Текст книги "Николай Второй император Японии (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

   Потом, выбравшись Иван, услышал из подвала песню, пели по-русски. Прислушавшись, юноша различил слова и узнал голос.

   – Наконец-то я нашел тебя Юрий! – Сказал, вернее, воскликнул он.

   Пленный паренек пел;

   Великая, могучая, священная страна,

   Нет лучезарнее под небом синим!

   Она Всевышним Богом нам навечно отдана -

   Без граней свет, возвышенной России!

   Такой державы мир не видел, знайте никогда,

   Чтобы просторы космоса мы гордо попирали!

   Любая в мироздании поет тебе звезда,

   Да будет Русь счастлива вместе с нами!

   Ведь это наша Родина она такой удел,

   Повелевать пространством всех материй!

   Любой из нас, поверьте, бы, такого захотел,

   Без всяких дурей, бабских суеверий!

   Архангелы дудят себе в могучую трубу,

   Они марш наших армий бурно славят!

   А враг найдет себе удел в осином гробу,

   И не получить податей и дани!

   Вот это наша Родина, все в ней поверь краса,

   Она все мирозданье без усилий повернула!

   Девушки смазливенькой весома коса,

   Охота ей чтоб крепким было дуло!

   Отчизна это матери взгляд голубых очей,

   Её рука и ласкова и камень!

   А супостата юноша ты пулей замочи -

   Чтоб в сердце полыхала ярче пламень!

   Отечеству безбрежному, присягу ты прими,

   Она тебе конечно тоже благо!

   Хоть в ярости сражение поток течет крови,

   Противнику придет сейчас расплата!

   Оружие и мужество такой мощнейший сплав,

   Преодолеть его не может злобный!

   На самолете с бомбами я шустренько летал,

   А как рванет, то сыплют градом окна!

   А вот приказ правителя – лети пацан на Марс -

   Тебе пора уже и космос ставить!

   А спесь у марсианина получит жестко в глаз,

   Потом и за Плутоном видим дали!

   Придем к вершинам космоса, вселенной видя край,

   Такое уж у нас предназначение людское!

   А посему мальчишечка о подвигах дерзай,

   Ведь знай награда это дело наживное!

   – Заткните глотку этому русскому нигеру. – Истерично визжал неизвестный, но жутко вонючий субъект.

   – А Юрий молодец не сломался. Русский воин от боли не стонет – магоядерный меч не страшит. Он и черной дыре не утонет, в плазме звезде дух Христа не сгорит. Ориентируясь на звук Иван, нашел небольшое, забранное толстой решеткой окошко. Несколько обнаженных по пояс субъектов стояло возле квадратной ванны. Над ней висел на дыбе голый черный от копоти, как эбонит Юрий. На спине юноши-воителя были видны красные полоски, палач хлестал его раскаленной до самого бела проволокой. Лицо несокрушимого бойца, было искаженно болью, но глаза смотрели дерзко с вызовом. Под ним дымилась ванная с кислотой, она уже обжигала угольные ноги юноши.

   – Опустите его ниже! – орал по-русски палач. Часть истязателей была арабы, часть китайцы, один явных хохол и негр. Видимо их объединяла лишь любовь к насилию и знание русского. Рядом было видна сваленная в кучу, дюжина скелетов, при чем три костяка были детскими. Медлить нельзя было ни секунды, и Иван дал хлесткую, певучую очередь. Главный палач в белом халате упал первым. Остальные застыли в недоумении. Юноша продолжил стрельбу, он лупил головорезов с большим удовольствием. Разве такие сволочи достойны жить. Падая истязатель в агонии хлестнул своего напарника раскаленной проволокой, тот взвыл и, отступившись, угодил в кислоту. Сапоги моментально растворились, затем рассыпалась кожа. Палач оказался в адской жидкости напоминающей царскую водку по горло. Как он мучился и вопил, истошный крик напоминал орудийные залпы. Иван попробовал было прострелить решетку, но потом резонно счел, что окно слишком мало даже для, принимая во внимание чудесное уменьшение размеров тела, даже для него.

   – Держись Юрочка, я иду к тебе! – Прокричал он во всю глотку. Затем юноша стал искать спуск в подвал. По пути он наткнулся, на двух часовых, те впрочем, успели прежде чем умереть бросить гранату. Иван едва успел вскочить в окно, разбив его головой и порезав шею, один из осколков все же срезал каблук в сапоге.

   – Я, похоже, опять расслабился! – Чуть не убили.

   Вход в пыточный подвал оказался закрытым на тяжелую задвижку, снаружи. Ну, особо беспокоится, было не о чем. Когда столько палачей, куда пленник убежит. Двое караульных были слишком любопытны и следили за пыткой, в результате чего их участь была предрешена, Иван замочил их вместе с истязателями. Сбежав вниз по титановой лестнице, юноша увидел водопроводные трубы, сложенные в кучу поломанные вентиляторы, бочки с ядами и прочий использованный хлам. Соседнее помещение было довольно просторным, в нем и висел Никулин, а на стенах красовались различные приспособления для пыток. Был тут и электрошокер, приспособления для закачки газов, различные уколы и даже робот-палач с множеством разнообразных рук.

   – Прекрасно оборудовано, тут, похоже, потрудилось ЦРУ, я знаю, они давно так называемым арийским немцам помогают.

   Мальчишка Никулин в ответ лишь простонал:

   – Ты лучше сними меня, слишком уж жжет пятки, да и суставы все по выворачивало.

   Иван Буданов не вполне к месту спросил:

   – А как! Чертово тут приспособление!

   Никулин тряхнул корпусом, впалый живот провалился, пресс стал рельефнее:

   – Вот пульт управления возьми его! Потом все автоматически сделается.

   Юноша такое действие и воспроизвел. На стене мигала красная кнопка, когда зажимы освободились, загорелась зеленая. Никулин стал на ноги, он выглядел словно Христос после бичевания. Хотя руки русского боевого парня, и затекли, перекреститься не преминул. Виновато кивнул в ответ на недоуменный взгляд:

   – Нет, уж лучше буду православным, арабы такие жестокие.

   Буданов одобрил:

   – Это мудрая мысль, я вот тоже видя то что, не смотря на такие испытания, мы все еще живы, начинаю верить во Христа. Как знать, может быть, человек и Бог смогут примириться.

   – Проповеди потом! – Коротко обрубил Никулин. – Теперь надо вернуть мое оружие и одежду.

   Буданов со скепсисом произнес:

   – И где теперь добро найдешь?

   Никулин небрежно махнул, покрытой ожогами рукой:

   – Искать не надо! Тут на первом этаже у террористов что-то вроде склада!

   – Охрана велика? – Осведомился Буданов.

   – Думаю не более десяти стволов. – Не вполне уверено предположил Никулин.

   Иван даже хихикнул от радости:

   – Так это пустяк.

   Никулин также был полон оптимизма и душевного подъема:

   – Я тоже хочу пострелять, дай автомат, душа жаждет мести.

   Буданов указал пальцем, как учился указкой:

   – Возьми у бандитов.

   Никулин сделал себе набедренную повязку и пошел вслед за Будановым. Ребята выскочили из подвала наверх по изогнутой металлической лестнице и оказались в коридоре первого этажа.

   – Применим прием двойные клещи! – Сказал, без всякой иронии, сам обыденным тоном Никулин.

   Хлопцы ворвались одновременно, прошли коридор, гранатами подорвали двери. Выкосили бандитов словно косой. Правда, из противоположной стороны коридора, выскочил боевик, но Иван рефлекторно выстрелив на звук, даже не поворачивая головы, прикончил бедолагу. Никулин достаточно быстро нашел свои вещи, он, правда, прихрамывал, сказывалось легкое «омовение» в кислоте, но старался держаться бодро.

   Юноша, посматривая на лужи крови, с некоторой долей удивления спросил:

   – Ну что мы тут все сделали.

   – Да главаря эмира убили, кое-что ценное прихватили. – Иван показал из-за пояса камешки. Больше нам делать нечего. Хотя было неплохо поджечь здание, чтобы скрыть все наши следы.

   – Боишься мести? – В голосе Никулина чувствовалось презрение.

   – Да я ведь убил родственника Асамы-Адольфа Бен Гитлера, будь он не ладен.

   – Тогда ты прав столь могучая организация не даст нам жития. – Хихикнул Никулин и подмигнул куда-то в сторонку.

   Ребята попробовали сунуться к заправке, но ждал плотный огонь, кроме того, Ивану ужасно не хотелось рисковать и так злоупотребляет удачей, а попади пуля в голову, неизвестно состоится ли воскресение. Может быть, человечество вообще уничтожат.

   Тогда они двинулись не по дороге, а по длинной стройке транспортера ведущей в сторону болот от одного из недостроенных зданий. Это был недурной маневр, был шанс уйти целыми, тем более что боевиков по-прежнему очень много.

   Отстреливаясь скорее для проформы, чем в попытке кого-либо зацепить, хотя удачные попадания все равно были, хлопцы пересекли двор и скрылись в бетонном строении, из которого вел конец транспортера. Там залегла маленькая группка боевиков, но Никулин и Буданов, быстро, используя метод «соловьиного фильтра» их перебили, двое бандитов при этом оказались подростками. Далее уже можно было двигаться беспрепятственно. Правда, боевики оказались не совсем кончеными идиотами, сообразив, что к чему они стали заливать ребят из всех стволов. Однако били в слепую, ребят им не было видно, и пули с гранатометными выстрелами ложились далеко. Преодолев половину тоннеля, Иван чуть высунулся и оглядел окрестности. Две дюжины бандитов, расположившись под прикрытием бетонных плит, между заправкой и стройкой поливали солдат свинцом. Ночь была лунная, и все было отлично видно. Мишени впрочем, не смотря на дистанцию для маленького юноши не сложные. Включив третий режим стрельбы, Иван дал очередь, уложив не меньше половины. Остальные боевики забегали, стали бить из всех стволов, и юноша несколько меняя точки обстрела, чтобы не дать врагам прицелиться, провел зачистку. Никулин тоже сделал пару точных выстрелов из снайперки, но таким феноменом как его младший «брат» не был. Вновь остались лишь трупы, к ним вовсю слетались мушки. К счастью не заколдованные.

   – Вот это мясорубка, ты Иван, такой крутой, может потом, продашь свое имя на мультяшку.

   Майор Буданов расхохотался:

   – Скажешь такое, не поверят! Два человека такое устроили, выжгли целую арийскую, германскую базу. Теперь мы точно героя заслужили.

   Никулин не разделял оптимизма напарника:

   – А дадут ли, как бы снова в пыточном подвале не оказаться? Тем более нас не посылали уничтожить базу, а убить супермена Отто Скорели.

   Иван Буданов несколько искусственно расхохотался:

   – Дают, совершено не реальные задания, его ведь никаким снарядом не прошибешь, снова соберется. Да и все это поручение примитивная подстава. Я думаю, что не смотайся мы вовремя, на дыбе висели бы вдвоем. А мне что-то не охота испытать кислоту на своей шкуре.

   Никулин отмахнулся от подобных раскладов:

   – Ну что теперь обратно к машине и если повезет, петляя как зайцы, выберемся к ставропольской границе.

   Соблазн был велик, к тому же Иван пересытился боями, но вспомнив слова пленного покачал головой и решительно заявил:

   – Ты можешь остаться Юрий Никулин, а я направлюсь в лабораторию. Там наверняка есть что-то ценное. Недаром не известные чародеи проводили свои колдовские эксперименты.

   Юноша навострил свои длинные ушки:

   – Рассчитываешь открыть тайну появления монстров?

   Буданов стукнул сапогом по бетону:

   – А почему и нет!

   Никулин решительно на это заявил:

   – Тогда я направляюсь с тобой. После избиения раскаленной проволокой мне самому хочется кого-нибудь убить.

   Ребята почти бегом выбрались из тоннеля и с уверенностью Рембо направились в сторону заправки. Иван держал в руках сразу по два автомата, а плечи оттягивал рюкзак. Никулин подражал ему, со своим черным лицом он выглядел весьма импозантно. До угла бетонной стены стройки хлопцы добрались беспрепятственно. Юрий с некой растерянностью, застыл:

   – Впереди не меньше двадцати бандитов.

   На сей раз повод проявить презрение, появился у Буданова:

   – А ты что испугался?

   Никулин поспешил поправиться:

   – Мы их, несомненно убьем! Десяток на брата – мелочь.

   – Они сидят в засаде? – Иван Буданов старался прислушаться.

   Никулин энергично замотал головой:

   – Нет, спрятались в здании. Видимо их здорово шуганули.

   – Тогда пригнись и двигайся петляя. – Иван еще раз огляделся.

   – Вон снайпер на крыше, дай я его сниму. – Юноша дал короткую очередь. Рассмотрел без прицела как брызнул фонтанчик крови из-за лба.

   – Он нас даже не увидел.

   Ребята пересекли дорогу и проскочили широкий проем в железобетонном заборе, за которым располагались ржавые бетонные колонки. Двое бандитов сули из-за них нос и были убиты на месте. Насосная станция осталась позади из-за стройки, хлопцев все равно никто не видел. Осмотр был отличный и когда четыре фигурки показались из-за угла, Никулин шепнул напарнику на ухо.

   – Не стреляй, дай мне.

   Иван передал другу эстафету:

   – Только не промахивайся! Ошибок невозможно избежать, но всегда реально получить последствия выгоднее, правильных ходов!

   Хотя юный сержант пылал от гнева, его пальцы плавно надавили на курок и две короткие очереди уложили троих, четвертый боевик едва не ушел, но Иван всадил ему в голову.

   – Не оставляй противников в тылу. А теперь в здание возьмем штурмом.

   Через десяток секунд они прижались к стене. Иван Буданов как более маленький, а следовательно попасть в него тяжелее первым ринулся в дверной проем. Он едва успел броситься на пол при этом, швырнув две гранаты, будучи встречен очередями. Потом вскочил и, поливая огнем, завернул за угол. Тут в беспорядке было разбросанно не меньше десятка трупов. Два случайно уцелевших боевика ринулись на мальчишку с кинжалами. Иван насадил одного на штык-нож, но пропустил удар в плечо, к счастью на кевлар на сей раз, выдержал. Затем юноша ударил врага локтем, целя в живот чуть пониже бронежилета. Видя, что противник взвыл, Буданов, ударив каблуком по ноге, вывернул врагу руку и всадил бандиту его собственный кинжал в глаз. Никулин в свою очередь скосил еще троих и, повернувшись, сказал.

   – В этом здании живых боевиков нет, но я слышу, что какая-то мерзость, разорвала как минимум пятерых-шестерых из них. Она идет сюда.

   Иван шевельнул правым ухом:

   – Снова монстры?

   Никулин иронически подколол, друга:

   – А ты как думал, на пикник попал! По сравнению с ними боевики кажутся милыми и родными.

   Послышалось шипение, хлюпанье по воде, словно рыба бьет хвостом. Потов воздух впереди начал густеть и исказился, это напоминало конвергенцию пара над котлом. Иван автоматически нажал на курок. Длинная очередь пронзила марево. Ребятам показалось, что раздался истеричный смех буйно помешенного переходящий в скрежет зубов. Обойма моментально разрядилась. Иван ударил из другого автомата, туман одним прыжком сократил дистанцию. Никулин, что немного неожиданно сохранил выдержку.

   – Пускай чудовище материализуется. – Сказал он.

   В трех метрах от Ивана Буданова туман окончательно развеялся, и перед ребятами предстало трехглавое чудовище. Все три головы были разные и при этом весьма омерзительные, у той, что с права свисал пучок щупалец, та что слева имела подобие расходящегося на четыре стороны хобота. Рыло в центре самое большое пасть ящера и шесть рядов зубов. И язык особый, как бы состоящий из разных частей напоминая клыкастую антенну.

   – Я такого урода даже в ужастиках не видел! – Сказал( и откуда взялась такая странная ложная память!) Иван. Юноша вновь разрядил очередь, стреляя почти в упор. Однако плиточки, которыми была покрыта тварь, как броня танка отбивали все пули.

   – Бей по глазам! – Подсказал Никулин.

  . ГЛАВА ? 15.

  Мальчишка-герцог творил чудеса и великие подвиги. Срубал японцев курганами. Вместе с девочкой Маргаритой они свистели, и сыпали на самураев смертоносный дождь из получивших сердечный приступ ворон.

  Затем бессмертный мальчишка делал животы, женщинам Японии улучшая породу.

   Олег Рыбаченко в свободное от боев и работы племенного быка время, продолжил строчить, свой феерический роман;

   Авенира первую половину дня несли по очереди на плечах Петька и Васька. Затем каменистая дорога окончилась, и мальчишки-невольники вышил на Балканский шлях, выложенный ровной плиткой.

   Княжич охотно слез с плеча пацана-холопа. И так весь себе зад отсидел. Сбитые подошвы уже начали подживать, хотя идти все еще больновато, но по гладенькой плиточке вполне терпимо.

   Княжич шагал и любуясь Балканскими красотами думал. До чего же изменчива и капризна Паллада. Он сейчас полуголый раб, который прихрамывает на сбитых ногах, и со связанными руками движется в южном направлении.

   Интересно, что бы подумали его знатные сверстники увидев Авенира в одной лишь грязной, набедренной повязке? Наверняка бы стали бы смеяться и тыкать в княжеского сына пальцами.

   Вот так вертится колесо фортуны!

   Вечером Авенир уже не побрезгал черствой лепешкой и фиником. Подошвы горели, и мальчик-княжич сначала остудил их в ручейке, а затем задрал повыше чтобы отхлынула кровь. Ныли от нескольких часов беспрерывного хода игры.

   Раб... Он теперь всего лишь босоногий, несчастный раб, которого в любой момент может обжечь плетка.

   Авенир уснул...

   Ему чудилось во сне, что-то совершенно немыслимое, и даже фасмогорией такое трудно назвать;

   Первыми поступили высокие каменные стены Царьграда – Константинополя. Затем последовал целая кавалькада, внушительных и роскошных дворцов и зданий, самого великого и роскошного города средневековья. Особенно ярко светились на солнце сотни золотых куполов православных церквей. Даже великий Киев не был столь великолепным, как этот царь всех градов. Картина показывала прошлое, было лето и все цвело, пальмы, лианы, дубы, клены и серебряные ели все смешалось в диковинном городе. Порты Царьграда были переполнены судами, красочные корабли заполняли гавань. Некоторые из них были огромны, борта обшитые железом, с каждой стороны по сотне гребцов. Тяжелые воины им полукруглыми щитами торчали по бокам, на носу установленные катапульты и трубы для греческого огня. Военные корабли ромеев большие – дромоны, поменьше скендии прикрывали путь в гавань и первую очередь в пролив Босфор. В будущее время первый великий князь Руси Олег отдаст приказ половине русского флота, из небольших ладей пристать к берегу и установить корабли на колеса. Обойдя по суше грозный византийский флот, русские воины под покровом ночи ударили с тыла. В ближнем бою, дромоны утратили преимущество, многие из них просто взяты на абордаж, не помог и легендарный греческий огонь, настолько стремительно сошлись в ближнем бою урусы. После кровавой баталии весь флот Византии погиб, Босфорские ворота пали, и чванливые византийцы были вынуждены согласиться на позорную капитуляцию, выплатив громадную дань. Тогда великий князь Вещий Олег и вывез трон византийского императора. Если бы не роковой укус индуской( явно привезенной каким-то иноземным чародеем!) гадюки затаившейся в конском черепе, как знать не стал бы князь Олег русским Чингисханом. За минувшие со времен Константина столетия, сияние Византийской славы слегка потускнело, но град по-прежнему поражает. Особенно велик собор Святой Софии, настоящее чудо тогдашнего мира. Константинополь громадный полуостровом выдается в море. Высоченные белые стены с четырех и шестиугольными башнями, казалось, вырастают из скалистого гранитного берега. А Золотой рог украшен исполинским маяком, по ночам, сияющим как сорок лун и уносимой в высоту крепостью-дворцом. С левой стороны, на оконечности полуострова, над самым морем виднелись между стройных кипарисов многообразные ассамблеи дворцов императоров – Второго Рима, их украшали многочисленные фонтаны и статуи колоссальных размеров, особенно много позолоченных грифонов. Все это вилось причудливыми завитушками. Собор святой Софии казалось, висел в голубом небе, настолько необычной и легкой была его конструкция. И несколько рядов белых стен, по преданию римлян их помогали возводить Аполлон и Посейдон. Многие византийцы и теперь втихаря почитают древнейших античных богов. Сколько десятков, а может и сотен тысяч рабов, полегло на стройках, ведает только один Всевышний Господь. Подальше от дворцов город выглядел иначе, тоже каменный, но более серый, хотя и цветущий. Постройки словно подымаются по ступеням, все выше и выше. Они тянуться до самого горизонта, сливаясь с темно-васильковыми тучами. Здание верховного Суда напоминает золотой рог, увенчанный грозной львиной мордой. В этот час, когда солнце уже перемахнула зенит, и слегка ослабило свой жар, от бесчисленных кораблей приплывших со всего света, сбросивших якоря и отдыхающих в спокойных водах, не видно воды. Тут были суда, проделавшие долгий и трудный путь по Русскому морю – на них ехали купцы из государства Шахарменов, из Ширвана, Багдада, разоренного Хорезма, Кашкара и Китая и многих других стран. Были тут и из Индии, Аравии, Египта из Ганзы и Европы. На кораблях слышались различные голоса и многообразные языки. Заморские торговцы постоянно обменивались, покупали, продавали яростно торгуясь. За золотым Рогом бледнел Берег Перу, он напоминал слегка приукрашенный град Владимир. Местами высились церкви и башни, самая большая башня Христа зависала над морем. А вдалеке, в лучах солнца нежного голубели и отливали жемчугом горы.

   -Красота! – Воскликнула красавица-княгиня Долгорукая, и округлила васильковые глазки. – Какой восхитительный вид! Но я не хочу любоваться красотами Царьграда, а хочу увидеть своих детей.

   Блюдечко поменяло изображение, переместившись на невольничий торг. Место, отведенное под рабовладельческий базар, было обширным и огороженным железным забором. Тысячи невольников выведены на все общее обозрение. На торжище оказались представители всех народов от гиперборейских до южноафриканских. Тут продавали и китайцев и немцев и негров. В этом диком сборище княгиня Мирабела с трудом смогла рассмотреть своих детей. Их продавили вместе с еще полусотней многоликих огольцов, как мальчиков, так и девочек.

   В основном тут представлены славяне, но есть желтые, узкоглазые азиаты, и черные кудрявые негритята. Совсем голенькими выставленные её отпрыски, жарясь на полуденном Солнце и лишь коленки были смазаны мелом, они стояли на присыпанном канареечным песком подиуме. То и дело их заставляли плясать, петь, подымать камни и вертеть палки.

   Она видела, растила их в прошлом, и с момента разлуки прошло всего пара месяцев. Ее дети три мальчика и две девочки несмотря грустную рабскую участь, оказались веселы и энергично исполняли русский народный танец. Они слегка подсохли и похудели, кожа покрылась хорошим коричневым загаром, но вид в целом был вполне здоровым и ухоженным – перед торгом кормили неплохо. Сытый товар лучше идет.

   А ум и чувства ребенка куда эластичнее, чем у взрослого. Вот они позабыли разлуку, и что недавно маялись в кандалах, от оков еще можно на запястьях и лодыжках рассмотреть еле заметные следы. Громадный город, чудный не то что их глухо хутор вызывает живейшее любопытство. И ребята дерут глотки, стараются показать свое умение. Времена еще языческие и никто не приучен стесняться своей наготы, или погружаться в ханжеский ритуал. Кажется, что не рабы это, а ребятня на пляжном утреннике.

   Однако продать пленников ни как не удавалось. Некий купчина в богатом малиновом расшитом жемчугом халате придирчиво осматривал живой товар, заставлял открывать рот, щупал зубы.

   -Покупай!

   Задребезжал смахивающий на пирата продавец, в цветной чалме. Заунывным, голосом принялся расхваливать свой «товар»:

   -Они здоровые, крепкие и у них отличные зубы.

   Купчина отрицательно мотнул головой, рыкнул баритоном:

   -Они слишком маленькие!

   Корсар с повязкой на левом глазу, с жаром произнес:

   -Тем лучше, ты сможешь в отличие от тупых взрослых обучить их ремеслам. Они способны и от них пойдет чистая прибыль.

   Но этот аргумент не подействовал.

   -Вот именно. Сначала обучить, не один год трудов, не зная конечного результата! Рынок и так забит отличными взрослыми искусниками. После монгольских набегов, рынки переполнились невольниками.

   Купчина нарочито презрительно плюнул и отошел, важно тряся внушительным животом.

   -О! Великий Аллах! – Проурчал пират, опасливо поглядывая на марширующий преторианцев. Им надо будет отстегнуть, а пока прибытку с гугулькин нос. – Помоги продать этих «карасей», хоть за ту цену, что окупит затраты!

   В голове мелькнула мысль, а если не удаться их сбыть что лучше – продать себе в убыток или просто прирезать?

   Невеселые мысли прервало появление еще одного возможного покупателя.

   Внешне он выглядел не особенно притязательно, в кожаных сандалиях и скромной тунике. Длинная кудрявая борода мочалкой спускалась на грудь. Но многие при виде его почтительно здоровались и уступали дорогу.

   -Это Самуил, великий скульптор и художник.

   Шептались в толпе. Самуил подошел к торжищу, что-то привлекло внимание его зорких глаз. Княгиня сама внимательно всмотрелась, приблизив к изображению вплотную свое свежее личико, едва не проткнув носом блюдечко.

   Ее средний сын, Авенир на желтом песке выводил прутиком рисунок. Надсмотрщик щелкнул плетью кончик царапнул костлявую, шоколадную спину мальчишки, но тот не обратил на это укус внимания. Изувер хотел добавить посильнее, но был остановлен выразительным жестом Самуила. Знаменитый художник приблизился, внимательно всматриваясь в изображение – на песке застыли и в то же время как бы струились две персоны: юноши и девушки, а сверху порхал голубь. Изящные фигуры казались живыми с удивительно четкой прорисовкой отдельных деталей. Самуил ткнул мальчика пальцем, в худенькое с свежим вздутой от удара полоской плечико:

   -Как твое имя дитя! – Художник спросил на чистом русском языке с мягким латинским акцентом.

   Мальчик четко ответил, выпрямив спину и стараясь показать, что на его тонких руках есть какие-то мускулы дико напрягая их:

   -Авенир! – И тут же поправился. – То есть Авенир Долгорукий!

   -Так вот Авенир, я беру тебя! – Самуил решительно произнес. – Сколько он стоит?

   Торгаш с ухмылкой ответил:

   -Такие люди на вес золота...

   Проснувшись княжич невольно поежился, хотя летняя ночь на Балкан тепла. Он ощутил себя беспредельно униженным. Неужели его словно какую-то скотину выставят на торг. Надо обязательно бежать.

   Однако сказать легче, чем сделать. Во-первых ему вряд удастся далеко уйти на разбитых в кровь ногах, а во-вторых за ними идет леопард, который внимательно следит за невольниками.

   После скромного завтрака Авенир следующий день шел сам. Болело конечно, но плоская белая плитка не так уж и болезненна ногам. Кроме того цвет мела не слишком жарко греется.

   Однако сил хватило только на половину дня. Затем икры у княжича так разболелись, что он снова попросился на спины. Хорошо еще что два его ровесника-холопа специально отобраны из числа наиболее крепких и выносливых крепостных детей. Будь изнеженный Авенир один, то может и не дошел бы.

   Рабский переход постепенно становился рутиной. Авенир быстро покрывался загаром, разбитые ноги заживали, как собаке, а выносливость добавлялась с каждым днем. Вот только есть очень уж хотелось.

   Питание было скудным и некогда упитанный мальчик, быстро худел. Ребра уже стали выпирать, а кожа из-за спаленного жира становиться все тоньше и тоньше.

   Балканский шлях длился верст триста, а затем пошли горы. И тут опять для босых, детских ног настоящая пытка. Правда подошва зажив от порезов заметно огрубела, да и от того, что княжич похудел удельный коэффициент давления значительно уменьшился.

   Но вся равно долго идти по крупному гравию и камешкам Авенир пока еще не мог. Его подошвы болели, трескались и кровоточили. Даже некоторым закаленным, местным мальчишкам приходилось не столь легко – огрубевшие подошвы сильно саднили. Петька и Васька впрочем терпели, и не отказывали поднести Авенира. А сам княжич старался как можно большую, часть пути проходить пешком.

   Они поднимались все выше и выше в горы: по ночам становилось прохладно. Чтобы не замерзнуть мальчишкам приходилось спать прислонившись друг к другу. Поначалу княжичу было это противно, касаться голым телом плебеев. Но одеял жадные османы не выдавали, а в горах даже летом, по ночам невыносимо холодает. С голым торсом и конечностями никак не выспишься.

   Приходилось лежать всем в обнимку, согревая друг друга.

   Правда за ночь слишком уж остывали босые ноги. Первые несколько километров они сильно болели, а тем кровь растекалась по ним, но все равно в пути звенела каждая жилка.

   Горная дорога петляла, и пытка затягивалась. Голод постоянно донимал мальчишек, и они даже пощипывали траву, и обгладывали любые, мало-мальски пригодные ягоды. Не брезговали и сырыми грибами. Петька пару раз ловит в ручейке руками рыбу и передавал добычу своему хозяину-княжичу. Тот эгоистично лопал чешуйчатых сам.

   Пацаны даже земляных червей пожирали, или саранчу, если она попадала на пути. Авенир чувствуя как неприятно бурчит в животе вспоминал роскошные пиры, маму, и свой богатый дом.

   А тут он трясется голышом от холода...

   После полутора месяцев переходов посмотрел бывший княжич в ручей... И не узнал себя. Кожа от грязи и загара стала совершенно черной, волосы и брови наоборот выгорели на солнце как переспелая пшеница, пышные щеки спали, глаза на исхудавшем лице провалились. Упитанное, сильное тело, теперь уже смахивало на египетскую мумию. Авенир такие видел в Кунц-камере, и в Зимнем дворце.

   Правда загорелая кожа, ему нравилось больше бледной. Но до какой степени он стал похож на невольника? Правда били княжича редко – получив приказ османы берегли мальчишку. Другим плетьми доставалось еще чаще и выглядели они отнюдь не лучше.

   Плотный с не по годам широкой грудью и плечами Петька сильно сдал. У него выступили ребра, а богатырская грудь стала костлявой, пресс плитками провалился, и живот почти прилип к хребту.

   В последние дни Авенир уже шел исключительно сам. Босые подошвы покрылись мозолистой коркой, и почти не болели от острых камней и горных насыпов. Только по ночам чесались сильно, и их приходилось сильно бить об что-то острое, чтобы унять зуд.

   Выносливости Авенир добавил, и княжич был теперь уверен, что сможет пережить рабство, и дождаться когда русская армия его выручит из плена. Или по заключению мира, произойдет обмен. Все-таки он знатная особа, и царь обязательно включит его в список.

   Если только война еще больше не затянется и на стороне турок не выступит грозный Наполеон.

   А война и в самом деле затягивалась. Великий визирь Осман-паша весь июль провел в занятой крепости, дожидаясь подхода армии Измаил-Паши.

   Кутузов же пытался собрать свои немногочисленные силы, и дожидался перехода турок за Дунай. Существовал риск, что османы вообще не рискнуть сунуться за естественную водную преграду, а будут ждать следующего года, и наполеоновского вторжения в Россию.