Текст книги "Волчонок. Родная стая"

Автор книги: Ольга Абдуллаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 9. За добычей

Выживать нужно всем. Неважно, большой ты или маленький, с когтями или без – все равно твоя задача сделать так, чтобы жизнь протекала в сытости, тепле и спокойствии. К этому стремятся на самом деле все живые существа, будь они примитивными организмами, или такими высокоразвитыми, как человек. При этом хорошо, что простейшие разговаривать не способны, потому что не могут громко заявлять о том, как же им хочется высоконравственного, чего-то такого возвышенного. В отличие от людей.

Наверное, самым любимым занятием большей части человечества является опровержение непреложных истин. Но чем активнее они опровергаются, тем очевиднее, что человек готов к их существованию и даже осуществлению. Например, нельзя преуменьшать роль инстинктов, которые живут в человеке, как и в любом живом существе, только в отличие от остальных созданий природы, человек стремится заглушить их всякими способами. А потом сам страдает и других мучает своей невыносимостью, вместо того, чтобы не притворяться кем-то другим, а стать самим собой. Чтобы признать реальными свои желания и дать им возможность осуществиться. Все-таки общество накладывает множество табу, через которые не в состоянии переступить большинство людей. А тех, кто преступает эти запреты, принято строго наказывать. Кстати говоря, наказания двуногие любят не меньше, чем все напускное. При этом одинаково хорошо у людей получается причинять страдания как другим, так и самим себе. Себя мучить оказывается порой куда привычней, чем кого-то, потому что ты сам у себя есть круглосуточно, в любое время дня и ночи. Правда есть и такие, кто предпочитает все же видеть муки и страдания других. Это словно придает их жизни какой-то особенный вкус, приятность. Как когда к блюду примешивается некая пряность. Многим так жить веселее. И не только на других людей или на себя распространяется пристрастие к мученичеству, но и на животных. Например, волков, которым отчего-то даже в сказках отводится роль каких-то злодеев, способных разве что к убийству невинных жертв и нападениям из-за угла. Получается, что у волков нет другого выхода, как соответствовать, потому что они живут исключительно по инстинктам, велящим добывать себе пропитание, выживать. Может именно поэтому люди так невзлюбили волчью братию, что на самом деле эти животные таковы, какие есть и при этом похожи на самих людей? Как бы там ни было, но волки дают возможность людям снова и снова причитать о том, что верно, а что нет. Дают возможность охотиться на себя, потому что от такого врага как человек укрыться сложно, какими бы сильными лапами ты не обладал, какой бы ловкостью ни был наделен. И как же радуются люди, когда им удается загнать в угол волка, да еще и не одного! Устраивается настоящая погоня с собаками. Конечно, жестокость не везде одинакова, но кое-где она близка к своему пику. Например, жители Казахстана не жалуют этих охотников особенно потому, что те убивают домашнюю живность… но сказали бы тогда люди, какие есть варианты у хищника, если нужно самому кормиться и семью голодной не оставить. Не говорят. Их слова и аргументы – это пули. Смертоносные, неотвратимые. Против них сделать ничего нельзя, никакое лекарство не возьмет, никакая сила природы с инстинктами не одолеет…

Так вот и волчица рискует вместе со своей стаей, когда подходит к человеческим селениям. Это такое невероятное чувство, словно ты по собственной воле взбираешься на вершину горы – вроде как замечательно, но страшно, опасно. Если совершишь оплошность, то все, считай погиб. Здесь каждый шаг важен. Каждый навык должен быть отточен настолько хорошо, что даже не задумываешься, как так получается. Чтобы само собой. Альфа и их сородичи были готовы к этому, а вот человеческий детеныш, который теперь часть стаи, должен еще подучиться охоте. Это, конечно, в лучшем случае. Но только жизнь так порой поворачивается, что лучшего не приходится выбирать, потому что вариантов как таковых нет. Вот и здесь было также – пришлось снова переместиться, чтобы найти себе пропитание, инстинкт привел к человеческому жилью.

Малыш, за которым присматривала волчица, был вместе со стаей, только его старались больше защищать и не оставлять одного, а вот приближение к людям сулило опасности. Альфа вместе это предчувствовали, но и голод брал свое, отнимая силы. Если сейчас не подкрепиться, то они все могут погибнуть, в том числе и ребенок. Строго говоря, вариантов не было. Может, все и обойдется? Ведь выходить волки хотят в ночь, а это значит, что мальчик может остаться незамеченным. Но, сложилось все совсем не так, а причиной всему стало любопытство мальчика…

Первым делом напрямую к домам человека отправился один из стаи, чтобы разведать обстановку. Конечно, почти в каждом доме были животные, которыми можно было утолить голод, но встречались и такие селения, в которых вовсе не было домашнего скота, а рисковать приходилось все равно. Случалось даже, что волкам не удавалось раздобыть еды, при этом некоторые из них гибли зря. Чтобы не повторять таких ошибок, вожак отправлял «разведчика», вынюхивавшего обстановку в буквальном смысле. Если и в самом деле здесь есть еда, то волк должен был вернуться, чтобы предупредить остальных и потом уже вместе начать охоту. Хотя это и охотой назвать сложно, потому как домашние животные сопротивляться не умеют, а ведь охота только тогда так зовется, когда есть погоня, когда нужно бороться, доказывать силу. Вот еще одно преимущество дикой жизни – если от рождения ты вынужден постепенно превращаться в добытчика, то никогда не сдашься в будущем, а наоборот, будешь становиться сильнее. Те же, кто закрыт от мира четырьмя стенами, едва ли выживут при малейшей трудности. И ведь это справедливо не только к животным, но и людям, просто большинство из двуногих просто не думают об этом. Вместо этого они пускаются в обвинения или указания того, какой же неправильный другой человек. Но разве, скажем, курица виновата, что она родилась домашней птицей? Нет. Ей суждено жить и умереть курицей, никогда не летающей. Каждому свое. Вот и для волков тоже есть свое предназначение – они добытчики, охотники, пусть и жестокие, но на самом деле это не жестокость, а потребность, необходимость. Не будь этой необходимости, самих волков бы тоже не существовало. Одно влияет на другое и так во всем мире.

Итак, движимые своим призванием от природы, волки направились к жилищам людей. Четвероногий разведчик выяснил, что на пути можно будет поесть, причем добычи больше чем достаточно. Главное – вести себя осторожно, чтобы не наделать много шума. Однако волчица внезапно запротестовала: ей не хотелось оставлять малыша одного. Кто-то должен остаться. Выбор пал на еще довольно молодую самку, которая в случае чего могла покормить растревожившегося ребенка. Ему было два года, и теперь он нуждался в особенном присмотре. Хорошо хоть ходил неумело совсем, неловко переставляя маленькие ножки, иначе бы не угнаться за ним. Пришлось бы только силой останавливать, валить на землю, чтоб далеко не отправился. Но и на четвереньках, словно копируя поведение своих воспитателей, малыш перемещался очень активно, так что все равно стоило поостеречься. Только вот кроме волчицы остерегаться, похоже, сородичи не собирались, потому что самка, которой альфа собиралась отвести на этот раз роль няни, зарычала, слегка оскалив зубы. Это и понятно – все в стае настолько были голодны, что хотели урвать самый большой и лучший кусок добычи, а не довольствоваться тем, что принесут после насыщения поохотившиеся.

Альфа не собиралась этого так просто оставлять, но сейчас спорить – это тратить драгоценное время. Когда представится случай, она обязательно даст понять, кто здесь кого значимей, чтобы не было нового волнения, как с молодым волком, которого пришлось прогнать из стаи. Пока же она усадила ребенка своему альфе на загривок, чтобы отправиться всем вместе. Но лучше бы она этого не делала… Как только в нос тонкой струйкой стал проникать запах мяса, пока еще живого и бегающего, блеющего, кукарекающего, неважно, невероятный голод проснулся внутри, будто не ели неизвестно сколько времени. Так всегда бывает – жажда усиливается в тот момент, когда объект желания оказывается досягаемым. Причем чем короче расстояние до желания, тем сильнее инстинкт обладать. Так было и теперь.

Волки отыскали щель, слабое место в одном из сараев, пробрались в него общими усилиями, чтобы затушить пламя голода внутри, пожиравшего, казалось, все тело, только с изнанки. Стае сегодня везло – какой только живности не оказалось внутри! Это как если бы человеку дали возможность есть все самые популярные блюда, которые он любит, расставленные на одном столе больших размеров – выбирай – не хочу! Так было и здесь. От изобилия добычи некоторые волки даже чуть поскуливать стали, очень уж не терпелось начать свое дело, которое люди не одобряют. Свое неодобрение, кстати, двуногие выражали тем, что во дворах для охраны оставляли собак, которым при виде хотя бы одного маленького волчонка или любого другого хищника, положено было лаять, призывая хозяина. А потом этот хозяин, будь он не ладен, как раз и наводил порядок, то есть избавлялся от незваных гостей самым кровожадным образом – убивал. Для этого и ружье имелось, потому что почти все мужчины в здешних местах и на километры дальше были охотниками. Им как раз полагалось иметь собаку с ружьем, чтобы всегда чувствовать безопасность.

Глава 10. Ребенок и собака

Удивительно, как люди любят окружать себя теми или иными вещами, чтобы дать себе и другим ощущение того, что опасность от тебя далека, словно ты на другой планете. На самом деле это только иллюзия, потому что опасность всегда ходит близко, и совсем спрятаться от нее не получится.

В ту ночь волки и человек, хозяин тех самых домашних животных, над которыми учинили расправу оголодавшие хищники, утратившие как-то неожиданно чувство меры, узнали, как выглядит опасность. Для каждого она появилась нежданно, но вместе с тем в своем образе. Для человека, который был уже не молод, а потому носил на своих плечах груз многих разочарований, страх с опасностью появились на пороге его спокойствия в волчьем обличии, а для обладателей свободы – не чем иным, как мордой лохматого пса, лаявшего крайне редко, да и то больше от скуки, чем по необходимости. Видимо, он тоже знал, что такое разочарование и нес его вместе с мужчиной. Может, они даже поделили разочарование между собой, чтоб не так тягостно было, потому что для чего еще в старости хозяевам нужны псы, а псам хозяева? Но это все только их дела, волков же волнует еда, к которой они так долго шли, так желали ее, что даже не побрезговали пойти на такое вот преступление. Обычно проникать в сараи и тому подобные помещения волки не пытались, предпочитая нападать на домашний скот во время выгула, либо на тех, кто отдалился от дома. Но сегодня был особенный случай. Мальчик, для которого все виденное было в новинку, смотрел большими доверчивыми глазами на процесс умерщвления жертвы, а потом на то, как делится добыча и, наконец, исчезает в желудках у хищников.

Для малыша не существовало норм морали и каких-то других правил кроме тех, что он успел усвоить из жизни в стае, так что когда волчица принесла ему кусок мяса, наподобие своих воспитателей он принялся в него вгрызаться, словно взрослый хищник. Давалось ему это с трудом, потому что какие уж там зубы, по сравнению с волчьими клыками? Волчица не сразу сообразила, что стоило сначала прожевать мясо самой, а потом дать ребенку, а когда так и собиралась сделать, он захныкал. С негромких всхлипываний перешел на все усиливавшийся плач. Волки встрепенулись, почуяв, что эти крики принесут им беду. Некоторые из них побросали свое мясо и поторопились делать лапы из сарая, но немного не успели…

Дверь отворилась со скрипом. На пороге ветхой постройки стоял невысокий, но крепко сбитый мужчина с небольшими глазами, по большей части закрытыми густыми бровями. Такой же густой была и борода, так что казалось, что он сплошь волосат. В таком виде незнакомец очень походил на лохматого пса, стоявшего у ног хозяина, только один ходил на четырех ногах, а другой на двух, но тот, что на двух, кажется, был бы не против встать на четвереньки. Но это, может быть, когда-нибудь потом, а сейчас то, что он увидел, лишило его дара речи. Даже описать тот погром, побоище, не получится также ярко, потому что это нужно пережить. Мужчина едва это пережил, пришло время для чего-нибудь успокоительного или крепкого, а лучше и того, и другого разом. Даже надежда на защиту верного старого пса угасла, когда он что-то там тявкнул себе под нос, а потом стал просто смотреть с любопытством на происходящее. Некоторое время все выглядело так, словно время замерло, остановилось, как в кино при нажатии на паузу. А потом до человека дошло, что действовать нужно сейчас, иначе вся эта орава может на него напасть и лишить жизни. Глупец! Как он мог думать, что волки обязательно хотят на него напасть, с чего бы им это? Ведь они не сидят в своих укрытиях и не потирают лапы, замышляя подлость, а просто повинуются инстинктам, даже если это порой грозит им гибелью. Но человек не такое существо. Он будет прожигать жизнь, тратить себя впустую, чтобы потом с шальными глазами трястись за крохи времени, которые у него остались, даже при этом не задумываясь, как глупо это все выглядит. И теперь бородатый полуохотник (потому что без автомата и с трусливой собакой), схватился за какой-то деревянный брус длиной почти в метр, пытаясь им защититься.

Он что-то кричит, стараясь выглядеть грозным. Волки, те, что собирались уже бежать, начинают отступать, а те, что были заняты едой, не в силах оторваться, наконец, бросили мясо, сосредоточившись только на том, что нужно бежать. Не хотелось бы получить рану от того ржавого гвоздя, что торчит из балки, пусть уж лучше там и остается, а они как-нибудь это переживут. Тем временем, пока стая готовится для решительного маневра, мальчик, отвлеченный случившимся от неудачной попытки превратиться в хищника и разгрызть мясо, от волчицы-мамы, вообще от всего, подползает к ногам большого, лохматого пса. Этакого зверя никогда не приходилось еще видеть малышу и вот он тянется уже ручонками к волосатой морде, а пес вытаскивает большой шершавый язык, облизывает ладошки ребенка, нюхает, касается щеки. Малышу щекотно, как тогда, в ту ночь, когда его отыскала волчица и лизнула тоже очень щекотно в животик. Вместе – и животное, и маленький человек, издают возглас радости, в котором можно угадать удовольствие и доброжелательность друг к другу.

Отвлеченные этими звуками, волчица и человек одновременно посмотрели в ту сторону, откуда они доносились, и уставились с одинаковым удивлением на то, как нежничали друг с другом ребенок и собака. В беспорядке сарая, среди трупов животных выглядело это так забавно и странно, вызывая противоречивые эмоции: не то улыбаться, не то кричать от страха. Правда волчица ни того, ни другого не умеет, зато быстро смогла понять, что если этот бородатый человек со своим деревянным оружием, выставленным наподобие меча вперед, решит отнять ребенка или подумает, что волки его украли, то это будет беда. Медлила она недолго. Сильные лапы не подвели – в несколько прыжков она очутилась перед псом, который взвизгнул от неожиданности, и подняла малыша над землей, чтобы нести, словно кошка носит котят.

Однако незнакомец вдруг почувствовал прилив решительности и отваги, так что быстро сориентировался и замахнулся брусом, из которого торчал гвоздь. Он бы мог угодить волчице прямо по голове, но ей повезло, потому что в этот самый момент на защиту бросилась та самая молодая волчица, совсем недавно не желавшая оставаться караулить человеческого детеныша. Молниеносный прыжок сбил человека с ног, так что он и опомниться не успел. Рык самки, сосредоточившей всю силу в лапах, которые придавливали грудь мужчины к земле, заставил его содрогнуться. Всю жизнь он считал себя смелым, а сейчас, при виде этой страшной, но величественной добытчицы, содрогнулся. Противостоять бесполезно, но и кричать не успел.

Волки, воспользовавшись поражением противника, тут же поспешили покинуть местность, чтобы не попасться на глаза настоящим охотникам с ружьями, ведь пулю носить в себе никому не хочется, как и быть раненым.

В дикой природе ранение – это твоя слабость, которой могут воспользоваться враги. Лучше уж тогда погибнуть, чем оказаться раненым, покалеченным, потому что не всякая рана заживает, а травма так и вовсе не проходит, превращая тебя в обузу для сородичей. Ведь волки не бросают своих, так что, если охотники настигнут, то раненого волка не оставят, попытаются оттащить, чтобы спасти. Бывает даже так, что волки, живущие в паре, погибают тоже вместе, не желая оставлять другого. Настолько они преданы и честны друг перед другом, что не каждый двуногий так сумеет. Вот и молодая волчица показала свою преданность, сама при этом оказавшись все-таки раненой тем злополучным гвоздем. Сородичи поняли это только когда вырвались достаточно далеко от человеческих жилищ. Пока бежали, уловили чутким слухом, что в округе поднимается переполох, что все, кто способен посреди ночи ни с того ни с сего выскочить в одном нижнем белье и тапках с ружьем наперевес, уже взвели курки. На волчье счастье таких смельчаков оказалось немного. Несколько пуль просвистели вслед удиравшим, но так и не достигли цели. Зато гвоздь достиг: волчица была ранена в голову, лоб рассечен немного наискосок и из этой небольшой полосы боли струилась кровь. Не быстро, по капле, но все же уходила из тела. Самка чувствует себя виноватой, хотя раны – это дело случая. Чтобы как-то помочь, она садится напротив раненой, потом медленно склоняется над ней и начинает вылизывать место на лбу, рассеченное гвоздем. Пусть боль отступит и не придет смерть. Пусть выживет та, что сегодня не побоялась заступиться за человеческого детеныша. Малыш по примеру своей пушистой мамы тоже подползает к раненой, трогает ладонью ей лоб. На его лице грусть застыла в уголках опущенных губ. Он готов расплакаться, но держится, потому что волчица, его мама, не плачет. А вот распластанная на земле отважная воительница не сдерживается от стона, который дает понять лучше всякого слова, как ей больно. И это боль сейчас они делят на троих, чтобы стало легче.

Глава 11. Одиночество

Мокро. Очень мокро. Но понять, отчего так, пока не получается. Чтобы выяснить, в чем дело, просто нужно открыть глаза, но и такая, казалось бы, простая вещь, дается с трудом, а когда это все же получается, то хочется крепко зажмуриться и больше не смотреть на такое. Но даже сквозь искусственную темноту, создателем которой сам и являешься, просвечивает страх. Он прост, а потому пугает. Даже в дни, когда вокруг были только волки и ни одного человека, такого не случалось. Почему? Как он здесь оказался? Нелепость и странность, свитые в тугое кольцо, которое душит. Удушливости не чувствовалось с тех пор, как удалось покинуть лечебницу и вырваться из плена четырех стен, краска на которых давно облупилась, особенно около ванны и туалета. И только ленивый, проходя мимо, не ковырял пальцем, чтобы очередную порцию штукатурки не бросить себе под ноги на зло ворчливым уборщицам. Так делали почти все. Обнажали стену, оставляя пусть и малую часть дома незащищенной. Теперь он и сам похож на этот дом: внутри непонятно что творится, а снаружи наг. Абсолютно. И лежит в таком виде посреди дороги. Лицо и верхняя часть туловища в грязной воде лужи от недавно прошедшего дождя. Вот отчего было так мокро и неприятно. Он лежит здесь, снова безымянный и пустой, не понимая, как все произошло… Что вообще означает это «все»? Проехавшая мимо машина отчаянно просигналила. Он вздрогнул, поднял сперва голову, а потом, подгоняемый криками незнакомца, стараясь прикрыться, съежившись от стыда и холода, побежал в ближайшие кусты. Хорошо, что прятаться было где. По телу пробегала крупная дрожь, словно его били током. Внезапно вспомнилась та страшная кушетка с проводами, Мансур, побег, странное заведение. И дальше пустота. От этой пустоты стало еще холоднее. Именно ее он боялся, лежа на дороге. Потому что ничего не мог вспомнить. Впрочем, теперь ему это неважно, как бы рассудок не пытался убедить в обратном. Потому что и он сам вдруг стал неважен для того, кого хотел назвать другом, пусть и не на словах, а в мыслях. Казалось, что вместе теперь они смогут пройти через трудности, преодолеть их. Что, наконец, у него появится истинный друг. Такой же истинный, как солнце над головой вдали от городского шума. Но это только иллюзия, которой отчаянно хотелось верить. Как много всего хотелось и как много не сбылось теперь. Ведь всегда же знал, что чем больше хочешь, тем потом больнее разочаровываться. Впрочем, не только в других приходилось открывать иллюзии, отыскивать их ненастоящую основу, но и в самом себе. Вот он прячется голым в кустах и стыдится, боится. Плачет. А что толку? Теперь он один. Уставший от мира и от себя. С каждой слезой, которая так просто скатывается по щеке, словно только для этого и была создана, приходит понимание. Ясное и такое же нехитрое, как сами слезы. Мансуру просто не нужны были все сложности, которые бы появились, если бы они остались вдвоем. А они бы непременно появились, это и без всяких наук понятно, которыми, кстати говоря, брошенному одиночке, владеть не приходилось. Вот в этом-то и беда. Ведь нужно думать за двоих, одежду и еду для двоих доставать. Все умножать на два. А ведь что не говори, это сложно, хоть и кажется с одной стороны простейшим делом. Но это повод для предательства. Теперь ему точно известно. Только думать обо всем случившемся не есть спасение от бед, скорее, даже наоборот: чем больше пытаешься осмыслить и понять, тем тяжелее становится на душе, так что и с места сдвигаться не хочется. Ему теперь тоже не хотелось. Как жаль, что он не дерево, а то так бы и врос в землю, чтобы стоять здесь вечно. Холодно… нужно что-то придумать. Осмотрелся по сторонам, но ничего, чем можно было бы прикрыться или во что одеться, естественно, не оказалось. Вот так история! На самом деле мало веселого в том, что ты стоишь голым, за твоей спиной – лес, а впереди – дорога. И куда бы не повернул – всюду неизвестность. Это давит еще сильнее. Вообще, наверное, самое страшное для человека – это неизвестность, потому что хотя бы за что-то цепляться сердцем или умом нужно каждому, неважно при этом, где ты живешь и что делаешь. Когда есть ориентир, некий маяк-цель, к которой нужно двигаться, как-то проще становится быть. Именно быть, ведь такими отправными или стартовыми точками каждый из нас заявляет о своем существовании. Мы словно говорим самим себе и миру, что существуем, вот мы, здесь. А стоит отнять ориентиры, как просто теряешься в неизвестности. Не за что ухватиться. Так для всех. В том числе и для того, кого воспитывали волки. Их как раз не хватает сейчас здесь, а оказалось бы здорово встретить сородичей. Да, именно так только готов он называть волков, к какой бы местности и стае они не принадлежали. А сам он теперь к какой стае принадлежит? Не знает. Он теперь одинок. Волки, кстати говоря, тоже бывают одинокими. Такое случается по разным причинам.

Если зверь так и не добился первенства в стае, то может уйти, чтобы самому себе стать хозяином. Если просто что-то с сородичами не заладилось или вообще вся стая погибла. Вариантов может быть много. Но бывает, что и из одиночества произрастает новая ветвь волчьего рода. Например, если волк встречает волчицу на своем одиноком пути, у них есть шанс создать свою семью. Так может появиться новое поколение, новая сильная стая, которой суждено на протяжении всего своего существования соперничать с другими стаями, доказывать свою силу. При этом часто охотник может встретить выжидающего добычу одинокого волка, потому что одному охотиться проще. В том отношении, что добыча целиком твоя, а вот рассчитывать приходится только на себя, это уже сложнее. Как бы там ни было, одиночество может быть выигрышем или поражением. Все зависит от ситуации. Для него сейчас одиночество было подобно смерти. Даже непонятно, где укрыться, чтобы не испытывать холода. Губы потрескались, побледнели, кожа покрылась мурашками. Тело было грязным. Весь он был похож на непонятного рода существо, которое появилось среди бела дня, чтобы пугать прохожих. Не то из леса вышло, не то из преисподней…

– Эй, парень! Ты что, больной? Что с тобой? Почему голый? Может, помощь нужна? – какой-то незнакомый мужчина, похоже, любитель лесных вкусностей в виде грибов и ягод, да и одет соответствующе. Азамат, если можно его так называть, хотя сам он готов был забыть это проклятое имя, несущее одно несчастье за другим, вздрогнул. Исподлобья посмотрел на человека. Тому показалось, что сейчас странный голый тип набросится, отнимет припасы, которые удалось раздобыть в лесу, а может и совсем прикончит. Вид у него страшный, что ни говори, словно у черта. Пожалуй, поторопился со своей вежливостью. Чтобы не навлекать на себя большую беду, незнакомец захотел отговориться. – Ну если помогать не надо, то я пойду, а вы тут как-нибудь… – Только договорить у него не получилось, потому что несчастный, продрогший и брошенный одиночка вдруг передумал, направился прямо на незнакомца. Он бы не стал этого делать, чтобы снова не рисковать, но теперь уж все потеряно, кроме собственной жизни. Да и к тому же глаза у человека были добрыми, а глаза не могут лгать. Этому он научился еще от волков. Незнакомец такого поворота событий не ожидал, а потому начал пятиться в сторону от Азамата с двойным усердием. Споткнулся, не заметив корягу, упал на спину. Успел подумать, что сейчас придавит грибы с ягодами, которые успел собрать, но отогнал эту глупую мысль, потому что сейчас возникли проблемы куда серьезнее. А «маугли» продолжал надвигаться на испуганного ценителя лестных ландшафтов. Да уж, теперь у него есть настоящая возможность оценить все прелести дикой жизни.

Такое не забудется никогда, так что после возвращения он долго будет рассказывать чуть ли не каждому встречному, как встретился ему не то человек, не то зверь…. А страх продолжал надвигаться на полусогнутых ногах с растрепанными волосами, спутанными от грязи. Лицо тоже запачкано, а в глазах отражается нечто, которое не назвать словами. Наконец, ловкий прыжок и одиночка бросается на незнакомца. Странное дело, но тот даже не пытается сопротивляться, хотя, если бы постарался, одолел бы довольно щуплого противника, которого спасают мускулистые ноги и сила в руках, а так на вид он довольно неказист. Однако скоро стало понятно, что он был прав, не решившись на сопротивление, потому что впечатление о странном человеке оказалось обманчивым: он с такой силой сумел прижать голову мужчины к земле, что на какой-то момент показалось, словно сейчас череп треснет. Руки оказались прижатыми к земле очень плотно коленками дикаря. Такого нелепого конца своей пусть и не самой выдающейся жизни, не хотелось, а потому соперник стал уговаривать, не особо надеясь при этом, что его поймут.

– Что ты хочешь? Скажи мне, и я все сделаю… Забери что хочешь, только отпусти, – тон голоса, с которым говорил поверженный, заставил Азамата ослабить хватку, а слово «забери» придало уверенности. Он знал это слово, хоть и не было его в дикой природе. Животные просто давали друг другу, не говоря ни одной буквы, а люди наоборот, много говорили, часто ничего не давая на самом деле. Этому слову его научил Мансур. Какое-то дребезжащее слово, будто ты весь дрожишь, отдавая нечто другому, отрывая от себя. Так сейчас дрожал человек на земле, и Азамат готов был воспользоваться его положением, ведь не станешь голым ходить. Так как говорить не получалось, пришлось показать на кепку незнакомца, чтобы тот сообразил. И он действительно понял, обрадованный еще и тем, что странный парень тоже сумел сообразить, о чем речь.

– Хорошо, хорошо! Я тебя понимаю, тебе нужна одежда. У меня в рюкзаке, в пакете, лежат брюки и кофта, правда, куртка на мне. Я хотел переодеться в машине, которую оставил у дороги, чтобы в грязном не ехать домой. Хочешь, я отдам тебе те вещи? И ты меня отпустишь, да? – одиночка дважды согласно кивнул. Привстал, давая возможность невольному пленнику освободиться. А он не стал торопиться, не хотел делать резких движений, чтобы снова не оказаться в роли жертвы. Шут с ними, с этими вещами, так доедет. Кто его в машине видит? Жена, как только узнает, что приключилось с ним, простит потерю брюк и кофты. Мысль о том, чтобы отвести странного человека в город как-то проскочила незамеченной. Честно говоря, не хотелось сталкиваться с чужими проблемами. Неизвестно, кто это такой, может преступник? Хорошо хоть откупится малой ценой, а там – не его дело. Под аккомпанемент таких дум, которые успокаивали совесть, мужчина шустро открыл рюкзак, отыскал в месиве грибов и ягод пакет с вещами, протянул «дикарю», как он сам для себя обозначил этого непонятного человека, который даже не разговаривал. Думалось только о том, как бы скорее отвязаться, а потом приехать домой и напиться, чтобы забыть эту историю, если получится. Пока доставал пакет, брезгливо морщился: кому теперь нужна образовавшаяся в рюкзаке ягодно-грибная каша? Они с женой такого есть не станут, а дети и подавно. Пусть этот бедолага забирает, а там – как хочет. Отчего-то кажется, что если он способен разгуливать в таком виде белым днем, то и «угощением» брезговать не станет. Натянув на лицо улыбку, чтобы казаться доброжелательным, мужчина сказал как можно приветливее: «Можешь и запасы мои взять, поешь хоть немного, а то изголодался», – предложил он, как заботливый и честный гражданин. «Маугли» не отказался. Ну и хорошо, пусть довольствуется, а у него хоть совесть чиста будет. Неожиданно довольный собственным благородством, незнакомец готов был уже снять ботинки и отправится до машины босиком, но Азамат начал махать руками и мотать головой справа налево, потом обратно, как бы показывая, что ему не нужна обувь. Когда брюки с кофтой были надеты, мужчина критически осмотрел своего нечаянного благополучателя. Немного подумал, а потом с торжественным видом извлек из внутреннего кармана бутылочку с минеральной водой, показал жестами, что ею стоит умыться. Но «маугли» умываться не спешил. Он мыслил уже намного дальше, чем привыкший к удобствам цивилизации человек перед ним. Если вылить так бесполезно воду сейчас, то потом нечего станет пить, а от жажды умирают. Неизвестно, когда получится дойти туда, где отыщутся еда и вода, а потому нужно бережно относиться к спасительной жидкости. Да и к тому же, грязь на лице и теле в условиях леса – это отличная маскировка, которая выручит, если придется прятаться. Незнакомцу сообразить все это было сложно, а потому он просто пробурчал, что мол, как хочешь, попутно думая, что точно этот парень чокнутый. Тем не менее, если он погибнет, то все равно периодически будет появляться чувство вины за то, что не помог. Единственным, что позволяло сейчас еще сделать для странного парня человеколюбие, это отдать собственную куртку. Странно, конечно, смотрится человек без ботинок, но зато в куртке, ну и ладно, это уже дело постороннее. Итак, когда все, что можно было отдано и сделано, а совесть усыплена, пришло время прощаться. Честно сказать, оба испытывали облегчение от того, что сейчас расстанутся и больше вряд ли встретятся, потому что они не понимали друг друга. Просто были не способны к этому, хотя и были одного рода. Незнакомцу не терпелось сесть в машину, повернуть ключ зажигания, с силой надавить на педаль газа и умчать куда подальше, а одиночке, словно волку, не терпелось отыскать укрытие, чтобы там устроиться на ночлег, ведь солнце скоро скроется. Первым делом за это и принялся, как только мужчина скрылся из виду довольно быстрым шагом. Спать привычней было на земле, а потому стоит организовать нечто вроде настила из веток и любых материалов, которые удастся найти. Так и сделал, буквально в течение часа соорудив себе неплохой шалашик между кустами, чтобы было не так заметно. Конечно, прятаться здесь особо не от кого, но все же безопасность не помешает. Мало ли какие беды принесут с собой двуногие.