Текст книги "Курортная зона (СИ)"

Автор книги: Олег Евсюнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

  I

  Работать было приятно. Пятивековой грунт, наметенный вокруг скелета носовой части некогда грозного испанского галиона представлял собой смесь из нанесенного песка с илом, которую резак брал практически без усилий. Срезая пласт за пластом и небрежно отбрасывая их в сторону, я довольно быстро углубился метра на полтора, а теперь, соблюдая предельную осторожность, выполнял подкоп под обросший придонными водорослями форштевень.

  Легкое, будто в бассейне, погружение. Как учили. Даже небольшое течение, идущее вдоль тектонического разлома и поначалу мешавшее закрепиться, сейчас, подобно верному другу, смывало поднимаемую резаком муть, унося ее далеко в сторону. Так что, не смотря на ударные темпы работ, вода вокруг оставалась настолько чистой и прозрачной, насколько это вообще возможно на той глубине, где я находился.

  Яркий нашлемный фонарь, включенный в панорамном режиме, легко пробивал толщу воды метра на три, и место раскопок, находившееся под самым носом, освещалось не хуже, чем солнце Ямайский пляж в безоблачную погоду.

  Что еще надо для того, чтобы работа доставляла удовольствие?

  Теплый гидрокостюм, надежная связь да приличный лимит времени, позволяющий не «гнать лошадей», работая в спокойном, выверенном темпе. И всего этого хоть отбавляй. Красота.

  Металодетектор, с показаниями которого постоянно приходилось сверяться, перестал указывать расстояние до объекта. Полностью засвеченная шкала говорила о том, что цель этого погружения, да и всей экспедиции, совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах. И что резак в таких условиях – слишком грубый инструмент.

  На данный момент требовалось всего лишь не торопиться и быть предельно аккуратным. Прощупывая грунт легкими нажимами кончика ножа, я вручную соскреб последний слой песка, с радостью обнаружив первую, тускло блеснувшую пластину.

  Еще немного терпеливой работы – и передо мной открылась боковая стенка довольно объемистого сундучка, некогда принадлежавшего капитану военного судна, в далеком шестнадцатом веке вышедшего из Вест-Индии, но так и не добравшегося до родной Испании.

  Я зря осторожничал. Крепкие дубовые доски, из которых был сделан сундучок, и кованные металлические пластины с легкостью перенесли пятисотлетнее заточение в иле и песке. Даже морская соль (да и вся таблица Менделеева) ничего не смогли противопоставить мастерству древних умельцев.

  Это радовало. Я вновь взялся за резак и уже через десяток минут с натугой выволок находку из подкопа. Оставалось лишь зацепить линем огромное кольцо на крышке и поднять вновь обретенное богатство на поверхность. В общем, дело сделано.

  – Юрка, как ты там? – голос Игоря, переданный по интеркому, буквально оглушил.

  – Хоккей. Сейчас принайтовлю клад концом и начинаю всплытие.

  – Перестань паясничать. К тебе с северо-запада белая акула.

  – Какая, какая? Может, серая? Локатор перепроверь.

  – Я говорю – белая. Судя по скорости, минуты через три будет у тебя.

  – Да что ей здесь делать? Селедки-то поблизости нема...

  – Черт! Это не смешно! Ты сам вполне приличная селедка. Две минуты, приготовься.

  Я шутил? Я не шутил. Вряд ли Игорь с его аппаратурой не смог бы отличить белую акулу от серой. И, хотя широта места, где мы работали, лежала довольно далеко от ареала акулы-убийцы, это еще ничего не значило. Короче, испугавшись не менее своего находившегося в безопасности на спасательном боте напарника и, до рези в глазах всматриваясь в указанном им направлении, я лихорадочно затеребил разрядник, вводя в него параметры новой напасти. Просто есть такой закон для всех, спускающихся под воду в индивидуальных комплектах – не бояться. У меня это получалось, но – только на словах...

  Забравшись в яму, откуда только что вытащил сундук, я выставил разрядник перед собой.

  Пауза. Ничего. Несколько глупых рыбешек с удивлением рассматривают привидение о двух хвостах и с огнем во лбу. Тихо. Пока...

  Но вот серый мрак глубины, равномерно окружавший меня со всех сторон, сгустился в огромную, лениво движущуюся тень. Акула. Белая. Медленно, словно прицениваясь, идет вокруг жертвы...

  Только тень. Всего лишь тень. Ни сотрясений, ни звуков. Дьявол, незримо спустившийся с небес в самую преисподнюю.

  Разрядник в руке слабо пискнул. В голову готовящейся к нападению бестии понеслась команда: «Здесь нет ничего съедобного». В ответ акула раздраженно дернулась и, не закончив круга, резко изменила курс, растворившись во тьме.

  Вот и все. Как говорится, Ваши волнения были напрасны.

  – Игорь, как там у тебя?

  – Уходит... – голос сверху стал спокойнее. – Нет, погоди... Разворачивается... Набирает скорость... Бей ее!!!

  Странно, но истеричный вопль, едва не разорвавший мне голову, подействовал успокаивающе. Наверное, так и должно быть. Страх стихает, когда ты знаешь, что кто-то боится сильнее.

  Куда бить? Я покрутил головой. В пылу Игорь не догадался сообщить этого, да сейчас уже поздно. Не зрением, а скорее каким-то внутренним чутьем я различил вылетевшую из ниоткуда раскрытую тысячезубую пасть.

  Ко мне.

  Атака.

  Разрядник хлопнул на пределе мощности...

  Сильнейшая судорога пронзила тело акулы. Причудливо изогнувшись, она ушла в сторону. И, все же, хотя удар был достаточно силен, чтобы мгновенно парализовать четырех подобных, я видел, что она все еще продолжает работать хвостовым плавником, все еще надеясь дотянуться до меня... Хотя бы одним зубом... Слава Богу, остальные мышцы, одеревеневшие и придавшие хищнику замысловатую спиралевидную форму, не позволили ей осуществить задуманное.

  Черт, черт, черт!!! Убираться. Немедленно.

  – Юрка, Юрка!!! – казалось, только спустя вечность я стал способен хоть что-то воспринимать. Испуганно-умоляющий голос напарника ворвался в мои мысли подобно ветру из потустороннего мира, на самом деле вернув меня к реальности.

  – Перестань орать, – оборвал его я. – Лучше тяни сундук. Занавес. Спектакль по заявкам окончен. Я всплываю. На сколько хватит полного удара разрядника?

  – Юрка... Живой... – всхлипнуло в голове.

  – Да что мне сделается-то? – очухавшись, я мог позволить себе даже пафосное спокойствие. – Так на сколько?

  – Ты долбил по полной? Ты должен был ее убить...

  – Ага. Именно это я и заметил. Жаль только, что акула так как следует и не разобралась, что от нее требуется.

  – Ничего не понимаю...

  – Я – тоже. Всплываю вместе с сундуком. Готовь декомпрессионную камеру. Не до жиру...

  Я огляделся. Главное – не оставлять за собой следов. Наскоро прицепив к поясу резак и детектор, не выпуская разрядника из одной руки и ухватившись за ручку сундука другой, поплыл вверх. Яму по предварительному плану предполагалось засыпать. Ничего, течение и подвижный песок сделают это за меня. По идее, следующая экспедиция доберется сюда не раньше, чем через полгода.

  Вверх. Сейчас только вверх.

  И опять как учили: слабый, почти неощутимый вдох и тягучий, до боли в грудной клетке, выдох. И снова – не бояться. Снаряжение, которым пользуемся мы, отличается от того, чем пользовались первые покорители океанских глубин, как сверхзвуковой истребитель от самолета братьев Райт...

  Все будет хорошо. И плевать, что после двухчасового погружения мне надо пройти несколько горизонтов менее чем за минуту. Оборудование сдюжит. Если есть возможность выбора между быть съеденным и оказаться на больничной койке – я обоими руками голосую за последнее. Врачи все-таки милее.

  Надо только выдыхать, выдыхать...

  Я чувствовал, как бурлит вокруг вода. Как подрагивает туго натянутый трос. Как от быстрого перепада давления начинают болеть уши, нос, голова. Как эта боль усиливается, становясь нестерпимой, но уже рядом, совсем рядом поверхность. И вода уже приобрела пепельно-серый оттенок...

  ...Поверхность. Она встретила меня легкой зыбью, огромным бортом водолазного бота, розовой пеленой на глазах и болью в голове. Происходящее вокруг как фильм, отснятый в режиме резко сменяющихся стоп-кадров.

  Игорь прыгнул ко мне. Он уже рядом и что-то надрывно орет прямо в лицо... Просто серая мгла, и нарастающий шум прибоя... Меня выволакивают на палубу и срывают акваланг... Какая-то птица, огромная и почему-то с человеческим лицом летит над лесом...

  «Юра, Юра-а...» – тягучим басом бубнит Игорь, пытаясь попасть мне в вену шприцом.

  Меня волокут к круглому бочонку на корме бота... Я не в воде, но почему-то захлебываюсь и тону... Просто подводная лодка дала течь и надо быстро найти аварийный выход. Но выхода нет, везде только металлические стены... Меня окружает металл... Металл?!!

  Кто-то включает свет, сознание резко возвращается.

  Проснулся я отдохнувшим. Освещение внутри камеры было выключено, но солнечные лучи, проникавшие через небольшой иллюминатор и приоткрытую дверь, наполняли окружающее пространство приятным утренним полумраком.

  Глаза сами собой сомкнулись. Хорошо. Полежать вот так. Подремать, зная, что все закончилось и больше не будет ни акулы, ни бешеного всплытия. Когда каждая клеточка заново родившегося организма поет от радости насыщения новой жизненной силой. Нового утра.

  Массивная герметичная дверь-лаз чуть приоткрыта. Значит, время декомпрессии истекло, и за мной уже приходили. Просто не стали будить.

  Я заерзал. Топчан с жиденькой поролоновой набивкой и уютная домашняя кровать с облакоподобным матрацем несколько отличаются по уровню комфорта. От утренней полудремы придется отказаться.

  На выход.

  Палуба встречает меня слабым подрагиванием работающих на средних оборотах дизелей, еле заметным ветерком, ярким солнцем и безграничной синью раскинувшегося до горизонта океана. Спасательно-водолазный бот неторопливо шлепает в Сандлукар-де-Баррамеду, порт приписки. Откуда когда-то уходил в плавание Магеллан и куда, судя по документам, шел тот самый галеон, находящийся теперь на дне Атлантического океана возле берегов Зеленого Мыса.

  Шаги. Увидев, что я вылез из декомпрессионной камеры, ко мне спешит помощник капитана.

  – Как вы себя чувствуете? – по крайней мере, именно это он должен спросить у меня и именно так я понимаю адскую смесь ломаного английского и испанского одновременно.

  – О"кей, – мой английский, отдающий изрядной толикой Рязанщины, также не блещет. Для верности я подкрепляю сказанное жестом из сомкнутых в кольцо пальцев.

  – Хорошо, хорошо, – помощник манит меня за собой.

  Что такое?

  – Сколько времени? – почему-то спрашиваю я.

  – Пять часов утра.

  И не спится же ему! А я-то думал, в это время на борту не спит один автопилот, или что у них там...

  – Идите, идите, – мы подходим к аквалангу, все еще валяющемуся на палубе возле камеры. – Очень плохо, очень... Вы могли умереть. Так нельзя, – сбивчиво твердит помощник, указывая рукой в сторону баллонов со сжатым воздухом.

  Да что такое? И тут до меня доходит, что пытается объяснить мне этот просоленный морской волк, ас подводных погружений. Акваланг полностью разряжен!

  Я еле сдерживаю накативший приступ смеха. Еще одно! Не акула – так удушье. Впрочем, если они желают считать причиной моего аварийного всплытия глупую небрежность при проверке снаряжения – пусть будет так. Хрен редьки не слаще.

  – Где Игорь?

  – Час назад ушел спать. Открыл вас и ушел.

  Давать объяснения придется в одиночку. Напарника не будет, по крайней мере, до обеда. Ведь сон менее восьми часов у Игоря – простое «продолжительное моргание». Не завидую тому, кто рискнет разбудить его ранее. Лично я – лучше уж снова в пасть акуле...

  * * *

  Один из многочисленных островов на юге Луизиады. Небольшой, обильно заросший тропической растительностью и практически необитаемый. Этакая вышедшая из-под воды морщинистая поверхность, сплошь покрытая зеленым. Ничем не отличающаяся от расположенных неподалеку.

  И все-таки, неуловимо иная.

  Дело даже не в том, что остров, как единоличник, расположился на почтительном расстоянии от собратьев, или его склоны немного круче, а берега почти лишены пляжей, в изобилии встречающихся у других. Нет. Отличие в другом. И оно не воспринимается взглядом, оно ощущается.

  И ощущается странно. Можно сколь угодно долго любоваться очертаниями его берегов, строить планы о чудесном пикнике, но стоит только повернуть штурвал – как сама мысль о высадке уже кажется абсурдной и непреодолимое желание заставляет вновь изменить курс. А уж если какой исследователь и обладает повышенной тягой к непознанному, то по мере приближения к острову у него исчезает не только сама тяга, но и появляется жесткое, до тошноты, отвращение к затеянному. Особо сильных духом или непонятливых может и физически вырвать.

  При этом подобное состояние охватывает любого, находящегося рядом. И, хотя каждый отдельный человек чувствует это по-разному, нежелание к высадке на всех одно. Потому что остров сам себе на уме. Дрянной ворчливый хозяин, терпеть не может непрошенных гостей.

  И именно к этому самому неприветливому отщепенцу архипелага, подгоняемая тремя работающими на полную мощность дизелями, быстро скользит наша яхта. Нам он не страшен. Потому что мы – не гости, мы – хозяева.

  Катер влетает в небольшую, похожую по виду на запятую, бухту. Ревут дизеля, давая полный обратный ход, судно, как послушный скакун, резко сбрасывает скорость. Плавное касание пирса. Все, дома.

  Белая мраморная лестница наверх, к старинному особняку, построенному здесь еще в восемнадцатом веке неизвестным богатеем. Уединенное, как сам остров, жилище. На данный момент принадлежащее нам.

  Дверь не закрыта. Лишнее. Здесь больше никого нет, а в наше отсутствие сломать любой, даже самый высокопрочный замок, не так-то и сложно... Нам в своей безопасности приходится полагаться больше на остров. И на его ауру.

  Игорь привычно обходит комнаты, даже в подвал спускается. Снимает секретки. Нет, никого не было. И только после этой обязательной процедуры он позволяет себе броситься в кресло и расслабиться.

  – Ну, ты, Юрка, даешь! – хохочет он. – Видел бы ты глаза капитана во время объяснения о необходимости проверки снаряжения!

  – А сам-то, – подхватываю я, – конспиратор! Думаешь, команда не заметила, что мы пользуемся стопятидесятиметровым тросом?!

  – Как раз это-то легко объяснить нежеланием выдавать точное местонахождение галиона. А вот ты с разряженным аквалангом на глубине – это супер!

  – Супер был бы, если бы не удалось забрать у исторического музея сундук...

  Кто мы такие? Обычные искатели кладов и приключений. Хоть пруд пруди таких...

  Вернее, искатель приключений – это я, а Игорь – он как раз искатель кладов и, по совместительству, мозг нашей компании. Вечно что-нибудь придумывает, соотносит, а потом пробует очередную новинку на мне. Где-то я это уже слышал: «Наиболее рискованные эксперименты проводим на наименее ценных членах экипажа»...

  Когда-то мы вместе учились на историческом факультете Рязанского университета. Затем, как многие наши сокурсники, за гроши пытались хоть чему-нибудь научить таких же, как сами, только более молодых. Силенок не хватило, а, может быть, просто манил блеск дальних богатых стран.

  И вот, как говорится, без гроша в кармане мы приехали покорять Европу. Тогда еще казалось, что нет ничего невозможного, только Европа оказалась сильнее. Игорь с грехом пополам устроился архивариусом в одну из местных заштатных библиотек, а я... Временщик-гастробайтер – вот все, на что хватило моих способностей.

  Счастье свалилось неожиданно. В руки Игоря попалось несколько архивных документов пятнадцатого-шестнадцатого веков, и он предложил совершить экскурсию в Перу. Среди лесов дикой Амазонки, змей и неприветливых, до сих пор живущих по своим священным законам, аборигенов нам удалось обнаружить захоронение одного из жрецов древнейшего племени Инков.

  Добычи могло хватить на безбедную жизнь десятерых, а досталось, за вычетом налогов, двоим. Именно тогда мы и купили этот остров в Новой Зеландии и заделались профессиональными кладоискателями.

  Нам везло. Еще два клада (или, если хотите – исторические находки) удалось раскопать в Египте и Индии. А апогеем нашей деятельности должен был стать тот самый сундук, из-за которого я чуть не лишился головы. Коробочка, которую мы достали со дна океана, была доверху набита золотыми украшениями и камушками – на такой высокой ноте можно и завязывать.

  Часть находки, не скупясь, купил один из исторических музеев, часть сдали в банк, а оставшееся пустили с аукциона любителям древностей. Музей хотел забрать также и сундук, но нам удалось оставить его у себя под предлогом желания ежедневно любоваться тем, что подарило нам счастье созерцать жизнь, не заботясь о будущем.

  Сейчас он был на яхте, и требовалось только перенести его в дом и установить на самом видном месте...

  * * *

  Стоявший на пирсе человек, попыхивая сигаретой, терпеливо ожидал нашего приближения. Типа абсолютное и безразличное спокойствие самого главного из начальников.

  Даже одежда на незнакомце была подстать его имиджу: официальный черный (не смотря на удушающую жару) костюм с кипельно-белой рубашкой и строгим галстуком. И ни одной бисеринки пота на округлом, с двойным подбородком, лице. Будто в этот самый костюм встроили кондиционер, или это вовсе и не костюм, а его вторая натура.

  Начальник был так увлечен процессом курения, что не пожелал прерывать свое занятие, даже когда мы подошли и встали рядом. Видимо, тлевшая где-то посередине сигарета занимала его намного больше.

  Так мы и стояли в полутора метрах друг напротив друга. Незнакомец, с наслаждением выпускавший дым вверх, и мы, безмолвно ожидавшие конца представления.

  Наконец, докурив сигарету, незнакомец щелчком выбросил ее с пирса.

  – Ну, и?.. – спокойно обратился к нему Игорь.

  – Инспектор Барнс, – с легким, почти незаметным, поклоном представился незнакомец.

  «Ему бы еще цилиндр на голову, – подумал я, – и совсем джентльмен из Лондона девятнадцатого века»...

  Барнс, вполне вероятно, и почувствовал мои мысли, но реагировать на них не посчитал нужным. Просто продолжил:

  – ...Из комиссии по соблюдению режима пребывания на не присоединенных территориях.

  – И вам что-то надо? – насмешливо заявил Игорь.

  – У нас имеются определенные претензии к вашей группе, – Барнс говорил тихо, медленно, но очень твердо. Так поступают люди, на все сто уверенные в своей правоте или власти.

  – И какие?

  – Определенные. За нарушение режима вы подлежите выдворению с упомянутой территории.

  – Это – всего лишь слова. Для конкретных действий требуются конкретные факты и доказательства. Думаю, что слово «определенные» в данном случае звучит не слишком убедительно.

  – Пожалуйста, – Барнс изящно достал из нагрудного кармана записную книжку и начал театрально ее пролистывать. – С чего начнем? С конца или начала? – теперь он тоже говорил насмешливым тоном, почти таким же, как у Игоря.

  – У вас даже на выбор? Давайте с конца...

  – Нет ничего проще... Вы знаете, что организм местных разумных существ не позволяет ныряние в легком водолазном снаряжении на глубину свыше тридцати метров? Не далее, как три недели назад, используя именно эту технику, Вы погружались на глубину ста пятидесяти метров. Подобные действия классифицируются как нарушение пункта 364 общего Свода...

  – И караются замечанием или штрафом до пятидесяти единиц, – закончил за него Игорь (Вот голова! – Знать наизусть все «кирпичи» законов!). – Сейчас перевести, или немного подождете? А то ведь можем и отказаться. Согласно документированным данным, мы работали на глубине всего двадцать восемь метров, и этот факт зафиксирован и в отчетах, и в судовом журнале.

  – Это хорошо, что вы не отпираетесь. Так как в тех же самых отчетах указано, что вы работали на краю уступа, а глубина впадины за уступом как раз и составляет указанные сто пятьдесят метров.

  – Вы обвиняете нас в том, что корабль затонул рядом с подводным обрывом? Мы в этом не виноваты.

  – Да-да-да... Верю, верю. А особенно верю тому, что местные не заметили вашей охранной системы, установленной на острове. Или вы считаете их идиотами? Вы же купили остров, на который невозможно высадиться.

  – Местные просто не хотят...

  – Ну конечно! Кстати, а как вам удалось восстановить этот милый особнячок? И полный комплект удобств не забыли. Горячую воду, освещение...

  – Ветряк видите? – Игорь в пол оборота указал на генератор, без устали крутящийся неподалеку от здания. – Вот вам и энергия. У нас здесь все по последнему слову техники. Кстати, если вы не в курсе – электричество уже изобретено. А переоборудованием жилища занималась одна из очень солидных европейских фирм...

  – Солидность которой закончилась с окончанием ремонта. Хорошую же вы фирму наняли – обанкротившуюся сразу после выполнения вашего заказа.

  – И – концы в воду. Договор есть, а кто его выполнял, найти невозможно. Все в лучших традициях любимого вами Свода.

  – Что ж... Вам в убедительности не откажешь... – Барнс оторвался от чтения книжечки и вновь с ехидцей посмотрел на Игоря. – А как насчет вмешательства в историю планеты пребывания?

  – О! Это уже серьезно! – открыто, в лицо инспектору, расхохотался Игорь. – Такие обвинения – это уже не просто выдворение... Вы и факты можете привести?

  – Пока только косвенные. Допустим, нас очень заинтересовал технический прорыв этой цивилизации, произошедший на стыке восемнадцатого-девятнадцатого веков по местному времяисчислению. Ничего не можете пояснить?

  – Представляете – ничего. Но можем предположить, что местные – весьма неглупый народ. А также можем предположить, где окажется инспектор Барнс после того, как мы подадим на него жалобу в Комитет по свободному туризму.

  – Я – тоже могу. Буду разбирать вашу жалобу. Видите ли, по совместительству я являюсь одним из постоянных членов правления Туристического Комитета. Но, чтобы сократить и не тратить попусту ваше и мое время, могу сразу заявить, что жалоба будет отклонена уже на этапе рассмотрения возможности ее рассмотрения...

  – Красиво сказано. Но имеются и другие Комитеты. Допустим – по защите прав собственности. Мы, ведь, приобрели этот остров на собственные деньги? И вам это, в отличие от местных, прекрасно известно. Или Комиссия по свободе перемещений. В нашем Межгалактическом союзе столько разных комиссий и комитетов... Достаточно одного положительного вердикта – и все ваши слова останутся только словами. Кстати, имеется и Центральный Межгалактический Арбитраж. Вполне возможно подать жалобу о преследовании по видовому признаку. Надеюсь, Вы не являетесь организмом, сходным с нашим?

  – Конечно, нет. Более того, в отличие от вас, пребывание в данном облике мне весьма и весьма затруднительно. Но, могу заверить, и эти жалобы ровным счетом ничего не дадут. Дело в том, что, хотя я и занимаю в указанных комиссиях не слишком высокие посты, так, от исполнительного секретаря до распорядителя, но этого вполне достаточно, чтобы утопить ваши писульки в море бюрократии.

  – И документики имеете? – встрял я.

  – О да! – Барнс все с тем же легким поклоном и легкой ухмылкой передал мне пачку удостоверений.

  Мы склонились над их изучением. Инспектор ждал. Саркастическая ухмылка так и прописалась на его лице.

  Полный ажур. Все, как и обещано. Вплоть до должности главного секретаря Межгалактического Арбитража по специальным вопросам...

  – Надеюсь, документики не липовые? – отдавая пачку назад, спросил Игорь, хотя в подлинности удостоверений сомнений не было.

  – Надейтесь.

  – Столько комитетов, а вы один. Устать не боитесь? И куда только Антимонопольный Комитет смотрит? Это ж прямое нарушение...

  – Антимонопольный Комитет? Заместитель председателя по особым вопросам Антимонопольного Комитета, которым я являюсь, решил, что, в качестве исключения, подобное допустимо, – Барнс одарил нас очередной лучезарной улыбкой. – И так, по совокупности выявленных нарушений, вы подлежите выдворению. Конечно, за вмешательство в развитие цивилизации, вас можно сделать невыездными, но это, сами понимаете, требует долгого разбирательства, а у меня и без этого слишком много дел...

  – Понимаем, – Игорь больше не ехидничал. Прищурив глаза, он окинул инспектора оценивающим взглядом. – Какими комитетами вы еще заведуете? Переходим к первому вопросу нашей беседы: «Что вам от нас надо?» Не думаю, чтобы ТАКОЕ ОФИЦИАЛЬНОЕ лицо явилось к нам просто для того, чтобы выдворить с планеты. Или у вас нет лица?

  – У меня есть лицо, – насмешливый оттенок также покинул голос Барнса. – В определенных кругах зреет мнение о необходимости нашей помощи в дальнейшем развитии этой цивилизации. Но местным мешает хронический недостаток энергии. Желательно, чтобы вы взялись за разрешение этой проблемы...

  – И вот тогда вы действительно сделаете нас невыездными, а, может быть, и вовсе предадите в руки судебных исполнителей...

  – Это можно сделать и сейчас. Но нам нужна планета. Поэтому мы просим вас, пока...

  – А как насчет шантажа?

  – А как насчет доказательств?

  – Хорошо, мы попробуем.

  – Прекрасно, будем считать, что договорились, – инспектор вновь сделал легкий, едва заметный, поклон. – Да, чисто для справки: советую пользоваться разрядниками типа РИК, а не РАН. Большое содержание бора делает здесь РАН слабо эффективными... Всего хорошего.

  Откланявшись в очередной раз, Барнс исчез. Вот так вот просто – растворился в воздухе, и – все. И никаких тебе возмущений среды, плавных раскачиваний и тому подобного. Сказка. Такого я еще не видел.

  – Как это он? – удивленно спросил я у Игоря. – Что-то новенькое.

  – Черт его знает... Что-то новомодное... Кстати, знаешь, откуда он? Судя по постоянным поклонам – с созвездия Марин. Как тебе их червеобразная раса и сероводородная среда?

  – Что делать-то будем?

  – Выполнять заказ. Я лично знаю только одну организацию, которая так запросто манипулирует всем происходящим в Межгалактическом Союзе. Особый отдел безопасности. Серьезные ребята, очень серьезные. И связываться с ними не желаю... Тебе тоже не советую.

  – Игорь, не думаешь, что после выполнения заказа нас могут того... перепрофилировать?

  – Поживем – увидим...

  * * *

  Вот так. Зарапортовался. Да. Мы не рязанцы и не русские. Мы вообще никогда не были в Рязани, а в самой России – пару раз, да и то давно и проездом. Мы даже не из Вашей галактики.

  И клады мы не ищем. Просто отправляем их сами себе. Как? А какая вам разница? И спускался я под воду вовсе не с аквалангом. Точнее – акваланг-то был, но в качестве муляжа. Потому и зарядить забыли.

  Ну и что? Вас это трогает?

  Вас пять миллиардов, а нас – всего двое. Хотя, может быть, еще где-то есть. Мы не в курсе. Просто тихо и мирно живем на соседнем острове. Честно, без утайки, оплачиваем свои расходы, полностью подчиняемся всем местным правилам, и даже вовремя вносим налоги, которых Вы наплодили столько, что пришлось задействовать отдельный ресурс в управляющем компьютере, чтобы была возможность просто во время их отслеживать.

  Повторяю: Вам что, жалко? Или Вы боитесь нашей экспансии? Не смешите. Вы же сами ищете контактов. Хотя, столкнувшись, почему-то делаете все, чтобы контакта не было.

  Что мы здесь делаем? – Живем. Просто живем и отдыхаем в свободное от работы время. (Отпуск – по-Вашему). Иногда устраиваем выездные пикники для друзей. Не более.

  Ах, зачем? – Вот это – более интересный вопрос.

  Земляне! Дорогие! Вы даже представить себе не можете, чем владеете. Настоящая, а не смоделированная голографом, природа. Воздух, не знающий, что такое искусственная регенерация. Чистое, и для всех, небо. И радостное солнце, весело плывущее по горизонту...

  Вас это не трогает, Вы с этим родились и этим пресыщены.

  А мы открыли Вашу планету. Не географически. Для себя. И оказались в сказке. Это – как будто проснуться после долгого и тяжелого сна.

  Почему? – Начнем с того, что мы с Вами очень похожи. Даже отнесены к одной группе по Генеральной классификации. Но все же у нас с Вами имеются кое-какие (и весьма значительные) различия. В части восприятия внешнего мира. Дело в том, что Вы обладаете значительно более чувствительным организмом. Ваша нервная система, Ваши рецепторы, острее реагируют на окружающее. Мы для Вас – более толстокожие, что ли. Причем, и в прямом, и в переносном смысле.

  Оказаться трансформированным в Ваше тело, с Вашей нервной системой – значит получить совершенно новые, неожиданные, настоящие и живые, ощущения. Это непередаваемо.

  Игорь бы сказал... А я... Так...

  Иногда я просто сижу на берегу океана и любуюсь закатом. Ленивые волны с легким шелестом играют мелкой галькой. Незримо ласкает кожу стихающий дневной бриз. Где-то вдалеке тарахтит рыбацкая шхуна, а совсем рядом шуршит замирающая листва.

  Тишина... Такая осязаемая и обволакивающе сочная. И, находясь внутри этой тишины, я чувствую ее, и растворяюсь в ней тем самым легким стихающим ветерком... Наслаждение.

  А Вы хоть раз задумывались, как это здорово – просто пить обжигающе горячий чай или кофе?

  Мы имеем множество незаселенных планет, превращенных в зоны отдыха. Там не требуется ни трансформации, ни изучения чужих законов и правил. Там нет никаких ограничений и проблем с режимом. Туда едут. Там отдыхают все.

  А мы вывозим друзей сюда. На пикник. И смеемся, когда кто-нибудь из новичков с непривычки хватает голой рукой горящую головешку, впервые в жизни испытывая настоящую, пронизывающую до макушки, боль. Всего на несколько секунд. Реанимационный пакет – и тонкая нежная кожа вновь приобретает первоначально розовый оттенок.

  Мы смеемся, видя, как, обжигаясь, наши друзья пытаются насладиться вкусом свежеприготовленного шашлыка, и как, замирая, они слушают вместе с нами вечернюю тишину.

  Мы хохочем, когда они просят указать координаты этого места.

  Не волнуйтесь, Земляне. Чтобы получить лицензию на постоянное проживание здесь, им придется пройти такие процедуры... Не всякий выдержит. На самом деле во Вселенной настоящих романтиков не так-то и много.

  Так что успокойтесь. Мы просто живем рядом. Мы даже не особенно следим за Вашим развитием. На это есть соответствующие службы. Но и они всего лишь наблюдают. И никогда не вмешаются в Ваши дела. Потому что это – закон.

  * * *

  ...Мы перетащили сундук внутрь дома, установив его на невысоком столике в середине основного зала. И все-таки настроение от успешно завершенной операции было смазано...

  – Черт, черт! Черт!!! – с нарастающим гневом прошипел Игорь. Он в исступлении бросился в стоявшее неподалеку кресло и, уже сидя, несколько раз резко, с размаха, ударился затылком о мягкую спинку. – Какой же я дурак!