Текст книги "Катунь Коварная (СИ)"

Автор книги: Олег Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Райское наслаждение увлеченной тайными играми женщины прервал внезапно своим громким и затяжным лаем Мухтар, сидевший во дворе на цепи. Он пытался порвать свою стальную цепь и кого-то загрызть, отстаивая вверенную ему территорию для охраны.

Миронова встрепенулась и быстро пришла в сознание.

– Кто еще там? – как-то неуклюже сама себе задала вопрос вслух Настя. – Кого еще черт принес? – Настя попыталась встать со скамейки, но ноги ее были какими-то ватными и она, не ощутив в них опору, оступилась и повалилась на пол, столкнув медный тазик. Раздался металлический грохот. Старый таз, подпрыгивая на деревянном полу, исполнив свой неуклюжий танец, закатился и успокоился под полком.

– Да что же это такое? – не понимая, что произошло, сквозь зубы прошипела Миронова. Она с трудом начала подниматься, оперевшись двумя руками на скамейку. Ноги ее затекли и онемели. Настя только чувствовала неприятное покалывание от самых бедер до мизинцев. Голова сделалась как «чугунная емкость», в которой обычно варят еду в русской печи. Испуг, слабость, головная боль и позор разрывали Миронову на части во все стороны, не давая ей подняться на ноги. Мухтар с яростью лаял. Казалось, что он вот-вот кого-то разорвет в клочья. Миронова громко выматерилась и с усилием все же встала на ноги, на голое тело набросив старенький халат, и поторопилась выйти из бани. Свежий весенний воздух вперемешку с лунным светом, как позорная пощечина, ударили по конопатому и бессовестному лицу Мироновой. Настя распахнула дверь и на мгновение застыла от удивления, увидев эту картину. Мухтар изо всех сил рвался, заливаясь громким и злым лаем, прямо на нее, как будто хотел предостеречь и предупредить ее от неминуемой гибели. Чуйка преданной дворовой собаки была безошибочной. Настя всегда брала с собой Мухтара, когда ходила искать потерявшуюся корову. И он всегда помогал ей и находил пропажу. Это была очень умная и понимающая человека собака, как будто она была в своей собачьей шкуре обыкновенным человеком. Даже лаяла как-то по особому, как будто разговаривала. А когда кто-то из хозяев разговаривал, Мухтар внимательно слушал. И никто его этому не учил и не тренировал. А все произошло случайно. Когда-то Настя ходила встречать своих подворных коров, и к ней прибился этот пес. Так и прибежал к ней домой. Сколько они его не отгоняли, он все равно остался у них. Сначала жил за забором, а затем Анатолий сладил ему новую собачью будку и посадил на цепь.

Мухтар, увидев Настю, громко заскулил и лег на землю, безудержно виляя хвостом. На крыльце в одних трусах стоял Колька и хныкал, размазывая маленькими, в ссадинах, кулаками горькие слезы по всему лицу, не понимая, что происходит. Миронова почувствовала, как кровь заливает ее лицо. Ей было необъяснимо стыдно и ужасно. Она напрягла в себе все силы и быстро схватила на руки сына. И виновато, жалея, начала целовать Кольку в обе щеки, спрашивая его: – Коленька, сыночек! Что случилось? Тебя Мухтар укусил? Покажи где? – Настя принялась осматривать и ощупывать под горящей над крыльцом электрической лампочкой Кольку. Колька, почувствовав такую трепетную и теплую любовь и заботу матери, расплакался еще сильнее. Только преданный Мухтар, видя такую картину своими собачьими глазами, лежал на земле, прижав виновато свои большие уши, радостно взвизгивал. Миронова обхватила Кольку в охапку и быстро забежала в дом. В комнате она еще несколько раз осмотрела сына и убедившись, что с ним все в порядке, положила его на кровать. Колька понемногу начал успокаиваться и, всхлипывая, наконец-то выдавил из себя первые слова: – Мама, ты где была? Мухтар так сильно лаял, я проснулся и очень испугался. А тебя все нет и нет. Я тебе кричал, кричал… ты где была, мама? – Колька снова заревел, уткнувшись в подушку. Настя принялась целовать Кольку, тихо поглаживая его по голове и приговаривала: – Ну что ты, сынок, я же сначала управлялась, а потом затопила баньку и пошла помыться. Очень уж сегодня устала. А ты давай не плачь. Я дома, вон и Витька спит как сурок, а ты разревелся как девчонка. Ты же у меня сильный мужик, как папка наш.

– Ага! – всхлипывал Колька, успокоившись тем, что мама была рядом.

Вообще такое случалось очень редко. Настя была очень строгой, хоть и любила своих сыновей больше жизни. Но чтобы вот так, распускать нюни, она не давала никому, ни старшему Витьке, ни Кольке, и даже мужу Анатолию, когда у того что-то не получалось из-за каких-либо причин, и он начинал психовать и нервничать. А она, одним только намеком, всегда приводила всех в чувство и в нужное русло. Для нее главным приоритетом был порядок и работа, да так, чтобы все видели и завидовали. Настя продолжала гладить Кольку по вихрастой голове, и он потихонечку засыпал, еще долго инстинктивно всхлипывая, отходя от недавнего испуга. При каждом таком детском всхлипе Настя наклонялась и нежно целовала Кольку в лоб, приговаривая: – Спи, Коленька, спи сыночек, спи родненький!– А сама вновь погружалась в свои тайные раздумья. Что-то тянуло ее и манило куда-то за пределы обыденности к познанию нового. Она снова зацепилась мыслью о своем вечернем происшествии. И ей стало так тепло и приятно. Но вот мысль перескочила на ее действие в бане, и кровь залила ее щеки. Ей даже показалось, что Колька все видел в маленькое окошко. Мироновой становилось невыносимо стыдно. Она аккуратно убрала свою руку из под Колькиной головы и, положив его поудобнее, еще раз поцеловала уже крепко спящего и тихонечко вышла из комнаты, поправив одеяло на Колькиной кровати.

Запахнув потеплее свой старенький халат, Настя вышла во двор. Мухтар, который еще совсем недавно злостно лаял на всю деревню, лежал на земле, вытянув передние лапы вперед, положив на них свою голову и тихо скулил, чуть виляя пушистым хвостом. Не смея поднять своей головы перед властной хозяйкой, он виновато водил из стороны в сторону своими черными глазами, как бы прося прощение за его неправильные действия.

– Мухтар! Ты чего разлаялся? Что случилось? – Миронова подошла к собаке и присела на корточки. Мухтар, гремя тяжелой цепью не вставая на лапы, медленно подполз к ней и еще сильнее виляя хвостом начал лизать ее ноги. – Ну что ты, дурашка. Да что случилось? – теребя за ушами собаку, спрашивала Миронова. И тут она вспомнила, как муж Анатолий говорил ей, чтобы она проветривала баню перед тем как пойти мыться, иначе из-за угарного газа можно уснуть и умереть. Настя представила себе такую картину и в ужасе поняла: только что ей спасла жизнь обыкновенная дворовая собака. И если бы Мухтар не почувствовал бы беды и не залаял так громко, лежала бы сейчас она на банной скамейке бездыханная и самое главное голая и в самом позорном виде. Настя представила себе на миг такую картину и от ужаса встрепенулась так, что мурашки пробежали по всему ее телу.

– Мухтарка, ох, Мухтарка! – начала трепать собаку Миронова. – Вы посмотрите, вот это собака так собака. Всем собакам собака. – Ты же только что спас мне жизнь! Ты всех нас отвел от большой беды! – Миронова наклонилась и по-матерински, как Кольку, поцеловала собаку в лоб. Мухтар преданно заскулил, как будто понимая то, что она сказала. Он поднялся и лизнул ее своим горячим языком по лицу, сел и, открыв огромную пасть, громко начал дышать.

– Спасибо тебе, спасибо, мой хороший, Мухтар! Спасибо тебе мой спаситель! – Настя прижала голову собаки к своей груди и вспомнила лицо Петрикова. Еще совсем недавно, она сама точно так же, как сейчас ее собака Мухтар, прижималась к груди незнакомого ей управляющего фермой номер четыре. И ей было так приятно и хорошо. Казалось, вот так и простояла бы всю вечность, прижавшись к той самой теплой и сильной мужской груди, в которой громким набатом стучало огромное и горячее сердце, как бы предвещая, что жизнь только начинается. И все, что было у нее в мыслях и планах на эту поставленную жизнь, рухнет одним махом, как простой карточный домик. И что она, Настя, войдет в совершенно другую реку, реку любви, радости, славы, обмана и коварства. Но это будет позже, а сейчас она стояла на самом пороге этой самой новой жизни, открыв тяжелую дверь страстных желаний и безумства. Ей непременно хотелось сделать твердый шаг и убрать все преграды собственной совести и неопределенности. Она почувствовала, что даже Мухтар, ее сторожевой пес, смог помочь ей встать на этот путь и уйти от страшного наказания суровой и позорной смерти. Настя поднялась и полной женской грудью вздохнула прохладного весеннего воздуха, запрокинув голову вверх. Только тяжелая желтая Луна, прячась уже где-то за дальний горизонт, подозрительно, безмолвно и с таинственной насмешкой, улыбалась, освещая тусклым небесным светом, ее мокрые волнистые волосы, которые от такого света становились еще краше и немного наливались каштаном. Проказница, сделав свое коварное дело, медленно и заманчиво катилась к небосклону, прячась в спящих деревьях, готовых вот-вот проснуться от зимней спячки и одеть на себя, красивые платья зеленой листвы. Настя на мгновение застыла с полной грудью весеннего воздуха. Стояла жуткая тишина. Очень отчетливо было слышно, как безумная Катунь, со злостью грызла обрывистый берег, пряча в своих ледяных водах тысячи тон песка и разного грунта, обвалившегося в темноте с высокого берега. Она стояла с запрокинутой головой и вглядывалась далеко в млечный путь, где своим мерцанием улыбались ей миллионы и миллиарды одиноких, синих и холодных звезд. Вроде бы они были все вместе и очень даже рядом, но разум подсказывал ей, что каждая из них, находится очень далеко друг от друга. Что-то вспомнив из школьной Астрономии, чего она так и не могла понять, что такое настоящие звезды и вообще, что такое космос, украдкой для себя подумала, что они все равно должны соединяться или хотя бы прикасаться друг с другом. Иначе, зачем все это есть в жизни. Больше не выдерживая держать в себе воздух, Настя громко выдохнула. Мухтар жалостно и виновато, положил свою голову на резиновые колоши Мироновой, и, наблюдая за ней тихонечко поскуливал.

– Вот так то, Мухтарка! – Миронова вновь потрепала собаку за ухом. – А жизнь, оказывается, очень интересная. Ты посмотри, сколько звезд на небе! Красота-то какая, а! А вот ты сидишь здесь на цепи. А ну, давай, беги, погуляй. – Настя одним движением руки расстегнула ременной ошейник и отпустила своего спасителя на волю. – Беги, Мухтарка, да смотри не балуй. Никого не трогай. А я утром рано тебя привяжу. – Настя запахнула халат и поправила растрепавшуюся копну густых, рыжих, еще мокрых, волос. Еще раз взглянула в бесконечное звездное небо, перевела взгляд на уплывающий диск огромной луны и закрыла за собой входную дверь, шагнув в избу.

Приведя себя в порядок, взглянув несколько раз в маленькое настольное зеркальце, Настя нырнула с головой под пуховое одеяло. Ей не хотелось думать о прошлой жизни. Она даже не вспомнила, что только сейчас плакал от испуга ее младший сын Колька. Ее вообще ничего не волновало, только образ Петрикова не выходил у нее из головы. Мысли начали полностью опутывать ее голову и маленькими отрывками демонстрировать невпопад перед ее глазами разные картинки. Она начала как в далеком детстве мечтать и представлять себе, что будет с ней, если будет что-то по-другому. Настя, не высовывая голову из-под теплого одеяла, представляла разные варианты завтрашней встречи с Петриковым на ферме. Ей думалось, что он тоже сейчас не спит и ворочается, как медведь на узенькой кроватке, в маленьком гостиничном номере.

– И о чем он сейчас думает? А может он вообще не думает ни о чем. Наверное, он просто спокойно спит, ведь завтра рано нужно на работу, а он тем более управляющий. Ему нужно обязательно выспаться. Да и кто я такая, чтобы он обо мне думал. Ну, получилось так, и что? – задавала себе вопрос Миронова, теребя густые и еще мокрые волосы под одеялом.

– Да! – вздохнула Настя, положив ладонь под упругую грудь. – Вот это мужик, так мужик. Не то, что мой, слюнтяй! Да нет! – подумала Миронова. – У меня Толик что надо. Хороший и работящий мужик. Вон и сыновья у нас, какие хорошие. И дом у нас замечательный, и скотина есть, и на мотоцикл копим. Да не нужно ему этим заниматься! – пыталась успокоить себя Миронова.

Настя начала ворочаться в кровати, переворачиваясь поочередно то на один бок, то на другой. Чем больше она начинала думать о том, что нужно завтра рано вставать, тем больше в ее голове взлетало и роилось бесконечное полчище цветных мыслей, которые, как тараканы, выползали из всех щелей. Колька с Витькой дружно посапывали, нарушая ночную тишину. Настя выглянула из-под одеяла и увидела, что за окном цвет из черного, начинает меняться на темно фиолетовый. А это значит, что время неумолимо движется вперед, и ей уже сегодня не заснуть. Она лежала на спине с широко раскрытыми глазами. И, попав под череду своих мыслей, уже не могла остановиться. Перед глазами мелькало все: и прошлое, и настоящее. Только будущее никак не поддавалось в ее представлении, наверное, потому что не было у нее ничего подобного. И поэтому она никак не могла себе представить ту новую картину, в которой она увидела бы себя вместе с новым в ее жизни человеком, который так яростно ворвался в ее душу и дал ей то, что она не испытывала до сего дня и не понимала.

Димка очень сильно переживал. Он понимал, что вся радость и веселье его долгожданного дембеля рухнули в один раз. Что теперь будет он даже и представить себе не мог. Только думал о том, что вот сейчас приедет московский военный патруль из комендатуры, и его одного увезут, да посадят на «Губу» до выяснения обстоятельств. А сколько времени они будут выяснять эти обстоятельства, одному черту известно. И как он мог оставить эти документы в телефонной будке, Димка не находил никакого ответа. Только маленькая надежда теплилась в его мыслях. Вот сейчас Таня со своей подружкой быстро доберутся до этой злополучной будки и возьмут те самые Димкины документы, лежащие на самом аппарате. Он боялся, что этого не произойдет, и ему придется еще долго находится под стражей, пока не сделают определенные запросы в воинскую часть, а это одним днем не делается. Да какие еще чудеса могут с ним приключиться, пока он будет дожидаться хороших вестей по его запросам. А далеко в Сибири, со дня на день его ждала самая любимая, и самая очаровательная девушка Галя. Они познакомились и подружились еще в школе. Сначала у Димки с Галей была настоящая детская дружба, но незаметно с их взрослением эта дружба переросла в крепкую любовь. Два года Димка переписывался с Галей, отправляя по два или даже три письма в неделю. Все у них получалось складно. Они даже решили, что когда Димка вернется из Армии, сразу сыграют свадьбу. И родители, и все друзья уже ждали этого события. Но вот теперь все может измениться на неопределенный срок. И как это все будет выглядеть в глазах Галины, совершенно непонятно.

Ребята дружно пускали дым прямо в дежурной части. Капитан Веселков разрешил десантникам закурить, пока он проверяет их же документы. В дежурной части опорного пункта затянулась на какое-то время безмолвная пауза. Ребята не хотели разочаровывать Димку, зная, что ему сейчас не совсем сладко. А помочь они ничем не могли, разве что поддержать его добрым словом, да и этого капитан Веселков запрещал делать, ссылаясь на то, что очень мешают ему. Димка начинал погружаться в психологический транс в своих мыслях. Как молот в ушах у него звучали слова: – Надо что-то делать! Надо что-то делась! Телефонный звонок в дежурной части разорвал затянувшуюся напряженную обстановку.

– Капитан Веселков слушает! – сняв телефонную трубку, улыбаясь в густые усы, привычно отрапортовал Веселков. – Да, да! Так точно! – привстав со стула и надвигая засаленную форменную фуражку с затылка на лоб, отчеканил капитан. —Так точно, все восемь, здесь у меня в дежурной части. Проверка документов, товарищ генерал-лейтенант. – Вытянувшись в струну, продолжал докладывать Веселков.

Ребята, услышав такой доклад Веселкова, удивленно переглянулись, понимая, что речь идет именно о них. Быстро потушив свои тлеющие сигареты, они тоже встали, не осознавая, что уже демобилизовались и едут к местам проживания.

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! – выпалил Веселков. – Все будет исполнено! Есть! Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – капитан дрожащей рукой положил на телефонный аппарат переговорную трубку. Он спешно достал из бокового кармана носовой платок, и, не меняя позы вытянутой струны, вытер вспотевший лоб. Глаза Веселкова были слегка затуманены. Он еще какое-то время пребывал в самом настоящем шоке. Никто из присутствующих в дежурной комнате не посмел и шелохнуться. Все находились в тревожном ожидании.

– Это ж надо! Сам Генерал! – доставая из стола запечатанную пачку «Столичных», подняв указательный палец левой руки вверх, выдохнул Веселков. Спешно открывая свежую, для особого случая пачку сигарет, Веселков вышел из-за стола и предложил ребятам закурить столичных сигарет. – А ну, солдатики, угощайтесь! Москва – она, брат, гостеприимная. Москва – она, брат, Столица наша, Матушка наша родная. – Почти вприсядку, капитан раздавал сигареты десантникам. – А то курите какую-то махорку. Понимаешь, весь кабинет задымили. – Капитан недоумевал, как нужно вести себя с этими ребятами. Кто они такие. И почему позвонил в дежурку сам генерал из главного управления КГБ. Это хорошо, что еще он ничего здесь не наговорил, а поступил, как положено по Уставу, и не наломал дров.

– Звонили из главного управления! – начал заикаться Веселков. – Так что о Ваших подвигах уже там знают. Просили подождать. За Вами сейчас приедут. – Веселков с чувством выполненного долга выдохнул и как бы освободился от ответственности.

Ребята удивленно переглянулись, не понимая, что происходит.

– О каких подвигах, товарищ капитан! – вскочил Димка Дымов. – Никаких подвигов мы не совершали. Мы просто следуем все вместе из одной части по демобилизации домой в Сибирь. Да, вот действительно лично я оставил на радостях, что дозвонился до брата, свои документы в телефонной будке у станции метро. Их нужно просто пойти и забрать. Вот и все. И никаких подвигов. – Обретя крепкую уверенность в себе, пошел в наступление Дымов. – А ребята вообще ни при чем. У них с документами все в полном порядке. Их вообще нужно отпустить. А я сам за себя отвечу. – Димка с силой затушил подаренную капитаном столичную сигарету, придавив ее в большой железной пепельнице, до краев набитой окурками. Ребята шагнули все вместе за Димкой и подошли вплотную к письменному столу, взяв своим присутствием капитана в полукруг.

– Так-так! – испуганно затараторил Веселков, понимая, что силы совершенно неравные, и все равно ему придется отвечать, при любом раскладе вытекающих действий. Он хотел уже закричать и позвать наряд из соседней комнаты, как вдруг в дверь постучали и вошли четверо в штатском.

– Здравствуйте! – все вошедшие культурно поздоровались. Веселкову показалось, что все вошедшие были братьями-близнецами. Он много лет проработал в органах милиции. Ситуаций было разных немало, но с такой он встречался впервые. Перед ним стояли четверо рослых, под два метра, молодых парней, в одинаковых черных костюмах, коротко подстриженных под полубокс и все как один в одинаковых черных от солнца очках. Веселков сразу понял, что это не просто прохожие или пассажиры, едущие транзитом через Казанский вокзал.

– Да-да. Зравствуйте! – улыбаясь сквозь усы, облегченно выдохнул Веселков, понимая, что из одной ситуации, навалившейся с десантниками, он аккуратно вышел за счет пришедших из ниоткуда четверых в штатском. Но вот как будет развиваться дальнейшая ситуация, он пока не мог себе предположить.

– Товарищ капитан! – обратился один из четырех вошедших, снимая темные очки.

– Вам недавно звонили из главного управления. – Продолжал подходить к столу молодой человек в черном костюме. Остальные трое остались у входной двери и рассредоточились на расстоянии друг от друга. – Вам звонили по поводу этих молодых бойцов. – Настоятельно и спокойно говорил вошедший.

– Так точно, звонили… сам!

– Так вот, мы прибыли именно за ними! – оборвал на полуслове капитана человек в черном. Он подошел к столу и спокойно сам взял со стола разложенные аккуратно все документы дембелей.

Веселков снова вытянулся в длинную струну и протянул самым противным голосом:

– Я не возражаю, только здесь восемь человек, а документов всего семь.

– Не волнуйтесь. Доложите своему начальству все как есть, а мы уж сами во всем разберемся. – Чуть улыбнувшись закончил диалог человек в черном. Он повернулся к дембелям и четко скомандовал:

– Внимание! Всем взять свои вещи и следовать строго моим указаниям! Следовать за нами до определенной команды. Выполнять! – пересчитав всех по головам, и сверив фотографии в военных билетах, спросил. – А кто здесь Дымов?

Димка вытянулся по стойке смирно и выпалил: – Я Дымов!

– Ну вот и хорошо! – в удовлетворении улыбнулся человек в черном. – Тогда все в сборе, следуйте за мной! – он шагнул первый и все пошли за ним.

У Димки холодок пробежал по всему телу и спрятался где-то глубоко в пятках, прикрываясь армейскими сапогами, начищенными до блеска. Все ребята, выстроившись в отделение по два, точно так же, недоумевая, шагали вслед за неизвестными людьми в штатском. Вынырнув из метро, ребята увидели, что у парадного подъезда их ждали три новеньких черных автомобиля, марки «Волга».

Старший сопровождающий быстро рассадил всех дембелей по машинам, и черный таинственный «эскорт» двинулся в неизвестном направлении. Димка сидел в первой машине на заднем сидении рядом с Борькой и Мишкой. Ехали всю дорогу молча, только изредка переглядывались друг на друга. Столица неожиданно показала свое настоящее лицо. Она открылась для Димкиных глаз совершенно с другой стороны. Это была совсем не та Москва, какую видел Димка, где были сплошные железнодорожные станции, вокзалы, билетные кассы с огромными очередями и переполненные залы ожидания. Сидя в шикарной новенькой черной «Волге» на заднем сиденье, Димка с раскрытым ртом крутил головой в разные стороны, восхищаясь архитектурой огромных высотных домов и широких проспектов. Перекрестки незнакомых улиц и необъятные площади мелькали за окнами летящего по проспекту автомобиля. Всюду, куда не повернуть голову, горели ярким пламенем красные флаги и транспаранты с надписью «МИР, ТРУД, МАЙ!». Весна алым кумачом твердо шагала по самому главному городу Советского Союза. Димка даже на мгновенье представил, как он спускается на парашюте в самую кипучую массу ярко-красных транспарантов и сливается в единое красное море, лишь только голубой берет на его голове мелькает, как мизерная точка на красном ковре весенних цветущих маков, свитых тонкими нитями из героических жизней разных Советских людей, отдавших свою жизнь для того, чтобы жили другие поколения. Борька и Мишка то и дело локтями подталкивали Димку в бок и молча кивали, широко улыбаясь, по сторонам. А Димка, позабыв про свою беду, как мальчишка расплывался в счастливой улыбке, совершенно не похожей на ту серьезную солдатскую улыбку, которая была в нем уже давно закалена боевым характером и армейскими подвигами.

«Вот это красотища! – с восклицанием думал Димка.– Вот это размах. Это ж надо! ЭХ!» – и слов более совершенно не хватало, чтобы подчеркнуть восхищение увиденного. Конечно же, это была не сибирская деревня в далекой тайге и не областной город, которые Димка, конечно же, видел в своей жизни. Да и не германские города со своими остроконечными крышами и флюгерами, костёлами и каменными брусчатками. Здесь был настоящий размах: по-нашему, по-русски, именно так, как хотелось душе. И чтобы при виде этого всего, обязательно вырывалось слово «ЭХ»! Так и получилось, Димка, глядя на всю эту рукотворную красоту, непроизвольно вслух выдохнул:

– ЭХ! – и тут же напугался своего нежданного голоса. Он как будто очнулся от зимней спячки или упал со сказочных небес на обетованную и грешную землю. В этот момент автомобиль остановился у высотного здания на какой-то площади, где стоял огромных размеров человеческий памятник.

– Вот и приехали! – с ироничной улыбкой произнес сопровождающий в штатском, сидевший на переднем сиденье.

– Выходим по одному. Не разбегаемся. Забираем свои вещи из багажника. Строимся в колонну по два и следуем за мной. – Отчеканил человек в черном костюме. Ребята как по команде выскочили из автомобиля и забрали свои «дембельские» чемоданы. Димка увидел, что следом за ними подъехали еще две «Волги», в которых находились остальные ребята. Они так же вышли из машин и, получив свои вещи, выстроились в колонну по два. Через мгновение человек в черном, пересчитав всех по головам, дал команду «Шагом марш», и они по привычке зашагали, чуть ли не строевым шагом. Подойдя к огромной и массивной двери, Дымов увидел большую табличку с надписью: «КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР». У Димки все закружилось в голове. Он еще хотел оглянуться и посмотреть по сторонам, уж очень все было красиво вокруг, но страшная мысль о неизвестности будоражила его голову, как червяк точил яблоко, сидя глубоко в солдатских мозгах. Еще мгновение, и вся молодая гвардия в ярко-красочной форме скрылась за тяжелой дверью огромного здания. Чеканя шаг по широким коридорам незнакомого учреждения, Димка отрывками начал вспоминать все то, что он когда-либо слышал о КГБ. И страх, и ужас холодным комом подступали к его горлу. Это был не сон. Это было то самое Главное здание, откуда неслись молнией разные приказы во все стороны нашей необъятной Родины, да и далеко за рубеж, где только могли находиться верные солдаты данного учреждения. Димка шагал и с ужасом понимал, что когда-то в далекие тридцатые годы, именно из этого здания были отправлены приказы в далекую Сибирь, в результате которых были репрессированы, расстреляны и высланы за пределы своих селений тысячи и тысячи мирных советских граждан. Он это знал не понаслышке. Вот так когда-то были репрессированы и высланы в Томскую область, в глухую тайгу, все Димкины родственники по линии отца. Сам отец очень мало об этом рассказывал, не хотел ворошить прошлое, и вообще не хотел, чтобы дети знали об этом. Только иногда об этом рассказывала мама, Валентина Павловна, когда отец уезжал в длительные командировки, а они собирались на кухни и стряпали пельмени, и мама рассказывала про отца невероятные истории. А теперь Димка шагает по главным коридорам этого самого злополучного здания, куда-то в страшную неизвестность. Ребята, тоже шагая в едином строю, думали о какой-то невероятной ошибке всего происходящего, но с уверенной надеждой, что все обойдется, и они благополучно доберутся до дома. Вылавливая разные мысли из неизвестных коридоров, по которым за свою бытность прошли тысячи разных людей, поднимаясь по широким лестницам с тяжелыми перилами, ребята не заметили, как подошли к широкой двери какого-то кабинета. Сопровождающий остановил шагающее отделение демобилизованных десантников и, проинструктировав всех, скрылся за тяжелой дверью, чтобы доложить о прибытии. Ребята немного потоптались перед дверью кабинета, подмигивая друг другу, поправляя форменную одежду, понимая, что сейчас будет очень важная встреча, которая состоится не для награждений за солдатские заслуги, а скорее всего, будет неприятный разговор. Но они точно знали, что они ничего плохого не совершали, а то, что Димка потерял документы, за это точно не расстреливают и в тюрьму не сажают. Но переживание усиливалось от непонятной неизвестности. А спросить у трех оставшихся гражданских лиц в черных костюмах все же не хватало смелости, хоть они всем видом и показывали гордыню десантной души говоря о том, что нам синее море поколено. И какая бы не случилась ситуация, ребята были готовы все как один, будучи уже на дембеле, кинуться в бой, пусть самый не равный и горячий, главное, чтобы знать за что. Дверь кабинета распахнулась, и их попросили войти. Настроившись внутренне, подбадривая разными знаками друг друга, ребята твердым шагом вошли в просторный кабинет. Димка, как виновник данного торжества, шагнул первым. В глубине зашторенной темной материей комнаты, за огромным письменным столом, склонившись над какими-то бумагами, сидел широкоплечий человек в очках лет сорока пяти, с большими залысинами на лбу. Старший из сопровождающих в гражданской одежде доложил четко, но не громко.

– Товарищ генерал-лейтенант, задержанные доставлены. – Не дожидаясь ответа, подошел к столу и положил, изъятые у ребят капитаном Веселковым, документы на стол. И, развернувшись, удалился из кабинета. Сидящий за письменным столом полутемного кабинета мужчина в темном костюме и галстуке, не поднимая глаз, поблагодарил докладчика, сказав ему совсем просто:

– Спасибо, Серёжа. Занимайтесь по плану.

После чего, сняв очки, рукой указал на стулья, стоявшие вдоль стенки кабинета.

– Присаживайтесь, ребята! А то устали, небось. – Спокойным домашним голосом расслабил пацанов генерал. Ребята неторопливо и, не ожидая такого приема, тихонечко расселись в один ряд.

– А кто тут Дымов? – подняв глаза, так же спокойно спросил он.

– Я, товарищ генерал-лейтенант! – как ошпаренный подскочил Димка, все еще не понимая, почему все его спрашивают, как будто он только что совершил самый настоящий подвиг. Как будто он стал первым космонавтом, или еще чего-нибудь.

– Так вот ты какой, Дмитрий Дымов! – вставая из-за огромного письменного стола, улыбнувшись, продолжил генерал в штатском. – Ну настоящий орел! Гордость нашей любимой страны! – выдвинув ящик письменного стола и достав оттуда какие-то документы, так, с иронией, пошутил генерал.

Димкино сердце начало колотиться как футбольный мячик, когда в футбол играет целая свора деревенских мальчишек. Генерал сам подошел к Дымову и, вручая ему документы, спросил:

– Это, твои?

Димка как-то неумело взял знакомые ему документы, посмотрел, повертел их в руках и, убедившись, что это его самые настоящие документы, потерянные совсем недавно в телефонной будке, сейчас находятся здесь, в кабинете неизвестного генерала, который вручает сам, собственной персоной, ему, Димке, который еще минуту назад не знал о чем думать. Радость разлилась по Димкиному лицу красной краской. Дыхание сбилось, и он только смог сказать на придыхании:

– Спасибо, товарищ генерал-лейтенант! Но как? – Димка все же сумел задать вопрос.

Генерал, улыбаясь, подошел к внутренней двери другого кабинета и, открыв ее, кого-то пригласил.