Текст книги "Пилигримы проклятых земель"

Автор книги: Олег Шовкуненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Олег Шовкуненко
Оружейник. Пилигримы проклятых земель

Глава 1

Глядя сквозь разукрашенное грязными разводами бронестекло водительского смотрового люка, я вдруг заметил, что пейзаж за бортом подозрительно посветлел, будто засвеченный одной мощной фотовспышкой, а затем стал мелко и судорожно подрагивать. Если непонятку с освещением еще кое-как можно было списать на нежданно да негаданно поредевшие облака, то вот вибрацию… К раскачиванию мчащегося по разбитой дороге БТРа она явно не имела ни малейшего отношения. Это было нечто совсем иное… странное… По спине мигом побежал ледяной холодок.

– Твою же мать… неужто попали?! – прошептал я себе под нос, начиная догадываться о том, что произойдет всего через несколько секунд.

Когда стрелки на приборах неистово задергались, а по рукоятям и рычагам заплясали юркие ослепительно белые молнии электрических разрядов, сомнений не осталось, мы действительно угодили в «сварку». Первым, чисто инстинктивным движением стал удар по тормозам. «302-ой» заскрипел, завизжал, застонал, но быстро и послушно остановился. Тяжелая машина еще не выровнялась после резкого торможения, а я уже со всей возможной поспешностью и энтузиазмом вминал кнопку пуска энергетического щита.

Система включилась. Я понял это как по индикации на панели управления, так и по характерному, хорошо знакомому гулу. Да только вот беда, гул этот категорически отказывался усиливаться, нарастать. Щит никак не мог набрать мощность инициации поля, разогнаться. Черт, не успели! Проворонили момент! Теперь ничего не оставалось, как срочно вырубать установку, а затем и сам двигатель. Все, мать вашу… эксперименты нахрен закончились! Теперь только ждать. Сцепив зубы, терпеть и молить бога, чтобы «сварка» зацепила нас лишь краем. Но бог видать не услышал, вернее бог сейчас был полностью не дееспособен и сидел прямо за моей спиной. Так что в жопе мы оказались все вместе. Ах, если бы в жопе, а то ведь на одном огромном десятиместном электрическом стуле!

Напряженность поля быстро нарастала. Осмелев, набравшись сил, белые молнии соскочили со своих металлических насестов и накинулись на людей. Бронированное брюхо БТРа-80 вмиг наполнилось грохотом падающего оружия, отчаянными воплями и проклятиями. Все это склеивалось и приправлялось громким треском статических разрядов. Воняло электричеством, палеными волосами и разогретой смазкой. Происходящее выглядело как стробоскопическое шоу, участники которого изо всех сил старались изобразить шабаш разномастной нечистой силы. Должно быть, я и сам походил на какого-то беснующегося оборотня. Выгнувшись дугой, запрокинув голову, я скрюченными пальцами скреб по воздуху и выл голосом обезумевшего от боли волка. Продлись весь этот кошмар еще хотя бы минут пять, и все, конец, в окрестностях Наро-Фоминска могло стать на один металлический склеп больше. Но видать сегодня нам повезло. Каким-то краешком затуманенного болью сознания я стал понимать, что «сварка» отступает.

Несколько минут я просто валялся в водительском кресле, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. От одежды поднимался легкий белесый дымок, который тут же исчезал в распахнутом над головой люке. Окружающие предметы выглядели слегка расплывчатыми и притом заметно раскачивались из стороны в сторону. Аккомпанементом всей этой картине служили приглушенные человеческие стоны и частое отрывистое дыхание. Казалось звуки поселились внутри самой черепной коробки. Там они здоровенной кувалдой молотили по моему многострадальному мозгу.

– Что это?

Этот хрип стал самым мощным ударом. Он заставил меня инстинктивно схватиться за голову.

– Что это было?

Вопрос повторили вновь. На этот раз до меня дошел не только смысл слов. Показалось, что я узнал и басистый, слегка хрипловатый голос.

Повернув голову, я поглядел на сидевшего в командирском кресле Лешего, он же Андрей Кириллович Загребельный, он же бывший подполковник ФСБ и бывший командир спецназа Красногорского поселения… к великому сожалению тоже бывшего. Видок у моего приятеля был еще тот. Его камуфлированный бушлат заметно дымился. Волосы на голове стояли дыбом, а левый глаз дергался от нервного тика. В разгрузке Загребельного все еще гуляли крохотные искорки статического электричества. Они подмигивали из карманов с автоматными магазинами, потрескивали на рифленых боках гранат, ползли по рукояти боевого ножа.

– Что это было?

Третья попытка Андрюхи уже кардинально отличалась от двух предыдущих. Его голос звучал почти ровно и почти уверенно. Видать толика этой уверенности передалась и мне.

– «Сварка», холера ее забери! – выдохнул я. – Аномалия, блин, гребанная!

– Аномалия… – морщась, повторил Леший.

Кроме этих слов он произнести больше ничего не успел. В десантном отделении что-то загрохотало, затем послышалось невнятное бормотание, которое завершилось криком… нет, вернее стоном вырвавшимся из самой глубины души:

– … щит… Но почему не включили щит? – По-моему это был голос Серебрянцева, хотя не знаю… После удара током у меня в ушах все еще продолжало звенеть.

– Поздно было, – я не надеялся, что меня услышит старик-ученый, а вот Загребельному информация явно не помешает. – Пришлось заглушить… Все заглушить. А то бы кранты. «Сварка», она падла все приборы убивает, и в первую очередь те, что к питанию подключены.

Я только теперь накопил достаточно сил, чтобы обернуться и поглядеть назад. Как там экипаж машины боевой? Как Лиза и Пашка?

Первым на глаза попался тот, кого мы с Лешим по взаимному безмолвному согласию продолжали именовать белорусом. Главный сидел на месте башенного стрелка, сгорбившись и обхватив голову руками. Ну да, конечно, в районе башни напряженность поля оказалась наивысшей, так что нашему таинственному союзнику довелось хлебнуть по полной программе и снова вспомнить как оно оказаться в человеческой шкуре. Причем основательно подпаленной шкуре, – поправил я себя, когда заметил, что у Главного обгорели даже концы его неизменной зеленой банданы.

Следующим на глаза попался Владимир Фрмин. Цирк-зоопарк, никогда не видел его таким жалким и несчастным. В расширенных от ужаса глазах бывшего криминального авторитета, позднее банкира, а еще позднее старосты Рынка стояли слезы. По аккуратно подстриженным усикам текли то ли сопли, то ли крупные капли пота. Но банкир их не замечал и не пытался вытереть. Он смотрел на дымящиеся рукава своей дорогой туристской куртки, на покрасневшие, словно после электрофореза, руки. Мне подумалось, что Фома сейчас проклинает тот миг, когда он решился покинуть обнесенный стенами, утыканный пулеметными гнездами Подольск и отправиться вместе с нами на поиски мифических инопланетных кораблей. Но что сделано, то сделано. Я был даже благодарен «сварке» за то, что она сбила спесь, поумерила всегдашний воинственный пыл этого, будем говорить так, далеко не кристально-чистого человека.

Однако персона Фомина, его насквозь гнилые чувства и мысли занимали меня ровно одну секунду. Взглядом я пытался пробиться за его спину и разглядеть в полумраке десантного отделения лица и впрямь дорогих мне людей. Да простят меня Нестеров, Серебрянцев, Блюмер и Петрович, но это были вовсе не они. Лиза и Пашка, – вот за кого я волновался больше всего.

Юные Орловы сидели крепко вцепившись друг в друга. Моя подруга гладила брата по голове и что-то ему шептала. Парнишка, не смотря на свои бунтарские, наполненные стремлением к независимости и самостоятельности пятнадцать лет, не сопротивлялся. Наоборот, он словно искал у старшей сестры помощи защиты и поддержки.

– Лиза, как он? – прокричал я в испуге. За Павла мне действительно было страшно. Пацан еще не оправился от тяжелой контузии, а тут такая новая напасть, «сварка» эта гребанная!

– Я… я не знаю, – всхлипнула девушка. – Он молчит.

– Черт! – у меня гулко екнуло сердце.

– Может вытянем парня наружу? – робко предложил Загребельный.

– Сдурел! Какой там «наружу»! – вызверился я на приятеля. – Мы на Проклятых землях! Забыл что ли? Здесь где попало останавливаться нельзя.

С этими словами я включил зажигание. Вернее попытался включить. Стартер крутил, но двигатель не запускал. Я попробовал еще и еще раз. Только после третьей попытки из моторно-трансмиссионного отделения послышался знакомый басистый рокот. Фух, пронесло! – вздохнул я с облегчением. – Выходит жива! Дышит моя дорогая, любимая, драгоценная машинка!

Дорога была привычная, тысячу раз езженная и переезженная. Сейчас пройдем по окраине Александровки, дальше пруд и дом отдыха Бекасово, еще дальше до фундаментов сожженные пансионат «Орбита» и дом отдыха «Ростелекома». За ними поворот в дачный кооператив примостившийся на просеке, прямо под опорами ЛЭП. Именно по этой дорожке мы и домчимся практически до самых складов ГСМ родной танковой бригады. Вот тогда все… тогда, считай, дома. Моя личная база радушно приютит всех участников экспедиции. И до нее осталось всего-то ничего – каких-то четыре километра! Пашка должен, просто обязан продержаться!

После того как черные, покосившиеся домишки Александровки остались позади, Леший угрюмо сообщил:

– Пацана опять тошнит. Весь пол заблевал.

Я лишь насупился, но ничего не ответил. Что тут скажешь? Все и так яснее ясного. Сглупил я, страшно сглупил, что взял с собой Пашку. Это путешествие вполне может стоить пацану жизни. Тут и здоровому то…

Я вовремя заметил, что придорожный столб, на котором криво висел облезлый и погнутый указатель, отбрасывает длинную четкую тень. В эпоху ядерной зимы, или как мы ее называем «Большой мряки», когда солнце надежно занавешено ширмой из плотных серых облаков, таких теней не бывает. Они возникают лишь когда где-то рядом крутится «мотылек».

Если бы замеченная мною тень лежала поперек дороги, то можно было и рискнуть, попробовать проскочить. Но она, падла этакая, была наклонена в нашу сторону, и я не стал искушать судьбу. Остановив машину, я поглядел на Загребельного:

– Где-то впереди «мотылек». Надо ждать.

– Угу.

С того самого момента, как мы пересекли границу Проклятых земель, Загребельный старался не задавать лишних вопросов и не отвлекать меня, единственного человека, который хоть что-то понимал во всем том, что творилось вокруг.

Около минуты мы сидели молча. Я во все глаза следил за тенью от столба. Не дай бог начнет укорачиваться!

Она начала, и притом довольно резво.

– Зараза! Приближается! – выругался я и тут же включил заднюю передачу.

Мы пятились, а где-то впереди порхал невидимый «мотылек», который имел достаточно сил, чтобы шутя и играючи насквозь прожечь целый океанский лайнер. Как долго могло продолжаться это отступление, как далеко могла загнать нас смертоносная аномалия, было не известно. Цирк-зоопарк, и это в то самое время, когда Пашке позарез нужна помощь!

– И что, никак не пробиться? – неожиданно подал голос подполковник ФСБ.

– Опасно.

– Опасно или невозможно? Может есть способ?

Способ… Может и есть способ, только знать бы какой. Правда имелась у меня одно подозрение, или лучше сказать догадка. Кто знает, может именно сейчас и настал тот момент, когда ее следовало проверить.

– Ты подствольник подсоединил? – поинтересовался я, обращаясь к приятелю.

– Подсоединил, – Леший продемонстрировал свой АКС с висящим под стволом ГП-30.

– Значит так… Встанешь в люке и по моей команде будешь бить гранатой точно в середину проезжей части. Понял?

– Чего ж тут не понять, – Загребельный кивнул и даже не спросил на кой черт все это нужно. Только с умным видом, как бы между прочим, изрек замусоленную солдатскую шутку: – Пуля – дура, штык – молодец, а граната – вообще, баба невменяемая.

– Давай, умник! – шутить как-то совсем хотелось.

Первая граната ушла почти по прямой и шарахнула метрах в сорока впереди БТРа. Разлет осколков у ВОГа не большой, всего метров десять-пятнадцать, поэтому прятаться мы не стали и пронаблюдали взрыв боеприпаса, что называется, во всей его красе.

– Следующая! – вновь скомандовал я. – Бей туда же!

Андрюха выстрелил, и второе облачко белесого дыма заклубилось посреди старой автодороги.

– Ну а дальше что? – подполковник с недоумением огляделся по сторонам.

– Третью! – приказал я уже вовсе не таким уверенным тоном.

– Как скажешь, – Леший сунул в ствол гранатомета еще один серебристый цилиндрик ВОГа-25.

Третья граната успела пролететь всего метров пятнадцать. Прямо налету в нее ударила длинная молния. Это походило на стремительный и смертоносный бросок огненной кобры, которая вдруг материализовалась из пустоты. Взрыва гранаты не последовало. Она просто сгорела в долю секунды. Еще мгновение об атаке «мотылька» напоминало огненное ослепительно белое пятно висящее в воздухе. Но затем и оно стало блекнуть, осыпаться на землю крохотными едва заметными искорками.

– Ничего себе «мотылек»! – пробубнил себе под нос Загребельный и покосился на мою затянутую в танкистский шлем голову, которая торчала из соседнего люка.

– Забирайся внутрь. Двигаем!

– Может, я лучше тут покараулю? – предложил Андрюха.

– Внутрь! – не терпящим возражения голосом проревел я. – Проклятые не то место, чтобы на броне гарцевать.

Когда командирский люк захлопнулся, я повел машину дальше. Противореча самому себе, внутрь прятаться не стал. Так видно гораздо лучше, и значит можно поддерживать более высокую скорость. А скорость нам сейчас ох как нужна. Вспомнив о Пашке, я стиснул зубы. Цирк-зоопарк, это же надо, чтобы пацану так не везло!

Как только впереди замаячили хорошо знакомые бетонные заборы с натянутой поверх колючей проволокой, а позади них угрюмые серые боксы, я притормозил и начал искать съезд с просеки. Где же это ты прячешься моя заветная партизанская тропа? Вот черт, хорошо замаскировал, с первого взгляда и заметишь! Однако, кто ищет, или лучше сказать кто знает где искать, тот всегда найдет. Отыскалась и узенькая грунтовка, уходящая вглубь леса, вернее того обугленного бурелома в который оный теперь превратился.

Некоторые дураки совались прямо на территорию Кантемировки, да только там и остались навсегда. Практически весь комплекс сооружений, принадлежавший знаменитой гвардейской танковой дивизии, а в дальнейшем Четвертой Отдельной танковой бригаде сейчас представлял собой одну огромную западню. Мне иногда приходила на ум мысль, что пришедшие на Землю, ханхи не разрушили его специально. Они прекрасно понимали, что запасы оружия и снаряжения, которые до сих пор хранились в этом месте, будут привлекать оставшихся в живых людей. И те, кто соблазниться этим лакомым куском, обязательно придут. А вот уйти назад… Вот этот трюк уже вряд ли у кого получится.

Конечно, все это были лишь мои подозрения. Раньше я не мог найти им подтверждения. Зато теперь… Теперь кое-кто ответит, обязательно ответит мне на этот вопрос.

Я без промедления направил БТР в узкий плотный коридор с хорошо накатанной колеей. Мной же и накатанной, кем же еще! Помнится, стоило немалых усилий, чтобы расчистить эту дорожку. Зато теперь хоть проехать можно, правда с черепашьей скоростью и надежно задраенными люками. Аномалий на этом пепелище отродясь не водилось, зато всяких тварей развелось предостаточно. На бронетранспортер зверье пока слава богу не посягало, такая здоровенная штуковина у него поперек глотки встанет. А вот торчащая из люка человеческая голова вполне может и заинтересовать.

– Куда тебя черт несет? В дебри какие-то свернул! – очень недовольным голосом пробасил Леший, как только я оказался внутри машины.

– Прояви смекалку, ты, шпион со стажем, – я криво усмехнулся приятелю, а когда понял, что до него все еще не доходит, пояснил: – Только идиот может полагать, что лучшее, самое мощное Советское, а затем и Российское танковое подразделение квартировало в выстроенных под линеечку боксах, уязвимых от воздушной атаки даже «кукурузника».

– Понятно, – протянул подполковник ФСБ. – Спрятали все-таки. Запихнули дивизию, под землю.

– Не всю, – я отрицательно покачал головой. – При Советах тут только два полка стояло. А после реформы техника «НЗ». Т-90АМ. Новенькие. Только-только с завода.

– Они и сейчас там?

– Нет. Всех в бой кинули. И никто не уцелел.

Я видел как после моих слов у Загребельного сжались кулаки, и он злобно покосился на Главного. Я прекрасно понимал что сейчас творится в душе моего приятеля. Боль помноженная на гнев и ярость. И самое притягательное, что впервые за долгие годы борьбы этому гремучему коктейлю есть на кого выплеснуться. Вот он, рядом, один из тех, кто в ответе за все наше горе, за гибель миллиардов ни в чем не повинных людей.

– Андрей! – я окликнул друга, а когда тот поглядел на меня, отрицательно покачал головой. Не время, мол, сейчас… еще не время.

Леший понял и с каменной рожей уставился в заляпанный пылью и грязью командирский смотровой люк. Он так и молчал до тех самых пор, пока впереди не замаячил пологий земляной холм. На одном из его склонов приютились несколько небольших строений самого мирного вида. Непосвященный мог легко подумать, что это какая-то ферма или может склады, а вот человек более внимательный наверняка отметит…

– Лес во всей округе выкосило, а этой халабуде хоть бы хны, – чекист кивнул в сторону самого крупного строения. – Окон нет, стены бетонные, плюс гермоворота.

– Сообразил наконец, – мой кивок стал похвалой другу.

Я подкатил к самым воротам, после чего оглянулся и проинформировал всю нашу боевую команду:

– Приехали. Полагаю, на сегодня неприятности закончились. – Взглядом я принялся искать Пашку, а когда наконец натолкнулся на его бледное лицо, то тут же засуетился: – Андрей, садись за руль. Умеешь ведь?

– Спрашиваешь!

– Странно если бы не умел, – я одобрительно хлопнул приятеля по плечу. – А я пойду, открою.

– Командир выходит! Всем страховать! – Тут же отдал приказ ИО владельца БТРа.

Я кивнул, может благодаря за помощь, а может за образцовое выполнение обязанностей старшего боевой машины. Хотя, страховать меня особо не требовалось. Во-первых, потому что я и сам мог за себя постоять. Во-вторых, и это главное, все окрестности были густо нашпигованы сюрпризами для особо ярых любителей «комиссарского тела».

Оказавшись снаружи, я стал искать ключ. Раньше ворота запирались с помощью кодового замка, да только вся эта электроника давно накрылась. Пришлось ее выкорчевать с корнем и довериться обычному амбарному замку. Никаких взрывоопасных сюрпризов я на дверь не ставил. Зверье замок не всколупнет, а люди… Людей танкист Ветров убивать вовсе не собирался, по крайней мере тех, которые не собирались убить его самого.

В тот самый момент, когда я запустил руку под решетку вентиляционного канала, глаз уловил движение. Что-то быстрое и проворное скользнуло по стволам поваленных деревьев и тут же рванулось в мою сторону.

АКМС висел на груди, но я даже не подумал за него хвататься. Первым моим движением стал резкий отчаянный прыжок под брюхо бронетранспортера. Укрыться от осколков, вот что сейчас было самое главное.

ОЗМка сработала прямо за спиной у твари. Мина подпрыгнула на полагающуюся ей метровую высоту и раскатисто грохнула почти семисотграммовым зарядом тротила. Воздух тут же наполнился жутким визгом разлетающихся во все стороны роликов. Их у «Злюки» почти две с половиной тысячи, и если уж не повезет ее зацепить…

Навозному льву не повезло. Он получил не только с полсотни осколков, но и мощный, остервенелый пинок взрывной волны. От этого неожиданного и весьма неприятного дуплета тварь покатилась по земле, беспорядочно трепыхая своими паучьими лапами.

Знание того, что нападал именно лев, мигом придало мне резвости. Осколки вряд ли пробили толстый панцирь, так что буквально секунд через пятнадцать-двадцать свирепый хищник очухается и вновь ринется в атаку. Все это я сообразил уже на бегу. Вместе со щелчком затворной рамы пришло и четкое понимание боевой задачи.

Я успел вовремя. Лев лежал на спине и невпопад шевелил лапами. Так что мне оставалась лишь самая легкая работенка – добить тварь. И я с глубоким удовлетворением всадил половину рожка в белое брюхо, аккурат меж шестью паучьих трехсуставных конечностей.

Нажимая на спуск автомата, я никак не мог отделаться от ощущения, что все это уже было. В одной из предыдущих новел, повествующих о героических подвигах славного зама по вооружению Четвертой гвардейской Кантемировской танковой бригады полковника Максима Григорьевича Ветрова, он вот точно также добивал поверженного льва. И, между прочим, тогда очень даже гордился своей персоной, считал, что то была победа, о которой будут судачить во всех колониях Подмосковья. Наивный! Зло под название навозный лев показалось легким недоразумением по сравнению со всем тем, что началось потом.

– Ты как? В порядке? – рядом со мной будто из-под земли выросли запыхавшиеся Леший и Петрович.

– Дело сделано, – я еще раз поднял Калаш и на всякий случай выстрелил льву прямо в разинутую пасть. Контрольный, так сказать.

– Давай побыстрее заберемся внутрь, – предложил Загребельный с подозрением оглядывая окрестности.

– Львы обычно поодиночке охотятся, – успокоил подполковника Петрович.

– Кроме льва тут еще всякой нечисти полным-полно, – Леший поморщился. – Я ее нутром чую.

Мой приятель был абсолютно прав. Твари Проклятых земель отличались от тех, что населяли пустоши. Здесь все они были словно симбионты, будто составные части аномалий. Уже сейчас, вооруженный знанием теории Серебрянцева, я отчетливо это понимал. Монстры приходили из параллельных миров, убивали все, что не походило на них, все, что казалось им чуждым, и вновь исчезали в бесконечных лабиринтах пространства и времени. Хорошо, что «Логово» находилось на окраине Проклятых земель, и такие чудовища появлялись здесь нечасто. Но все же появлялись. Памятуя об этом, я счел предложение Загребельного очень даже не лишенным смысла.

За гермоворотами нас поджидал мрак. Я прекрасно знал, что он там. Этот мрак был моим… нет, не врагом, и не другом, а просто старым хорошим знакомым, с которым мы уже почти два года регулярно встречались в одном и том же месте. Отдав долг вежливости, я был вынужден прервать эту встречу.

– Врубай свет! – прокричал я Лешему, который вновь занял место за баранкой «302-го».

Вспыхнула только одна фара. Все остальное осветительное оборудование было разбито и покорежено. Произошло это когда на мой БТР сбрасывали тонны кирпича, бревна, старое железо и негодное оборудование. Именно в тот страшный день мы отбивали атаку на Одинцово, и «302-ой» стал частью высокой баррикады, преградившей путь ордам разъяренных кентавров.

С этого момента прошло чуть больше недели, а кажется, что минула целая вечность. Сколько всего было… Даже представить жутко! Смерть, кровь, ужас, страдания, и в то же время новые встречи, новые друзья, новые надежды и даже новая, наверное самая последняя в жизни любовь. Но самое невероятное событие, это конечно же встреча с Главным. Именно от него мы и узнали правду…

– Эй, Максим, ты что, уснул? – прокричал мне Леший, высунувшись из люка. – Двинули что ли?

– Сейчас, – я надежно запер ворота и, обойдя БТР, стал в луче света. – Давай, за мной! Потихоньку! – Не дожидаясь ответа, единственный и законный наследник славных кантемировцев двинулся в темную глубину своих владений.

Я шагал по туннелю, который покато уходил на глубину двадцати метров. Все здесь выглядело незатейливым и хорошо знакомым: гладкий бетонный пол, исчерченный следами шин и царапинами от гусениц, да арка потолка, которая сейчас лишь угадывалась в неярком колеблющемся свете одной единственной фары. По стенам тянулись косоплеты толстых кобелей. Проложили их довольно высоко, чтобы не изгибать линию всякий раз, когда на пути попадалась дверь служебного помещения. Этих дверей в туннеле имелось не так уж и много. Каждая из них была выкрашена в стандартный серый цвет и имела свой буквенно-цифровой код. Все эти норы я уже давным-давно облазил и не нашел там ничего интересного. Одна сгоревшая аппаратура, старые столы и стулья, кипы заплесневевших журналов и формуляров, да любовно вставленные в тонкие жестяные рамки плакаты и схемы. Ох, помню, и драли нас за эту наглядную агитацию…!

Стены туннеля исчезли как-то сразу. Я шагнул в огромный зал, свод которого поддерживали десятки массивных бетонных колонн. Разметка на полу указывала места расстановки боевой техники. Двери в стенах это кладовые, канцелярии, мастерские и жилые кубрики. Таких залов будет еще два на этом уровне и три на нижнем. Всего шесть, по одному на каждый танковый батальон.

Чтобы мои спутники не чувствовали себя уж очень потерянными и одинокими в этом подземном царстве мрака, я ободряюще махнул им рукой и прокричал:

– Двигайте за мной!

Путешествие через площадку № 1 заняло минут семь-восемь, затем был еще один короткий туннель, после чего мы наконец и достигли того самого места, которое полковник Ветров любовно именовал «Логовом».

На площадке № 2 все еще оставалась кое-какая техника: один Т-90, два БМП-4 и два бортовых «ЗиЛа-131». Свет фары сразу выхватил из темноты их силуэты. Подтверждая, что нам именно в эту сторону, я шагнул по направлению к боевым машинам.

– Приехали, что ли? – следуя моим указаниям, Леший припарковал БТР рядом с танком и теперь мог спокойно оглядеться по сторонам, естественно на сколько это позволяло тусклое освещение.

– Приехали, – подтвердил я. – Только мотор пока не глуши.

Свет фары рисовал на стене большой белый круг, немного обрезанный снизу. Та его часть, что задевала пол, освещала пятикиловаттный бензиновый генератор «Хонда» и две стоящие рядом с ним канистры. В «Логове» у меня все продумано, все на своих местах. Иначе нельзя, иначе как разобраться в этом царстве вечной ночи?

Я подошел к генератору и запустил его. Сразу вспыхнул свет. Над зоной, где стояла техника, загорелось шесть больших электроламп, ввинченных в тарелки металлических плафонов.

– Теперь можно, теперь глуши! – махнул я рукой.

На пару с Андрюхой мы аккуратно вытащили Пашку из бронетранспортера. Пацан помогал нам в меру своих, прямо сказать, очень небольших сил и даже пробовал протестовать против чрезмерной опеки. Только получалось у него это как-то не очень. Язык у мальчугана заплетался, а глаза иногда закрывались, так что казалось, будто он вот-вот вырубится.

– Давай в кубрик его, – я указал на дверь с номером семнадцать.

Войдя в помещение, я щелкнул выключателем. Стоваттная лампочка осветила комнату, в которой стояло полтора десятка двухъярусных солдатских кроватей. Деревянные тумбочки, табуретки и свернутые в рулоны матрасы. Всегда и везде аскетический интерьер солдатского жилища оставался одним и тем же.

На ближней к входу койке матрас был расстелен. Рядом на тумбочке стояла керосиновая лампа, миска с окурками, металлическая кружка и вскрытая коробка от сухпайка.

– Красиво живешь! – Леший обвел взглядом кубрик. – Отель «Хилтон», пять звезд, не меньше.

– Да пошел ты… – я потянул Пашку к своей койке.

Когда мы уложили пацана, в кубрик буквально влетела Лиза. Она притащила наши рюкзаки, фляги с водой, пакет с лекарствами, короче все, что мы ей приказали.

– Давай сюда.

Я забрал у девушки часть поклажи и тут же принялся копаться в нашей, спасибо Фомину, довольно богатой аптеке. Что там говорил доктор? Пашке надо давать вот эти розовенькие и еще вон те, из длинной картонной коробки. Я схватил заветные пилюли и только в этот момент вспомнил. Цирк-зоопарк, а ведь у нас есть еще и кристаллы! Те самые, что Нестеров раздобыл в храме кентавров. Не уверен, но может именно они, а совсем не вся эта химия, которую набадяжили фармацевтические кампании, и спасли Пашку во время кризиса. Кристаллы по-прежнему хранились у Лешего в его старом потертом вещмешке.

Я уже хотел приказать подполковнику достать их и даже открыл для этого рот, но тут увидел, что Загребельный без всякого напоминания сам добыл заветный клетчатый узелок. Наши взгляды встретились и Андрюха, пожав плечами, протянул:

– Попробуем еще раз. Черт его знает…

– Жаль, Мурата нет, – в отчаянии простонала Лиза. – Он бы помог. – Моя подруга явно думала о своем, а потому даже не заметила ни поступка, ни слов Лешего.

Мурат… От этого имени я вздрогнул. Последним кто произносил его, разумеется, кроме Лизы, был Главный. Этот сукин сын толком так ничего и не объяснил. Просто сказал, что у Мурата Ертаева свой путь, свое предназначение. Вот и вся информация. Мы с Андрюхой долго думали над его словами, да так ни к чему конкретному и не пришли. Сошлись только на том, что ханх никогда, никого и ни к чему не принуждает. Вот и выходит, что наш боевой товарищ выбрал свой путь совершенно самостоятельно. Какой именно путь? Даже невозможно представить. Хочется лишь надеяться, что это не славная смерть во имя великой цели. Этих смертей уже было… не сосчитать. Жаль будет если так. Хороший все-таки парень Мурат!

Хотелось мне того или нет, но ситуация с Пашкой, слезы Лизы, наложили отпечаток на ход моих мыслей. Думая о Мурате я не мог не согласиться со своей подругой: да, Ертаев в медицине разбирался. Талант у него, как говориться, от бога.

Я несколько раз промычал про себя это короткое «от бога», пока наконец не понял, что именно зацепило меня в этих двух словах. Цирк-зоопарк, это что же получается, бог научил? Бог знает о человеке все, ну или почти все? Он умеет врачевать и исцелять? Вполне логично, что результатом серии этих весьма сомнительных, с точки зрения прожженного атеиста, умозаключений стал почти телепатический призыв: «А ну, товарищ бог, где ты там? Выходи!».

Будто услышав мой зов, Главный переступил порог кубрика. Несколько секунд он просто стоял и с любопытством озирался по сторонам. Все это время я глядел на него и старался понять… вернее, убедить себя, что вот этот человек в грязном рваном плаще, зеленой тертой бандане и с вымазанной в сажу рожей и есть ОН.

Этот взгляд не ускользнул от пронзительных темных глаз гостя, и тот улыбнулся. Эта улыбка меня отрезвила. Не время сейчас улыбаться!

– Помощь нужна, – я взглядом указал на распластавшегося на койке Пашку. – Сделай что-нибудь.

Ничего не говоря, Главный подошел, мельком взглянул на те таблетки, что я держал в руках, а затем принялся копаться в пакете с медикаментами. Результатом его изысканий стали еще полдюжины разноцветных упаковок. Некоторые препараты он брал по одной таблетке, некоторые по две, а кое-какие пилюли ломал напополам. Добавив к ним пару кубиков сахара, добытых из коробки с сухпайком, Главный потребовал:

– Пусть выпьет, – поразмыслив секунду, он кинул сахар в стоящую на тумбочке кружку и попросил Лизу: – Налей воды до половины, а потом размешай.

На все этой действо мы с Лешим смотрели с нескрываемым недоумением, если не сказать с растерянностью. Мы ожидали чуда, а получилось, что присутствовали при визите угрюмого, не очень разговорчивого фельдшера из какого-то забитого здравпункта.