Текст книги "Клятва разведчика"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Уметь принимать быстрые решения.

– Уметь импровизировать.

– Уметь постоянно и непрерывно контролировать себя.

– Уметь распознавать опасность.

– Уметь оценивать людей.

– Быть самостоятельным, но уметь подчиняться.

– Быть настойчивым.

– Признавать, не отчаиваясь, пределы своих возможностей.

– Искать, когда кажется, что возможностей больше нет, другие пути для выхода из положения, прежде чем сдаться окончательно…

– …. и даже тогда не сдаваться!

Последнее – особенно здорово, мне кажется. Почти так же, как наш лозунг: «Будь готов!» и ответ «Всегда готов!» А почему бы нет? Морщитесь, сколько угодно, если хотите. По-моему, быть всегда готовым ответить на вызов, помочь человеку, защитить страну – куда лучше, чем всегда «готовым» на парковой скамейке с пузырём пива. А чем плохи спортивные соревнования, сборы, походы, военные игры? Конечно и это всё может превратиться в формальную нудистику – но тут уж всё зависит от руководителя. Нам с руководителем повезло…

…И всё-таки скаут (пока, во всяком случае!) на наших улицах зрелище не слишком обычное.

Но, когда мы вечером высадились на улице Бряндино, откуда должно было начаться наше путешествие, никто особо не удивился. Решили, что мы туристы или те же поисковики.

Мы здорово устали, если честно. Шёл мелкий дождик, было прохладно, хотелось есть, в автобусе нас натрясло, всё провоняло бензином. В принципе, надо было двоим-троим остаться с вещами на привокзальной площадке, а троим-двоим идти искать гостиницу или хоть какой-то ночлег. Но это означало, что мы непременно нарвёмся на драку – не те, так другие, потому что в подобных посёлочках у молодёжи всех развлечений выпивка и драки. А с пятью сразу связываться не станут почти наверняка.

И мы пошли впятером.

Такое достижение цивилизации, как уличный фонарь, здешних жителей, очевидно, раздражало, потому что, как я видел, все лампочки были побиты. Быстро вечерело.

– Если и найдём гостиницу, то окажется, что там «местов нет», – пророчески объявил Валька Шалгин, мой лучший друг ещё с первого класса школы. Он Шалгин, я Шалыгин, но мы не родственники. Хотя на уроках, когда к доске вызывают, часто путаемся…

– Ага, какой-нибудь Девятый Всероссийский Сполз Любителей Граненого Стакана, – поддержал его Олег Строкалов. И сам сократил: – Дэвэсэлэгэс. Звучит-то как…

– Знаете, как по-сербски «летучая мышь»? – спросил Игорь Островой. – Пырац.

– Ну и что? – не понял Игорь Демидов. «Остров» пожал плечами:

– Ничего. Похоже.

– На что? – удивился «Дэм». «Остров» снисходительно объяснил:

– На летучую мышь, дубина. Пы-рац. Представь себе.

– Я себе только ужин могу представить реально…

«Пырац», – повторил я.

Слово действительно было похоже на летучую мышь. А гостиницу мы нашли через полминуты – за поворотом улицы.

Притон гостиница не напоминала ни снаружи, ни изнутри. Это был ветхий одноэтажный домик, похожий на обычный жилой особнячок, но табличка над крыльцом с расшатанными перилами возвещала однозначно:

МУП ЖКХ «ТЕРЕМОК»

– А что такое МУП ЖКХ? – спросил Валька, уставившись на эту вывеску.

– Муниципальное предприятие жилищно-коммунального хозяйства, – разъяснил «Дэм». – Дэвэсэлэгээс.

Внутри было чистенько и тихо, горела над стойкой единственная лампочка, под ней дремала какая-то бабулька. У Олега и «Острова» паспорта уже имелись; мы трое по возрасту тоже должны были… но не успели оформить, сами понимаете. Впрочем, бабулька и не настаивала. Места тоже были. Олег спросил:

– У вас люксы есть? И чтоб девочек заказать.

– Вы кто ж такие? – поинтересовалась бабуля, передавая нам ключ. – Туристы?

– Знатоки родного края, – подтвердил Олег. – Землепроходимцы, золотоискатели…

– А где ж руководитель ваш? – продолжала допрос бабка.

– В болоте потоп наш старшой. Аккурат вчерась с утречка, – сообщил Олег. – Завтра по свету поминки по нём гулять будем… Это нам куда?

– Вон туда по коридору, – показала бабулька. – Солома там свежая, вчерась перестлали. А собак шуганите, ежли брезгуете. До ветру на двор…

– Здорово она тебя, – заметил я, когда мы уже открывали дверь в номер.

Номер оказался с пятью кроватями вдоль стен в одной-единственной комнате. Посредине стоял стол со стульями и искусственными цветами в вазе, у двери – шкаф, в котором висела вешалка. В небольшой выгородке обнаружился умывальник и унитаз. Одно окно из комнаты выходило в сад за гостиницей.

– Ничего, – сказал Валька, сбрасывая рюкзак на пол. – Даже уютно.

– Все самые зловещие преступления совершаются вот в таких тихих местах, – сообщил Олег. – Вампиры, оборотни, сектанты, людоеды…

– Где бы нам поесть существенно? – спросил «Дэм». – Интересно, тут буфет есть?

– Есть-поесть… – пропел Валька. – Какой буфет, опомнись, «Дэм»! Сухим пайком перебьёмся… Вали всё на стол, скауты!

В рюкзаках у нас и впрямь было достаточно всякой всячины, взятой в дорогу или положенной родителями, и скоро мы уже сидели вокруг стола и лопали.

– А знаете, – вдруг сказал Олег, посерьёзнев, – вот именно в эти дни в сорок втором Северо-Западный и Ленинградский фронты начали наступление, чтобы снять блокаду Ленинграда…

Олег «Строк» о Великой Отечественной знал если не всё, то намного больше школьных учителей истории и вообще взрослых. Мы перестали жевать.

– И что? – спросил Валька. – Наши победили?

– Не, – «Строк» мотнул головой. – Гитлеровцы очень упорно оборонялись… Ничего не получилось. А Вторую ударную армию заманили в болота и уничтожили. Тогда ещё Власов сдался.

Про Власова мы помнили хорошо. Великую Отечественную мы должны были проходить только в будущем году, но «Строк» ходил в исторический кружок и в марте накричал на Виктора Константиновича, учителя истории, который кружок вёл. Тот сказал, что генерал Власов просто боролся со сталинским режимом и искренне хотел пользы для России. [5]5
  А.А.Власов – генерал, один из любимцев Сталина, отличившийся в боях под Москвой зимой 1941/42 г.г. – это правда. Но правда и то, что летом 1942 года самонадеянность Власова послужила причиной того, что его 112-тысячная 2-я ударная армия, созданная для деблокады Ленинграда, почти полностью погибла в окружении. Большинство бойцов героически сражались и пали смертью храбрых, но их командир, даже не попытавшись оказать сопротивления, сдался в плен врагу. Более того – в плену Власов стал активно сотрудничать с гитлеровцами, обманом и угрозами вербовал, разъезжая по лагерям для военнопленных, в созданную им Русскую Освободительную Армию отчаявшихся, напуганных людей, а то и просто уголовников и бандитов. В военном отношении его «армия» была почти бесполезна, но власовцы прославились расправами с мирным населением не только в СССР, но и во Франции и Югославии. Впрочем, часть людей поступала в РОА, чтобы получить оружие и перебежать обратно к своим, а другие подготавливали и осуществляли восстания против гитлеровцев (как, например, весной 1945 в Чехословакии). Сам же Власов был казнён уже после войны, как предатель. В настоящее время многие «историки» пытаются выставить неудачника и труса в роли «борца со сталинским режимом» – но это не только исторически недостоверно – это ещё и порочит память русских бойцов, попавших в плен, но сумевших сохранить воинскую честь и человеческое достоинство. Таких было подавляющее большинство как среди солдат, так и среди офицеров и генералов.


[Закрыть]Говорят, что Олег покраснел, как помидор, вскочил и сказал, что Власов сволочь и предатель, да ещё и трус, что награды от Сталина он брать не стеснялся, а как припёрло – так сразу стал «борцом с режимом»… Виктор Константинович запретил ему появляться на заседаниях…

– А странно вообще-то, – Валька подпёр голову рукой. – Вот всё это было… И не так уж давно, а кажется – как в сказке. Интересно, вот в этом здании что тогда располагалось? Оно же старое…

– Какое-нибудь германское учреждение, – сказал «Строк». – Можно у той бабульки спросить, она наверняка знает.

Но спрашивать мы не пошли – ещё пожевали и расползлись на кровати. За окнами по небу ползли тучи – нехорошие, уже с явным дождём, сразу со всех сторон. Смотреть на них было скучно, да и вообще почти стемнело.

– Давайте карту посмотрим, – предложил «Остров». – Хоть предварительно определим, куда завтра идти.

Мы снова собрались у стола и развернули на нём большую карту района, в котором оказались – её нам выдал «АСК». Район покрывалом затягивали леса с раскиданными в них редкими деревушками, пересекали кое-где железные дороги и шоссейки.

– Надо бы выбрать какое-нибудь более-менее доступное место, – предложил Валька, – но чтоб с историей… Где, кстати, Лёня Голиков погиб?

– В селе Острая Лука, – ответил я, – это далеко.

– Жаль…

– Э, а в гостинице не мы одни живём, – вдруг совершенно не в тему сказал «Дэм». Мы подняли на него глаза, и он пояснил: – Во, слушайте. Кто-то музон крутит.

Мы прислушались. Да, правда… Где-то – то ли в коридоре, то ли в одном из соседних номеров – слышалась музыка. Гармошка, кажется (у кого это такие вкусы?!) и мужские голоса.

– Народное что-то, – определил «Остров», – нам-то что? Я предлагаю…

Прежде чем склониться над картой, я вдруг понял, что знаю эту музыку.

И слова знаю, но только по-русски.

 
У каланчи пожарной,
У больших ворот,
Столб стоит фонарный
Уже не первый год.
Ты приходи побыть вдвоём
Со мной под этим фонарём —
Лили Марлен,
Лили Марлен… [6]6
  «Лили Марлен» – лирическая песенка, любимая гитлеровскими солдатами, в какой-то степени аналог нашей «Катюши».


[Закрыть]
 

У кого-то и в самом деле странные вкусы.

3

Я проснулся от того, что под окном, в саду, без конца заводили и никак не могли завести мотоцикл – он глох. С полминуты я лежал, соображая, где нахожусь. Ребята сонно дышали на соседних кроватях. Что-то мягко шуршало по крыше. Мои часы показывали половину второго ночи. Глядя на их циферблат с мягко фосфоресцирующими цифрами, я почти уснул снова, но мотоцикл опять взревел и оборвался нехорошим хрипом. «Свечи,» – подумал я, вставая. Мне не перестало хотеться спать, но посмотреть на людей, которым в полвторого приспичило куда-то ехать, стоило.

Пол был холодный даже сквозь прикроватный коврик, да и вообще – когда я вылез из-под одеяла, в комнате оказалось очень холодно. Протиснувшись между кроватями, на которых спали «Остров» и «Шалга», я подошёл к окну.

Мне сразу стало ясно, откуда тот монотонный шорох. Снаружи шёл дождь. Добротный, несильный, но занудный. На небе – ни просвета. Над чёрным ходом гостиницы – ну, в саду – горела тусклая лампа под жестяным абажуром. В её свете я увидел двух человек в блестящих от воды широких плащах с пелеринами, цветом похожих на мокрую клеёнку. Они возились возле здоровенного «урала» с коляской. «Менты,» – сонно подумал я и, пробираясь обратно к своей кровати, задел свесившуюся руку Вальки. Он немедленно сел и спросил, не открывая глаз:

– Чпрж?

Несомненно, это означало: «Что, пора уже?»

– Да никуда не пора, спи, – буркнул я, и «Шалга» рухнул обратно в постель. Я тоже уселся, готовясь лечь и проклиная себя за излишнюю возбудимость: никто не колыхнулся, один я вскочил!

По коридору быстро прошёл человек, неразборчиво окликнул кого-то. Ему ответили, потом двое громко, но так же непонятно заговорили. Вот вам и пустая гостиница… Днём выспались, ночью гуляют, мотоциклы заводят… Я посидел и начал одеваться, собираясь выйти и попросить!!! вежливо попросить!!! чтобы заткнулись!!!

В майке, штанах и кроссовках на босу ногу я вышел в коридор.

Горела у поворота дежурная лампочка.

Пусто.

Тихо.

Я озадаченно потёр нос. В коридоре было ещё холоднее, чем в номере. Стараясь ступать потише, я прошел до поворота, выглянул.

В маленьком вестибюле было пусто. Дежурная бабулька хрестоматийно вязала, сидя за стойкой, но, едва я высунулся, подняла голову и улыбнулась:

– А ты что ж не спишь?

– Не спится… – неопределённо ответил я. – Бабушка, а кто тут сейчас разговаривал? Громко очень, я хотел сказать, чтобы тише…

Она отложила вязание, посмотрела на меня странным взглядом. Краем уха и мозга я отметил, что мотоцикл заткнулся… а каким-то ещё чувством понял – за моей спиной прошёл человек.

Я обернулся. Он удалялся по коридору – быстро, широко шагая, а мне лампочка била в глаза и, когда я проморгался, в коридоре уже никого не было. Я вновь повернулся к дежурной. Она так и смотрела на меня, потом опустила глаза и тихо сказала – так говорят пожилые люди, когда не хотят, чтобы их услышали, забывая, что у них самих слух уже плоховат, а подростки слышат намного острее взрослых:

– Опять… Никак не уймутся… – она снова подняла глаза и улыбнулась: – Иди спать, мальчик. В гостинице никого нет. Тебе приснилось.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но мне внезапно стало очень страшно. Не жутковато, а именно страшно – даже бабулька показалась мне какой-то зловещей. Я попятился, мечтая об одном – оказаться в своём номере, возле ребят. Потом повернулся и быстро пошёл по коридору. Почти за всеми дверями отчётливо звучали голоса – тише, громче, два, несколько… Говорившим было плевать на ночное время – они перебивали друг друга, спорили, шумели, и я не мог понять, что они говорят. Стиснув зубы и опустив глаза, я дошёл до своей двери; меня обогнал человек, вошёл в соседний номер. Еле сдерживаясь, чтобы не заорать, я ввалился к себе и, прихлопнув дверь, запер её на задвижку, не осмеливаясь даже поглядеть в окно: в голову лезли строчки из песни —

 
Мы на краю села
С тобой вдвоём живём.
Нечистая родня
Нас хочет съесть живьём…
Смотри – в окно глядит
Твой умерший отец!
Ещё немного, и
Нам всем придёт конец…
 

Звуки как отрезало. Я поднял голову. Света в саду не было, никто не возился в темноте с мотоциклом… Погасили и уехали? А звук?

 
Тебе я говорил:
Мол, лучше не ходи
В сортиры по ночам —
Избави господи!
Но ты была горда…
Я вижу результат —
Твой бездыханный труп
Они низвергли в ад…
 

Чушь какая… Я потряс головой, потёр лицо руками. Отошёл от двери и сел на кровать, не сводя с неё глаз. Сейчас поскребётся в неё бабулька (когтями!!!), скажет: «Мальчик, отдай мою голову…» Или типа: «Открой, я хочу есть…»

– Ты чего не спишь?

Я аж подскочил. Приподнявшись на локте, Валька смотрел на меня – поблёскивали белки глаз.

– Я-а?!

– Ты-и, – передразнил он меня, садясь на постели: – Уй, холодильник какой… То к окну таскаешься, то на кровати сидишь… Бессонница, что ли, «Шалый»?

– Да нет… – промямлил я, – всё нормально… – но потом выпалил: – Мне чего-то страшно, Валь…

Я уже говорил, мы с ним знакомы полжизни. Валька не стал смеяться или обзываться. Он подумал и сказал спокойно:

– Да это просто на новом месте. И приснилось что-нибудь.

А ведь точно… Может, я и не ходил никуда? Сел на кровати спросонья, а всё остальное – сон? Ффуххх…

(…и оделся я тоже во сне?!)

* * *

Утро было солнечное и тёплое, от дождя и туч – ни следа. Все ночные страхи казались мне не то чтобы беспочвенными, а скорей так – нервы и все прочее. Мало ли что? Как-то, лет в десять, я нюхнул клейку в пакете, скажу вам честно, и видел разную фигню – ну, «мультики». Может, и тут что-то похожее, а я уж пошёл копытами бить…

На нашу толкотню возле умывальника в дверь постучалась дежурная – уже не та бабулька, а вполне молодая и энергичная женщина, которая с ходу на нас наорала и заявила, что подтирать пол за нами не будет. Мы заверили её, что и сами подотрём, а потом спросили, где тут можно поесть, и она, сменив гнев на милость, сказала, что за углом есть закусочная, а вещи можно пока оставить в номере, даже если мы больше тут не останемся, всё равно гостиница пустует.

Снаружи было тепло, и всё говорило, что скоро лето. Мы неспешно прошли квартал «за угол» и обнаружили эдакое семейное предприятие под вывеской:

«ЗАХОДИ!!! У нас – как дома»

Вообще-то там и правда оказалось, «как дома». Несколько столиков, окошко; столики пустовали – наверное, из-за раннего часа. Они были четырёхместные, но мы придвинули ещё один стул и уселись сообща. Довольно мелкая девчонка пришла за заказами и, приняв их, сообщила, что всё будет готово в наикратчайшие сроки, а пока пусть мы немного подождём.

Мы согласились, естественно. И уставились за окно на улицу – такую же тихую и сонную, как и весь посёлок. Вчера мы договорились, что поедем в местечко под названием Сухой Лог – про него в путеводителе было сказано, что во время освобождения там были тяжелейшие бои, и само местечко находилось недалеко от поселка. Может быть, туда даже ходил автобус – это ещё предстояло выяснить…

…Выяснять это пришлось мне – я поел первым и в общем-то без особых раздумий предложил сходить на станцию, пока остальные едят, а они пусть зайдут за рюкзаками и тоже идут туда.

Вчера, во время нашей высадки, из-за усталости и погоды мы не заметили, что неподалёку от станции располагается старая церковь. Я плохо в этом понимаю, но церковь была красивая и сейчас её занимал музей, о чём говорила табличка. Около резных металлических ворот стоял немолодой мужчина в брезентовой балахонистой куртке и сапогах – у него был вид только что вышедшего из чащобы лесника. Он меня и окликнул, когда я проходил мимо:

– Эй, парень! – я обернулся. – Можно тебя на минутку?

Вокруг было пусто – раннее утро оно и есть раннее утро. У меня в душе шевельнулось опасение. В принципе я мог бы от него отбрыкаться… ну а если я подойду, а он фуганёт в лицо чем-нибудь из баллончика? Прошлым летом у меня вот так погиб одноклассник. Его потом нашли на одном пустыре, где начинали когда-то стройку. Сперва хотели списать на то, что, мол, мальчишка обнюхался или обкурился, но родители подняли шум и выяснилось, что его усыпили хлороформом, изнасиловали, а потом просто добавили ещё порцию снотворного. Того, кто это сделал, так и не нашли.

Так что я не торопился подходить, и мужчина подошёл ко мне сам. Пятиться было как-то глупо, я остался стоять на месте.

Он не торопился на меня нападать. От куртки пахло дымом, глаза у незнакомца были серьёзные и беспокойные.

– Не бойся, – сказал он. – Я просто спросить… Это вы приехали вчера и ночевали в гостинице?

– Да, – коротко ответил я, краем глаза увидев, что на улице появились несколько человек – они неспешно шли к вокзалу. Я расслабился.

– Может быть, мой вопрос покажется странным… – он нахмурился. – Ночью…Ничего непонятного не происходило?

– Что вы имеете в виду? – вопросом ответил я. Шевельнулось почему-то желание всё рассказать.

– Я Скворцов, Алексей Данилович, – он достал паспорт, протянул мне. – Смотритель музея и краевед… Видишь ли… – он вздохнул, смерил меня взглядом и покачал головой: – Нет, ничего. Извини.

И пошёл прочь – к своей церкви-музею.

Несколько секунд я боролся с искушением – мне страшно хотелось догнать его и рассказать всё. Но только несколько секунд.

Не сумасшедший же я, в самом деле.

4

В Сухой Лог автобус ходил аж дважды в день, и в тот момент, когда он уже подошёл, а я начал нетерпеливо подпрыгивать, явились все наши с вещами.

Мы заняли заднее сиденье, устроив рюкзаки на полу. Кроме нас и двух бабулек, да еще женщины-контролёра, у которой мы купили билеты (касса не работала), в салон больше никто не сел, и водитель (с опозданием на пятнадцать минут), буркнув контролёру: «Ну, поехали, что ль?» – отчалил от вокзала. Именно отчалил. Вам никогда не приходило в голову, что автобус в своём движении похож на десантный корабль?

Мы минут пять ехали по асфальту, а потом свернули на грунтовку, и по обе её стороны сразу же непроходимой стеной встал лес. Не посадки, а именно лес, зелёный на опушке и аж чёрный в глубине. В таком лесу таились болота, бродили лешие и сидели на ветвях русалки. Несмотря на то, что май только начинался, в подлеске расправил ветви какой-то обалделый папоротник, наверное, мне по грудь. Автобус не монтировался с лесом и даже с этой дорогой, на которой непременно обязан был расположиться на семи дубах Соловей-Разбойник, ожидающий путников, чтобы совершить рэкет и убийство с особой жестокостью. Мы все видели леса – и каждый раз они производили оглушающее впечатление своей мощью и вечностью. Просто не верилось, что человек может с ними хоть что-то сделать.

– Вот где партизанить-то, – сказал Валька благоговейно. И, когда навстречу проскочила легковушка, мы проводили её недоумёнными взглядами, настолько она показалась неуместной. Мы уже собрались порассуждать на эту тему, но автобус вдруг подскочил, как взбрыкнувшая лошадь – и встал.

Водила вывалился из кабины – и через полминуты сказал, открывая дверь пассажирского салона:

– Пиндец, колесо прокололи.

– Милок, а когда поедем-то? – робко подала голос одна из бабулек.

– А вот поменяем – и поедем, – бодро отозвался, чем-то звеня, водитель. «Дэм» поинтересовался:

– Помощь не нужна?

– Нужна будет – позову, – определил водитель положение.

Оставив рюкзаки в салоне, мы выбрались наружу. На лесной дороге было прохладно – чувствовалось, что ещё ой как не лето. «Остров» предложил:

– Ну чего, мальчики направо, девочки налево?

Налево не пошёл никто, а направо – только мы с «Островом».

Мы углубились метров на десять и повернулись друг к другу спинами. Я сделал ещё шаг – ближе к дереву, здоровенной сосне – и что-то подалось у меня под левой ногой.

Ругнувшись от неожиданности, я плюхнулся на мягкое место, потом – на спину и съехал в какую-то яму…

8 мая 2005 года.

ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СВОДКИ ПО РАЙОНУ

На отрезке грунтовой дороги пгт. Бряндино – село Сухой Лог при загадочных обстоятельствах пропал без вести Борис Юрьевич Шалыгин (14 лет). Во время вынужденной остановки автобуса, на котором он с друзьями (все они члены скаутской дружины им. Лёни Голикова г. Новгорода; данные и протоколы допроса см. ниже) ехал в Сухой Лог с целью подготовки места для проведения праздничных мероприятий, посвящённых 60-летию победы в В.О.В., Борис отошёл в сторону от дороги и не вернулся. Он не был найден и в результате последующих поисков, организованных сперва его товарищами, позднее – представителями власти. След Бориса загадочно обрывается в восьми метрах от дороги. Чужих следов не обнаружено…

* * *

На дне ямы я крепко приложился затылком о корень и с полминуты ничего не соображал – лежал и глядел в крону сосны высоко-высоко над головой. Сквозь неё ярко просвечивало небо. Потом стало больно, я охнул и сел, опираясь на руки.

Так и есть. Я поскользнулся на размокшем куске земли – след моего скоропостижного спуска по откосу ямы ясней ясного об этом говорил. Наверху почему-то было тихо, и я позвал:

– «Остров»! Олег, ты где?

Ответом было молчание. Скауты в принципе ругаться не должны, но я, подождав ещё полминуты, обложил крону сосны как следует и, не считаясь с грязью, выкарабкался – аж комья из-под кроссовок летели – на край ямы. Просто удивительно было, как я её не заметил, она оказалась свежей…

Олега не было. И вообще – что-то странное сквозило в окружающем. Настолько странное, что я не очень понимал, откуда это чувство тревоги, охватившее меня. Я свистнул, чертыхнулся и пошёл к дороге.

Автобуса на ней не оказалось. Это до такой степени было неожиданно и дико, что я минут пять, не меньше, стоял и таращился то в одну сторону, то в другую. Потом спросил:

– Что за шутки?

Иначе как идиотскую, дичайшую шутку – совершенно не в стиле моих друзей – и расценить было нельзя. Это что же – когда я сверзился в яму, Олег бегом рванул к автобусу, прыгнул в него (а водила как по заказу закончил ремонт) – и сказал что-то вроде: «А Борька решил там остаться.» И все поехали дальше с песнями.

Я хихикнул. И понял, в чём дело. Что меня так беспокоит, стоит мельком посмотреть по сторонам.

Вокруг меня был не тот лес. И я стоял не на той дороге.

Изменилось всё. За какие-то минуты исчезли одни деревья и появились другие, разросся подлесок, буйно вымахали кусты на обочинах, куда-то пропали дренажные канавы. А сама грунтовка сузилась на треть. Именно потому, что поменялся весь пейзаж целиком, я и не сразу сообразил, в чём дело.

– Господи, – сказал я и перекрестился. Зажмурился, помотал головой. Неужели я так сильно ударился затылком? Или я вообще умер?

Открыв глаза, я прислушался. Вокруг царила лесная тишь. Ни единого человеческого звука.

Мне стало страшно. Именно от этой тишины. Я ещё раз осмотрелся и ущипнул себя за руку. Сильно, больно ущипнул, и эта боль заставила меня поверить в реальность окружающего меня пейзажа. Но с другой стороны – этого же не могло быть. Вообще не могло. В принципе.

И всё же это было.

Я раньше иногда задумывался, куда пропадают те десятки людей, которых постоянно кто-то разыскивает. Нет, большинство или убегают, или их похищают. Но ведь есть случаи, которые никак объяснить нельзя. У «АСК» а есть приятель, майор милиции. Однажды он с нами ходил в поход и беседовал вечером, ну, костёр, всё такое… Он клялся нам, что из ста случаев неожиданных пропаж 75 – побеги и уходы (такие люди, что взрослые, что дети, почти всегда или сами возвращаются, или их находят), 24 – похищения (и этих не находят почти никогда). Но есть ещё один случай из ста – один процент – который необъясним в принципе. Вообще никак. ВООБЩЕ, понимаете? Ну – мать выглянула из комнаты в коридор – на секунду, не больше – а у неё за спиной пропал шестнадцатилетний парень; отворачивалась по счёту «раз» – сидел за столом, повернулась по счёту «два» – нету. Или водила обошёл вокруг грузовика на пустынной полевой дороге, на пару секунд скрылся из глаз напарника – и всё.

Кажется, теперь мне предстояло точно узнать, что с ними случается. Ведь это так и выглядит – Олег повернётся на мой вскрик, подойдёт к яме, а меня нету.

И что тогда? Меня будут искать… А мама?! А отец?!

В этот момент я готов был принять или придумать любое объяснение, лишь бы защититься от этих мыслей.

– Лю-ди-и-и!!! – заорал я отчаянно, даже кулаки стиснул и на цыпочки привстал. Ответом мне было молчание леса.

На дороге отпечатались множество следов – и каких-то колёс, и человеческих ног, и некоторые выглядели свежими. Я побежал в ту сторону, где располагался Сухой Лог. До него оставалось ещё немало, но, в конце концов, это же не пешком до Китая, а люди тут есть. Я доберусь туда и попробую выяснить, что и как. Может быть, это всё-таки некая глупейшая шутка, какой-нибудь выверт природы, и всё разъяснится, как только я окажусь в деревне…

…Переходя с рысцы на шаг и обратно, я двигался по дороге часа два, не меньше, стараясь сосредоточиться только на беге и больше ни о чём не думать. Становилось всё теплее, солнце поднималось выше, прогоняло утренний майский холод, от вчерашнего дождя не осталось и воспоминаний. Берет я убрал под погон, расстегнул пошире куртку.

Дорога кончилась неожиданно. Вернее, она не кончилась, а повернула под прямым углом, и на этом повороте стоял указатель. Я затормозил и остался стоять, задрав голову.

Чёрным по белому на нём было написано:

dorf. Suchoj Log