Текст книги "Книга Тьмы. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Не моя, – сухо ответил я. Пора бы хоть умыться, а то так и придется бесконечно повторять эту фразу. Потом добавил нежнее: – Я последний человек, за которого стоило бы переживать. Вы в порядке?

Вика посмотрела на меня снизу вверх и кивнула. Я взял Свету из рук Вики, девочка была тепло укутана зимней одеждой, так что видна была лишь узкая полоска голубых глаз между шарфом и шапкой. Дочка вела себя тихо – то ли замерзла, то ли была напугана этим столпотворением.

– Что будем делать? – спросила Вика.

– Мне нужно набраться сил, пока останемся здесь. Я не знаю, что замыслил Хаос. Но пока здесь Стражи, лучше никуда не уходить.

– Это они? – спросила Вика, указывая куда-то поверх голов. Я проследил за ее взглядом и действительно обнаружил темные силуэты воинов, расставленных по периметру улицы.

– Давно ты их увидела?

– Не знаю. Видела, когда садились в автобус, потом когда ехали, и вот сейчас... Вчера еще замечала каких-то странных личностей.

Невысказанный вопрос к Тьме всплыл в моей памяти. Вике по какой-то причине открылся коридор, по которому идут Искатели в поиске Храма. Она общается с Тьмой, видит Стражей, и неизвестно еще какие тайны ей успели открыться. Меня настораживал этот факт. Чтобы из яйца появился птенец, яйцо должно быть разрушено изнутри, а не снаружи. Что бы ни стояло за этим – Хаос или Тьма – оно вряд ли желает Вике долгой и счастливой жизни.

Между тем песнопения кончились. Отсюда не было видно площади "белого дома", так что оставалось только догадываться, что происходит на "сцене" этой импровизированной церкви. После некоторой паузы динамики снова ожили – с их помощью вещал низкий округлый голос, привыкший говорить громко и слегка нараспев:

– Светлого утра в эти темные времена, дорогие братья и сестры! – начал голос, произнеся слово "сестры" непосредственно с буквой "е". – Ужас пришел в наши земли и пленил сердце каждого из нас! Смерть гуляет по городу и разоряет наш народ! Мы все когда-то считали Апокалипсис метафорической страшилкой и пытались найти в словах Иоанна Богослова тайный смысл, икали истину там, где ее нет и быть не может. Но он – любимый ученик Христа – не скрывал от нас правды! – Гремящий над толпой голос напоминал мне заклинание Михаэля в стенах Храма. – Сегодня мы собрали всех вас для того, чтобы сообщить: Суд Божий не за горами! Терпение Его подошло к концу, Господь требует от нас ответа за то зло, которому мы давали возможность твориться на своей земле. Только мы – богоизбранные и верные чада Его – можем положить конец бесчинствам Зверя и его приспешников во всем мире. Отсюда, из Священной Руси, мы начнем свой очистительный поход! Когда-то Господь отдал в жертву сына Своего ради искупления человеческих грехов, но сейчас Он уже не станет этого делать. Сейчас – наша очередь приносить Ему свои жертвы!

Толпа заволновалась – люди стремились скомпоноваться в центре, чтобы лучше разглядеть происходящее на "сцене". Народная волна уносила и нас ближе к администрации, начиналась страшная давка.

– Не суетитесь, братья и сестры, – вновь заговорили динамики. – Сегодня каждый станет зрителем нашего суда!

И действительно – внезапно ожили интерактивные рекламные щиты, транслируя службу неведомых Отцов. На экране возникла фигура человека с микрофоном в руке, облаченного в парадную золотую мантию и клобук. Камера снимала происходящее издалека, сверху вниз под углом, будто была подвешена на фонарном столбе. Отцы хорошо подготовились к своему выступлению.

– Мне очень брезгливо использовать технологии Зверя, – сказал Отец, – но сегодня его оружие обернется против него самого. Мы не стали сразу включать экраны, чтобы не мешать этим вашей молитве.

На мониторах началось движение: десятки людей сновали туда-сюда, переставляли иконы, канделябры и прочие церковные приспособления, чтобы помосты с черными ширмами были лучше видны публике. В толпе разгоралось любопытство.

– Долгие годы зло оставалось безнаказанным, – продолжал вещать святой Отец. – Долгие годы зло судило добро и амнистировало зло. Пока Господь не сказал нам: "Хватит! Либо вы сами это остановите, либо это сделаю Я!". – С этими словами оратор дал знак своим помощникам – и черные занавески слетели с помостов. То, что открылось пораженным зрителям, казалось диким, неуместным, ужасающим, но в то же время вполне ожидаемым – металлические столбы с прикованными к ним фигурами людей. А вокруг столбов – шалаши из тонких досок. В мгновение ока смена декораций превратила импровизированную церковь в эшафот.

По толпе пробежал вздох удивления, но никто не выразил своего протеста. Страх и отчаяние разбудили в людях веру, они обратились к чему-то, чего раньше не понимали, старались обходить стороной, в надежде спасти свой мир, свое сознание. Цеплялись хоть за какое-то привычное понимание всего происходящего безумия. Люди жаждали ответа и Отцы предоставили его им. И если для свершения справедливости необходимы человеческие жертвы – толпа поддержит своих спасителей. Кого угодно, как угодно, лишь бы кто-то другой понес наказание.

– Что они делают, – прошептала Вика.

– Здесь – одиннадцать, предавших народ и учение Иисуса Христа. Те, кто не только сам себя все больше погружал в клоаку грехов, но и поощрял их распространение. Убийства, воровство, жестокость, предательство, алчность, ложь и сексуальные извращения – это лишь часть из списка содеянного этими людьми. Они и подобные им притягивают к мирной земле войско Сатаны и отворачивают светлый взгляд всемилостивейшего Спасителя. Представители коррумпированной администрации и предавшего веру духовенства, жадные бизнесмены и лицемерные стражи порядка. Мы нашли их, с божьей помощью. И никто впредь не укроется от нашего праведного суда! Мы вернем милость Господа и порядок!

Теперь уже не было удивления и недоверия в глазах собравшихся. Теперь они всецело поддерживали Святых Отцов. Любой, кто в Смутное Время сможет дать людям правдоподобный ответ, получит власть управлять ими. Поэтому Смутное Время никогда не кончается на нашей земле.

– Останови их, – шептала мне Вика. – Это же безумие, они ничего не знают. Эти люди на столбах не заслужили такой ужасной смерти. Они, может быть, и виноваты, но... только не так. – По ее щекам катились крупные слезы.

Те, кто захотят обманом уверить в своей правоте, будут рисовать оппонента в самых черных, мерзких, отталкивающих тонах. А себя преподнесут святыми и облаченными в белоснежные одежды. Ибо заставить – их главная цель, превышающая правду. В то время как истина – бесцветна. У этих людей нет ничего кроме своих иллюзий и желания впарить эти иллюзии другим. Если темнота скрывает, то яркий свет может только ослепить.

– Молитесь за их души, – вещал Отец.

– Один столб пустует, – напомнил я. – Вероятно, они ждут кого-то, и не будут пока начинать церемонию.

Но казнь отсрочивать никто не собирался. Может быть, у Отцов возникли некоторые "закулисные" проблемы, связанные с двенадцатым участником аутодафе? Оратор отошел в сторону и отдал "сцену" новому действующему лицу – монаху, с ног до головы облаченному в черную рясу, голову его скрывал глубокий капюшон. В руках монаха пылал чадный факел – Отцы, как приверженцы догм, решили далеко не отступать от средневековой традиции сожжения. Люди на столбах яростно кричали и дергались, стремясь вырваться из пут. Ожидание своей смерти, своей жуткой смерти в огне полностью лишало их рассудка.

В динамиках снова зазвучал хор голосов. Но это были уже не дети, славящие Христа, а густые голоса Отцов, читающих молитву:

– Да воскреснет Бог, и расточатся связи Его, и да бежит от лица Его ненавидящие Его...

– Пожалуйста, – шептала Вика.

Страж никогда не вмешивается во внутренние дела людей. Но я больше не считал себя Стражем. Плюнув на все возможные последствия, я отправился в Тень, чтобы спасти бедняг от лютой смерти.

Пространство исказилось, точнее – вернулось в исходное состояние, и то, что я увидел, глубоко меня поразило: в толпе на улице Невинки собрались сотни демонов самых разных визуализаций. Тех же самых демонов, с которыми совсем недавно бились мои воины. Они находились в толпе, они стояли возле эшафота. Теперь стало ясно, куда делись те исчадия Хаоса – они затерялись в людской массе. Демоны использовали страх людей, чтобы подчинить их себе. Воины братства наблюдали за происходящим в стороне, им не было никакого дела до человеческой возни. Главной целью Стража было отразить атаки Хаоса, если Тому вздумается вновь напасть на город.

– Константин! – воззвал я к воеводе. – Почему вы стоите? Почему не зачищаете город? Демоны здесь, они среди толпы! Битва еще не окончилась!

– Здесь нет Хаоса, Князь, – спокойно ответил Константин. – Здесь только люди, превратившиеся в чудовищ.

Как же они не видят их? Стражи что, ослепли? Это ведь не люди, это Хаос!

Броня Князя на мне представляло собой жалкое зрелище. Некогда идеально подогнанные латы, защищающие с ног до головы, были цельным монолитом на теле. Теперь это был наспех скованный доспех с огромными трещинами, через которые сочился свет внутренней энергии. Стоило больших усилий удерживать пластины вместе, чтобы бронь не развалилась на части. За мной тянулся целый шлейф из кусков рассыпающегося доспеха.

Пробираться сквозь толпу в Тени было намного проще. Я оказался у эшафота раньше, чем монах-палач успел поднести свой факел к первому костру.

– ...Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих, радуйся Пречестный и Животворящий Кресте Господень... – продолжал читать молитву хор Отцов, и жужжащий шепот толпы вторил им.

Я устремился к монаху, полный решимости прервать аутодафе, как вдруг кто-то с силой схватил меня сзади и рванул на себя. Я упал. Надо мной выросли двое ликующих демонов. В отличие от исчадий Хаоса эти твари казались менее проворными и не столь смертоносными. Я сразу понял, что это люди с заключенными в них частицами Врага. Почти такое же существо я встретил и в захваченном террористами доме Вики. При этом они видели меня, не находясь в Тени.

Я намеревался бороться с получудовищами, выхватил свой меч, но тот лишь натыкался на живую плоть, не причиняя ей никакого вреда. Мне вспомнилось мое первое знакомство с этим оружием, когда я хотел проверить лезвие на остроту, но оно оказалось неэффективно тупым. В мире материи мое оружие не действовало. Если осьминога в захваченном доме и подобных созданий удавалось сразить, то лишь потому, что я ясно видел в них источник Хаоса. В Отцах же Его доля было несоразмерно мала, так что обнаружить ее, прицелиться и нанести удар было почти невозможно без должной настройки. Враг рассчитывал именно на это.

Попытка подчинить полудемонов своей воле тоже провалилась – Хаос цепко держал соответствующие нити Судьбы и отдавать управление никому не собирался.

Борьба с полудемонами вызвала стремительное разложение доспеха Стража на мне. Я был зол, я был в отчаянии. Чувство обреченности вливало в меня силы для того, чтобы я смог справится с угрозой. Энергия во мне катастрофически росла, броня разваливалась массивными кусками. Моя спасательная операция провалилась и грозилась появлением нового Феникса. Я бы с радостью выпустил его наружу, пусть уничтожит здесь все. Но среди толпы находилась Вика с дочкой. На их жертвы я не готов был идти.

Единственное, что оставалось – это покинуть Тень. Самоубийственное решение.

В лицо ударил зимний мороз, правая щека прижималась к чему-то холодному и мокрому. Я лежал на площади, придавленный грузом двух Отцов. Хор продолжал надрывать динамики, монах поджег первый костер и теперь двигался к следующему.

– ...Прогоняй беси силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и попявшего силу дьявола, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата. О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицей и со всеми святыми во веки. Аминь.

Удостоверившись, что я выдохся и больше не способен к сопротивлению, Отцы подняли меня на ноги и скрутили руки так, что любое движение отдавалось нестерпимой болью. Я стоял в согнутом положении, так что перед глазами были только заледенелые плитки площади. Чтобы посмотреть вперед, требовалось выгнуть шею насколько это возможно, но даже тогда я мог разглядеть только узкую полоску богобоязненной толпы, с любопытством глядящей на новую жертву.

– Вам знакомо лицо этого человека? – спросил оратор. Отцы чуть ослабили хватку, чтобы я смог немного выровняться, и потерли мне лицо колючим снегом. – Вы вспомнили, кто он такой? Это один из тех, кто обольщал народ по всему миру своими песнями, кто призывал отринуть Божественную почву и падать в неизвестность. Он говорил на равных с еретиками и язычниками. Он говорил, что план – это упование на удачу, и не видел в нем никакого Божьего промысла. Возомнил себя Создателем! И Господь отметил этого человека. В ночь, когда он и его бесовские друзья творили свою отвратительную мессу, призвав на нее весь город, Господь указал на них Своей огненной дланью. Бог хотел, чтобы мы остановили мракобесие. Но мы этого не сделали! Мы проигнорировали знамение, за что теперь и платим своими жизнями. Этот человек повинен в том, что впустил адских тварей на нашу землю!

На удивление мне толпа громко поддержала святого Отца. Отовсюду неслись крики, обвинения, проклятия. За словами могли бы отправиться и камни, если бы рядом со мной не стояли Отцы.

– Но мы помолимся и за твою душу, – милостиво закончил оратор.

Еще один аспект тирании и управления – вменить человеку несуществующую вину и показать свою возможность исправить положение.

Руки снова пронзила боль – палачи отвернули меня от толпы и повели в сторону. Краем глаз я видел приближающийся столб. Отцы знали, что я приду, и оставили один костер для меня. Как же иронично глупо я попался и остался заложником своих сил и возможностей!

Все попытки вырваться не увенчались успехом, Отцы лишь укрепляли хватку. Суставам грозил вывих, но какой толк от целых рук для обреченного? Наоборот – чем больше боли он успеет почувствовать за краткий остаток своей жизни, тем больше получат удовольствия палачи и их паства и тем прочнее станет их вера. Отцы с великим наслаждением подвергли бы пыткам свои жертвы, если бы не торопились закончить казнь.

В какой-то момент монахам надоели мои усилия – и меня оглушили. Спустя паузу беспамятства я очутился уже на эшафоте, несколько Отцов звенели цепями, приковывая меня к столбу. Рядом уже пылало несколько костров, люди выли и кричали за пеленой бензино-древесного дыма. Те, кто ожидал своей участи, рыдали и осыпали проклятиями весь белый свет.

Монах с факелом в руке становился все ближе, все тяжелее давило на голову чувство обреченности, но не страха. Я перестал сопротивляться. Может быть, это справедливо? Может быть, мы, Стражи, действительно заслужили костер за то, что устраиваем поле боя на этой планете, нарушая мирную и счастливую человеческую жизнь? Может быть, я должен погибнуть для того, чтобы братство смогло победить Врага? Может быть, то, что происходит, происходит по велению Тьмы?.. Я уже и забыл, когда в последний раз разговаривал с Ней, но не видел в этом никакой нужды. Когда появился Князь Тьмы, Она стала как будто частью меня самого...

Пропитанные доски подо мной вспыхнули и сухо затрещали. Вот и все, скоро закончится весь этот кошмар. Князь Тьмы уйдет в небытие, Стражи окончательно разгромят Хаос, а Вика... Вика...

В толпе кто-то пронзительно кричал, сквозь пелену черно-серого дыма я едва различил Вику с дочкой на руках. Ее держали двое полицейских на краю площади, несколько Отцов спешили к нарушительнице порядка. После недолгой и грубой возни, Вику повели куда-то в сторону, подальше от толпы. Эти психопаты могли сделать с ними все что угодно, сознание услужливо рисовало страшные картины пыток. Я рассказал ей слишком много, а инквизиторы, узнав обо всем, отправят Вику следом за мной.

Я мысленно выругался за слабость позволить вот так вот запросто приковать себя к жертвенному костру и оставить своих девочек, свою семью, один на один с этим кошмаром. Между тем пламя выросло вокруг меня стеной. Я начал дергать цепи, но прочный металл плевал на жалкие потуги человека. Уходить в Тень было опасно, даже той толике энергии, успевшей накопиться во мне, хватило бы разнести тут все вдребезги. Я понимал, что управлять силой в таком состоянии было невозможно.

И вдруг я осознал, что огонь меня совершенно не обжигает. Я вспомнил, что когда-то держал его в руках, будто маленького зверька. А затем в Храме буквально купался в нем, и тогда жар пламени был не просто теплом, а живительной энергией. Удивительно, но с тех пор я никогда не получал ожоги. И сейчас огонь, мой друг и союзник, не мог причинить мне никакого вреда. Понимание этого моментально окрылило.

Я глубоко вдохнул – и языки огня устремились через ноздри, заполняя легкие. Спустя несколько вдохов пламя уже распространилось по всему телу и стало заполнять его. Цепи застонали, из последних сил стараясь удержать своего пленника. Я вдохнул еще раз – и стальные путы разорвались.

Раньше, когда я впервые увидел себя настоящего – бледное мерцающее энергетическое тело – я был простым существом с небольшим запасом личного света. Затем, на Невинском концерте группы "Седьмая тропа", я сгенерировал огромный объем энергии и впитал его в себя. Конечно, сразу за этим мне пришлось почти всю эту силу израсходовать, но она успела увеличить мой потенциал за счет полной потери личного изначального света. То есть, раздула энергетический сосуд моего тела, как расширяется желудок обжоры. Впоследствии в этот "желудок" я мог накапливать гораздо больше силы, чем доступно простому человеку или даже Стражу, но и не был застрахован от ее полной потери, так как личный свет служил еще и неприкосновенным запасом человека и окончательно мог израсходоваться только в случае смерти. Чем больше размер этого "желудка" у существа, тем легче туда поступает энергия. И тем мощней будет инерционная сила, если этот сосуд резко опорожнить. Я напоминаю это для того, чтобы вам легче было представить все последующие события.

Освободившись от цепей, я ликовал. Я думал, что обманул Хаос, ибо Ему в очередной раз не удалось расправиться со мной. Я ликовал над Отцами, возомнившими себя судьями, десницей своего молодого бога. Я радовался, что мне удалось избежать страшной смерти. Это светлое чувство победы и радости распространялось от меня яркими лучами энергии, расходившимися по всем каналам Судьбы, заполнившей сначала площадь, а затем, пронзая даже бетонные стены домов, охватило весь город. Сила текла из меня так легко, и так приятно было излучать ее, что контролировать этот процесс я больше не мог. Блаженство, эйфория одурманили моих верных волков.

Пораженная площадь смотрела на чудо – костер одного из приговоренных вдруг начал гаснуть. Потом бедолага сбросил цепи и улыбнулся сгрудившейся на площади толпе. На эшафоте воспылало яркое солнце.

А затем – начались действительные чудеса. Снег таял на прогретом асфальте и от теплого воздуха; на деревьях мгновенно возникли и распустились почки; совсем юные светло-зеленые ростки проклюнулись из парящей земли. На клумбах с фантастической быстротой набухали и распускались разноцветные бутоны. Все аккумуляторы ближайших автомобилей, батареи телефонов и прочих девайсов зарядились до отказа. Вспыхнули фонарные столбы, новогодние гирлянды на елках и в окнах домов, зацвели витрины магазинов. Тяжелые облака бросились в стороны прочь от города, слезли с неба, словно старая загрубевшая кожа, обнажив молодую синеву...

Неожиданная весна распространялась от эшафота, заполняла дома, улицы, районы, весь город – и текла дальше по Кубанской долине. За несколько минут в радиусе нескольких десятков километров от Невинки возник цветущий эдем посреди законной зимы.

Неужели это Господь явился к ним? Неужели Он услышал их молитвы и взошел на костер, дабы испытать их веру? Неужели закончится этот кошмар?.. Люди в благоговении опускались на стремительно тающий снег, демонстрируя покорность и свое бессилие перед Высшим Разумом, перед Спасителем.

А Высший Разум тем временем одурманила победа и стремление поднять свой стяг, возвыситься над остальными, так что ни о каком разуме у этого существа и речи идти не могло.

Я, будто набравши полную грудь воздуха, стремительно освобождал легкие, а поток воздуха уносил меня в сторону от самого себя. Чем ярче становился излучаемый свет, тем дальше казался мир. Пока в один момент я не увидел его границы – черный контур за-Реальности вырастал на периферии мировосприятия и постепенно заполнял собой Всё. Мир сужался, превращался в размытое пятно, а затем – в точку. Когда пропала и точка, я пришел в себя от душащего чувства и оказался в абсолютном мраке. Моя сила полностью исчезла. Будто водитель машины, упавшей с высоты в глубокую реку, я на время потерял сознание, а когда очнулся, вокруг была уже одна вода, а в легких – ни глотка кислорода. Я начал выбираться из этого места – туда, где, по моему мнению, находилась точка мира в последний раз. Жажда воздуха все крепче сжимала горло, лишая воли для спасения и помутняя рассудок. Я барахтался изо всех сил, пытаясь всплыть, но ничего не получалось. Более того – внизу появился водоворот, непреодолимая сила тянула на дно еще настойчивее. Воронка выглядела настолько ужасающе, что не оставалось сомнений – по другую сторону сингулярности нет даже смерти.

Я падал бесконечно долго – непроглядно-черное око воронки как будто не приближалось, но контуры ее заполняли большую часть оставшегося во мне сознания. Я знал, что выбраться уже не удастся – силы для этого не оставалось, я израсходовал ее всю до последней капли, и в огромном пустом "желудке" образовался вакуум. Сила вакуума заставила "желудок" пожирать первое, что попадется – то есть меня. Звучит ужасно, но таков реальный мир материи и энергии: я проваливался сам в себя, подобно старым звездам-гигантам. И вес огромной концентрации материи-энергии пробил микроскопическую, не больше ядра атома, Черную дыру, в которую я падал...

Заполнявший все мрак неожиданно затрясло. Послушался "БАМ!", приглушенный вязкой толщиной "воды". Еще один удар, чуть точнее – и по мраку пробежали радужные всполохи. Я понимал, что кто-то или что-то пробивается ко мне, но протянуть навстречу руку не хватало ни сил, ни воли. Удары слышались все точнее, а всполохи горели ярче, пока надо мной не появилась другая воронка – переливающаяся всеми цветами радуги.

Я оказался среди двух сил, жаждущих втянуть меня в себя. Я был настолько крохотным, что разорвать меня на две части они не имели возможности, а лишь растягивали в длинную-длинную точку. И по ходу этого процесса сознание мое светило все ярче, а черная воронка делалась уже. Это происходило с образованием боли и с увеличивающимся чувством собственного объема. В меня вливалось что-то инородное, однако совершенно дружественное и безопасное.

Я начал чувствовать себя: появилась голова, выросло туловище, из него вытянулись отростки рук и ног. В пустом теле возникли внутренние и внешние органы. Я будто рождался заново. Черная воронка исчезла, впереди, набирая яркость, крутилась радуга.

Наконец я смог разлепить веки – и в глаза вонзился ослепляющий свет.

Я понял, что лежу на спине, а щеки и нос щекочут кончики длинных волос. Вика сидела на мне, упершись руками в мои плечи. Сама она была бледна как смерть, глаза безумно горели, а грудь ходила ходуном. Вика требовательно и даже с угрозой глядела на меня, так что казалось, стоит вновь уйти в беспамятство, как она меня тут же прикончит.

Заметив, что я пришел в сознание, черты Викиного лица разгладились, глаза устало закрылись. Дрожащей рукой она вытерла пот со лба и прижалась ко мне.

– Он чуть было не забрал тебя, – прошептала Вика прямо мне в ухо. Я был настолько ошеломлен этим приключением, что не мог вымолвить и слова.