Текст книги "В начало отсчета (СИ)"

Автор книги: Олег Евсюнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Палящее жгучее солнце уже склонилось к закату, но даже наступающий вечер не принес желанной прохлады в это иссушенное зноем место. Лишь немного удлинились тени, отбрасываемые редкими кустарниками, да начал стихать противный, поднимающий тонкую пелену пыли, суховей.

  Пустыня. Вымершее царство. Ни одного движения вокруг, кроме изредка осыпающегося песка на грядах. На сотни километров.

  Тишина. Почти абсолютная. До рези в ушах. И только не понятно откуда нарастающий гул. Сначала даже не слышимый, а лишь ощущаемый каким-то беспокойным внутренним чувством. Будто бы что-то. Большое. Огромное. Идет сюда, но пока еще далеко.

  Потекший без причины песок и быстроногая ящерица, раньше времени побежавшая по еще не начавшему остывать песку.

  И гул, уже переставший быть просто ощущаемым. Нарастающий, грозный. Словно сама пустыня решила напомнить о себе.

  Там кто-то был. Под этим слоем вечного песка.

  Огромная серая гряда задрожала при его приближении и, не выдержав напора, взорвалась фонтаном, выбросив наружу искрящееся в лучах еще не зашедшего солнца тело.

  С оглушительным ревом пролетев по воздуху около пятидесяти метров, тело врезалось в следующую гряду, и, подняв в воздух еще большее облако пыли, остановилось.

  Машина, не понятно зачем и как оказавшаяся в этих краях. Ее длинное веретенообразное тело увивали мощные спиралеобразные полосы, придавая схожесть с огромным землепроходным буром. Только закручены спирали были в разные стороны, как будто кто-то, посмеявшись над всеми принятыми нормами, решил сделать из обычного сверла посмешище. И лишь приглядевшись, можно было различить места стыков спиралей и догадаться, что во время движения машины они просто раскручиваются в разные стороны.

  Вскоре, сквозь начавшую оседать пыль, стали различимы и мощные, похожие на шипы, пластины, из которых были навиты спирали, и натуральный черный цвет обшивки под блестящим, похожим на стекло, налетом.

  Машина не двигалась. Вылетев огромным снарядом из одной гряды и благополучно успокоившись на другой, теперь она словно отдыхала. Шло время. Воздух очистился от пыли, а солнце почти полностью зашло. Жара, безраздельно властвовавшая здесь днем, понемногу отступила. Зашевелился песок. Пустыня подала признаки жизни. Покатилась в поисках добычи прятавшаяся на ветке акации гюрза...

  И вновь тишина поглотила этот мир. Только редкое шуршание песка...

  Машина ожила. Тук-тук-тук. Тук-тик-так... Мерное, похожее на тиканье старомодного будильника, клацание. Закрутилась одна из спиралей и тут же остановилась. Звуки изнутри металлического корпуса стали размереннее и четче.

  Темнота почти полностью покрыла этот уголок пустыни, когда совсем рядом с песком откинулась часть обшивки. Вместо скрывшегося солнца песок осветил сноп света, брызнувший из открытого люка...

  – Вылезай, что ли, Дим Димыч, охладись, – Юрка, весело попыхивая сигаретой, сидел в лужице света около машины.

  В ответ – старческое сопение. Сначала из люка показалась голова, сплошь покрытая всколоченной белесой растительностью, и только потом, отдуваясь и кряхтя, сам Дим Димыч.

  Нескладный, угловатый старичок лет семидесяти-восьмидесяти, с тонкими, похожими на соломины руками и кругленьким, выпяченным далеко вперед, брюшком. Было видно, как нелегко ползти ему по более похожему на мышиный лазу, но делал он это с завидным упорством.

  Наконец паровозоподобное пыхтение Дим Димыча стихло. Ему удалось выбраться наружу, и теперь он просто отдыхал, обессилено замерев на песке. Понадобилась добрая пара минут, чтобы он вновь собрался с силами и медленно поднялся на ноги.

  Юрка, для молодого организма которого плевое дело проскочить в любую щель, иронически наблюдал за стариком. При желании, он мог бы запросто вытащить из машины своего неуклюжего спутника, но Дим Димыч не терпел подобной помощи и мог оскорбиться.

  – А здесь не прохладно, – заметил старик, поежившись от набежавшего ветерка, – здесь холодно.

  – Простой озноб после жары в кабине, – безразлично ответил Юрка.

  – Ты же знаешь, что для моих костей холод – дело хреновое.

  – Как хочешь... Обратный путь в конуру никто не закрывал.

  Дим Димыч опустился на четвереньки и заглянул в лаз, но его что-то остановило. Видимо, нелегкий путь по метровому тоннелю в тесную, душную капсулу, только для того, чтобы потом опять вылезать...

  – Ладно, – после недолгих раздумий старик поднялся на ноги. – Побуду на свежем воздухе. Маяк-то включил? Когда нас заберут?

  – Полчаса максимум. Они уже на подлете.

  – И все-таки здесь холодно. Надо пройтись, – достав из кармана небольшой фонарик, Дим Димыч, прихрамывая, засеменил вдоль машины.

  – Под ноги смотри, – крикнул Юрка. – Здесь всяких тварей...

  – Без сопливых обойдусь...

  Мощный синеватый луч фонарика заскользил по корпусу машины. Вблизи, на расстоянии вытянутой руки, ее вид не был таким ровным и гладким. Скорее она походила на лоскутное одеяло, сшитое нерадивой хозяйкой. На обшивке здесь и там виднелись заплатки, явно не подходившие по размеру к тем местам, где были наложены. И, в довершение, все это покрывала белесая корка с многочисленными наростами-шипами.

  Дим Димыч с размаху ударил небольшим геологическим молотком по одному из наростов. Потребовалось несколько ударов, прежде чем удалось отколоть небольшой кусок налета, освободив пластину обшивки.

  Старик мягко ударил в центр обнаженного металла. В ответ раздался ровный металлический тон.

  – Юрка, а обшивка-то – просто блеск, – улыбнулся Дим Димыч.

  – А че ей будет? Лучше туда посмотри...

  С северо-запада к ним быстро приближались огоньки зафрахтованного тягача-эвакуатора...

  * * *

  ...Огромная, более похожая на зал, овальная комната. Отделанная белым. Почти в середине, но все же немного смещенный к высоким ажурным окнам, круглый стол и множество кресел вокруг. Такие же кресла вдоль стен, в два ряда. И одетые в черное фигуры людей за столом. Пятеро со стороны окон, двое – по другую. Четкие, почти лишенные эмоций, голоса.

  Выездное заседание Комиссии по присуждению премии Баркли – премии за достижение человеком центра Земли.

  Уже заслушаны документированные данные и только-только начались прения. В качестве главного оппонента со стороны Комиссии выступает Джон Майртон – амбициозный двадцатидевятилетний профессор кафедры геофизики Массачусетского университета. Вальяжно, с видом явного превосходства закинув руку на спинку, расположившийся в предложенном ему кресле.

  – И так, господин Силухов, – голос Майртона звучит дружелюбно, даже по-приятельски, – Вы утверждаете, что аппарат «Нырятель» был построен на Ваши личные средства? Дороговато, не правда ли? Кстати, какое странное название Вы выбрали: «Нырятель»...

  – Название – чисто рабочий момент, – старик сделал вид, что не заметил первого укола. – И, насколько я понимаю, не имеет никакого отношения к рассматриваемому здесь вопросу. А что до средств – то до недавнего времени я являлся главой транссистемной биоресурсной корпорации и в документах, представленных Комиссии, это указано.

  – То есть Вы хотите сказать, что употребили свое служебное положение в угоду своим собственным амбициям?

  – То есть я хочу сказать, что употребил свое состояние для осуществления своей собственной мечты.

  – Лишив средств своих наследников?

  – Которых у меня нет. Прочитайте внимательно документы, я одинок.

  – Прошу прощенья. Я, видимо, упустил этот факт из виду. Но, все же, как Вам удалось создать аппарат, подобный «Нырятелю», сохранив это в тайне? – Джон вновь сделал легкий, почти незаметный упор на неудачном названии машины.

  – Я и не собирался создавать «Нырятель», – Дмитрий Дмитриевич также акцентировал название машины, – в тайне. Просто разные части делались на разных заводах, часть – за пределами Земли, а сборочный цех я организовал у себя на вилле, в Подмосковье.

  – Странно... Это очень напоминает одну древнюю историю... Жюль Верн, кажется?

  – Не могу ответить по поводу Жюля Верна. Он мне не известен. Тем более что и это замечание, на мой взгляд, не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.

  – Действительно, господин Майртон, какое отношение имеет Жюль Верн к теме нашего собрания? – вмешался председатель Комиссии Брукштейн, ученый в годах Силухова. – И кто это такой?

  – Вы правы, древний писатель-фантаст, живший более трехсот лет назад, не имеет отношения к данному обсуждению. Просто у него есть произведение, где описан точно такой же способ тайной постройки корабля. Но там – фантазия, очень похожая на реальность, а здесь – реальность, слишком похожая на фантазию... Скажите, господин Силухов, во сколько обошлась Вам постройка «Нырятеля», и какое Вы имели состояние на начало его постройки?

  – Мое состояние на начало постройки составляло тридцать миллиардов единиц. Истрачено практически все.

  – То есть можно сказать, что, если Вы не получите премию, Вы будете лишены средств?

  – Не совсем так. Но придется переселиться в недорогую квартиру.

  – А знаете ли Вы размер премии, на которую Вы претендуете?

  – Двести миллионов.

  – Вот! – Майртон многозначительно поднял вверх указательный палец. – Вы потратили тридцать миллиардов на сомнительную возможность получить двести миллионов. Вы же предприниматель! Довольно нелогичное поведение...

  * * *

  Свет в сборочном ангаре был не просто ярким, он резал глаза. На куполообразной крыше, на стенах, колоннах, везде, где только можно было установить устройство, способное добавить освещенности хоть скромную толику люксов, везде оно было установлено. Даже в пол были вмонтированы небольшие подсвечивающие лампы. И все это горело и сияло так, что, казалось, проще ослепнуть, чем вынести хотя бы пятиминутное пребывание рядом с веретенообразной машиной, стоящей на длинном стапеле прямо посередине площадки.

  Но это только казалось.

  Около машины стояли двое в рабочих робах и света им явно недоставало. Можно считать насмешкой, но каждый из них, имея дополнительный фонарь, укрепленный на голове, держал еще один в руках. Монотонно-медленно продвигаясь вдоль увитого спиралями корпуса и придирчиво осматривая обшивку, они постоянно использовали оба источника света.

  Главная база «Нырятеля». Подмосковье.

  После испытания в Каракумах машину доставили сюда, удалили белый налет, и теперь она вновь приобрела свой изначальный радикально-черный цвет с белесоватыми вставками на грунтозацепных участках пластин. Лишь с одной стороны виднелась небольшая коричневатая нашлепка. Именно около нее и остановились проверяющие.

  – Вот он, отказавший клапан. Видимо, когда возвращались в верхнюю мантию, произошла закупорка... – Дмитрий Дмитриевич еще раз внимательно осмотрел нашлепку. – Конечно, можно считать – ничего страшного. Но не понятно – как?

  – Да ладно Вам! – Юрку уже давно допекло детальное обследование каждого винтика аппарата. – Ни ультразвук, ни рентген ничего не выявили. А уж как мы с Вами поплавали в Каракумах! Скорее всего, это – просто из-за большой скорости входа в остывшие слои...

  – Система охлаждения – одна из основных на «Нырятеле». Если подобное произойдет, когда мы будем приближаться к ядру...

  – Дим Димыч! Брюзжите. Это – всего лишь след застывшего хладона. Да и эксперимент показал, что при нагреве пятно испарится и клапан будет абсолютно чист.

  – В результате эксперимента нам не удалось смоделировать закупорку клапана.

  – Значит – разовое явление.

  – Через месяц старт. А результат предварительного опробования не ясен. Надо провести повторное ультразвуковое сканирование всей обшивки.

  – Не успеем, Дим Димыч.

  – Надо постараться.

  Силухов кривил душой. Его потрясло практическое погружение на «Нырятеле» в Каракумах. Слишком уж точно все соответствовало расчетам. Полторы тысячи километров в глубь Земли, более двадцати часов плавания и абсолютное поведение машины. Даже на поверхность вернулись лишь на пять минут позже запланированного. Но отказ одного из ста двадцати клапанов не давал покоя. Старик слишком хорошо знал, что такое перегрев обшивки всего на сотню градусов по сравнению с расчетной...

  * * *

  – ...Господин Силухов, не будем далее обсуждать вопрос о возможности постройки Вами «Нырятеля». Вы его построили. Перейдем к технической стороне дела.

  Дружелюбный тон Майртона сменился ледяным. Вальяжная поза превратилась в звероподобную. Оперевшись руками о стол, похожий на тигра, замершего перед прыжком, он, не мигая, следил за своим противником.

  Какой-то не известный никому человечишко. Выскочка. Абсолютно невероятно, чтобы задача покорения центра Земли удалась всего лишь простому энтузиасту. Сколько подобных обманов уже удалось вскрыть Комиссии Премии Баркли! Не таких...

  – Во время путешествия к центру нашей планеты Вы, вероятно, столкнулись с несколькими небольшими проблемами. Одна из которых – давление. Вы знаете, что означает три целых шесть десятых на десять в одиннадцатой Паскалей?

  – О да! – улыбнулся Дмитрий Дмитриевич. – Это всего лишь три миллиона шестьсот тысяч атмосфер. Проблема легко решаема при применении центриталона... Это смесь такая, химически чистого мономолекулярного железа и еще нескольких редкоземельных элементов... Если Вы не знаете.

  – Знаю. А температура плавления центриталона?

  – Немного менее двух тысяч градусов.

  – Но именно из этого материала выполнена обшивка «Нырятеля»?

  – Да.

  – Прошу отметить факт: температура внутри ядра Земли составляет пять тысяч градусов! Как же Вы не расплавились, Дмитрий Дмитриевич? – по лицу Майртона скользнула саркастическая усмешка, но настолько мимолетная, что никто, кроме оппонента, ее не заметил.

  – Сейчас на улице тридцать градусов, а в помещении всего двадцать три. Джон, Вы считаете это невозможным? Корпус «Нырятеля» имеет двойную обшивку. Между слоями обшивки закачан «Хладон-1200», специально созданный по моему заказу в лаборатории одного из Пермских заводов. Весьма теплоемкое вещество, с температурой парообразования около пятисот градусов. Именно это вещество и воспринимало всю теплоту, подходящую к кораблю. По мере испарения, с помощью ста двадцати клапанов, отработанный хладон просто удалялся в магму. Расчетный запас теплоносителя на «Нырятеле» составляет около пяти суток при наружной температуре три с половиной тысячи градусов...

  – А как же указанные пять?

  – Натурные испытания показали немногим более четырех.

  – И Вы имели возможность провести подобные измерения?

  – Это математический пересчет расхода хладона...

  – Прошу отметить еще один факт: господин Силухов пользуется непроверенными данными...

  * * *

  – Дим Димыч, может, я все-таки один? – примостившись в тени «Нырятеля», Юрка как бы ненароком, но весьма скептически осмотрел своего напарника. Тот неподвижно сидел, побелев от напряжения и уставившись в одну точку. – Не думаю, что это будет простая прогулка.

  – Пойдем вместе, – Силухов так и не обернулся, лишь подернул бородой да крепко впился руками в песок.

  – Дим Димыч, я – адреналинщик. С пятнадцати лет только и делаю, что рискую своей головой... Где только не побывал в поисках приключений! Лет пять назад чертил на Омеге-три. Ходил прямо в пасть к тамошним паукам... Которые потом вполне дружелюбными оказались... А Вам-то зачем?

  – Не могу отпустить тебя одного в таком нервозном состоянии...

  Нахально! Юрка остолбенел. Просто перехватило дух. Это он-то волнуется? Посмотрел бы на себя, старикан хренов! Весь белый, застывший, будто соляной столб в пещере.

  – Да-да, – добавил Силухов. – Ты уже вторую пачку сигарет за неполные два часа приканчиваешь.

  – Ах, это! – Юрка провел ногой по куче окурков, зарывая их в песок. – Извините, но для курящего трое суток воздержания – пытка. Так что я всего лишь запасаюсь продовольствием...

  Над пустыней взошло солнце. Скоро все вокруг превратится в адскую сковородку. Старт, назначенный на шесть утра, снова отложили из-за перебоев с подачей энергии во временный бивак членов Комиссии.

  Несколько разборных домиков. Их поставили в небольшой лощине между двух довольно высоких гряд. У одной гряды, уткнувшись носом в песок, стоит «Нырятель». Готовый к старту. Комиссия пожелала лично присутствовать. И именно ее нерасторопность грозит поджарить Дим Димыча с Юркой еще до входа «Нырятеля» в раскаленную магму.

  С опозданием на два часа добро на старт было получено.

  Юрка, начавший было прикуривать тридцать пятую сигарету, выбросил ее вместе с пачкой и стремглав нырнул в люк. Внутри тесно. Даже очень. Ужом проскользнув рядом с реакторной установкой и, лихо кувыркнувшись через голову, парень плюхнулся в кресло перед мониторами состояния установок корабля.

  Сзади, пыхтя и отдуваясь, ползет Дим Димыч. Грузно, не торопясь. Еще ни одно посещение внутренностей «Нырятеля» не давалось старику просто так. И по кляксам синяков на его теле можно абсолютно точно сосчитать, сколько раз он это проделывал. Вот и сейчас громкое: «А-а!» – с неким чисто мужским выражением говорило о том, что на его шкуре появилась очередная метка.

  – Дим Димыч, что еще?

  – Локоть.

  – Левый или правый?

  – Левый...

  Еще одно удивительное свойство Дим Димыча. Присущее всем умным людям. Не повторять ошибок дважды. Ни один участок своего тела Дим Димыч не подставлял дважды. Прошлый раз он сильно ударился правым локтем.

  Наконец старик оказался внутри отсека управления. Достаточно одного неловкого движения при попытке получше устроиться – и каблук его ботинка со всего маха впечатался в Юркино ухо.

  – А-а! – и, далее, несколько неприличных выражений со стороны Юрки.

  – Что? – будто и не заметил произошедшего Дим Димыч.

  – Ничего...

  – Тогда – вперед!

  Тихо засвистела турбина. На экранах дисплеев поползли длинные вереницы отчетов состояния загрузки данных. Быстрота смены рисунков, при которой практически невозможно ничего рассмотреть, заставила Юрку закрыть глаза. Все это – лишь оборотная сторона стариковской педантичности. При заказе программ Силухов пожелал вывода на экран отчета о каждом действии.

  Только когда беспорядочное мерцание экранов прекратилось, Юрка открыл глаза. Теперь перед ним сияло несколько диаграмм и что-то похожее на тоннель, раструбом уходящий далеко вниз начерченного овалами шара. Вспыхнули и погасли аварийные лампы. Одиноко загорелось маленькое зеленое табло «Готовность».

  – Погнали, Дим Димыч! Командуй.

  Силухов осторожно наклонил джойстик управления ходом. Корпус слегка завибрировал. Началось вращение внешних спиралей. «Нырятель» пошел.

  Силухов прибавил. Юрка увидел, как вместе с усиливающимся сотрясением, корабль маленькой точкой медленно опустился вниз, скользнув в начерченный на мониторе тоннель.

  Подчиняясь гироскопам, зажужжали двигатели коррекции положения кабины управления. Заключенная внутри веретенообразного корпуса сферическая капсула поменяла положение. Пилоты почти не почувствовали, как «Нырятель» повернулся вертикально вниз.

  Скорость и вибрация усиливались. Корабль проходил твердую базальтово-гранитную кору Земли.

  – Норма, Дим Димыч, – Юрка осмотрел данные дисплеев. – За сотню перевалили!

  Силухов, в отличие от первого пробного погружения, не торопился с набором скорости. В прошлый раз на этой глубине «Нырятель» уже несся, выдавая все двести, рискуя повредить зацепы задолго до того, как прорвется в магму. Но при пробном спуске требовалось проверить реальную прочность машины. А сейчас это уже не было тренировкой...

  – Прошли первые полста. А, черт! – внезапно перед глазами Юрки погас курсовой монитор.

  – Перезагрузи, это от вибрации, – Дим Димыч практически ни как не прореагировал на происшествие.

  Когда вокруг все ходит ходуном, трудно набрать нужную команду. Юрке это удалось минуты через три. По экрану поползли загрузочные таблицы, но, даже не пройдя и половины загрузки, компьютер вновь вырубился.

  – Давай еще.

  Со второй попытки монитор ожил. На экране вновь появилась воронка с небольшой точкой посередине – «Нырятелем».

  – О"кей. Заработало. Прошли семьдесят пять километров.

  Вибрация резко, будто бы ее никогда и не было, прекратилась. Корабль пробил кору и теперь вышел в плавание по раскаленной магме. Силухов прибавил скорость до расчетной. Теперь «Нырятель» выдавал двести пятьдесят.

  – Вот и все, – удовлетворенно крякнул старик, передавая управление автопилоту. – Теперь только ждать. Часов через двенадцать подойдем к внешнему ядру.

  – Отметим успешное окончание первого этапа?

  – Заодно и покурим...

  – Ой, не напоминай, не напоминай...

  ...Шли вторые сутки плавания. Скорость корабля упала до ста километров.

  Не смотря на выдававшие полную мощность генераторы, «Нырятель» с трудом продвигался в твердом внутреннем ядре. Но, даже стиснутый огромным давлением, с температурой обшивки в полторы тысячи градусов он упорно шел к своей цели, оставляя за собой тонкую черту отработанного хладона.

  Вдруг, не смотря на отчаянную духоту и жар в кабине, Юрка отчетливо почувствовал, как холодный пот заструился по его спине. До парня дошло, что означают цифры табло указателя хладона перед его носом: «Возможное время полного расхода – двадцать четыре часа». Для всплытия требовалось более полутора суток...

  – Дим Димыч, не пора ли нам пора? – стараясь придать голосу как можно более безразличия, обратился он к старику. – Так и хладона не хватит.

  – Хватит, Юрочка, хватит. Таблеточку лучше прими.

  – Ты лучше сам их поменьше принимай.

  Стимулятор. Военное изобретение далекого прошлого. Такое же действенное, как и опасное. Моментальный ярко выраженный освежающий эффект, позволяющий тренированным людям до четырех суток кряду оставаться в работоспособном состоянии. С непредсказуемыми побочными эффектами. Прием – не более одной таблетки в течение трех часов...

  Старик проглотил штуки три за последние два...

  – Мы должны зафиксировать прохождение через центр. Иначе затея теряет смысл, – налитые красным глаза Дим Димыча светились радостью. – Мы ориентируемся по гравитационным полям Земли, Луны и Солнца. И все эти три составляющие крайне малы. Приходится работать за гранью чувствительности датчиков... Так что немного поплаваем. Часа два – три...

  – Я-то – ничего. Просто невесомость задолбала.

  По мере приближения к центру Земли Юрка ощущал крайне быструю потерю веса. А последние часов пять – так просто висел, подвешенный вниз головой. За свою недолгую еще жизнь любитель приключений совершил массу межзвездных перелетов, но, как ни странно, совершенно не переносил невесомости. Сейчас его выворачивало наизнанку, и держался он только исключительно из боязни потерять репутацию самого безбашенного адреналинщика Вселенной.

  А Дим Димыч все кружил и кружил по спирали, пытаясь нащупать центр...

  ...– Все, – наконец Дим Димыч плавно изменил курс. – Идем домой. Думаю, будем почивать на лаврах...

  – Наконец-то, – вздохнул Юрка и снова покосился на указатель уровня хладона. Двадцать часов... Но расход будет снижаться по мере всплытия. Норма, старик все учел.

  * * *

  – Видите ли, господин Силухов, лично я не очень доверяю Вашим самописцам, – Джон Майртон покосился в сторону председателя Комиссии. – И заявлял об этом еще до начала Вашего эксперимента. Тем более что был сбой в программе системы навигации... Вы говорите, что он произошел из-за сильных вибраций. Но при этом сами же утверждаете, что во время предварительного тестирования подобного не было. Как, в таком случае, Вы можете доказать, что весь Ваш отчет не является вбросом заранее заготовленной информации?

  – Вы обвиняете меня в фальсификации?

  – Что Вы?! Я просто считаю достаточно трудно доказуемым факт, что во время сбоя компьютер не получил видоизмененной информации...

  – Чушь. Никакой другой информации на компьютере не было.

  – Но ведь и на точность Ваших датчиков мы положиться не можем?

  – Датчики работали на пределе своих возможностей, но...

  – Именно что «но»... За все время путешествия Вы даже не догадались взять хотя бы одну геологическую пробу...

  – Черт возьми! – Силухов с размаху ударил кулаком по столу. Он побагровел. Юрий еще никогда не видел своего патрона в таком гневе. – На «Нырятеле» нет забортных манипуляторов! На моем корабле взятие проб невозможно! НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!!!

  – Так же как и нам очень и очень трудно поверить, что человек, не имеющий специального образования, смог построить корабль для покорения центра Земли, – Майртон мягко улыбнулся.

  – Я имею диплом инженера геологоразведочных работ...

  – И считаете, что этого достаточно?

  * * *

  Постепенно увеличивая скорость, «Нырятель» возвращался на поверхность.

  Тошнота, комом застрявшая в горле, не проходила. Наоборот, Юрка чувствовал, что переворачивается вниз головой все больше и больше, и вот уже повис на ремнях, удерживающих его в кресле.

  – Дим Димыч, а стабилизацию пора бы и включить, – всего небольшой код на клавиатуре и, отключенная при прохождении центра Земли, система включилась.

  Вжикнули двигатели коррекции. Кабина резво повернулась на сто восемьдесят градусов. Наконец-то! Пусть даже слабое, мизерное и едва ощутимое, но тяготение. Комок тошноты начал постепенно рассасываться.

  – Дим Димыч, а это что?

  Перед глазами Юрки плавно двигался странный темно-бурый шарик. Он вылетел откуда-то из-за уха парня, медленно падая на панель управления. Коснувшись твердой поверхности клавиатуры, шарик нехотя растекся по ней неровной лужицей.

  Кровь. Юрка вздрогнул и обернулся.

  Силухов лежал в своем кресле, неестественно запрокинув голову. Лицо его было залито кровью.

  – Дим Димыч!!!

  Отстегнув ремни и пользуясь слабой гравитацией, Юрка пронырнул к старику. Тот что-то бубнил. У парня отлегло. Пошедшая носом кровь и потерявший сознание старик – далеко не самое страшное, что он мог предположить.

  Слегка вытерев лицо Силухова полотенцем из аптечки, Юрка вернулся за пульт. Старик обожрался стимуляторов, и теперь его жизнь зависела от того, насколько быстро «Нырятель» вырвется на поверхность. Юрка придавил джойстик хода. Подгоняемый командой корабль прибавил прыти. Зеленоватый столбик указателя скорости в левом нижнем углу монитора поднялся до своего верхнего предела... Во время опробования корабль гоняли и быстрее.

  «Ничего... – Юрка мысленно улыбнулся. – Выйдем из внутреннего ядра – еще прибавим...»

  * * *

  – ...Учитывая, что господин Силухов не смог представить неопровержимых доказательств по факту пребывания «Нырятеля» в центре Земли, а показания его напарника крайне противоречивы, Комиссия не вправе считать данную попытку удачной. В то же время Комиссия признает факт возможности достижения господином Силуховым указанной цели. Таким образом, Комиссия считает возможным выплатить господину Силухову компенсационную премию в размере миллиона стандартных единиц и выразить благодарность за его огромный вклад в покорение недр нашей планеты.

  Джон Майртон закончил чтение резолюции Комиссии и снисходительно посмотрел на серого ссутулившегося старика.

  – Не надо... – прошептал Силухов.

  * * *

  На закрытой верфи в Норфолке, под личным руководством Майртона, строился веретенообразный корабль «Покорение»...