Текст книги "Землепроходцы (СИ)"

Автор книги: Олег Шабловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19. В которой, наши герои наконец-то собираются все вместе, а читатель встречает многих старых знакомых (продолжение)

Чинно раскланявшись с семейством оружейников и уважительно поручкавшись с его главой, ганзеец направил стопы к стоящему поодаль Вольфу, дружески облапил его, похлопывая по плечам. Старые приятели отошли в сторонку, что-то негромко обсуждая. Предоставленный сам себе Кугель младший, скромно, как подобает благовоспитанному молодому человеку, устроился в уголке и принялся с любопытством разглядывать убранство ратуши и собирающихся гостей.

Внимание юноши среди всего прочего привлекли затянутые в зеленые мундиры фигуры караульных гвардейцев у входа. Алые обшлага рукавов и воротники говорили о том, что солдаты служат в первой роте лейтенанта Фон Зига. Сам Альберт, значительно повзрослел и возмужал с тех пор, как наш читатель впервые мог познакомиться с бывшим оруженосцем на страницах нашего предыдущего повествования (ссылаться на которое в этой главе мы будем еще не раз). Подкручивая черный, длинный ус, он разгуливал по залу, кивками приветствуя знакомых мужчин, орлиным взором заправского сердцееда выискивая в толпе хорошенькие личики приглашенных на праздник, незамужних представительниц слабого пола. Между тем, наш бравый вояка не забывал и о служебных обязанностях, время от времени бросая строгий, придирчивый взгляд в сторону застывших у дверей часовых. Ничто не выдавало того голенастого насмерть перепуганного юнца, каковым он попал в компанию наших героев, в этом высоком, статном офицере, грозном для врагов, собственных подчиненных и родителей девиц на выданье.

Постепенно просторная ратуша все больше и больше заполнялась приглашенными. Среди поселенцев: европейцев и русских, то и дело мелькали экзотические наряды и раскрашенные "по-праздничному" физиономии, индейских вождей. Наиболее влиятельные представители подвластных и союзных племен были приглашены для участия в торжестве, и надо сказать не все из этих почтенных аборигенов явились на празднество в своих традиционных одеяниях. Некоторые, желая подчеркнуть свою зажиточность и вес в обществе, нарядились в непривычные рубахи, камзолы, колеты и кафтаны. Все эти разгуливающие по залу, чинно раскланивающиеся между собой и ведущие неспешные беседы кто о делах, а кто и просто "за жизнь": промышленники, торговцы, моряки и военные, даже туземные вожди и старейшины были теми, чьими трудами и заботами становилось на ноги Новоросское государство. Это они ходили в экспедиции, исследующие дикие, неизведанные просторы Нового Света, торговали, строили, воевали, пахали землю, буквально "с нуля" создавали мануфактуры и мастерские. И нет ничего удивительного в том, что именно эти люди должны были стать элитой нового общества.

Отдельной кучкой держались собравшиеся у стены и с любопытством, разглядывающие и негромко обсуждающие между собой всю эту кутерьму лиц и костюмов, иностранцы. Есть немцы, голландцы, испанцы. Из иноземных послов лишь Теглев, представитель Московского княжества, держится с местными на равной ноге. Здесь он "свой, среди своих", также прогуливается по залу обменивается приветствиями и шутками со знакомыми. Среди купцов, и капитанов привезших и кораблей, выделялась уже знакомая нашему читателю невысокая, тщедушная фигура доминиканца, того самого, которого мы уже видели во дворце губернатора Эспаньолы – синьора Бомбадильи. Остроносая, крысиная физиономия отца Диего выражала величающую приязнь и радушие, тонкие губы то и дело кривились в слащавой улыбке. Но глаза – черные, глубоко посаженные, только очень опытный и внимательный наблюдатель сильно постаравшись мог прочесть в них тщательно скрываемую злобу, ненависть и презрение, которые этот монах-шпион на самом деле питал ко всем этим выходцам из черни, бывшим рабам, дикарям и еретикам, возомнившим о себе, что они могут владеть этой землей и пользоваться ее богатствами. Пока ему оставалось лишь бессильно скрипеть зубами, натягивать на себя маску доброжелательности и смирения, и наделяся, что в один прекрасный день все изменится. И уж тогда он отомстит за все. За то, что первые две недели его, невзирая на сан, не пускали в город, ссылаясь на явно надуманный, просто смехотворный предлог, что он якобы может принести с собой какие-то болезни. Словно не являются все болезни бичом божьим, служащим для наказания грешников и укрепления праведников. А кощунственное заявление здешнего князька, этого не весть откуда вылезшего узурпатора о том, что он является главой церкви в этой стране и подмявшего под себя и объединившего под своей властью всех здешних служителей церкви католиков и православных? Это ли не самая вредная и опасная ересь, которую только можно себе представить? Он ставит под сомнение власть Папы! Самого наместника божьего! Проклятье! Все хитроумные планы, и замыслы, складно и логично строившиеся на солнечной Эспаньоле, здесь на мрачном севере, они рушатся, идут "псу под хвост". Эти богомерзкие еретики не позволяют читать проповеди в здешних храмах, лишая возможности исподволь воздействовать на умы местных католиков и покидать пределы городских стен, чтобы нести свет истинной веры в языческие селения и настраивать дикарей против здешней власти. Они даже набрались наглости угрожать ему! Нет, не прямо, конечно. На это они бы никогда не осмелились. Проклятые еретики не настолько глупы, чтобы давать ему в руки такой козырь. Просто предупредили, что места здесь дикие, с одиноким путником легко может приключиться беда, и стоит только отцу Диего покинуть черту городских валов, как за его жизнь никто не даст мелкой монеты.

При этих мыслях такая ярость охватила святого отца, что он вынужден был, шепча молитву, потупить взор. Но сколь ни мимолетной была вспышка гнева, она не укрылась от пары зорких глаз. Был в зале тот самый опытный и внимательный наблюдатель, который ни на минуту не упускал из вида папского шпиона.

Начальник контрразведки княжества Арунас Прускайтис стоящий неподалеку с группой военных и казалось бы ведущий непринужденную беседу, усмехнулся в начинающие седеть усы. Проклятый святоша вновь выдал себя. Пусть кратковременным был миг, когда с крысиной физиономии святого отца сползла маска слащавости, но в очередной раз подтвердились подозрения Емелина, поручившего своему заместителю лично контролировать все передвижения папского шпиона. Арунас ни капли не сомневался, перед ним был враг, только пришедший не с обнаженным мечом, а скрывающий ядовитое жало за льстивой улыбкой и от этого еще более опасный.

С самого его приезда в Форт Росс, доминиканец находится под плотной опекой, любые его попытки хоть как-то контактировать с паствой, тут же пресекаются. То вдруг на площади, где он пытался в обход наложенных на него запретов прочитать проповедь, появилась группа акробатов и уличных музыкантов, так удачно, незадолго до этого прибывших из Европы, и привлекла к себе внимание зевак. То внезапно пропадет индеец-проводник, подрядившийся довести паписта до ближайшей туземной деревни. Кандидатуру другого провожатого отец Диего отверг сам, видно старая лисица, что-то почуяла. А ведь какой был шанс, одним ударом кинжала разрешить проблему.

Увы, избавиться от паписта легально нет никакой возможности. Слишком много среди новроссов – добрых католиков. Они и так с некоторым недоумением и непониманием приняли решение Егора подчинить себе церковную власть. Если бы не поддержка отца Бонифатия, вполне можно было ожидать беспорядков в Форте Росс. Сам Арунас к религиозным проблемам довольно безразличен, слишком многое в жизни довелось повидать и почувствовать на своей шкуре, чтобы слепо доверять церковникам. Он словно верный пес – волкодав стоит на страже доверенного ему хозяином стада и слишком дорожит своим теперешним положением, чтобы подпустить к нему любого хищника, чьей бы шкурой тот не прикрывался. Пока ситуацию удается удержать под контролем и не малую роль в этом играет то уважение, с которым переселенцы первой волны, составившие костяк новросского общества, относятся к своим теперешним правителям.

Появление семейств Щебенкиных и Емелиных вызвало в зале необычайное волнение. Оживленней зашушукались в группке иноземцев, а местные, обступили вновьприбывших тесной толпой. Практически у каждого нашлось к ним какое-нибудь важное дело. Да, да дорогой читатель не удивляйтесь. Дело в том, что, по мнению подавляющего большинства граждан Новороссии все наши современники находились друг с другом в родстве. Степень этого родства, правда точно никому была неизвестна и варьировалась в зависимости от фантазии рассказчика. Надо ли удивляться тому, что значительная часть любви и почитания, испытываемого подданными к князю и княгини, проецировалось и на "княжью родню". Тем более, что сами ее "представители" вполне были достойны уважения и за свои собственные деяния, направленные во благо княжества и его обитателей.

В это же самое время, когда в городской ратуше кипели описанные нами шпионские и верноподданнические страсти, те, кого с таким нетерпением ожидали, постепенно заполняющие просторную залу гости, находились совсем не далеко. Небольшая кавалькада из десятка всадников и небольшой подрессоренной повозки, не доезжая примерно километра до гостеприимно распахнутых городских ворот, свернула к большой усадьбе, расположившейся на берегу реки Лесной, которая, как, наверное, помнит читатель, в нашей реальности называется Ист-Ривер.

Здесь необходимо немного отвлечься от повествования и отметить, что последние несколько лет Егор вынужден был всюду передвигаться в сопровождении нескольких личных телохранителей за подбор и общее руководство которыми, отвечал вышеупомянутый Валдис. Дело было не в том, что правителю Новоросского княжества постоянно угрожала какая-то опасность, но положение, что называется, обязывало. В Форте Росс теперь постоянно проживало некоторое количество иностранцев, и для того, чтобы внушить им уважение к княжеской особе Егор был вынужден таскать за собой нескольких крепких, вооруженных до зубов парней. Но, нет худа без добра. Тренировкой этих бойцов, призвав на помощь все навыки и умения, полученные во время службы в Российской армии 21 века, Ляшков занимался лично, по мере сил и способностей готовя некоторое подобие средневекового спецназа.

Усадьба, которую удостоил своим посещением правитель Новороссии, была одной из двух имевшихся в окрестностях Форта Росс кузнечных мануфактур. Одно из этих уже упомянутых нами предприятий являлось частью, как бы выразились в наше время – бизнеса, многочисленного семейства Титовых. Второе, меньшее по масштабам производство, принадлежало Клаусу, бывшему грюненбургскому кузнецу, который с переездом в Новый Свет, как оказалось, вытянул для себя счастливый билет. Прозябавший у себя на родине в грязной, дымной лачуге и перебивавшийся "с хлеба на квас", в Новом Свете ливонец разбогател, построил огромный дом, нанял учеников и работников и получил право украшать свои изделия собственным клеймом. Некогда нищий сельский кузнец сделался преуспевающим буржуа и членом городского совета Форта Росс, в состав которого входили богатейшие и именитейшие горожане.

Нашествие важных гостей практически не нарушило устоявшегося хода вещей. Только один из учеников, нескладный пятнадцатилетний подросток – индеец, выслушав распоряжение старшего подмастерья, опрометью метнулся к небольшому домишке, где обычно в рабочее время находился хозяин. Остальные труженики, учтивыми поклонами поприветствовав своего правителя, тут же вернулись к обычным делам. Надо сказать, что подобное отношение нисколько не удивило наших героев и уж тем более не вызвало каких либо негативных эмоций. В княжестве, где все европейское население составляло едва ли двадцать тысяч человек, все знали друг друга, как говорится "в лицо". Поэтому появление власть предержащих в мастерской, лавке или доме горожанина было делом не то, чтобы обыденным, но ненужного ажиотажа и паники не вызывало. К тому же воспитанные в несколько других традициях, пришельцы из будущего, феодальных замашек не имели, и к некоторым вопросам дворцового этикета относились достаточно просто.

Вскоре на крыльце появился Франц – помощник мануфактурщика, его правая рука. Степенно с достоинством поклонившись, он сделал широкий приглашающий жест.

– Прошу Ваши милости – приветливо улыбнулся здоровяк – окажите честь. Желаете осмотреть диковинку? Хозяин уехал в город на праздник. Если бы он знал, что вы приедете…

"Диковинка" встретила наших героев пыхтеньем мехов и гулкими ударами большого механического молота, приводимого в действие силой пара. Пар этот из большого, бронзового, стоящего над огнем котла с водой через клапан поступал в поршневую камеру, с силой выталкивая бронзовый же цилиндр, в свою очередь, через систему цепей и рычагов поднимающий вверх тяжелую чугунную чушку, которая затем, под тяжестью собственного веса с грохотом, обрушивалась на наковальню.

Да, да, не удивляйтесь уважаемый читатель, именно здесь была впервые собран и испытан паровой молот, в равной степени навевающий поистине мистический ужас как на туземных посетителей предприятия, так и на уроженцев Старого Света. Надо сказать, что в процессе производства деталей для первого в мире промышленного парового двигателя были задействованы все металлургические предприятия Новороссии. Тонкую механику клапанов сконструировали в мастерской новгородского оружейника. Бронзовый цилиндр и систему приводов отливал итальянец Джованни, владелец большой литейной мануфактуры в Еремеевке, среди русскоязычной части поселенцев именуемый Ванькой Фрязином. Но главным творцом этой чудо – машины был сам великий Коперник. Хотя надо было сильно постараться, чтобы разглядеть, что-то великое в чумазом человеке с растрепанной шевелюрой, перепачканной копотью и маслом одежде. На подъехавшую кавалькаду он не обратил никакого внимания, продолжая суетиться вокруг своего грохочущего и пышущего дымом и паром детища.

Из тени огромного котла вынырнула массивная фигура Корнева. Увидев друзей, он приветственно помахал рукой и направился навстречу, старательно оттирая ладони куском ветоши.

– Здорово дружище! – презрев придворные церемонии, соскочивший с седла Ляшков, обнял старого приятеля.

– Здорово! – Сергей по-медвежьи облапил "начальство", чмокнул в щеку подбежавшую именинницу – привет Танюш! Поздравляю с днюхой!

– Давно приехал?

– Еще вчера. Кстати Тань у меня подарочек для тебя имеется – Корнев, загадочно ухмыльнулся, отвязал от пояса небольшой, но весьма увесистый замшевый мешочек и положил его в ладошку женщины – я думаю, супругу твоему тоже понравится.

– Что здесь?

– Подожди минутку – Сергей мягко остановил руку княгини начавшей нетерпеливо дергать завязки кисета и повернулся к сопровождающему мастеровому, стоящему неподалеку и невозмутимо наблюдающему за встречей друзей – Франц, распорядись, чтобы лошадь мою привели.

– Сейчас сделаю ваша милость – понятливо кивнул кузнец и направился выполнять распоряжение.

– Вот теперь развязывай – милостиво разрешил Корнев, дождавшись, когда он удалится на почтительное расстояние.

– Ого! – присвистнул Ляшков, увидев на ладони жены, тускло поблескивающие, крупинки желтого металла – неужели…?

– Оно самое – физиономия приятеля расплылась в довольной улыбке.

– Где взял?

– Представь здесь не далеко. На территории тускарорр, остановились на ночлег на берегу небольшой речушки. Пошел котелок помыть, смотрю, что-то блестит на дне. Оказался самородок, ага вот этот самый – Сергей ткнул пальцем кусочек золота размером примерно с половинку спичечного коробка – ну я на четыре дня там и завис, вот намыл примерно с полкило.

– Много его там?

– Понятия не имею, не специалист. Хотя думаю, вряд ли, иначе мы бы слышали, что-нибудь об этом раньше, ну там как про Аляску или Калифорнию. Я вот, что думаю, кроме нас с вами про это знает только проводник – ленап, а ему на золото вообще плевать. Пока никому особо распространяться не будем, а на будущую весну соберу надежных ребят с десяток-полтора, выдвинусь туда, выкуплю у местных участок и прииск построю, много-немного, но сколько-нибудь да намоем, лишним не будет. Как считаешь? А вы с Емелиной пока монетный двор организуете при казначействе, свою валюту чеканить начнем, а?

– Договорились – кивнул Егор – кстати, насчет монетного двора, не один ты такой умный. Уже давно строим, к весне закончен будет. Мне Ленка еще с прошлого лета все уши прожужжала, что, мол, надо на свою валюту переходить. В казне денег поднакопилось, так сам понимаешь, там каких только монет нет: немецкие, английские, итальянские, испанские, русские, даже персидские и арабские, их в прошлом году Костик из Казани привез. Короче говоря, очень большие сложности в подсчетах возникают. Вот и надумали переплавить весь этот разнобой и чеканить свою монету. Пока думаем как бы не прогадать с весом и номиналом, чтобы слишком дорогой не была и слишком дешевой тоже. Так, что твоя находка как раз "в тему" будет.

– Мальчики, может, хватит о делах – возмутилась Татьяна – нас, между прочим, на празднике ждут! Забыли?

– Да и то, правда – спохватился Ляшков – извини дорогая. Сейчас поедем. Кстати Серый, где твоя "половина"?

– Дома оставил – буркнул Корнев – малой, что-то приболел, она не хочет на нянькином попеченье оставлять, а тащить с собой… Ну сами понимаете.

– Ладно, не заморачивайся, обратно будем ехать, навестим. Заодно Егорушку посмотрю – успокоила Таня – поехали уже.

– Все, давайте, по коням – легко запрыгнув в седло, распорядился Ляшков, и обернувшись к начальнику охраны добавил – Валдис, отправь одного из парней за синьором Коперником, пусть хоть силком его от машины оттаскивает, хоть уговорами но, чтобы на празднике был обязательно, дело у меня к нему будет. Скажи, ждать не станем, пусть догоняют.

Лошади с места рванули в галоп, разбрасывая из-под копыт комки грязи, следом загрохотал возок княгини. Небольшая кавалькада продолжила путь. Унылая, расквашенная от промозглого осеннего дождя дорога лежала между еще покрытыми жухлой зеленью холмами, и болотами, желтеющими и краснеющими остатками листвы рощами. Минут через тридцать вдоль обочины стали мелькать серые, словно нахохлившиеся от непогоды, окруженные убранными, черными пашнями и огородами, дома и сараи.

Впереди уже показался городской вал, широко распахнутые городские ворота, охраняемые кутающимися в плащи, вытянувшихся и отдавших честь при виде начальства солдатами, и вот уже копыта лошадей звонко цокают по мощенной камнем улице новросской столицы. В городе много деревянных построек, крыши крыты дранкой, но есть и кирпичные, под красной черепицей. Стройматериалы на больших лодках везут с правого берега Благодатной, там склады и причалы Фрола Кирпичникова. А чуть дальше от берега находится и принадлежащее ему предприятие. Робкого и забитого серва теперь и не узнать. Раздобрел, отпустил окладистую, лопатообразную бороду. Начинал он с небольшой мастерской и глиняного раскопа, работали вдвоем с сыном, формируя и обжигая кирпич и черепицу. Теперь уже сам рук не марает, мастерская выросла в целый завод, со своей слободкой, в которой живут наемные работники. Строящийся, богатеющий, торговый город, словно большая губка впитывает в себя все, что они производят, щедро расплачиваясь звонкой монетой.

Дома строят разные, в зависимости от уровня благосостояния владельца: обычные избы-пятистенки, терема в два три поверха, кирпичные, как правило, в два этажа. Форт Росс – город ремесленников, моряков, военных и торговцев, множество мастерских и лавочек располагаются в пристройках и на первых этажах зданий. В общем, столица княжества имеет сходство одновременно и с русским селением, и с европейским. Вот только нет здесь характерных для русских городов высоких заборов отгораживающих одну усадьбу от другой, нет и европейской тесноты, вони и скученности, улицы прямые, широкие. Население растет не быстро, большинство приезжих сразу расселяются на новых землях.

Недолгое путешествие великокняжеской четы подходило к концу, вот уже и центральная площадь с собравшейся, несмотря на слякотную погоду внушительной толпой встречающих. У высоких двустворчатых дверей городской ратуши кавалькада остановилась и под радостный ор толпы, торжественный вой труб и треск барабанов, почетные гости вступили в богато разнаряженный зал. Праздник начался.