Текст книги "Корона и Венец (СИ)"

Автор книги: Олег Касаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

А вы наверное знаете некоторые милые особенности германской политики – когда они что-то могут получить силой – они не пытаются договариваться и не ищут иных способов – а просто берут это силой, – вспомнил он давний уже разговор с Чихачевым.

И будет очень плохо если они сочтут Россию легкой добычей. Я бы сказал исключительно плохо… Насколько я знаю – вести войну против альянса одновременно и Вены и Берлина армии нашей будет тяжко-а такой альянс весьма возможен уже в ближайшем будущем.

– Не надо сейчас отвечать с ходу! – бросил он помрачневшему вмиг Гурко. Соберите командующих округами и штабистов и думайте. Обручев пусть думает – чем может обернутся его воинственность. Леер пусть думает.

Но это еще не все…

Всенепременно переработайте планы военной мобилизации железных дорог – согласуйте с Витте возможные меры по увеличению армейских перевозок и возможности использовать действующих для быстрой переброски войск.

Ну и еще один момент – я тут читал в отцовских еще бумагах об идее – в случае войны с Англией вторгнутся в Афганистан и оттуда угрожать Северной Индии.

Но мы до сих пор снабжаем Туркестан через Каспийское море. Какое в таком случае может быть вторжение? Нужна железная дорога связывающая это край с коренной Россией. Это я вам как пример привел.

Прошу понять – может сложиться ситуация когда вокруг России окажутся одни жаждущие добычи хищники и шакалы.

Как мы подошли к этой угрозе – это в общем не ваш вопрос. Но как готовить армию при подобном ходе вещей – тут основная роль ваша, господин министр.

– Но мне кажется, – возразил министр, – возможно будет правильным по туркестанскому вопросу раз уж вы его упомянули сделать отдельный доклад. Генерал Розенбах как раз готовит обзор по ситуации на Памире…

И я наряду с этим отдельно подготовлю предложения об изменениях в организации службы Туркестанского округа.

– Хорошо – ваши Иосиф Владимирович и господина Розенбаха доклады относительно военного положения края я выслушаю особо – но после основного доклада. И хорошо бы и сам генерал присутствовал.

– Доклад согласно пожеланиям Вашего Величества будет подготовлен в течение двух месяцев, – воспользовался паузой Гурко.

– Не более двух месяцев! – как бы между прочим уточнил император. И при написании его помните – господин генерал – по моему мнению должна быть готова не «вообще» а к войне – наиболее вероятной в данный момент.

Гурко молча кивнул изобразив на лице максимальное смирение и готовность исполнять высочайшую волю…

«Вот интересно, – внезапно спросил он себя. Понял ли Государь что только что прочел мне лекцию по стратегии? И чему мы его сможем научить – мы – старики которые служить начинали при его прадеде?»

* * *

Следующей была беседа с Плеве о делах касающихся общей администрации. Точнее – о колонистах – вопрос недавно обсуждавшийся в Государственном совете. Плеве на зависть любому славянофилу излагал тревожные факты. Как выяснилось – иностранцы – прежде всего немцы, первым делом стремятся учредить в своих поселениях этакие удельные княжества – где даже русской прислуге постоянно жить не дозволяется. Таблички названий улиц, магазинов и даже на дверях гостей – на немецком. Портретов государя-императора в присутственных местах и то не вешают – разве что в преддверии появления раз в год какого-нибудь чиновника – те впрочем подозрительно мало им докучают… Прямо таки как в сеттельментах в несчастном Китае или вообще в африканской саванне. Язык учить не хотят – что самое неприятное живя на русской земле они даже и русского подданства не принимают – а дети их ездят отбывать воинскую повинность в Германию…

Самое же главное министр приберег напоследок. В расселении в России немцев – колонистов принимает почти открытое участие… германское Министерство имперских колоний… Оно дает и деньги на аренду земель, и на обзаведение и на взятки… Ну точно числят нас Африкой!

– И как вы думаете это исправить? – сухо осведомился Георгий под конец.

– Полагаю было бы правильным подготовить один или несколько указов эти вопросы урегулирующих… – осторожно начал Плеве.

– Вот и готовьте!

– И еще – Вячеслав Константинович – сообщил ему Георгий когда взволнованный министр уже уходил. Ваше министерство в числе всего прочего курирует санитарный и врачебный надзор – так? Мне рассказали историю о том как епископ Нижегородский прогнал явившуюся по его вызову врача женщину.

– Да я слышал о сем инциденте… – кивнул Плеве. («А откуда? Видать – не врут что сеть осведомителей у ведомства сего гомерическая!»)

Но признаться Ваше Величество я воспринимаю это скорее как забавный курьез – не считая того что тут скорее дело для господина Победоносцева. Если мнения его подчиненных не совпадает с текущим положением то надлежит принять разъяснения Синода по данному вопросу… На лице Плеве мелькнуло что-то похожее на раздражение – мол нет смысла обращать внимание на попов – ретроградов.

– Нет-с милостивый государь! – нахмурился Георгий. Мы речь ведем не о об отсталых взглядах иных лиц духовного звания – а о том что в данном случае имеет место недосмотр ваших подчиненных. Почему ими не отрегулирован вопрос о врачебных осмотрах? Ведь логично же установить что мужчина – врач осматривает мужчин, а женщина – врач – женщин. Собственно говоря – ведь Бестужевские курсы и появились чтобы избежать подобного случившемуся с вышеупомянутым пастырем!

– Позволю себе высказать свое мнение, – сообщил Плеве. Таковой инструкции и в самом деле не существует – но вот в ее необходимости – усомнюсь Ваше Величество! Как установлось в Европе – в медицине нет женщин или мужчин а есть лишь медики. И входя к пациенту медик являет собой лишь служителя Эскулапа а не особу того или иного пола.

– И я полагаю такую точку зрения вполне правильной. В противно случае, – вполне серьезно излагал министр, – недалеко и до турецких порядков где разрешение женщине или девушке появится с открытым лицом у врача-мужчины выдается каждый раз особой фетвой муллы или кази – даже когда нужна срочная врачебная помощь! Это не имея ввиду даже того Ваше Величество – что врачей женщин просто не хватит на то чтобы обеспечить нужды всех лечебных учреждений России даже приблизительно.

Мое мнение – мнение если угодно приземленного полицейского ума – позволил себе пошутить министр – что раз женщине дозволено быть врачом то и лечить она может любого больного.

«Ну по крайней мере не дурак!» – вспомнил Георгий слова Победносцева о Плеве.

– Не забывайте, Вячеслав Константинович – МВД не сводится к полиции – как думает иной обыватель. – мягко пожурил он тем не менее подчиненного.

Речь идет даже не о данном конкретном деле – но о том что МВД должно не ждать указаний от монарха а само руководствуясь логикой и принципом разумности регулировать вопросы, находящиеся в его компетенции.

Разумная инициатива в МВД должна поощряться.

Так что соответствующая инструкция должна быть разработана и принята – раз подобная проблема как мы видим есть. Само собой – там где один врач на три уезда – правило сие невозможно к применению. И точно также не в случаях когда речь идет о жизни и смерти и искать врача соответствующего пола некогда. Ну и конечно же на осмотры и лечение детей ее распространять неправильно – дети есть дети.

Впрочем – я думаю вы разберетесь – неужто же царь должен писать инструкции для МВД?

Министр с недоумением уставился на монарха явно собираясь что-то спросить. Или даже возразить? Но молча склонил голову в знак того что понял и принял к исполнению.

…Ладно – а ведь сегодня ожидаются еще Воронцов-Дашков с предложениями по царской свадьбе и коронации будущей государыни, и все то же Победоносцев – с отчетом Госконтроля о казенных горнозаводских имуществах… Потом еще чтение отчетов – сенатских и губернских.

Это если еще не явится Бунге с очередной бумагой требующей всенепременно его монаршей подписи

4 марта 1890 года. Шотландия. Побережье залива Ферт-оф-Форт

Из воды поднимались высокие и стройные, как готические башни, гранитные быки. На них лежали тысячетонные стальные фермы… Сплетения бесчисленных балок, раскосов, укосин протянулись над водой почти на две мили или по-русски – на три версты…

Мост был паутинно натянут над блеском воды, вместо мощности в нём была невесомость; он поражал не сложностью, а простотой. Ничего не могло быть проще и одновременно, изящней, чем этот мост. Плавный ажурный росчерк на бледной синеве неба выглядел законченным совершенством. Инженерная мысль, расчеты, формулы – все было спрятано, сведено в четкость линий – он казался нарисованным художником – гением.

Елена еще подумала что художник был бы тут очень кстати…

Церемония открытия моста должна была вот-вот начаться…

Возглавлять ее должен сам принц Уэльским в присутствии множеств гостей – от послов и репортеров до выдающихся изобретателей вроде Гюстава Эйфеля. Из розданных афишек было понятно что общая стоимость проекта составила три миллиона двести тысяч фунтов стерлингов. А возведение моста было сопряжено со многими трудностями. Строительные работы длились почти восемь лет, начиная с 1882 года – но английский инженерный гений и организаторский талант преодолел все препятствия. И во сегодня главный строитель моста – Бенджамин Бэйкер лично перережет ленточку откроет движение…

Елена покачала головой.

Мост конечно что и говорить великолепен но при этом те же бритты никак не могут понять что кран со смесителем лучше а английские железные дороги – самые старые в Европе, работают как говорят в России через «pen-kolodu». Эти нелепые вагоны, где каждое купе имеет свой выход на платформу – причем чтобы выйти, нужно сначала опустить окно и добраться до наружной ручки двери. (То что в них отсутствуют клозеты – уже говорить не будем).

Это переходящее в сумбур разнообразие поездов, вагонов и местных правил! С их огромным множеством тарифов, скидок, проездных билетов, различных расписаний.

Впрочем о всего этого они были избавлены – деньги кои часто проклинают поэты и философы все же сильно облегчают жизнь! Сегодня ранним утром в собственном экипаже они приехали прямо на территорию Юстонского вокзала – на Йоркскую сторону где была стоянка каре и кэбов.

Вокзал встречал путешественников бронзовой статуей великого английского инженера Роберта Стефенсона. Вход в вокзал обрамленный грандиозными дорическими пропилеями высотою в восемьдесят футов – знаменитая Юстонская арка. Пять дверей вели в Большой зал, освещенный аттическими окнами. В середине зала возвышалась мраморная статуя Джорджа Стефенсона – создателя первого паровоза и отца строителя вокзала. У подножия скульптуры их ждали российский посол с дочерью, ее горничная и лакей.

Здесь имелась и телеграфная контора. В книжных киосках можно было купить что-нибудь почитать в дорогу – книги, журналы, газеты – от «Таймс» до «Панча». В буфетах в зале и в вокзальном ресторане на платформе отправления можно было перекусить.

Имелось и новшество – автоматические аппараты для моментальной фотографии системы Стиффенса и Энжальбера – бросив шесть пенсов можно было сделать моментальный снимок на память. Мисс Агафоклея не преминула этим воспользоваться несмотря на деликатное покашливание Егора Дмитриевича.

Через пару минут она уже вертела в руках жестяную эмалированную пластинку с собственным портретом. Впрочем внизу они не задержались – пройдя в дальний конец зала они воспользовались широкой двойной лестнице что вела на галерею и в офисы компании.

Граф сразу направился в кабине вице – директора и высокомерным тоном сообщил что желает заказать экстренный поезд до Ферт-оф-Форт. Расходы значения не имеют, – он заплатит, сколько потребуется – но хотел бы получить наилучшее из имеющегося. Вице-директор с истинно джентльменским спокойствием раскланявшийся перед высокой особой, поднял телефонную трубку и вызвал начальника службы движения. Тот в свою очередь тоже раскланявшись сообщил что может предложить Его Лордству и сопровождающим его лицам в самом деле лучшее что у них есть – особый экспресс из трех пульмановских вагонов. Выяснив, сколько требовалось – а именно триста фунтов (стандартная цена для экстренных поездов – пять шиллингов за милю с учетом поездки в оба конца), Луи-Филипп в пять секунд выписал чек. После чего два вокзальных служителя проводили их к поезду, и помогли загрузиться в него, хотя сопровождавший их вице-директор извинялся за задержку – отправятся они не раньше чем через час – пока освободят линию. Пока Егор Егорович обживал купе, а Луи-Филипп устроился с сигарой… Елена и мисс фон Сталь оставив своих служанок с любопытством изучали поезд. Он и в самом деле вызывал невольное восхищение – три роскошных пассажирских вагона имевших даже свои имена. Вагон для курящих – «Альберт-Виктор», вагон-буфет «Принц» и вагон-салон – он же дамский вагон «Принцесса», а также багажного и технического – он же осветительный. Ибо в этом поезде не было – что ее порадовало – обычных коптящих масляных ламп, а освещение было полностью электрическим. В дамском вагоне было установлено дюжина вращающихся кресел и восемь диванов, обитых синим бархатом. Вежливые и предупредительные проводники в количестве двух сидевшие в своем закутке и появлявшиеся после нажатия кнопки звонка. В общем несколько даже символично – принцесса Орлеанская поедет в вагоне «Принцесса».

Буфет за перегородкой из цветного стекла к которому прилагался пожилой буфетчик с идеально расчесанными бакенбардами мог как гласило меню предложить завтраки, ленчи, чай и ужин. Тут же в центральном проходе в декоративной витрине, увенчанной карликовой пальмой в чугунном горшке, были выставлены книги, конфеты, духи, сигары – фактически все, что могло оказаться нужным путешественнику…

Но вот прозвучал сигнал к отправлению и поезд тронувшись выехал на крутой дугообразный дебаркадер на массивных чугунных колоннах.

За окнами замелькали аккуратные маленькие красно-кирпичные дома под красной же тронутой мохом черепицей, водосточные трубы и булыжник мостовых. Ухоженные крошечные садики и прекрасные английские газоны, своим качеством обязанные как сами хозяева говорят тому что траву на них подстригают уже многие поколения обывателей-Всё так Англия – красивая страна! – рассеянно сказала Агафоклея.

– Да – верно! – согласилась принцесса. «Богатая, красивая, а главное – везучая – последний раз враг ступал на ее землю девять веков назад. Оттого и богатство и спесь» – добавила она по себя.

Сходила в вагон соседний, где отец обсуждал с Егором Егоровичем свою идею – написать подробную биографию своего деда. Короля Луи-Филиппа – которого враги изображали с лицом подобным гнилой груше и под дырявым зонтиком. Он был не только принцем и генералом – после казни отца – Филиппа Эгалите он – тогда еще граф Шартрский, храбро воевавший из республику отправился в изгнание; в эмиграции он преподавал географию, затем отправился путешествовать по Америке; после – обосновался на Сицилии; женившись на дочери сицилийского короля.

Потом он после падения Борнапарта он вернулся во Францию. Карл Х сделал его наследным принцем… Королем его сделала революция… Другая лишила трона. (Смутьянам правда пользы от этого не было…) Общество редко ценит благодеяния властителей – никому не было дела что время царствование Луи-Филиппа было отмечено ростом народного агосостояния, отменой телесных наказаний, новыми школами для простолюдинов и рабочими местами? Из короля гражданина как подобострастно именовали его газеты он стал – королем-банкиром. И кому было дело что «король банкир» имел боевые награды и не поморщился когда пуля Луи Алибо прошла рядом с его головой?

Пока Агафоклея смотрела в окно любуясь пейзажами Елена пыталась читать проспект касающийся нового моста. Организации прямого сообщения по восточному берегу Шотландии между Эдинбургом и Абердином мешали два широких фьордообразных залива Северного моря – Ферт-оф-Форт и Ферт-оф-Тей. В 1806 году – еще до железных дорог – под Ферт-оф-Форт было предложено построить туннель, а в 1818 году – мост. Но оба проекта после долгих мытарств и волокиты были отклонены. В 1865 году биллем парламента было все таки утверждено строительство моста в самой узкой части залива. Но опять – проволочки, согласования и поиск денег… Только через восемь лет новообразованный консорциум из четырех крупнейших железнодорожных компаний поручил маститому инженеру Томасу Баучу представить проект. Он предложил подвесной мост с двумя пролётами по полторы тысячи футов. Но куда то утекали деньги и к 1879 году еле-еле началась установка только одной опоры.

Строительство моста было остановлено сразу после того как похожий мост через Ферт-оф-Тей рухнул всего через два года после его возведения. В результате сильного шторма центральная секция моста вместе с проходящим поездом обрушилась…

Результаты комиссии, представленные в январе 1881 года, выявили недочёты в проекте рухнувшего моста, и план Бауча был отвергнут. После скорой смерти Томаса Бауча инженеры Джон Фоулер и Бенджамин Бэйкер представили новый проект, который и был утверждён парламентом в июле 1881 года.

На мост ушло почти пятьдесят пять тысяч тонн стали, на него работали два сталелитейных завода в Шотландии и один в Уэльсе ушло на изготовление опор моста. Шесть миллионов пятьсот тысяч только одних заклепок.

Гранитные быки, поднимающиеся из воды, удерживали тысячетонные стальные фермы.

Дюжина гранитных быков – для подготовки их фундамента были изготовлены на судостроительном заводе в Глазго особые кессоны – массивные металлические цилиндры, вертикально погружаемые на глубину девяносто футов.

И вот мост наконец построен. Как сообщал проспект он имеет три основные опоры высотой сто метров, Собранные из труб двенадцатифутового диаметра мощные консоли поддерживают решетчатые рукава длиной по двести семь метров соединённые перемычками длиной сто шесть метров – таким образом блина пролета составляет полкилометра! Расстояние между крайними быками – ровно один километр шестьсот тридцать метров или четыре тысячи девятьсот пять футов!. Железнодорожное полотно проходит на высоте сто шестьдесят футов над уровнем моря в максимальный прилив. Но это лишь основная часть. Кроме нее с юга к консольной части моста подходит виадук из десяти пролётов по полсони метров с севера – из пяти аналогичных пролётов… Отодвинув проспект Елена раскрыла сентиментальный роман «В далеких снегах». Купила она его исключительно потому что там шла речь о России – ну вообще – надо же дать отдых голове! Автор – некий Пьер Бове рассказал захватывающую для профана и нелепую для понимающего человека историю, происшедшую в России. Начинается она в «закаспийских пустынях» в Тараканской губернии, с похищения очаровательной девчушки – дочери французского натуралиста Шарля де Роше «хищниками-монголами». Пока натуралист изучал красоты природы его маленькая дочь (какого извините черта он взял с собой ребенка в эти самые закаспийские пустыни?), вместе с сыном его русского помощника и слуги Иваном (ну а как его еще называть?) отошли от лагеря и были украдены бродячей шайкой передвигавшейся на «боевых верблюдах». Так малыши попали в гнездо разбойников. Девочку передали на воспитание жене атамана, а Ивана решили продать в бродячий цирк. Хозяин цирка усыновил мальчишку и выдал за родного сына… С девочкой тем временем случилось следующее: у монголов она была выкрадена черкесами и до шестнадцати лет росла среди них а потом – сбежала от диких горцев угнав у местного шейха лучшего арабского скакуна и присоединилась к тому самому бродячему цирку, где и стала знаменитой наездницей… И вот она встречается со старым монголом-разбойником – после каторги и ссылки ставшим конюхом у князя Курносова (естественно воспылавшего к девушке «порочной страстью») и он как то ей рассказал… Дальше Елена не стала читать захлопнув книгу с раздраженной насмешкой… А вскоре в окне вагона вдруг возникла серо-синяя полоска моря и замелькали дома и прибрежные скалы. Вскоре их поезд остановился на станции Саут-Куинсферри – где уже собралось немало гостей. Утро было довольно прохладное, и горизонт начали затягивать темные тучи.

Неподалеку чумазый маневровый паровоз выволок на подъездные пути два роскошных вагона – еще один экстренный поезд какой-то важной персоны. Елена даже хотела задержаться и посмотреть, что за особа прибыла, но из вагонов так никто и не появился, кроме пары ливрейных лакеев. Должно быть лорд или миллионер (или кто там еще) решил не спешить.

И вот они уже здесь – среди толпы приглашенных – напротив южного виадука того самого моста. Два свежеокрашенных столба, между ним красная лента, а рядом – убранная можжевеловыми ветвями платформа прицепленная к маленькому паровозу. На ней как узнала Елена главный строитель моста пересечет его, открыв движение… Вокруг колыхался сдержанный гул мужских и женских голосов. Группами и в одиночку бродили гости ожидая начала церемонии. Одни – в черных пальто и плащах и цилиндрах. У других – форменные шинели под которыми виднелись шитые золотом и серебром мундиры с галунами.

На фоне мужчин своими роскошными туалетам выделялись женщины – их было немало. Молодые и средних лет – старух не имелось. На всех – хоть и не так холодно – драгоценные меха – шеншелевые, собольи, камчатского бобра. На их фоне ее пальто со скромной куницей на воротнике и такой же шапочкой и лисий палантин мисс Агафоклеи выглядели неприлично скромными. Фон Сталь между тем раскланивался с коллегами. Вот немецкий посол – классический пруссак: военная выправка, седой ежик, монокль, нафабренные усы. Ему бы определенно пошел серый военный мундир с Железным крестом на груди. Французский скорее похож на артиста – мефистофельская эспаньолка, цветное кашне, бриллиантовая булавка в шелковом галстуке-бабочке, высокий цилиндр… Взгляд ее выделил смуглого носатого тощего как Дон-Кихот человека. Под теплым пальто – мундир из белоснежного сукна, на ногах высокие сапоги с позолоченными шпорами на голове – высокая фуражка. Грудь увешанная орденами – иные с чайное блюдце, на длинных пальцах сверкали драгоценными камнями массивные кольца. Персонаж из дешевой оперетки! Осведомившись у стоявшего по соседству пожилого джентльмена Елена узнала что это новый посол Бразилии. Бродили тут и железнодорожные деятели. Какой то краснолицый джентльмен – вылитый Джон Буль – жаловался что влажный воздух, постоянные дожди и шторма создают огромные проблемы при окраске моста. – Как только заканчивали красить мост, оказывалось, что в начале громадной стальной конструкции краска уже облупилась и пробивается ржавчина… Второй зачем то завел разговор о вокзальных лондонских уборных. Что дескать они быстро выходят из строя ибо изготавливались из чугуна и железа – а медь и бронзу и в конструкции и в отделке помещений нельзя использовать ибо они все равно обречены на исчезновение – по части краж цветного металла Лондон наверное опережает прочие столицы… Елена невольно поморщилась и отошла прочь. В стороне некий седой господин называл мост «верхом уродства». Спросив – кто это такой она узнала что это поэт и художник Уильям Моррис.

Надо ж – какие странные бывают вкусы у людей искусства!

Но вот в толпе началось бурное оживление – это появился наследник британской короны принц Уэльский Альберт. Невысокий, полный, в черном цилиндре и пальто с бобровым воротником поверх белоснежных бриджей, он шел строевым шагом взмахами руки приветствуя публику. А еще Елена обратила внимание на то как словно из под земли сред толпы то тут то там возникли высокие фигуры в одинаковых коротких мешковатых рединготах и котелках – охрана наследника престола. И мимолетно восхитилась. Охрана у царствующего дома Британии была превыше всех похвал – ни разу заговорщикам не удавалось убить ни короля ни кого то из принцев – даже попыток толком не было…

Она внимательно смотрела на старшего отпрыска королевы Виктории и принца-консорта Альберта Саксен-Кобург-Готского. И подумала что это невысокий упитанный рано поседевший мужчина в сущности ничем не примечательный – сын самой могущественного человека мира – самой могущественной дамы – королевы Виктории. Сорокавосьмилетний принц ныне был кажется самым старым наследником в истории британской короны. Давно получил прозвище «Тhe Uncle of Europe»[2]2
  «Дядя Европы» (англ.)


[Закрыть], так как приходился дядей нескольким европейским монархам, включая и ее будущего мужа Георгия – а заодно и Вильгельма II. Принц Уэльский был женат на Александре, принцессе Датской, сестре вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. От этого брака у английской августейшей четы родилось шестеро детей. Как знали все дядюшка Альберт, государственными делами не особо занимался, но был известен жизнелюбивым нравом, пристрастием к бегам, и охоте на лис. А также как большой поклонник прекрасного пола – предпочитая не знатных фавориток а актрис – в его посели были и знаменитая Сара Бернар и театральная дива Лилли Лэнгтри славная не столько сценическим искусством сколько скандальными слухами в обществе. Это впрочем не вредило его репутации – и принцесса Александра поддерживала с мужниными одалисками ровные отношения – или вообще не замечала их… Еще Елена вспомнила что еще в 1844 году трехгодовалый принц был награждён высшим русским орденом – Св. Андрея Первозванного. Тогда прадед Георгия – Николай I прибыл в Англию лично, думая договорится с Лондоном о «разделе наследства больного человека» – как он именовал Османскую Порту. Обещал как Елена прочла в истории Восточной войны он многое – Кипр, Египет, Левант… Себе же хотел лишь Стамбул-Константинополь и черноморские проливы…

Увы – прямолинейный как «palka» в честь которой получил свое тайное прозвище, царь не понял того что лев британский сам возьмет ему надо – где львиной силой где хитростью где «кавалерией святого Георга»[3]3
  Т.е. подкупом, деньгами. Георгий числится покровителем не только России, но и Англии. Поэтому святой воин на коне, поражающий копьём дракона, чеканился и на английских монетах


[Закрыть] Впрочем этого не понимал и сменивший ее деда на французским троне Луи-Бонапарт…

Еще принц очень любил покушать – знакомые в свете рассказывали что на завтрак обычно Его Высочество вкушает треску, после нее мясо, жаренное на гриле – стейки или охотничьи колбаски, крутые яйца, и напоследок – цыпленка на вертеле. Принц меж тем начал короткую речь – про успехи Империи про непревзойденное мастерство инженеров рабочих и строителей. Елена наблюдала за ним и размышляла…

Затем инженер перерезал ленточку и поднялся на платформу – и поезд под аплодисменты покатился тихим ходом на мост…

Вновь аплодисменты…

Затем – … Затем Елена обратила внимание сперва на торопливо идущего в ее сторону фон Стааля, а потом лишь на то что к ней приближался наследник британского престола.

И вот принц уже рядом и приветствует ее с доброжелательной улыбкой…

– Ваше Королевское Высочество – подоспевший посол был сама учтивость, – позвольте мне выразить вам свое почтение от имени России…

– Раз видеть вас господин посол, – бросил принц – как от мухи отмахнулся. Если вы не торопитесь, мисс Элен, – продолжил он, – то я хотел бы поговорить с вами… Раскланявшись Егор Дмитриевич двинулся прочь. Сложный дипломатический этикет в неписаных, но строгих положениях предписывал послу удалиться – предполагалось, что разговоры царственных особ не касаются чужих ушей.

Принц, нахмурившись, посмотрел фон Стаалю вслед.

– Право же не знаю, дорогая Элен – что вам сказать. Возможно мы же не увидимся – до вашего отъезда – точно, – принц явно начал издалека.

Но признаться я удивился – когда императору Георгию удалось получить от вас то на что вы так и не пошли ради моего бедного Виктора! Вы решили сменить веру – хотя не вижу чем российская корона лучше британской. В наше то время…

Елена мысленно покачала головой.

Первым претендентом на её руку и в самом деле был сын принца – Альберт Виктор, герцог Кларенс, однако ее отец, граф Парижский выступил категорически против этого брака. Причиной и в самом деле официально стал религиозный вопрос – мол граф не желал, чтобы его дочь-католичка принимала англиканство. Но на самом деле претендент не нравился ее отцу совсем по другой причине.

Как однажды рассказал он – по достоверным сведениям герцог Кларенс был в числе усердных посетителей печально знаменитого «борделя на Кливленд-стрит». Самая пикантная подробность в этом деле была то что бордель был укомплектован юными мальчиками…

Альберт – Виктор был в итоге помолвлен с Марией Текской, но умер до свадьбы.

Скончался как опять же ходили упорные слухи – от последствий подхваченной в притонах неизвестной азиатской скверной болезни с которой врачи ничего не смогли поделать. Но не говорить же ему о подобном?

– Ваше Королевское Высочество… – тихо и вежливо произнесла она. Дело в том что для этого решения в данном случае у меня имелось очень важное обоснование…

Среди моих предков как вы наверное слышали есть и дочь князя Киевского Ярослава Мудрого – Анна. Анна Ярославна – королева Франции – жена Генриха I. Это было еще до нашествия монголов – она про себя усмехнулась вспомнив бредовый романчик про монголов на верблюдах. Но она тоже изменила веру ради короны – и ради Франции. Теперь я изменю веру ради России. Капетинги отдают долг.

Его глаза чуть сузились. Принц посмотрел на нее так, словно она была неким интересным и необычным насекомым или зверушкой… Но это длилось очень недолго. – Ну что ж… – продолжил он. Возможно вы и правы – не мне судить. Как бы то ни было, я рад за то что вам предстоит разделить бремя власти с государем правящим одной шестой частью суши. Хотя признаться это одновременно тревожит меня, – лицо наследника британского престола выразило самую искреннюю доброжелательность. Ваш будущий супруг уже известен своими реформами – а реформатор – тем более в России сильно рискует… – Ваши слова признаться насторожили меня, сир, – покачала головой девушка. Но я не думаю что спокойствию Росси что-то может грозить. Авторитет трона в России стоит весьма высоко насколько мне известно. Нигилисты уже не способны ни на что существенное… (Последнее ею было сказано не без сомнений.) – Но как мы знаем – не один монарх был свергнут своими же сановниками… И Россия увы не исключение. «И некоторым даже помогли лишиться трона и головы твои предки, дядюшка!» – воскликнула про себя Елена впрочем мило улыбнувшись. – Ну… Ваше Высочество, я пока не большой знаток российских дел – однако стараюсь восполнить это недостаток. Но насколько могу понять… Согласитесь – вновь легкомысленная улыбка – было бы странно ждать смуту или переворот из за женского университетского образования и замены «pudoff» на килограммы. Поэтому никто в сущности особо и не возражал против – ни в Государственном совете ни в Сенате ни при дворе. Да и какой смысл перечить Императору в таких в сущности мелких затеях? Реформы не касаются ни помещиков ни высшей знати – напротив многие даже будут рады тому что иудейские купцы и банкиры ущемлены. – А вы как отнесетесь к данному утеснению, племянница? – вдруг осведомился принц. – Я полагаю что моему будущему супругу виднее какую политику проводить в отношении тех или иных племен свой державы, – ответила она как бы невзначай выделив слово «племен» – в русском этот термин не носил ничего оскорбительного но во в английском «the tribe» обычно употреблялось в отношении разных темнокожих дикарей. – Ну что ж – возможно вы правы… сдвинув брови произнес принц. Тем не менее племянница – прошу вас когда вы займете трон – не забывать что Англия стала вам родиной – и вы всегда можете рассчитывать на ее понимание. На ее и лично на мое… – многозначительно подмигнул он. Ведь если вспомнить историю – то наилучшее состояние России в этом веке было при сердечной дружбе между нашими странами – во дни императора Александра I. Но когда его взбалмошный отец поссорился с союзной ему Британией, и когда брат его – Николай решил что пришло время приступить к осуществлению завещания Петра I – это не принесло России ничего доброго. Помните – Элен – Россия все еще загадочная страна таящая под европейским лоском темные азиатские инстинкты… Впрочем, – изменил он тон на одобрительно-покровительственный, – мы помним и то как мудрая по европейски образованная монархиня Екатерина Великая сумела поставить Россию вровень с первоклассным европейскими державами. И как знать – я возможно еще буду гордиться что являюсь дядей Елены Великой… С этими словами он вместе со незаметно ставшими за спиной телохранителями двинулся прочь, и толпа, сквозь которую он прошел, разразилась приветственными восклицаниями…