Текст книги "Бездна (СИ)"

Автор книги: Олег Дуденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

 Бездна

   Мы снова в комнате Эри Асаи. На первый

   взгляд никаких изменений. Разве что ночь

   темнее, да тишина вдвое глубже.

   Впрочем, нет. Кое-что изменилось, и

   очень серьезно.

   (Харуки Мураками «Послемрак»)

  В какой-то момент Экзарх пожалел о том, что перед сном включил свою чудо-печь. Но за последние два дня он так вымотался, что у него не было сил просто встать и нажать на красную кнопку. Правда весна в этом году явно не спешила и ближе к утру температура на улице упала примерно до пяти градусов, потому-то за пару часов до рассвета легкая прохлада разогнала все дурные сновидения вызванные чрезмерным теплом и Экзарх погрузился в прекрасную негу. В этот момент ему ничего не снилось. Он просто спал крепким и здоровым сном. Все его мышцы были расслаблены. Вечно поджатые губы безвольно обвисли, и тоненькая струйка слюны потекла на подушку.

  Но ничто не вечно под луной, особенно что-то хорошее. Сквозь пелену сна до Экзарха стали долетать некие звуки. Нечто пыталось вырвать его из прекрасной неги. Нечто вероломное и настойчивое: «Бух-бух-бух», небольшая пауза и опять «Бух-бух-бух». И вдобавок к этому до него долетал противный, скрипучий голос, исходящий из некой адской пропасти, разрывающий блаженную тишину его уютного жилища.

  – Господин, начальник, откройте!

  «Что бы ты подавилась», подумал Экзарх.

  И там, за дверью, послышался кашель. Злорадная улыбка, на какой-то миг, засияла на лице начальника полиции. Но Эльза, его не в меру активная помощница, быстро откашлялась и вновь принялась тарабанить в дверь.

  «Что бы ты обосралась», подумал Экзарх, закипая от злости.

  На какой-то миг, над миром повисла тишина. Начальник полиции с надеждой прислушался. Но у Эльзы было отменное здоровье. Была она высока и крепка словно лесоруб. Как ее только не называли, за глаза: и «драгун», и «бык с влагалищем», и «вышибала», и «великанша».

  Но в этом огромном, почти мужском теле, билось прекрасное, нежное и главное, любящее женское сердце. И к своему великому ужасу Экзарх стал подозревать, что, по всей видимости, это сердце принадлежит именно ему. В самых жутких кошмарах начальник полиции видел, как его заместитель становиться на одно колено и протягивает, именно ему, коробочку с обручальным кольцом. В такие моменты ему хотелось умереть.

  Крепкая дубовая дверь вновь затряслась от могучих ударов, и скрипучий голос вновь разорвал, на миг повисшую, тишину:

  – Господин, начальник, откройте!

  Все. Это было выше человеческих сил. Экзарх откинул одеяло, сел на кровати и прокричал в сторону двери:

  – Да не ори, ты! Я сейчас!

  Через несколько минут, начальник полиции и его заместитель сидели на мягких табуретах в его маленькой, но уютной, кухоньке. Еще у самой двери Экзарх запретил Эльзе открывать рот, до тех пор, пока он не выпьет свою первую чашку крепкого и душистого кофе. Эльза пила только травяной чай. По этому поводу местные остряки отпустили такое количество шуточек, что их можно было бы издать отдельной книгой. Начальник поставил перед Эльзой стакан чистой воды, так как травяного чая, в его доме отродясь не было. А сам принялся колдовать возле дровяной плиты. Прежде всего, он разжег огонь из вишневых поленьев. Достал пригоршню обжаренных кофейных зерен, несколько раз втянул носом чарующий аромат. Затем смолол их в старинной, еще бабушкиной, ручной кофемолке, сейчас таких уже не делают. Сварив кофе, он вылил его в огромную чашку, обхватив ее двумя руками, сел напротив Эльзы и принялся неторопливо отхлебывать, смакуя каждый глоток. Когда-то он еще и курил, теперь с этой пагубной привычкой было покончено, но именно в данный момент он не отказался бы от сигареты или еще лучше от сигары. Начальник старался смотреть только на кружку и на ее содержимое. Но при этом он не мог не видеть как Эльза, изнывая от нетерпения все время, подергивается на своем табурете. Со временем эти подергивания становились все интенсивней и интенсивней, и казалось, еще миг и его заместитель просто взорвется. Такого допустить нельзя было, что не говори, но работником Эльза была отменным и заменить ее будет трудно, особенно сейчас. Он с сожалением посмотрел на чашку, там оставалось еще парочка, самых вкусных глотков и сказал, стараясь не показывать своего раздражения:

  – Говори.

  – Господин начальник, в районе старой лесопилки обнаружено еще два трупа. Все как всегда. Тела без явных признаков насильственной смерти. Первичный осмотр местности.....

  Прорвало Эльзу. Она словно боялась, что ей вновь запретят говорить и потому строчила, словно из пулемета.

  Но Экзарх все равно ее прервал:

  – Скажи, Эльза, ты это специально делаешь?

  Спросил он устало.

  – Что это?

  В первый момент не поняла молодая женщина.

  – Ну, находишь трупы.

  Сказал начальник суровым тоном. Его усталость обернулась дикой яростью и он продолжил едва не срываясь на крик:

  – Ты, словно, молодая охотничья собака, все время носишься по лесу и раскапываешь кости! Если бы твою энергию использовать в мирных целях, можно было бы отключить две электростанции!

  Эльза отшатнулась, словно от удара.

  – Это моя работа, сказала она обиженно.

  Ее глаза заморгали часто, часто. Казалось еще миг и она расплачется. Начальник полиции понял, что «сморозил» глупость, глупость и грубость. Можно сказать глупую грубость или грубую глупость.

  – Прости.

  Сказал Экзарх вставая. Он сделал несколько неловких шагов, понимая, что со временем он об этом может пожалеть, начальник полиции нежно погладил по плечу своего зама. У него даже был секундный порыв поцеловать ее в щеку, но он быстро отогнал от себя эту мысль и просто сказал виновато:

  – Прости. Ты прекрасный полицейский, даже лучший. Я просто адски устал. Вначале этот взрыв, а затем все эти странности. За двое суток первый раз удалось заснуть.

  Действительно все, что случилось за последние несколько дней, не имело аналогов и с трудом поддавалось описанию. Попытаемся восстановить хронику событий.

  В среду утром в 5-40 весь город был разбужен неприятным все нарастающим гулом и резким глухим хлопком, после которого, на миг, содрогнулось буквально все, словно от самого короткого на свете, но довольно-таки мощного, землетрясения. Пропал свет, прекратил работу телефон. Люди высыпали на улицу. Городские власти, как могли, принялись успокаивать население. А начальник полиции попытался разобраться в случившемся. Прежде всего, Экзарх с еще двумя полицейскими, вооружившись карабинами, отправились за город. Ехали они по трассе вдоль линии электроснабжения, подозревая террористическую атаку. Скорость их машины не превышала 60 км/час, и это спасло им жизнь, так как буквально в пяти километрах от городской границы прекрасная трасса резко обрывалась, превращаясь в гигантскую пропасть. Бампер полицейской машины завис над огромным ничем и Экзарх, со своими подчиненными, в лучах восходящего солнца мог наблюдать величественное и ужасающее зрелище. Буквально все исчезло, и впереди зияла пустота невероятных размеров. Сколько времени трое полицейских простояли на краю бездонной и бескрайней пропасти сказать трудно, им самим казалось, что прошла вечность, настолько завораживающим было это зрелище. Когда заработала рация в автомобиле, все трое невольно вскрикнули.

  В дальнейшем при помощи простейших инструментов и приборов удалось выяснить, что радиус гигантской бездны, которая отрезала город от всего остального мира, составляет невероятное расстояние, примерно 10 километров. Пропасть сия была практически идеально круглая и глубину имела просто фантастическую, что-то около четырех километров. Нигде в мире не существует ничего подобного. Жители города ожидали, что еще до полудня над ними, словно пчелы, будут кружиться вертолеты спасателей и эфир заполнят бодрые речи представителей власти. Но ничего подобного. К 14:00 горожане не увидели ни одного, ни самолета, ни вертолета, ни дирижабля. К ним не был послан даже миниатюрный разведывательный беспилотный аппарат. Небо было девственно чистым. А вот пустой эфир и онемевшие мобильные телефоны привели народ в буквальный ужас. Граждане с безумными глазами крутили настройку волн на своих приемниках, вертели в руках абсолютно бесполезные мобильники и терялись в страшных догадках. В 16:30 на центральной площади собралась толпа обеспокоенных граждан, из которых выделилась группа молодых людей желающих самостоятельно совершить разведывательный рейд.

  Нельзя сказать, что гигантская бездна полностью отрезала город от цивилизации. С севера Уиненберг окружали горы, долгое время именно многочисленные шахты обеспечивали жителей работой, и пройти через горы было практически невозможно. На юге ныне простиралась гигантская пропасть, края которой время от времени с диким грохотом обрушались и к этой пропасти никто в здравом уме подойти не осмеливался. Но Экзарх, на всякий случай, установил ограждения и два поста. Все-таки большинство несчастных случаев это последствия человеческой глупости. Так вот если север и юг были непроходимы, то на востоке и на западе вокруг города простирались леса. При желании, через которые можно было пройти в большой мир. Группа молодых спортсменов именно так и решила поступить. Начальник полиции не был против, но если бы он и не одобрил эту вылазку его вряд ли кто-то послушал. Ему осталось только возглавить сие мероприятие и проинструктировать разведчиков.

  Но разведывательный отряд не пропутешествовал и часа как наткнулся на труп Юргена Хаксли, пятнадцатилетнего местного жителя. Паренек был здешней знаменитостью. Он не был ни поэтом, ни музыкантом, ни художником, ни спортсменом, но в маленьком городе его знали все или, во всяком случае, о нем слышали. Свое восхождение к славе он начал в двенадцатилетнем возрасте, когда принес в класс жестяную коробку из-под растворимого кофе, до отказа набитую здоровенными тарантулами. Ну не огромными тропическими чудовищами, а обыкновенными, местными, но тоже чертовски жуткими. Школьную тишину разорвал ужасающий визг, как только мохнатые монстры стали скакать по полу и по стенам аудитории. Причем визжали все: и девочки, и мальчики, и даже учитель. Во всеобщей суматохе кто-то упал, кому-то наступили на руку, кого-то даже укусил паук. Серьезных травм удалось избежать, но тогда Юрген впервые оказался в полицейском участке. С тех пор он бывал там не однократно. Можно сказать, был завсегдатаем. Вот его самые знаменитые проделки: «Попытка запустить соседского пса в космос»; «Приклеивание доброй половины класса суперклеем к стульям»; «Поиск клада в подвале мэрии». И конечно, вишенка на торте: «Изготовление гигантской рогатки, для обстрела водяными бомбами велосипедистов, во время ежегодного праздничного заезда». Но между тем, Юргена все любили, так как, по сути своей, он был добрый и отзывчивый парнишка, а без его шалостей жизнь в маленьком городке была бы скучна и обыденна.

  Добропорядочные граждане вернулись в город с телом мертвого мальчика, и в это же время в полицейский участок буквально вломилась группа возбужденных мужчин и женщин, хотя в свете последних событий удивить или испугать их было трудно чем. Но факт имел место быть, все наперебой, с выпученными глазами, мололи всякую ересь. Начальник полиции приложил немало усилий, чтобы из разрозненных выкриков, диких волей и истеричных причитаний сложить полную картину происшедшего и была она страшна и поразительна своей абсурдностью. В разных концах города было обнаружено еще три труппа Юргена Хаксли и это не было какой-то идиотской шуткой или диким розыгрышем. Через несколько минут начальник полиции лично осматривал все четыре трупа. Ближе к ночи в морг было доставлено еще два тела Юргена. С рассветом страшные находки не прекращались, и было их пять. И вот еще двое.

  Выйдя во двор, Экзарх резко остановился, Эльза едва не врезалась ему в спину.

  – Что будешь делать?

  Спросил он, не оборачиваясь. Эльза поняла, что имеет ввиду начальник, но предпочла промолчать.

  – Я больше не буду терзать несчастных родителей.

  Сказал Экзарх твердым тоном и решительно зашагал к машине. Веронику и Мартина Хаксли он хорошо знал, так как по службе ему не однократно приходилось с ними общаться. Это была совсем еще молодая симпатичная пара. Молодые люди дружили еще со школы и поженились сразу после ее окончания. Совсем недавно они выглядели немногим старше своего сына и для посторонних могли сойти за старших брата и сестру Юргена, но за последние двое суток они казалось, состарились лет на двадцать. Они безропотно приходили в морг на опознания, смотрели на труппы своего сына безумными глазами, кивали и автоматически подписывали необходимые документы, но с каждым разом казалось, умирает какая-то их часть. И теперь они походили на два призрака из старого черно-белого фильма.

  Толстый патологоанатом Бро Удингер напоминал затравленного зверя. Он, не переставая теребил пуговицы на своем хате и бормотал, испуганно посматривая по сторонам:

  – Шеф я ничего не понимаю. Это какое-то безумие, вы просто обязаны все это прекратить.

  Экзарх до скрипа стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть какое-то ругательство. А ведь действительно все люди именно этого от него и ждут. Он словно герой из глупого американского фильма, вот прямо сейчас, немного подумает и затем раз, сделает нечто и все вернется на круги своя. И все заживут долго и счастливо, и произошедшее будут вспоминать как кошмарный сон. А может все ЭТО и есть кошмарный сон. Надо только проснуться и все станет на свои места.

   Ничего не говоря, Экзарх посмотрел на патологоанатома, как ему самому казалось, добрым, можно сказать отеческим взглядом. Бро поперхнулся, его взгляд сделался более осознанным и больше не метался из стороны в сторону:

  – Простите шеф, сказал он, нервы сдают.

  Затем продолжил деловым тоном:

  – Все как всегда. Никаких признаков насильственной смерти. В карманах, все те же четырнадцать евро на серебряном зажиме, ключи от дома и мобильный телефон.

  Экзарх молча кивнул, бросил взгляд на два тела и покинул морг. Сейчас ему очень хотелось сорвать с места и побежать куда глаза глядят. Бежать без остановки до тех пор, пока некогда любимый город останется где-то далеко-далеко за спиной. Он больше не мог выносить взгляды сограждан, в которых была смешана собачья преданность, мольба о спасении и укора, словно это он во всем виноват. Словно это он сделал или наоборот не сделал нечто. Нечто очень важное.

  Вместо этого он, с Эльзой, сел в патрульную машину и поехал проверить посты у пропасти. Проезжая по городу он не мог не обратить внимание как обезлюдили улицы. Время от времени, в том или ином окне незаметно отодвигалась штора, и чей-то испуганный взгляд провожал его машину. Люди в панике. Даже не так, люди просто парализованы страхом. Еще вчера они митинговали, что-то требовали, спорили, искали ответов. Сегодня же они словно маленькие зверьки забились по своим норкам и с ужасом наблюдают за происходящим. Что будет завтра? Страшно себе представить. У Экзарха было чувство, словно он пытается ухватить волну руками, но гадкая вода просачивается между пальцами. Он не знал, что происходит и поэтому не понимал, что необходимо предпринять. Все руководители городка самоустранились и мэр со своим сборищем престарелых маразматиков, которые называют себя городским советом, и городской казначей, еще недавно выглядевший словно хозяин вселенной, и глава торговой палаты. Все забились по норам. Остались верны своему долгу только он со своими парнями и девушками, врачи городской больницы и пожарное отделение. Последним Экзарх был особо благодарен. Брандмейстер с первых минут помогал полиции удерживать ситуацию под контролем. Но начальник полиции просто нутром чувствовал, как все разваливается, а он просто не в силах хоть что-то предпринять. Постоянный страх может привести людей к самым жутким и непредвиденным поступкам. Необходимо что-то сделать. Но что? Надо срочно озадачить всех жителей города. Сплотить единой целью.

  Начальнику полиции показалось, что он ухватился за край тонкой ниточки. Надо аккуратно потянуть и умная мысль начнет разматываться. Но тут он увидел одинокую фигуру, несмотря на теплое утро, одетую в пальто на толстой подкладке. Это был не кто иной, как Анселл Хубер – астроном и местный чудаковатый старик. Между тем Анселл был очень эрудированный человек и являлся старинным другом родителей Экзарха. Старик неторопливо шагал от пропасти, увидев полицейскую машину, он приветливо замахал.

  По команде шефа, Эльза подрулила к старому астроному.

  Анселл счастливо улыбнулся и прямо-таки прокричал:

  – Экзарх, мальчик мой, ужасно рад тебя видеть!

  Начальник полиции краем глаза увидел, как слегка передернуло его заместителя. Все прекрасно знали, что шеф терпеть не может своего имени. Его безвременно ушедшие родители в шестидесятые годы были самыми закоренелыми хиппи. Они увлекались античной историей и легкими наркотиками. И видимо в наркотическом угаре наградили сыночка этим дурацким имечком. В это трудно поверить, но и этот сухой аккуратный старичок в свое время тоже носил длинные немытые патлы, брюки клеш немыслимого цвета, значок мира на толстом шнурке и аляповатую рубаху. В шестидесятые он «зависал» с родителями Экзарха и вполне возможно принимал участие в выдумке этого имени, потому как слово «Экзарх» он всегда произносил с особым смаком. Но начальник полиции всегда относился к старику с почтением, потому как детство его было счастливым и безоблачным, и там непременно присутствовал дядя Анселл.

  – Здравствуй дядя Анселл и я рад видеть тебя в добром здравии.

  На душе у шефа вдруг стало легко, в нем поселилась уверенность, что вскоре все разрешиться, причем самым лучшим способом.

  Старик вдруг скривился и сказал с претензией:

  – А скажи, мальчик мой, почему твои люди не пропускают меня к этой, к этой.... Я даже не подберу правильного названия. Ну не важно. Я ведь все-таки ученый и думаю у вас имеются вопросы на которые вы не находите ответы и я бы мог вам помочь.

  – Прежде всего, дядя Анселл, ты должен понимать насколько опасно приближение к пропасти. Склон у обрыва столь крут, что стоит кому-то соскользнуть вниз и трагедии не миновать. Даже если каким-то чудом он останется жив, его даже достать будет некому. Но ели ты захочешь, я прямо сейчас, лично отвезу тебя к месту и прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.

  Старый астроном лукаво усмехнулся.

  – Это излишне, мальчик мой. Я подобрался к этой аномалии со стороны оврага. Там, кстати, у тебя нет поста, а зря. Я увидел все, что мне необходимо.

  Начальник полиции укоризненно покачал головой.

  – Дядюшка Анселл, ты, наверное, забыл, что сейчас не семидесятые годы и тебе уже не двадцать, не тридцать и даже не пятьдесят лет. Не каждый из моих парней, по доброй воле, полезет в этот овраг.

  – Ой, прекрати. В свое время именно в овраге был штаб молодежного сопротивления. Я там каждый куст знаю. Знал бы ты, сколько там было выкурено «травки»...

  – И слышать не хочу.

  Прервал старика, начальник полиции, с напускной строгостью. Затем спросил спохватившись:

  – Слушай дядюшка Анселл, как я понял, ты уже все осмотрел? И к какому выводу ты пришел?

  Старик вдруг сделался серьезным, даже слишком серьезным. Сердце Экзарха сдавило недоброе предчувствие. Но затем старый астроном улыбнулся своей лучезарной улыбкой и сказал:

  – Кое-какие мысли у меня конечно имеются. Но мне все надо как следует обдумать. А что намерен делать ты.

  И он направил на Экзарха свой длинный и тонкий указательный палец. Начальник полиции от неожиданности стал мямлить нечто невразумительное, словно ученик, плохо выучивший урок. А дядюшка Анселл стал говорить нравоучительно:

  – Советую тебе не позднее завтрашнего утра собрать всеобщее городское собрание и придумать для всех какое-либо задание. Необходимо переписать все городские запасы, как продовольствия, так топлива и медикаментов. Поручить это надо самым ответственным. Организуй что-то типа круглосуточного дежурства. Не думаю, что это необходимо, но люди будут при деле...

  Начальнику полиции вдруг стало очень обидно. Ведь именно об этом он и думал, буквально несколько минут назад, потому в нем опять проснулся мальчишка, на этот раз взбалмошный и он сказал недовольным тоном:

  – Я и сам об этом думал.

  – Вот и молодец.

   Согласился старый астроном, и больше не говоря ни слова, зашагал к своему дому.

  Экзарх расставил посты так, чтобы часовые находились в зоне видимости друг друга. Парни заступали на дежурство с рассветом и на закате покидали свои места дежурства. Трудно себе представить, чтобы кто-то отправился осматривать пропасть ночью. На этом посту правила были самые мягкие: можно было в любое время принимать пищу, курить, оправляться, да и переговариваться не запрещалось. Именно этим и занимались сержант Дориан Ортлиб и парень из пожарной охраны по имени Майк, когда к ним подъехал начальник. Они стояли по обеим сторонам дороги и что-то обсуждали. Экзарх выслушал доклады от обоих парней, и были они абсолютно одинаковые. С самого утра и до сего времени, а именно до 10:47 не появилось ни одного желающего посетить жуткий провал. Экзарх все спокойно выслушал, затем приказал парням перекрыть дорогу своей машиной и передвинуть ограждения на двадцать шагов к пропасти, действительно с этого места было практически ничего не видно и не надо провоцировать любопытствующих на противоправные действия. Кроме того настоятельно рекомендовал по очереди, раз в час прохаживаться возле оврага.

  – Кое-кто именно оттуда подобрался вплотную к пропасти, объяснил начальник полиции.

  Парни были расстроены ожидая нагоняй.

  – Не переживайте, это моя вина, не доглядел, успокоил их начальник, сегодня у вас будет сокращенной дежурство. В 18:00 сворачивайтесь, и жду вас на площади Цветов. Надо будет всем немного поработать. Завтра на утро я думаю устроить общегородское собрание. Надо будет установить трибуну и сделать разметку для стульев.

  Экзарх на миг замялся, затем продолжил:

  – У меня возникла мысль, что в сложившейся ситуации необходимо всенародно переизбрать главу города. Думаю предложить свою кандидатуру.

  – Правильно, шеф, поддержал Экзарха сержант. Вы и так все на себе тянете.

  Говорил он вполне искренне и это ободрило Экзарха. Он внимательно посмотрел на парня из пожарной охраны, вспомнил его имя и спросил.

  – Майк, ну а ты, что думаешь по этому поводу. И как ты считаешь, твои коллеги поддержат меня.

  – Я не думаю, я уверен, если дойдет дело до голосования. Все мы, да и вся городская больница будут за вас. Моя невестка, старшая медсестра, и я прекрасно знаю о настроениях среди медперсонала. Все говорят, что городские власти негодяи и трусы. И если бы не начальник полиции, город давно бы скатился в пучину анархии.

  Подобные речи приятно слышать даже самому скромному человеку, но Экзарх никогда не скромничал. Он всегда добросовестно выполнял свою работу и без зазрения совести требовал за нее соответствующее вознаграждение. Ныне он выполнял функции, превышающие его должностные обязанности, а посему было просто необходимо привести в соответствие его работу и должность.

  Вернувшись в город начальник полиции развил прямо-таки кипучую деятельность. Всех своих подчиненных он отправил по домам, убеждать сограждан в том, что в городе все под контролем и в ближайшее время все получат ответы на животрепещущие вопросы. И конечно уведомить всех и каждого о предстоящем собрании. Сам же он посетил так называемых: «ключевых игроков». И конечно это был не престарелый мэр с компанией. Куда как важнее в нынешнее время были не банкиры, не юристы и министры, а владельцы магазинов, управляющий городской котельной, хозяева двух заправочных станций, три фермера, содержащие в предгорьях две скотоводческие и одну птицеферму и конечно владелец крупного оптового склада.

  Нельзя сказать, что с каждым из этих людей разговор прошел гладко, некоторых приходилось долго убеждать и уговаривать. В ход шли обещания, воззвания к совести и угрозы. Экзарх хоть и не был ученым, но обладал прекрасным чутьем. И он всей своей требухой чувствовал, что нынешняя непростая ситуация в городе в ближайшее время не разрешиться. Наоборот, что-то ему подсказывало, что жителей города отрезало от всей остальной цивилизации никак не на один день. И о воссоединении со всем миром, в ближайшее время не стоит и мечтать.

  Все это он втолковывал «ключевым игрокам», добиваясь от них понимания и поддержки.

  Было бы ошибкой думать, что начальник полиции мечтал о тотальной власти, пускай и на короткий период. Он просто знал, что вся забота о городе ляжет на его плечи, а когда все разрешиться, мэры, пэры и сэры просто-напросто припишут все его заслуги себе. Ну и пусть. Экзарх не был тщеславным. Он знал, что те люди, чье мнение ему не безразлично относятся к нему с должным уважением, даже с почтением. И этого ему было достаточно. Сейчас ему требовалось только одно – чтобы ему никто не мешал.

  В своем кабинете Экзарх оказался уже, когда его парни вместе с волонтерами оборудовали площадь Цветов к предстоящему городскому собранию. Наскоро перекусив, начальник полиции подключился к ним.

  Площадь Цветов располагалась на окраине, и действительно было она огромна. Каждый год в октябре, на пивной фестиваль, именно тут устанавливались шатры в ожидании туристов. И вот тут-то нужны были связи городского казначея, стараниями которого поток автобусов с приезжими никогда не иссякал.

  В этот раз задача была куда как сложнее, чем установка шатров, биотуалетов, подвоз пива и разнообразных закусок. Необходимо было компактно и удобно разместить более пяти тысяч человек.

  После сооружения миниатюрной эстрады с трибуной, совместно, полиция, пожарные и добровольцы принялись решать и эту проблему.

  Закончили когда уже совсем стемнело.

  До кровати Экзарх добрался что-то коло часа ночи.

  На этот раз он решил обойтись совсем без печки, одев теплую пижаму и укрывшись толстым пуховым одеялом. Кто бы, что не говорил про великолепные новые материалы, типа синтепона, настоящий гусиный пух вещь неподражаемая. Этим одеялом начальник полиции укрывался лишь, когда простывал, предварительно, как следует, попарив ноги. И, как правило, наутро он вставал бодрым и без намека на заболевание.

  Уснул Экзарх едва коснулся головой подушки, и сон этот был спокойный и безоблачный. Но в какой-то момент нечто вероломное ворвалось во владения Морфея и как накануне, попыталось разорвать его сон в клочья. И нечто в этом преуспело. Словно ветер свечу, мерзкий стук, в один миг, задул крепкий сон. Экзарх прекрасно знал этот звук «Бух-бух-бух», затем тишина и опять «Бух-бух-бух». Не открывая глаза, он прокричал в темноту:

  – Эльза, убирайся к черту!!!

  Но безумный грохот не прекращался: «Бух-бух-бух» короткое затишье и опять «Бух-бух-бух» и так бесконечное количество раз. Начальник полиции укрывался одеялом с головой, забирался под подушку, но проклятый стук его везде доставал. Экзарх решил вскакивая с постели, что если сейчас не произошло чего-то экстраординарного, чего-то что не подождет до утра, он просто застрелит Эльзу. Отведет ее в лес и там расстреляет из табельного оружия.

  – Что на этот раз?!

  Прокричал Экзарх, распахивая дверь. Но за порогом стояла вовсе не Эльза. Лунный свет, словно прожектором, высветил толпу совершенно одинаковых людей. И было их десятки, даже сотни. И все это были Юрген Хаксли, и все они были мертвы. От ужаса волосы Экзарха даже на мошонке встали дыбом. Он хотел резко захлопнуть дверь, но множество посиневших рук уже вцепились мертвой хваткой в дверное полотно. Начальник полиции с детства был крепышом, а его юношеские занятия спортом и вовсе сделали из него если не Шварценеггера, то, во всяком случае, мужчину очень внушительных габаритов. Но вот когда он отчаянно дергал дверь, самому себе он вдруг представился беспомощным дистрофиком.

  От ужаса его мыслительные процессы слегка затормозились и потому он не сразу подумал про черный ход. Экзарх сделал пару резких шагов назад, при этом он, не отрываясь, смотрел на толпу мертвецов входящих в его жилище. Еще два шага и можно будет стремглав помчаться в сторону, на первый взгляд, хлипкой двери заднего хода. Но только начальник полиции знал насколько она крепка, и какой удар может выдержать ажурная решетка. Он уже явственно себе представил, как выскочит из дома и запрет все двери, отрезая живых мертвецов от внешнего мира. Своим уютным домиком придется пожертвовать. Когда до спасения оставался всего шаг, Экзарх обо что-то споткнулся и упал на пятую точку. Толпа мертвецов на миг замерла и все разом они протяжно толи прокричали, толи провыли что-то типа: «А-а-х-х-х-х». Начальник полиции попытался вскочить на ноги, но в чем-то запутался.

  С диким криком он вскочил на кровати. Во дворе занимался рассвет.

  Экзарх с гордостью взирал на деяние своих рук. Все-таки собрание он организовал просто великолепно. Сейчас ему уже не следовало суетится, он сделал все накануне, теперь он смело мог довериться своим помощникам. И естественно большинство жителей Уиненберга оценят это по достоинству.

  После того как все разместились Экзарх вышел к трибуне и начал свою речь. Он не стал ее записывать, а просто многократно прокрутил в голове. Ничего если он пару раз запнется, сейчас ему куда как важнее смотреть в глаза сограждан.

  Начальник полиции вскользь обрисовал сложившуюся ситуацию, обходя острые углы он, как мог деликатней поставил на вид самоустранение городских властей. Без критики он заметил, что подобного в истории человечества еще ни разу не наблюдалось и не удивительно, что многие руководители города были обескуражены. Теперь же он считает своим долгом принять заботу обо всем городе на себя, как будет называться его должность сейчас не важно. Важно лишь то, чтобы за это постановление проголосовало как минимум 90% населения. Когда Экзарх сказал:

  – Кто за это решение пусть поднимет руку.

  Ему показалось, что в этот же миг площадь Цветов стала напоминать бескрайнее поле пшеницы, где вместо колосьев колышутся человеческие руки. Счетная комиссия просто развела руками:

  – Единогласно!

  Радостно сообщил Валентин Уринг, известный всем своей педантичностью аптекарь.

  Экзарх вновь подошел к микрофону и продолжил речь. На этот раз его слова далеко не всем понравились, но все были согласны – в суровые времена необходимы суровые решения. Прежде всего, городская котельная временно прекращает свою работу. Заморозки остались позади, а топливо необходимо экономить. Все заправки закрываются, и в дальнейшем всем жителям города запрещается использовать личные автомобили, все по той же причине. Все запасы продовольствия, топлива и медикаментов временно национализируются. Все будет переписано и со временем каждый владелец получит должную компенсацию. В довершение Экзарх перешел на общие фразы, рассчитанные на эмоции: