Текст книги "Лев-попаданец (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Это не вполне соответствует моим представлениям по поводу того, что могут покойники.

И тут же осекся – вот он как раз показал, что даже после смерти, бравый офицер на многое способен: например заняться любовью с девушкой-демиургом или богиней. Да и как заняться – воспоминания, просто чудо!

Сталенида не зная, что Дегтярев по умершим личностям своего рода специалист, тут уже сама, решила блеснуть знаниями:

– Покойники, вернее умершие по плоти могут многое, а знают и умеют не только то, что знали при жизни, а еще помнят опыт своих предыдущих воплощений. Но не те, чьи тела забрала преисподняя, так как их души прокляты!

Петр Дегтярев сострил:

– Клянут душу – страдает тело! Как это вам не надоело!

Сталенида тоненько хихикнула:

– Что же телу это привычно! – И тут воительница пропела голоском ангельской сирены. – В кромешном дыму не виден рай, а к пеклу привыкло тело! Так дева любви ты свой путь выбирай – и смело дерись за дело!

В подтверждение её слов из-за льдины вынырнула посудина противника. Это оказался корабль, внешне смахивающий на перевернутую черепашку с панцирем к низу и брюхом к верху. А вместо парусов торчали … паровые трубы, правда, дым из них не валил, зато дыру откуда он должен выходить прикрывали крайне мерзкие явно не человеческие сиреневого цвета черепа.

Сталенида громко присвистнула:

– Вот это да! – И опять воительница выпустила шпильку остроумия. – В лирическом зале – коты танцевали!

Петр Дегтярев извлек из-за пояса два ятагана и рыкнул:

– Ну что мои босоногие доченьки – порвем на клочки грелку?!

А вот на палубе появилась команда противника. Девушки-флибустьеры встретили свои потенциальные жертвы бурными возгласами восторга. Как они заверещали, крича:

– Две недели волк не ел, все козлятины хотел!

Это и впрямь были настоящие козлы с телами тараканов. Вот представьте насекомое с головой козла и в руках вместо меча или сабли держащую … поварской черпак. Ну и типы, нельзя сказать жуткие, но можно забавные. Дегтярев, разворачивая свой закованный в доспехи корпус, присвистнул:

– Ну-ка от винта!

Сталенида призывно шевельнула язычком, ну прямо гадюка, только куда симпатичнее:

– Ах вы, козлики мои. – Тон воительницы вдруг стал выше – Цветики лесные, что глядите на меня словно голубые?

Галера, на которой мчались девчата, после этих слов вдруг резко ускорилась, а воительницы еще громче завизжали. Сталенида даже стала капитану-полковнику:

– Такие бравые вояки как ты, берут врагов в плен улыбкой, а мы истошным, девичьим визгом!

Дегтярев ухмыльнулся:

– Кто на что учится!

Сталенида даже сверкнула глазками, как скорая помощь фарами:

– А после мы с криком банзай, свои отвоюем Курилы, захватим полночный весь край! Соседям покажем мы силу!

Дегтярев снова подумал об Японии. Почти сто миллионов населения ( с колониями даже больше!), весьма внушительные силы можно бросить на Золотую Орду и задушить как спрут в объятиях.

А пока их галера, какая она маленькая на фоне огромного как линкор корабля противника, пристала к довольно низкому для такой махины борту. Девчата забросили на неё крючки и липучки, после чего принялись прыгать на утыканную шипами палубу, мелькая босыми, розовыми, девичьими пятками. Впрочем, при соприкосновении с колючей поверхностью девушки невольно вскрикивали, но не замедляли свой бег. Дегтярев, очнувшись от раздумий, сам бросился помогать абордажницам. А им на встречу устремились козлиные тараканы.

Девчата сшиблись с ними, разы тараканьих козлов короткими, но при этом очень быстрыми ударами.

Полковник своего первого противника, секанул кривым ятаганом с такой силой, что его черпак был перерублен, а рогатая голова отлетела метров так на двадцать. Капитан-лев рыкнул:

– Я открываю как в футболе, счет – результативность будет выше!

И подтверждение слов Дегтярева еще один таракан-козел рухнул перерубленный пополам. Потом мельница и голова третьей козлины полетела вправо.

А воительница Сталенида тем временем, со всего размаха всадила своему козлу-визави босой ноженькой в пах. После чего пропела:

– До чего же был бы мир красив, если бы его не испохабили мужчины! Крепок как скала наш коллектив – мы навечно с Родиной едины!

Дегтярев тут без понтов согласился:

– Да конечно, когда мы едины – мы непобедимы! Хотя есть нюанс и разница, между, объединится и сбиться в кучу!

Златоволосая девушка, что рубилась чуть левее капитана-фюрера, так же красиво уложила тараканьего козла. Она была очень мила и не такая крупная, как остальные девчата, но при этом двигалась даже быстрее их. Если Дегтярев просто брал грубой силой и крушил противников как палка в руках мальчишки крапиву, то эта тоненькая, почти хрупкая воительница брала ловкостью. Вот, например изящная подсечка и противника падает на свой собственный черпак. Полковник удивился, оказывается, это, нелепое на первый взгляд оружие, не такое уж и безобидно, с таракана-козла стала облезать кожа, и о буквально зажарился живьем.

Сталенида успела перехватить растерянный взгляд капитана-фюрера, после чего утешила:

– Для нас одного касания мало, нужно подержать такой черпак долго, а так будет лишь просто ожог.

Дегтярев разозлился сам на себя. Ведь надо же он почти испугался, и бросился на тараканьих козлов с такой ярость, что только шерсть, рога и кровь полетели в разные стороны.

Вот одна из тварей от удара так высоко взлетела, что верхняя часть козла-таракана оказалась в горловине трубы. И после этого наконец-то повалил по-настоящему черный дымок.

Сталенида громко рыкнула:

– Мы в глаза козлам-бродягам не глядим! А пока их просто жарим и едим!

Сражение уже перешло на камбуз, козлы отступали, но время от времени их черпаки задевали, животы, или руки девчат. Кроме того босые пяточки, сильно покраснели, а некоторых воительниц даже покрылись мелкими волдырями, словно они сражались на раскаленных углях. Несколько раз козлы-тараканы умудрялись доставать черпаком и Дегтярева, тот ощущал лишь легкий толчок. Правда ногам в сапогах, уже становилась жарко, хотя не больно как, например этим воительницам. Полковник-капитан удивился:

– А почему вы в такой холод, сражаетесь босиком, и разве вам не больно ступать головой подошвой на эти страшные шипы, так густо утыкавшие палубу?

Златоволосая тоненькая девушка, сразив еще одного монстра, ответила:

– Мы дали обет, терпеть холод, лишения и не надевать никакой обуви, пока тела наших мужчин не будут освобождены из преисподней. Раз их плоть мучается, значит и наша не должна блаженствовать!

Сталенида добавила:

– Это еще и хорошая закалка! Вот почему мы девушки никогда не болеем, и так по юному выглядим, хотя я уже разменяла третью сотню лет!

Дегтярев присвистнул:

– Невероятно! Ты разменяла вторую сотню лет! Вот это да! Хотя от поцелуя уста только хорошеют!

Сталенида отрицательно мотнула головой:

– Ласки с мужчинами пока под запретом. Единственное, что можно это делать женщинам детей, но только чтобы мы не испытывали при этом удовольствия!

Дегтярев от этих слов разъярился еще больше. Счет убитых им тараканов-козлов уже пошел на третий десяток, а самого его уже изрядно забрызгало их ядовито-зеленой кровью.

Капитан-полковник оглушительно рявкнул:

– Женщина должна получать удовольствие и в первую очередь с мужчинами. Иначе, какая она женщина!

Сталенида одним махом срубив сразу трех козлиных тараканов, заявила:

– Для нас самое большое удовольствие это убивать врагов!

У многих девчат на телах уже были и синяки, и ожоги, но убитых на смерть среди самок-викингов пока не было. Дегтярев хитро скалясь, заметил:

– Немецкий воин от боли не стонет!

Сталенида жестко возразила:

– Мы не немцы! Мы потомки этрусков!

Дегтярев сам, всадив ногой козлу-таракану в пах согласился:

– Пусть вы будете потомками и этрусков! От перемены слагаемых сумма не изменяется!

Сталенида уложив очередную тварь, вздохнула:

– К сожалению нас больше учили отнимать и делить!

Дегтярев в ответ рыкнул, они почти очистили камбуз, но на капитана-фюрера набросился самый настоящий тролль, только с морковкой вместо носа. Он держал в руках уже не черпаки, а самые настоящие сковородки, которыми орудовал очень даже ловко. Полковник от него отбивался даже с некоторым трудом. Что же тролли во всех сказках считаются самыми вредоносными и живучими тварями. Сталенида продолжая драться с козлами-тараканами, и даже удвоив свои усилия, заявила:

– Это одно из тех тварей, что извела наших мужчин. Так что и убить её должен мужчина.

Дегтярев охотно кивнул:

– Мужчина так мужчина! Не все женщинам сеять смерть!

Тролль ехидно гаркнул:

– Ты мужик, нет ты хуже последнего вепря!

Капитан-полковник зарычал в ответ:

– Да ты дерьмо собачье!

И чуть не получил сковородой по голове. Тогда Дегтярев вдруг резко ударила острием сапога под коленку троллю, и одновременно атаковал сразу двумя мечами, чтобы рассеять у твари внимание. Причем прошел и тролль, охнув на мгновение, утратил скорость. Капитан-полковник воспользовался этим и провел “мельницу”, снести голову правда не удалось, разрубить ключицу у твари… Вот это был успех, после которого правая рука тролля утратила подвижность. Капитан-лев, продолжая, атакую, он действовал как Тайсон в молодости – серийно и без пауз на отдых, не давая противнику придти в себя и, как следует защититься. Вот отлетела отрубленная кисть тролля. Девчата, мелькнув голыми ножками, едва успели отскочить, хотя одна из них все же сильно обожгла босую пяточку, и захромала. А вот сразу два таракана-козла вступив на нее, моментально испарились.

Тролль прошипел:

– Вот и с вами, то же самое будет!

Дегтярев сверкнул зубами:

– Дерьмо идет к дерьму, а человек к человеческому!

Тролль вдруг неожиданно швырнул в капитана-полковника, сковороду, и бросился бежать! Дегтярев впрочем, предполагал что-то подобное и даже не стал отбивать, а лишь слегка сместился в сторону и запустил свой ятаган вдогонку супостату. Тролль бежал и пел:

– Нас не догонят! Нас не догонят!

И так и затих, пробитый ятаганом насквозь, острие вонзившись в спину вылезло через грудь, да еще и прикончило в довесок таракана-козла. Дегтярев очень даже разумно заметил:

– Легче выжать из песка воду, чем преуспеть трусу! Страх это как обратный телескоп, несмотря на большие глаза, любую звезду делает ничтожной!

Сталенида крикнула ему:

– Ятаган подбери Спиноза. Иначе…

Дегтярев бросился к своему оружию. Конечно, Сталенида права, в древние времена потерять щит считалось позором, иль за щитом, иль на щите. Но вот меч позорнее вдвойне. Но все же драться с одним ятаганом не особенно удобно. Вот и впервые получил черпаком по щеке. Неприятная оплеуха для фюрера, даже щеку обожгло. Дегтярев впрочем, сразу же наказал обидчика, так ему дал… И полетели клочки:

– Око за око! Зуб за зуб! Сказочных троллей в отличие от литературных побеждают герои, а не модераторы!

Сталенида крикнула ему:

– Скорее пока не сперли!

Впрочем, похоже, тараканы-козлики не особенно хотели хватать ятаган. Видимо это вещь уж слишком крутая. Но вот выдернуть “кладенец” из тела убитого тролля оказалось не таким уж простым делом. Видимо это тварь была цепкой и никого не хотела отпускать. Дегтярев впрочем, был настолько силен, что энергично закрутил мечом, пусть даже на него и было нанизано чужое тело. А что, он ведь тоже крутой парень, капитан морской авиации. Козлы-тараканы, видя, что подобное вытворяют, с троллем вдруг запищали и начали разбегаться. Воительницы же взбодрились еще сильнее, а Дегтярев запел;

. ГЛАВА ? 5

…Олешку разбудил пронзительный скрип кованой еще в при Екатерине Второй клетки – всего через каких-то полтора часа, как его забросили, туда подобрав усыпленного нервно-паралитическим газом с поля боя. Ему повезло, что его, приняв за ребенка, забросили в узилище вместе девчатами-снайперами. Хотя можно ли считать везением позорный плен, когда даже в случае успешного побега ты реально рискуешь сгинуть в концлагерях НКВД. Организации, которой пугают детей саду, и бояться её может и более, чем мелко тоннажных немецких танков.

Но зато тела девчат придавили мальчишку, позволив отогреться, после довольно продолжительного лежания на холодной крымской земле. Так вот прошла эта битва, когда коварнейший противник нарушил все конвенции и правила ООН.

Но гитлеровцы не желали давать лишнее время для отдыха пленницам. Для них важнее – вот немецкий практицизм – целесообразность!

Разорвали сладкую дрему раз в тот момент, когда мальчишке начал сниться пионерский слет. Как ему Олег вручают премию, за великолепный самолет, с миниатюрным моторчиком. Реально удалось воплотить истребитель в размеры – ласточки. Сам Сталин тогда пожал ему руки и сделал традиционный подарок, золотые часы с личным автографом. Так здорово получилось – и там, в объятиях самого гуманного божества Морфея, пришла умиротворяющая светлая убеждённость, что сном являлось как раз всё то, что произошло с ним за последний сумасбродный день.

Впрочем, реально на войне весь месяц считай безрассудный, лихой и… великолепный.

Но драться хорошо, а в плену сидеть скверно!

Гитлеровец рванул мальчишку за волосы на себя – Олег пожалел, что отказался обкорнать себя под нулевку. Что возможно и правильно: стриженый наголо пацан может вызвать лишние подозрения – в советской армии именно так и принято. Олег вскрикнул, кругом загоготали, из сиреневых глаз сами собой брызнули слёзы. Юному Ломоносову стало стыдно. Ну, а когда он стряхнулся рассевая в зрачках муть – его уже выволокли из клетки, запястья и большие пальцы рук уже были скручены каким-то хитрым узлом за спиной. Другой верёвкой – пропустив её Олежке между ног – двое орков примотали спереди так же связанные за спиной руки сестры Галины, а к нему – огнезарную воительницу Ангелину.

Повязали девчат, считай весь снайперский взвод воительниц, что не давали немцам покоя, нагоняя дикий страх!

Сейчас девчата выглядели расстроенными, утратившими боевой дух. Некоторые из даже плакали, особенно Наташка, у которой забрали не только теплую кожаную курку, но даже тельняшку – оставив на всеобщее обозрение открытый торс.

Олег тоже ограблен, его великолепна камуфляжная куртка, конфискована, в карманах пугающая пустота. Как не любил Ломоносов реветь, тем более понимая полную бессмысленность и этого, если можно так сказать действия, но эмоциональное состояние оказалось сильнее рассудка.

Предательская влага, которой и так на это ненавистной войне избыток, сочилась, подобно березовому соку.

Олег вытер противно щиплющие щеки слёзы о плечо, о майку – и опустил глаза. Он что получается не мужчина прославленной фамилии, а тряпка. Тяжело перевёл дух, покрутил головой. Хотелось пригладить ноющие от корней волосы, чтобы избавиться от ощущения этой мерзкой лапы на них. Он никогда не любил глядеть себе под ноги, в жизни всегда смотрел прямо.

Может отчасти потому, что не знал пока серьезных жизненных проблем. Все ему давалось легко: учеба, спорт, детские олимпиады.

И сейчас секунду тоскливо уставился в каменный пол, на свою маленькие босые ноги, белые, мягкие, не привыкшие к тяготами. Возникло ощущение, что он из сына генерала обратился в нищего оборвыша. Кажется, что его вот-вот словно последнего сосунка вытолкнут на паперть. Какое унижение, от босоногой нищеты. Олег в раздражении заскрежетал туго сжатыми зубами, а потом вскинул голову и посмотрел на стоящего справа пузатого с широкими плечами и покатым лбом гориллы гитлеровца. С дерзким вызовом – так получилось, нет, нельзя сказать непроизвольно. Конечно, образцовый пионер-вундеркинд переполнен гневом. Хотелось броситься, на врага и разорвать на части.

Да сколько можно терпеть эти ворвавшиеся на священную землю страны советов орды!

Фашист оскалил дегенеративную физиономию. И – на спину Олега обрушилась длинная витая из четырёх ремней плеть на короткой украшенной непонятным серебряными иероглифами рукояти. От неожиданности мальчишка вскрикнул раньше, чем ощутил погружение в подобную извержению магмы волну – и тут же получил второй удар, боль от которого наслоилась на нахлынувшую первую. Олег заорал, истошный крик вырвался сам, уже настоящий вопль интенсивно извергнутого страдания. Гитлеровец не унимался, лопоча:

– Руссишь Швайн!

Третий размашистый удар, в который вложился массивный фашист, сшиб босоного, крепкого мальчишку на колени. Добавилась боль от ушиба локтя, но Олег заставил себя заткнуться и только скрипнул зубами. Прокусив до крови губу и со свистом выпустив, через ноздри воздух. За молчание получил ещё один удар, который снёс молча (и откуда взялось это упрямство?!) а после этого его “подняли”. Волосатой немытой лапой, снова за густые волосы; словно куль вздёрнули на ноги.

Фашист проорал:

– Руссишь Эсел, зер нихт клюг! ( Русский осле, очень не умный!).

От непривычной боли в глазах мутилось. Олег почему-то стал гадать – до крови или нет? Пацану, казалось, что похожие на забивание гвоздей удары сорвали со спины и майку, и кожу, и мясо – до самых ребер и позвоночника. Ноги при этом стали слабые, готовые в любой момент подкоситься. А на спине пожар, идущий, словно от порывов ветра кусачими импульсами. И нельзя ни потрогать, ни посмотреть, ты связан. В этом беспомощном состоянии можно только терпеть и ждать, пока боль уйдёт.

Олег попробовал представить себе баню, где тебя охаживают еловым веником. Это не страшно и даже полезно пусть и дерет спину. Горячий пар верхней полки не страшен!

Коварная гадюка страданий не спешила, сдаваться, но все-таки повертевшись, немного отступила. Зато пришёл холодный, буравящий кишки страх. Что же делать?! Ведь если будут избивать вот так и часто – наверное, согласишься делать, что угодно, лишь бы не били. Не говоря об утрате здоровья! Олега пока ни разу в жизни не “наказывали физически”, родители интеллигентные, а мальчишка умен не по годам, с абсолютной памятью. Неизбежные побои в драках; вообще-то другое дело. Когда получается между сверстниками “непонятка”; бьёшь ты, проглатываешь, если зазевался обидный тычок в ответ; главное – не трусить и агрессивно работать кулаками, а то и ногами. Последнее кстати весьма эффективно, хотя Олег не слишком увлекался рукопашной. Он физически от природы крепок, сверстникам по рогам даст. Да и школа у них элитная, драки редки. И если даже если ты проиграешь, нарвавшись, на хулигана постарше, то чувства растоптанного честолюбия не будет. А то, что он ощущал теперь, азбучно страшно, потому что на это нельзя адекватно ответить. Просто оторвать фрицу голову, или забить по каску в землю! А терпеть беспредел! Да если с этим смиряться, есть шанс влачить животное существование, но что же тогда останется в нем от человека? Тогда согласишься со всем, что будет дальше… Сначала – с тем, что тебя колотят. Потом – с тем, что ты дешевый скарб. А потом, наверное, и мысли станут как у зверя-раба – о еде и сне… Олег испугался до нервной дрожи. И стало паскудно. Так противно, что слов нет. Разве, что грязно выругаться, как это любил делать повар-узбек. Правда и он рукоприкладства избегал. Позорно однако, ему – лидеру мальчишек поддаться боли. (Олег вспомнил свой крик, непроизвольно замерло на миг дыхание.) Так что делать-то, как быть?! Вот она – романтика, с истеричной иронией заметил себе мальчишка. То, что он рисовал в своем воображении о войне. А, что, если взбунтоваться? Вот сейчас просто никуда не пойти – и…

Сестра Галина, что-то, наверное, одобрительное шепчет ему, но уши словно заложило плотной ватой.

Слева качнулась винтовка с острым, широким чуть тронутым ржавчиной штыком. Олег представил себе удар этого грубо кованного широкого острия. Это не пуля, не мгновенное дело. Мысленное зрелище самого себя, умирающего на полу в луже крови, показалось таким жутким, что мальчишка накрепко зажмурился и потряс вспотевшей головой. Это не героическое кино, это ведь по сермяжной жестокой жизненной правде… Когда и в самом деле ты проходишь закалку в огне.

Огнезарная Ангелина тоже получила плетью, но даже не пошатнулась: суровое у нее было детство. Еще удар… Воительница издевательски улыбается: вот выдержка!

Мальчишка становиться стыдно, и муть перед глазами рассеивается.

Бежать, вполне естественно подумал Олег. Бежать надо. Но как? Куда? Какой тут побег, если даже простые операции недоступны. Ведь связанные руки не освободишь, усилием мысли!

Гитлеровец, врезал еще пару раз, успокоился и даже отступил, бесстрашие рыжеволосой ведьмы, похоже, его испугала.

Ангелина через плечо смотрела на мальчишку: сочувственно и ободряюще. Эх, если бы можно шепотом расспросить – хотя бы просто поговорить, чтобы понимать, друг друга. Хотя о чем вести речь? Попались как кролик удаву! Олег уже хотел улыбнуться в ответ, но его мысли оттеснил лай, скулёж и завывание. Топот копыт и в каземате древней крепости появился конвой.

Заблестели штык, и понесло перегаром.

Олег обмер. Конвой – это эсесовцы из печально известной дивизии: “Мертвая голова”. Взгляд невольно замер на волках.

Нет, в данном случае глаз зафиксировал не овчарок. Перед пионером-отличником не дрессированные псы, а именно натуральные санитары леса – волчары.

Вообще, Олег, воспитанный на советских сказках, разумеется, не любил волков. Даже больше, чем собак, которых просто терпеть не мог. И не очень жалел, что никогда не видел этих зверей вблизи. Но…

И каждого правила есть исключения.

Вот, эти огромные, с поджарого теленка размером, твари, на которых покачивались шипы брони. Звери охраны, походили именно на волков, отличаясь от немецкой овчарки, как обычно показывают в фильмах про фашистов. И в то же время были намного страшней и противней любой знакомой Олегу хищной твари. Жутковатой была даже сама манера передвижения зверюг: поступь больше похожая на кошачью, бесшумную и какую-то… Может предательскую рысь, пришло в голову Олежке уже изрядно затасканное, но верное определение.

Лучше и не скажешь, хотя разговорами о предательстве, до тошноты прожужжали уши. А когда мальчишка встретился взглядом с одним из волков – его пробрала дрожь. На Олега посмотрели человеческие глаза. Причём человека чрезвычайно скверного. Жестокого, насмешливого и по своему умного.

Пацан упрямо старался не моргать, страшно, но и гнев буквально грозит разорвать бешено колотящееся сердце, и готовые взорваться легкие.

Волк фыркнул и отвёл очи, зарычал, но подчеркнуто равнодушно. Мол, что лыбишься недочеловек. Я тебя пока есть, не буду, слишком дешево хочешь отделаться от немецкого плана!

Галина тихо шепнула:

– Мужайся!

Щёлкнула в воздухе плеть, и Олег сжался, горбясь, сделал первый шаг – поспешный, даже слишком. Показалось, что сейчас будет ещё удар, хлесткий, не шуточный шлепок по спине. Его не последовало, и Олег немедленно возненавидел свой страх, а ещё больше – самого себя за то, что понимал: животный инстинкт самосохранения сейчас сильнее его. Никогда с ним такого не было. Он всегда, даже в ясельном детстве, обладая умом и рассудительностью недоступной сверстникам, пацан-вундеркинд, умел ломать страх. Любой – хотя собственно особо и боятся нечего. И самоуверенно гордился этим.

Считал себя реальным сверхчеловеком, на фоне которого и члены политбюро пигмеи.

Но оказалось, что он элементарно не знал настоящего страха…

Зацепил большим пальцем ступеньку, опять кольнуло болью, правда, мизерной на фоне жесткой обработки кнутом. Закололо не успевшие огрубеть подошвы крупным, черноморским гравием. Впрочем, это лучше, чем снег… Олег постарался прогнать от себя тревожные мысли.

Из казематов, чернильных, и озарённых алыми отблесками костров внутри входов, из которых выползала колонна, выталкивали и вытаскивали всё новых пленных, в основном молоденьки девчат из взвода снайперов и парочку мальчиков пригревшихся при батальоне. Видимо взрослых мужчин, разместили в отдельном от девчат лагере, а детей бросили к женщинам. Младше по годам Олега никого не было, пленные ребята даже не ровесники. Но потомок Ломоносова из-за унаследованной от предков крепкой конституции, даже казался взрослее, худющих беженцев-сироток, недавно прилепившихся к батальону и еще не успевших прирастить к тощим ребрам мяса.

Сперва, Олегу показалось, что девчат согнали на удивление очень много, и только снаружи он понял, что ошибся. Иллюзия, так только казалось в тесном рукотворном выбитом в скале коридоре. Красавиц оказался почти: ровно взвод десятка три молоденьких женщин-снайперов и три включая самого Олега – мальчика.

Их наголо стриженые головки, выделяются среди преимущественно пышноволосых девчат( но некоторые все же предпочли более практичную короткую стрижку!).

Олег, чьи мысли как всегда быстры, успел это подумать. Веревка натянулась, мальчик сделал шаг, и крепко стиснул зубы. Снаружи резанул холодный ветер (хотя небо оказалось ясным, сияли россыпи звёзд, таких прекрасный в Крыму, когда юная весна еще, только-только прогоняет капризную старушку зиму!) и даже спрятать руки под мышки или в карманы невозможно. Связали проклятые фрицы, да и крепко. Но ещё хуже оказалась ледяная каша под ногами. Я не дойду, с ужасом подумал мальчишка. Босиком по снегу – это выше человеческих сил! Детские, не огрубевшие подошвы, словно стеклянные осколки, закололи корочки льдинок и смерзшегося снега. Нет ну не совсем же он изнеженный чистоплюй. Олег тоже изредка бегал по снегу босиком, кто из мальчишек с криком не мчался по сугробам – ради придури, на спор или особенно после парилки! И было даже холодней, чем в мартовском Крыму и снег настоящий, а не такая, за ночь, замерзшая в комки и бугорки жижа таящих сугробов. Но пара маленьких экспериментов пустяк: десяток-другой обжигающий пяточки прыжков и в тепле. А тут проклятые фашисты тебя гонят без всякой жалости. Вот и влип куда идти пленнику-пионеру, сколько маяться?

Девчата тоже босоножки. Незадолго до взятия в плен, им выдали хорошую поставленную из США, под ленд-лиз, военную обувь. И красивы новые кроссовки, и с толстой, ребристой, из отличной резины подошвой практичны! Гитлеровцы, как у них стервятников это было принято, все ценное реквизировали, рассудив с циничным практицизмом: здоровые и крепкие пленницы не отбросят копыта за время босоногого перехода, при ночном морозе в минус три, максимум – минус пять. А слабые рабы которые при этом загнуть и не нужный новому порядку Третьего Рейха.

Как неприятно и мучительно в такую погоду, переть в темноте босиком. Но он уже не принадлежит себе. И что плененному пионеру делать? В крепкую, но уже с рассечениями и вздувшими рубцами спину с силой ударило (безжалостно высеченный мальчишка вздрогнул) тупым концом массивный приклад. Даже под майкой хлюпнуло, видимо немного крови из него “мастера-палачи” все же выбили.

Скорее противно, чем страшно, рыкнул прислуживающий палачам зверь, жестко дернула спереди, прочная видимо из синтетики верёвка. Пионер-герой чуть не упал, но все же сумел, балансируя корпусом и благодаря, вовремя протянутой сестрой руке удержаться на ногах. Еще раз врезала, правда уже на излете плеть и подхлестнутый Олег рванул, съёжившись от неумолимого страха и ранее никогда не испытанного унижения. Мальчик-пионер утратил задор, не осмелился даже обернуться на ударившего его гитлеровца-бегемота. Впрочем, мальчишка боялся его, мышцы шеи сами невольно немели. Олег прилагал, чтобы не встретиться своими чистыми глазами с адским взглядом оборотня-волка.

На востоке грохотали не слишком отдаленные разрывы, они зародили в душе робкую надежду, вдруг придут наши и освободят от участи куда худшей, чем смерть. Но вдруг как назло канонада резко, словно у тебя самого лопнули барабанные перепонки, прервалась. В черном небе погасла зеленоватая сигнальная ракета, и от наступившей тишины, стало еще страшнее и тоскливее. Разве, что гитлеровцы покрикивали, а пленницы безуспешно пытались крепиться.

А босые подошвы мальчишки с каждым шагом пекло все сильнее, словно в тазик с водой поливали кипяток. Многие разутые девчата, тоже презрев гордость, от мук дороги взвизгивали и охали. Те, из них, что набраны из деревни, где в полунищих колхозах, с раннего детства приходилось вынуждено босячить от снега до снега, шагали более уверено, либо, чеканя шаг, или даже потаптывая стежки, чтобы другим стало удобнее шагать.

Олег, чьи ступни до крови прогрызали неровности, стался ступать прямо в симпатичные рисунки босых следов девчат. Там поверхность ровнее, идти легче и даже, кажется чуть теплее.

Ангелина – закаленная сибирячка, поняв, мучения мальчишка, а так же частично не успевшей еще огрубеть сестры, специально шаркала, стараясь раздавить комья и выровнять для друзей суровую крымскую землю. Обычно такую ласковую, но еще не успевшую сбросить оковы безжалостного деспота – зимы!

Олег, глядя на розовые подошвы девчонки, удивился – они остались чистым, а ножки не утратили дворянского изящества, хотя Ангелина даже зимой старалась, как можно меньше отягощать себя колодками.

Но все равно пусть от природы крепкому, но успевшему пройти закалку мальчику тяжело. Замерзая ноги, горят и мучаются все сильнее, в них словно впиваются ядовитые иглы дикобраза, а укусы мороза пятки, и особенно в пальцы кажутся более, чем реальными. Пальчики, в самом деле, страдают от мороза сильнее всего, словно под ногти белые от накала иглы вгоняют.

Да и самому холодно – хотя тонкая тельняшка из натуральной шерсти и греет лучше, чем, кажется на первый взгляд.

Но все равно трясет сильно, и ты стараешься, как и остальные пленницы шагать быстрее. Олег несколько раз начинал постанывать от невыносимой, рвущей боли в полу отмороженных ногах, но рефлекторно стискивал зубы, стыдясь многочисленных воительниц, добрая половина который мучилась не меньше его.

Стыдно пионеру-отличнику поддаваться идущей волнами боли замерзающих конечностей. Надо проявить мужеством. Вспомни, героев советского кино, разве они не демонстрировали несгибаемый характер, проявляя непостижимое мужество в самых трудных ситуация.

Так что не будь бабой, распрями плечи, стань достойным младшего брата комсомольца.

В голове Олега зазвучала, патриотическая, пафосная мелодия, юных ленинцев;

Мы пионеры дети коммунизма -

Костер, палатка и звенящий горн!

Нашествие проклятого фашизма -

Которого ждет яростный разгром!

Что потеряли мы в сраженьях этих?

А то в боях с врагом приобрели?

Мы были раньше просто света дети -

А ныне воины Родной земли!

Но Гитлер сделал шаг к столице нашей,

Обрушил бомб без счета водопад!

Мы Отчизна даже неба краше -

Теперь кровавый наступил закат!

Ответим на агрессию мы жестко -

Хоть сами ростом да увы малы!

Но меч в руках у хрупкого подростка -

Сильней, чем легионы Сатаны!

Пусть танков прет лавина за лавиной,