Текст книги "Сто одно стихотворение (СИ)"

Автор книги: Олег Филипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

и говорил: "Уже ты круче

напишешь вряд ли. Бя-бя-бя!"

Олег Василич покорился

такой убийственной судьбе,

и, знаете, он не напился,

а вышел рыцарем в борьбе.

На все глядеть стал с снисхожденьем,

благословлять всех и прощать,

и занялся церковным пеньем,

чтоб взор к Стремянке обращать.

31 июля 1996 г.

***

Олег Василич Филипенко

был скромен до нельзя в быту.

Он занимал одну времянку,

а мясо отдавал коту.

Он спал на сломанном диване,

не замечая неудобств,

и в облупившейся ва... ванне

растягивался во весь рост.

Олег Василич был послушен

судьбе и зря не унывал.

К гостям и барышням радушен,

он лишь с клопами воевал.

А если видел новых русских

в их неприглядной красоте,

он семечки пред ними лускал, -

короче, был на высоте.

Олег Василич в «Мерседесе»

сидел так просто, так легко,

как будто вырос он в Одессе

и с детства с роскошью знаком.

На самом деле пофигистом

он просто был и потому

и с президентом, и с артистом

легко беседовать ему.

Хоть он рефлексии нечуждый,

но ум его, как инструмент,

не обнаруживал без нужды

свое присутствие в момент.

Из чашки пил вино и кофе

наш неудачник и поэт.

Он в ресторане в Дюссельдорфе

предпочитал всему омлет.

Короче, был во всем великим

Олег Василич, хоть друзья

его клянут, зовя двуликим,

но нам судить его нельзя!

7 августа 1996 г.

***

Олег Василич Филипенко

великий русский был поэт.

Им создавалася нетленка,

и он носил в груди секрет.

Бывало, с кем-то в разговоре

замолкнет вдруг и погрузит

вовнутрь взгляд, а после в горе

вздохнет так тяжко, паразит.

Иль кажется ну вот, ну вота,

он стал как все, такой же хер

как ты да я, ан, глядь, зевоту

скрывает подлый лицемер.

Ему базар неинтересен

с тобою, друг, дичится нас.

Он не поет российских песен,

а лишь смеется, пидарас.

Он новый гимн писать не хочет

для переменчивой страны,

и потому шестерка строчит

нам эти тексты без вины.

Да полно, есть ли в самом деле

в его душе секрет? Боюсь,

что он валяться на постели

способен только, подлый гусь.

Давайте развенчаем, люди,

пока не поздно подлеца,

тряхнем разок его за груди

и в школу вызовем отца.

Пускай посмотрит на созданье

свое, а то немудрено,

что люди терпят наказанье

за то, что все кругом говно.

Олег Василич Филипенко

ничтожный, мелкий человек.

Нам это ясно. Евтушенко -

вот кто велик, могуч навек!

1 августа 1996 г.

***

Олег Василич Филипенко

носил в душе избыток чувств

когда был помоложе. Стрелку

он забивал в саду искусств.

Там он встречался с музой, с горним

сознанием, и навсегда

запомнил тот чудесный вторник

шедевр он написал когда.

И долго, долго он носился

с своим шедевром по местам,

где критик рыкает, дивился

их непотребным головам.

Ушей ослиных, просто задниц

вместо голов он столько зрел,

что очутился среди пьяниц,

чтоб не смотреть на беспредел.

Олег Василич Филипенко

еще велик и потому,

что вновь подняться смог, хоть Генка,

браток, и залетел в тюрьму.

Сухим из вод он снова вышел,

за это я его люблю,

хоть стал он поспокойней, тише,

и не кричит уж: "Застрелю!"

Теперь на все глядит он просто,

быт наш простой зауважал,

и стал для творческого роста

он наблюдать природу стал.

Такой вот милый и хороший,

простой и умный человек

живет средь нас и любит кошек,

артистов, пьяниц и калек.

4 августа 1996 г.

ИЗ ЦИКЛА 'ДЕТСТВО. В ДЕРЕВНЕ'

II

Звёздная, чёрная, тёплая ночь.

Слышатся возгласы с моря.

Мама ушла на концерт в Дом культуры,

как бы чего не случилось.

Где-то в крапиве стрекочут сверчки,

блеет овца за оградой,

ВИА какой-то сегодня поёт

в клубе. И все из Москвы аж.

Странно, из сАмой Москвы, а сюда

путь их привёл, значит знают,

что есть совхоз такой в нашей стране,

маленький, а им известный.

Да, чудеса... Но когда ж наконец

мама вернётся с концерта.

Бабушка спит уж, и дед вон храпит,

мне б их спокойствие духа.

Тёплая ночь, очень тёплая ночь,

если в трусах по деревне

я пробегуся трусцой, – ничего,

тёмная ночь, не заметят.

Маме навстречу я выйду, авось

встречу ее по дороге.

Ног не порезать бы в сей темноте,

бьют ведь бутылки мерзавцы.

Что же, вон люди с концерта идут,

всё, побегу я обратно,

мама сейчас возвратится, ура,

прям облегченье такое.

Небо какое! Всё в звёздах. Вот мир

странно устроен, однако.

Что наши горести, беды, когда

всё так ничтожно в сравненье

с космосом? Да. Вот упала звезда.

Жаль, не успел загадать я

это желание, чтобы скорей

мама с концерта вернулась...

1997 г.

V.

Памяти моей бабки

Летним утром я встану и выйду опять променад

совершить перед завтраком, на заржавелой железке

подтянусь десять раз, окунусь в море, рад,

что так правильно жизнь я веду, и смущённо, по-детски,

засмотрюсь на красавицу справа, что роет в песке

ямку с младшей сестрёнкой и буду затем растираться

полотенцем махровым иль вафельным, на волоске

видеть каплю воды, что блестит, а затем возвращаться

стану в дом по дороге, покрытой асфальтом, в жару

мягким, очень горячим для ступней ребенка,

и насвистывать что-нибудь, видя, как брат по двору

уже шастает, ищет меня, и тогда ему звонко

закричу: "Эй, Сергей!" и почти что бегом

устремлюсь я к нему, угадав, что мой брат на мопеде

в это утро, а значит куда-то сейчас мы вдвоём

прокатиться поедем и в лёгкой, весёлой беседе

проведём мы полдня, почти вечность, а после обед,

и любимая бабушка будет борщом и глазуньей

с вермишелью кормить и кричать мне сердито вослед:

"Полежал бы в тенёчке с часок", но меня уже сдуло

со двора, словно ветром, – я к брату помчался гулять,

где забравшись в чужой огород за арбузами, страхом

и геройством своим наслаждаемся с братом опять

как вчера, но уж с меньшим нахальством, размахом,

и залезши в курятник, арбуз об коленку разбив,

с учащённым до нервной икоты биением сердца,

будем есть эту мякоть, лицо и живот извозив

в этой мякоти, пчёл отгоняя, локтем и коленцем

упираясь в куриный помёт и солому, а после бежать

под колонкою мыться, а вечером снова на море

мы отправимся с братом, где будем друг в друга кидать

мокрой тиной, песком, и, не ведая, в общем-то, горя,

поздно вечером я, заглядевшись на звёздную пыль,

загрущу вдруг о жизни, такой быстротечной и бренной,

но усну наконец, и степной безмятежный ковыль

будет тихо шуршать у кровати моей довоенной...

20 июля 1997

***

Ровная дорога жизни.

Глазу зацепиться не за что.

Прошлое исчезло в линзе

с обратной перспективой. Мелочным

кажется всё то, что сделал.

Думаю, что деградирую.

Не то, чтобы старею телом,

но юность свою пародирую.

Знал бы я тогда-то, дерзкий,

что душа пойдет порожняя

по миру на каком-то отрезке,

был в речах бы осторожнее.

Понял я китайцев древних -

вежливость – верх добродетели.

Уходи от мыслей скверных,

ведь на небе твои свидетели.

9 апреля 1999 г.

ИЗ КНИГИ «ПУСТЬ ОДИНОЧЕСТВОМ ДОХНЁТ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫМ...»

***

Пусть одиночеством дохнёт вечнозелёным

И воздуха не хватит для дыханья,

Быть одному и голосом дубленым

Петь только нежный бред воспоминанья.

Колышется вчерашняя вершина,

На свете нет культурного пространства,

Есть только сети образов и глина

В ИЗМЕНЧИВОМ, как признак постоянства.

Но что за дело мне, шахтеру света,

Летайте самолетом в лапидарность,

Я видел Свет, линейкою за это

Я получил от мира в благодарность.

3 июня 2005 г.

***

Вернуться бы под утро в не себя,

Укутаться б в оранжевое поле

И, никого не помня, не любя,

Стать навсегда виньеткой и паролем.

Позолоти мне слово, альбатрос,

Ты дома не имеешь и ты волен

Глядеть на всё, как вечно смотрит нос,

А я хочу – и потому я болен.

26 мая 2005 г.

ПОЭТЫ, ТРЕБУЙТЕ ПРИЗНАНЬЯ!

Не вздумайте не требовать признанья

От мира из воды и колымаги,

Нам все должны – за жгучие старанья

Чертить огнём и кровью на бумаге.

Да, мы, поэты, истину видали

Такую, что и скромности не надо,

Когда крутились Божии педали

У нас в душе и – перед нашим взглядом!

6 июля 2005 г.

***

День кончился, не кончилось лишь зренье,

Оно скользит под разными углами,

И мира раскладное оперенье

Я зрю под монолитными телами.

Хочу увидеть круглого незнайку

В ногах у несгорающего Феба,

Божественную слыша балалайку

Зарисовать все паутинки неба.

А если не получится – в квадрате

Остаться жить, округлость презирая,

И быть как все, не помня об утрате,

И умирать, еще не умирая.

2005 г.

О НЕКОМ ПОФНУТИИ

Пофнутий любит мир теней и колыханий,

Он видит искренность как ряд смешных стараний,

Он бродит там, где шепчут истину ему шалфеи,

И матери рождают пчел для грузноватой феи.

2005 г.

О НЕКОМ ПОФНУТИИ-2

Пофнутий родом был из Ново-Орлеана,

Он звуки понимал как шумность океана.

Он вслушивался зрением в наплывы,

И кровоточил смех его как рана.

Души его прекрасные порывы

Читали два изысканных барана.

Конечно, он счастливчик был, Пофнутий, -

Так мне сказал краснодеревщик муфтий.

2005 г.

***

Я жимолость серебряная в рамке,

Когда гляжу в глаза газели-самке.

И сердце, как гагатовая брошь,

Все накаляется, как нервы самозванки.

Отдайся мне, сияющая ложь,

Дай мне проникнуть в темноту баранки.

Мне твой кружок под кустиком дороже,

Чем истины сверкающее ложе.

1 июля 2005 г.

***

Верните мне обеты и задворки,

Я есть поэт – изящный оборванец,

Я ем из глины дождевые корки,

И прошлого ношу дырявый ранец.

Не слушайте всамделишных пророков,

Вы не вместите огневых горошин,

Откройте окна для прямых пороков

И каждый будет кривизною брошен.

Нам не нужна верховная поэза!

Я кровь смываю с лезвия природы

И говорю: Он все-таки зарезан

И выброшен из проливной колоды!

2005 г.

***

Я протрезвел и выбрался наружу

Из целого соцветия ошибок,

И понял, наконец, что я не нужен

В аквариуме золотистых рыбок.

Что ж, буду плавать там, где хмурый Вася

Высматривает скромную добычу,

И, плавниками воду пидорася,

С печалью неземной глядит набычась.

Я буду ему братом, он сестрою,

И кончим с этим миром разделенных

На умных и неумных, на героев

И на бродяг, в прекрасное влюбленных...

20 июля 2005 г.

***

Сидела бабочка на розовой игле,

Глядела на меня раскосыми глазами,

Летали облака в вечнозеленой мгле,

И пели суслики кривыми голосами.

Откройте мне в открытое окно,

Я вечности должник и друг всему живому,

Вот только серости живое полотно

Колышется лишь так, всегда не по иному.

О, дружба вечная с синицею в руке!

Смазливая и юная дурнушка

Всегда омоет смысл и лыко в молоке

И скажет: посмотри, вот новый Пушкин!

Не верю я, атлет, не верю никому,

А верю лишь звезде пугливого паяца,

Который удручен, которого пойму,

Поскольку и меня хватала жизнь за яйца.

25 мая 2005 г.

КОГДА Я БЫЛ МАРТЫШКОЙ

Забита голова дровами неги

И мыслей непрозрачных чую тяжесть,

И каждый день мечтаю о побеге

Туда, где я мартышка; помню, я же

Всегда мечтал о падающем снеге

И кисточкой вращался на плюмаже.

Когда я был мартышкой, все на свете

Казалось мне избыточным и странным,

Я попадал пороку прямо в сети

И слог мой был изящно деревянным,

Но я родился, Освальд, не за этим -

Зачем – забыл – под полотном пространным.

21 июня 2005 г.

БАБОЧКА БЕЗ НАЗВАНЬЯ

Я бабочка нелепая в квадрате,

Покрыта прошлогодними снегами,

Меня изящно девушки лягали,

Когда я рушником летала в хате.

Теперь о красоте пекутся боги,

А я пекусь о палочке бамбука,

Вокруг меня огни и много стука

И у окна распоротые ноги.

Я не хочу слепого целованья,

Я новый хлеб солю презреньем старым,

Душа моя влюбила все удары

И потому не надо мне названья!

2005 г.

***

Я рыжий, но для истины не рыжий,

Избит, и не избит толпой заочно,

Я вижу то, что человеком движет,

Но только чуть расплывчато, неточно.

И в этот смутный сгусток направляю

Насмешливость свою, а прежде – ужас;

Вы верите в судьбу: я поздравляю,

Вы лишь пельмень, а мне смешно к тому же.

27 июля 2005 г.

МАХАОНЫ

Вокруг брегета пляшут махаоны

В зеленых колпаках и бьют поклоны.

Они глядят на солнечные стрелки

И метят все в цыганские бароны.

У них сердца – резиновые грелки

И их слова – простые закидоны.

Я сам был махаоном в прошлой жизни,

Но не стерпел презрения к отчизне.

2005 г.

***

Слова затертые и чувства

Я достаю из пиджака,

Верните взбитое искусство

Тому, кто хуже простака.

Хочу серебряного неба,

Искусства же хрустальный зад

Я презираю больше хлеба

И всем моргаю наугад.

10 июня 2005 г.

***

Как голова болит из-за китайской розы,

В кустах шиповника укрылся я от стужи,

В Москве ведь в августе ужасные морозы,

Я вновь самим собою вызван и разбужен.

Избыток счастья не грозит седому уху,

Я в прошлой жизни был викарий красноносый,

Я не обидел даже Лайли или муху

И отвечал на все их круглые вопросы.

2005 г.

ПОЭТ

По небу плыли сети, им навстречу

Другие сети плыли словно мошки,

На берегу поэт сиял, и вечер

Показывал все русские матрешки.

Оранжевый достал поэт фломастер

И вытряхнул из сердца хлам прекрасный,

И вот с тех пор он потеплевший мастер,

Хотя в душе он носит гвоздь опасный.

Попавший в сети выглядит нелепо,

Он смотрит волкодавом на пространство,

Он видит сгустки движущихся слепо

И откровенье прячет как убранство.

10 июня 2005 г.

СЕГОДНЯ, ЗАВТРА, ВЧЕРА

Ревнивый отпрыск рыбьего отродья,

Хожу я, вспоминая те томленья,

Когда сама Богиня плодородья

Глядела вверх, где плыл стихотворенья

Волнистый дым, а я дышал, воруя

Слова для наготы и поцелуя.

То было завтра, а вчера наступит,

Когда сегодня притечёт в сегодня,

Тогда кирпичик вдохновенья купит

Журнальный клоп – со славой мертвых сводня, -

Но я-то буду плыть волнистым дымом

Сквозь вас и кирпичи в обложках, мимо...

11 июля 2005 г.

***

Там, где гуляют синеблузые восторги

И непрозрачная прозрачность непрозрачна,

Там страсти грубые ведут земные торги,

Там я живу без главной цели и безбрачно.

А ведь когда-то видел я живое небо,

Где непрозрачная прозрачность вдруг прозрачной

Явилась мне, и потому, где я бы ни был,

Везде живу без главной цели и безбрачно...

2005 г.

***

Расколота фарфоровая кружка

И бог во мне кристаллом лег в осадок,

Зарывшись в землю, костяная мушка,

Смеется синим, будто так и надо.

Я сам себе налью квадратный корень

И выпью уравнение бесстрашно,

И после мою мраморную голень

Пускай поставят там, где боль и брашна.

2005 г.

***

Вокруг меня сухие ломоносы,

Сердца людей – слепые эолиты,

К чему глядеть на вечные вопросы,

Когда они репейником увиты?

То, что прекрасно, то – летает выше,

Все грубости – на землю упадают.

Вокруг снуют серебряные мыши,

И красным смехом, торжествуя, лают.

Я видел чертежи и колыханье,

Зачем мне это знание-обуза?

Верните мне сияние незнанья,

И обморочный свет забудет муза.

2005 г.

***

Когда мне плохо, значит, хорошо мне,

Разбит стеклянный компас в сердце глупом,

Пускай падений всех мне не запомнить,

Всё разберет под солнечною лупой

Тот, кто вотще сидит в каменоломне

И щерится изысканно и тупо.

Люблю я краснобокую угрюмость,

Когда я занят смесью слов и лака.

Не повторяйся же, слепая юность,

Лежи на дне мой брат, и бойся плакать

Над ноющим колодцем, бойся плюнуть

Туда, где воет Божия собака.

2005 г.

***

Я упаду когда-то вверх ногами,

Разбив стеклянный голос об эстраду,

И глянцевое небо с облаками

Устроит конфетти и канонаду.

Я не хочу фальшивого лобзанья,

Противны мне все сахарные квочки,

Пусть не заплачут Лондон и Лазанья,

Завернутые в русские платочки.

Лишь горькие лобзанья вспоминая

Той, что царица сгорбленного рая,

Уйду туда, где встретится другая,

И я предам, от жалости рыдая.

2005 г.

***

В томленья грязные люблю сажать морковь

И ждать, что вырастет: а может быть любовь?

2005 г.

ЗЕВОК

Пока ты говорил, тебе я верил,

Но ты зевнул, и я увидел зверя.

Не нужно философии, дружок,

Вот ты зевнул и приоткрыл мне двери

В животный мир – ты был правдив как бог;

Но ты испортил всё, когда при деле

Вновь оказался ум твой; но теперь

Ему не верил я – ВЕДЬ ТЫ БЫЛ ЗВЕРЬ.

2005 г.

ИЗ ДРУГИХ КНИГ СТИХОВ

***

Всё было так давно, всё было так недавно:

мятежные года, мятежная любовь,

и рухнувший мой мир, и невозможность вновь

ту веру обрести, что оскудела явно.

Теперь без катастроф давно живёт душа,

хоть чувствую порой, что вновь в тупик упёрся,

но выход нахожу, и к жизни я притёрся,

всё глаже жизнь течёт, но всё трудней дышать.

19 мая 2001 г.

ДВУСТИШИЯ

1

Я возвратился с работы домой.

Молча разделся как будто немой.

Снял свой пиджак и рубашку и брюки,

не ощутил ни тоски я, ни скуки.

Только чуть-чуть обломала мысля:

щас вот разденусь, а что опосля?

Чем заниматься? Ага, почитаю.

Но для начала, не выпить ли чаю?

Есть пастила и зефир можно съесть.

Сладкого хочется. Сладкое есть.

Скромен мой быт, чуть богаче, чем птица

я в этой жизни. Нормально, сестрица.

В сердце покой, в голове пустота,

всё хорошо. Обманула мечта.

На выключатель на кухне нажал я,

правильно всё в этой жизни, пожалуй.

Дождик пошёл за окном. Хорошо.

Вот и весна. Что я в жизни нашёл?

Просто привык. Я уселся на стульчик.

Чайник кипит. Будет всё-таки лучше.

Всё еще сложится, нужно лишь ждать.

Впрочем, не стоит впустую мечтать.

Мясо пожарю сегодня на ужин.

Тихо, спокойно. Никто мне не нужен.

2

Лёг на диван. Хорошо ощущать

сытость в желудке и просто лежать.

Просто лежать и читать. Сделал тише

я телевизор. Открыл Макса Фриша.

Нет, надо вырубить телек совсем.

Так-то вот лучше. Включу ровно в семь.

Фриш мой любимый писатель, похоже,

на настоящий момент. Он поможет.

С каждою строчкой души пустота ль

глубже и выше?.. Растёт вертикаль.

Перечисляет предметы писатель.

Им имена дает словно Создатель.

Я удивляюсь: закат, валуны,

море, трава, бледный месяц луны.

Или вот город: трамвай, мостовая,

здание банка, бутылка пивная.

Или герой вот: оделся, взглянул

в зеркало, шаркнул ногой, сел на стул.

Словно наезд кинокамеры: круча,

глина и камни, навозная куча...

Нет философии, есть только мир

образов, жестов. И, словно факир,

преображает писатель предметы:

вот запотевший стакан, сигареты...

Странное дело: как будто открыл

дверь в бесконечность. Такой вот посыл.

Как хорошо. Пропущу я, конечно,

"Новости" нынче. Там новость конечна.

3

Я за столом. На обои гляжу.

То ли пишу, то ли словно вяжу.

Видимо, так коротаю я время.

Что ж, одиночество – лёгкое бремя.

Слева лежат на столе стопки книг,

справа лежат на столе стопки книг.

Девы Марии фигурка из гипса

передо мной на столе, там, где Ибсен.

В рамочке фото: в швейцарских горах

Ира сидит на покатых камнях.

Ножки скрестила, упёрлась руками

в камень холодный. Холодный ведь камень.

Сзади неё вдалеке зубцы гор

снегом покрытые. Неба шатёр.

Солнца лучи у неё за спиною.

Тень перед нею и перед горою.

Что я сижу? Я собрался писать.

Правду сказать? Иль опять промолчать?

Тень на обои от шкафа ложится.

Правда-неправда – всё стерпит страница.

Главное, время заполнить трудом,

чтоб успокоилось сердце потом.

4

То ли простыл, то ли нет. Не понять.

Лай за окном непрерывный опять.

Сорятся, видимо, чьи-то собаки.

Жизнь у собаки от драки до драки.

В горле першит. Не простуды ли знак?

Что-то неважно мне. Впрочем, пустяк.

Жизнь у собаки от драки до драки.

Да. Мы, похоже, как эти собаки.

Страсти, рефлексы, инстинкты взялись

смело за дело. И это-то жизнь!..

Градусник надо подмышку засунуть.

Всё хорошо. Если плохо, то плюнуть.

Просто лежать и смотреть в потолок.

Просто лежать и смотреть в потолок.

Смолкли собаки, а, может, забылся

я, вспоминая, как счастья лишился.

Не огорчаться. К чему? Ни к чему.

Быть благодарным. Судьбе и Ему.

Может, Ему благодарность, как пища,

и не нужна. Я же сердце подчищу.

5

Ветер гудит всё сильнее на крыше.

Снова улёгся, открыл Макса Фриша.

Но положил себе книгу на грудь,

может попробовать лучше уснуть?

Вот и закончился день, так похожий

на предыдущие. День ещё прожит.

Выключил свет и улёгся в кровать.

Не вспоминай. Да и что вспоминать?

Ветер на крыше вовсю завывает.

Дождь за окном. Всё на свете бывает.

Детские страхи припомнил опять.

Сладко их вновь было б мне испытать.

Впрочем, итак беспокойство и смута

в сердце моём всё сильней почему-то.

Это смятенье лелею в душе:

сладко лишь мне и не страшно уже.

Дождь перестал. Ветер стих. Пролетела

жизнь пред глазами. И вот оно – тело,

тело, в котором душа. Тридцать пять

лет говорят ему. Трудно сказать.

Скоро усну. Ничего не тревожит.

Всё улеглось. День ещё один прожит.

Май 2000 г.

СОНЕТ

Весна почти прошла. Прошло и вдохновенье.

А было ли оно? Не ведаю – бог весть.

Последнее пишу сейчас стихотворенье

за этот я сезон весенний. Предпочесть

сонет решился я всем прочим формам. Это

не символ, а, скорей, лишь прихоть, да и та

случайности дитя, поскольку для сонета

мой прозаичен дух, и не влечёт мечта.

Мечты, мои мечты, разбились вы как волны

о берег жизни той, что противостоит

вам многие года, и список ваш неполный

хранят мои стихи, а память не хранит.

Душа как море спит, – на море штиль, не смута,

и всё-таки оно чуть мёртвое как будто.

29 мая 2001 г.

МАЙСКИЕ СТИХИ

1

Вот майский гром, а вот окно,

где в небесах черным-черно,

а дом напротив, белый, блочный,

лучом закатным и проточным,

как светом правды озарён.

И кто в картинке растворён?

Дождь хлещет по асфальту так,

как будто посягает мрак

весну загнать обратно в почку

назло зелёному листочку,

чей взрыв салатовый – на взгляд -

рапидом времени заснят.

Луч солнца скрылся, дождь прошёл

в одно мгновенье: хорошо!

А под окном моим рябина

блестит – рекламная витрина

нерукотворная – корой,

как всех времён телегерой.

2-3 мая 2003 г.

2

Белеют тучки в синеве,

свет льётся с неба слишком яркий,

и возникает без помарки

стих в восхищённой голове.

Щебечут птички за окном,

и льётся музыка из окон

как завиток, как женский локон

в лучах, которые кругом.

Но скрылось солнце, тень легла

как вековечное сомненье,

и за окном всё то же пенье,

но радость в сердце умерла.

3 мая 2003 г.

3

День ярок свеж и бесподобен.

Не обобщай, ты не способен,

гляди сквозь тюль в своё окно

на полдня яркое пятно

до рези в яблоках глазных.

Мир как невеста, ты жених.

Глаза устанут – сфокусируй

своё внимание на синей

футболке, брошенной тобой

на спинку кресла, и напой

весёлый шлягер, вспомнив грустно,

что сердцу хоть легко, но пусто.

3 мая 2003 г.

***

Читать людей, как будто бы донос,

с ума сойти от собственных ошибок,

и утирать брутальный римский нос

своей судьбе спокойствием улыбок.

Я падаю, уже не поднимусь,

как хорошо последнее паденье!

Я весь в ничто перетекаю, жмусь

я к людям, как растение к растеньям...

8 апреля 2004 г.

ЭКСПРОМТ

Когда мне было десять лет,

я выглядел иначе,

я был блондином, не был сед

и был вождём аппачей.

Теперь ничейный я не вождь,

зато себе хозяин:

люблю в окно смотреть на дождь

с метафизических окраин.

29 июня 2004 г.

ЭТО БЫЛО ТАК ДАВНО

Это было так давно:

танцы в клубе допоздна.

Мозаичное панно

"Комсомольская весна".

Светомузыка и хрип

в микрофон, что чуть фонит:

"В свой вагон зашла она,

улыбнулась из окна".

А из этой толкотни

выйди, воздуха глотни,

сигаретку закури,

ни о чём поговори.

В небе звёзды так крупны

словно на лимане соль,

но они мне не видны -

ум мне застит алкоголь.

Лишь потом, когда уже

провожу подругу спать,

я на горнем этаже

встречусь с совестью опять.

И, пристыженный, паду

на скрипучую кровать

и задумчиво звезду

буду в небе наблюдать.

Сквозь ажурную листву

веток яблони в саду

взгляд пущу по существу

и слезами изойду.

22 сентября 2003 г.

ФЕВРАЛЬСКИЙ ДЕНЬ

День серый, но как будто чем-то новый,

летают мошки белые под носом,

и дворник, к испытаниям готовый,

снег посыпает солью, словно просом.

Я в магазин утоптанной дорожкой

иду, в карманах руки отогревши;

сидит старушка на скамейке с кошкой,

и яблоками пахнет снег осевший.

8 февраля 2004

***

День ярок необыкновенно.

Приподнятость как в первый раз.

Я бодр и собран как военный.

Мир совершенен без прикрас.

И комната, где у стола я

сижу, настраивая слух,

вдруг свежая и молодая,

как я, как свет, как всё вокруг.

15 февраля 2004 г.

ГОТЫ

Когда я сдохну, над могилой

прольётся дождь, и никого

я не увижу, даже милой,

и даже друга своего.

Крест покосится, лопухами

могилка прорастёт, увы,

поклонница, смердя духами,

не склонит нежной головы

над важным трупом. Только готы

напившись пива, обоссут

прогнивший крест мой или боты

о край заградки оботрут.

И хорошо. И так и надо.

Я сам как вы, я делал так.

И потому весёлым взглядом

вас провожаю на тусняк...

13 сентября 2004 г.

НОЧНЫЕ МЫСЛИ

Ночные мысли – как укол

иголки в нервное сплетенье,

и мысль двоится: так вот, мол,

и едет крыша от биенья

упорной думы, что ежом

топорщится в мозгу бесплодном,

и душу – ниже этажом

живущую – волной холодной

зальет отчаянье... Но сил

набравшись или выпив водки,

уснёшь и, глядь, переступил

через отчаянье кокотки,

в тебе живущей, словно жизнь

тебя содержит слишком плохо...

Гляди на солнце и держись -

так утром скажешь после вздоха...

27 февраля 2005 г.

ГОРОДСКОЙ ВЕЧЕР

На металлические реки,

по улицам Москвы текущие,

гляжу, почёсывая веки,

и думаю о нашем будущем.

И думаю: вот это на фиг

цивилизация! С ума сойти!

Курчавый, как Артём Варгафтик,

не скажет Бог: рукой не мацайте

моё Творение, уроды!

А мы такие, мы рукастые!..

И в металлические воды,

текущие "Оками", "Маздами",

«Тойотами» и «Мерседесами»,

вхожу я, пасынок Московии,

и напеваю тихо: бэса мэ...

ну то есть... муча... ну вы поняли!..

12 января 2005 г.

***

Я шёл сегодня по улице,

капало с крыш, светило солнце,

было ярко, приходилось жмуриться,

и потому я походил на японца.

Я думал о тайной печали

и радовался весеннему настроению,

у книжного магазина кричали

весело девушки – новое поколение.

Было шумно – Тверская всё-таки,

как хорошо жить на свете, думал я,

и вдыхал вкусный воздух в лёгкие,

как воду пил в реке Амударья.

Кстати, Амударья. Названье из детства,

СССР, урок географии,

долго живу я, скажу без кокетства.

(Не вспоминай, не смотри фотографии...)

Я так же юн и такой же ребёнок,

только уставший и малость напуганный,

в стекле отразился мой подбородок,

а вот и я сам – возрастом застуканный -

какой-то взрослый мужчина,

сорока лет, с длинными патлами,

но ничего, это не кручина,

я счастлив здесь и сейчас, это главное.

17 марта 2006 г.

***

Жизнь похожа на рваный мешок с картошкой,

дни бегут – расползается шов,

и, просыпав на землю тяжесть мира, рыжим Антошкой

стоите и думаете: хорошо.

Стоите среди поля и думаете – куда я шёл?

Какая разница, если нет желаний.

Можно, конечно, в книжке почиркать карандашом,

но лучше так наслаждаться, без знаний.

И начинаете идти, потому что страх подгоняет,

впереди горизонт, позади висельником качается

память сердца, но надежда не умирает:

"Ничего, завтра будет лучше!"...

Но ничего не случается...

18 апреля 2006 г.

В СЕВАСТОПОЛЕ

Солнечное небо, обгоревший живот,

даже веки щиплет – тоже обгорели,

я занимаюсь делом или наоборот:

вглядываюсь пристально в призрак цели.

Я в Севастополе. Славный город.

С утра до вечера какое-то колыхание

тела в пространстве, мыслей мелькание

и здоровый, по распорядку, голод.

Я режиссёр – ничего лишнего

в голову не лезет – приятный взгляд вовне;

разве что иногда раздражаюсь на ближнего,

когда что-то не так, как хотелось бы мне.

Хорошо. Лучшего не надо.

Впрочем, почему-то жалко времени...

Вокруг балясины, лестницы, колоннады,

инкерманский камень и братья по племени.

май 2006 г.

МНЕ НЕКОГДА

Мне некогда подумать о себе -

работаю порой до самой ночи.

Мне некогда подумать о судьбе,

о справедливости и огорчаться очень.

Так жгу я настоящее, увы,

не думая о сделанного смысле,

и к ночи из чугунной головы

не вытянуть живой и свежей мысли.

Забыв себя и прошлоё своё,

работаю, вгрызаясь в нечто вящее

сознанием, что точно копиё

в цель замысла летит сквозь настоящее.

Но это настоящее – говно,

ведь я теперь работаю в кино,

а это компромисс на компромиссе.

И есть желанье дать пинка актрисе,

а нужно улыбаться – я стараюсь

и научаюсь – сам с собой в борьбе.

Мне некогда подумать о себе,

о том, во что я тихо превращаюсь...

5 августа 2006 г.

***

Человек придумал работу, чтобы убивать время,

иначе не выдержать эту тяжёлую ношу.

Мальчик с девочкой играют в мячик и по-хорошему

они только зреют для того, чтобы передать семя.

Излить семя в обманном очаровании -

вот цель для человека, равно как и для медведя гризли;

но для этого надо много лет придумывать жизнесмыслы,

в силу способностей и животного изнутри толкания.

14 декабря 2006

***

Тяжёлый день сегодня был: чуть не ссадили с поезда

за нарушение мною паспортного режима.

Сейчас ночь. За окном джанкойский вокзал проплывает,

хочется стишок написать без рифмованного нажима.

Буду меньше рифмовать, больше писать правды.

В купе я один, вещи почти собраны, хочется помыться.

Впрочем, как приеду, сниму номер в гостинице.

Здравствуй, моя родина, прощай неуютная заграница.

Впрочем, везде я чужой, хоть неохота мне такое писать,

ибо придётся в себе покопаться, найти чтоб виновного.

И он, конечно же, будет найден, конечно же, это я.

Такое вынужденное признание из чувства правдоподобного.

24 октября 2006 г.

***

День вечерний настаёт.

Голубеет небо.

Снег морозный словно мёд

на буханке хлеба.

Солнце светит от души.

Тени уж до трассы.

Все мгновенья хороши,

все мгновенья в кассу.

2007 г.

***

Солнечный морозный день.

Радостно-воздушно!

Только скоро ляжет тень

сумерек бездушных.

Так что в радости есть грусть;

и ловлю мгновенье:

день закончится, так пусть

хоть в стихотворенье

эта солнечная нить

золотит мне память,

чтоб хоть что-то сохранить,

что-то не заямить.

2007 г.

***

Я только о себе и пел.

Что делать, так уж получилось.

И только то, что мне не снилось,

мой перед вечностью задел.

Я оторваться от себя

всегда мечтал, как от лекала...

Но одного желанья мало -

поймёшь, судьбу свою сгубя...

2007

***

Как зверь брожу я по квартире,

круги наматывая зря;

а может побряцать на лире,

компьютеру благодаря?

И то, пожалуй, развлеченье.

Иначе время просто жгу

как нефть – без цели, без значенья, -

лишь утомляясь на бегу.

Смысл обретая ненадолго

в движенье ложном ни к чему,

я мыслю: дух мой – та же ль Волга?..

куда впадает?.. Не пойму...

3 февраля 2007 г.

***

Нет опыта

и всё по старому

Два робота

с пивною тарою

идут мимо меня

болезные

как я

одруженные с бездною...

8 сентября 2007

***

В московских двориках гуляю

и вязким воздухом дышу.

Слова сознаньем опыляю

и в телефон стишок пишу.

Как будто из цветной бумаги

мир вырезан вокруг меня:

дома, машины, люди, флаги -

вся бутафорская фигня.

2008

***

Каштаны в Киеве цветут,

сирени запах обалденный.

Я счастлив оказаться тут,

в прекрасно сотканной Вселенной.

Шагаю, радостно дыша,

и жизнь вокруг благословляю.

Я никому здесь не мешал,

и никому не помешаю.

Спасибо, Господи, Тебе,

за жизнь, как дар, за это чудо

увидеть то, что Ты хотел

мне дать, как лакомое блюдо.

3 мая 2008 г.

***

МОЛЧИ, СКРЫВАЙСЯ И ТАИ -

сказал один поэт.

И я молчу, друзья мои,

тут разговора нет.

ТУТ разговора нет, друзья,

ТАМ разговора нет...

Не делай то, чего нельзя,

как завещал поэт.

28 июля 2008 г.

***

«Boney M», а после «ABBA»

я послушаю один

и расхнычусь точно баба...

Вот и дожил до седин.

Иль «Pink Floyd» включу погромче,

вспомню юность и портвейн,

как разглядывал я почерк