Текст книги "Смерть выбирает не худших"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

   Работа не стояла на месте... Старшая надзирательница как раз очень умела, организовывал работу, распределяя нагрузку таким образом, чтобы грузилось максимальное количество мышц, и при этом забитые мускулы получали отдых.

   Все вполне в соответствии с японским рационализмом и отличной организованностью.

   Как кстати и распределение еды, что не давало ослабеть от голода, но при этом выпалила лишний жирок.

   Сэм вскоре втянулся в трудовой лагерный ритм, ранее адская боль в мышцах стала тупой, в своей привычности малозаметной. Жить хоть и на каторге было можно, хотя и случались смертельные случаи, тем более, что японцы не особенно и хотели тратиться на лекарства.

   Сэм сильно похудел, но, пожалуй, был даже рад этому, так как многие мальчишки и особенно девчонки комплексуют по поводу лишнего веса. Зато себя чувствуешь легким, почти воздушным.

   Только вот скучно было. Когда через несколько недель работа отточилась до автоматизма, Сэмик начал сильно скучать. Ни кино, и никаких либо иных развлечений им не перепадало. Вспомнилось предложение начальника лагеря о сотрудничестве... Только крикни Слово и Правда...

   Соблазн, конечно же был, но... Что-то не видно было. Чтобы кто-то в бараке пользовался привилегиями. Старший мальчишка-пахан вкалывал наравне со всеми, и получил почти такую же пайку, как и они. Ну, кто выше ростом немного конечно большие порции получали. Да и в кино что-то никого не спешили водить.

   Это настораживало Сэмика, сына Британии у которого отец сам был первейший жулик, что тут какой-то подвох. Да и жить стало после врабатывания терпимо.

   Нет, плетью его иногда и били, но только изредка, если медленно работаешь. Плеточка оставляла красные полосы на голых ногах, иногда на спине, но не рассекала кожи. Потом зуд быстро проходил.

   Ступни быстро огрубели, и теперь Сэм и сам от обуви даже даром отказался. Хотя, конечно же было стыдно особенно для английского менталитета, быть оборвышем. Но тут все дети такие. И число их прибывает...

   Действительно барак быстро наполнялся, в нем стало теснее и хуже дышать. Да и спать когда кто-то постоянно ревет или зовет во сне маму, бормочет молитвы, или делает еще что-то похуже неприятно до крайности.

   Сэм даже затыкал уши травинками, так хоть выспишься.

   Затем стали заселять соседние бараки и места прибавилось...

   От сахарного тростника по весне перешли к заготовкам хлопка, одновременно благодатное время для тропиков – зима, окончилось, и стало все сильнее припекать работах.

   Число смертей, от болезней включая малярию, выросло, все чаще юные заключенные падали в обморок от солнечных ударов. Прежнего пацана-пахана отправили как уже взрослого достигшего четырнадцати лет в мужской концлагерь, его заменила, на сей раз девчонка.

   Впрочем, распорядок от этого мало поменялся. И вообще это Сэм придумал старшему по бараку, прозвище пахан. На самом деле Артур как звали главного мальчика вполне из порядочной семьи.

   И вообще тут много было детей богатых, а воришки явление редкое. И в самом лагере исключительно белая раса. Даже еще и немцы.

   Поначалу Сэм, опасаясь доносчиков, осторожничал. Да и была надежда, правда несколько наивная на быструю победу. Ведь Британия и особенно США это моща.

   Но еще большая надежда на связи и пронырливость отца.

   Но время шло, а ничего не двигалось. Зародилась мысль и в самом деле сбежать. Что тут тянуть. Правда, покинуть лагерь не самое сложное. Куда сложнее преодолеть европейцу сотни миль по Китаю, да еще уйти от поисковых команд.

   Мальчишка активно обсуждали побег. Некоторые девчонки так же склонялись, к сей мысли. Не быть рабами, а бежать из пенициарного ада.

   Сэм рассчитывал на то, что побег состоится ночью, во время тропического дождя... Тогда все следы смоются.

   Терпеть особенно летом, жару и работу стало невмоготу...

   Но доносчики похоже были. Побег словно ждали, скрутив не разумных ребят.

   Конечно же, сначала порка, особенно сильно били палками по босым ступням юных каторжан. А затем отправка ко взрослым в рудники.

   Сэм еще повезло, что место ему досталось не самое гиблое, а в поверхностном карьере. Хоть свежий воздух, солнце, какое-то питание. А обычно детей-штрафников отправляли в самые глубины. Там они от ядовитых испарений умирали достаточно быстро, но зато благодаря малому росту хорошо лазали в узких штольнях.

   Впрочем, это видимо не азбучное везение, как у положительных героев приключенческих романов. Зная кто он, японцы из числа начальствующих, все еще хотели содрать выкуп.

   На сам Сэм, наконец, понял, что такое адские каменоломни, когда ты вкалываешь в одной набедренной повязке, а мышцы рвутся, словно к каждую клетку сбрасывают авиабомбу.

   Боль была невыносима настолько, то мальчик невольно постанывал при каждом движении. Это была мука, каждый мускул предельно забит, а в шее стреляет.

   Тут ты ценишь каждую секундочку отдыха, и элементарная возможность прилечь кажется тебе раем.

   Запомнилась именно эта трудовая боль, боль везде не осталось ни кровинки ни жилки, ни косточки не тронутой болью. Ты лежишь после работы и каждая мышца в кипятке.

   Даже мира почти не видно, все вокруг какое-то черно-белое...

   Потом чуть-чуть уже легче, тело пацана привыкает и к запредельной нагрузке. Человек способен на многое.

   И вот Сэм даже стал перебрасываться словами с другими трудовиками, которые тут умирали гораздо чаще, чем в детском лагере для интернированных европейцев. Но очень осторожно помня о доносах.

   Была надежда выжить и здесь... Прошел целый год каторги в поверхностном карьере.

   Но Сэму не повезло. Появился новый надсмотрщик по прозвищу Кочегар. Из числа кстати арабов. Конечно же, по-прежнему красивый, несмотря на все лишения мальчик, ему глянулся.

  Сэм, когда ощутил руку араба на бедре, рефлекторно дернулся. Кочегар проявил настойчивость, и мальчишка грубо его оттолкнул.

   Последовало свирепо избиение по полусмерти кнутом и отправка в самый нижний смертельный уровень.

   А что такое подземная шахта? Вонь от множества человеческих испражнений, серебряных и известковых испарений, газов, чада факелов, так как на всех не хватает фонарей.

   Аромат настолько сильный, что и от него можно лишиться сознания. Но это не самое страшное. Ты толкаешь тачку и вдыхаешь в себя ядовитую смесь и уже через пару недель начинаешь харкать кровью.

   К тяжелой работе Сэм привык, его никто не жалел, но к испарением привыкнуть нельзя. Кроме того еще поскольку тут нет нормативов, время для сна урезали до четырех часов, а пайку свели к одной заплесневелой лепешке с протухшей водой.

   Круглые сутки Сэм преследовал запах разложившихся трупов, что сваливал в штольни. Люди мерли как мухи, вернее и быстрее. Это был адский уровень, словно преисподняя в последнем круга пекла описанного полубезумным Данте.

   Сэм продержался удивительно долго, в этой преисподней, но и у него подходи к концу силы. Начался кашель с кровью...

   Мальчишка хотел смерти, уж слишком это тяжело дышать серой и смрадом трупов, не видеть солнца, и надрывать с однообразным весом. Весьма соблазнительной была мысль и о самоубийстве. Разбить голову об камни и уйти в... В рай. Или ад? Чистилище или просто небытие, все равно, лишь бы не здесь...

   Мука кончилась внезапно. Его облили хлористой водой из шланга и выволокли на поверхность.

   К счастью организм у мальчишки оказался богатырским, и он не успел получить непоправимых повреждений здоровью. Снова труд на поверхности и через три месяца возращение в свой прежний детский лагерь, который после рудников уже казался почти санаторием.

   Сэм, конечно же, задумывался, как такое вообще может происходить с людьми и куда смотрит Бог. Например, земной правитель допускающий подобное был бы признан как минимум не состоятельным.

   В пользу существования Творца приводят такие вот аргументы. Ведь как создавать что-либо, так и поддерживать существование чего бы то ни было куда сложнее, чем вообще ничего не иметь. Попробуйте, например, самостоятельно спроектировать коттедж, выбрать для него

  . ГЛАВА Љ 14

  Рафаила оторвавшись от стены, посмотрела во двор. Сверху хорошо были видны вспомогательные помещения – очевидно подсобки и казармы ублюдков. Девчонка проверила свое оружие: автомат и четыре гранаты, дюжина магазинов, для драки хватит, хотя возможно придется сражаться с целым отрядом монстров...

  Появились как ангелы из тьмы, остальные воительницы. Перебирая словно танцовщицы ножками, они спустились с очень крутой, каменной лестницы. Чтобы ходить по ней даже при дневном свете, нужно обладать ловкостью акробата. Причем ступени не ровные, с обрывами. Дарья сама жутко нервничала, ощущая подошвой босых ног разницу температур, от льда, до раскаленной плиты каждой ступеньки. Так что спуск напоминал изощренную пытку. С другой стороны, голые ножки, лучше чувствовали поверхность, и ни одна девушка не потеряла равновесия, хотя тяжелое дыхание выдавало напряжение, подавленные стоны от боли.

  Мирабель беззвучно шепнула:

  – Странно! Даже я со своим слухом эльфийки, почти ничего не могу различить. Что они погрузились в анабиоз.

  Дарья сострила:

  – А что! Это замок спящей красавицы! Только за ней идет не сказочный принц, а целая группа принцесс лесбиянок!

  Мирабель вздохнула:

  – Как не приятно ласкать женское тело, но с мужским, все равно не сравнить! Может в коже юноши есть особые витамины?

  Дарья тихо фыркнула:

  – Не только в коже! А вообще мужчины – это такое... Нет лучше пока умолчу, а то вдруг попаду в Ад и буду целовать исключительно чертей!

  Мирабель игриво усмехнулась:

  – А я уже занималась любовью с чертями: очень они темпераментные и приятные, а запах муската и серы так возбуждает!

  Дарья искренне удивилась:

  – Ты занималась любовью с чертями?

  Девушка-эльфийка гордо произнесла:

  – И не только с ними, я более двухсот различных видов живых творений перепробовала. Все-таки мне скоро четыреста...

  Дарья глупо переспросила:

  – Четыреста пятьдесят чего?

  Мирабель оскалилась:

  – Лет, а чего же еще! Или ты думала дней!

  Дарья пожала плечами:

  – Ты выглядишь на шестнадцать, такое невероятно свежее личико и стройная фигура. Талия как у дюймовочки.

  Воительницы шагали по двору. Похоже, вурдалаки убирались не часто, грязные твари. Пыль устилала весь двор тонким налетом. Девчата оставляли изящные, следы соблазнительных, босых ножек.

  Анжелина и Марина шагали по флангам, умело прикрывая небольшой отряд. Автоматы в их ручках смотрелись вполне безобидно, словно малютки на руках сказочно красивых матерей. Валентина шла в арьергарде, при этом она довольно ловко поворачиваясь, и даже кинжалом умудрялась, сбивать мух.

  Мирабель философски заметила:

  – Людской век конечно короткий! И что самое паскудное, женщины с возрастом теряют свою красу, превращаясь в невероятных уродин.

  Дарья зло сверкнула глазами:

  – Это до поры, до времени! Скоро я верю: старость будет побеждена!

  Эльфийка охотно кивнула:

  – Да вам это уже частично удалось! В вашем отряде девчонки не стареют, зато умирают... Хотя... Вот для того вас и отправили в замом, чтобы люди никогда не старели, и самое страшное проклятие человечества было побеждено!

  Трехэтажный донжон, сложенный из массивных блоков, безмолвствовал. Черные окна, словно что-то похожее на гробы. Лунный свет, безуспешно пытался прорваться сквозь стекла. Но скользил по поверхности...

  Водосток поддерживали статуи каких-то тварей. Они были вроде гибрида кактуса, саблезубого вепря и с крыльями летучей мыши. Ставшая во сне взрослой воительница Дарья: потерла саднящую ступню об шершавую поверхность:

  – И тут не могут обойтись без мерзости!

  Мирабель заметила:

  – Это хокифири! Такие существа в свое время миллионов так сто назад, претендовали на вселенское господство, а затем совсем одичали. Взлет и падение велико расы.

  Хокифири сидели на углах здания, взобрались на покатую шестигранную крышу и взгромоздились на небольшой каменный выступ над дверью. Дарья, испытывая отвращение: неожиданно выдвинула предположение:

  – А они, похоже, плодятся! Такое ощущение, что эти статуи каким-то невероятным образом размножаются!

  Мирабель кивнула:

  – Определенно, это вполне возможно! Я знаю такие случаи.

  Дверь была вылита из бронзы и украшена драгоценными каменьями. Закрыты при этом, на огромный как пивная бочка резной замок. Мирабель слегка ударила ладошкой по этому «произведению охранного искусства».

  – Ничего страшного! Сейчас я его открою!

  Босая ножка девушки-эльфийки маленькая, как у девочки-принцессы. Мирабель её сунула в отверстие и стала поворачивать коленку. Пальчики ножек поворачивали сложный и проржавевший механизм. Девушка скривилась, по носику скользнула капелька пота. Ей, похоже было больно:

  – Врешь! Не возьмешь!

  Дарья, жутко нервничая, предложила:

  – Дай я тебе помогу!

  Эльфийка рукой отпихнула товарища:

  – Не мешай глупышка!

  Замок, тихо поскрипывая, открылся. Дарья удивилась:

  – Ну и ну! Что в замок, эльфы ножки совали, я никогда не видела! И даже не читала в глупом фентази.

  На уровне плеч зияли драконьи головы, с извергаемыми клубами пламени в форме ручек.

  Дарья ухватила за кольца, и почувствовала жжение, будто держала в ладонях угольки. Напряглась, вздулись бицепсы на руках. Дверь раскрылась без скрипа, видимо все же вурдалаки не до конца опустились, маслом петли все же орошали и даже слишком щедро: видны подтеки.

  Ножка эльфа Мирабель сильно покраснела, пальчики чуть-чуть поцарапали острые грани замка. Но она по-прежнему была словно кошечка.

  Воительницы проникли через дверь. Растворились в строении... Дарья, словно прожженный джигит, покрутила кинжалом:

  – Дело идет к развязке!

  Освещение было скудным, и девчата даже не щурились. Потом свет даже стал ярче, в потолок было вмонтировано несколько разноцветных, в форме необычайно уродливых черепков каких-то тварей лампочек. Причем запыленные до безобразия, свет от этого казался грязным и угнетающе действовал на психику. Канавки на потолке изогнуты так кривобоко, словно хребет Бабы-Яги.

  Вдоль стен стояли лишь пара изрядно покореженных доспехов. Металл, из которого и были сделаны, даже не заржавел, а просто увял, и засох как осенняя трава. Дарья наступила голой подошвой на осыпавшуюся штукатурку, хруст на фоне равномерного гудения ламп был почти неуловим.

  На пороге воительница заприметила двух вурдалаков. Они прислонились к стене. На одном была громадная, нелепая каска, такую деру, обычно рисовали на карикатурах с фашистами. Она закрывала свиные глаза вурдалака, он сипел носом. А на каске подобие свастики, только лопастей целых шесть и еще кривые словно нарисованные лапой не успевшего опохмелиться алкаша: мерзость!

  В отличие от караульных эта пара имела на плечах эполеты, с голубыми полосками

  и красными красками вместо звездочек. А рыла столь дебильные... Но все не совсем уж тормознутые. Четырехствольные ружья рыпнулись, готовясь обрушить каскад огненной смерти!

  Ставшее стальным тело у Дарьи: среагировало, словно она целый век занималась убийствами. Скорость броска кинжала, как профессионального бейсболиста, прямо от пояса. Причем девчонка подкрутила оружие с поворотом бедра и пляской ног. Какие у нее ручки – словно на шарнирах. Кинжал несколько раз прокрутился и перерезал горло вурдалаку. Тот захлебнулся в собственной крови. Мирабель навскидку выстрелила из арбалета, стрела промчалась с такой силой, что вонзившись в грудь, отбросила вурдалака к стене.

  От удара посыпалась плитка, и на голову рухнул ночной горшок из фарфора. Шум от разбитых горшков был не особенно громким, казалось что эхо, пробежалось по коридорам, отражаясь от стен. А стенам больно и они звали на помощь.

  Ставшая крутой Дарья перевернулась, сверкнув в воздухе голыми пятками, он бросилась на пол. Играя в футбол девчонка, меньше всего любила стоять на воротах. Дарья в прошлой жизни, обожала движение и удары по мячу, но если её все, же уговаривали встать. Это уже была настоящая, практически не пробиваемая пантера. Третий монстр возник, словно дым из лампы Аладдина. Он проревел и получил голой, девичьей пяткой в челюсть. Продолжая движение, девушка распорола вонючей твари пах и нижнюю часть живота. И даже расхохоталась:

  – Ради таких нежных ручек, можно и навек отказаться от секса! Хотя мужчина с такой густой шерстью...

  Девчонка крутилась, касаясь пола щекой, а он был в тупых шипах. Четвертый монстр уже наводил свое пятиствольное ружье. Эго облезлая лапа, вяло передергивал затвор.

  Мирабель уже перезарядила арбалет, и выстрелила в прыжке. Стрела эльфийки на сей раз мелькнула, почти неуловимо для человеческих глаз. И прямо в артерию, кровь выбросилась с такой силой, словно их шланга полицейской машины разгоняющей демонстрацию!

  Чудовище стало скручиваться, на глаз теряя массу и съеживаясь. Но пальцы все же успели сжаться и полыхнуло. При выстреле грязно-коричневая кровь твари, стала ярко-желтой, а вурдалак почти моментально исчез. Камни просто дробились, прошивали плитку, осыпав мозаику, изображающую непристойные сцены. Ружье било не хуже автомата, только пули не куски свинца, а сгустки энергии.

  Ставшей крутой Дарью обсыпало, один из огненных гостинцев прожег воительнице-красотке форму, оголив крепкое плечо, она ругнулась:

  – Фу это мерзко!

  Мирабель заметила:

  – Сражение перешло в открытую фазу! Теперь все стало куда тяжелее и легче одновременно! Так?

  Дарья буквально извергала из себя афоризмы:

  – Маскировка на войне, это как мыло в ванне – если не смоешь кровью, землю от супостата не очистишь!

  Анжелина нервно бросила:

  – Не до остроумия сейчас! Пора действовать!

  Приобретшая дар командира Дарья, резко оборвала:

  – Анжелина и Мария наверх, Вероника отвечает за казарму, Рафаила прикрывает тыл. А остальные за мной в подземелье!

  Почему в подземелье? Обычно в замках все самое ценное и наиболее важно хранят именно там. Кроме того в глубоком подвале: легче уцелеть в случае массированной бомбардировки. В этом мире, конечно же, есть бомбардировщики: боги возмездия!

  Девчата перевели автоматы на боевое положение. Конечно, у войны не женское лицо, зато лоно куда похотливей, в пожирании мужских тел!

  Дарья приказала Мирабель:

  – Используй комбинированное воздействие и автоматом и арбалетом. Одними стрелами подобных тварей не остановишь.

  Эльфийка схватила пальчики ноги стрелу и вложила в лунку арбалета:

  – А что я и так справлюсь! Такие ноженьки как у меня, заменят сотню рук. Так что мы ублюдков остругаем как папа Карло полено.

  Рафаила не менее ловко управляла пистолетом, используя пальчики ножки, скорее Артемиды, чем Афродиты:

  – Выкошу их с трех огненных точек сразу! Женщина это сила, женщина с автоматом – тотальная смерть!

  Дарья без особого энтузиазма, согласилась:

  – Самая сильная мышца у женщины язык, но без умной головы: нет мускула слабее!

  Девушка подумала, что теперь ударная мощь отряда несколько уменьшится, но зато можно будет вести бой сразу в нескольких точка. Все же есть разница, между понятием: сконцентрировать силы и всем сбиться в кучу! А так враг может подумать, что девушек-воительниц очень много. Самое смешное если начнут сдаваться, такой будет типаж..

  Пленить вурдалаков... Да нет лучше приказать их всех расстрелять, такие твари не должны жить!

  Анжелина и Мария: словно норки на ствол, взлетели вверх. Темнота проглотила девчонок. Да еще так жадно, словно пальцы ребенка схватили конфетку. Воительницы прыгали по ступеньками, уж очень извилистым был у них путь, как подъем по сверлу.

  Вот им по пути попался вурдалак, удары кинжалов, предсмертный рев и полет с лестницы окровавленного трупа.

  Разбуженный осиный рой зажужжал, пчелки перебирали крылышками и плевались огоньком. В ход пошли гранаты, подал голос автомат на башне, прерываемый воплями раненных тварей. У ворот девчонка тоже срезала сунувшихся монстров. Мирабель и Рафаила рьяно взялись за дело, полетели куски кровавого мяса, как от схватки медведей под ковром.

  Дарья, вдруг вспомнив, крутой фантастический боевик, крикнула:

  – Как говорят в этих случаях: гиперплазма!

  Стены содрогались от глухих ударов, раздававшихся во дворе. Сквозь толстые стены, звуки проникали словно легкие, болотные испарения. У Дарьи возникла ассоциация с цунами, звук слабый, но зато так трясет... Девчонка ощущала подошвой босых ног, каждое колебание. Вот подвернула ногу, пропустив очередь с верху и сама пальнула в вурдалака. Тот подлетел как сломанная мачта и упал. Расплющенная пуля, отскочила, попав щечку Дарьи. Девчонка продолжила движение, за ней следовали напарницы. И тут шальная пуля укусила воительницу за левое плечо. Не сильно, просто порвав одежду, расцарапав кожу. Дарья ответила куда точнее и злее.

  – Что сукины сыны, смерти хотите? Так получите!

  И опять попадание в грудь, пробив сосок. Ощущения словно приложили к самой нежной части тела раскаленную кочергу. Девчонка в ярости бросилась на врага, и чуть не разрядила весь магазин. В голове у воительницы зашумело, а в голове вдруг зазвучали тяжелые как удары молота по черепку слова песни:

  Шагаем мы по просторам широким,

  Вот Волга родная, приветливый Дон!

  В высотах над нами тем светом далеким,

  Знаменье: врагам обещает разгром!

  Мы били и громили штыком супостата,

  Фашизм что свирепое рыло оскалил!

  Товарищ в сраженье дороже мне брата,

  В свирепой игре – нету фишек и правил!

   Порой задыхаюсь о скачки-погони,

  В бою защищая Отчизну свою!

  А танки холодны – без духа не кони,

  Ревет истребитель – извергнув струю!

  Ну, где отыскать этот ключик заветный,

  Чтоб в землю вогнать супостатов лихих!

  Ох, Пушкина стих до чего искрометный,

  Как дрозд отыграл и внезапно затих!

  Ведь краше России, страны нету в свете,

  Вот царь самодержец промчался верхом!

  Когда-то кто выше неслись на карете,

  Теперь истребитель взломал твердь сверлом!

  И что же медведь, а нашей хмурой берлоге,

  Неужто смириться с грядою могил?

  Ведь Гитлер как тать на обширной дороге,

  Отчизну в крови, до конца утопил!

  Жаль предки были под татарским копытом,

  Теперь враг с железным пришел колесом!

  Дороги потом кровищи размыты,

  А нас убивают теперь не мечом!

  Но мы не такие чтоб сразу сломаться,

  Хоть «Тигр» могуч, прогибает мосты!

  Но нам не пристало играть роль паяца,

  Без лишних преград и в душе пустоты!

  Победа придет, это наше призванье,

  Конечно, бес платы не взять нам Берлин!

  Россия священное наше названье,

  Мы в сердце её имя крепко храним!

  А слезы и боль – это спутники жизни,

  Жестокий Господь ведь ему все равно!

  Но жить верь потомкам легко в коммунизме,

  Об новых свершеньях мечтаем давно!

  Девочка окончила песню и ... проснулась. Вовка её тряс за плечо:

  – Ну, хватит уже, разоспалась!

  Дарья тряхнул шевелюрой:

  – Конечно, я же устала! Ух, ну и сон мне снился! Будто я стала взрослой и воюю с вурдалаками!

  Вовка усмехнулся и пропел:

  -Пока ведьмы выли и все просадили! Пока леший пил, надирался в кафе! Найдя себе вдовушку, выпив ей кровушку, спал вурдалак на софе!

  Дарья, услышав слова знакомой песни, удивилась:

  – Ого! А откуда ты знаешь Высоцкого?

  Мальчик Вова переспросил:

  – Полковника Высоцкого?

  Девочка поправила:

  – Нет барда! Хотя, что он еще и полковник?

  Мальчишка рассмеялся:

  – Да нет! Артем Высоцкий не бард!

  Дарья возразила:

  – Так ведь это его песня: найдя себе вдовушку – выпив ей кровушку, спал вурдалак на софе! Я её по телевизору слышала!

  Вовка почесал себе за ушком:

  – Не может быть. Я этот куплет, только сам сочинил! И хватит сидеть пошли. Надо будет фашистские части подробнее подсчитать!

  Мальчик и девочка снова пустились по улицам. Город был переполнен солдатами, но итальянцев было куда больше, чем немцев. Так они бродили до вечера. Заночевали на подпольной хате. На сей раз Дарья не запомнила снов. Утром Васька предложил ей:

  – Дай может еще, и на Киев сунемся. Ведь не далеко! Там кстати подполье сильное!

  Дарья вздохнула:

  – Говорят: язык до Киева доведет, но нас может Киев до виселицы довести!

  Мальчик хихикнул:

  – Самая длинная петля, не схватит того, чем ум не короток!

  Ну, этим детям еще как-то везло. Они под оккупацией, но еще не погибли. Хуже пришлось тем, кто попадал в подвалы СС, или умудрялся угодить под подозрение гестапо.

  Мучили их профессионально и жестоко. Одну девушку-комсомолку раздели догола, и посадили в ящик с гвоздями. И там она могла только стоять. При малейшем шевелении, острые гвозди кололи: грудь, спину, бедра, руки, ноги, шею. И это очень больно. А затем гитлеровцы чтобы усилить муку, разбросали под босые ноги девушки, раскаленные угольки. Добавилась пытка поджаривания пяток.

  Другую девушку посадили голышом в стальную клетку, и под ней развели костер. Жаря, таким образом, босые ножки. Девушка дергалась и старалась взобраться повыше. Ее голые подошвы покраснели, а затем стали покрываться волдырями. Причем волдыри набухали крупные, багровые болезненные.

  Пытки шли и с другими девчонками и мальчишками. Гитлеровцы старались вовсю.

  Продвижение войск Третьего Рейха несколько приостановилось. Фашисты взяли паузу, но продолжали прессовать авиаударами советские позиции. Вели обстрел и баллистическими ракетами. С целью повышения точности новые ракет класса А-13 управлялись по радио и использовались крылышки. Пока советские конструктора не могли найти этому противоядия. Хотя и были идеи создания ракет: земля-воздух. Но пока недостаток финансирования, и нехватка конструкторских кадров тормозила процесс.

  Сказывались трудности военного времени.

  Шли также упорные работы по созданию нового танка. Т-54, несмотря на усиленное лобовое бронирование – все еще оставался уязвимым. Проблема была и в снижении качества советской стали. Не удавалось добиться полноценной защиты от 105-миллиметровых орудий серии АГ. Попытки создания более совершенных машин пока натыкались на неудачи. А традиционная тридцатьчетверка все еще в серийном производстве. И сражается. Мало того Т-34-85 даже облегчили – чтобы сделать подвижнее. И это тоже одна из специфик войны. И еще в серии и Т-34-76, в легкой модификации, который использует большую скорость.

  С тяжелыми танками в СССР проблема. Они выпускаются лишь небольшими сериями. В боях побывал: ИС-2 – самый массовый, ИС-3, более защищенный ИС-4, пару машин выпустил ИС-6, и наконец, грозный ИС-7 со 130-миллиметровой пушкой. Но последний танк слишком уж дорог сложен в производстве для ослабленной и потерявшей столько территории России. Так что пока проблема с тяжелыми машинами не решена, и они не играют заметной роли во второй мировой войне.

  У немцев же все более активно используется АГ-50 – пирамидальная машина, доказавшая отличную защиту и прекрасную проходимость. АГ – вообще с точки зрения прикрытия со всех ракурсов – идеальный танк, лучше и не придумать. Такая машина способна на очень даже многое. И от нее отскакивают в рикошет практически любые снаряды.

  Даже ИС-7 не может пробить грозные Аги. То чего бояться советские танкисты.

  Но пока фюрер взял некоторую паузу. Гитлеровцам нужно самым немного восстановиться и перегруппироваться. Очень уж упорное сопротивление оказывают русские.

  И это разумеется нервирует и штаб и лично фюрера! Который требует быстрее покончиться с Россией.

  Английский танковый экипаж во главе с Джейн сражается под Уфой. Гитлеровцы почти подошли в этому городу. От него уже и индустриального Урала недалеко. И есть шанс разрезать Россию пополам. И красивые английские девушки продолжают драться.

  Грингета стреляет и произносит, нажав на курок босыми пальчиками загорелой ноги:

  – Я воительница зверь: просто супер!

  И после чего девушка хихикает, скалит зубки. Действительно, чем она не супер?

  Танк тридцатьчетверку сбила, и теперь скалиться. Вообще Грингета любвеобильная стерва. Этой ночью спала сразу с пятью мужчинами. И ей это нравилось. Постоянство не терпела! И как это здорово, когда по сильному, женскому телу мужики проходят хором! И когда твои крупные груди щупают мужские руки, сразу несколько.

  Грингете это нравилось, и заводило. Мужики все же быстро выдохлись. Для ее темперамента и пятерых мало. Сильная крестьянка стала очень уж похотливой и падкой до оргазмов. А что война меняет женский характер, и его тянет к похоти и разврату.

  А Грингета деревенская с ее простотой нравов. Ей не привыкать. Еще до оккупации Британии немцам юную девушку оправили в тюрьму за кражу бриллиантовой брошки.

  Грингета тогда действительно была виновной. На нее одели наручники и отвели в камеру. Там надзирательница осуществила личный досмотр. Сначала в присутствии трех женщин и одного мужчины офицера ее заставили раздеться. Потом надзирательница полезла пальцами в рот юной, но уже достаточно рослой девушке.

  Это не слишком приятно. Офицер тут приказал все же одеть перчатки. Надзирательница усмехнулась и заметила:

  – У деревенской воровки можно заполучить заразы!

  И уже надев перчатки, полезла снова в рот. Проверяла за языком, и давила на небо. Грингета ощутила тошноту. Но он еще слишком юная и не успела стать наглой и развязной. А тут ее проверили еще в ушах, тщательно рассмотрели светло-русые пышные волосы, поглядели и в ноздри заставив прокашляться.

  Самое неприятное было потом. Твердый и длинный палец в резиновой перчатке надзирательницы глубоко ткнулся в лоно Венеры, вызвав мучительное желание, помочится. А надзирательницы сунула еще и второй палец, покрутила там и сердито заметила:

  – Такая юная, а уже не девственница!

  И сунула третий палец, достав до самой матки. Это всего Грингете было: унизительно, больно, стыдно и страшно. Хотя лишиться девственности тоже приятного мало. Он это сделал с деревенским мальчишкой на сеновала. Но сначала больно, во второй раз терпимо и возбуждает, а в третий раз впервые накрыла девчонку волна оргазма. А это так приятно и восхитительно, и так хочется испытать такое повторно. Грингета стал соблазнять, а она красивая и пышнотелая мужчин практически каждый день, обычно выбирая помоложе и симпатичнее. Но одно дело мужское совершенство, а другое когда пальцы в резиновых перчатках, да еще не смазав вазелином, тебе в лоно суют и ковыряются. И делают это куда дольше, чем требует для обыска. Да еще и мужчина на это смотрит.

   Потом еще больнее, когда пальцы надзирательницы вошли в анальное отверстие. Грубо так, словно тебя сажают на кол. Грингета даже охнула. А надзирательницы хихикнула: