Текст книги "Души нижних миров"

Автор книги: Ольга Багнюк

Соавторы: Михаил Багнюк,Юлия Карасева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

* * *

Стены то приближались, то удалялись. Сизый дым незаметно заполнил все огромное пространство тронного зала. Поглощенная недавним переходом, я не сразу почувствовала, что сизая дымка совсем не похожа на тот едкий желтоватый дым портовой харчевни. Здесь не было смрада чадящих светильников, смешанного с горьким запахом рома и мадеры. В морских кабаках можно найти любые диковинки из других миров, особенно если они порочны. Странно, но тот аромат меня даже завораживал… Хотела бы я когда-нибудь вновь затянуться горьковатой смесью…

Дым, который я вдыхала, был мороком. Таким способом любят убивать чародеи. Незаметно в комнату проникает тоненькая белесая струйка дыма. Легкая, неуловимая змейка. Она не шипит, не вонзает острые зубы вам в ногу… Она тихонько обвивает ваше горло. На глаза набегает неодолимая дремота, и неясные миражи мелькают перед уплывающим сознанием. Тихая чистая смерть. Я не успела отгородиться заклинаниями. Амулеты и оружие были небрежно брошены вместе с одеждой в лаборатории Расты. Мне в голову не приходило, что Бесконечность будет убивать такую муху, как я, столь изощренным способом. Еще чуть глубже, еще вдох – и я умерла…

Но на этой грани я, по-видимому, немного задержалась. Свет в конце тоннеля только забрезжил, указав направление, но не путь. Миражи! Моей головой каждую секунду пробивали плотные листы бумаги, на которых мелькали изображения, тотчас оживавшие. Но стоило мне сфокусироваться – как раз! – следующая картинка. Хуже того, я слышала голоса.

– Надеюсь, ты расскажешь о вашей тренировке что– то, что даст объяснение… – Кажется, это был голос магистра.

И еще:

– Все решила и уезжаешь! Даже не посоветовалась! А еще подруга, называется!..

– Юська! – крикнула я, но голоса у меня не было.

Вот поляна, окруженная вековыми дубами. Речушка с бьющими над гладью воды ключами и женский голос:

– Как я могу выйти замуж за человека, который столь невысокого мнения о моих способностях?..

И еще, еще, еще…

Странная штука – наша память. Иногда незначительные события или фразы становятся ключевыми, направляют жизнь в совершенно иное русло. Меня продолжало носить, как щепку, в потоках воспоминаний. Через какое-то время я поняла: многое из того, что я вижу и слышу, со мной никогда не происходило.

Меня замутило, и я обрела плоть. Под ногами появилась старая темная лестница. На моей памяти не было ни одного похожего подъема, но я точно знала, что третья сверху ступенька скрипит, а вторую покривило от времени и перепадов температуры, типичных для этого климата. Я знала, что справа тяжелая дубовая дверь, почти всегда закрытая. А напротив – витражное стекло, через которое закатное солнце отбрасывает на паркет радужные зайчики цвета счастья.

Я поднималась по высоким узким ступеням темной лестницы совершенно одна. Сквозняк, поселившийся здесь из-за разбитого слухового окна, доносил знакомые запахи, вызывающие воспоминания, которые принадлежали не мне. Аромат мокрой земли, раннего летнего утра, пионов и земляничного мыла… Рукомойник, прикрепленный на раскидистой сосне… По ногам пробежал холодок, словно я стояла босая на пропитанной водой земле… Веранда, мокрые яблоки разложены для просушки на полу, подоконниках, столе… Терпкий вкус черной рябины, синие губы и голос:

– Скорее иди сюда!

– Мама? – Я врываюсь в дверь комнаты с укрытой пыльными полотнами мебелью. Цепляю кулису люстры, и та обиженно звенит хрустальными листиками.

В комнате никого нет. Только сырой ветер хлопает незакрытой створкой окна. И снова дежавю – это уже слишком даже для моего сознания!

Я неторопливо подхожу к окну, и что-то неодолимое тянет меня посмотреть, что там. Есть ли тот сад, который был вызван мороком? Это наваждение или реальность?

За окном темно и прохладно. Ночь разрывают крики ночных птиц и писк мышей. Оборотень внутри меня нетерпеливо напряг когти и снова распустил лапы, в животе заурчало от голода. Я выглянула на улицу и подняла глаза к небу… Сильный удар сначала ослепил и лишь несколько секунд спустя обжег острой болью. Глаза открыть я так и не смогла: нечеловеческая сила сжала мое лицо, словно собираясь сорвать его. Мне удалось втянуть врага в комнату, не вывалившись через открытое окно в неизвестность. Какое-то время борьба напоминала перетягивание каната, в роли которого выступала моя собственная кожа. Внезапно напавший ослабил хватку.

Я на короткое мгновение увидела перед собой крупную сову, и горячие струйки крови залили глаза. Я попыталась стереть кровь, и в этот момент птица заговорила:

– Как ты смела! Чем ты заплатишь ей за нашу встречу?

Совершенно ничего не понимая, я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, на кого указывала рассвирепевшая сова.

У меня за спиной стояла иронично улыбающаяся Бесконечность.

– Мама? – пролепетала я.

– Ты знаешь цену нашей встречи? – поинтересовалась птица.

– Нет, но…

– Значит, и встречи не было! Поняла? – Сова глядела то на меня, то на мою спутницу.

Та продолжала хранить молчание и, улыбаясь, смотрела на мою мать. Какое-то время они пялились друг на друга. Затем Бесконечность слегка кивнула, словно давая согласие.

– Мама! – робко позвала я еще раз. – Я искала тебя…

– Еще не пришло время! – ответила мне восхитительная птица и повернулась к окну. – Прощай! – Она вспорхнула на огромных крыльях и бесшумно растаяла в темноте.

Мне показалось (во всяком случае, я на это надеялась), что в ее голосе прозвучали грустные нотки.

Уже ничего не опасаясь, я выглянула в окно. Ночь скрадывала тенистый сад, но на фоне темного неба нечетко проступал могучий силуэт раскидистой сосны. На ее ветках сидели четыре совы…

Мне здесь больше нечего было делать. Я развернулась, вышла в коридор и стала спускаться по темной лестнице. Глаза все еще слипались от сочившейся из царапин крови. Я оттерла ее рукавом и в этот момент споткнулась. Не успев ухватиться за исчезнувшие куда-то перила, полетела кувырком в неизвестность. Я сгруппировалась, но падение не завершилось. Это был головокружительный полет, причем с такой скоростью, что, если бы меня шмякнуло, я бы растеклась, как спелый томат по стенке.

* * *

Всплески огней выхватывали тела нескольких сотен людей, дергающихся в такт музыке. Удивительно, как люди, подчинявшиеся единому ритму клубных мелодий, временами ударяясь телами друг о друга, ухитрялись быть такими разобщенными.

Сати был в ударе. Эта биомасса наполняла его энергией и ощущением близящегося часа полного могущества.

В туалете юная покорительница столицы, по совместительству студентка архитектурного института, заправилась допингом еще на пару часов и чуточку не рассчитала. Она стояла, прислонившись спиной к стене и выжидая, пока ее хотя бы немного отпустит. Некоторое время спустя туда же вошли двое.

Юстиниана, облаченная в атласное зеленое платье с глубоким декольте, подошла к зеркалу и уставилась в него, ничего не поправляя, словно пытаясь рассмотреть саму себя. Сати подошел сзади и обнял ее. Руки скользили по зеленому шелку. Парочка не обращала на приклеенную к стене девчонку никакого внимания, словно та была раковиной или сушилкой.

Студентка таращила глаза, но никак не могла выдавить зависшие на губах слова: «Ну ни фига себе! Нашли место! Приспичило гадам, будто здесь живых людей нет!» Взгляд мужчины сквозь нее был так опустошающе холоден, что случайной свидетельнице захотелось и впрямь слиться с кафельной стенкой. Она попробовала двинуться к выходу, но ноги не слушались.

Сати запустил руку под ткань, прощупывая трепетание горячей крови, выбросил когти и проник в тело. Юстиниана застонала и откинула голову назад. Сати достал дымящийся кусок теплой печени и начал с наслаждением пожирать ее. На платье проступило черное пятно крови. В зеркале отражался истинный вид демона. Сати решил не тратить энергию на маскировку отражения. Существо под кайфом все равно не сможет разобрать, что́ есть реальность, а что́ – наркотические видения, пусть полюбуется на настоящую красоту.

Сати любил свой истинный облик с ветвистыми рогами, мощными челюстями и красными горящими глазами. Само воплощение силы и могущества! Он еще раз взглянул на свое отражение и вдруг увидел за спиной воительницу в доспехах. Та двоилась, и в двойнике, стоящем слева от воительницы, Сати узнал собственную смерть… Скорость ее атаки была стремительной даже для демона. Женщина хорошо отработанным движением оторвала его змеиную голову. Еще не утратив ощущений, Сати почувствовал, как разрывается его сердце.

Юстиниана в кровавом тумане приоткрыла глаза, прошептала: «Хеля...» – и куда-то провалилась. Вернее, полетела, увлекаемая красным потоком и удерживаемая Хельгой. Другим потоком Бесконечность уносила останки демона, чтобы уже никакая сила не могла возродить его.

Черный пес попытался прорваться мимо двух охранников в стеклянные двери клуба. На какое-то время земля опрокинулась и поменялась местами с небом – пес почувствовал, как продирает шкурой асфальт.

– Не прошел фейс-контроль, приятель, – рассмеялся давший ему пинка охранник. Его напарник брезгливо оглядел пса:

– Смотри, Серега, у него вся пасть в пене! Может, бешеный?

– Да хрен с ним! – отозвался Серега. – Не проскочит.

Пес сел на безопасном от ног охранников расстоянии, поднял морду и тоскливо завыл.

Серега, решивший окончательно разобраться со скотиной, уже сделал шаг в сторону собаки, однако, не исполнив задуманного, бегом метнулся назад в клуб. Из глубины полутемного зала, перекрывая ритмичное «ыц-ыц-ыц», несся истошный женский крик.

В дамской уборной творилось что-то невообразимое. Стены, зеркала и пол были залиты кровью. Вжавшись в стену, на полу в полном ступоре сидела одна из посетительниц. Добиться от нее мало-мальски вразумительного ответа было невозможно.

* * *

Сутки спустя, изучив заключение экспертов и показания свидетеля, следователь принял в итоге окончательное решение.

Неустановленные пока что лица из хулиганских побуждений причинили незначительный материальный ущерб развлекательному заведению, облив стены женской туалетной комнаты кровью животных.

Свидетельница, студентка такая-то, в момент совершения хулиганской акции неустановленными лицами находилась под воздействием наркотических препаратов, а потому не может быть признана вменяемой.

Дело за незначительностью причиненного ущерба необходимо закрыть.

Следователь еще раз взглянул на рисунок свидетельницы. Перечитал ее показания:

«...только торкнуло, а тут в комнату ввалилась парочка, девушка в зеленом платье и мужчина в стильном прикиде. Я еще подумала: «Ну ни фига себе, нашли место!» Мужчина пристроился сзади и начал оглаживать подругу, а потом из бока у нее вдруг вырвал кусок мяса и стал жрать. Меня застопорило от ужаса, я не могла понять, что́ реальность, а что́ мультики. В голове мозги метались, как белка при верховом пожаре. Глянула в зеркало: там отражалась девушка в зеленом платье, а вот жрал ее заживо драконоподобный клыкастый монстр. Бежать мне было некуда, я медленно сползла по кафельной стенке под раковину. В этот момент за спиной монстра объявилась какая-то женщина и оторвала ему голову. Тот превратился в зверюгу с оторванной головой уже не в только в зеркале, но и в реальности. Из шеи хлынула черная кровь. Вторая женщина, брюнетка в кожаных доспехах, запустила руки по локоть в тело извергающей черную кровь твари, вытащила сердце и разорвала надвое. Потом склонилась над рухнувшей на пол девушкой в зеленом платье и подхватила ее под мышки. И они испарились. А потом первая взяла то, что осталось от зверюги, и тоже испарилась. Вот и все. Кто-то вошел в туалет и начал орать. Я сделала несколько рисунков по памяти, прилагается…»

Следователь еще раз пересмотрел серию хорошо исполненных художественных рисунков. Хоть издавай как готовые комиксы.

Да, девчонке надо отдохнуть в психиатрической больнице.

Потом, вспомнив недавнее дело своего однокашника Козырева, достал ксерокопию его показаний. Перечитал еще раз оба документа, сверил приметы.

И горько вздохнул: «Нет, ребята, я с вами в больничку не хочу».

* * *

Третий полет был стремительным. В нем не было воспоминаний, запахов и цветов. Я сразу увидела раненую, истекающую кровью Юську и почуяла присутствие демона. Мышцы быстрее мыслей атаковали врага. Руки уже оторвали гадине голову, когда я осознала, что мои ноги только начинают материализовываться. Резко прокрутилась вокруг своей оси. Больше ничто опасности не предвещало. Юська, кажется, умирала. Я подхватила ее и начала вытаскивать. Вытаскивать в наш мир. Где-то за спиной мелькнула тень Бесконечности. Прости, дорогая, не до тебя сейчас.

Нас потащило в странном бурном потоке. Я попыталась найти хоть какой-то ориентир. У реки, или что это такое есть, должно быть дно, берег... В одной руке – совершенно беспомощная Юська, второй я изо всех сил гребла против течения. Еще немного – и не хватит воздуха.

В красной пелене бурлящего потока стало щипать глаза. Но он светится, это не чернота! Значит, выход есть! «Юська, мы выплывем! Держись! Не умирай!» – мысленно просила я, начиная захлебываться в кислой, с металлическим вкусом крови, воде. В этот момент какая-то сила выдернула меня наверх.

Я ухватилась за спасителя свободной рукой и с грохотом вывалилась в свой мир.

Экспериментальные колбы и ванны Расты частично были опрокинуты. Белоснежный кафельный пол стал непроходимо скользким из-за разлитого нами бульона, в котором я только что варилась, путешествуя по бесконечности. Раста, а это именно она пришла мне на помощь, шлепнулась рядом со мной и бездыханной Юстинианой в лужу ржаво-кровавого цвета.

– Ой-ё! – только и смогла выкрикнуть ошарашенная экспериментаторша.

Я была счастлива, что бурлящий поток не вырвал из моих рук бесценную добычу.

Юська была со мной. Конечно, если бы не помощь Расты, ее цепкая хватка удивительно сильных рук, я бы не выплыла. Но радость была недолгой. Юська не собиралась приходить в себя.

Раста уже держала пальцы на сонной артерии моей подруги.

– Мы ее теряем! – закричала она мне.

Я попыталась встать на ноги и тут же опять упала на колени. Так на четырех опорах я прокатилась до кушетки и сдернула с нее простыню, чтобы хоть чем-то затянуть ужасную рану на боку Юстинианы.

Перевязав, точнее, обернув тканью Юськин бок, Раста скомандовала:

– Перетащим ее на кушетку!

Так же на четвереньках мы доскользили вместе с умирающей до стены, где рядом с кушеткой сверкали безупречной стерильностью стеклянные шкафы с бесконечным количеством пузырьков и склянок.

И закипела работа.

Раста то падала, то вскакивала, хватаясь за дверцы, но при этом ухитрялась не только не разбить добытый флакон, но и не расплескать из него ни капли. Один раз даже, как перевернутый жучок, катилась на спине до противоположной стены лаборатории, удерживая в одной руке штатив с пробирками, а в другой – колбу с дымящейся жидкостью.

Губы ее беспрестанно шептали какие-то могущественные заклинания. Я видела вокруг нее фиолетовую искрящуюся ауру. Также скользила по ее команде к шкафам за необходимыми препаратами.

– Надень очки! – заорала мне Раста.

Я восприняла это как ругань за промедление в поиске нужного препарата, но в этот момент под потолком включились мощные ультрафиолетовые лампы. Острый запах озона обжег ноздри.

Наконец изорванный бок Юстинианы оказался хоть и перештопанным невероятным образом, но целым, а не той разорванной зияющей раной, из которой, по словам Расты, «вся анатомия торчит наружу». Некоторые швы уже начинали запаиваться под умелыми заклинаниями врачующей Расты:

– Из тьмы – к свету! Путем боли – в сонную долину красных маков, что желтеют на ветру, несущем свежесть! Легкое перышко полетит к каменной реке вдоль розовых берегов цветущего вереска... Блин! Да чтоб тебя! Ядрена вошь!

У меня глаза на лоб полезли. Ничего себе врачевательные термины!

Но Раста вывела меня из ступора куда более приземленным образом.

– Кровь нужна! Немедленно! – прокричала она и моментально воткнула иглу себе в вену.

Какое-то мгновение спустя, растерев образец свей крови на предметном стеклышке, она опять выругалась:

– Не подходит! – И схватила меня за руку: – А ну-ка, дай сюда!

Ей даже не пришлось использовать иглу – кровь еще сочилась из ссадин на моем предплечье, оставленных когтями спасающей нас Расты.

– У меня кровь... – Я попыталась рассказать о переливании, сделанном мне Драконом.

– Подходит! – заключила Раста, уже закончившая анализ.

Игла тотчас вонзилась мне в вену без всяких разговоров.

– Идеально подходит, – почти пропела Раста. – В любом случае наш донор – ближайший родственник, – мурлыкала она, обращаясь к шприцам.

Хотя меня и прежде бесила манера Расты разговаривать со мной, как с бессловесным подопытным кроликом, но даже в этой суматохе меня изумили ее выводы.

– То есть как родственник? – переспросила я. – Фигурально?

– Буквально, – передразнила меня Раста. – После будете копаться в вашем генеалогическом древе. Ложись!

Я легла на кушетку, прямо на ноги едва дышащей Юстинианы. Мои ноги постоянно падали с края кушетки вниз. Раста ловила их, поднимала, придавливала животом и продолжала колдовать над нами обеими.

Меня уже стало уводить от ощутимой кровопотери. Раста опустила мою голову пониже, чтобы облегчить путь кровотоку. Губы потрескались и пересохли, Раста влила мне в рот восстанавливающий настой. Бордовая пелена начала потихоньку подниматься с век.

– Все! – Раста выдохнула это с тем облегчением, какое может означать только усталость и победу. – Живая!

Она отсоединила от моей руки темные щупальца капельниц. Я встала радом с ней, и мы замерли, ожидая того мгновения, когда Юстиниана откроет глаза. Смертельная бледность заливала ее лицо. Я вдруг поняла, сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Передо мной лежала красивая молодая женщина, которая отдаленно напоминала восторженную романтичную девчонку из моего прошлого.

– Юська! – позвала я.

Ее ресницы дрогнули, и подруга открыла глаза. Казалось, вспыхнул легкий изумрудный разряд. А я ведь забыла, какие невозможно зеленые были у Юстинианы глаза. Нет, это все-таки слезы в лучах постепенно угасающих фиолетовых ламп вызвали такой невероятный эффект светопреломления.

– Хеля, – еле слышно прошептали бескровные губы.

Мое сердце разрывалось от нежной радости, жалости, страха потери и еще какого-то невероятного коктейля навалившихся на меня чувств. Я целовала подругу, стремясь хоть как-то согреть совершенно ледяные пальцы и щеки.

– Очень романтично, – проворчала Раста, укрывая Юську верблюжьим пледом, неизвестно откуда взявшимся в ее лаборатории. – Так будет лучше.

Юська едва заметно улыбнулась мне:

– Хеля!

– Юська! – В ее взгляде я прочла восхищение и удивление.

Связав его со своими мыслями, я попыталась успокоить Юську:

– Ничего, мы наверстаем, мы вернем все, что у нас отняли… все эти годы!

– Какая ты… – Она, казалось, не могла подобрать слов. – Как ты?

Я понимала, что говорить ей сейчас вредно и думать – тоже. Рассказы о том, как я услышала ее зов, как нашла ее, что случилось с ней после той роковой битвы, еще впереди. И решила прервать нахлынувшие воспоминания совершенно неожиданным способом.

– Я… я научилась готовить, – почему-то выпалила я.

Юстиниана улыбнулась более заметно, так что на пересохших губах появились кровоточащие трещинки.

– А шить не научилась, – утвердительно проговорила подруга.

Какие-то секунды я не могла понять, о чем это она. Стоящая рядом Раста тоже посмотрела на меня вопросительно. Потом мы переглянулись и оглушительно расхохотались.

Я как вывалилась из чана с раствором совершенно голая, так и не удосужилась накинуть на себя хоть какую-то одежку. Раста тоже стояла в прилипшем к телу мокром, изорванном, перепачканном халатике.

Эта лабораторная эксгибиционистка не носила нижнего белья. И вот мы, такие красивые, решили порассуждать на тему домоводства.

Смеяться стало больно, но напряжение предыдущих событий было так велико, что смех не отпустил нас, пока мы опять не повалились на пол. Корчась в судорогах смеха, Раста протянула мне кусок марли примерно метр на метр:

– Прикройся!

– Себе оставь! – прохрипела я. – Если тебе этого хватит на набедренную повязку!

И мы опять покатились под кушетку, на которой лежала улыбающаяся Юська.

* * *

– Нас сразу кинули в бой. Сначала никто ничего не понял. Это было похоже... на игру, – наконец-то нашла нужное слово Юстинна. – Мы были как на практическом занятии, которое обязательно должно закончиться пикником. Казалось, еще немного – и рог протрубит «отбой», мы сядем на поляне вокруг костра и начнется разбор ошибок. Но все пошло по-другому. Я увидела, как демоны потащили Руташа! Он закричал! Так страшно закричал… Этот крик по сей день стоит у меня в ушах.

– Ты встретила его в том мире? – торопливо спросила я и вскочила на ноги. Первым порывом было попросить Расту опять забросить меня в поток Бесконечности, с которой я так и не успела попрощаться. Хотя бы из вежливости надо сказать спасибо.

– Нет, там, кроме меня, никого не было, – ответила, опережая дальнейшие расспросы, Юстиниана. – И Сати после говорил, что выжила я одна. Почему – не знаю. Он говорил, что у меня особая кровь. Меня удерживали мощные заклинания. Я не должна была понимать, кто я и что со мной происходит. Так и было в самом начале. Но память постепенно возвращалась. Это было на Кавказе.

– Где? – не поняла я.

– В том мире тоже есть географические понятия, – пояснила Юстиниана. – Земля по-своему прекрасна. Она значительно больше нашего мира, но ее цивилизации развивались иным путем. Наверное, наши ученые могли бы больше рассказать о теориях развития миров, ты же знаешь – у воинов магического монастыря своя ниша знаний. А избыточные знания лишь преумножают скорбь.

На какое-то мгновение Юська погрузилась в себя, но справилась и вынырнула.

«Как дельфин», – подумала я, вспомнив призывные сны о чужом мире.

– Я жила словно во сне. Мое существование состояло из двух ощущений: боль и покой. Их чередование даже радовало. По крайней мере хоть какое-то разнообразие. Боль – это когда Сати питался мной, покой – все остальное время.

Юстиниана вздрогнула, и у меня по коже пробежали мурашки. Я только сейчас осознала, в какой ужас провалилась моя подруга… или сестра. Я взяла Юськину ладонь и крепко сжала тонкие пальцы.

Справившись с собой, она продолжала:

– Позже Сати понял, что я скоро иссякну. А сил, по-видимому, я давала ему в избытке. Он стремился сместить равновесие Земли и привести ее к новой войне. Войны дают демонам пищу. Чужая боль, страдания, плоть возрождают их силы, они выбираются из нижних миров. Они стремятся к захвату мира людей. Война – самый верный способ. Моя кровь расширяла его влияние. Он принимал различные формы, мог длительное время находиться на солнце, которое обычно было для него губительным. Мог даже ступить на священную землю. Ненадолго, но мог. Чего с ним не случалось никогда прежде. А это путь к власти, к которой он стремился. Так или иначе, но Сати ослабил морок, и я смогла видеть, осязать и слышать. Мы посетили много прекрасных мест, я слышала музыку того мира, дышала ароматами цветов и рек. Но каждый раз, видя восхищение в моих глазах, Сати повторял: «Смотри, Изольда! Скоро все это будет нашим. Разве я не сделал тебя счастливой!»

– Изольда? Кто это? – спросила я.

– Когда демон свалил меня и потащил за собой, я успела скрыть свое имя. – Юстиниана робко улыбнулась. – Помнишь, Хеля, в монастыре меня никогда не наказывали. Даже несмотря на наши шалости, я всегда выходила сухой из воды.

– Ну да, ты была предусмотрительной и всегда...

– Не в этом дело, – извиняющимся тоном перебила меня Юстиниана. – Я тогда попробовала заклятие, утаивающее имя. Подлинное имя скрывалось в хрустальный шар. Вроде вот оно – а ухватить его нельзя, и с зубов соскальзывает, и на языке не удержать. Я и не думала, что заклятие срабатывает, каждый раз думала, что просто повезло, а на деле видишь, как оказалось. Если бы Сати знал мое настоящее имя, я бы не смогла спасти свою душу. Он много раз пытался найти его. Но каждый раз хрустальный шар ускользал от ударов и попыток вскрыть его, ускользал и жег серебром материю демона. Он пытался заставить меня обрести новое имя. Это имя – Изольда. Сати привез меня на Кавказ. С древних гор сосны спускались к морю. Он заодно устраивал свои темные дела. Как я говорила, его целью было разжечь войну. Но обычаи тех народов запрещают женщинам выходить на половину дома, где находятся мужчины, и наоборот. Так вот, там была маленькая девочка. Она, видимо, только начала учиться в школе и еще нечетко проговаривала слова. Она распевала какую-то песенку-считалочку:

 
Маленькая птичка,
Птичка-королек,
Помоги мне, птичка,
Выучить урок.
Я за это, птичка,
Дам тебе зерна,
Черной чечевички,
Желтого пшена...
 

Невероятно, но ритм считалочки позволил сохранить в памяти первые слова. За словами удержались образы… После этого случая я стала запоминать целые страницы стихов, и память постепенно возвращалась ко мне. Я стала понимать, что происходит вокруг. Трудно было скрывать от Сати свой интерес к поэзии, да и вообще интерес к жизни. Он мог догадаться в любой момент, и я бы опять погрузилась в беспамятство. Мне удалось частично стать Изольдой и сохранить себя как Юстиниану. Пришел день, когда равновесие стало необходимо нарушить. И тогда я позвала тебя.

– Спасибо. – Я выдохнула. – Спасибо, что ты так верила в меня.

– Не сомневайся, в тебя я верила тогда и верю теперь. Однако я не знала, что произошло с тобой за эти годы, жива ли ты вообще. Ведь путешествие, в которое тебя отправили, казалось такой отчаянной авантюрой. Погибнуть у тебя было куда больше шансов, чем у оставшихся в монастыре...

– Тогда как же?..

– Голос крови.

– Голос крови? – воскликнула я пораженно.

– Я помню, было полнолуние, луна поднималась над горизонтом в багровом ореоле. Я подняла к ней руки и обратилась к древнему женскому началу Земли: «Лилит! Голосом крови заклинаю тебя! Позови!» На лунном диске какое-то мгновение проецировался твой облик. В эту минуту с сосен сорвались и полетели совы. Почему-то лунные глаза тех птиц стали у меня ассоциироваться с тобой. Даже в те дни, когда беспамятство поглощало меня… Знаешь, ведь Сати никогда не отпускал меня полностью.

Я с ужасом подумала, что Сати не отпустил Юстиниану и сейчас. Ее воспоминания все время вращались вокруг него, и она слишком часто повторяла его имя.

– Про сов я еще тебе расскажу, – улыбнулась я. – Вернее, покажу. А вот демон? Как его правильно зовут: Сата или Сати?

– Сата – это его имя, а Сати... Ему нравилось, когда его так называли, в этом было что-то ласковое.

Едва Юстиниана нашла определение имени Сати, я осознала, что спасать ее нужно немедленно. Демон так и не отпустил свою пленницу до конца. Есть скрытая от посторонних глаз река, чьи зеленые воды несут забвение… Когда-то мне рассказывал об этом Тимур, воин и командир боевого отряда.

Тимур! Вот кто смог бы нам помочь. Он один из немногих знал путь к реке Забвения.

Как могла, я поведала обо всем, что со мной произошло за эти годы. Юстиниана слушала, прикрыв глаза. Временами ее губы трогала улыбка, а порой по лицу пробегала тень тревоги. Услышав в завершение рассказ о навязанной эльфийским венком свадьбе с Штормом, на самом выдохе моего возмущения Юстиниана вдруг выказала удивительно категоричное суждение:

– Тебе необходимо последовать традиции и выйти за него замуж. Если, конечно, ты его любишь. Что может быть лучше, чем следовать пути, которым тебя ведет судьба? Ты пришла в цитадель, преодолела испытания, выпавшие на твою долю, и вот она, цель пути: торжество любви и дорога к миру.

– Лирика! Дурацкая, бесполезная лирика! – прервала нас Раста. Она уже удобно устроилась напротив меня с дневником для записей в переплете из темной кожи.– Начинай рассказывать все подробно с самого момента погружения!

Я умоляюще посмотрела на нее:

– Давай завтра, я так устала!

Неумолимая Раста покачала головой:

– Завтра это будут уже другие воспоминания, мы и так упустили время с этими реанимациями.

Я вздохнула и начала повествование. Хотя и было искушение сократить рассказ, но она дала слово. Раста быстро и сосредоточенно записывала за мной, обращая расплывчатые образы в четкие бисерные строки.

* * *

Наконец-то уборка в едва не разгромленной лаборатории была закончена. Белоснежный кафель сверкал ослепительной белизной. Множество склянок, как солдаты самой дисциплинированной армии, заняли определенные порядком места.

Раста подошла к зеркалу и с удовлетворением оглядела себя. Ущипнула пальцами розоватые соски, чтобы четче обозначить упругость груди. Гость запаздывал. Но она на него не сердилась, скорее, наоборот, была признательна за лишние полтора часа передышки после глобальной уборки.

Ей и в голову не пришло бы назвать их встречу свиданием, но то, с какой тщательностью она подобрала полупрозрачный халат, как торопливо перезаколола роскошные белокурые волосы, пожалуй, с десяток раз за вечер, выказывало ее искреннее желание понравиться гостю.

* * *

Утром Хельга с еще бледной и слегка отрешенной Юстинианой яростно давили на звонок, пытаясь попасть в лабораторию Расты. Осознав, что от приложенной силы интенсивность звона не увеличивается, Хельга обрушила на антикварную дубовую дверь удары сапогом. Он такой непочтительности лица резных херувимчиков скривились, а равнодушная Юстиниана удивленно приподняла бровь.

– Да что там, все вымерли? – в сердцах крикнула Хельга.

Юстиниана восприняла ее выкрик буквально.

– Погляди, Хеля. – Она наклонилась к замочной скважине.

В щели торчал обломок ключа. Хельга на секунду задумалась и в следующий момент попыталась высадить тяжелую дверь плечом.

Юстиниана пошарила в дорожном мешке подруги и вытащила оттуда флакон с благовониями, салфетку и щипчики для ногтей.

– Хеля, ты очень дорожишь этими вещами? – спросила Юстиниана тяжело дышащую, раскрасневшуюся подругу.

– Ну как тебе сказать... – начала Хельга.

– Ясно. – Юстиниана сгребла свою добычу в кучку поближе к двери. – Если этот ключ вставили в замок, значит, он по крайней мере близок к соответствию, просто что-то помешало…

Хельга с интересом смотрела, как Юстиниана по стеклянной палочке вливает драгоценное благовонное масло в чрево замка. Затем подруга немилосердно разорвала тончайший платок на две части: одной вытерла ненужное масло с обломка ключа, а вторую намотала на него и ухватилась щипчиками, сминая их тончайшие лезвия. Юстиниана покачала ключ, и, наконец отщелкнув, тот поддался и провернулся в замке.

– Ах вот как! – проговорила Юстиниана.

– Что «как»? – переспросила ее Хельга.