Текст книги "Долгое завтра, потерянное вчера..."

Автор книги: Ольга Коренева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

А вечером позвонил Вадим.

– Ёжик, привет! Как ты? А я возвращаюсь из подполья! Все, ситуацию разрулил, больше бояться нечего. Дома все тебе расскажу. Жди, скоро буду!

Глава пятая
Вадим

Вадим появился бледный, осунувшийся, только запавшие глаза с темными кругами вокруг радостно сияли.

– Привет всей честной компании! – заорал он с порога. – Ура! Я свободен от всех дел! Отныне я безработный! Я продал свой бизнес, я отделался-а-а!

Все кинулись к нему на встречу – бурные объятья, восклицания, радостные слезы! Катя с визгом повисла на нем, словно маленькая девочка.

За окном прогремел салют.

– Это я заказал, в честь своего возвращения. А сейчас принесут огромный торт и корзину цветов! И будет живая музыка! Я пригласил музыкантов!

– Какую-нибудь модную группу?! – воскликнула Настя.

– А вот и нет. Ребят в переходе метро таких надыбал, потрясающих, все мировые группы им в подметки не годятся, ну, сами увидите. Давно уж не ездил в метро, а тут ностальгия, спустился, и заслушался! Вот где они, талантищи!

Вадим в этот день царил во всем пространстве. Катя так устала, что не выдержала, и отправилась спать. День был для нее чересчур насыщенный.

Проснулась она от нежных поцелуев. Рядом лежал Вадим, он легко касался губами ее лица, шеи, уха. С Кати весь сон слетел. Она прижалась к мужу, и он крепко обнял ее. Они долго молчали, прислушиваясь к музыке своих душ. Потом Катя спросила:

– Вадим, а как ты стал бизнесменом? Если это не секрет, конечно.

– Да не секрет. Все до смешного просто.

– А как?

– Со мной это было так: зашел, как обычно, с друзьями в компьютерный клуб… До сих пор ужасаюсь, сколько времени мы там потеряли. Давно это было, в девяносто шестом, кажется. У них в тот день слетела сеть. То есть, компьютеры не видели друг друга, и игра по сети была невозможна. И «администраторы» (на самом деле, парни не разбирались вообще), перепробовав традиционные методы воскрешения (перезагруз, и прочее), не смогли ничего сделать. Я к тому времени немного увлекался компьютерами, и пару раз настраивал сеть. Правда, лишь между двумя компьютерами. Промучившись часа два, подняли сеть. Ну, понятное дело, радость, пиво от «админов», и три часа бесплатной игры нашей команде.

Понимаешь, девяносто пять человек из ста не восприняла бы этот эпизод всерьез, просто порадовались халявному пиву и прочему. Не задумались бы. Так вот, в тот момент я задумался. Вышел из клуба. Мне вдруг внезапно стало непонятно – в чем смысл этих игр? Я потерял к ним интерес моментально. У меня появилась идея. Она проникла в мозг, и засела там на десять последующих лет, постоянно развиваясь, трансформируясь и вырастая в бизнес с оборотом во много тысяч долларов. Правда, в тот момент я и не подозревал, как серьезно все это. Я не мог думать ни о чем другом. Курил сигарету за сигаретой, а идея в голове ворочалась, распухала, появлялись отдельные образы… Эти волны невозможно было остановить! Я просто дал им волю, и у меня начало что-то вырисовываться, то, что сейчас называют набившим оскомину словом «бизнес-план». После я машинально кивал друзьям, ел безвкусные пельмени, как-то доехал домой, и так и не смог уснуть в тот вечер. Могу с уверенностью сказать, что если у кого-то было такое, то он уже наполовину бизнесмен. И почему наполовину? Потому что это пока мысли. Идеализм. Вдохновение. И ему еще предстоит убедиться, что идея практически ничего не стоит, а реальность совсем не похожа на то, что у него в голове. Но это не страшно, так как он уже отличается от огромной части остальных людей. Он уже мыслит по-другому. Да, конечно, его шансы – не больше пяти процентов. Да, у него ничего нет. Ни опыта, ни денег, ни связей, ни гениальных способностей. Это правда. Но что-то важное уже произошло!

– Как же ты не побоялся открыть свой бизнес?

– Просто никогда не надо бояться делать то, что ты не умеешь. Ноев ковчег был сооружен любителем. Профессионалы построили "Титаник".

– Как интересно, – прошептала Катя. – Какой ты у меня особенный! Как я тебя люблю!

И она сильнее прижалась к нему…

В полдень за столом собралась вся честная компания. В серебряном ведерке со льдом красовались три бутылки шампанского «Krug Clos du Mesnil». На столе были только фрукты и шоколадные конфеты. Праздник продолжался. Катя сияла свежестью после прекрасной ночи с наконец-то вновь обретенным супругом, после долгого лежания в джакузи и растирания тела абрикосовым гелем. Друзья сегодня были в ударе. Шутки и веселье лились через край. Настя рассказывала про сынишку своей приятельницы, которому мать купила учебник по математике, выпущенный издательством «Эксмо». Там были такие задачки, ну, просто, хоть стой, хоть падай.

– Какие? – заинтригованно спросила Катя.

– Ну, типа: Летели два крокодила, один красный, другой налево. Сколько стоит кило гвоздей, если сегодня понедельник?

– Ха-ха-ха!

– Хо-хо-хо!

– Ну, про продукцию этого издательства давно известно, об этом не раз писали в газетах, и в инете. Они еще и не такое печатают.

Олег разлил по бокалам шампанское, похожее на солнечный эликсир с игривой морской пеной. Катя пригубила. Вкус был потрясающий! Вот что значит настоящее элитное вино. Напиток королей! Она взяла кусочек ананаса, и положила в рот, наслаждаясь ароматом нежного кисловато-сладкого фрукта.

– Насть, а ты вот как-то, было дело, исчезла на несколько дней, не звонила. Что, работа очередная подвалила, заказчик возник?

– Да нет, просто жара началась. Я была на пляже.

– В Серебряном Бору, небось? Ну и как?

– Нормально. Вообще, обалдела... Подходит ко мне парень, протягивает деньги. Ну, деньги я взяла, а парень мне не понравился. Кому он такой нужен – без денег?

– А зачем он тебе деньги-то давал?

– Говорит, подарок. Понравилась, говорит, вот я и подумал, что ты настоящая женщина, и все такое, всякая лабуда, что, дескать, руки женщины должны дрожать от подарков, ноги от радости, а сердце от любви. А я отвечаю: так она от резонанса развалится, женщина-то.

– Ха-ха-ха!

– У меня тост! – встал Сашка. – За счастливых дам, дрожащих от любви, подарков, и радости!

– Ура-а! – воскликнули хором Настя и Катя.

После очередного тоста Катя принялась расспрашивать подругу, что это у нее за приятельница такая, чем занимается, сколько лет сынишке?

– Да ничем она не занимается, домохозяйка. Захожу к ней в прошлую среду, она приглашает пообедать. Открывает утятницу, а там гусь, вареный настолько, что мясо с костей слезло, и такие крылья торчат из бульона. Ну, у меня и вырвалось: М-м-м-м! Нямка! Птеродактиль! Кажется, она слегка обиделась.

Вечером гости разъехались, а Катя с Вадимом отправились гулять.

– Слушай, давай зайдем в магазин, давно я там не была, все Валя покупает, а мне так хочется что-нибудь самой выбрать, понимаешь, ностальгия!

– Ну, давай.

Они зашли в первый попавшийся на пути супермаркет, и Катя с упоением принялась бродить между полками, рассматривая продукты и накладывая в тележку железные баночки с зеленым горошком, с бобами, упаковки печенья. Потом они встали в очередь возле кассы. Катя с любопытством разглядывала покупателей. Вот стоят друг за другом пожилой мужчина, мать с сорванцом лет семи– восьми, абсолютно невзрачный тихий молодой человек, и мужик с квадратным подбородком. Пацан вертится, ему скучно, он не знает, чем заняться, но вот он находит развлечение – начинает наступать на ногу пожилому мужчине, все быстрее и все сильнее. Это постепенно стало очень раздражать практически всю очередь. Пожилой мужчина поворачивается к матери этого сорванца:

– Скажите, чтобы ваш сын прекратил наступать мне на ногу.

Мать, даже не поворачивая голову на голос, безапелляционно отвечает:

– Я своего сына воспитываю без авторитарного давления!

А мальчик по-прежнему продолжает наступать на ногу старика. Вдруг невзрачный молодой человек достает из корзины банку с медом, открывает ее и опрокидывает на голову мамаше оболтуса. Прежде, чем она пришла в себя и попыталась что-нибудь сказать, молодой человек заявил:

–Я воспитан без авторитарного давления!

В очереди наступает полная тишина. Напряжение растет. И тут мужик с квадратным подбородком разряжает обстановку словами:

– За мед плачу я.

Катя прыснула, Олег хмыкнул, очередь захохотала.

На улицу они вышли, все еще смеясь. Солнце поливало их золотистым жаром, от асфальта шел чуть заметный розоватый пар, трава и деревья на газонах блистали нежной зеленью, май ярко звенел завершающим аккордом.

– Завтра уже июнь, – проворковала Катя.

– Да, – отозвался Вадим и притянул ее к себе, крепко обняв. – Ты не устала?

– Нет, что ты! Мне так легко! Я словно парю в воздухе! У меня такое чувство, будто время повернуло вспять!

– А ты знаешь, что действительно во Вселенной есть такое место, где время идет в обратном направлении. Это – так называемые черные дыры.

– Да ты что, в самом деле?

– Да, мой маленький Ёжик.

– Какой ты умный, мой ласковый Чулачакви!

– А это что еще за зверь?

– А это спроси у Вали, она тебе подробно расскажет об этой лесной сущности, принимающей обличие самых любимых и близких существ. Чулачакви мой милый, Чулик.

– Чулик? Классное словечко.

– Смотри, дуб какой огромный! Интересно, на нем есть желуди?

– Ну, это не самый большой дуб, и, похоже, он еще молод для желудей.

– Почему?

– Да потому, что чтобы на дубе выросли желуди, ему должно исполниться как минимум 50 лет. И вообще, еще не сезон.

Так они шли, обнимались и болтали, счастливые и радостные, и незаметно для себя вошли в какой-то парк. Деревья, лучась изумрудными улыбками, незримо кивали им, птицы пели им гимн любви, солнце нежно окутывала их золотым сиянием… Они сели на траву под свод высоких лип с нежными клейкими листочками, и подставили солнцу свои счастливые лица.

– Ты не жалеешь, что сделал это? Как же ты теперь, без своего бизнеса?– ласково спросила Катя.

– Нет, – ответил Вадим. – Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал. У нас теперь будет новая жизнь, независимая!

К ним подбежал кудрявый белоснежный пудель, понюхал их, и неспешно двинулся дальше, опустив морду и что-то выискивая в траве. Следом прошла дамочка в бежевых брючках и с поводком в руке.

– А ты знаешь, что домашние животные могут предвидеть будущее, и даже спасать хозяев от несчастий? – сказала Катя. – Я читала, как одна кошка, спавшая на заднем сидении автомобиля, внезапно проснулась, прыгнула на переднее сиденье и укусила свою хозяйку за руку. Та вынуждена была остановиться, и тут огромное дерево обрушилось на дорогу как раз в том месте, где в это время оказалась бы машина, если бы не остановилась.

А какой-то пудель, также сидевший на заднем сиденье автомобиля, вдруг положил обе лапы на плечи хозяину и начал рычать. Тот от неожиданности резко притормозил, и тут же за поворотом вместо узкой горной дороги перед машиной разверзлась пропасть – случившийся накануне оползень буквально вырвал кусок дороги.

– Да, я тоже слышал что-то в этом роде. Животные вообще существа загадочные, – разнежено отозвался Вадим.

Мимо прошел мужчина в цветастых шортах и длинной розовой майке с белыми лилиями. Катя фыркнула, и негромко пропела:

– Мужик по селениям бродит,

Наверное, он – трансвестит:

В горящие избы заходит,

Коней на скаку тормозит...

–Ха-ха-ха, – захохотал Вадим.

Домой они вернулись лишь под вечер. Друзья давно ушли восвояси, прислугу и охрану (Валю и Олега) они отпустили, и остались в квартире вдвоем. Так начался их романтический вечер при свечах, при тлеющем камине, в окружении цветов…

Они смотрели друг другу в глаза, словно в зеркала, и уходили в это зазеркалье, и тихо беседовали о сокровенном.

– Знаешь, – задушевно говорил Вадим, – у меня из головы не выходит сон, который я видел пару недель назад.

– Что за сон? – голос Кати таял от охватившей ее нежности.

– Снилось мне, что шел я по узким улицам старого города с деревянными домами. Шел без направления, словно повинуясь зову, которого не слушал. Подошел к высокой часовне, поднялся по узкой винтовой лестнице на самый верх, и оказался в комнате с низким сводчатым потолком. Стены комнаты были белые, а из мебели было только массивное деревянное кресло с высокой спинкой – оно стояло на небольшом черном возвышении. В кресле монах. Меня переполнило странное ощущение легкости, счастья, и при этом какой-то непонятной грусти. Монах молчал, однако я отчетливо услышал голос: «Ты можешь задать один вопрос». Недолго думая, я выпалил: «Как жить надо?» Повисла пауза, а затем я проснулся. Я был в отчаянии, слезы подступали к горлу. Мне стало грустно оттого, что я потерял то чувство бесконечного счастья (несмотря на его горечь), и что не услышал ответа на свой вопрос.

– Но ты все же уловил ответ. И очень правильно сделал, что отказался от своего бизнеса, который приносил столько проблем и опасностей.

– Да. Тем более, что денег у нас хватает, даже нашим будущим детям останется. Будем жить спокойно.

– Да, это замечательно. А чем мы займемся?

– Друг другом. Я вот что придумал. Знаешь, сон ведь непростой. Мне кажется, тут намек на что-то духовное. А я всегда мечтал поехать на Кипр в паломническую поездку. Там ведь полно потрясающих монастырей! Православных монастырей, великолепных!

– Ой, как здорово, расскажи!– воскликнула Катя.

– Я уже все проштудировал и наметил путь. Вот, в Ларнаке есть обитель Святого Лазаря, здесь он жил и был похоронен. В храме, построенном на месте его захоронения, можно пить воду из святого источника. Он чудодейственный.

– Вот здорово! Чудодейственный источник! Класс!

– Да. Кстати, там же, в храме, можно заказать паломническую поездку по Кипру и церковную службу. А в Пафосе возле церкви Панагии Хрисополитиссы сохранились колонны римского храма четвертого века, одна из которых называется "колонна святого Павла". По преданию, здесь римляне истязали плетью привязанного к колонне апостола Павла. Есть еще

на Кипре монастырь Ставровуни. Безоблачным днем его можно увидеть почти с любой точки побережья, со стороны Ларнаки. Только разглядеть монастырские стены довольно трудно: словно высеченный из камня, Ставровуни застыл в высоте на краю скалы, и непосвященному даже не придет в голову искать его там. Можно

увидеть храма Святого креста. На территорию монастыря женщинам входить запрещается, так что тебе придется ждать меня внизу. А вот мужчины имеют возможность пройти внутрь и подняться по ступенькам к церкви. Говорят, там внутри красотища неописуемая! В центре двора есть колодец, вода в нем кристально чистая, ледяная и, конечно, священная. Потом мы с тобой поедем

обязательно в горы Троодоса, где почти на самой вершине находится самый знаменитый монастырь Кипра – Киккос. Эта поездка займет целый день. Мы выедем ранним утром, а вернемся в Ларнаку поздним вечером. По дороге остановимся, чтобы сфотографироваться возле древней оливы: ее ствол внутри совершенно пуст, но она, как ни странно, приносит плоды! Вот такое увлекательное путешествие нам предстоит.

– Ура!!! Просто супер!!! Как я тебя люблю!!! – вскричала Катя, и принялась целовать мужа…

Две недели они занимались друг другом, гуляли в парках, катались на аттракционах, играли в боулинг и в бильярд, бродили по Арбату, сидели в открытых кафушках, и говорили, говорили, но никак не могли наговориться. Потом вдруг спохватились, и спешно стали собираться в поездку, метались по магазинам, покупая все необходимое.

Но вот и настал долгожданный день. Олег и Сашка помогли запихнуть в багажник чемоданы, и поехали провожать. Насти не было – срочная работа.

Суета и шум аэропорта, толпы снующего народа, и радостное ощущение новизны – от всего этого у Кати кружилась голова. Они заняли очередь у стойки регистрации, и поднялись в Дьюти фри. Там тоже оказалось тесно от возбужденных людей. На полках было столько всего, что глаза разбежались. Вадим купил Кате духи, туалетную воду, и оранжевую тунику. Потом они спустились вниз, разыскивая своих провожатых. Сашка с Олегом уже успели пробежаться по магазину, и ждали их в зале. Вадим и Катя весело подошли к друзьям. И тут… прогремели выстрелы! Катя увидела, как падает муж, и тут же ощутила сильный толчок – Сашка отпихнул ее в сторону и закрыл собой. В следующую секунду он медленно осел на пол, на футболке проступила кровь. Катя упала в обморок.

Она смутно помнила, как ее выносил из здания Олег, как хлынула во все стороны людская толпа, задевая ее безвольно повисшее на руках телохранителя тело. Потом она пришла в себя в машине скорой помощи, и снова отключилась. Несколько раз она обнаруживала себя в белой больничной палате. Ей что-то вкалывала медсестра. И она снова засыпала. Снов она не видела, но однажды мелькнуло лицо Вадима, его губы прошептали: «где ты, Ёжик, листаешь закаты, целуешь рассветы?..» И тогда она вдруг поняла, что он умер. Она закричала и очнулась.

Тут же появилась женщина в белом халате, и снова сделала ей укол. Катя погрузилась во мрак…

Потом она стала понемногу приходить в себя. Она ощущала слабость и полное безразличие ко всему. Посещения друзей вызывали скуку, пакеты с гостинцами она раздавала соседкам по палате. Кто они, эти женщины, сколько им лет, как сюда попали – ничего это Катю не интересовало. Их разговоры сначала сливались в какое-то сплошное жужжание, но потом Катя вдруг стала различать слова, фразы, смысл. Все складывалось в какие-то картины, и вот перед глазами начало прокручиваться кино.

С койки в левом углу доносилось:

– А у меня около двух лет жили рыбки, и наступил такой психологический момент, когда чистка аквариума, геморройная смена воды, ежедневная кормежка и вообще какие-то постоянные проблемы с этими рыбками, а также нежелание моих домашних разделить эти заботы, привели к тому, что я, как герой фильма "Адаптация", воскликнула: "К черту рыб!" Но, естественно, "мы в ответе за тех..." и прочая, в общем, стала я пристраивать своих рыбок по знакомым. Среди рыбок была одна, да не рыбка, а чудо-юдо-рыба-сом. Наиболее мне симпатичная. Довольно страшный сом, надо сказать, по форме похож на ромб, на спине и хвосте – шипы, и вообще весь какой-то шероховатый. Зато в моем аквариуме он был долгожителем, оттого, что, став большим, он пожирал более мелких рыбок. Ну и вот, короче, никто не хотел брать себе в аквариум такого хищника. Потом я нашла одного своего давнего знакомого, и он согласился забрать этого крокодила к себе. Договорились встретиться в метро. Это была зима. Холодно. Я в специальный пакет герметичный налила водички, и посадила вынужденного переселенца. Потом под дубленку пакет засунула, и получился полный эффект сильно беременного живота. Но я была настолько зациклена на состоянии рыбки, что почему-то не проводила никаких таких физиологических аналогий. Стою на автобусной остановке. Тормозит машина, за рулем симпотная дамочка. Как туда-то и туда проехать, спрашивает. Я ей стала объяснять-показывать, она с жалостью так на меня смотрит (а я, кстати, не догоняю, почему), потом предлагает подвезти ("Заодно покажете, где это"). ОК, поехали. В машине тепло, уютно, музыка играет. Опускаю глаза на свой... хм... живот, то есть на сома. Он внутри, под дубленкой. Ему тоже тепло и хорошо, только он паникует, потому что не понимает, куда его везут, и вообще, что происходит. "Ну что, говорю, как ты там?" Дамочка понимающе улыбается, сентиментальная она. "Не сдох от холода?" Поглядывает на меня уже с интересом. "Смотри, веди себя хорошо, Артемка с тобой церемониться не будет, в унитаз спустит, если будешь его рыб пожирать". Да, нехорошо получилось... Правда, потом я развеяла ее ужас. Показала пакет с рыбкой, и был вторичный ужас – при виде страшенного шероховатого сома. А то думала бы такая милая дамочка, что подвозила живой типаж фильмов Тарантино. И еще было смешно, когда я отдала заветный пакетик Артему, и он его засунул под дубленку СЕБЕ, потому что беременный тридцатилетний огненно-рыжий парень, разговаривающий со своим животом, выглядит еще комичнее…

Со всех сторон хохотнули. И тут же заговорила правая койка.

– А у меня как-то, давно это было, случай произошел. В общем, меня спасли: Лето было очень жаркое. Я тогда в Уфе жила. Зной страшенный, выручала лишь вода, благо ее много. Три реки окружают город – Белая, Уфимка, и Дема. Мы с пацанами со двора бегали на Белую – на Сафроновский пляж. Правда, бегали – не то слово, так как еще на катере надо было переплыть на тот самый пляж. Обычно нас было человек шесть, но в этот раз только четверо. Мастерами спорта мы не были, и поэтому плавали осторожно – зайдем поглубже, и к берегу плывем, а течение уносит вдоль... Пришли, скинули лишнее и окунулись. Потом пошли в волейбол поиграли. Еду с собой не брали, не принято было у нас это, а попить можно было из поилки, или квас купить: 3 копейки – не деньги. Накупались до посинения, благо родители даже не знали, что мы на пляже, и на раскаленный песок – пузом. Рядом молодые ребята с девчатами были. Они за нами потихоньку приглядывали, а когда Олежка заплыл слишком далеко, то один из парней доплыл до него и показал в сторону берега. Когда тень от деревьев подошла к нам совсем близко, мы решили окупнуться и пообсохнуть, чтобы отправиться домой. Нырнули, и поплыли на глубину. Зашла я примерно по плечи и, оттолкнувшись от дна, легла на воду. Показалось страшно холодно, и все. Но вот перед глазами зеленая вода, и через нее высоко-высоко где-то пятно солнца... А руки не поднимаются, и очень хочется свернуться в клубок. Парни, что рядом отдыхали, тоже, оказывается, на прощание решили искупаться, и один из них вошел в воду не со всеми, а в стороне, ниже по течению. Он отплыл от берега, и тут же вышел обратно с русалкой... Река принесла меня ему прямо в руки. Волосы почему-то были расплетены и облепили меня так, что не сразу поняли, кого он выловил. Откачивать меня не было нужды, так как воды я не наглоталась ни капли. Женщина, которая подбежала сразу, как увидела парня с ребенком на руках, объяснила, что это был спазм. Я попала в струю очень холодной воды... Там много родников было. Парня звали Виктор. Когда через несколько лет мы с ним встретились, он долго меня разглядывал, а потом сказал: «Повезло кому-то, что ты мимо не проплыла», – и широко улыбнулся.

– Очень интересно, – заговорили на койке рядом с Катей. – А я по молодости очень любила варенье варить. Муж у меня сладкоежка был, вот я его и баловала… О чем это я?.. Да… Как говорится: у хорошей хозяйки и клоп – лошадь. Клопов не было, а поразить молодого мужа своими способностями по части ведения хозяйства очень хотелось. Надумала я сварить особенное варенье. Тогда во всех " Работницах" печатали всевозможные рецепты. И я наткнулась на рецепт "царского". Уж и не помню подробности рецепта, но крыжовник должен был присутствовать обязательно. И поехала я в деревню за этим самым крыжовником. В деревне у нас был маленький домик и небольшой сад. И ехать до той деревни в один конец около пяти часов. Сначала на метро до Киевского вокзала, потом до Балабанова часа два. Сойдя с поезда, надо было вприпрыжку бежать на автобус, который, едва дождавшись электрички, тут же торопился уехать. Если повезло – можешь сесть, если нет – не барыня, и постоишь. Благо ехать недалеко – минут сорок. А там уже другая припрыжка: на автобусную станцию – взять билет на следующий автобус. И вот автобус взят с боем, все стиснуты, сумки на коленях, в проходе, все счастливы. Едем. Постепенно начинаются разговоры, и узнаешь все новости: кто родил, кто женился, кто умер, у кого дом сгорел; при скорбном сообщении все начинают вздыхать и поджимать губы, а через пяток минут начинаются всякие байки. Любила я ездить в таком автобусе. Приезжаю, сыночек на зыбких ножках пытается бежать ко мне навстречу. Только осваивал ходьбу. Делимся новостями, пьем чай, много. Мой покойный папа пил чай с полотенцем на шее, и обязательно из самовара, и конечно, с вареньем. На следующий день все рвем крыжовник – мою идею сварить "царское варенье" одобряют и охают, представляя, как изумится мой молодой муж, и как строгая свекровь улыбнется. Еду обратно. Все то же самое, но уже с полным ведром крыжовника, правда, удается сесть. Долго ли, коротко, приезжаю домой. Если кто знаком с таким рецептом, тот знает, что у каждой ягоды надо обрезать хвостик и остатки цветка, то есть обрезать с обеих сторон, а потом эту же ягоду проткнуть. А этой ягоды – целое эмалированное ведро. Дня два я стригла, прокалывала, и варила. И наварила я этого варенья килограмм 40. Все емкости, какие были – заполнила и расставила и под кровать и под тумбочку, где только могла – жили в комнате, в коммуналке. Муж в то время писал кандидатскую и сидел дома, подрабатывая репетиторством. Надо сказать, что все его ученики поступали в институты, и слава о нем была небывалая. Народу приходило много. Так что варенье было как нельзя кстати. Квартира была всего из двух комнат, с соседями мы жили дружно. В довольно большой квадратной прихожей я положила широкий кусок дорожки. И вот в один прекрасный день я уехала на работу. В середине дня раздается звонок, звонит муж и говорит мне: "Ты знаешь, я сделал полку в прихожей, и повесил ее." – "Ну, молодец" – "Я поставил на нее все варенье "– "Хорошо", и после секундной паузы я слышу: "Она упала". Сказать, что я побледнела – не сказать ничего. Я стала серо-синей. Мои сослуживицы только спросили : "Кто умер?" – "Варенье". Хорошо, меня не было на тот момент дома. Разбились все банки, осталось чуть-чуть в кофейнике. А дома муж, глядя на всю гору разбитого варенья, которая аккурат улеглась на эту самую дорожку, не растерялся, а стал усиленно пить чай. Потом стал заметать следы. Когда я приехала домой, уже не было ни полки, ни варенья, а дорожка сохла во дворе на заборчике. И я поклялась: "Что бы я когда-нибудь еще!.." С тех пор варенье я не варю…

– А мне как раз вчера варенье принесли, кто хочет угоститься?..

– Что ты там читаешь, газету? Что пишут?

– Пойман маньяк, устроивший стрельбу в здании аэропорта в июне месяце… Это оказался психически больной…

– А как он ухитрился пронести туда оружие?

– Вот это загадка. Наверно, фокусник.

– Мне клубнику принесли, жуть, такое чувство, что ем огурец со вкусом киви. Угощайтесь, кто хочет? Говорят, по миру ходит какая-то жуткая кишечная инфекция…

– А я вот в газете читала, что кучерявая петрушка теперь считается наркотиком…

– Скоро из-за проклятой наркоты все запретят, святым духом питаться будем. Раньше коноплю сеяли под яблони и другие фруктовые деревья, чтобы тля и гусеницы не поедали, и не было столько наркоманов. А грудных детей в селах купали в отваре из маковых корзинок, и дети спали крепко, но опять таки наркошами не были, потому что работали люди много физически, и дурь в голову не лезла, так уставали, что рады были доползти до подушки. А теперь от безделья маются, и все виноваты – скоро и в туалет запретят ходить, потому что додумаются из мочи готовить отраву...

Постепенно Катя стала «оттаивать». Она вдруг почувствовала, что не одна существует в пространстве, а окружена еще чьими-то судьбами. Жизнями тех, у кого тоже что-то случилось и надломило. Но они пытаются выкарабкаться, как могут. Да, она поняла… Но разговаривать ей не хотелось. Зато она иногда выходила из палаты и прогуливалась по больничному коридору. Так тянулись дни, недели, месяцы… Ее навещали друзья, особенно часто – Олег. Но ей так не хватало Вадима, Сашки… Однажды к ним в палату пришел священник, от его слов стало легче на душе, и Катя впервые в жизни исповедовалась и причастилась. После этого она пошла на поправку.

Из больницы ее забирал Олег. Он распахнул дверцу своей «мазды», и помог Кате сесть. Она удобно устроилась на сидении и откинулась на спинку. Машина мягко взяла с места. Заснеженная дорога, деревья в серебристом инее, дома, рекламные щиты, воздух словно стеклянный, длинные тела фонарей… И вот автомобиль припарковался возле родного подъезда… Дверь, все те же вахтерша и охранник, фойе с цветочными горшками, лифт с зеркалами, квартира. Олег отпирает дверь… Наконец-то, дома! Ее встречают Валя и Настя… Но ужасно пусто без Вадима, без Сашки… Зияющая пустота. Словно дыра посреди дороги… Зияющая дыра в душе… Нет, она не сможет здесь больше жить. Она вернется к себе…

А потом была унылая процедура вступления в наследство – все сделал риэлтор, она лишь подписала. Несколько раз Олег возил ее на кладбище – огромное, холодное, белое, с тесно стоявшими оградками с рядами крестов и надгробий. Могилы Вадима и Саши – впритык. Большие мраморные памятники: у Вадима – плачущий Ангел, у Саши – задумчивый, с распахнутыми крыльями. «Вот этими крыльями он меня и закрыл, Сашка… Он сам был как Ангел… А я его не ценила…» – подумала Катя. – «Они оба меня жутко любили, оба, Вадим и Сашка…» У нее сжалось сердце. В горле стало горько от слез…

Олег поставил на могилы корзинки с роскошными искусственными цветами, и скомандовал севшим голосом:

– Все, пошли.

Как долго двигались они по дорожке мимо могил, ледяной ветер обдирал кожу, задувал в душу, и она не слышала теплые, успокаивающие слова Олега, ее бил озноб. Но вот, наконец, они вышли с кладбища, сели в машину. В салоне она начала согреваться. И снова замелькали улицы, дома, зябкие деревья… Телохранитель включил приемник, зазвучал медленный блюз… Олег украдкой поглядывал на Катю и быстро отводил глаза.

Дома ждала, как всегда, верная Валя. Она уже накрывала обед – Олег позвонил ей еще с дороги. На столе красовалось блюдо с горячими пирогами, бутерброды с икрой, тонкие розовато-прозрачные ломтики осетрины с дольками лимона по краям тарелки, черные влажные маслины в хрустальной вазочке, и так далее. Но Кате было не до еды. «Зачем все это? – думалось ей, – зачем, когда нет Вадима? И Сашки больше нет…» Ей было очень грустно. Олег как мог пытался развлечь ее, рассказывал анекдоты, всякие курьезы, забавные происшествия, но Катя слушала рассеянно и тут же все забывала.

На следующий день она отправилась в свой старый дом, родной, родительский, еще хрущевской застройки. Давно она там не была. Раньше за квартирой следил Сашка. Но теперь ее встретил запах пыли и умерших растений. Все – герань, алоэ, кактусы – засохло. Дух затхлости и смерти… Она распахнула окна, балкон. Холодный сквозняк и свежесть ворвались в комнаты, взметнув шторы. Катя схватилась за пылесос. Сколько времени они не занималась хозяйством? Кажется, целую вечность. Толстым слоем пыли покрылся ее компьютер… И книжные полки… И трюмо… Надо бы сперва все протереть… Включить холодильник, сбегать в магазин – купить хоть что-нибудь поесть, пельмени…

Возле продмага ей встретилась Лиза, и Катя почему-то обрадовалась, разоткровенничалась. Рассказала обо всем. Излила душу.