Текст книги "От имени науки. О суевериях XX века"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Мыслепередача Москва – Керчь

Споры о телепатии идут много лет. Время от времени газеты сообщают, будто где-то за границей получены убедительные свидетельства существования этого феномена. После, однако, об этих сообщениях забывают.

У нас тоже есть «телепаты». Одно время известность получили Юрий Каменский и Карл Николаев, которые, как утверждалось, провели ряд успешных телепатических опытов.

Вообще-то сенсацией было бы, если бы удалось доказать, что возможен обмен мыслями между двумя людьми, сидящими в соседних комнатах. Но соседние комнаты – неинтересно. Вот если бы между «телепатами» пролегли тысячи километров!… В одном из экспериментов Николаев отправился в далекий сибирский город, а Каменский остался в столице.

«Во время сеансов, – писала одна из газет в статье под названием «Мыслепередача Москва – Новосибирск», – Николаев довольно четко принял изображение гантелей и отвертки… При приеме других образов вплеталось множество ассоциативных помех. Экспериментаторы, однако, считают, что в дальнейшем при учете первого опыта эти помехи можно будет ослабить… Сеанс с картами Зенера {листы бумаги с изображением одной из пяти фигур: круга, квадрата, звезды, креста или трех волнистых линий} еще обработан не до конца. Но уже сейчас ясно, что число совпадений переданных и точно принятых изображений выше числа возможных случайных совпадений, высчитанных по теории вероятностей».

К данным эксперимента автор статьи присовокуплял и свои собственные наблюдения.

«В заключение замечу, – писал он, – что мне лично довелось проверить телепатические способности К. Н. Николаева и Ю. И. Каменского. Это заставляет меня присоединиться к мнению тех советских ученых, которые считают, что способностью к мыслепередаче обладают все люди, только в разной степени. И что эти способности поддаются тренировке».

Менее чем через год другая газета сообщила о новом опыте, на этот раз о сеансе передачи мыслей Москва – Ленинград. Новая статья отличалась от предыдущей восторженным стилем:

«Поезд-экспресс летит со скоростью 160 километров в час. Точно измерено время распространения радиоволн – 300 тысяч километров в секунду… А какова скорость мысли, с которой она преодолела путь между Москвой и Ленинградом без помощи радио и телеграфа? Именно такие эксперименты по передаче мысли между Москвой и Ленинградом были проведены…»

А вот как описывался сам эксперимент:

«В закрытые глаза Каменского бил свет. Вспышки яркой лампы следовали одна за другой. Даже сквозь закрытые веки Юрий чувствовал яркость луча. Он старался мысленным взором увидеть Николаева и передать ему свое ощущение света. Николаев увидел Каменского и зажмурил глаза. Но спрятаться от лучей было некуда…»

Это был первый этап эксперимента. Затем начался второй:

«В Москве Юрий Каменский смотрел через разные промежутки времени на пластмассовую щетку, коробку из-под папирос «Ява», еще на какой-то предмет, названия которого он сам не знал, – их принесли к началу опыта в запечатанном виде из Политехнического музея. Образы этих предметов следовало передать. Юрий раскрыл коробку «Явы» и представлял Карла, берущего папиросу из пустой коробки. В эти мгновения Карл записывал в тетрадь, еле поспевая за бегом образов: «…где-то мерещится папироса (отвлекает запись). Есть крышка, внутри пусто. Поверхность не холодная. Картон».

Наконец, третий этап:

«…На второй день пребывания в Ленинграде свершилось то, что было под силу только радио. В эфир были переданы слова».

Итак, вроде бы доказательства получены. Увы, после этих публикаций скептическое отношение большинства ученых к телепатии не изменилось. Тогда в «Литературную газету» обратилась группа энтузиастов с просьбой опубликовать статью «Парапсихология – наука будущего». Имея в виду результаты экспериментов Москва – Новосибирск и Москва – Ленинград, авторы говорили о телепатии как о чем-то абсолютно доказанном. Сюда же пристегивались телекинез, ясновидение, кожное зрение…

«Результаты парапсихологических исследований, – говорилось в статье, – представляют не только научный, теоретический интерес, но и позволяют решать ряд вопросов, имеющих прикладной характер. К ним следует отнести осуществление биотелесвязи – передачу информации помимо существующих в настоящее время технических средств связи, повышение эффективности учебных процессов, извлечение информации из глубин человеческой памяти…»

Что ж, благие намерения. Вот только существует ли биотелесвязь? По нашей просьбе авторитетные специалисты познакомились с протоколами телепатических опытов и пришли к заключению, что в этих опытах нарушался ряд методических требований, выполнение которых обязательно в такого рода экспериментах, протоколы были оформлены с грубым нарушением общепринятых правил, результаты экспериментов нельзя было истолковать однозначно.

По этой причине мы решили повременить с публикацией статьи до тех пор, пока не будут получены более убедительные доказательства существования телепатии. Мы решили провести контрольный эксперимент.

Конечно, не дело газеты заниматься научными исследованиями, но как быть, если научные учреждения не желают обращаться к этому предмету, полагая его несерьезным, а читателей он интересует?

Газетный эксперимент – дело тяжелое. Ради десятка-полутора страничек текста приходится проделать уйму организационной работы, не предусмотренной обычным редакционным распорядком. Куда легче напечатать обычную статью.

Так или иначе, эксперимент начался. Как во всамделишном эксперименте, была создана комиссия, разработана методика. По примеру предыдущих двух опытов сеанс телепатической связи решено было провести между отдаленными друг от друга городами – Москвой и Керчью. По желанию «телепатов» передавать решили образы предметов.

Комиссия подобрала 50 пар предметов так, что каждый предмет отличался от остальных несколькими характерными признаками. Получилось два одинаковых набора. Один остался в Москве, а другой отправили в Керчь.

И вот в назначенный день и час в лаборатории психофизиологии Московского НИИ психиатрии собралась московская часть комиссии «Литературной газеты». Бросается жребий – какой предмет передавать первым. Предмет номер девять. Резиновый ластик. Его передают «индуктору» – Ю. Каменскому. В условленное время он начинает передачу образа предмета.

В этот же момент «перципиент» К. Николаев, сидящий в репетиционной комнате керченского городского театра, изо всех сил пытается принять внушаемый Ю. Каменским образ. Лицо у него красное. Со лба течет пот.

Николаев описывает предмет, который ему видится. Это описание записывается на пленку. Один из членов комиссии ведет также контрольную запись от руки. Внушение и прием длятся 10 минут. – Тонкое, тонкое, штопором, – говорит Николаев, – увидел, плохо увидел штопор, тонкое, такое вытянутое, штопором, двоится, длинное, гладкое, с заострением. Внизу как ручка, деревянная, очень похоже на штопор, если только не выдумка, а другой лезет круглый, это одно из двух, совсем круглый, полированный, гладкое совсем, светлый, светлый, это не металл и что-то нарисовано, узоры есть, узоры есть, прогнуто, как чаша, гладкое, гладкое, круглое, светлое, что-то зеленоватое есть, наверное, узоры зеленоватые, тьфу ты черт, опять штопор лезет, как совместить? Круглое, плоское, круглое, прогнутое, длинное, что-то плоское, вытянутое, никак не совместить, есть этот тонкий стержень острый, не могу понять, что такое: лезет два предмета – тонкий стержень, один плоский, гладкий, не металл… а стержень – металл, стержень – металл, стержень вытянутый, тонкий, Гладкий, кольца, какие-то кольца, внизу ручка, проклятый штопор лезет, блюдце, прицепился, вытянутое осталось, серебристое осталось, заострение осталось, кольца остались, вытянутое, длинное, заострение четкое, тонкий и круглый, неровный, внизу то ли пробка, то ли дерево, пробка в руках, ручка шероховатая… коричневатое, это есть и преследует неотступно блюдце, вращает, ребристое, вытянутое есть, заострение есть, кольца есть, он что-то делает, то ли колет, то ли режет.

В конце дня Николаев вместе со своими помощниками на основании этого описания сделал вывод: передавался образ фарфорового блюдечка (предмет номер тридцать два).

Всего в первый день было проведено пять таких сеансов. На следующий день – столько же.

Еще через день вся комиссия собралась в редакции. Вскрыли опечатанные конверты с протоколами московской и керченской групп, сравнили, что передавалось и что принималось. Передается ластик – принимается фарфоровое блюдечко. Передается свинцовый кабель, завязанный узлом, – принимается радиатор охлаждения. Передается модель катера – принимается пробка от шампанского. И т. д. Ни одного совпадения.

«Комиссия констатирует, что в данном эксперименте телепатическая связь отсутствовала» – таков был вывод.

Вместе с тем комиссия выразила мнение, что имеет смысл продолжать опыты по проверке периодически появляющихся сообщений об успешной телепатической связи. Причем публиковать следует и положительные, и отрицательные результаты.

После всякой заметной публикации на газету обрушивается шквал откликов. Первые – по телефону.

– Алло!

– Да, слушаю вас.

– Я по поводу телепатического эксперимента. Этот эксперимент – крупное поражение «телепатов». И не надо было подслащивать пилюлю, делая заключение, что «имеет смысл продолжать опыты». Зачем?

– Все-таки был проведен лишь один эксперимент. Маловато.

…– Алло! Вы не могли бы прислать описания всех предметов, которые сделал Николаев?

– Зачем вам они?

– У меня сомнения: действительно ли он не угадал ни одного предмета. В том описании, которое вы поместили в газете, явно просматривается ластик: «…плоский, гладкий, не металл…»

– А как быть со штопором, который присутствует в каждой строчке описания?

– Возможно, это какая-то помеха.

– Но сам Николаев назвал фарфоровое блюдечко.

– Видите ли, восприятие и интерпретация – разные вещи.

…– Алло! Поздравляю вас с прекрасным, хорошо продуманным научным опытом. Если бы те же условия были соблюдены при проведении телепатической связи Москва – Ленинград и Москва – Новосибирск, то не появились бы на страницах уважаемых газет сообщения о сверхсветовых скоростях, с которыми распространяются мысли и образы предметов.

…– Алло! Я по поводу телепатии. Сколько бы вы ни писали, для меня лично существование телепатии не подлежит сомнению. Столько раз и со мной, и с близкими мне людьми было: случилось какое-то событие, и вот я уже почувствовал, что оно случилось. А после узнаю: да, в самом деле, именно в это время.

– Но ведь это не может служить доказательством телепатии. Это могло быть случайное совпадение.

– Для вас это не доказательство, а для меня доказательство.

…– Алло! Вы неправильно подобрали предметы для передачи.

– Почему же?

– У вас один предмет мало отличается от другого, поэтому «телепат» и не может их различить. Надо, чтобы они отличались друг от друга не менее чем десятью признаками.

– А вы прикидывали, сколько при этом потребуется признаков?

– Нет, а что?

– Посчитайте…

…– Алло! По-моему, более неподходящее время и место для эксперимента трудно было придумать.

– Чем же они не подходят?

– А тем, что самый хороший радиоприемник все-таки лучше работает не в пределах большого города, а вдали от него, и не днем, а ночью. А вы выбрали Москву и самое оживленное время дня, когда в городе бесчисленное множество помех. К тому же от Москвы до Керчи чересчур далеко…

– Но мы ставили контрольный эксперимент – проверяли результаты двух предыдущих опытов. Там условия были такими же. Что касается расстояния – между Керчью и Москвой расстояние больше, чем между Москвой и Ленинградом, но меньше, чем между Новосибирском и Москвой.

…– Чтобы телепатия проявилась, «индуктор» должен быть в приподнятом эмоциональном состоянии. У вас же в эксперименте условия были таковы, что эмоциональность снижалась: утомительное, однообразное повторение одного и того же…

– Мы пока не знаем, существует ли вообще телепатия, тем более нам ничего не известно о ее свойствах – когда и в каком состоянии она проявляется.

…– Вряд ли есть смысл публиковать отрицательные результаты. Кому они интересны?

– Вы хотите, чтобы публиковались только положительные? А как быть с истиной? В науке ценен не только положительный, но и отрицательный результат.

Вообще-то ничего сверхъестественного в телепатии нет. Если она будет обнаружена, никакие законы природы не пострадают. На этот счет хочу привести разговор с одним известным физиком, академиком.

– Видимо, на близких расстояниях все-таки можно допустить существование телепатии, – считает этот ученый. – Ведь с процессом мышления связаны биохимические и биофизические процессы, которые происходят в мозге. Они могут сопровождаться электромагнитным излучением. Обычно физики, отвергающие телепатию, говорят, что оно очень слабое и на достаточно больших расстояниях его уровень значительно ниже уровня шумов, а поэтому сигнал нельзя различить. Но дело в том, что речь идет не о простом, а об очень сложном сигнале. Возможно, мозг человека способен выделять такие сигналы из окружающих шумов. Такие вещи известны в радиотехнике. Сложный сигнал может вступить в резонанс со сложно устроенным приемником, так что уровень восприятия может оказаться чрезвычайно высоким. Я не могу сказать, насколько это допущение соответствует реальности, но полностью отвергать его нельзя.

Александр Исаакович Китайгородский, известный борец с лженаукой, частый автор «Литературной газеты», считал по-другому. От него я не однажды слышал как раз тот аргумент против телепатии, в основе которого – ссылка на слабость сигнала:

– Электромагнитное излучение, которое посылает мозг, тонет в шуме тысяч радиостанций и даже перекрывается магнитным полем Земли.

Мы часто спорили с Китайгородским. Мне казалось, что некоторые его аргументы не очень убедительны. Он и сам не отрицал, что часть его доводов опирается просто на интуицию и богатый опыт физика.

Все-таки это вопрос эксперимента, а не рассуждения. Такого эксперимента, какие ставят Ю. В. Гуляев, Э. Э. Годик и их сотрудники в Институте радиотехники и электроники (об этих экспериментах речь впереди). Пока, насколько знаю, они не занимались телепатией, но в скором времени, не исключено, мы услышим и об этих опытах. Тогда станет ясно, имеется ли возможность для передачи сигнала от одного мозга к другому.

Впрочем, в телепатии ее энтузиастов волнует совсем не электромагнитная передача сигналов. Им она видится как общение родственных душ при посредстве неведомого биополя либо же вовсе без всякого посредства. Ни расстояния, ни каменные стены такому общению не помеха. Именно потому сами «телепаты» храбро выбирают для экспериментов тысячекилометровые расстояния, хотя, повторяю, достаточно было бы продемонстрировать телепатическую связь, находясь в соседних зданиях или даже в соседних комнатах.

Читая руками…

Несколько лет назад в редакцию «Литературной газеты» пришло письмо:

«В последнее время довольно часто приходится слышать о загадочных явлениях человеческой психики. Им посвящены лекции, публичные демонстрации. В частности, много говорится о кожном зрении – о том, что некоторые люди способны различать пальцами цвета, изображения и т. д. Но ведь если есть такие факты, они должны стать основанием для широких научных обобщений. Между тем ничего подобного ни мне, ни тем, с кем мне приходилось разговаривать, неизвестно. В. Форафонов. Москва».

В самом деле, коль скоро установлены какие-то факты, прежде неизвестные, правомерно вести разговор и об их научном осмыслении. Похвальная забота читателя о науке. Но вот вопрос: достоверно ли установлен факт «кожного зрения»? Если судить по газетным публикациям, нередко появлявшимся в те годы, ярче всего (и, кажется, впервые) кожное зрение проявилось у жительницы Нижнего Тагила Розы Кулешовой. Мы пригласили ее в редакцию.

Несколько дней, в течение которых она была нашей гостьей, оказались хлопотными. Гостья была поведения неуправляемого. Она порхала по редакционным этажам в эйфории славы и всеобщего внимания и всюду демонстрировала свои способности. То там, то здесь ее можно было видеть в толпе сотрудников с картами Зенера или почтовыми открытками в руках. Отвернувшись, она безошибочно называла фигуры на картах, описывала изображения на открытках. В редакционном буфете Кулешова могла подскочить к сотруднику, стоящему в очереди, и без всякой его просьбы сказать, какого цвета у него… часть туалета, скрытая верхней одеждой. Она ворвалась в кабинет главного редактора, бросила на пол какую-то книгу, скинула туфлю и стала читать текст, водя по нему ногой…

После об этих днях долго вспоминали в редакции.

Мы решили провести с Кулешовой такой же эксперимент, как с «телепатами». С ней, однако, договориться оказалось несравненно сложнее. Она с трудом понимала, чего от нее хотят, без умолку тараторила, предлагала продемонстрировать вещи фантастические.

Мы, однако, были настроены на малое. Взяли лист фанеры в полтора метра шириной и столько же высотой, проделали в нем отверстие для руки и прикрепили к нему рукав из черной непрозрачной материи, наподобие того, как это делается в фотолабораториях. Этот лист ставили перед Кулешовой, она просовывала руку в рукав и щупала предметы разного цвета – карандаши и пуговицы, – которые ей давали. Рукав при этом плотно облегал руку, а фанера закрывала поле зрения, подглядывать было невозможно.

Заранее договорились считать удачным опыт, если Кулешова верно назовет цвет более чем в половине случаев: половину верных ответов можно отнести на счет простого совпадения.

Провели несколько серий таких экспериментов. Лучший результат: семь правильных ответов из восемнадцати.

Затем задачу усложнили. Давали Кулешовой открытки с репродукциями картин, наподобие тех, которые она, не глядя, описывала в редакционных коридорах и кабинетах. Результат – ноль. Про «Портрет девушки в черном» Дерена она сказала: «Похож на цветы»; про «Автопортрет» Ван-Дейка – «Разные цветы»; про «Женщин на берегу моря» Гогена – просто «Цветы»… О некоторых открытках вообще ничего не сказала.

Тогда фанерный лист убрали и надели на глаза Кулешовой простую черную повязку, какую она обычно использовала в своих выступлениях перед публикой. Все преобразилось. Во всех случаях ответы давались точные и подробные: правильно указывались цвета предметов, скрупулезно описывались детали картин на открытках, бегло читался текст.

Приунывшая было испытуемая снова воспрянула, снова принялась донимать экспериментаторов своим необузданным темпераментом. Это был контрольный опыт. Ясно было, что повязка совсем не застраховывает от подглядывания.

Наконец, решено было повторить эксперименты, о которых писали газеты и с которых пошла слава Кулешовой. Эксперименты с разноцветными лучами.

Из прибора, наподобие детского диаскопа, испускается луч какого-то одного цвета. Человек подносит к окуляру руку и на ощупь определяет цвет луча. В газетах сообщалось, что в одном опыте Кулешова «из семнадцати предложенных цветов все семнадцать определила верно». Почти так же успешны были и другие опыты. Только один был расценен как сравнительно неудачный – когда из шестидесяти четырех раз она давала правильный ответ в пятидесяти четырех случаях.

Прежде чем приступить к эксперименту, осматриваем прибор. Щелк… Щелк… Щелк… Щелчки переключателя при установке разных цветов неодинаковы, слегка отличаются. Внимательный слух может это уловить…

Чтобы исключить возможность подслушивания, просим привезти еще один такой же прибор. Теперь экспериментаторы будут щелкать переключателями обоих приборов одновременно, но переводя их в разные положения. На голову Кулешовой набрасывается непрозрачное покрывало. В рабочий прибор вставляются пластинки четырех цветов. Четыре цвета – такой у Кулешовой выбор. Опыт начинается.

Согласно жребию, первым должен быть включен желтый цвет. Раздаются два одновременных щелчка. «Синий», – говорит Кулешова. Снова включается желтый цвет. «Синий», – следует ответ. Теперь действительно синий. «Синий». Правильно. Во второй раз синий. «Желтый». Зеленый. «Красный»…

Два верных ответа из десяти.

– Уф, не могу. Жарко, – испытуемая вытирает лицо платком. – Здесь у вас так душно!

В самом деле душно. На дворе теплая погода. А тут еще черное покрывало, тепло от прибора.

– Может быть, включать три цвета, а не четыре? – говорит кто-то, сжалившись над Кулешовой.

В опыте с тремя цветами Кулешова дала восемь верных ответов из двадцати. Это уже несколько лучше, но все равно не бог весть что. В общем-то все это лежит в пределах случайных угадываний. Или едва превышает их число.

А теперь условия опыта облегчаются: вместо покрывала – повязка на глаза, второго, маскирующего щелчка не делается. Стопроцентное угадывание. Прямо хоть пиши взахлеб восторженную статью.

«…В настоящее время кожно-оптического чувства у Р. А. Кулешовой не обнаружено, – говорилось в заключении комиссии «Литературной газеты», куда входило пятеро авторитетных ученых различных специальностей. – Но существует ли «кожное зрение» вообще?… Само по себе количество «удачных» опытов, количество публикаций не убеждают. Необходим тщательный анализ условий экспериментов и их результатов».

Редакция «Литературной газеты» размещается в Москве на Цветном бульваре, как раз напротив старого цирка. Мы попросили Кулешову задержаться еще на день, и уже без всяких экспериментальных строгостей, показать, что она умеет. Пригласили из цирка известных иллюзионистов, среди них Эмиля Кио. Те смотрели внимательно. Под конец Кио сказал, что, по его мнению, все показанное относится к цирковому жанру.

Само собой разумеется, Розе Кулешовой не составляло труда дурачить людей неискушенных. Что она и делала. До сих пор об этом люди вспоминают. Москвич И. Ф. Кор-неев прислал в редакцию письмо, в котором рассказал о своей случайной встрече с Кулешовой. Судя по всему, эта встреча произошла вскоре после эксперимента «Литературной газеты», в котором проверялись способности Кулешовой. Или даже в период, когда он проводился, между двумя встречами испытуемой с комиссией из специалистов. И. Ф. Корнеев служил в ту пору в милиции (ныне он на пенсии).

«Однажды вместе со своим коллегой из МВД полковником Титовым А. И., – пишет И. Ф. Корнеев, – я оказался в подсобном помещении склада одного из отделов ЦУМа. Примерно через 15 минут, как мы туда пришли, туда же вошла, а точнее, вбежала женщина, на вид 32–35 лет, ниже среднего роста, одета в старое демисезонное коричневое пальто. Ругая на чем свет каких-то академиков, профессоров, с которыми она якобы только что встречалась, женщина, заметив наш недоуменный взгляд, представилась:

– Роза Кулешова. Это обо мне пишут в газетах. А сейчас я окончательно разругалась с учеными, – продолжала она. – Я им доказываю и показываю, что я умею, а они твердят одно – этого не может быть. Но я им завтра докажу свое, а если не поймут – уеду к себе на Урал, приду в цирк и покажу, на что я способна.

Вот и вы мне не верите, – обратилась она к нам. – Тогда завязывайте мне глаза.

Я попросил дать с полки кофту (она оказалась зеленого цвета) и в присутствии восьми – десяти женщин и своего коллеги туго рукавами обвязал ей голову и до пояса опустил остальную часть кофты. Таким образом на голове оказалось нечто вроде мешка. Затем началось самое интересное. Я достал свое служебное удостоверение и поднес под вытянутую руку Кулешовой. Поводив рукой, она бойко прочитала написанное, безошибочно называя мое звание, должность и все другие записи. Затем кофту развязали.

– Ну что, милиция, и вы мне не верите? Тогда завязывайте еще.

Я снова завязал ей глаза. К удивлению присутствующих, Роза прочитала все записи в удостоверении личности Титова А. И. Характерно то, что слова в удостоверении написаны таким мелким шрифтом, что не всякий человек с нормальным зрением сразу прочтет, тем более на расстоянии вытянутой руки.

Войдя в какой-то азарт, под удивленные улыбки и вздохи присутствующих я еще пять-шесть раз завязывал ей глаза, давая для чтения различные документы – накладные, счета. Причем во время чтения этих документов я незаметно подносил к поясу Кулешовой папку с бумагами, располагая ее вроде экрана. Но этот экран тоже не помогал, нам во всяком случае. Она не подглядывала, но читала, читала и приговаривала:

– Вы, я вижу, тоже, как те академики… Да что с милиции взять – она никому не верит.

Затем, на прощание, она показала несколько фокусов, экспромтом сочинила стишки про советскую милицию и ушла, пообещав прийти сюда завтра и рассказать о повторной встрече с учеными.

Оставшись без нее, мы долго обсуждали виденное, спрашивали друг друга: а не одурачила ли всех нас эта Роза? Для проверки мы стали поочередно завязывать друг другу глаза той же кофтой, но у каждого перед глазами была сплошная темнота.

Сойдясь на том, что Кулешова все-таки «видит» руками, мы разошлись. После каждый из нас долго и многим рассказывал потом об увиденном, утверждая перед слушателями «феномен Розы Кулешовой».

Удивительно точно описал И. Ф. Корнеев Розу Кулешову. Как это похоже на нее – эта эксцентричность, эта ругань по адресу неверующих ученых, эта вечная готовность демонстрировать любому и каждому свои способности, эти стишки про милицию… Самое занятное, однако: И. Ф. Корнеев не замечает, как он опровергает сам себя, свое уверенное «она не подглядывала». Фразу: «Вы, я вижу, тоже, как те академики… Да что с милиции взять – она никому не верит» – Кулешова говорит как раз в тот момент, когда И. Ф. Корнеев пытается поставить экран между ее глазами и читаемым текстом. Стало быть, экран-то, по крайней мере, она видит. Другое дело, что он ей не мешает, с такими помехами она умеет справляться.

Недавно один журналист упрекнул «Литературную газету» в том, что она не объективно подошла к «феномену Розы Кулешовой». Дескать, сегодня ученые научно обосновали этот феномен.

Ну во-первых, в чем же необъективность? Мы провели эксперимент и опубликовали его результаты – все, как было. Во-вторых, что нынче обосновали ученые? Они обосновали принципиальную возможность отличать рукой черное от белого, светлое от темного, различать простые геометрические фигуры (карты Зенера), крупные буквы…

В лаборатории Института радиотехники и электроники, которой руководит Эдуард Эммануилович Годик, имеется видеомагнитофонная запись одного из экспериментов, поясняющая суть явления. На экране дисплея на белом фоне виднеется какое-то мутное пятно. Но вот к нему приближается рука, и становятся различимы очертания букв. Рука ближе, и надпись становится отчетливо видна: заголовок газеты «Правда». Рука движется дальше, и слово опять превращается в неразличимое пятно.

Объяснение простое: рука посылает тепловые лучи, те отражаются от бумаги, над которой движется рука; от белой поверхности, понятное дело, они отражаются иначе, чем от черной краски букв. Отраженные лучи воспринимаются датчиками прибора – тепловизора. Их чувствительность не выше чувствительности руки – отсюда делается вывод, что и рука может «видеть» то же самое, что «видит» тепловизор.

Правда, тут еще много неясного. Неясно, могут ли температурные ощущения складываться в образ, насколько сложные образы можно таким образом воспринимать… Но все это неясности совсем иного рода, нежели те, которые возникали в прежние времена при разговорах о «кожном зрении». Там был сплошной туман, жонглирование наукообразными терминами.

Угадать, какое изображение у вас под рукой, принимая во внимание едва ощутимое различие температур, – примерно то же самое, что на ощупь определить изображение на барельефе. Хотя первое, по-видимому, сложней. У разных людей способность «видеть» на ощупь различна. Известно, что слепые обладают ею в высокой степени. Наверное, и способность улавливать разницу в температурах, заключать по этому признаку, что из этой разницы следует, у разных людей неодинакова.

Итак, ныне «научно обоснована» принципиальная возможность восприятия за счет тепловой локации. Но никто так и не доказал, что именно эта возможность воплощалась у Р. Кулешовой. Зато достоверно было доказано – в частности, в эксперименте «Литературной газеты», – что она подглядывала через повязку, как это испокон века делают фокусники. Вот вам и «феномен Розы Кулешовой»!

Зачем же тогда было копья ломать, если все-таки оказывается, что «кожное зрение» в принципе возможно? Стоило ломать. Во-первых, повторяю, доказана именно лишь возможность такого рода восприятия. Неясно, однако, воплощается ли она в реальность. И если воплощается – в каких пределах. Во-вторых, о «кожном зрении», как и о других подобных феноменах, столько было наговорено ерунды. Чуть ли не в святые были возведены люди, будто бы обладающие им…

Еще и теперь этот шлейф за ним тянется. Долго будет тянуться. Недавно «Доклады Академии наук» отклонили статью Гуляева и Годика, где излагались результаты по тепловой локации. Аргументы: учитывая нездоровый интерес… дорожа добрым именем журнала…

Болезненный интерес к «кожному зрению» неотличим от интереса к телепатии, к телекинезу и прочим подобным вещам {Кстати, совсем недавно во время обсуждения в некоем собрании работ физиков, посвященных тепловой локации, когда разговор вновь коснулся Розы Кулешовой, один из участников обсуждения неожиданно заявил: «Кожным зрением» она, конечно, не обладала. Все, что она делала, она делала благодаря телепатии»}. Более всего этот интерес подогревает жажда вывести эти «феномены» за рамки науки. Но при этом – говорить от имени науки. Жажда учредить какую-то иную науку, которая включала бы и мистику.

Так что, в конце концов, оприходование «феноменов» обычной (единственной!) наукой – удар по мистике.

Не так давно я получил письмо из Свердловска. В нем рассказывалось, как родился «феномен Розы Кулешовой» (очень важное обстоятельство, поскольку обычно все эти «феномены» зрелыми яблоками сваливаются на голову публики, редко кто знает, откуда они «есть пошли»).

«По профессии я врач-невропатолог, – говорилось в письме. – Много лет заведовал невропатологическим отделением 1-й горбольницы г. Нижнего Тагила. Розу Кулешову знал с 14-летнего возраста как больную (арахноидит головного мозга с эпилептическими припадками и истерическими чертами характера). Фокусами она увлекалась уже в этом возрасте и иногда показывала их мне. Но мои профессиональные интересы замыкались в основном на тяжелых больных. Кроме того… Парапсихологию я никогда не жаловал.

Но вот к нам на работу оформился отставной военный врач И. М. Гольдберг, которого, напротив, парапсихологические проблемы очень влекли. Как-то Роза Кулешова пришла к нему на прием и показала, что с повязкой на глазах может читать и определять цвета предметов. Он загорелся и продемонстрировал Розу Кулешову на врачебной линейке. Сенсации не было границ!