Текст книги "Шлак 3.0 (СИ)"

Автор книги: Олег Велесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шлак 3.0

Глава 1

                                       

Я вернулся в блок. Ранг свободного агента позволял валяться на нарах сутками, главное, трать необходимые девять статов, и всё будет в норме. Ожидая очередного особого сотрудничества, я пытался найти в планшете хоть какую-то информацию о проводниках: кто они, из чего сделаны и какими способностями обладают. Всё, что удалось отыскать, отливало резким негативом. Мёрзлый говорил, что проводников не любят. Увы, это слишком мягко сказано – их ненавидели. Даже малейшее подозрение на то, что человек является проводником, приводило к мгновенному стуку в Контору, после чего подозреваемый исчезал навсегда. Чаще всего, в последний раз такого неудачника видели в компании с Матросом, двигающихся в направлении четвёртого выхода. Из этого можно сделать только один вывод: все сообщения о проводниках попадали в Центр безопасности, а потом уже Дряхлый проверял кандидатов на предмет их соответствия доносу. Судя по тому, что количество проводников среди сторонников Мёрзлого не увеличилось, доносы оказывались ложными, а подозреваемые пополняли ряды тварей в яме.

Ненависть к проводникам, похоже, намеренно культивировалась сотрудниками Смертной ямы. Не на каждом углу, но периодически на форумах появлялись предупреждения чаще всего сопровождаемые картинками в стиле Кукрыниксов, дескать, берегись этих тварей в человеческом образе, а иначе будет плохо. Однако, анализируя всё, что рассказал Мёрзлый плюс используя собственные ощущения, какой-либо глобальной опасности для человечества проводники не несли. Да, наши способности позволяли тем или иным способом доминировать даже над теми, кто вколол себе дозу, но это не давало нам подавляющего превосходства. Мёрзлый всего-то испытывал дискомфорт, когда ему лгали, и посредством холода заставлял лжеца сказать правду. Олово обладал отменной интуицией, что позволяло ему предугадывать опасность и уходить с её пути. Живучий, падла, но очень надеюсь, что и на такого живчика рано или поздно найдётся свой хер винтом.

О Тавроди я знал мало, на форумах о нём вообще не говорили, только в новостной ленте иногда мелькали сообщения, вроде того, что он наше всё, великий учёный, спаситель мира и прочая хрень в том же духе. Согласно версии Грызуна, подтверждённой потом Мёрзлым, Тавроди изобрёл нюхач, он же выделил из крови тварей наногранды, разобрался в их свойствах и определил максимальную дозу, при которой человек может их эффективно использовать. Не стану утверждать, что во всём этом ему помог дар, но без него явно не обошлось. То есть получается, Тавроди обладает определённым потенциалом исследователя, возможно, предвиденья.

Ну и теперь я сам. Первое время казалось, что главной моей особенностью является интуиция – эти наползающие на глаза ярко выраженные красные поля и пунктиры, которые то появлялись, то исчезали и скорее путали, чем помогали разобраться в окружающей обстановке. Однако Мёрзлый сказал, что с подобным сталкиваются все, кто начинает регулярно использовать наногранды. Да, это интуиция, но не на уровне дара, а всего лишь её обострение. Краснота впоследствии пройдёт, останется голое чувство опасности. У кого-то это проявляется ярче, у кого-то в крайне ограниченной версии. У меня, похоже, в ограниченной, потому что я умудрился несколько раз подпустить врага со спины, и ни одна волосинки при этом на дыбы не встала.

Зато проявился дар управлять людьми. Это как в шутере от первого лица: беру под контроль тело и вытворяю с ним, что заблагорассудиться. Вижу перед собой всю картину и выбираю оптимальный вариант действия. При этом подконтрольный мне человек прекрасно понимает, что происходит, только не может руководить собственной моторикой. Когда я взял под контроль Вагула, на меня обрушился шквал его эмоций, состоящих в основном из мата и знаков вопроса. Садюга никак не мог понять, почему руки его не слушаются. Как он затрясся, когда Олово кинулся к нему с ножом! В одно мгновение понял, что ему конец, а он не в состоянии ни то что руку поднять, слово не может вслух произнести. И при этом мне удалось получить доступ ко всем его паскудным воспоминаниям и мыслишкам. То есть, я могу не только управлять телом, но и копаться в мозгах, выуживая на свет информацию.

Умение на мой взгляд весьма полезное, но работает только при наличии в крови нанограндов, причём распад их при включении дара происходит с такой скоростью, что за две-три минуты я умудрился растратить четверть дозы.

Так никаких нанограндов не напасёшься.

Дар проявился под давлением событий, как его включать, я не понял, возможно, напряжением сознания, но чтобы это проверить, необходимо зарядиться. Я намекнул Мёрзлому, что мне нужны наногранды, он кивнул и обещал помочь, только вот уже третий день от него ни слуху, ни духу. Союзничек, блин. А ещё нужна тренировка. Я должен научиться мгновенно включать способность и регулировать расход нанограндов. Наверняка существует способ, позволяющий сократить потери заряда при использовании дара. Мёрзлый об этом ничего не сказал, буркнул что-то про время и послал меня к Дряхлому. Может действительно обсудить эту тему с начальником фермы? Пусть он и не проводник, но должен знать много. К тому же, мы теперь как бы в одной команде.

Да, так и поступлю.

Я посмотрел на часы. Почти полночь. Если сейчас отправится в яму, меня не поймут, сделаю это завтра после завтрака.

Утром пришло сообщение от Алисы:

Привет. Чем занимаешься?

Я ждал этого с той самой минуты, как мы расстались. Писать ей первым не решался, боялся показаться навязчивым.

Привет))) Ляжки тяну, наращиваю жир на животе. Пригласишь на кофе?

Ответа не было долго. Сначала я ворочался с бока на бок, не сводя глаз с экрана, потом встал, сходил в помывочную. Прошло уже минут двадцать, а Алиса всё молчала. Может я поспешил напроситься на кофе? Она могла воспринять это как дурной тон.

Почистив зубы и умывшись, отправился в столовую. По пути подмигнул Ровшану. Тот как раз начинал приём недовольных жильцов. Он состроил такую постную рожу, от которой у меня ещё сильнее разыгрался аппетит, поэтому на завтрак я взял манную кашу, сыр с булочкой и кофе-эрзац. Всё это обошлось в девятнадцать статов. Шикарный такой завтрак получился.

Когда допивал кофе, пришёл долгожданный ответ:

Сегодня не получится. Давай в другой раз.

Когда?

Я сообщу.

Хорошо, буду ждать. Как там насчёт особых заданий? Я уже четвёртый день без работы. Скоро статы закончатся.

С этим не ко мне. Я только курирую, а задания аналитическая группа раздаёт.

Понятно. Ладно, до встречи.

Чмоки.

Она меня поцеловала! Господи, она меня… Пусть виртуально, неважно, главное сделала это. Я подумал послать ей ответный поцелуй, но отказался от затеи. Даже не думай, Женя, даже не думай. Во-первых, ты женат, во-вторых… Первого вполне достаточно. Данара, Данара… Я по-прежнему люблю её, хоть и понимаю, что вряд ли когда-нибудь увижу…

Всё, забыли. Мне нужен Дряхлый.

Я отнёс поднос с посудой на мойку. Надо поспешать. Не уверен, что к главному фермеру меня пустят без предварительной договорённости, слишком он занятой человек. Чтобы увидеться с ним в прошлый раз, Ровшану пришлось устраивать революцию в блоке. Посмотрим, что потребуется сегодня.

В коридоре я встретил Гоголя. Он был один и без обязательной для внутренней охраны атрибутики. Выходной заработал? Шёл он со стороны рабочего выхода к Радию. Как обладатель синего статуса, Гоголь жил в восьмом блоке. Бывать в нём мне до сих пор не доводилось. У входа в восьмой блок отдельный пост охраны, заглянуть, не имея допуска, нельзя. Люди говорили, что вместо нар там двухуровневые комнаты, а цены в столовке ниже на порядок. Да и в магазине всё дешевле и выбор шире, а если чего нет, то можно заказать по каталогу, и товар доставят в тот же день. Оно и понятно – синие вам не коричневые и уж тем более не клетчатые. Интересно, а где живут зелёные? У Ровшана своё лежбище при блоке, отлучаться с рабочего места староста не имеет права. А у остальных? За всё время прибывания в Загоне, людей с зелёным статусом я видел немного, четыре, может быть, пять. Но в любом случае, им надо где-то жить. Семьи опять же. У того же Ровшана три неутомимых сожительницы, что не удивительно ввиду его служебного положения, и он содержит их получше, чем некоторые своих официальных жён.

Впрочем, это всё лирика, а Гоголь внёс в мою жизнь реальность.

– Дон, какого беса ты в коричневой рубахе разгуливаешь? По принудиловке соскучился?

Я и забыл, что с переходом в ранг свободного агента, снова стал клетчатым и мне полагалось вернуться к прежнему чёрно-белому состоянию.

– Сменю, спасибо, что напомнил.

– Галина на тебя злая, – Гоголь качнул головой. – Очень злая. Конкретно ты ей нахамил. Приказала ловить тебя на любых мелочах. Многие мужики с пониманием, зря придираться не станут, но найдутся, кто принудиловку на пустом месте присудят, лишь бы Галина их лишний раз похвалила.

– Разберусь. Сам куда намылился? Галина отгулом наделила?

– Аж на пять дней, – кивнул Гоголь. – Ты новости не читаешь? Завтра новое шоу стартует, я охотник, свою группу собрал.

Он приосанился, как будто подвиг совершил, но я не видел, чему тут радоваться.

– Нынче зайцы клыкастые пойдут, в курсе?

– В курсе. Только я людей не со свалки подбирал. В моей тройке у всех калаши, две гранаты. Будь у меня граната в прошлый раз, ты бы сейчас здесь не стоял.

– Как знать, может и зайцам выдадут, хотя бы одну, в качестве сюрприза для самоуверенных умников. Любишь сюрпризы, Гоголь? Прилетит к тебе такой под ноги, что делать станешь?

– Никто не вечен. Зато суточные подняли до тысячи, а премиальные за зайца до двух с половиной. Да и зайцев стало больше. Завтра в Радии посмотришь, как я их валю.

– Первый день не интересный.

– Теперь будет интересно. Правила поменялись, бить зайчатину можно со старта. У меня зона охоты вдоль железнодорожных путей, туда до хрена дебилов попрётся. Статы на счёт рекой потекут.

Я не стал его разубеждать. Дебилов действительно до хрена, только, как я слышал, среди зайцев процент добровольцев за семьдесят зашкаливает, а значит, народ пошёл туда не для того, чтобы его валили. Месиловка намечается та ещё. Может снова в зайцы податься? Время есть, вакансию для меня по старой дружбе найдут. Если позволят свою амуницию взять, тогда Гоголю со мной лучше не встречаться.

Возле арсенала расстались. Гоголь пристроился в конец длинной очереди к окошку за оружием, а я направился дальше. Возле Радия встретил ещё одного бывшего сослуживца. Перед заслонкой переминался с ноги на ногу Ковтун. Нормальный мужик, он мне нравился в отличие от злобного как сторожевой пёс Аргона. Одет и снаряжён согласно Устава, непонятно, какого беса он тут забыл. Заслонка – зона ответственности внешних.

– Привет, Дон, – заулыбался Ковтун.

– Привет, – кивнул я. – Во внешники перебрался?

– Куда мне безоружному. Если только по доброте душевной подарит кто ржавую одностволку. У меня жена, двое деток, тёща. Ни скопить, ни развернуться. Все статы на семью уходят.

– На детей, вроде как, Контора доплачивает.

– Талоны на особое питание. Мелочь. Жена не сотрудничает, тёща ворчит, с детьми сидеть не хочет, только жрёт. Задолбала такая жизнь. Так что не обессудь.

– Ты о чём?

– О том, что ты одет не по статусу. Галина сказала, ты со вчерашнего дня свободный агент, а все свободные агенты в чёрно-белом ходят, – он напрягся, лицо стало злым. – Штрих-код предъявляем. Быстро!

О как! Я опешил, пальцы подсознательно сжались в кулаки. Пусть Гоголь и предупредил, что во внутренней охране у меня товарищей больше нет, но как-то всё резко получилось.

– Ты чего, Ковтун? Так закричал, что я едва не обделался. Помилосердствуй, не пугай меня.

– Выполняй, что приказано! И кулаки расслабь. Расслабь, говорю! И не дёргайся! Мне с тобой в рукопашке не соревноваться, видел, как ты с фермером расправился. Он рапорт писать не стал, а я, если ударишь, напишу. За нападение на сотрудника охраны месяц принудиловки прилетит не заморачиваясь. А пока три дня, и радуйся, что так мало. Ну?

Я опустил руки. Вот сука этот Ковтун. Когда под одним логотипом ходили, в уши мурлыкал, ластился, а едва разошлись, кандалами трясти начал. Ладно, стерплю, деваться некуда. Свод законов сейчас на его стороне.

– Проверяй, – протянул я ему запястье, хотя что проверять, если мы оба знаем, какой у меня статус на самом деле.

Ковтун навёл сканер, ухмыльнулся.

– Так и есть, Дон, нарушение положения о статусе. Ты шлак, а рубаха коричневая. Внимательнее надо быть, – он вывел на планшет форму «Протокол». – Я могу ещё пару несоответствий найти, но на первый раз прощаю. Номер свой диктуй.

Я не стал кочевряжиться. Можно, конечно, с левой под дых, как Матрос мне когда-то, но Мёрзлый этого не одобрит.

– Двести сорок, сто двадцать семь, сто восемьдесят восемь.

Ковтун быстро забил цифры и кивнул:

– Вперёд пошёл.

– Сам поведёшь?

– Мне помощники без надобности. Ты теперь в базе числишься как принудильщик, попытаешься сбежать, окажешься вне закона. Любой загонщик или дикарь получит право тебя убить. Но ты же не дурак, Дон, тебе этот геморрой не нужен. Посидишь на ферме трое суток, листья пожуёшь, выйдешь. Потом ещё что-нибудь нарушишь, опять посидишь. У меня такое чувство, что ты рецидивист, Дон. Полгодика на ферме отработаешь однозначно. Похудеешь, стройным станешь, а то вон какую ряху отъел.

– Полгодика? Ну-ну, выслуживайся. Думаешь, Галина тебе шоколадку купит?

– Зря глумишься. Галина Игнатьевна из тех, кто добрых дел не забывает, а за тебя уж и подавно вниманием не обойдёт. Нельзя хамить таким людям, Дон, нельзя.

Переговариваясь, дошли до ангара с БТР. Дальше Ковтуна не пустили, командир бронетранспортёра по рации вызвал конвой из фермерской охраны. Те приняли меня под белы рученьки и отвели в знакомую камеру.

С той поры, когда я отдыхал в ней последний раз, ничего не поменялось. Принудильщики сидели вперемежку с донорами, последних можно было определить по серым лицам приговорённых к трансформации. Я сочувственно причмокнул, но не более того. Из тех, кого мы взяли в рейде, не было никого, успели отправить на трансформацию. Процесс капитализации начался. Сколько дней прошло? Два? Сейчас они ещё выглядят нормально, а вот завтра начнётся ломка. Семьдесят рыл одновременно начнут орать. Впрочем, орали и сейчас. Крики, вопли и рычание не утихали в яме ни на минуту. Подобный аккомпанемент на «Лунную сонату» не вытягивал, поэтому спать под него так себе удовольствие, но куда деваться. Я прошёл подальше от решётки, раздвинул пару тел, освобождая место, и прилёг. Утренний развод на работы закончился не меньше часа назад, до обеда можно спать спокойно.

Смешно получилось: шёл в яму и попал в яму, правда, не туда, куда стремился. Что я там говорил, Матрос со смеху сдохнет, когда меня увидит? Так и случилось, пускай гроб себе заказывает.

Напротив у стены сидела девчушка, которую мы с Гоголем приговорили. Детей к работам в яме не привлекали, но от наказания не освобождали. Всего таких недоработников в камере оказалось пятеро. Ещё три девочки и мальчик что-то чертили на полу, проговаривая вслух считалки, иногда вымеряли пальцами квадраты, но чаще отвешивали друг другу полновесные щелбаны.

– А ты что с ними не играешь? – спросил я.

– Они из третьего блока, у нас война. Мне нельзя с ними играть и разговаривать.

– Я тоже из третьего блока.

– Ты взрослый, ты не считаешься.

– Тогда садись рядом, – я бесцеремонно подвинул ещё одного соседа. – Хочешь историю расскажу?

– Какую?

– А какие ты любишь?

– Страшные, и чтобы было немножко про любовь.

– Не рано тебе про любовь?

– Не рано. Про любовь никогда не рано, особенно про красивую. Знаешь такую историю?

– Ну-у, – неуверенно протянул я, – не помню. А ты знаешь?

– Одну. Хочешь расскажу?

– Расскажи.

– Значит так, – девчушка приосанилась. – Было это давно, я тогда ещё не родилась. Разворот уже случился, но жили плохо, хуже, чем сейчас. Мне здесь кашу каждый день дают и белый хлеб с маслом, а тогда детям не давали. Контора тогда воевала с Комитетом спасения за место под солнцем. Бабушка говорила, люди очень злые были, потому что с едой было плохо, а станок почти не работал, потому что на большую землю ничего не отправляли.

– А сейчас что отправляют?

– Наногранды. Ты не знаешь что ли? Об этом все знают. А тогда нанограндов не было, и станок работал плохо. Конторщики с комитетскими и с глаголами насмерть бились. И с тварями тоже бились, но твари в городе живут, сюда они редко прорывались, здесь и без них кровушки хватало. Конторщики никого не боялись, защищали загонщиков всем чем ни попадя. И стреляли, и резали. А ещё они первыми стали наногранды себе колоть, потому и победили. А пока не победили, у них была очень красивая девушка. Я когда вырасту, такой же красивой стану. В неё сразу двое конторщиков самых сильных влюбились. Они друзьями были, а из-за той девушки рассорились. Она выбрала самого-самого сильного и красивого и собралась за него замуж, и тогда второй её похитил и…

Девчушка замолчала, подбирая слово.

– Надругался. Понимаешь, что это?

– Понимаю. А имена у тех друзей и у девушки были?

– Были. Только я не знаю, и никто не знает, потому что это сказка. Мне её бабушка рассказывала, и она говорила, что сказка – ложь. И ещё что-то про Лукоморье. Слышал про него?

– Слышал, – кивнул я и продекламировал. – У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том, и днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом. Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит. Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…

– Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей… – подхватили слева.

– Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей… – поддержали с другой стороны.

Голоса унылые и слабые, потому что место само по себе к веселью не располагало, но все вместе мы прочитали ещё несколько строф:

– Там лес и дол видений полны, там на заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных, и с ними дядька их морской…

То, что в Загоне, а уж тем более в Смертной яме люди наизусть читают Пушкина, для меня прозвучало откровением. Вот он наш культурный код. На века. Воздвигай любые препятствия, отправляй в параллельные миры, а он всё равно пробьётся чрез все препоны, и победит.

– Ну, а чем история закончилась? – спросил я.

– Там мутно очень, – девчушка махнула ручонкой. – Девушка сбежала, но её поймали плохие люди из города и убили, а жених отомстил всем: и плохим людям, и похитителю. И сам тоже погиб. Такая вот сказка. Бабушка говорила, что у сказки продолжение есть и что она обязательно расскажет мне, когда подрасту, но не успела.

– Умерла?

– Не знаю, может, и не умерла ещё. Её в тварь обратили по мягкой процедуре. Мы тратили мало, а пенсии не было, вот и пришлось её отдать, – в глазах девчушки блеснула злость. – Лучше бы мамку с папкой отдали. Их не жаль, они нюхачи. А бабушка учительницей была, пока не обезножила. Заботилась обо мне. А как обезножила, пришли фермеры и забрали её. Я до сих пор плачу.

Глаза ребёнка наполнились влагой, по щеке прокатилась полновесная слезинка. Но выглядело это не по-настоящему, эмоции казались не подлинными. Девчушка не отводила от меня испытующего взгляда. Ждала ответной реакции, то ли жалости, то ли добрых обещаний, дескать, освободимся и я помогу тебе, чем смогу, желательно статами. Возможно, и бабушки никакой не существовало, а если и существовала, то в каком-то ином образе, не учитель, а сборщица крапивницы. Но сказка наверняка имела под собой реальные события. Сказки на пустом месте не рождаются, и у этой тоже должна быть отправная точка. Вопрос – от чего отталкивался первый её сказитель?

А девчушка, не дождавшись от меня какого-либо сочувствия, рассержено фыркнула и вернулась на прежнее место, что только укрепило моё предположение о фальшивом горе по никогда не существовавшей учительнице.

Глава 2

После обеда, состоявшего из листа крапивницы, меня в компании ещё двух принудильщиков отправили на сотрудничество. Дали в руки мётлы, велели подметать галёрку вокруг ямы. В диаметре яма была не меньше сотни метров, так что объём работ предстоял не маленький. Махая метлой, я частенько подходил к краю, обведённому бетонным барьером, и заглядывал вниз. Там, на глубине трёх этажей, шевелилась жизнь. Десятки тварей доживали век, нагуливая в крови наногранды. Я видел, как им вывалили несколько мешков крапивницы; твари двинулись к кормушке, сейчас начнётся бойня. Я отставил метлу и приготовился к зрелищу. Коптич рассказывал, как багет в одиночку перебил стаю язычников, и порадовать себя похожим зрелищем было бы забавно.

Однако ничего не произошло. Твари огрызались друг на друга, толкались, но до прямого столкновения дело не доходило. Удивительно. Сама природа создала из кровожадными, посмотришь на рожу – и становится дурно, однако приём пищи, если подобное определение можно отнести к мутантам, прошёл относительно спокойно. Твари брали по несколько листьев и отходили в сторону, торопливо заглатывая свою порцию.

– Удивлён?

Я обернулся. За спиной стоял Дряхлый. Он прогулочным шагом подошёл к барьеру, облокотился и пальцем указал вправо.

– Вон там у стены видишь лизун?

Я проследил за направлением. Там действительно сидело подобие страшилки из комиксов, напоминающее старого шимпанзе. Старого, потому что от затылка вниз по хребту тянулась полоса седой шерсти. Для тварей такие полосы показатель возраста. Этому лизуну лет… даже боюсь подумать. Наверное, один из первых от начала Разворота, да и обратился в серьёзном возрасте.

– Вижу.

– Между собой мы зовём его Кротом. В яме он уже больше двадцати лет, – подтвердил мою догадку Дряхлый. – Он главный среди этого сброда, руководит всем внутренним процессом, начиная от порядка и вплоть до выдачи претендентов на сушку. Твари слушаются его как отца родного.

– Лизуны самые слабые из всей этой зачумлённой линейки монстров, – сказал я.

– Верно, – согласился Дряхлый. – Физически они слабее остальных. Ни скорости, ни силы, регенерация немногим выше ящерицы. А вот в ментальном смысле равных им нет. Не сравниться никто. Где бы лизун не появился, он берёт под контроль всех тварей. Основное средство коммуникации между ними – простейшие жесты и мимика, причём основную роль выполняют глаза. Общение взглядом. Возможно, лизуны обладают зачатками телепатии, передают сообщения при помощи образов. Точно ответить на этот вопрос нельзя. Необходима серьёзная дорогостоящая аппаратура, которая позволит провести изучение этого феномена. Но Контора отказывается выделять средства. А жаль, – он поморщился. – Я уверен, мы на пороге величайших открытий, которые изменят понимание мира в целом.

Лизун повернул голову в нашу сторону, как будто почувствовал, что мы говорим о нём. А может, действительно почувствовал, или услышал каким-то своим внутренним ухом.

На форумах много пишут о тварях: повадки, способности, как не попасть к ним на ужин. В основном это касается багетов и язычников, их чаще остальных можно увидеть на экранах планшетов и Радия, отсюда и дополнительное внимание. Кое-что просачивается о пёсотварях и подражателях. О лизунах почти ничего. По умолчанию они считаются безопасными. Не известно ни одного случая, когда лизун напал на человека. Тут уж скорее лизунам надо бояться придурков, внезапно возомнивших себя старателями и вышедших на сушку.

– Мёрзлый сообщил мне о твоём даре, – резко сменил тему Дряхлый. – Не знал о таком. Управлять людьми… Давно он у тебя проявился?

– На Василисиной даче впервые.

– Каким образом?

– Под давлением обстоятельств. Поднесли нож к орешкам, я и взбрыкнул. Неприятно, знаете ли, когда ваше естество щекочут острым лезвием. Тут какой угодно дар проявится.

– И как ощущения?

Я пожал плечами.

– Сначала удивление, потом пошёл всех крушить. Ну а в конце опустошение, жажда, упадок сил. Чуть не сдох, короче.

– Это от того, что ты одномоментно использовал весь запас нанограндов.

– И что делать?

– Контролировать выход. Используя дар, никогда не торопись. Сохраняй хладнокровие, все эмоции – вон. И уж точно ничего не надо крушить. Как в том анекдоте: спокойно спускаешься с холма и имеешь всё стадо. Как только возьмёшь наногранды под контроль, расход резко уменьшится. Понятно?

– Понятно. Осталось получить дозу, и можно начинать тренировки. Не подскажешь, где разжиться парой карат?

– Это уж сам решай. Оружие у тебя есть, ворота открыты. Иди на сушку, с процессом знаком. В артель вступать не советую. Старатели народ наблюдательный, быстро разберутся, кто ты есть. Им проводник – как выигрыш в лотерее. Заставят работать на себя, либо сдадут Конторе, читай – Тавроди. Из его лап живым уже не выберешься. Но выбор опять же за тобой.

– Я от Олова ушёл со всей его бригадой чёрных плащей, с артелью тоже как-нибудь справлюсь.

– Хочешь испытать судьбу? Пожалуйста. Только старатели не людоеды, они с тварями в рукопашную сходятся, с тобой тоже не побоятся. Один на один может и не сладят, но всей артелью – не сомневайся.

Я припомнил нашу встречу с Грызуном в «Отвёртке». Он не струхнул перед наведённым автомата, да и вообще не походил на труса, просто заговаривал зубы, сокращая расстояние. Был уверен, что справиться. Так что Дряхлый сейчас не пугал, знал, что говорит.

– Тогда пусть Мёрзлый меня дозой обеспечивает.

– Мёрзлый и без того рискует. По идее, он к тебе даже подходить не должен. Ты слишком заметная фигура в Загоне. Кровавый заяц. Если станет известно, что начальник безопасности проявляет к тебе интерес, об этом сразу доложат Тавроди. А уж если всплывёт, что Мёрзлый передаёт тебе наногранды, тогда сразу беги в конгломерацию, да и то я не уверен, что тебя оттуда не достанут.

– Вас всех послушать, так этот Тавроди маньячило похлеще Олова.

– Похлеще или нет не знаю, но в поле его зрения лучше не попадать.

– У него какой дар?

– Без понятия. Он мне не докладывал, а сам я как-то стесняюсь спросить. Олово однажды попытался узнать, теперь в горах живёт.

– Так они из-за этого рассорились?

– Кто «они»?

– Олово, Тавроди, Мёрзлый и Гук. Я фотографию видел, на которой они вроде бы друзья. Улыбаются. С чего они вдруг рассорились?

Дряхлый сузил глаза.

– Ковыряться в прошлом опасная затея, Дон, а ковыряться в прошлом таких людей как эти вообще смертельно.

– А что тут особого? Фотография и фотография, кусок бумаги.

– С фотографий обычно всё и начинается. Ладно, ты мети дальше…

Он собрался уходить, но я остановил его.

– Погоди, Дряхлый, ты же всё равно в яме главный, так? Отпустил бы меня? Ты сам сказал, мне на сушку надо, а ваша принудиловка только настроение портит. Душа по свободе плачет.

– У тебя какой срок?

– Три дня.

– Вот через три дня и отпущу. Dura lex, sed lex[1]. Не надо нарушать правила, а тем более хамить уважаемым людям. Впрочем, вечером Мозгоклюй пожалует. Завтра очередное шоу начинается, ему зайцы нужны. Если есть желание, могу отправить на подработку.

– Мёрзлый тебя за такую идею не похвалит, – насупился я.

– Как знаешь, – он кивком указал на метлу. – Тогда вот твоё оружие на ближайшие семьдесят два часа. Начинай атаку.

Вечером действительно явился Мозгоклюй. Получилось, как в прошлый раз: все желающие и способные к передвижению встали вдоль стены. Мозгоклюй с мисс Лизхен прошли вдоль строя, отобрали человек пятнадцать. На мой взгляд товар оказался так себе, второй свежести. Добрая половина были из нюхачей, около трети – яркие представители Петлюровки. По каким статьям повезло им попасть на ферму можно лишь предполагать, но трансформации они предпочли участие в шоу, тем более что правила поменялись и шанс выжить увеличился. Готов предположить, что всех их специально отлавливали к началу праздника, дабы охотникам не слишком просто было валить уготованный к ликвидации шлак. Очень рассчитываю, что петлюровцы и добровольцы устроят им кровавую баню. Согласно слухам, витающим от одного форума к другому, народ там подобрался клыкастый.

Я, разумеется, участвовать в мероприятии не собирался. На фига оно мне? Был я там, не понравилось, лучше уж к зрителям. Сидя в камере посмотреть шоу вряд ли получится – планшеты отобрали, телевизора нет – но срок мой заканчивается аккурат к финалу трёхдневного празднества, так что успею глянуть, чем там сердце успокоится.

Мозгоклюй заметил меня. Впился взглядом, побледнел, и не поймёшь сразу: обрадовался или испугался.

– Привет, – подмигнул я.

– Ты опять здесь, – это был не вопрос, а утверждение.

Мисс Лизхен отреагировала однозначно издевательски.

– Ох ты, снова это чудо. Надеюсь, тебя на трансформацию приготовили.

– Увы, – состроил я грустную физиономию, – всего-то на принудиловку. Через пару дней отпустят.

– Жаль, – судя по тону, мисс Лизхен действительно было жаль. – Интересно было бы посмотреть, в кого ты трансформируешься. Наверняка, в какого-нибудь язычника. Такое дерьмо во что-то более приличное трансформироваться не в состоянии.

Не знаю, как вообще возможно трансформироваться во что-либо приличное, ибо твари сами по себе не могут быть чем-то приличным, поэтому я показал ей средний палец, на что она изобразила презрение и отвернулась.

Отобранный материал увели. Возле решётки на секунду задержался Матрос, покачал головой и тоже ушёл. Камера опустела на треть. Но это ненадолго, завтра ретивые охранники вроде Ковтуна, пополнят наши ряды.

Утром я надеялся снова отправиться в обход ямы с метлой в руках. Работа пыльная и нудная, но физически не тяжёлая. Однако сегодня распределением командовал Матрос. Он назвал десяток номеров и среди прочих мой. Через галёрку, нас провели в боковой проход, в конце которого находилась спусковая площадка на нижний ярус. Внизу суетилась целая команда в чёрных халатах и с логотипами ямы на груди. Нам выдали кожаные фартуки и респираторы. Четверо охранников упакованные по полной программе, встали по бокам. В груди заныло: что ещё за новшество? Воображение выдало ряд картинок, в каждой из которых меня либо скармливали тварям, либо самого превращали в тварь. Хотя глупость, конечно, на кой тогда дали респираторы? Нет, тут что-то другое.

Матрос прояснил ситуацию:

– Идёте на разделку. 240.127.188, ты со мной.

Он обратился ко мне по номеру, а не по имени, как к заключённому. Неприятно, потому что после того разговора во время рейда, я начал испытывать к нему симпатию: ещё не друзья, но уже не враги. Но может быть это такая замысловатая интрига, чтобы остальные не догадались, что мы отныне из одной команды.

Мои сокамерники уже знали, что такое «на разделку» и уверенно направились по широкому штреку вглубь яруса. Охрана осталась на месте, значит предназначалась она для каких-то других целей.