355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Бубела » Дракон » Текст книги (страница 15)
Дракон
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 22:53

Текст книги "Дракон"


Автор книги: Олег Бубела



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Спустя три часа бесплодных попыток я сидел злой, раздраженный и уже начинал ругаться матом, догадываясь, что делаю что-то неправильно. Но вот понять, что именно, так и не удавалось. Под конец Мудрейшей надоели мои матерные мысли, которые я всеми силами старался спрятать, и она меня послала… тренироваться в одиночестве. Поднявшись с каменного пола, я в расстроенных чувствах спросил у драконицы, не бросит ли она со мной заниматься, но ее ответ меня успокоил. Бабушка устало вздохнула и сказала:

– Алекс, ты обладаешь феноменальным усердием, огромной целеустремленностью и великолепной памятью. Если бы к этому всему добавить хоть немножко терпения, ты был бы идеальным учеником. Так что не надейся, заниматься я с тобой не перестану. Но все-таки сейчас попрошу уйти, потому что я едва сдерживаюсь, чтобы не стукнуть тебя хвостом. А твои словечки, которые заставят любого дракона позеленеть от стыда, оказываются такими заразными… Так что брысь отсюда! – рявкнула Мудрейшая. – Завтра продолжим!

Радостный, что еще легко отделался, я поспешил проститься и смылся подальше от раздраженной драконицы. Выйдя на площадку перед входом в пещеры, я не обнаружил там Лара и решил его дождаться, потому что чувствовал потребность набить желудок. Взглянув на солнце, я понял, что дело близится к вечеру, и уселся на камни, размышляя над итогами первого занятия. Результаты совсем не радовали. Вроде бы и технология проста, и знания есть, но вот не получается у меня выстроить защиту вокруг своих мыслей, хоть убей! Так что придется и дальше позориться перед драконами. Тренироваться наедине я не стал, ведь ничего нового у меня не получится, а если вдруг и выйдет – как я смогу проверить результат? Драконов-то рядом нет.

И тут прямо как по заказу рядом послышались хлопки крыльев. Но это был не Лар. Рядом со мной на каменную площадку опускалась Мара. Проследив за красивым приземлением драконицы, я отвернулся. Не было у меня настроения выслушивать ее ехидные фырки, и наблюдать демонстративное игнорирование тоже не хотелось. Но в этот раз она меня сильно удивила. Подойдя ко мне, Мара поинтересовалась:

– Кого ждешь?

Пытаясь не допустить ни тени изумления в свои мысли, я ответил:

– Лара.

– Он сейчас с Ришей. Наверняка до самой ночи болтать будут, – просветила меня драконица.

Болтать? М-да, нужно заняться сексуальным воспитанием младшего братишки. Пусть хотя бы узнает, чем нужно с девушками заниматься. В ответ я услышал искренний смех драконицы и посмотрел на нее. Мара очаровательно улыбалась, так что я тоже показал зубы и подумал, что такой она мне нравится гораздо больше.

– А зачем он тебе нужен? – отсмеявшись, спросила собеседница, присев на камни рядом со мной и обвив лапы хвостом.

Оценив позу и грацию, с которой это было проделано, я ответил:

– Хочу попросить его снова свозить меня в лес.

– Зачем?

– Поохотиться. Я с самого утра не ел, а уже день к концу близится. Самое время чем-нибудь подкрепиться.

– Но ты ведь только вчера… – начала было драконица, но осеклась. – Ой, извини, я забыла, что ты обладаешь человеческим телом.

– А ну-ка поясни, что ты имеешь в виду? – заинтересовался я.

– Ну, люди же очень часто едят. Не то что драконы, – пояснила Мара.

– Да ну? – удивился я. – И сколько раз в день вы набиваете себе желудок?

– Нет, Алекс, мы питаемся лишь раз или два в десятицу. Но если приходится далеко летать, то немного чаще.

Я был сильно удивлен, ведь полагал, что крылатым нужно минимум полкоровы в день. Видимо, очень замедленный обмен веществ позволяет им без особых проблем обходиться без еды довольно долгое время. Да это и правильно, ведь прокормить такую тушу, а вернее, полсотни… это же никакой живности в окрестных лесах не хватит!

– Тушу? – переспросила драконица, нахмурившись.

– Не придирайся, я не тебя имел в виду, – отмахнулся я.

Вот и еще один момент из жизни драконов стал ясен, но со мной большая проблема. Я же не дракон… полностью, так что придется мне охотиться каждый день… Хотя, может, и не каждый. Я прислушался к себе. Ощущение голода было, но оно не доставляло особых неудобств, а скорее напоминало, что желудок пуст. Да и вообще странно, что голод пришел ко мне только сейчас, ведь я пропустил и завтрак, и обед. Такого раньше со мной не случалось, и даже если я был увлеченно занят каким-то делом, о трапезе никогда не забывал. Как говорится, война войной… Так что изменения в моем теле скелетом, кровью и глазами не ограничились и затронули еще и обмен веществ. Однако голодать по четыре дня, чтобы затем нажраться на пятый, было совсем не в моем стиле. Ладно, раз брат занят, придется отправляться на охоту самому!

Я поднялся и прикинул высоту скалы. Если прыгнуть вниз, то разгона не хватит, чтобы потом подняться вверх и, развернувшись, полететь в лес. Придется пользоваться левитацией. Пожелав драконице на прощание сладких снов, я активировал плетение и поднялся метров на двести. Там взял в руки мечи и сформировал свое плетение крыльев.

– Ну, поехали… Тьфу ты! Полетели! – скомандовал я себе и развеял плетение левитации.

Сразу же я начал падать, но только совсем неудачно, головой вниз. Когда же я извернулся и попытался поймать крыльями ветер, то сумел только самую малость замедлить свое падение, прежде чем навернуться о скалу, по которой сперва проехался мордой, потом перекувыркнулся и в самом конце акробатического этюда упал плашмя перед ухохатывающейся драконицей. Мысли, которые в этот момент проносились в моей голове, полностью попадали в раздел «вырезано цензурой». Со стоном я поднялся и укоризненно поглядел на Мару, а потом проверил свое тело. Ну, вроде бы ничего не отбил. Несколько царапин и синяков на лице уже исчезли, так что можно повторить эксперимент.

На этот раз я поднялся повыше, вбухав в левитацию кучу энергии, и уже там активировал свой растянутый кокон. Второй опыт был удачнее, я смог даже немного выровнять падение, прежде чем зацепился за верхушку скалы и кубарем полетел вниз. Приземление вышло гораздо более болезненным – я вывихнул плечо. Маты и удары о скалу в попытке его вправить ничего не дали, а зацепиться было просто не за что – везде голые камни. Хихиканье сверху отвлекло меня от боли. Оказывается, Мара не утерпела и последовала за мной, чтобы посмотреть на результат второй попытки.

– Да, Алекс, летаешь ты очень плохо… – констатировала драконица. – Но вот приземляешься еще хуже!

И она опять весело засмеялась.

– Спасибо, меня Лар уже просветил на этот счет, – недовольно буркнул я. – А ну-ка, подержи меня за руку. Сильно сожми и не отпускай!

Мара взяла в свои лапы мою покалеченную конечность и крепко схватила, стараясь не задеть когтями. Я рванулся изо всех сил, плечо хрустнуло и встало на место.

– Все, можешь бросить, – сказал я, чувствуя, как боль отступает.

Помассировав руку, я размял ее и подумал, что нужно делать третью попытку, иначе я в лесу буду только ночью, а потом же еще назад возвращаться…

– Нет, Алекс, я больше не хочу смотреть, как ты калечишься! – решительно заявила Мара и схватила меня лапами.

– Эй, ты чего? – не понял я, но драконица уже замолотила крыльями и тяжело поднялась в воздух, постепенно набирая скорость.

«А без прыжка со скалы намного сложнее, – заметил я мимоходом. – Но тоже можно, что и было продемонстрировано».

– Не тяжело? – спросил я, когда мы миновали скалы и продолжили полет над кронами деревьев.

– Не волнуйся, – ехидно ответила Мара. – Когда я захочу тебя бросить, то обязательно перед этим попрощаюсь.

Усмехнувшись, я стал искать подходящее место для охоты. Жертвой опять были выбраны кролики. Просто птиц долго ощипывать, оленя бить не хочется – его я сразу не съем, а тащить тушку в скалы… Нет, Мара не настолько грузоподъемная, а бросать груду отличного мяса не позволяла моя хомячная натура. Поэтому, найдя скопление ушастых, я дал команду на снижение, и уже через полминуты мы были на небольшой полянке, а через пять – наслаждались нежным кроличьим мясцом. Мара, хоть и не была голодна, но компанию поддержала, умяв одну тушку, а потом смотрела, как насыщаюсь я. Второй кролик для меня был явно лишним, это я понял уже на его середине, но мужественно доел до конца, пообещав себе, что завтра на охоту не пойду. Нужно попробовать, сколько продержится мой измененный организм.

Когда я вытирал окровавленные пальцы о траву, драконица вдруг спросила:

– Алекс, а ты говорил, что умеешь петь. Это правда?

– Хочешь послушать? – спросил я с улыбкой.

– Очень.

Наедине со мной Мара внезапно оказалась довольно приятной личностью, безо всей напускной стервозности, о которой упоминал Лар, поэтому я думал недолго и затянул «Зверя» своей любимой «Арии». Проигрывая у себя в голове музыку, я спел первый куплет и перешел к припеву. Пропев первые его строчки «Ты небесный ангел, ангел поднебесья. В этой жизни странной ты не моя», я посмотрел на драконицу, чтобы оценить ее реакцию на слова. Но Мара прикрыла глаза и словно отрешилась от происходящего, так что нельзя было понять, нравится ей мое пение или нет. Поэтому я перестал наблюдать за ней и весь ушел в песню, которая очень мне нравилась. Под конец я стал петь уже для собственного удовольствия, а когда слова закончились, я еще посидел немного и поднял взгляд на драконицу. Ее глаза были полностью закрыты, а кончик хвоста подрагивал от волнения. Почувствовав, что я на нее смотрю, она очнулась и прошептала:

– Это было великолепно. Я никогда раньше не слышала ничего подобного.

– Всегда пожалуйста, – ответил я и поднялся. – Ну что, полетели домой?

– Алекс, спой еще что-нибудь! Ну что тебе стоит?

Драконица так умоляюще на меня посмотрела, что я вновь вызвал в памяти знакомую музыку и запел:

– «Закрой глаза, коснись меня. Ты пахнешь соблазном и медом…»

Хоть эта песня была с подтекстом, который не давал мне покоя уже второй день, но, исполняя ее, я не чувствовал ничего такого. Просто отдавался песне и дарил ее драконице, погружая Мару в состояние блаженства. Допев последний припев, я прогнал из своего сознания легкую грусть, подаренную песней, и вновь посмотрел на Мару. А та положила свою голову на передние лапы и совершенно не замечала, что из ее глаз по чешуйчатым щекам текут слезы. Я не стал ничего говорить, просто молча ждал, пока она придет в себя. Когда же оцепенение прошло, драконица поднялась и слегка смущенно вытерла слезы лапой, а потом вдруг спросила:

– Алекс, а почему ты поешь двумя разными голосами?

– То есть? – не понял я.

– А ты что, сам не замечаешь? – удивилась она. – Я ведь прекрасно слышу, что ты поешь одним голосом, а в голове у тебя звучит совершенно другой.

– Ни фига себе! – удивился я и уселся на землю.

Требовалось все обдумать. Похоже, Мара слышит песни в моей голове, но именно так, как я извлекаю их из памяти. Поэтому мне совершенно не нужно напрягать связки, чтобы передать ей песню. Достаточно просто вспомнить и мысленно ее прослушать. Так-с, проверим!

Для эксперимента я выбрал одно из творений Макаревича. После небольшого блюзового вступления в моей голове зазвучали слова: «Он был старше ее, она была хороша. В ее маленьком теле царила душа…» Мне можно было даже не спрашивать, слышит ли меня Мара или нет, так как она снова закрыла глаза и замерла, всей душой впитывая то настроение, которое создавала эта печальная песня. А когда затихла последняя строчка, она плакала, уже не стесняясь своих слез. Глядя на нее, я пожалел, что выбрал именно эту песню среди многих, и попытался успокоить драконицу. Подошел к ней, ласково погладил по щеке и прошептал:

– Тише, Мара, это всего лишь песня. Не нужно так расстраиваться. Хочешь, я вспомню что-нибудь веселое и жизнерадостное? Только прекрати плакать, иначе я сам начинаю переживать.

Драконица всхлипнула совсем по-человечески и ответила:

– Нет, Алекс, не нужно. Это была прекрасная песня.

– Тогда прекращай сырость разводить, – улыбнулся я. – Слезы тебе не идут.

И вдруг я вспомнил то, о чем предупреждала меня Мудрейшая, и убрал руку с морды драконицы, а чтобы сменить тему, спросил:

– А разве у вас нет своих песен? Почему ты так бурно реагируешь на мои?

Мара вытерла слезы и сказала:

– Есть, конечно. Только они совсем другие. Наверняка тебе они покажутся странными.

– Можешь спеть хотя бы одну? – попросил я.

– Алекс, это не песни в твоем понимании этого слова, а просто… просто… Я даже не знаю, как это объяснить. Слушай.

Она посмотрела мне в глаза, и ко мне мощным потоком потекли образы, сменяющие друг друга. Только это была не банальная передача информативных пакетов. Нет, образы были емкими, глубокими, сопровождавшимися яркими чувствами. Человеческий язык не в силах передать всю полноту этой песни, это нужно ощутить всей душой, но я все же попробую.

Разгон. Падение, радость. Стремительный взлет до хруста в костях.

Ветер, бьющийся под крыльями. Дикий восторг.

Крутой вираж, перехватывающий дыхание.

Свист ветра в гребне, ласковые потоки воздуха, обтекающие тело.

Снова взмахи крыльев, стремление покорить необъятную высь.

Полет. Простор и свобода, опьяняющая своей безграничностью.

Сумерки, прохлада, сильный встречный ветер, сбивающий с курса.

Тяжело дышать, из глубины поднимается злость.

Я смогу. Я не слабак. Я в родной стихии!

Ветер, превращающийся в ураган, хлесткие удары ледяного дождя.

Намокшие крылья. Тяжесть, тело начинает уставать. Не сдамся!

Мгла. Нет ориентиров. Полет в неизвестность, сквозь нарастающую бурю.

Ветер крутит, как пушинку, выворачивая крылья.

Ярость заполняет тело. Не покорюсь тебе!

Гром, вспышки молний, смерч захватывает в самую середину.

Крылья не помогут. Глаза закрывает отчаяние.

Но силы еще есть. Сражаться, бороться, вырваться из воздушного плена!

Как сильно колотится сердце. Рывок. Еще один. Свобода!

Ветер злой, но уже не выламывает крылья.

Нет ничего. Только дождливое небо и бушующий внизу океан.

Нет цели впереди. Я потерялся! Но ветер поможет.

Подхватить потоки, слиться с ним воедино. Он рядом, он не бросит.

Усталость. Невыносимая тяжесть, наваливающаяся на крылья.

Прости, друг, я больше не выдержу!

И снова ветер. Он подхватывает в свои объятия, поднимает ввысь.

Рассвет. Поднимающееся солнце. Блики на чешуе. Умиротворение.

Спасибо, что дал мне это увидеть.

Крылья отказывают. Ветер пытается подхватить.

Поздно, сил уже нет. Я не смог. Прости.

Сложенные за спиной крылья и стремительное падение в океан.

Только чтобы вновь ощутить свист ветра в гребне.

– М-мать твою! – потрясенно выдохнул я, когда песня закончилась.

Это было нечто! Как будто сам все это испытал! Вот это ощущения! Я вытер непрошеные слезы под взглядом драконицы и ошарашенно спросил:

– Что это было?

– Одна из песен драконов, – ответила Мара. – Называется «Ветер».

Да, только так и не иначе! Отличное название и поистине великолепная песня. Теперь я прекрасно понимал, что все песни, которые были мне известны, и в подметки не годятся этому шедевру. Ведь только после него я вдруг четко осознал, что без восхитительного чувства полета не смогу жить дальше. Я хочу посоревноваться с ветром, хочу почувствовать себя хозяином неба, хочу летать!

– Прости, Алекс, – внезапно сказала драконица, потупившись. – Я не думала, что эта песня так на тебя повлияет. Не думала, что ты сможешь понять это…

Не думала… Ну, спасибо! Только утром я испытал чувство зависти ко всем имеющим крылья, а вот сейчас отчетливо понимаю, что уже не смогу жить без неба. Просто не сумею.

– Прости меня, – вновь сказала Мара, а я внезапно услышал, о чем она думает.

Она жалела, что разбудила во мне эту тоску. Она боялась, что я в отчаянии брошусь на камни, потому что источник не дал мне крылья, а дракон без них – это лишь объект сочувствия. Ведь сейчас все в стае сочувствовали мне так же, как и Мудрейшей, утратившей возможность летать. Поэтому Мара всерьез опасалась, что я не смогу найти в себе силы жить дальше.

Драконица поняла, что я ее услышал, и сразу постаралась сменить тему, весело спросив:

– Полетаем?

Я только кивнул в ответ, и она подхватила меня на лапы и поднялась в воздух. Хотя до моей пещеры было недалеко, но мы пролетели этот путь за час. Мара благодарила меня за песни, подарив танец с ветром. Он помог мне справиться с моими чувствами, поэтому, когда наступила ночь и мы опустились на площадку перед моим местом обитания, я уже полностью пришел в себя. Драконица осторожно поставила меня на пол и спросила:

– Ну как?

– Здорово! – улыбнулся я.

– Завтра еще полетаем, – быстро сказала Мара.

Я понял, что она все еще беспокоится, поэтому кивнул и послал ей свою уверенность, что все будет хорошо, а сам ответил:

– И полетаем, и попоем.

– Хорошо, – обрадовалась драконица. – Я буду ждать тебя после занятия с Мудрейшей. Высокого неба!

– Попутного ветра! – отозвался я.

Мара развернулась и спрыгнула со скалы, а я проводил ее взглядом. Зря ты меня сейчас жалеешь, красавица. Не знаю как, но я буду летать. Это я понял в тот самый миг, когда отзвучала последняя строчка твоей песни. Потому что ни один дракон не может жить без неба. Потому что мне уже не дано забыть сказочное чувство полета. Потому что воздух – моя стихия. И я обязательно научусь летать или же сдохну в процессе!

Глава 12
Небо не для людей

Следующие пять дней были очень похожими друг на друга. Утром после драконьего танца Лар относил меня к Мудрейшей, где я пытался добиться хоть каких-то успехов в овладении новыми знаниями. По ее совету я старался научиться терпению и хотя бы не ругаться матом, но в защите своего разума так и не продвинулся. Зато у меня начал получаться драконий выдох, что было весьма неожиданно. Представлял он собой некий сгусток сырой силы, направленный на воспламенение окружающего, и очень смахивал на то, как я подогревал металл в кузнице, только был раз в десять мощнее.

Когда я первый раз дыхнул подобным образом, чуть не спалив ложе Мудрейшей, драконица даже не стала меня ругать и пояснила, что рассказала мне об этом приеме только для того, чтобы я не слишком зацикливался на одной защите. Но даже она удивилась, что выдох стал у меня получаться после получаса занятий, ведь для драконов это было невероятно быстро. Поразвлекавшись немного подобным образом, слегка оплавив пол и стены, а также устроив парилку, дохнув пару раз на родник, я пришел к выводу, что, кроме как для баловства, этот выдох больше никуда не годен. Сил уходит немало, а польза такая же, как от мощного огненного мяча. Вот только последний сделать намного быстрее, а энергии на его создание уходит раз в десять меньше.

В общем, я понял, что этот специфический прием может применяться только против драконов, потому что их магия не берет, а при сильном и долгом выдохе можно нагреть чешую и этим причинить противнику немалые повреждения. Кстати, когда я спросил у Сара, почему же он не пользовался этим приемом на дуэли, тот ответил, что Лар всем разболтал еще в первый день, что я способен поглощать силу драконьего выдоха.

Однако я учился не только этому. Целыми днями я постигал основы жизни драконов, правила культурного поведения в стае и общения с сородичами. В этом мне помогала не только Мудрейшая, но и все остальные драконы, которые терпеливо переносили мои мысли и пытались воспитывать, каждый на свой манер. Вскоре я осознал, что занял место в стае рядом с молодыми дракончиками, которым еще не исполнилось и сорока лет. Все обо мне пытались заботиться, защитить от неведомых опасностей и помогали, чем только могли, напрочь позабыв о том, что этот «несмышленый птенец» только недавно отпинал одного из сильнейших драконов стаи.

Кстати, с Саром мы как-то совершенно незаметно подружились и подолгу разговаривали на разные темы. Его больше интересовали отношения в человеческом обществе, ну а меня, соответственно, то же, но в драконьей стае. Часами я рассказывал ему о политике, об экономике, чувствуя неподдельный интерес собеседника. Даже поделился некоторыми знаниями психологии, которая у людей и драконов не слишком отличалась. Да, несмотря на то что у этих рас была разная продолжительность жизни и совсем иная структура общества, во многом они походили друг на друга и мыслили примерно одинаково.

Сарионо неожиданно для меня оказался отличным драконом, поэтому я даже пожалел, что думал о нем настолько плохо. Нет, он не пытался захватить власть в стае исключительно ради самой власти. Просто этот дракон полагал, что так будет лучше для всех, ведь некоторые последние решения Мудрейшей вызывали у него большие сомнения. Узнав об этом, я рассказал ему о той роли, которая должна играть оппозиция у людей, то есть помогать обнаруживать ошибки в действиях главы государства, указывать на них и предлагать, если такое возможно, лучший вариант. Когда дракон узнал об этом, то долго восхищался тем, как у двуногих все хорошо организовано. Естественно, я не стал сообщать ему, что идеальной оппозиции не бывает, ведь она, как правило, сама стремится во власть, считая себя лучше и умнее. Но я надеялся, что у драконов подобного не произойдет. Кстати, на следующий день после нашего разговора на эту тему Мудрейшая поинтересовалась у меня, почему это Сар вдруг пришел к ней извиняться за свою недальновидность. Ну а я только улыбнулся и подумал о том, что теперь у главы стаи не осталось никаких серьезных проблем. Кроме меня, разумеется.

Но вернемся к моему распорядку дня. Сразу после занятий, продолжавшихся или до обеда, или до самого вечера (смотря насколько хватало терпения Мудрейшей), мы вместе с Марой отправлялись летать, после чего где-нибудь в уединении пели друг другу песни. Иногда к нам присоединялись Лар с Ришей, а также Сар, который оказался большим любителем песенного искусства. Как выяснилось, он даже пробовал сочинять сам и как-то раз, немного смущаясь, исполнил нам свою «Балладу о дожде», которая оказалась весьма неплохой. На время дружеских бесед мы улетали далеко от скал, выбирая или живописную лесную полянку, или же пляж на берегу океана, и весело проводили там время. Потом я ужинал, если был голоден, вместе с поддерживающими компанию драконами и отправлялся назад в свою пещеру.

Кстати, мое тело действительно сильно изменилось, поэтому я мог обходиться без пищи и воды пару дней, особо не напрягаясь. Кроме того, я вдруг поймал себя на мысли, что сырое мясо больше не кажется мне таким неприятным, как раньше. Наоборот, я даже стал чувствовать удовольствие от моей трапезы, что наводило на определенные мысли. Но я над этим не сильно задумывался, ведь были проблемы поважнее. Мара, которая после нашего первого полета стала уделять мне все больше внимания, оказалась очень занятной драконицей. Умной, сообразительной и веселой, с кучей положительных черт характера. Поэтому я наслаждался общением с ней, вызывая зависть у остальных драконов стаи. Вот только наши отношения дальше простого общения не заходили. Я пытался не смущать драконицу своими мыслями и держал гормоны в узде, а она отвечала мне пониманием.

Правда, один раз ей все же удалось меня очень удивить. Все произошло буднично. Сидя на берегу и глядя на гоняющихся в воздухе друг за другом Лара с Ришей, я поинтересовался у подруги, не зашло ли у них дальше игр, потому что пара складывалась просто идеальная. А в ответ Мара заявила:

– Не волнуйся, Алекс, когда наступит время, думаю, все произойдет само собой.

– А вообще им не рано этим заниматься? – уточнил я.

– Нет, драконы могут спариваться уже после сорока циклов, когда выходят из подросткового возраста, поэтому этим двум сейчас самое время.

М-да, счастливые! А вот мне с сексом придется обломаться на ближайшие месяцы, потому что никого подходящего в ближайшей округе не наблюдается, а искать себе представительниц зверолюдей что-то не хочется. Хоть они и выглядели довольно соблазнительно (Мудрейшая передала мне несколько мыслеобразов), но слишком уж походили на животных, поэтому это попахивало извращением. Грустно вздохнув, я оторвал взгляд от резвящейся парочки и заметил веселый оскал Мары.

– Знаешь, Алекс, будь ты покрупнее раза в три-четыре, я бы не отказалась потереться с тобой хвостиками, – внезапно заявила драконица.

– Эх, и тут непруха! – вздохнул я в ответ. – А вообще, чтобы ты знала, в сексе главное не размеры, а умение. Кстати, не знаю, как драконы, но большинство людей на этот счет очень обидчивые, и я не исключение. Так что все, пошел топиться с горя!

Сбросив одежду, я нырнул в прохладную соленую воду, провожаемый смехом Мары. В общем, на любовном фронте у меня перемен не наблюдалось, что не слишком радовало. Но я не унывал, потому что у меня было еще одно занятие, отнимающее много сил. Я учился летать. После того как меня возвращали в мою пещеру, я прощался с драконами и делал вид, что засыпаю, но на самом деле старательно прорабатывал новые варианты плетений. А как только на скалы опускалась ночь, я экспериментировал над собой, потому что темнота преградой уже не являлась. Но и здесь у меня не было совсем никаких результатов. Вернее, были, но чаще всего чрезвычайно болезненные.

Я изменял свое плетение кокона, добавлял ему размеров, прочности, экспериментировал с формой, но ничего не получалось. Когда я увеличивал площадь, края тут же начинали заворачиваться, невзирая на силовые контуры. Когда я изменял форму, это сразу сказывалось на грузоподъемности крыльев, причем не в лучшую сторону. Когда я пытался изменить плетение, добавляя структуре прочности, выходил пшик – оно либо разрушалось, либо трансформировалось в нечто совсем неудобоваримое. Или же вообще теряло свои свойства и переставало держать воздух, что добавляло моим экспериментам абсолютно ненужную остроту ощущений.

В общем, все пять ночей ничего не дали, кроме осознания того, что я очень живучий. На многократные ушибы, переломы и сотрясения я даже перестал обращать внимание, только шипел от боли и ругался матом, в очередной раз вправляя вывихнутые суставы. Как бы я ни экспериментировал, какие бы задумки ни претворял в жизнь, кончались они одинаково – падением в океан или на ближайшие скалы. Те драконы, которые не очень крепко спали, могли по ночам слышать результаты моих опытов – глухие удары о скалы (напоминавшие громкий шмяк) и вдохновенные многоэтажные конструкции, слабо заглушаемые шумом прибоя. Заканчивал я эксперименты только перед самым рассветом, когда совсем не держался на ногах, или же просто от того, что вырубался после особо удачного удара о камни. Тогда я на короткое время забывался в объятиях Темноты, пропуская утренний танец стаи. У меня просто не было никаких сил смотреть на их полеты, понимая, что мне до этого еще очень далеко.

К сожалению, магия не давала мне того, на что я так надеялся. Плетение левитации не позволяло подняться на большую высоту, поэтому мое планирование иногда даже и не начиналось из-за небольшого разгона. А просто служить парашютом мои магические крылья отказывались, поэтому можно было смело утверждать, что Бэтмен летал только по законам фантастики, но никак не физики с аэродинамикой. От отчаяния на пятый день я даже попытался прикрепить на спину плетение, которое я назвал воздушной трубой. Это было мое личное изобретение, полученное из плетения воздушной струи. Видоизмененное и закрепленное магическими захватами на спине, оно дало мне некоторую надежду на успех.

Но надежда разбилась о скалы. Когда я активировал плетение, то тут же начал дико вращаться в воздухе, переворачиваясь сверху вниз. Крылья ничего не дали, потому что просто не захватывали так много воздуха, чтобы остановить вращение. Восстановив два поломанных ребра после очередного приземления, я попробовал прикрепить трубу на живот и уменьшить мощность плетения. Все повторилось с той лишь разницей, что на этот раз я вращался в противоположном направлении. Тогда я сделал гениальную вещь – сформировал две трубы, чтобы компенсировать их силу. Этот эксперимент прошел более удачно, потому что мой полет проходил по одной линии, однако я вдруг понял, что не могу менять направление движения. Просто воздушные струи не давали мне этого сделать, сводя на нет усилия магических крыльев. А буквально через несколько секунд я понял еще и то, что сломанный позвоночник теперь не является для меня серьезной травмой.

Восстановившись, я долго думал над проблемой. Ведь если поместить трубу сзади себя, то я просто не смогу на нее опереться. И даже привязка не поможет, так как идет она от мага, а не наоборот, а то плетение эльфов, которым я пользовался на дуэли, может контактировать только с физическими предметами. Если же поместить трубу впереди, на длинных захватах, чтобы самому не страдать от воздушной струи, то этот вариант становится диким. Инерцию ведь еще никто не отменял, а труба должна будет реагировать на натяжение моих захватов, изменяя свое положение. Поэтому, когда на поворотах меня будет заносить, труба станет поворачиваться еще больше, а потом вообще пойдет цирк – меня станет болтать в разные стороны.

Нет, был, конечно, такой вариант, при котором четыре трубы помещались на перевернутый щит, представляя собой магический аналог ковра-самолета, но такая конструкция была невообразимо сложной, а кроме того, мне вряд ли удалось бы добиться согласованной работы всех этих двигателей. Поэтому перед самым рассветом я сделал нечто, крепившееся на подвижных захватах, чтобы менять положение труб при полете. Поднявшись на предельную вышину, я вновь активировал свою конструкцию и почувствовал себя истребителем. Вот только я зря надеялся, что изменение положения труб что-то мне даст. Максимум, чего я добился, – это дикого вращения. Крылья так и остались бесполезными, поэтому со всего размаху я впечатался в скалу и раздробил себе челюсть.

Подвывая от боли, я попытался вернуть костям нормальное положение и сохранить зубы, которые собрались было покинуть меня после удара. А все это произошло только потому, что мой кокон не закрывал голову, которая представляла собой самое уязвимое место в моем организме. И я не мог даже сделать своеобразный шлем, слегка растянув плетение кокона, потому что он сразу схлопывался, лишая меня кислорода. Он ведь и так держался с дыркой только потому, что удерживался силовой петлей и обхватывал мою шею. Если я его перемещу дальше, то он тут же закроется, а никаких дырочек для носа в нем сделать просто невозможно. А использовать еще и стандартный кокон для защиты не получается – эти плетения очень похожи и поэтому при близком контакте взаиморазрушаются. Встроить в стандартное блок самовосстановления тоже не получалось – это не маскировка с плавающей структурой. После такого изменения кокон превращался в доспех из одного куска стали, а подобное мне и даром было не нужно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю