

– Мне нужна копия.

– А мне нужна вилла в Портофино, – рассмеялся Сергей. – Ну, ты и даёшь!

– Корова даёт молоко. А я тебе предлагаю работу.

– Эх! – Сергей посмотрел на Тима и тот уловил едва заметное смущение во взгляде друга. Как он наклонил голову, как потёр ладони, разминая пальцы.

– Можно уточнить? Тебе нужна копия или подделка? Нюанс существенный.

– Мне нужна картина, глядя на которую, будешь думать, что это оригинал.

– А когда нужна картина?

– Через неделю.

– Нет, – Сергей покачал головой. – Не пойдёт. Это у вас – дилетантов – всё просто. Намалевал и готово. Подделка это трудоёмкий процесс. Надо достать старый подрамник и холст примерно той эпохи, знать состав красок, которые использовал художник. Масляные краски долго сохнут, почти год. Правда, можно лаком-сиккативом пройтись, потом другим лаком, чтобы получить кракелюры. Нужно минимум полгода.

– Серёга, ты меня не пугай своими кракерами.

– Кракелюрами, это такие паутинки-трещинки. Создают видимость старой картины.

– Да, пофиг. У твоих знакомых художников есть хорошая копия?

– Есть отличного качества Матисс у коллеги по цеху. Но он никому не даёт своё сокровище. А зачем тебе? Что-то я запутался в кордебалете.

– Я тебе потом всё поясню с иллюстрациями. Адрес говори.

– Слушай.. Ты пойми, я же не гнида какая. Есть кодекс чести как – никак.

– Понимаешь, если бы не было критической ситуации, я бы не стал тебя просить. Но на меня наехали, угрожают не только мне, но и Тамаре.

– А в чём проблема?

– Не могу тебе рассказать, потом, дружище. Потом всё тебе расскажу. А сейчас мне позарез нужна картина.

– А Тамара? Она как-то связана с твоими делишками?

– Нет... Томи не в курсе.

– Интересно...Как она?

– Одна. Работает, Анютке уже полгода.

– Она родила? Ты гад, Тиман. Даже не позвонил.

Сергей подошел к плите, зажег газ. Взял кофейник.

– Кофе будешь? Мне тут по случаю восхитительную 'арабику' девчонка из Турции привезла.

Тим видел, что друг обиделся, и чувствовал себя виноватым. Серега был влюблён в его сестру еще со школы. И очень страдал, что Тамара не воспринимала его всерьёз. Чтобы немного сгладить вину, Тим решил солгать.

– Недавно Тамара спрашивала о тебе.

– Ага,..– усмехнулся Сергей. – Но, спасибо. Ты настоящий друг.

– Я не вру, – ответил Тим, вдруг вспомнив, что на днях Тамара действительно спрашивала его о Сергее. Но у него это начисто вылетело из головы. – Мы сидели на кухне, и она вдруг говорит мне, что хотела бы портрет Анютки именно в твоём исполнении.

Сергей снял кофеварку с огня. Застыл, глядя на пузырящийся напиток.

– Ты меня с потрохами купил. Гордись, гадёныш. Тебе повезло, этот художник со всем семейством подался в Египет. Сказал, что ему нужно вдохновение. Только обещай вернуть. Если увидит, что его Матисс пропал, инфаркт схватит.

– Где этот любитель пирамид живёт?

– На Каширском шоссе, у него мастерская на верхнем этаже с выходом на крышу.

– Знаю этот дом, даже видел эту надстройку, но не думал, что это мастерская. Еще хотел спросить, размеры копий одинаковые?

– Понимаешь, старик. Каждый коллекционер просто охиревает от желания показать, что имеет оригинал. Естественно одинаковые.– рассмеялся Сергей.– Ты аккуратнее с картиной, не поцарапай.

– Не нервничай, верну в полном порядке, – солгал Тим, глядя в глаза другу.

Г Л А В А 4

Еще издали Тим увидел фигуру сестры. Тамара стояла неподвижно, прижав обе руки к груди, словно молилась. В её поникших плечах было столько печали, что Тим боролся с желанием подойти к сестре, крепко обнять, прошептать что-нибудь ласковое. Внезапно Тамара обернулась и что-то сказала подошедшему к ней мужчине. Нескладный, сутулый. В кожаной куртке неопределенного цвета. Из-под козырька бейсболки на остром носу торчали очки.

Спрятавшись за гранитным надгробием, Тим некоторое время наблюдал, как сестра и незнакомец о чём-то говорили, потом вернулся на главную дорожку и пошел к выходу с кладбища.

Он шел и думал, что после стольких лет решился прийти на могилу отца и надо же! Именно сегодня с Томи припёрся какой-то мужик. Он не мог понять, что его разозлило больше: то, что Томи скрывала от него, что у нее кто-то есть или то, что она ему лгала, жалуясь на своё одиночество.

Тим вышел за ворота, поискал глазами машину сестры. Тёмно-синяя 'мазда' – его подарок Томи на тридцатилетие – стояла припаркованная через дорогу. Первый подарок сестре он сделал, когда ему было четырнадцать. Словно наяву перед глазами всплыло заплаканное лицо сестры,её полный отчаяния голос: «ты не понимаешь! Все девчонки будут в роскошных платьях, а я как нищебродка убогая!»

Тогда он совершил свой первый 'выход' в Высотку на Набережной. Он долго следил за хозяевами – известными артистами. И когда увидел отъезжающий от подъезда 'мерседес', подошел к стене. Высота его не пугала, пугала неизвестность. Но, когда забрался в квартиру, его душа и совесть были в полном согласии, пока он шарил в трельяже актрисы в поисках украшений. Тогда ему повезло, он нашел парочку сережек с бриллиантами и тонкий золотой браслет.

Томи не спросила, откуда у него пачка банкнот, на которую они смогли бы жить полгода. Просто молча взяла деньги. Он не обиделся. Он любил её больше отца, больше матери, которую, впрочем, почти не помнил. Да, что тут говорить, Томи была единственная женщина, которую он любил в этой жизни. Тим простил ей брак с приехавшим из Молдавии молодчиком, для которого единственной целью было заполучить квадратные метры в столице, что ему удалось, когда по программе переселения из ветхого жилья получил 'однушку' в новом доме, своевременно оформив развод с сестрой. А они с Тамарой остались опять в двухкомнатной квартире. Правда, со временем, он купил себе квартиру-студию, так как понимал: Томи тяготит его присутствие. Потом сестра родила, Тим не спрашивал, кто отец ребёнка. В душе он был рад, что между ними нет никакого мужчины.

Прислонившись к вязу, Тим курил, наблюдая за тётками, продающими искусственные цветы. Он знал – сестра злится на него. Как он мог ей объяснить, чтобы она поняла. Для него отец остался живым. Просто уехал, и придёт время, когда он откроет дверь и с улыбкой скажет: 'А вот и я. Соскучились?' У Тима сжалось сердце, он бросил сигарету, со злостью вмял ее в землю, словно она была виновата во всём, что происходило в его жизни.

Из ворот кладбища вышла Тамара. Одна. Тим почувствовал, как злость, тисками сдавившая грудь, ушла, оставив только лёгкий осадок тревоги. Наверное, это работник с кладбища, думал он, провожая взглядом фигуру сестры.

Тамара шла не торопясь, легко ступая в знакомых 'лодочках'. Кашемировое пальто мягко обволакивало её фигуру, словно облако из лепестков персика. Вот она подошла к машине, по привычке обошла вокруг, внимательно оглядев колёса. Села. Тим был далеко, но будто видел каждое движение сестры. Вот она глянула в зеркало, поправила волосы, прикрутила 'регистратор'. Вставила ключ в замок зажигания, подождала несколько минут, прогревая двигатель. 'Мазда', мигнув сигналом поворота, выехала с парковки.

Тим подождал, когда машина сестры скроется за поворотом, и вышел из тени дерева. Он передумал ехать к Тамаре. Опять она будет смотреть на него укоризненным взглядом, а он будет сидеть в темноте, глядя, как неясное мерцание свечей отражается в его рюмке с водкой. Это был какой-то иезуитский ритуал, придуманный сестрой и повторяющийся каждый год. Тим подошел к мотоциклу, открыв кофр, достал шлем, надел, зафиксировав застёжку. После того, как завёл двигатель, подождал несколько секунд, потянул рычаг сцепления на себя, плавно отпустил педаль тормоза и поддал газу ровно настолько, чтобы не 'завалиться'. Мотоцикл медленно двинулся с места, и тут Тим увидел мужчину, который разговаривал с сестрой. Скорее автоматически, еще не вполне сознавая, что делает, Тим сбросил газ и нажал на тормоз. Упёршись ногой в асфальт, он наклонил голову, делая вид, что рассматривает что-то под колесом, в то же время наблюдая, как мужчина садится в машину. Внутренний голос прошептал: 'Какого чёрта ты следишь за ним? Не думаешь ли ты, что Тамара связалась с таким жалким типом? Да это просто работник кладбища!' Может быть... Но, тогда почему свербит внутри? Тим подождал, когда 'опель' двинется с места и поехал следом, пропустив впереди себя две машины.

Как он и предполагал, мужчина оказался работником кладбища. Подъехав к дому, в подъезд которого вошел мужчина, Тим стал ждать. Ему повезло. Из подъезда сначала высунулась морда собаки, следом величественно выплыла обладательница таксы. Подождав, пока пёс не оросит очередной куст, Тим подошел к старушке, поздоровался, не забыв выразить восхищение её собачонке. Затем, кивнув на 'опель', спросил, чья это машина. Старушка с жадным вниманием выслушав историю о том, как он нечаянно задел зеркало, когда парковался, и хотел бы возместить урон, с готовностью выложила всю информацию. Тим, конечно, не собирался платить за зеркало, которое предварительно свернул. Это была незначительная сатисфакция за то, что мужичонка помешал ему подойти к сестре.

'Что это у тебя лицо опрокинутое?'На него смотрели смеющиеся зеленые глаза из-под тонких светлых бровей.

– Веснушка! без вопросов. Я голодный, – проворчал Тим, вваливаясь в прихожую, на ходу скидывая ботинки.

– Это когда же ты был сытым? – усмехнулась Наташа, пристально всматриваясь в лицо Тима. – Что-то случилось?

– Давай без вопросов.

– Как скажешь, – Наталья чуть отстранилась, поправила на полной груди шелк халата. – А я ждала тебя, не знаю, почему. Просто с утра подумала, – Тимка сегодня придёт. Сбегала на рынок, купила баранью вырезку, пожарила, как ты любишь – с кровью.

– Я передумал.

Тим обхватил Наташу за талию.

– Потом поем, – он потянул её за собой в спальню.

– Душ хотя бы прими, ковбой!

– Я утром мылся, – пробормотал Тим, падая на кровать и увлекая её за собой.

– Поросёнок ты, – прошептала Наталья. – Грязный поросёнок.......

Да, в каком-то смысле, она права, думал Тим, глядя на лежащую рядом молодую женщину. Он – грязная свинья. Впрочем, она терпит, значит, ей нравится.

– Женись на мне! – Наташка приподнялась на локте, прильнула, заглядывая в глаза.

– Зачем?

– У нас будет семья, ребёнок... Я сделаю ремонт. В маленькой комнате поставишь свои тренажёры, качалки.

– Не сейчас, Веснушка. Давай потом поговорим.

Наташка со вздохом откинулась на подушку, разметав рыжие завитки волос. Тим искоса взглянул на полные груди с симпатичными розовыми кнопочками-сосками, округлый живот. В нём вспыхнуло желание, он потянулся к Наталье, но она внезапно поднялась и, не одеваясь, пошла в ванную комнату. Тим смотрел на тонкую талию, подчёркивающую тяжеловатые бёдра, мягкую линию спины, круглые плечи, покрытые словно загаром – веснушками, и думал, что из Наташки получилась бы отличная мать. Она никогда бы не бросила дочь и не пошла к подруге 'расслабиться'.