Текст книги "Футбол на всю жизнь"

Автор книги: Олег Блохин

Соавторы: Дэви Аркадьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

…Последний гол в матче с КНДР удалось забить мне. Ворвавшись в штрафную площадку, я заметил, что вратарь занял неверную позицию. В итоге – 3:0. Но с каким трудом, с каким напряжением сил далась нам эта победа.

Пять месяцев наша команда интенсивно готовилась к Олимпиаде. Накопилась усталость, но с этим, кажется, никто не считался. Тренеры составили программу, и мы, футболисты, должны были ее скрупулезно выполнять. Только и слышали: «Давай! Давай!» Приехали в Монреаль. Наши тренеры и их помощники – представители спортивной науки – уверяли нас, что мы отлично готовы к тому, чтобы выиграть первое место – стать чемпионами Олимпийских игр! Но, честно признаться, нам и на мяч смотреть не хотелось, настолько уставшими мы все себя чувствовали. Играли с огромным напряжением сил. В ходе самого турнира некоторые из нас говорили нашим тренерам об ошибках, допущенных на Олимпийском турнире еще в Мюнхене-72. Но, к сожалению, они повторились и в Монреале-76. К примеру, ни свет ни заря, когда после проведенных накануне матчей нам еще хотелось спать, всю команду в обязательном порядке поднимали на зарядку. Устали, не устали – не так важно. Программой нам были предписаны тренировки. И снова: «Давай! Давай!» И мы носились по Олимпийской деревне, а наши руководители спортивной делегации видели все это из своих окон и, наверное, радовались, как здорово и старательно выполняют свою программу советские футболисты…

А в это же время игроки сборных Польши и ГДР беззаботно прогуливались по деревне, почитывали газеты и журналы. Они смеялись и шутили, казалось, не обращая на нас никакого внимания…

Четвертьфинальный матч со сборной Ирана мы провели в небольшом городке Шербрук, расположенном в 165 километрах от Монреаля. Маленький стадион с низенькими трибунами утопал в зелени садов. Вокруг тишина, как на даче. Но нам было не до отдыха. Мы предполагали, что иранцы в игре с нами постараются укрепить оборону и основное внимание уделят защите. Согласно установке, мы должны были выманить соперников на свою половину поля, получить простор для своих действий и, используя в атаке скорость, добиться успеха. Несмотря на все наши старания, игра у команды не шла. Тренеры со скамьи запасных то и дело покрикивали: «Что вы сбиваетесь в кучу?», «Играйте шире!», «Растяните их!» Как и во встрече с канадцами, мы победили со скромным счетом – 2:1.

После полуфинального матча со сборной ГДР рухнули все наши надежды на победу в Олимпийском турнире. Во вторник, 27 июля, мы сыграли, пожалуй, лучший свой матч на Олимпийских играх, но далеко не лучший в своей практике. Мы отдавали много сил борьбе, но наладить командную игру нам так и не удалось. Ошибаясь в передачах, наши полузащитники порой сами срывали атаки. Не всегда уверенно действовала оборона. На 59-й минуте мексиканский арбитр Дорантес назначил пенальти в наши ворота за то, что Колотов неправильно атаковал Хоффмана. Дернер пробил в самый угол. Спустя семь минут грубо ошибся наш защитник Звягинцев – промахнулся по мячу. Полузащитник сборной ГДР Курбювайт, использовав эту ошибку, вышел один на один с Астаповским и забил гол. Проигрывая 0:2, мы предприняли настоящий штурм ворот противника. За шесть минут до конца матча судья назначил пенальти в ворота сборной ГДР. Колотов пробил точно. 1:2. А большего нам сделать не удалось.

После матча на пресс-конференции от тренеров нашей сборной выступал Базилевич.

– Мы поздравляем футболистов ГДР с победой и желаем им успеха в финале, – сказал он. – Это был матч равных, хорошо подготовленных к турниру соперников. Во многом исход борьбы зависел от того, кто первым забьет гол. Мы считаем, что пенальти в наши ворота был назначен неправильно. Мексиканский арбитр Дорантес перед этим судил на линии матч СССР – Канада, допустил тогда много ошибок. За это мы его критиковали, и сейчас он провел матч так же слабо.

Быть может, и была доля правды в резюме тренера, но нас, футболистов, его слова слабо утешали.

В последние дни августа дождь стал чуть ли не постоянным фоном Олимпиады. И во время нашего матча с Бразилией, в котором решалась судьба бронзовых медалей, он с первых минут встречи заморосил, а потом припустил всерьез. Уже на пятой минуте после моей передачи слева Онищенко в красивом броске головой забил эффектный гол. Сразу после перерыва мы вновь пошли в атаку. Нам удалось увеличить счет: заметив, что Назаренко в удобной позиции, я отдал ему пас, и он точно пробил по воротам – 2:0. Этот матч закончился победой нашей олимпийской сборной, завоевавшей в Монреале бронзовые медали. К слову, как было объявлено еще до начала Олимпийского турнира, право на получение медалей давалось тем футболистам, которые выступали на XXI Олимпиаде хотя бы в одном матче. Из 17 наших игроков, приехавших в Монреаль, не выступали только двое – вратарь Прохоров и нападающий Кипиани. Когда тренеров спросили, почему на поле так и не появился тбилисский динамовец, который в чемпионате страны показывал острую и результативную игру, они ответили: «Кипиани не совсем вписывался в ансамбль…» А на резонный вопрос: «Зачем же его взяли в Монреаль?» – никто так и не смог ответить.

Финальный матч ГДР – Польша был ярким и зрелищным. Несмотря на проливной дождь и неважное качество поля, обе команды показали высокий класс. Финальный свисток уругвайского арбитра Баррето зафиксировал счет 3:1 в пользу футболистов сборной ГДР, ставших олимпийскими чемпионами Мон-реаля-76.

В Монреале в составе сборной страны я завоевал свою вторую бронзовую олимпийскую награду. В домашнем музее вместе с ней хранится и очень дорогая для меня вещь – официальное приглашение с таким текстом:

«В честь победителей XXI летних Олимпийских игр.

Правительство Союза Советских Социалистических Республик

просит товарища О.В.Блохина пожаловать на прием

в пятницу 13 августа 1976 года, в 17 часов.

Кремлевский Дворец съездов».

Это – на всю жизнь. Там, в Кремле, находясь среди прославленных советских чемпионов и рекордсменов, я умом и сердцем понял, что труд спортсменов, их моральные и физические перегрузки, без которых невозможен большой спорт, победы олимпийцев нужны не только им самим. Они нужны людям, нашему народу. Такие победы – это уже не просто личное спортивное счастье, это счастье гражданина великой страны.

…Вновь, как и четыре года назад, бронзовая награда футболистов стала слишком скромным вкладом в общий блестящий успех советской сборной. Олимпийцы Советского Союза завоевали на канадской земле 125 медалей, в том числе 47 золотых, 43 серебряные и 35 бронзовых.

Третье место футбольной команды расценивалось обозревателями чуть ли не как поражение. Во многом их мнение я считаю справедливым. Ведь команда, выступавшая на XXI Олимпийских играх в Монреале, была мощной и могла, как и планировалось, выиграть Олимпийский турнир. Что помешало? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно проанализировать не только подготовку сборной к Олимпиаде-76, но и рассказать о положении дел в киевском «Динамо» того периода. Ведь сборная СССР тогда в основном состояла из футболистов нашего клуба, который в 1976 году переживал явный спад в игре. А перед спадом был фантастический взлет «Динамо» в двух предыдущих сезонах. Поскольку я был не только свидетелем, но и участником всех этих событий, постараюсь не только поведать о них, но и дать им свою оценку. А начну рассказ о своей команде с той поры, когда я только-только завоевывал место в основном составе киевского «Динамо».

ГЛАВА 7
В ОСНОВНОМ СОСТАВЕ

Сан Саныч

В 1971 году, за шесть недель до окончания первенства Советского Союза, на Республиканском стадионе в Киеве был объявлен чемпион страны по футболу. В тот вечер, 28 сентября, на 21-й минуте Виктор Колотов забил гол в ворота львовских «Карпат». «Динамо» одержало очередную победу – 1:0. Набрав 43 очка, киевляне стали недосягаемы для соперников. Это было пятое в истории клуба чемпионское звание.

– Наш успех можно объяснить удачным подбором состава, – говорил в тот вечер журналистам капитан команды киевского «Динамо» Анатолий Бышовец. – Сейчас в нашем коллективе успешно взаимодействуют молодые и опытные футболисты. Целеустремленность команды – один из главных факторов, способствующих этой победе в чемпионате.

На следующий день в газете «Советский спорт» появилась большая фотография команды и два столбца текста о ней. С удивлением я обнаружил в тексте и свою фамилию. Автор статьи, вписав мое имя в список футбольных знаменитостей, сделал и меня причастным к успеху, хотя я, все еще игрок дублирующего состава, никакого отношения к той победе динамовцев не имел. Правда, раза четыре – не больше! – меня выпускали на замену во время матчей основного состава. Но разве это «причастность»?! И все-таки эта маленькая неточность наполнила мою душу радостными надеждами. Как я тогда завидовал старшим товарищам по клубу, как изо всех сил рвался заменить кого-нибудь из них! Мне казалось, что если бы я вышел на поле, скажем, вместо Анатолия Пузача или Виталия Хмельницкого, я смог бы возглавить атаку в команде. Гораздо позже – только с годами! – я понял, как жесток был мой возрастной эгоизм, как мудро по отношению ко мне поступал старший тренер команды Александр Александрович Севидов…

А. А. Севидов, мастер спорта, заслуженный тренер СССР, пришел в киевское «Динамо», едва отпраздновав свое 50-летие. Сам он начал играть в футбол в пятнадцатилетнем возрасте, в школьной команде. А спустя три года выступал уже за казанское «Динамо». Выступал он и в составах московских команд «Пищевик», «Крылья Советов», «Торпедо», «Локомотив», а закончил свои выступления в минском «Динамо». Играл на месте полусреднего и центрального нападающего. В справочнике о лучших игроках и тренерах Советского Союза по футболу о Севидове сказано, что он «обладал большой физической силой, тактическую гибкость хорошо сочетал с нацеленностью на ворота».

Тренерскую деятельность А. Севидов начал в городе Ступино. Работал с кишиневской «Молдовой», с минским «Динамо». Приехал работать в Киев из алма-атинского «Кайрата», который под руководством Севидова возвратился в высшую лигу. Золотая футбольная осень 1971 года была своеобразным сюрпризом, пожалуй, и для самих киевских динамовцев, которые в предыдущем чемпионате страны заняли лишь 7-е место. Интересно, что сам Севидов довольно скромно воспринял этот своеобразный рекорд в нашем футболе.

– Если не ошибаюсь, то это лишь повторение рекорда, – говорил Александр Севидов во время одной из наших с ним бесед после окончания сезона-71. – В свое время за год работы с тбилисским «Динамо» к золотым медалям его привел Гавриил Дмитриевич Качалин. Но не из ложной скромности, а справедливости ради замечу, что сегодня радость по праву должны разделить со мной все динамовцы. Я имею в виду не только футболистов и моих коллег-тренеров Виктора Терентьева, Михаила Комана, тренера-селекционера Андрея Бибу, но и таких членов динамовского коллектива, как наш неутомимый администратор Рафаил Фельдштейн, который, к слову, побил все рекорды – он уже 37-й год работает с командой! – врач Виктор Берковский, массажист Иван Жутник и многие другие. В их повседневном кропотливом труде, видимо, и кроется причина нашего успеха.

– Факторов успеха обычно много, но всегда можно выделить что-то главное? – спросил я Севидова.

Немного подумав, Александр Александрович ответил:

– Сплоченность и дружба игроков – это был тот фундамент, на котором строились все наши достижения. Нам удалось, на мой взгляд, создать благоприятный нравственный микроклимат команды, в которой нет деления на «молодых» и «старичков», «новичков» и «асов». Вновь, как в самые хорошие для клуба годы, проявились лучшие традиции киевского «Динамо»: это была по-спортивному злая, самолюбивая и честолюбивая в хорошем смысле этого слова команда, которая выходила и в каждом матче боролась за победу.

Среди прочих вопросов Севидову был задан один, который сейчас как нельзя лучше вписывается в тему настоящей главы:

– В нынешнем сезоне игроки дублирующего состава уже появлялись на поле в некоторых матчах «основы», заменяли своих старших товарищей. А кто, на ваш взгляд, из резервистов может прочно занять свое место в основном составе?

– На подготовку резерва мы обращаем пристальное внимание, – сказал Севидов. – Дублирующий состав у нас часто работает вместе с основным. В тактическом плане мы учим игроков резерва мыслить так же, как и наши мастера, одним словом, играть в ту же игру, что и их старшие товарищи. Поэтому, когда кто-то из молодых попадает в основной состав, он уже примерно знает, чего от него ждут, что ему делать на поле. Уже сейчас могут, например, занять место в основном составе клуба такие дублеры, как Прохоров, Журавский, Блохин.

…Севидов сменил в «Динамо» старшего тренера В. А. Маслова и, на мой взгляд, очень отличался от своего предшественника прежде всего в чисто внешних проявлениях характера. Это были разные люди. Рассерженный какой-нибудь неудачей, Виктор Александрович всегда бушевал, метал, как говорится, громы и молнии. Севидов же не был сторонником подобных разносов. Он считал, что сам облик футболиста изменился за пятнадцать-двадцать лет развития нашего футбола. В команду в основном приходят люди с высшим образованием, с достаточно высокой культурой, эрудированные, разбирающиеся в своем деле. Поэтому, считал он, деловой тон гораздо уместнее в решении всяких, даже очень спорных, вопросов.

Севидов – меломан, и мы знали, что музыку он любит исступленно, знает ее почти профессионально. Быть может, эта любовь к музыке сделала Севидова очень мягким и добрым человеком. Он любил поиграть с ребятами в шахматы, задушевно побеседовать о жизни. Все это сближало тренера и нас, игроков. Мы относились к нему с большим уважением.

В тот чемпионский сезон красиво играла команда. Синхронность в действиях и мышлении игроков, аритмичность (то есть сочетание плавного ведения атаки со взрывом в пределах штрафной), интенсификация действий – вот какими были основные принципы «Динамо»-71. Команда почти полностью отказалась от физического давления, от случайных навесов в штрафную площадку. В атаке динамовцы стремились к острокомбинированному стилю, к созданию внезапных концовок.

– Все должно сочетаться, – говорил нам Севидов на тренировках. – Обвел двоих, троих, рванулся в открытую зону, в одно касание откинул мяч партнеру, пристопорил, задержал мяч, а потом длинным пасом перевел игру на другой фланг. Играть надо сложно и просто, просто и сложно…

В линии нападения «Динамо» для меня, казалось, места не было. На поле выходили Бышовец, Пузач и Хмельницкий – игроки сборной Советского Союза! И все же, понимая это умом, сердцем я не мог примириться с ролью постоянного, как мне тогда казалось, дублера. Не в силах был выступать просто в роли наблюдателя за основными событиями. Бывало, не раз даже обижался на Севидова за то, что он не ставит меня в основной состав. Однажды не выдержал. Подошел после тренировки и рубанул Сан Санычу, как мы называли Севидова:

– Не будете меня ставить в состав, уйду из «Динамо».

Спокойно взглянув на меня, тренер спросил:

– Если не секрет, куда?

Я понял, что погорячился. Ведь никуда из киевского «Динамо», о котором мечтал с детства, я уходить и не думал.

– Сан Саныч, разве это имеет значение: куда? – спросил я.

– В принципе не имеет, – спокойно ответил он.

– Ну вот…

И я запнулся. А Севидов негромко продолжал:

– Ты зря на меня обижаешься, Олег. В основной состав тебе рановато. Во-первых, это для тебя будет слишком большая нагрузка. Во-вторых, не все еще у тебя ладится в игре. Но ты не переживай! Еще наиграешься и с твоими данными можешь стать большим футболистом. Только прояви чуточку больше терпения. Сейчас у тебя широкие возможности в дубле. Используй их, учись…

Только с годами я понял и оценил мудрость и человечность Севидова, который не «бросил в бой» меня, восемнадцатилетнего заводного парня, который бы, конечно же, из кожи вон лез для того, чтобы заслужить похвалу и доверие старших, и мог легко «сорвать голос».

Помню, как Александр Александрович в ходе сезона освобождал меня от тренировок. Например, однажды весной возвратился я из молодежной сборной СССР после международного турнира, и наш врач обнаружил у меня некоторую переутомленность. Сам я ее, правда, по молодости не замечал и на следующий день после приезда стал в строй для тренировки.

– А ты почему здесь? – спросил меня Севидов. – Тебя Ваня Жутник в парилке ждет.

Действительно, врач порекомендовал мне сходить в парную вместе с нашим массажистом Жутником. Но мне хотелось тренироваться.

– Пойду после тренировки, – ответил я Сан Санычу.

– Нет, Олег, пойдешь не после, а вместо, – улыбаясь, настаивал Севидов. – Потренироваться ты еще успеешь.

Я вышел из строя. Старшие ребята рассмеялись, но по выражению лиц я заметил, что не всем нравится такое сверхбережное отношение ко мне тренера. Но Севидов твердо выдерживал свою линию.

Не просто мне было влиться в основной состав команды. И это при том, что я – коренной киевлянин, выросший в динамовском футбольном коллективе. А насколько труднее тем футболистам, которых приглашают из других городов! Как это ни парадоксально, но именно высокий авторитет клуба нередко является препятствием для перехода молодых игроков в киевское «Динамо». Я видел, как преодолевал это препятствие мой самый близкий друг Леня Буряк.

Друг

Как это удивительно точно сказано у замечательного французского писателя Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь на земле – человеческое общение!» Не знаю, как бы мне удавалось переносить все физические и моральные перегрузки в большом футболе, не имей я в команде верного друга. В постоянном общении с ним мне и довелось испытать эту самую большую роскошь на земле. В печати часто называют почти любую команду единым дружным коллективом. В жизни все не так просто. Команда – это люди. Разные по образованию, по возрасту, по интеллекту, наконец, по характеру. И отношения этих людей друг с другом складываются по-разному. Действительно, на поле во время матча команда бывает очень дружным, слаженным коллективом. Ведь каждый в отдельности и все вместе делают одно общее дело, и перед всеми стоит единая цель. Но матчи – всего лишь часть жизни футбольной команды. Много времени футболистам приходится проводить вместе вне поля.

Самое интересное, что в момент нашего знакомства, как потом выяснилось, он и я подумали друг о друге одно и то же. Мы встретились в купе поезда, который увозил сборную команду Украины в Симферополь, где нам предстояло сыграть в турнире на «Кубок надежды». Я вошел в купе с сумкой фирмы «Адидас». Смотрю: у худенького золотоволосого паренька, который как-то очень печально смотрит в окно, точно такая же сумка. Кто-то пояснил мне, что паренек этот из одесского «Черноморца» – Леня Буряк. И я, грешным делом, подумал: неужели этот «шкиля-макарона», как говорят у них в Одессе, может играть в футбол?! А сумкой «Адидас» уже обзавелся.

В Симферополе нас поселили в одном номере гостиницы. Говорил он как-то тихо, держался скромно. Я тогда не придал особого значения нашему знакомству с Буряком, но все же на прощанье мы обменялись адресами. Нас обоих стали приглашать в одни и те же сборные команды – юношескую, потом молодежную.

Скоро мы уже сами просили тренеров, чтобы нас селили вместе в гостиницах. Завязалась настоящая дружба.

Леня Буряк родился в Одессе. Я уже говорил, что это и мой родной город, в котором прожил тридцать лет. О Буряке много слышал от земляков.

…Детство Лени прошло в районе Лузановки на Пересыпи. Это рабочий район, где множество заводов и фабрик, море, пляжи. Мама его работала на заводе и ростила троих детей. Как все мальчишки с Пересыпи, он любил привольную жизнь и, конечно же, три четверти дня проводил на улице. С улицы и попал в футбольную секцию детской спортивной школы № 6, которая была организована при заводе. Руководил этой секцией не кто-нибудь, а звезда одесского футбола левый крайний нападающий Валентин Блиндер. С Буряком работал и тренер Владимир Михайлов. Потом… Потом по футбольной Одессе прошел слух, что есть в заводской команде на Пересыпи хороший паренек и тренерам «Черноморца» надо бы его посмотреть. Увидели. И – пригласили тренироваться в дубле. Футболисты основного состава совершали в ту пору турне по Сирии и Ливану, а когда вернулись, на одном из первых занятий провели тренировочный матч. Дубль играл против основного состава. И тут новичка впервые увидел старший тренер «Черноморца», заслуженный тренер УССР Сергей Иосифович Шапошников. После матча подозвал худенького невысокого паренька к себе.

– Тебя как зовут?

– Буряк Леонид Иосифович, – выпалил юный футболист.

– А сколько весишь?

В ответ Леня только пожал плечами. Его никогда не интересовал собственный вес.

– Ну-ка, Леонид Иосифович, – улыбаясь, сказал Шапошников, – беги в медпункт, пусть тебя там взвесят.

Через несколько минут Леня, тоненький, словно колосок, вновь стоял перед тренером и, еле переводя частое дыхание, отчеканил:

– Сорок девять килограммов пятьсот граммов.

– Ммм-да, Леонид Иосифович, – покачал головой Шапошников, – маловато, но в команду тебя зачислим. Будешь трудиться, вырастешь в хорошего футболиста.

Позже Шапошников рассказывал: «Я просто увидел, что в отличие от многих сверстников Леня Буряк играет с исключительной выдумкой и хитрецой».

Когда Буряка зачислили в состав «Черноморца», ему шел шестнадцатый год. Он выехал на первый сбор с командой в Болгарию, мечтал забивать голы, но услышал от Шапошникова строгое: «К мячу не подходи! Наберешь еще килограммов пять-шесть, тогда пущу играть в футбол». И молодой футболист делал десятки различных упражнений, накачивал мышцы.

В 1969 году после первого выступления в основном составе «Черноморца» Леню Буряка заметили тренеры юношеской сборной республики и страны. В то время и произошло мое знакомство с ним.

Потом его пригласили в Киев, из которого он трижды… сбегал. В буквальном смысле слова: садился тайком в поезд и уезжал к себе в Одессу. Его дважды возвращали. Быть может, на Леню действовали увещевания земляков? Одесситы говорили ему: «Леня, шо ты забыл в том Киеве? Там же вся линия полузащиты – сборная: Мунтян, Колотов, Веремеев, Трошкин. Со своим здоровьем ты там не пробьешься». Но скорее всего Леню тянула домой какая-то особая привязанность одесситов к своему городу. Леня однажды признался: «Единственное, что меня согревает в Киеве, – дружба с тобой». Я действительно как мог старался развеять грусть друга, для которого Киев в ту пору оставался чужим. Леня подружился и с моими родителями, часто бывал у нас дома.

Как игрок он мне всегда нравился. Было в его манере что-то южное: пластика, хорошее чувство мяча. Средняя часть поля всегда была важным участком в игре. Но раньше от полузащитника требовалось быть искусным в обращении с мячом, владеть хорошим пасом. С годами футбол стал гораздо мобильнее, атлетичнее. И достоинства полузащитника стали оцениваться по его умению бороться за мяч, одинаково успешно обороняться и атаковать. Хавбеки на поле, как называют еще полузащитников, – это труженики. Буряк не исключение. И все-таки, несмотря на огромный объем работы, которую он выполнял, его никогда почему-то не хотелось называть тружеником, работягой. Вероятно, потому, что в его манере всегда подкупала легкость в обращении с мячом и элегантность даже в жестких единоборствах. За годы совместных выступлений мы с ним так сыгрались, что понимали друг друга с полудвижения.

Леня окончил Киевский институт физкультуры. За годы выступлений собрал хорошую коллекцию спортивных наград, среди которых пять золотых медалей чемпионов СССР, бронзовая – за Олимпиаду в Монреале, памятные – за победы в Кубке кубков и Суперкубке. В этом мы шли с ним почти вровень до 1984 года. А сезон-85 он уже проводил в футболке московского «Торпедо», где поиграл почти полтора сезона. Потом долго залечивал травму голеностопного сустава. А в начале 1987 года изъявил желание выступать за харьковский «Металлист», в составе которого в сезоне-88 стал обладателем Кубка СССР.

В семейной жизни Буряк меня обогнал. В год, когда я женился, сыну Буряка – Андрею шел уже пятый год, а дочке Оксане исполнился годик. Его жена Жанна Васюра, к слову, тоже заслуженный мастер спорта, экс-чемпионка мира в групповых упражнениях по художественной гимнастике. Наверное, она несколько преждевременно оставила спорт. Но, думаю, что сделала она это ради Лени: поняла, что для футболиста очень важен домашний очаг, и старалась создать его для мужа…

Кумиры против меня

Зима 1972 года выдалась теплой, без снега, и первые январские тренировки команда провела на своей загородной базе в Конче-Заспе. В конце января планировалось турне по Австрии, Шотландии и Великобритании. В это время профессиональные клубы участвуют в чемпионатах своих стран и находятся, как правило, в неплохой форме. Тренеры – «Динамо», которому предстояло участвовать в розыгрыше Кубка европейских чемпионов, решили, что такое турне в самом начале трудного сезона будет хорошей проверкой боем для нашей команды. Меня включили в состав динамовской делегации.

Первая остановка – в Вене. Здесь динамовцы Киева приняли участие в розыгрыше приза по мини-футболу. Тогда мы еще не знали, что это такое. В нашей стране такие турниры не проводились. Учиться приходилось на ходу, и нашими учителями на поле знаменитого венского «Штадхалле» стали известные австрийские клубы «Аустрия», «Рапид», «Виена». После этого киевское «Динамо» стало пропагандистом мини-футбола у нас в стране. С легкой руки киевлян этот вид зимних состязаний футболистов в Советском Союзе стал практиковаться регулярно.

В Глазго нас встретила огромная толпа болельщиков и руководители клуба «Селтик». Они не скрывали, что их футболисты постараются взять у «Динамо» реванш за памятное поражение в Кубке чемпионов. В этом матче мне не пришлось выйти на поле, и я вместе с нашими тренерами и запасными игроками следил за игрой из ниши, прикрытой от болельщиков специальным навесом.

Быть может, и хорошо, что Севидов не выпустил меня тогда на поле. Мне представился случай посмотреть со стороны игру сильного профессионального клуба. И смотрел я на шотландцев уже другими глазами. Это естественно: с тех пор, как я, восторженный мальчишка из «Юного динамовца», впервые увидел футболистов прославленного «Селтика» у входа в киевскую гостиницу «Днепр», прошло время. Я уже сыграл не один матч за юношескую и молодежную сборные страны, выходил на поле в составе «Динамо». И видел я уже, конечно, больше. Это была техничная, атлетически прекрасно подготовленная команда, в действиях которой ничего лишнего, ничего небрежного. Шотландцы на всех участках поля создавали численный перевес, действовали жестко, но даже в самые напряженные минуты матча почти не переходили грань футбольных законов: играли чисто, красиво, без грубостей.

Матч «Селтику» мы проиграли с минимальным счетом – 0:1.

Из Глазго команда переехала в Шеффилд, где сыграла с «Шеффилд Юнайтед». На пятнадцатой минуте динамовцы уже вели в счете – 2:0. Такое начало могло, казалось бы, выбить из колеи любого соперника. Но не нашего – до финального свистка на поле шла упорная борьба. Футболистам «Шеффилда» удалось отквитать один мяч. Во второй половине встречи я заменил на поле Пузача. После матча испытывал истинное наслаждение: я впервые играл за рубежом в основном составе команды киевского «Динамо»!

В ФРГ, куда мы прилетели из Англии, нас встретил туман, моросящий дождь, порывистый холодный ветер и… доброжелательные комментарии в отчетах о наших матчах в Шотландии и Англии. Соперник «Динамо» «Эйнтрахт», с которым футбольная судьба еще сведет киевлян, в то время был середняком среди клубов ФРГ. Команда отличалась мягкой и техничной игрой. Матч мы выиграли довольно уверенно: Анатолий Пузач забил два мяча в ворота хозяев поля.

Начался сезон 1972 года. Первый свой матч в Киеве в основном составе клуба я .сыграл против ташкентского «Пахтакора». Теперь Севидов выпустил меня не на замену, как бывало до этого. На поле я вышел вместе со своей командой в футболке под номером «одиннадцать». Игра мне показалась сумбурной, но после нее осталась радость: Республиканский стадион, доброжелательные зрители, основной состав и два гола, которые мне удалось забить. Такое запоминается.

Теперь Севидов уже регулярно ставил меня в основной состав. Но тут начались другие беды. Команда меня не приняла. Старшие товарищи, на которых я смотрел с таким благоговением, в моих глазах выглядели уже не такими дружными. А мой кумир юности Мунтян доставлял мне сплошные огорчения. Он ведь был основным «дирижером» «Динамо» – вел всю игру, питал мячами нападающих. Мне казалось, что Мунтян меня просто игнорировал: либо вообще не отдавал пас, когда я открывался, либо отдавал его слишком неудобно для меня. Но я допускаю, что мои ощущения могли быть неверными. Вполне возможно, что Володя Мунтян или Толя Бышовец считали, что мне и пас-то не стоит отдавать – так неудачно я открывался. Футбол ведь игра командная!

Молодец Олег, что поставил под сомнения свои юношеские ощущения тех лет, когда он только-только входил в основной состав. Я, признаться, тоже сомневался, могли ли опытные мастера киевского «Динамо» так явно, как казалось Блохину, «не воспринимать» талантливого молодого форварда? Желая восстановить истинное положение вещей, которое так беспокоило тогда Блохина, я попросил рассказать об этом периоде вице-капитана команды Владимира Мунтяна.

– Да, в 1971 году молодого Олега только подпускали к основному составу, – вспоминает Мунтян. – Я на него сразу обратил внимание. Для Блохина не составляло труда обыграть игрока, если он оставался с ним один на один. На скорости он всегда мог убежать от защитника. Его отличало замечательное чутье на голевую ситуацию.

– А вот самому Блохину в те годы казалось, что команда его не поняла и не приняла. Он, к слову сказать, обижался и лично на вас: передачи шли не туда, куда бы ему хотелось…

– Ну что вы! Поверьте, в игре я всегда был далек от мысли кого-то обидеть. Пас я всегда отдавал тому, кто лучше открывался. И я никогда не раздумывал, кто это – Бышовец или Блохин. Олег много забивал. Много! Но ведь много моментов и не использовал. Были у меня с ним даже стычки. Говорил ему: «Олег, обвел двух и отдай пас – ребята же под тебя открываются, тебе же мяч и вернут, только забивай!» Поначалу он не понимал, что команда решает коллективную задачу, делает общее дело. Но с годами Блохин все это понял, и к нему пришло ощущение коллективной игры.