Текст книги "Алкаш в борделе (сборник)"

Автор книги: Олег Путилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Как ты думаешь, какие между ними могут быть дела? – спросил я.

– Как это какие? – удивился Седой. – Деньги делают.

– А кто мог заснять?

– Кто угодно. Врагов у этих людей больше чем достаточно. Но, как правило, это делает тот, кому подобная огласка не причинит особого вреда. Те же уголовники, наверное, и засняли. Им-то все равно, с кем в бане мыться.

– А что на аудиокассетах? – спросил Дынин.

Следующие два часа мы посвятили прослушиванию четырех кассет, на которых были записаны разговоры Бомберга с различными людьми. На кассетах были написаны их имена и фамилии. Большинство записей было сделано с целью зафиксировать угрозы в адрес Бомберга, звучавшие из тех или иных уст. В отдельных случаях это удалось сделать очень хорошо. Какой-то человек, должность которого не была указана, угрожал журналисту весьма открыто. Судя по лексике и манере разговора, этот мужчина явно принадлежал к уголовному миру. Вместе с тем я обратил внимание на то, что все записи были сделаны достаточно давно. Самая свежая из этих записей датировалась июнем позапрошлого года. Видимо, позже общающиеся с Бомбергом люди уже были наслышаны о его манере вести диалог с потайным диктофоном и не поддавались на эту уловку.

– Та-ак, – зевая, протянул Дынин. – Я больше не могу. Хочу спать. Пойду домой.

Седой никак не отреагировал на это высказывание, поскольку уже спал в кресле. Я выключил магнитофон, закрыл за Дыниным дверь и отправился в ванную. Там, приняв холодный душ, я тщательно обтерся полотенцем, после чего, прихватив несколько банок пива, уселся за компьютер. Сидя за ним, я и встретил рассвет.

В общей сложности я провел за компьютером часа четыре, и сам не заметил, как заснул. Меня разбудил Седой, уже умытый и побритый.

– Доброе утро, архивариус, – поприветствовал он меня. – На плите горячий кофе, на столе есть кое-что пожрать. А я, пожалуй, пошел. Увидимся в редакции.

Я молча кивнул головой и снова закрыл глаза. Однако дрема продолжалась недолго. Я встал, позавтракал и, переодевшись в свежую рубашку и костюм, отправился в издательство. Я прогулялся пешком, выпив по дороге банку джина с тоником.

Поднявшись на шестой этаж и зайдя в нашу комнату, я обнаружил, что ни Борисов, ни Капитонова на работу еще не пришли. У меня было, таким образом, некоторое количество времени, чтобы в одиночестве посидеть, покурить и подумать о своих дальнейших действиях. Однако ничего путного, кроме того, что я решил ночью, в голову мне не приходило.

Мои размышления прервал приход Седого.

– Давно ты здесь? – буркнул он, плюхаясь на свой стул.

– Нет, не очень.

– Каковы плоды твоего ночного сидения за компьютером?

– Я долго копался в файлах, пытаясь найти сколь либо серьезные зацепки или, как бы это правильнее выразиться, ключ к тому, в каком направлении двигаться дальше. А отработать все направления, в которых собирал информацию Бомберг, я не смогу чисто физически. Их слишком много. С другой стороны, не во всех случаях есть серьезные основания предполагать возможность убийства – компромат слишком мелок по масштабам и не носит уголовный характер. В конце концов я решил, что надо работать над вариантом, компромат на который наиболее обширно представлен. А здесь несомненным лидером является человек, которого мы вчера наблюдали на видеокассете – вице-мэр Шелестюк. Его персоне уделяется наибольшее внимание в архиве Бомберга. Под него Бомберг начал копать еще несколько лет назад. Материал, собранный на этого человека, если его запустить в дело, наверняка может привести к концу его карьеры как чиновника, а может быть, даже и к открытию уголовного дела.

– Все, что ты говоришь, очень интересно, – сказал Седой. – Я знаю, что Бомберг регулярно бывал в мэрии и общался с господином Шелестюком. Некоторые поговаривали даже об их дружеских отношениях. Кто бы мог подумать, что они жили, как змея с черепахой. Змея плывет на черепахе. Сброшу – укусит, думает одна. Укушу – сбросит, думает другая.

– Похоже, это реалии нашей жизни. По крайней мере, среди тех людей, которые причисляют себя или хотят быть причисленными к так называемой элите общества, – сказал я. – Однако шансы есть и играть можно.

– Я не очень понимаю, каким образом ты собираешься работать в этом направлении…

– Я хочу встретиться с этим человеком.

– Какой в этом смысл? – удивился Седой. – Ты попросишь его сознаться в том, что он нехороший мальчишка и кинул бомбу в Бомберга?

– Нет, я прежде всего хочу получить информацию. И хочу узнать его реакцию.

– Один раз мы уже выясняли реакцию базарного директора, – ехидно заметил Седой. – Она оказалась весьма быстрой – нам в этот же день набили морду.

– В этот раз такого получиться не должно.

– Это почему?

– Потому что я пойду не с пустыми руками. В моих руках – компромат.

Седой надолго задумался, крутя авторучку на столе.

– В конце концов, логика какая-то есть, – наконец произнес он. – Помощь нужна?

– Нужна. Первое. Необходимо изготовить копии компрометирующих материалов. Второе. Надо, чтобы ты спрятал бомберговский архив в укромном месте. Но со мной ты идти не должен.

– Хорошо. Это вполне выполнимо.

В этот момент в комнату влетела Капитонова.

– Что, орлы? – с порога спросила она. – Зализали раны от бандитских пуль?

Седой скептически оглядел Елену и спросил:

– А ты что такая веселая? Уже опохмелилась, что ли, после вчерашнего?

– С какой это стати? – гордо подняла голову Капитонова. – Я вчера почти что не пила.

Меня несколько покоробило от этого заявления, поскольку я помнил, в каком состоянии сажал Елену в такси.

– Кстати, я в коридоре встретила Гармошкина, он просит, чтобы вы к нему зашли, – перевела разговор на другую тему Капитонова. – Ленечка, ты не скажешь мне, почему это наш главный так полюбил Вовочку? Какая плотная опека для нового сотрудника!

– Это ты у Гармошкина спроси, – ответил Седой. – Нам прямо сейчас идти?

– Можете чуть попозже. Сейчас там Пыжиков с Кострюковым.

– Что они там делают? – хмуро спросил Седой.

Капитонова сделала неопределенный жест рукой и сказала:

– Власть, наверное, делят. Пыжиков хочет мести по-своему, Кострюков – по-своему, а у Гармошкина – свое видение… Но если за первыми двумя стоит какой-то авторитет в газетном мире, то у Гармошкина его нет.

– А в чем конкретно проблема-то заключается? – спросил я у Капитоновой.

– Вчера Пыжиков снял несколько статей из номера, преимущественно по экономической тематике. Кострюкову это не понравилось.

– А причем здесь Кострюков? Он что, влияет на политику газеты?

– Он влияет на экономику газеты, – ответил Седой.

– А причем здесь статьи? Это же теперь прерогатива Пыжикова, – заметил я.

– Ну да, – сказала Капитонова, развалившись на своем стуле. – Вчера на планерке Пыжиков в своей манере заявил, что у газеты должно быть новое выражение лица – более интеллигентное. И что по его концепции большее внимание должно уделяться гуманитарным вопросам, и что он хочет делать такую газету, за которую ему не будет стыдно. И снял две статьи о внедрении каких-то новых технологических линий в каком-то ТОО или АО…

– А за эти статьи наверняка уже забашляли, – подхватил слова Капитоновой Борисов.

– Как это забашляли? – спросил я.

– Я уж не знаю, как, но наверняка заплатили. Каким образом – это вопрос Кострюкова.

– А зачем платить?

– Как ты думаешь, на что может жить газета? – ответил вопросом на вопрос Седой.

– Ну, на выручку от реализации, наверное…

Капитонова с Седым засмеялись.

– Это не окупит и трети затрат на выпуск газеты.

– Ну, а реклама?

– Реклама – это серьезно, – согласился Седой. – Но это в лучшем случае окупает все затраты. А чтобы хлеб был еще и с маслом, нужны дополнительные прибыли. А реклама может быть разная: скрытая и открытая. Если газета пишет, что в таком-то ТОО ввели в действие замечательную технологическую линию, то газета от этой фирмы получает потом в подарок несколько новых компьютеров или фирма оплачивает аренду какого-нибудь помещения или транспортного средства, которыми пользуется газета. В конце концов, просто перевести спонсорскую помощь на счет газеты. Администрация иногда нам что-то подкидывает. Вот так и живем…

– Да уж, – сказала Капитонова. – И вот тут появляется Пыжиков с желанием сделать газете новое лицо. И ему наплевать, что это все может стоить газете больших денег…

– Спасибо, что просветили. Пошли, нас, наверное, уже ждут.

Мы с Седым вышли из комнаты и прошли в приемную главного редактора.

– Посидите, – меланхолично сказала Ирина, – там сейчас Пыжиков.

Ждать нам пришлось недолго, поскольку через минуту дверь отворилась и первым из кабинета выскочил с неподвижным лицом коммерческий директор Кострюков и тут же, не задерживаясь, покинул приемную. Потом на пороге, продолжая разговаривать, появились Гармошкин и Пыжиков.

– Сергей Иванович, Сергей Иванович, я вас прошу, – говорил главный редактор, – не делать резких движений. Все это рабочие вопросы, и мы, я думаю…

– Это как бы не рабочий вопрос, – не соглашался Пыжиков. – Это вопрос, э-э, концептуально-мировоззренческий. Или мы продолжаем делать полную жопу, или начинаем, наконец, делать газету, которую будет не стыдно взять в руки… Когда мне предлагают вместо статей, серьезно осмысляющих адекватность поведенческих реакций современного человека в окружающем его социуме, какие-то банальные гаечно-винтиковые сентенции на тему а-ля производство, я просто ухожу из таких газет. А когда я ухожу, то-о-о, однозначно, не возвращаюсь.

После этой тирады Пыжиков на удивление шустро развернулся и громко хлопнул дверью. Гармошкин в задумчивости постоял немного, потом спросил:

– У вас есть что-нибудь новенькое?

Мы с Седым переглянулись.

– Нет, – покачал я головой.

– Ладно, тогда давайте до завтра, – махнул рукой Гармошкин и, войдя в свой кабинет, также громко хлопнул дверью.

Глава 7

К вечеру я получил от Седого копии всех материалов, которые я отобрал. Для этого пришлось съездить ко мне домой и перевезти архив на квартиру к Седому. После этого мы снова вернулись в редакцию. Дождавшись, пока уйдет Капитонова, я вынул записную книжку, в которую еще прошедшей ночью занес телефон вице-мэра. Телефон был явно служебным, но в официальных списках не значился.

– Ты решил позвонить? – спросил Седой.

– Да, я решил договориться по телефону, так как, если я приду внезапно, у него не может оказаться времени.

– Мне кажется, что с теми документами, которые у тебя на руках, он найдет время как миленький…

– Я не хотел бы все козыри выкладывать по телефону, да это и не нужно. Главное – заинтриговать его и добиться, чтобы мы договорились о встрече.

– Так он может заранее подготовиться и что-нибудь выкинуть, – заметил Седой.

– Поэтому я звоню ему из редакции, а не из дома. А то, что он может выкинуть, – собственно, ради этого я к нему и иду.

Я набрал номер. Несколько секунд были слышны длинные гудки, потом что-то щелкнуло и раздался хорошо поставленный сочный голос:

– Да, я слушаю. Шелестюк.

– Добрый вечер, – сказал я. – Иван Валентинович, вы меня не знаете, я звоню вам впервые. Мне необходимо с вами встретиться.

– Кто вы и что вы хотите?

– Речь идет о деле Бомберга. Вернее, о тех документах, которыми я располагаю. Они касаются вас, а попали ко мне из рук Александра Бомберга.

– Я не понимаю, кто вы… И что вы хотите?

– Я хочу только встретиться, завтра, когда вам будет угодно. Чтобы вам была ясна ситуация, могу сказать, что речь идет о специфических материалах, затрагивающих вашу честь. В частности, видеокассеты, аудиокассеты, ряд договоров и обязательств, которые могут заинтересовать многих и что вас отнюдь не обрадует.

В трубке долго молчали. Потом Шелестюк снова спросил:

– Так… Еще раз, что вы хотите?..

– Я хочу всего лишь встречи, остальное я сообщу вам лично. Назначьте мне время.

После раздумья Шелестюк спросил:

– Час дня вас устроит?

– Да. Моя фамилия Мальков.

– Хорошо, – глухо проговорили в трубке, и я тотчас же дал отбой.

– Ну что? – спросил выжидательно смотревший на меня все это время Седой.

– Завтра, в час дня, – ответил я. – А сегодня вечером зайди ко мне вместе с Дыниным. Мы обсудим план наших действий. Сейчас же я пойду домой, мне надо поспать. Завтра может черт-те что случиться…

На этом мы и расстались.

В девять вечера оба моих помощника сидели у меня на кухне. Мы преимущественно молчали, обдумывая возможные события завтрашнего дня. Дынин к тому же сосредоточенно жевал бутерброды, запивая их пивом.

– И все-таки не нравится мне это дело, – прервал он затянувшееся молчание. – Надо ломиться к нему всем и давить его на хер! У нас компромата х…ва туча, мы на него наедем, как каток! А одному идти больно стремно… Вдруг он тебя в заложники возьмет или просто шлепнет…

– Вот на этот случай я и хочу, чтобы вы меня подстраховали, – наконец перешел я к делу. – Он должен понять, что я не один и что за мной стоят люди. Поэтому ты, Дмитрий, должен прибыть туда заранее, лучше к двенадцати, и «засветиться» там. После чего ждать меня, пока я выйду с целью посмотреть, есть за мной «хвост» или нет.

– Ну, какой из Дынина шпион, мы все знаем. Он там «засветится» в буквальном смысле, – съехидничал Седой. – Он может сразу уж форму надеть, и все…

– Форму надевать не надо. И без формы видно за версту, что он мент, – возразил я. – И пусть видно! Пусть они думают, что я не какой-нибудь одиночка, а что за мной стоят какие-то менты. Если они решат применить крайние меры, это может их насторожить и в конце концов остановить.

– А я что буду делать? – спросил Седой.

– У тебя задача, пожалуй, самая ответственная. В случае чего документы не должны пропасть. Отправишь по назначению.

– Но это, наверное, только в крайнем случае. Я надеюсь, что до этого не дойдет.

– Я тоже очень надеюсь. Но чем черт не шутит. Мы играем в рискованные игры… – заметил я.

– Да уж… Доиграемся, – сказал Седой.

– Бросьте вы! – по-армейски грубовато решил подбодрить трудовой коллектив Дынин. – Кто не р-рискует, тот не пьет, понимаешь… шампанского.

– Ну-ну, – мрачно ответил Седой. – Тебя-то в худшем случае пошлют обратно в участковые, а Вовку – пришьют.

– Типун тебе на язык! – испуганно проговорил Дынин.

При этом я так и не понял, чего он испугался больше: того, что меня пришьют, или того, что его переведут в участковые.

– Ладно, давайте по домам, – сказал я, подводя итог дискуссии, которая начинала носить уже неконструктивный характер.

Мои товарищи тут же встали и пошли к выходу. Я допил оставшееся пиво, лег на диван и закрыл глаза. Внутреннее напряжение, которое я испытывал весь день, не давало мне быстро заснуть. Я ворочался с боку на бок, в голову лезли всевозможные мысли по делу, которым я занимался.

Наконец мне удалось совладать со своими нервами, и сон стал вытеснять из моего сознания мысли, заменяя их образами. Я вдруг оказался перед дверью, обитой обожженным деревом, стоял в узком коридорчике. Я протянул руку, открыл дверь и вошел внутрь. Очутился в большом предбаннике, облицованном белым кафелем. Справа от меня поблескивал голубой водой небольшой бассейн. Прямо передо мной, завернувшись в простыню, с мокрыми волосами, сидел на деревянной скамье мужчина, в котором я узнал вице-мэра Ивана Шелестюка. Деревянная скамья, на которой он сидел, была огорожена с трех сторон деревянными перилами, какие обычно можно наблюдать в судах. Шелестюк, завернутый в простыню, весь дрожал. Я подошел к нему поближе и произнес:

– Вы, похоже, только что вылезли из воды. Хорошенько разотритесь полотенцем…

Шелестюк поднял на меня испуганные глаза и, преодолевая зубную дробь, ответил:

– Я не лазил в воду, я просто вспотел. Мне очень страшно.

– Вы боитесь того, что вы совершили? – прямо глядя в глаза Шелестюку, спросил я.

– Нет, вы не поняли… Я же говорил вам, что я не лазил в воду. Я просто вспотел.

Я непонимающе уставился на него.

– Вы не понимаете! – сокрушенно сказал он и бросил взгляд на стену справа от меня.

Я тоже посмотрел на эту стену и увидел, что посреди нее находится такая же обшитая жженым деревом дверь, через которую я проник в предбанник.

– Вам надо пройти туда, – ткнул скрюченным пальцем в дверь Шелестюк. – Там вам все скажут. Пожалуйста, пройдите туда…

– Что я там узнаю?

– Я не могу вам сказать. Но, пожалуйста, пройдите. Там вам все скажут…

И Шелестюк снова задрожал, закутался в простыню и потупил голову. Меня почему-то охватил страх. Мне абсолютно не хотелось заходить в дверь, на которую указывал вице-мэр. Тем не менее я, убедив себя, открыл дверь и сделал шаг вперед.

В комнате было абсолютно темно, лишь слабый луч света проник туда вместе со мной. Кроме того, было очень жарко. В лицо мне ударил обжигающий горячий воздух. Я постоял немножко на пороге и вдруг услышал голос. Я так и не понял, откуда он доносился. Единственное, что можно было сказать определенно, это то, что голос не принадлежал Шелестюку. Это был голос другого мужчины.

– Войдите и закройте за собой дверь.

Голос мужчины был обычен, однако что-то в интонации, с которой были произнесены эти слова, завораживало и заставляло повиноваться. Я закрыл за собой дверь. Стало невыносимо жарко. Я мгновенно покрылся потом. Голос мужчины зазвучал снова:

– Вы не должны двигаться. Это гарантия вашей безопасности. Я вам все расскажу, если вы не будете делать резких движений.

– Хорошо, – ответил я. – Но что вы мне расскажете, что?

– Вы все узнаете… – проговорил голос и замолчал.

И тут до меня донесся звук звонка. Сначала я подумал, что мне это показалось. Однако, сосредоточившись, я понял, что это действительно звук звонка моего телефона. Он звонил мягко, но очень настойчиво. Звонки не прекращались. Я открыл глаза, протянул руку и поднял трубку.

– Алле, Вовк? Это Дынин… У тебя все нормально?

– Дынин, это ты?

– Конечно, я… Ты что, пьяный, что ли? Я просто так. Позвоню, думаю, на всякий случай…

– Сколько сейчас времени? – оборвал я его.

– Семь.

– Господи, как ты не вовремя! – вырвалось у меня.

– Не понял…

– Нет, это я так, про себя… Мне просто снился интересный сон.

– Ничего, все твои сны мы сделаем явью, гы-гы… – загоготал Дынин.

– Не дай Бог, – произнес я и положил трубку.

Все утро прошло несколько скомканно. Сначала я лежал на диване, переворачиваясь с боку на бок, затем встал, принял холодный душ, сходил в магазин за продуктами, позавтракал. В редакцию идти не хотелось, так как делать сегодня там было нечего.

Наконец я дождался, когда часы пробьют двенадцать, взял с собой приготовленный еще вчера портфель и отправился в мэрию. К зданию мэрии я подъехал в двенадцать сорок восемь. Выйдя из такси, я огляделся по сторонам, стараясь определить, на месте ли Дынин. Это удалось мне легко. Я сразу же заметил метрах в пятидесяти от мэрии яркую лысину своего приятеля. Засунув руки в карманы брюк, Дынин с сигаретой в уголке рта прогуливался взад-вперед по тротуару. «Надо сказать ему потом, чтобы в следующий раз, дабы быть естественным в роли праздношатающегося, он заглядывался больше на проходящих мимо женщин, а не на мужчин», – подумал я.

Войдя в здание, я подошел к дежурному милиционеру и сказал:

– Я к Шелестюку. Записан на час дня.

– Ваши документы.

Я протянул ему свой паспорт. Милиционер сверился с журналом, записал что-то и, вернув мне паспорт, произнес:

– Пожалуйста, второй этаж, двести шестнадцатая…

Я не спеша поднялся на второй этаж и отыскал указанную комнату. Открыв дверь, очутился в большой и светлой приемной, где, кроме секретарши, сидели еще двое. Один по виду и форме являлся охранником. Второй же мужчина с беззаботным видом читал газету. Он лишь раз скользнул по мне равнодушным взглядом и тут же вернулся к своему чтению. Охранник же и секретарша вперились в меня своими взглядами.

– Вы к Ивану Валентиновичу? – спросила секретарша после некоторой паузы.

– Да. Моя фамилия Мальков. Мне назначено на час.

– Да-да. Он меня предупреждал… Подождите секундочку.

Секретарша нажала кнопку селектора и спросила:

– Иван Валентинович, к вам Мальков.

Ей что-то ответили, после чего она повернулась ко мне и сказала:

– Проходите.

Я еще раз бросил взгляд на мужчину, читающего газету, и, открывая дверь в кабинет Шелестюка, подумал: «Похоже, без слежки мне все-таки не обойтись». Какой бы безразличный вид ни делал этот шпик, но читать газету в обеденное время в приемной вице-мэра мог только человек, занимающийся слежкой. А следить сегодня могли только за мной.

Я вошел в кабинет Шелестюка и остановился около двери. Хозяин кабинета, оторвавшись от бумаг, смотрел на меня сквозь очки. Немного погодя он снял их и откинулся в кресле, ни на секунду не выпуская меня из поля зрения.

Хотя это был явно вице-мэр Шелестюк, в жизни он отличался от того, что я видел на фотографии и видеопленке. Это был пожилой мужчина с тщательно зачесанными редеющими седыми волосами, в безукоризненно белой рубашке, с модным пестрым галстуком. Пиджак его висел на стоящем рядом со столом стуле.

Во всем облике хозяина кабинета не было и следа от того рыхлого мужчины, который трахался с проституткой на видеопленке. Весь его вид излучал респектабельность, деловитость и уверенность в себе. Однако по тому, каким пристальным взглядом смотрел на меня Шелестюк, я понял, что в этом благополучном королевстве не все спокойно. В его глазах чувствовалось напряжение, некая настороженность и одновременно вызов и насмешка. Я вдруг для себя решил, что этот человек потому так внимательно всматривается в меня, что решает, какой вариант дальнейших действий по отношению ко мне ему предпринять. Я понимал, что от этого будет зависеть моя дальнейшая судьба, а может быть, и жизнь. Люди в приемной, похоже, только и ждали его указаний на мой счет.

– Что же вы не проходите, господин Мальков? – спросил Шелестюк. – Садитесь. Надеюсь, вы на самом деле Мальков?

– Конечно, я могу вам показать паспорт.

– Спасибо, не надо. Если мне понадобятся данные, я возьму их на вахте у милиционера.

– Похоже, вы предусмотрительный человек, – заметил я, опускаясь в кресло.

– Похоже, не очень, поскольку вы сейчас сидите в моем кабинете, – возразил Шелестюк.

Я внутренне усмехнулся и не мог с ним не согласиться.

Шелестюк положил руки на стол и стал поигрывать дужками своих очков.

– Что ж, полагаю, что вы деловой и солидный человек. Не будем поэтому спешить и пойдем по порядку, который заведен в подобных случаях, – сказал он. – Вчера по телефону вы сообщили мне о том, что у вас есть документы, которые касаются меня и, увы, покойного, Александра Бомберга. Наверное, будет логично задать вам вопрос, что это за документы и можете ли вы мне их продемонстрировать.

«Партия началась», – подумал я. Шелестюк пошел стандартно: е2-е4. От меня зависело продолжение. Я решил не усложнять партию.

– У вас есть видеомагнитофон?

– Да, пожалуйста, – Шелестюк кивнул в ближайший угол кабинета. Там на ажурной тумбочке стоял телевизор с видеомагнитофоном.

Я подошел к аппаратуре, вынул из портфеля видеокассету и вставил ее в видеомагнитофон. Шелестюк вынул из ящика пульт управления и нажал на кнопку. На экране появились уже знакомые мне кадры – сцена в бане. Вице-мэр, повернувшись в крутящемся кресле, с насмешкой в глазах стал наблюдать за происходящем на экране. Можно было подумать, что он не придавал большого значения увиденному и даже насмехался над этим. Однако по тому, как постепенно плотно сжимались его губы, было ясно, что фильм все-таки производил впечатление на этого человека. Он внимательно и терпеливо просмотрел все эпизоды на пленке, после чего уже иным голосом спросил:

– Что, кроме видеофильма?

– Еще один видеофильм о застолье в кругу весьма интересных людей из разнообразных сфер нашего общества.

– Что еще?

– Еще документы.

– Какие документы? – быстро спросил вице-мэр.

– Например, договор о строительстве гаражного кооператива в центре города, где заказчиком пяти гаражей выступало одно и то же лицо, которое потом не без выгоды для себя продало их. Кстати, при строительстве гаражей, судя по документам, использовались государственные деньги. Плюс договор на издание одного очень интересного публицистического бестселлера. Гонорар, похоже, превышал суммы, получаемые новомодными западными авторами. Есть и еще кое-что не менее интересное…

– Какая связь между всем этим и убитым Бомбергом?

– Думаю, что связей достаточно много. Первая и самая очевидная – то, что эти документы тщательно и скрупулезно собрал сам Бомберг.

– Вот паскуда! Каков мерзавец! – нервно засмеялся Шелестюк. – Впрочем, этого можно было ожидать.

– О мертвых или хорошо, или ничего… – заметил я.

Шелестюк неопределенно покачал головой.

«Дебют, похоже, разыгран. И он в мою пользу, – подумал я. – Каков, интересно, будет эндшпиль?»

– Так, – оборвал мои мысли Шелестюк. – Мне осталось задать еще один традиционный вопрос. Каковы будут ваши предложения? Но, если несложно, перед этим ответьте еще на один – как к вам в руки все это попало?

– Честно? – переспросил я.

– Коне-ечно, – с улыбкой протянул Шелестюк. – Мы же деловые люди… А в этом бизнесе, как вы убедились, могут выжить только честные люди.

– Вы имеете в виду Бомберга?

– Его в том числе… Ну, так как же к вам попали эти документы?

– Вы можете не поверить, но чисто случайно. Пришлось проявить небольшую работу мысли и немножко побегать. Все остальное – чистое везение. Что же касается вашего вопроса о моих предложениях, прежде чем ответить на него, я хотел бы объяснить, почему я вообще здесь…

– Я думаю, это и так ясно, – усмехнувшись, перебил меня Шелестюк. – Сколько?

Похоже, выдержка изменила ему, и он стал нервно крутить очки, ухватившись за одну из дужек.

– Нисколько, – ответил я.

– О, похоже, вы работаете по-крупному! Чего же вы хотите?

– Прежде всего, чтобы вы меня выслушали. Я не шантажист, и мне не нужны от вас деньги. Я частный детектив, у меня есть заказчик, который заказал мне расследование убийства Бомберга. Волею судьбы в мои руки попался архив Бомберга, в котором и находились эти документы. И я не преминул ими воспользоваться ради достижения цели, которую поставил передо мной заказчик. От вас мне нужна информация об этом убийстве и о степени вашего участия в нем.

– Интересно, черт возьми, – произнес вице-мэр, – кому потребовалось заказать расследование убийства Бомберга, когда и так вся милиция поднята на уши? Мне даже сообщили, что есть арестованный по этому делу.

– Во-первых, у меня есть большие сомнения, что арестованный виновен в совершении убийства. А во-вторых, вы не ответили на мой вопрос.

– Ответить на ваш вопрос? – усмехнулся Шелестюк. – Какой же ответ вы можете ожидать? О случившемся с Бомбергом я узнал из газет и понятия не имею, кому так мог насолить Александр. На мой взгляд, цивилизованные люди решают свои проблемы путем соглашений и договоров. Но, видимо, это был как раз тот случай, когда все мирные средства были исчерпаны. Что же касается информации, то какого рода информацию вы хотели от меня услышать?

Похоже, что игра складывалась необычно и в проигрыше мог оказаться любой. Однако я решил пойти до конца. Я положил на стол портфель и сказал:

– Здесь находятся документы, которые, если попадут в руки правоохранительных органов, вызовут у них столь сильный интерес, что только полный идиот-следователь не свяжет ваше имя с убийством Бомберга.

– Интересно, а как вы докажете, что этот компромат собрал именно Бомберг? – спросил Шелестюк.

– Это моя проблема. Можете поверить мне на слово, иначе я бы сюда не пришел. Если вы действительно невиновны в этом деле, у вас должен быть сильнейший стимул доказать свою невиновность. В противном случае эти документы попадут в руки тех людей, которые смогут доставить вам много серьезных неприятностей. Если вы сумеете доказать свою непричастность к убийству, то в этом случае, хотя и не буду обещать вам ничего конкретного, я сделаю так, чтобы эти документы не попали в руки следователей.

Шелестюк молчал и напряженно покусывал губу, уставившись в одну точку у себя на столе. Я вынул из портфеля папку и положил ее на стол вице-мэра.

– Почитайте это на ночь, рекомендую. Интереснее любого детектива, – сказал я.

Я подумал, что наступил момент, когда лучше отложить партию.

– Полагаю, что вам есть над чем подумать. Однако времени у вас немного, завтра утром я позвоню вам, – подытожил я. – И, пожалуйста, сделайте так, чтобы ваши громилы, один из которых разглядывает газетные буквы у вас в приемной, не омрачали мою жизнь в ближайшее время своим ненавязчивым сопровождением или внезапным агрессивным появлением. Я застраховался на этот счет и готов дорого продать свою жизнь.

Я медленно поднялся и не спеша пошел к двери. Когда я ухватился за ручку двери, Шелестюк тихо, но внятно проговорил:

– Постойте.

Я повернулся.

– Сядьте, – указал он на кресло, с которого я только что поднялся. – Я подумал и решил – вам все-таки можно поверить. Я постараюсь помочь на тех условиях, о которых вы говорили. Думаю, что у меня есть для этого реальные возможности.

– Какие именно? – спросил я.

– Зайдите ко мне завтра утром. Думаю, что информация, которую я вам сообщу, вас удивит.

– Надеюсь, что эта информация не будет запечатана в свинцовом девятиграммовом пакете? – не к месту попытался пошутить я. – Почему вы не можете сообщить ее сейчас?

– Не будем спешить. Завтра я смогу вам сообщить гораздо больше, чем сейчас, и подкрепить информацию реальными доказательствами. А сейчас давайте расстанемся.

– Хорошо.

Я поднялся и вышел из кабинета. Охранник и секретарша напряженно взглянули на меня, мужчина все так же читал газету на все той же, последней, полосе. Похоже, он был любителем анекдотов и кроссвордов.

Я прошел по коридору и направился по лестнице к выходу. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Дынин на сей раз перешел на другую сторону улицы и прогуливался там, по-прежнему с сигаретой в уголке рта. Я кивнул ему головой и неспешно пошел по улице.

Когда снова оказался в нашем редакционном кабинете, навстречу мне с расспросами кинулся Седой.

– Ну? Что-нибудь удалось?

– Пока не знаю. Партия отложена до завтрашнего утра. Что же будет завтра? Остается только догадываться.

Глава 8

Я пересказал Седому разговор с вице-мэром.

Раздался телефонный звонок. Борисов поднял трубку.

– Да… Угу… Понятно… Сейчас передам.

Он положил трубку и сказал:

– Это Дынин. Хвост за тобой был. Шел, правда, очень скрываясь. Похоже, они уже вычислили твой адрес и сейчас вычисляют людей, которые с тобой связаны. И сегодня ночью тебе не следует ночевать дома. Мне, кстати, тоже…

– Ты договорился со своей родственницей? – спросил я.

– Да, я звонил тетке. Она готова уступить нам одну из комнат своей квартиры. Туда же я перевез и документы. Вот тебе адрес, отправляйся сейчас же.