Текст книги "Молекула-попаданец"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

  Роза-стрекоза с короной, великолепнейший самец данного вида и потрясающей красоты так хитинового покроя и крыльев, та в царственном костюме. Перед ним и вокруг его летали различного рода слуги различных форм жизни, но все и это общее восхитительно красивые.

  Тронная зала ультрасовременного дворца еще более расширилась и в нее даже влетело несколько до судорожной икоты навороченных звездолетов с гламурным вооружением. И эти корабли, а также крылатые боевые роботы отдавали честь.

  А сам царь великой космической империи подлетел к девушке-насекомому розе-стрекозе и встал перед ней на колени. Взял в руки точеную ножку членистоногой красавицы, согнулся и, положив себе на шею, умоляюще произнес:

  – Правь нами веки веков о величайшая из великих!

  Та расплылась в неповторимой улыбке насекомого:

  – Вы так прекрасны принц... Я не могу устоять перед вашим очарованием!

  Тут Корсак принял свой обычный вид, только облачившись шорты из лестных листьев – придав себе сходство с Голливудским Питер Пеном. Голова уже без матроски, но на ней ползает отливающий янтарем жучок, с тремя рогами на носу.

  И мальчишка-демиург демонстративно зевает:

  – Ну что? Она получила карманного мужа-царя, звездную империю на пяток десятков галактик, с миллиардами населенных миров: почет и уважение. – Голоногий пацан-создатель поднял босыми пальцами с травы окурок от «Беломора». Затянулся противным дымком, ощущая себя высшего демиурга раздающего в награду целые вселенные – беспризорной шпаной, и хихикнул насколько все получалось нелепо и забавно. – Награду она теперь имеет достойную, а далее мы можем все только испортить.

  Эммануэль, прикинув расклад сил, логично заметила:

  – В этой вселенной есть и более могущественные и весьма агрессивные звездные империи. Так что твоя наград великий Создатель может оказаться не более, чем пшиком или как говорят у людей Данайским даром.

  Корсак выплюнул окурок, оставляя струю дыма, он врезался в стену и прогремел небольшим атомным взрывом, обвалив и мраморные и рубиновые плиты.

  После чего мальчишка-демиург, словно Солон сказал:

  – Зависит все, что в мире от поднебесной выси, но наш успех поверь не смех, от разума зависит!

  Эммануэль поняла и подвела окончательный итог:

  – Пусть сама барахтается у нас все козыри в руках и, лучше вернемся к прерванному сражению!

  Корсак поправил богиню:

  – А никто битву не прерывал – мы баталию поставили на паузу!

  Их истребитель вынырнул щукой из проруби и подрубил легкий унтер-катер. Выход к корме прошел под ослепительные вспышки грозящих расплавить металл лучей, а затем бросок, словно посланного хоккейной ракетой шайбы-мячика термокваркового снаряда.

  Пара сотен членов экипажа частично сгорела, или около дюжины успели выскочить, используя спасательные модули.

  Корсак рефлекторно высказался:

  – Мы делаем шахид на ровном месте!

  Эммануэль добавила с логикой демиурга:

  – Стоять на смерть можно, застаиваться же смерти подобно!

   Для ускорения победы Гипермаршал мебе использует еще один термо-гравиопреонновый заряд, всадив его в самое густое скопление вражеских кораблей. Словно подача теннисиста-чемпиона забрасывается ракета во вражеские скопления сил.

  Мальчишка-демиург визжит:

  – Гол и не с пенальти!

   В черном вакууме с мега-скоростью вырастает грандиозный многоцветный гиперплазменный каракатица-цветок, его подвижные щупальца поглощают звездолеты, а яркость такова, что меркнут соседние звезды. Новый удар настолько потрясает трехполых металлистов, что они теряют боевой дух, и обращаются в бегство. Не мудрено даже под прикрытием силового поля Корсак почувствовал сильную встряску, настоящий нокдаун – от сильнейшего гравио-удара. Звучит отдающий бронзой голос:

  -Слушай приказ! Преследовать только те звездолеты, что отходят по прямой маршрутной линии.

  Приказ даже более чем понятен, надо продолжать уходить от основных сил противника, давя при этом путающихся под ногами блох. Мальчик-демиург почувствовал азарт преследователя, врубив предельную скорость, он звездным коршуном ринулся на перепуганную стаю подпаленных уток. Что же может Корсак сумет замочить, кого ни будь из числа мелких поврежденных кораблей или аналогичных им по классу космических истребителей. По маршруту попадаются полупрозрачные спасательные капсулы. Юный творец мирозданий чувствует себя охотником, и метко стреляет в объекты из лучеметов. Как жаль, но здесь почти сплошь крупные звездолеты противника, а против них вооружение разведывательного истребителя, даже универсальные ракеты космос-грунт-космос им, что слону дробинка. Но вот гросс-маготорпеда, может их крушить используя свою неразмениваемую сущность поражения. И как это супер-топор пользуется этим, одни гиперплазменные кляксы оседают, и с чудом уцелевшие особи из разных миров. Они воители-демиурги долбают врагов круче гипертерминаторов, но крупные корабли Кислотного Созвездия, успешно применяют весь свой богатый арсенал, разнося в звездный пепел вражеские субмарины. Растет количество обломков и выстреливаемых спасательных капсул, легких катеров, мелких истребителей. Им добавилось работы, он и его напарники за штурвалами буквально набрасывались на добычу, даже не давая врагам, как следует развернуться.

   Космическое пространство заполняется, густой огненно-плазменной пеной, вакуум буквально пресыщается гиперплазменными частицами, сеющими смертоубийство, тотальные разрушения. А скорость бросков и кульбитов у истребителя просто обалденная, если бы не улучшенный антиграв от них с Эммануэль-Куницей остался бы один плохо прожаренный фарш. Все же это слишком ярко и слишком быстро, что бы сполна насладиться прочувствовать вкус, не бой, а блиц-избиение!

  Хотя пальцы едва успевают сбрасывать маголазерные лучи. Слишком уже дезорганизованы трехполые металлисты, потрясены ударами супер-ракет, да на этом участке космоса сосредоточены лишь второстепенные силы. Сотни миллионов тактических истребителей соревнуются в искусстве затоптывания уже поверженного противника. Вот уже врагов почти не осталось, кого уничтожили, а большинство ускользнула, большие «комарики» народец живучий и верткий. Вдруг на воительницу Эммануэль что-то нашло. Она откинулась и закрыла лицо руками, Корсак почувствовал, что девушка-демиург с трудом сдерживает слезы.

  -Не надо плакать! – Утешает всемогущий юноша-терминатор. – Это всего лишь насекомые-паразиты, зачем переживать!

  Повернувшись, сверкнул покрасневшими глазами, Эммануэль просто отключила голограмму:

  -И ты тоже становишься такими как творцы-садисты! – Девушка-демиург с огромным трудом сдерживала рыдания. – Пойми любое разумное существо не зависимо от формы и типа имеет право на жизнь! И у гебе пусть они из унтерлития, но есть дети, жены, сердце, то, что они любят!

  Корсак недоумевал, отчего Эммануэль ломает комедию, но все же решил подыграть, презрительно фыркнул:

  -Ты хочешь, что бы я дал убить себя?

  И как бы в подтверждение его слов четырехместный истребитель с наемниками-троллями выскочил прямо перед ними. Пришлось уйти влево, затем запустить мини-термопреонновую ракету, что словно квакушка помчалась по изломанной линии и залетела в сопло гипердвигателя. На месте гросс-истребителя расплылся гиперплазменный пузырь.

  Эммануэль отрицательно махнула дающей солнечные блики головой:

  -Нет, но зачем ты расстреливал спасательные капсулы, мне стыдно за тебя человек-демиург. – И так златокудрая девчонка трогательно закатит свои трехцветные глазки. – Как бы я хотела убраться подальше от этого кошмара, поближе к моему родному мирозданию!

  Корсак тоже почувствовал тревогу и нервозность, ему было и самому неловко и жаль девушку-демиурга, может даже свою первую любовь.

  -Я тоже хочу скорее удалиться отсюда! – С трогательной искренностью произнес мальчишка-божество. – Как там мой отец, может ему жутко скверно! В наш мир, где мои младшие братья!

  Чисто инстинктивно он подался вперед к ласковым гранатовым устам. Они слились в поцелуе, он чувствует ускоренные ритмичные удары ее сердечка.

  -Давай вместе пожелаем перенестись туда, где наше присутствие необходимо.

  Девушка-демиург поддержала инициативу Корсака:

  -Мы будем вместе, рядом до конца, заставим в унисон стучать сердца!!!

  Что произошло потом, не было не вспышки, ни взрыва, ни ощущения полета, просто взяли и сменились декорации. И вместо плоской кабины разведывательного истребителя они оказались в широком коридоре флагманского звездолета. Где-то сбоку слышен до истязания ненавистный голос поганого Черного гиперфюрера и характерное попискивание незнакомого демиурга-создателя, членистого происхождения из темной стороны надсилы.

  -Сработало! Мы в логове конкурирующих создателей!? – Мальчишка-демиург перевелся на особы диапазон унтерпространства. – Я тебе потом объясню!

  Корсак удлинил губы и шептал на ухо, конечно слух у них теперь даже очень хорошо. Юный творец и преобразователь предложил:

  -Спрячемся, посмотрим, о чем говорят предатели!

  Эммануэль не удержалась от едкого замечания:

  -Разговор слушают, а предатель понятие относительное! Это демиурги-насекомые развившиеся нет от человеческой ветви. А предатель тут один – гиперфюрер, вроде бы человек, а реально мутант.

  Корсак остроумно и находчиво вывернулся:

  -Иногда можно читать по губам или прямо с мозгов!

  Низкий и скрипучий голос диктатора с коротенькими усиками и характерной известной всему человечеству челкой – резонировал от сверх-металлического покрытия. И голосок у этого упыря гиперфюрера такой знакомый:

  – Бог-демиург Гермес, которого я посылал, все сделал правильно, а главная часть надчипа случайно испарилась в ходе местных разборок!

  Визгливый ответный голосок явно принадлежал спесивой членистоногой самке-демиургу:

  -Не верю случайности, это или Супербог или ты сам ведешь двойную сеть-игру!

  Гиперфюрер в отличие от привычного и всем известного образа, был спокоен и даже казался сонным:

  -Успокойся, я прагматик, давай выложу все карты.

  Визг насекомого-демиурга напоминал сирену.

  -Сначала с пристрастием допросим пленников надлюдей, чтобы ты смотрел и понимал, что тебя беспринципного примата едва научившегося перекладывать кубики мирозданий ждет в случае повторного обмана!

   Гиперфюрер еще более сонным голосом ответил:

  – И чем вы меня можете еще удивить? Ни один даже самый талантливый из породы надлюдей-демиургов, и близко не стоял в моем умении истязать и мучить.

  Насекомое-создатель ответила жужжащей интонацией:

  – Но мы членистоногие изначально имели куда больше модификаций в своем разумном развитии, чем вы приматы. Так что и разнообразия в разрушении и уничтожении, а также мучении плоти, или любой материальной и надматериальной субстанции у нас больше. Так что не обольщайся дедушка-демиург Адик!

  Гиперфюрер логично заметил:

  – Но все же в технике приматам вовсем гипернадмироздании равных нет. Тоже развитие гиперэволюции, через труд. Вы ведь мечтаете потеснить людей, но даже древность вам в этом не помогает!

  Насекомое-демиург ядовито прошипело:

  – Знаешь Гитлер... Мы порвали бы тебя на части, если бы ты нам бы не был нужен, для великой мессии...

  Гиперфюрер бешено расхохотался и так что пространство моментально раскололось на миллиарды дробных измерений, а затем возникло испуганное шипение насекомого. Божество-фашист промурлыкало мириадами миллиардов громов:

   – Многие люди-демиурги самые технически изобретательные из демиургов – хотели победить меня или хотя бы обезвредить. Но оказались бессильными. Да вы суперпчелы прекрасно знаете – что между цивилизациями демиургов нельзя вести такие масштабные войны, как ведут существа более низкого порядка. Но есть и исключительные случаи. – Голос величайшего преступника всех мирозданий грохотал теоплазменым торнадо. – И только мне, тоже как ни странно человеку, дано использовать лазейку для покорения человечества.

  Голос другой суперпчелы высказал сомнение:

  – А ради чего человек нам помогает?

  Гиперфюрер отвил, уже без грохота или еле слышно:

  – А это пока именно то чего вам не понять при всей силе и опыте...

  Еще один демиург пропищал:

  – Конкретно! Когда будет бить!

  Гиперфюрер и его глаз вдруг снова обрел непостижимую, до основания потрясающей мироздания силой:

  – Айда в надпортал... Там вам станет понятнее, как далеко технически ушли сверхлюди и почему у вас так долго не получается их одолеть...

  Неведомая сила снова выбросила Корсака и Эммануэль в их сотворенные мироздание и они видимо впервые испытали настоящую болезненную ломку. Это неприятная боль в отличии например от пробежки босиком по расплавленной лаве.

  Корсак теперь уже точно выглядел измученным побледневшим и похудевшим подростком. Он даже встать не мог, стоя на четвереньках и упираясь в пень.

  Эммануэль покоробило выбросом энергии меньше, но он тоже выглядела бледной и по ней из носа стекала струйка крови. Девчонка пару моргнула и отдала мысленный приказ:

  – Подкрепление энергетики...

  Корсак охнул и упал...

  Они внезапно оказались на площади, в прогнившей, запряженной парой кляч повозке. Кругом шумит толпа, в грязных, нелепых одеждах, а в нос дает от запаха нечистот, коровьих и козьих лепешек. Город, средневековье самого мрачного периода. Очень похоже на Испанию, лица аборигенов смуглы, по большей части черноволосы.

  Однако у закованной и сидящей с Корсаком девушкой волосы хоть и грязны, но явно это медовая блондинка. Она вообще не сидит, а стоит на коленях и молиться. Мальчишка-демиург уронил голову. Сознания конечно у него оставалось ясным, но сил почти не было. Тело разбитое и сильно болит. Но все равно осмотреться надо... Черт побери, его спина зверски рассечена, ни одного живого места. Память подсказывает, жестоко били кнутом, сыпали на раны соль и перец. Мускулистая грудь и живот в ожогах от прикосновения раскаленного железа, а руки вывернуты из суставов – вздергивали и подбрасывали на дыбе. Пальцы искалеченные загоняли под ногти иглы, а затем сдавливали в тисках. И даже голове досталось, сбрив волосы капали затем на макушку и загривок холодную воду. Пятки разумеется спалены горелкой, да и вообще, кажется ни одного сантиметра целой кожи не осталось. Разве, что на лице только несколько мелких волдырей, от расположенного на расстоянии пламени и подношения факела к подбородку.

  Странно, ведь и тут он всего лишь мальчишка и непонятно кому он мог так насолить, что его так зверски обрабатывали.

  Девчонку тоже пытали, но не так жестоко и сильно, так как у нее находятся еще силы стоять на коленях и молиться. Её босые ноги в кандалах изящные словно у принцессы, а на подошве лишь мелкие, красные волдыри. Корсак отметил, что если девушку не казнят, то через неделю ожоги спадут и она еще сможет танцевать. А вот его буквально изуродовали. Ноги не только спалили, но еще и сломали в испанских сапогах косточки...

  А да... Они хотели чтобы он слуга связанный с заговорщиками выдал к кому бегал с поручениями, передавая депеши. Действительно обыкновенный гонец может знать достаточно много. А вот эта девушка графиня и его старались не изувечить перед казнью. Кроме того есть еще шанс, что её в последний момент помилует испанский король или римский папа.

  Она прекрасна даже в грубом, грязном рубище, слишком коротком чтобы скрыть прекрасные с небольшими синяками и легкими следами от плетей ноги, расцарапанные коленки. Видно что её тоже пороли, но стараясь не оставлять глубоких и заметных рубцов на коже.

  А обычным слугой из простолюдинов не церемонились. Как все болит, особенно когда подскакивает на неровных булыжниках мостовой коробка.

  Корсак собравшись с силами с трудом выдавил из себя:

  – Это ты Эммануэль?

  Почти бесшумный шепот молитвы прервался и девушка разлепила расстресканные с кровью губы и с болью в голосе тихо ответила:

  – Успокойся мальчик Педро... Еще немножко боли и мы полетим на небеса.

  Чувство досады и злости, что его разводят как лоха придало Корсаку силы. Резко напрягая пресс он пристал на ноги, со рассеченной и сожженной спины потекла кровь, зато с шумом взлетели облепившие её мухи. Правда уже стоит поздняя испанская осень – очень мягкая, но уже не так досаждает гнус, а прохладный ветерок отрада. Снег и заморозки даже зимой большая редкость за пиренейской грядой.

  Вывернутые на дыбе руки слушаются плохо, связки особенно в плечах даже не ноют, а словно залиты свинцом, но в локтях сгибаются, пусть даже и титаническим усилием. Ноги разуется тоже прикованы к толстому дубовом бревну, на запястьях оковы. Но хоть и больно сесть держа словно сложив в молитве руки можно. Конечно пятая точка, как и спина рассечена в том числе и раскаленной проволокой страшно, но если чуть согнуть коленки. Боль забила молотами по вискам и заставила закружиться голову. Корсак тяжело задышал, втянул живот и все же скривился – болел не только подпаленный пресс, но растянутый в ходе пыток водой желудок. Чего они только не попробовали, чтобы вырвать сведения об заговорщиках. Вот может только зубы посверлить забыли... Но организм молодой и если не сожгут на костре, то еще можно восстановиться. Надо только хорошего знахаря найти, чтобы вправил сломанные кости. А здоровый организм деревенского мальчишки-подростка все восстановит.

  Тут тоже есть память прежнего носителя. Графиня дон Жозефина, что рядом с ним и в самом деле светлая покровительница. Тогда он был всего лишь восьмилетним, правда, очень красивым светловолосым мальчиком, который пас деревенских гусей.

  Графиня тогда еще тоже девочка-подросток ехала нарядной карете и надо так случиться, что отлетело колесо. Вот тогда тучный кучер остался посматривать за гусями, а Педро помчался бегом в деревню. Графине понравилось, как шустро мелькают его маленькие пяточки, к которым к тому же упрямо не хочет, липнуть грязь.

  Так она его и взяла к себе мальчиком на побегушки. Поначалу просто он бегал, передавая письма, записки, бандероли. И попутно изучал грамоту. Но затем они с графиней подружились.

  Деревенский мальчишка оказался остроумным и сочинял прекрасные стихи и песни.

  А когда он подрос, то уже они с графиней любили друг друга серьезнее, разве, что, не теряя девственность. Тем более уже её заочно сосватали за герцога. Но сановитый муж воевал с индейцами и англичанами – далеко за океанами, и она так и оставалась невинной.

  А теперь их ожидает жирный, пузатый палач с ублюдочной ряхой. Вот в корзине тлеют угли, а смоле перемешанной с маслом вымачивают факел.

  Вязанки дров уже сложены, но на них сверху еще подсыпали серы, чтобы скорее они занялись.

  Мальчишки-прислужники посыпают опилками дорогу. Толпа же беснуется, в них кидают правда не слишком активно всякий мусор и грязь. Вот один из камушков попал графине в лицо, потекла струйка крови.

  Едущая на казнь девчонка смиренно прошептала:

  – Я прощаю вас! Да благославит вас Господь!

  Корсак, звякнув цепами на руках, гнев поддерживал истерзанное тело и рыкнул:

  – У тебя, что крыша совсем поехала? Да их надо молниями!

  Босоногая, измученная графиня возразила:

  – Они не ведают, что творят! И ты тоже помолись маленький грешник.

  Корсак с невинным идиотизмом спросил:

  – Кому?

  Девушка посмотрела на мальчишку-демиурга словно на привидение. Но затем её взгляд смягчился, и в нем проявилось сочувствие:

  – Пытки свели тебя с ума. – И уже немного громче. – Изверги, так мучить мальчика, он еще ребенок!

  Корсак хотел, что едкое ответить, но телега остановилась. К ним подскочил в кожаном переднике широкоплечий кузнец. Они принялся снимать оковы. Делал это грубо, причиняя дополнительную боль. Девушка даже вскрикнула, когда железо сорвало небольшой волдырь на косточке. Корсак даже ударил кузнеца, но взмах обессиленных с вывернутыми сухожилиями рук получился вялым, и он лишь слегка хлопнул кузнеца по космам. Пот свирепо посмотрел на дерзкого мальчишку, но отвечать не стал. Может даже счел это ниже своего достоинства.

  Тем более и так впереди ждет костер... И нужно еще пройти по булыжникам сотню метров до эшафота. Девушка простонала, и встала на носочки, волдыри на пятках очень сильно горели. А вот Корсаков наоборот почти ничего не ощущал – словно был на протезах. Палачи видимо перестарались и сожгли на подошвах нервные окончания. Что же даже если и маслом смазывать пятки, все равно пытка жаровней имеет свой предел.

  Корсака шатало, некогда мускулистый подросток превратился в скелет обтянутый израненной в кровоподтеках кожей. Но мальчишка-демиург упрямо шагал к эшафоту, стараясь держаться прямо.

  Такое поведение вызвало невольное уважение толпы и оскорбительные крики притихли. Одна из женщин даже всплакнула:

  – Он совсем еще мальчик. Пусть Римский папа проявит к нему милость.

  Корсак не опускал глаза и держал, что, кстати, даже легче прямо голову. Вспомнил, что палач ухмыляясь приложил раскаленное железо к груди. И тогда Педро бесстрашно произнес:

  – Лучше немного пострадать на Земле, чем вечность мучиться в преисподней!

  И никого так и не выдал, выдержал все пытки это паж-партизан.

  Самое трудное было взойти по ступенькам. Девушка поднималась первой, она сильно покраснела, из-за того что рубище почти целиком открывало её чудные, хоть и израненные кнутом ножки. Да и вырез на груди слишком широк. Виден несильный ожог от раскаленного кнута – все же графиню пытали с сбережением. Но все равно она чуть не упала поднимаясь по лестнице и помощник палача грубо удержал графину за плечи.

  Тут девушка не выдержала и разревелась.

  Корсак хотел презрительно плюнуть, но во рту сухо. В последние три дня ему не дали даже воды. Единственное, что оставалось делать, это приложить язык к сырой стене подземелья от чего становилось незначительно легче.

  Усилием воли и надорванных мышц мальчишка-демиург преодолел лестницу быстрым рывком. Повернулся к толпе и крикнул на испанском:

  – С нами Бог и мы сильны!

  Его тут же дернули за плечи и голову, и стали привязывать цепями к столбу. Тоже самое делали и графиней. Теперь оставался только костер.

  Но разумеет епископ в роскошной султанке не мог отказаться от исполнения ритуала, зачитывая обвинения:

  – Графиня Мария дон Монсоро, что доказано судом и следствием приговорена к сожжению на костре за следующие преступления; участие в заговоре против короны с целью убийства его величества Филиппа Второго, в колдовстве и ворожбе, а также прелюбодеянии и сожительстве со свои слугой-пажом простолюдином и бастардом Педро.

  По толпе прошел гул, послышался свист и посыпались оскорбления. Особенно в адрес графини.

  Корсак крикнул, но возглас оказался не достаточно громким, чтобы перекричать толпу:

  – Лжешь! Она невинна и душой и телом!

  Епископ не обращая внимая продолжил:

  – Простолюдин Педро по прозвищу красавчик, отрок четырнадцати лет отроду, обвиняется в заговоре и передаче депеш заговорщикам, участии в исполнении колдовских ритуалах и совращении законной супруги герцога дон Монсоро Марии. Приговаривается с сожжению на костре. И сверх того в течении ста лет, каждый год церковь будет произносить анафему в его имя, что ужесточить муки нечестивца в аде.

  Толпа стала еще сильнее с шуметь... Сидящий на ложе бургомистр повернулся к кардиналу и спросил:

  – Подождем, пока часы пробьют на башне двенадцать или начнем сейчас?

   Кардинал лениво зевнул:

  – Герцог Монсоро в страшно гневе и молит короля, чтобы тот скорее избавил его от подобной супруги-чудовища. Нынешний Римский папа не из тех, что милует...– Кардинал тряхнул своим внушительным пузом. – Да и уже пора бы подкрепиться.

  Бургомистр во всю глотку проорал:

  – Начинайте! Жгите ведьму!

  Палач сунул в угли промасленный факел и, когда пламя занялось, поднес огонь к хворосту. Рыжие языки лизнули присыпанные серой ветви и для лучшего жара намешанную солому и... Внезапно съежились, погасли.

  Палач, покачав головой – мол, бывает, снова пожог в углях факел и попытался, выставив плечо и раскрыв от порывов ветра плащ опять поджечь приготовленные вязанки. Но огонь словно лизал асбест, никакой реакции... А, затем пламя снова потухло, словно факел опустили в холодную воду.

  По толпе пронеся тревожный гул... Кто-то воскликнул:

  – Колдовство!

  Епископ сам подскочил к палачу, перекрестил сразу три факела, раздувая угли, поджог их... Внезапно огонь полыхнул так сильно, то жарки языки опалили служителю церкви лицо. В диким криком опаленный епископ бросился бежать. А три факела, сами по себе воткнулись в доски, и огонь их них давал жар, заставивший попятиться даже ко всему привычного палача.

  . ГЛАВА ? 4.

  Олегу в самом реальном застенке Гестапо было совсем не до мечтаний. Потерявшие человеческий облик фашисты, старались показать над ним свою черную власть.

  Огонь вновь коснулся рук мальчишки-пионера. Он прошелся по тыльной стороне ладони, опалив крошечные волосики, на коже расплылись волдыри. Фиолетовое, газовое пламя стало еще более жгучим. Олег Ломоносов заскрежетал зубами, прикусил губу, почувствовал теплую, солоноватую кровь. Пытка усиливалась, огонь приблизился к лицу, пламя хищно лизнула щеку.

  – Ну, вот я тебя побрею приятель! – Хихикал генерал-палач. – Что нравиться?

  – Очень приятно! – Прохрипел, стараясь подавить вырывающийся из горла Олег, пионер добавил. – Как русской бане... Слава Отчизне!

  Генерал СС Зюгельгюнтер не торопился. Он действовал словно поэт под вдохновением, аккуратно поджарил пальчики, потом наклонившись, занялся ногами мальчика-пионера. Пламя прошлось по икрам, поджарило волосики на коленках, оставляя глубокие ожоги и волдыри. После чего пройдя лодыжки, обрушилось на пятки. Огонек «щекотал» босую ступню мальчика-пионера, Олег Ломоносов дергался, стремясь унять боль. Он уже исчерпал все жизненные силы, не было мощи сопротивляться пыткам, оставалось только надрывно кричать. Но крики и стоны, а тем более слезы унизят его перед палачами, покажут, что он сломался. Но и держаться нету больше сил. Тут ему вспомнилось, что когда пионеров-героев пытали фашисты, то те пели, не смотря на чудовищные страдания. Тогда мужественный мальчик своим сильным, звонким, от природы хорошо поставленным голосом, стал исполнять сочиняемые на ходу вирши.

  Я слышу голос Родины моей,

  Она святая всех в вселенной краше!

  Трель испускает звонко соловей,

  Как пахнет детство медом, манной кашей...

  Но довелось нам быстро повзрослеть,

  Когда гроза промчалась ураганом...

  И наш могучий русский царь-медведь,

  Был сдавлен басурман лихих арканом.

  Но верю ненадолго боль-фашизм,

  Придет победа – много светлых дней...

  Бессмертен огнезарный коммунизм,

  Ты подстегни воитель вскачь коней.

  Но вот окоп взрыхлил в очень снаряд,

  Пылает плоть – душой я вечно молод!

  Так погибает наш бойцов отряд,

  Попали под убойный фрицев молот!

  Сдавило нас нацистское ярмо,

  Враг под Москвой с своим колючим оком,

  Сейчас мне очень больно, тяжело....

  Я в бездне ада, в пропасти глубокой!

  Как холодная земля моя зимой,

  Когда и пса не выгнать за крыльцо.

  Наверно фюрер в доле с Сатаной,

  Но верю, распрямлю орла крыло.

  Что враг имеет – сил тьма-легион,

  Хоть Гитлер посмешнее скомороха...

  Но нас за правду честный миллион,

  Покончу с долей гнусной и жестокой!

  Девчонкой вместе – пушка на двоих,

  А корки хлеба – плохо не найдется...

  Господь не обманул надежд моих,

  Знай, снова засияет людям солнце!

  Ревут ракеты кто погиб – не счесть,

  Волной с напалмом просто сносит крыши,

  Но главная для нас подруга – честь,

  Товарищ Сталин знаю, стоны слышит!

  А сколько женщин молодых, седых,

  Как завывают в горе жутком вдовы.

  Над морем блеск – вершин свет золотых,

  Они дают роскошные обновы...

  Дрались сначала в пешем строе мы,

  Крались в разведке – не бывает тише...

  Но выросли в боях твои сыны,

  Мой самолет взлетает свода выше!

  И зверь бежит на храброго ловца,

  Зря думал жрать хлеба земли родимой,

  Я кровь свою до капли до конца,

  Отдам советской партии любимой!

  Пусть голод и жирок сошел с лица,

  Но все равно народы все едины!

  Товарищ Сталин заменил отца,

  Великий вождь святой, непобедимый!

  Хоть труден для Отчизны будет взлет,

  Девчонку вижу в снег совсем босую...

  Шаг коммунизма в вечности полет,

  И громкий подвиг верю, совершу я!

  Хрустит под танком хрупкий, скользкий лед,

  Вам не ведать фашисты сабантуя!

  Медведь России вермахт разорвет,

  Пройдемся по Берлину, торжествуя!

  Пойдет крутая техника на слом,

  Вот самоходки на сугробах встали,

  Грохочут трубы – огнезарный звон,

  Народа воля крепче ратной стали!

  Ждет лихоимцев в пыль веков разгром,

  Не хоровод им это и не ралли!

  Знай херувимом в небо вознесен,

  Спасенных души – тех, что в битвах пали!

  На некоторое время гитлеровцы замерли и словно завороженные удавом кролики слушали в прекрасном исполнении песню. Затем оченувшись Следователь-генерал заорал во всю глотку:

  – Заткнись скотина! И не смей разевать пасть.

  Олег Ломоносов смело спросил:

  – Тебе не нравиться когда восхваляют Родину, что скоро похоронит Третий Рейх и Сталина?

  Зюгельгюнтер рявкнул:

  – Да плевать, я хотел на Сталина, я для тебя Сталин. Вот сейчас твой детородный орган спалю, что такие твари не плодились!

  Пламя газовой горелки резко выросло в размерах... Олег и в самом деле, не на шутку испугался...

  Но стальные пыточного подвала со скрипом разъехались, и появилась пара девчат ассистентов – знаменитого доктора «Зло». Они -жрицы карательной медицины истошно провизжали:

  – Не трогай он наш! Ценный экземпляр!

  Генерал-следователь усомнился:

  – А документ у вас есть!

  Более высокая медичка сунула ему в лицо постановление с печатью имперской канцелярии и подписью Кальтербрунера.

  Зюгельгюнтер уступил с явной неохотой. На прощание пригрозил Олегу:

  – Я еще с тобой встречусь щенок!

  Мальчишка-пионер в ответ показал язык. Хотя идти и больно, невольно прихрамываешь. Ну, это ничего, на нем прирожденном юном воителе лучше, чем на собаке заживает.

  Даже неподдельную гордость испытываешь – не сломался и не скис в пыточном застенке.

  Ангелину, разумеется, тоже хорошенько помучили, но без серьезного ущерба здоровью.

  Так что получили один день отсыпного и снова на каторгу, строить в стиле рабов Египта. Тяжело, но для мускулатуры полезно.

  Олег даже по этому поводу вывел мораль:

  – Тяжело на испытаниях, но и легкости без них не испытать!

  Галина скривилась и заметила:

  – А я вот мечтаю, когда все эти тяжелые, но совсем неинтересные приключения закончатся.